ВСД: Психолухи вас обманывают!

Однако когда он уже собрался впасть по этой причине в отчаяние, неожиданно его пригласили ещё в одно, на сей раз закрытое, сообщество. Вначале Джонни даже не хотел туда вступать, заранее предвидя бесперспективность для себя этой затеи. Однако потом любопытство всё же взяло верх, и Джонни решил заглянуть, раз позвали, придя туда, правда, под другой учётной записью, дабы у него самого эта группа не светилась в подписках – он принципиально держал там только сообщества, созданные им самим, а потому не вступал обычно в закрытые тусовки.

Внутри оказалось ещё омерзительнее, чем снаружи. В принципе, Джонни изначально не связывал с этой группой никаких иллюзий, а потому сначала даже не хотел в неё вступать. Одно название чего стоило: «Время Стать Другим». Оно словно специально было сформулировано в стиле, характерном для рекламных речей Вячеслава Склизкого, и предназначено дать почувствовать участникам ущербность и неадекватность их личности.

Но содержание сообщества было ещё отвратительнее названия. Почти все записи на стене от имени сообщества представляли собой тупые и бессмысленные «мотивационные» лозунги. Когда же какая-нибудь новенькая жаловалась на своё самочувствие и описывала свои симптомы, на неё тут же налетала стая агрессивных куриц – постоянных участниц, так и норовивших самоутверждаться за её счёт, строго указывавших ей взять себя в руки, а если с этим сложно – немедленно обращаться к психолухам и психотерапевтам.

Видя недвусмысленную общую тональность сообщества, Джонни вначале не решался писать на стене новые посты, дабы их не стёрли, а то будет обидно. Вместо этого он писал комментарии тем, кто рассказывал о своих симптомах, с просьбой уточнить, либо указывая на возможные реальные механизмы болезни. Но ему почему-то почти ничего не отвечали, словно боялись. Складывалось неприятное впечатление, будто слава о нём как «шизофренике» разнеслась уже повсюду. И только администраторша сообщества Екатерина Грядкина написала ему: «привет».

Джонни сразу же почувствовал подвох. Ему уже доводилось встречать эту Екатерину в других группах, где его потом банили или где ему просто со временем становилось нечего делать из-за неизменно негативного отношения к нему подавляющего большинства участников. Она была одной из тех, кто распространял «новость» про его «шизофрению». Теперь же Екатерина с несколькими подругами по другим группам создала собственное сообщество, где радовала себя, самоутверждаясь за счёт тех, кому было реально плохо. Ей нравилось писать им в личку и гордиться перед ними историей своего «исцеления», как она «взяла себя в руки и победила ВСД», правда, с помощью психотерапевта. На самом деле, конечно, уменьшение у неё неприятных симптомов было никоим образом не её заслугой, а если только забугорных фармацевтических компаний, производящих препараты, которые Екатерина принимала для снижения тревожности и связанных с ней соматических/вегетативных проявлений. Однако её бедные виртуальные собеседницы, по-прежнему сильно страдавшие от ВСД, очевидно, этого не понимали, а испытывали зависть и восхищались ею, когда она рассказывала, как поправилась, а потом удачно вышла замуж, какой у неё крутой муж, любовь с ним, хата в центре её родного Омска и прочее.

Джонни же она была неприятна, и ему просто хотелось при случае сбить её самодовольство, возникшее, как ему представлялось, практически на пустом месте. В то же время, в сложившейся ситуации сразу отвечать хамством на приветствие было глупо, и Джонни просто сказал Екатерине: «здравствуй!» Но тогда она неожиданно принялась писать ему в омерзительной манере – такой, как обычно разговаривают с маленькими детьми, а также, надо думать, по понятиям Екатерины, с сумасшедшими, не понимающими «взрослого» языка адекватных, сознательных людей: уси – пуси и всё такое.

Естественно, Джонни тут же разозлился, сочтя такую манеру общения с ним не просто неуважительной, но вопиюще унизительной и оскорбительной. Ему захотелось сразу же поставить эту обнаглевшую курицу на место, или хотя бы просто послать её на х**. Однако делать это в руководимом ею сообществе, очевидно, было бы ужасно глупо, т.к. она тут же ругательное сообщение сотрёт, а его заблокирует. И что он тогда этим кому докажет?!

Но, с другой стороны, оставлять такой базар с ним не отвеченным, т.е. без наказания, Джонни также не собирался. Тем более, ему в любом случае больше нечего было делать по существу в этом сборище зомбированных куриц. Поэтому Джонни решил пойти другим путём. Он сочинил и написал на стене той группы сообщение о реальных патологических процессах, стоящих за «ВСД», подробно рассказал о том, как знакомился с историями пациентов, у которых ещё в далеко не старческом возрасте это переросло в серьёзные, непосредственно угрожающие жизни болезни и т.д.

Отправив данное сообщение, Джонни не решался потом некоторое время зайти в группу, не желая себя расстраивать, когда увидит, как его пост сразу удалили. И действительно, заглянув на следующий день, он не обнаружил уже на стене своего пламенного обращения. Тем не менее, Джонни со злорадным удовлетворением отметил, как то тут, то там тлели отблески срача, который он запалил вчера, а также убывание прежде неуклонно росшей численности на сто с лишним человек. Некоторые участники сообщества «Время Стать Другим» теперь уже не стеснялись писать о своём неверии в то, что это «всё у нас в голове».

Впрочем, для Джонни теперь и эта группа была фактически закрыта. Конечно, его там не заблокировали пока, так как вроде не было достаточно серьёзного повода, но в то же время было очевидно: его сообщения теперь будут удалять со стены проворнее, а потому ему не было смысла больше там ничего писать. В других же местах, практически везде, ситуация была ещё хуже – он был попросту забанен.

Тем не менее, несмотря на встреченные сложности, сдаваться Джонни никоим образом не собирался. Напротив, рассказать людям правду о болезни, от которой он страдал столько лет, стало теперь для него основным смыслом существования на весь остаток его жизни. Джонни намеревался написать книгу. Нет, разумеется, он не планировал её официально издавать, так как бесплатно печатать его бред никто не будет, а денег у него никогда не было, нет, и взяться им неоткуда, да и платить их кому-то в такой ситуации унизительно и жаба душит. Поэтому придётся распространять своё творение через интернет, насколько получится, чтобы каждый страждущий смог прочитать.

В книге Джонни хотел рассказать людям правду о реальных процессах, происходящих в организме, и о том, как их обманывают психолухи, чтобы нажиться на них, втирая им, как они якобы сами вызывают свою болезнь своими мыслями. Он мечтал, чтобы его труды смогли подвигнуть настоящую медицину к поиску путей лечения, вместо спихивания пациентов в лапы индустрии обмана, продающей им втридорога мифы о внутреннем конфликте и прочий рекламный высер.

Джонни понимал, как нелегко ему придётся и сколько понадобится новых знаний. В качестве базового источника информации он собирался использовать купленную им когда-то на последние средства книжку «медицина для идиотов», которую так и не осилил раньше, а оригинальное содержание планировал формировать на основе фактического материала из историй тех, кто писал о своей болезни на специализированных форумах, в группах контактика и т.д.

Однако в итоге Джонни было не суждено реализовать его грандиозный проект. Через несколько месяцев после того, как он начал заниматься им вплотную, сидеть в группах ВСД и снова пытаться читать старую книжку «медицина для полных идиотов», за которую тогда-то отдал последние деньги, у него начались серьёзные проблемы со зрением.

Когда Джонни как-то впервые поздним вечером по пути домой из магазина обратил внимание на зловещий симптом, ему сначала даже не хотелось в это верить. Ведь он совсем недавно читал об этом в «медицине для идиотов»! Как же могло случиться такое совпадение?!

На следующий день после тревожной, практически бессонной ночи Джонни отправился в районную поликлинику к окулисту. Врач не мог не выразить даже некоторого рода восхищения тем, как чётко, словно по учебнику, Джонни описывал свои симптомы. Несомненно, для офтальмолога поликлиники № 666 такое изложение было приятным контрастом с бабушками – его традиционными пациентками. Врач поинтересовался для порядка, была ли у Джонни в роду у кого-то глаукома, на что тот ответил отрицательно, оговорившись, правда, что отца своего никогда не видел, а потому может судить о своей наследственности лишь максимум наполовину.

На протяжении следовавшего за этим визитом к окулисту месяца Джонни несколько раз ходил в другую поликлинику измерять внутриглазное давление пшикалкой, так как в его районной поликлинике №666 не нашлось даже такого незамысловатого девайса. Зато, с другой стороны, добродушная медсестра сказала ему: ходите столько, сколько нужно. Видимо, ей неприятно было наблюдать, как люди даже такого возраста как Джонни уже теряют зрение на оба глаза.

Однако когда Джонни снова пришёл к окулисту в своей поликлинике, тот заявил, что у него не столь высокое давление, чтобы объяснить такие симптомы. При этом Джонни не мог не отметить для себя примечательную закономерность: верхний порог нормы данного показателя в РФ был на несколько миллиметров выше, нежели в цивилизованных странах. Не иначе, чтобы люди слепли, теряя в первую очередь периферическое зрение/широту кругозора и не замечали, какую гибельную политику проводят власти в области здравоохранения,– думал он с горьким цинизмом.

Желая всё же получить какое-то определённое заключение специалиста, Джонни попытался задать ему «наводящий» вопрос, могут ли быть столь странные симптомы следствием его неврологического заболевания. Однако окулист так и не ответил ничего определённого, лишь попросив резким тоном не пытать его вопросами, на которые у него нет объяснения и поинтересоваться у соответствующего врача, а к нему приходить только через год для наблюдения.

Услышав последнее предписание, Джонни не мог не подумать цинично про себя: «меня уже через год скорее всего в живых не будет, не говоря уже как я дойду, если ничего совсем не буду видеть к тому времени!» Но вслух такую мысль высказать не решился, опасаясь услышать настоятельную рекомендацию непременно обратиться к ещё одному врачу – психиатру.

Тем не менее, в то злополучное лето у Джонни появилось ещё сразу несколько оснований для мрачных предчувствий, связанных со здоровьем, и, как следствие, вероятным скорым завершением жизненного пути. Странные, жутко пугающие вещи стали твориться у него не только с глазами, но и сразу с несколькими другими частями организма. Например, однажды случайно увидев свои зубы (обычно он на них не смотрел когда чистил), Джонни увидел страшную картину: повсюду спереди, сверху и снизу с них неровно слезла эмаль, обнажив под собой безобразное зрелище бурого дентина. Один клык слева вообще почернел. Смотрелось это просто ужасно.

Когда же перепуганному Джонни в тот же день удалось попасть на приём к стоматологу, врачиха не только не выказала ни малейшего понимания или сострадания к его ситуации, но ещё и цинично усмехнулась по поводу паники, которую он испытывал по поводу катастрофы, случившейся в его ротовой полости. Поскольку мысли об этом не давали ему покоя, через пару дней Джонни сумел так же дуриком, рассказывая тёткам в регистратуре, какой у него кошмар творится во рту, попасть к врачу уже в другой поликлинике. Эта доктор показалась ему удивительно милой и внимательной, но и она также не могла сказать ничего определённого о возможных причинах необъяснимого разрушения его зубов, удивившись только его осведомлённости, когда он заявил с порога, мол, никакие тетрациклины не принимал (один из возможных факторов, с которым она могла связать такое явление).

Наверное, со стороны, особенно для суеверных людей, такое стечение напастей выглядело так, словно Джонни подвергся какому-то страшному проклятию, отнимавшему у него одновременно возможность видеть мир и показывать себя миру в сколько-нибудь презентабельном виде.

Однако даже на этом основания для его опасений за своё здоровье тем летом не заканчивались. Ещё одна плохая новость ждала Джонни у терапевта, к которой необходимо было сходить, чтобы получить направление к неврологу. Уровень железа в биохимическом анализе крови, который она зачем-то отметила в бланке (какой смысл его определять без ферритина, трансферрина и связывающей способности?– недоумевал Джонни, который, не подозревая пакостей со стороны данного микроэлемента, то ли поленился, то ли постыдился отмечать данные параметры в бланке), оказался несколько сниженным, а раньше был нормальным! Когда Джонни вышел из кабинета, где он узнал результаты, его сразу же осенила зловещая догадка: раковые клетки новообразования, растущего где-то в его организме, сжирали железо! А может, срабатывал некий защитный механизм, противящийся подкармливать этим металлом быстро растущую губительную опухоль. Даже свои зрительные симптомы Джонни интерпретировал теперь в новом, паранеопластическом, свете: вероятно, злокачественная опухоль спровоцировала реакцию иммунной системы, поражавшую теперь сетчатку обоих его глаз!

Конечно же, обсуждать свои «раковые» мысли с терапевтом Джонни не решился, так как в любом случае, поступи он таким образом, до появления явных признаков болезни она, наверное, отправила бы его консультироваться по этому поводу не в онкологический центр, а в ПНД, а потому просто попросил у неё направление на общий анализ крови. Сама же терапевт никаких пугающих предположений на основании сниженного показателя делать не стала, а лишь рекомендовала принимать какое-то железосодержащее средство, называвшееся «железный дуралей» или как-то так.

Увидев в результатах общего анализа гемоглобин 144 и гематокрит 45, Джонни вначале немного успокоился относительно «анемии хронической болезни» (он ожидал гематокрит около 30), подумав «раковые клетки ещё не всё железо у меня успели сожрать». Однако когда заметил увеличение тромбоцитов (не в сравнении с нормой, т.к. теперь они были у нижней её границы, но на фоне прежнего показателя) тревожные мысли охватили его с новой силой.

Терапевт также почему-то ещё к тому же не испытывала особого энтузиазма направлять Джонни к неврологу, указывая на отсутствие соответствующей записи со стороны офтальмолога в карте, но в конце концов согласилась, добавив при этом: «Вы только объясните там подробно, что окулист рекомендовал Вам обратиться, потому что у Вас такие симптомы...»

Джонни почувствовал себя глупо, будучи вынужден выпрашивать аудиенцию у врачихи, которая и в прошлый раз ему ничего внятного не сказала относительно его состояния. Тем не менее, он питал скрытую надежду, что его всё же направят куда-нибудь на обследования «в приличное место».

Невролог вначале даже очень удивила его. Когда Джонни рассказал ей свои симптомы, она понимающе кивнула головой и сказала, что это, мол, «спазмы сосудов». Естественно, спрашивать у неё, откуда она это знает было глупо, а потому Джонни с видом искреннего удивления поинтересовался лишь, неужели в её практике ещё подобные случаи встречались, на что врач ответила вроде как утвердительно, после чего выписала уколы.

Это был отечественный препарат Месидол, разработка которого в своё время была почему-то заброшена в СССР – то ли, как с тревогой предполагал Джонни, из-за жутких побочек, то ли по причине общего сгорбливания медицины во второй половине восьмидесятых. Первым делом тщательно изучив вкладыш, Джонни не мог не отметить для себя, каким чудодейственным там преподносился этот препарат, по крайней мере, если судить по списку показаний к применению – от инсультов и инфарктов до вегетососудистой дистонии. Не иначе, государства Запада спешат внедрить его у себя,– думал он с циничной иронией. Джонни догадывался о суровой правде: за бугром если и слышали про Месидол, то задвинули его в разряд сомнительных снадобий с недоказанной эффективностью, которые российская фарминдустрия скармливает нищим лохам, которые если и помрут в результате, никто особо сокрушаться не будет.

Поэтому Джонни был поражён удивлением, которое выразила невролог, когда он ей сказал, что после десяти уколов чудодейственного препарата его зрительные проблемы ничуть не уменьшились. Впрочем, он в любом случае теперь больше концентрировал своё внимание не на этом факте, а на том, направят ли его ещё куда-то для выяснения причин поражения глаз.

И действительно, врач записала его в другую, более «центральную» поликлинику, к неврологу «второго уровня». Сама она, надо думать, находилась на первом. Пытаясь представить себе функционирование этой системы, Джонни невольно цинично подумал: Интересно, до какого уровня нужно дойти, чтобы они разобрались, наконец, почему я теряю зрение?!

Но деваться было некуда, и он принялся мысленно готовиться к предстоящему визиту, продумывая то, как лучше построить рассказ о своих симптомах. Ведь говорить о них полностью, как есть, было нельзя: Джонни догадывался, к какому специалисту его направят дальше, если он расскажет правду о том, как видит своё отражение в стенах!

Зайдя в кабинет невролога второго уровня, Джонни невольно отметил для себя: она значительно младше по годам своей коллеги из его поликлиники. Но при этом, очевидно, у неё выше статус. Каким образом ей удалось этого добиться?– недоумевал он. В чём секрет её «профессионального успеха»?

По завершении приёма у него появились некоторые соображения на эту тему, когда он подводил для себя безрадостные итоги визита. После беглого осмотра и расспроса, невролог «второго уровня» небрежно сказала: «Я там написала заключение для Вашего доктора». Джонни, не готовый совершенно к такому повороту, вначале опешил даже: ведь он-то ожидал разъяснений, что и как. Может, надо было спросить у неё? Но, с другой стороны, тогда она бы просто сказала: «Ваш доктор Вам всё объяснит!»

У Джонни возникли нехорошие предчувствия. Закрыв дверь кабинета, он принялся рассматривать листок, едва державшийся в его сильно дрожавшей от волнения руке. «Что там такого страшного написано? Почему она мне не рассказала?» – недоумевал Джонни. К счастью, у «невролога второго уровня» был ещё отнюдь не худший из врачебных почерков. Джонни удалось разобрать текст её предписания, адресованного врачихе из поликлиники №666: «Изыскать возможность сделать МРТ головного мозга для исключения органической патологии. Рекомендовать консультацию психотерапевта».

Формулировка поразила Джонни: что значит «исключить»? Ведь у него в любом случае была патология головного мозга, а МРТ может лишь помочь выявить то, насколько она серьёзна! Но запись насчёт психотерапевта впечатлила Джонни не меньше! Ему также показалась странной формулировка «изыскать возможность». Получалось, при желании это можно сделать, но...

Прочитав же фразу о желательности обращения к психотерапевту, Джонни задумался: «за что?» Ведь он же так тщательно старался избегать в разговоре с врачихой упоминания своей тревоги, беспокойства, разнообразных навязчивостей, делая упор исключительно на соматических, физических симптомах. Ему только показалось подозрительным, когда невролог спросила, усиливается ли тремор при эмоциональном возбуждении. И теперь Джонни вроде как понимал, на чём погорел.

Хотя, с другой стороны, не зря же в народе говорят: «кур воровал»! Таким образом, некий тремор в ситуации аффекта рассматривается как «вариант нормы». Или тогда, получается, всем, кто ворует кур, требуется «помощь» психотерапевта?! Не иначе, тогда у мозг**б*в бизнес отлично пойдёт!– цинично думал Джонни.

Руководствуясь такими рассуждениями, Джонни даже счёл вопрос провокационным, наподобие тех что включают в опросники типа MMPI – 2 с целью выявить лживость респондента, ну и ответил соответственно.

Однако когда Джонни более основательно размыслил об этой ситуации, ему открылось более мрачное и вместе с тем реалистичное её видение. На самом деле, те или иные его ответы ничего не решали. Важно было лишь следующее: у него была серьёзная проблема со здоровьем, которую врачи, к которым он обращался, не только не знали, как лечить и вообще не понимали, но и не хотели/не имели возможности в ней разбираться. В то же время, сознаться в этом и отправить его к тем, кто мог знать лучше, они также не могли.

Теперь, взглянув ещё раз на злополучный листок с заключением, Джонни, наконец, удалось не только наконец разобрать почерк врачихи, но и лучше понять смысл написанного ею. Упомянув диагноз, который в своё время Джонни поставил себе сам и который назвал теперь, придя к ней на приём, врачиха отметила в заключении, мол, многообразные «зрительные» (она взяла это слово в кавычки) и прочие симптомы не укладываются в клиническую картину...

Разумеется, поскольку она не понимала механизма, как из одного следовало другое, то и пришла к выводу «не объясняет», – подумал с горьким цинизмом Джонни. Казалось бы, не разбираешься, так направь к тому, кто знает лучше, а не раздавай абсурдные рекомендации платить деньги мозг***м, как будто если человек слепнет (из-за неврологического, кстати, заболевания, т.е. по её части, казалось бы) то он прозреет от этого! Даже если вы пока не умеете лечить данную патологию, так изучайте её хотя бы тогда, обследуйте пациента основательно, а не скармливайте его индустрии словоблудия! Но нет, разваленная государственная система здравоохранения, видимо, не могла и/или не хотела так работать!

Быть может, просто врачиха была молодая? Джонни вспомнил, как изначально его направили к другой, а уже потом ему позвонили из регистратуры, мол, та доктор не принимает, мы Вас записали к другой. Неужели действительно так «повезло», не на того врача попал. Не в силах сдерживать собственное любопытство, Джонни погуглил отзывы на врачиху, к которой его послали вначале. Первый же комментарий одной девушки впечатлял: «Она меня даже толком не посмотрела, а сказала, что я «придумываю себе болезни». Теперь у Джонни уже не было сомнений: похоже, вся доступная ему медицина нынче такова!..

Ознакомившись с листком старшей (не по возрасту, но по званию) коллеги, местная невролог впала в некоторое замешательство. Потом попыталась пояснить Джонни причину: «доктор здесь рекомендует направить Вас на МРТ, но...» Наконец, после небольшой паузы она достала из стола листок и протянула его пациенту со словами: распишитесь вот здесь. И пояснила, мол, на МРТ большая очередь, но мы направим Вас на томографию...

Джонни расписался, вышел из кабинета, и только тогда задумался: возможно, для того же Димы в его провинции бесплатное направление на такую процедуру было бы праздником. Но ему – то зачем это долбаное КТ? И если там что-то действительно найдут, неужели его будут пытаться лечить?! Бесплатно?! Не верится как-то!– мрачно и цинично думал Джонни.

Настроив себя таким образом, он зашёл в интернет и отменил процедуру. Придя через неделю на приём к неврологу, он сказал что простудился, мол, не мог прийти. И он действительно болел, но за неделю перед этим, из-за чего ещё переживал, что если не поправится вовремя, то не попадёт к неврологу 2 уровня. После чего добавил о своих проблемах с щитовидной железой («узлы») и нежелании дополнительно облучать шею, а потому вместо КТ просил его поставить в очередь на МРТ. Либо вообще никуда не направлять, типа, давайте я подпишу отказ.

Однако врач, видимо, сразу просекла, что Джонни не был простужен в тот день ни фига, а просто хотел на МРТ вместо КТ. Но отказ почему-то подписать не предложила. Видимо, решив: а вдруг потом спросят с неё. Да, она вроде как предложила альтернативу, но ведь не изыскала возможность! Она сказала строгим тоном, каким обращаются обычно к нерадивым детям, когда хотят их запугать: «Идите и не выдумывайте! Я перепишу Вас на понедельник. Направление у Вас есть». Потом добавила: «На МРТ очередь восемь месяцев. Это слишком поздно, когда может быть опухоль». Услышав зловещее слово, Джонни вздрогнул и надломленным голосом поинтересовался: «Это может быть...?!» И врач тогда подтвердила: «Это может быть что угодно! Поэтому не вздумайте даже отказываться!»

Потом она рассказала про женщину, которой не далее как в тот же самый день подписала направление в больницу с опухолью мозга, мол, хорошо вот у неё вовремя выявили...

Джонни почему-то вспомнил свой первый визит, когда, услышав про «спазмы сосудов», о которых с такой уверенностью говорила тогда врачиха, он выдохнул. Мол, он так боялся, а вдруг у него опухоль? Она же тогда только усмехнулась в ответ на испуганное предположение Джонни: «Я думал, а вдруг у меня это опухоль!» Теперь же, оказывается, у него может быть «что угодно»! Но напоминать об этом Джонни не стал, не видя смысла зря нагнетать, дразнить гусей, как говорится, а вместо этого словно в виде риторического вопроса, как бы намекающего на безнадёжный в любом случае прогноз, сказал мрачно: «Можно подумать, если опухоль, меня кто-то будет лечить!» Но врач заявила ему в ответ с показной скорее уверенностью: «Нейрохирург!» Джонни не нашёл в себе сил даже встретить такое нереалистичное заявление циничной усмешкой – настолько ему было невесело в тот момент.

Придя домой из поликлиники, Джонни несколько часов тупил в мрачных мыслях, не находя никаких моральных сил заниматься чем-то осмысленным. Потом очень плохо спал ночью – тревожные мысли не покидали его. А проснувшись уже днём, первым делом открыл книжку «медицина для идиотов», где сравнивались различные методы исследования, эффективность которых показана плюсиками. КТ +. С контрастом ++. МРТ +++. Да, КТ бесплатно. Но ионизирующее облучение. Видно хуже, чем на МРТ. Йодный же или какой там контраст может быть опасен для жизни. Хотя, казалось бы, какая разница, если он всё равно скоро собирался помирать от опухоли мозга?! И тогда Джонни неожиданно придумал решение, от которого прежде его отделял категорический мысленный барьер. Он позвонил в платную контору МРТ, которую рекламировали на сайте известного нейрохирургического института. Наверное, там относительно приличное место должно быть среди подобного рода заведений, – подумал Джонни. Записался.

Когда на следующий день как всегда опаздывавший (он никогда и никуда не приходил вовремя – проклятая болезнь лишила его возможности соблюдать пунктуальность) Джонни быстрым шагом (бегать он не мог с детства из-за проблем со здоровьем), а потому тяжело дыша, добрался, наконец, до клиники МРТ, всё пошло не так с самого начала.

В тревожном напряжении ожидания процедуры Джонни поневоле пришлось смотреть установленный в холле учреждения зомбоящик, по которому, словно следуя какому-то зловещему заказу, транслировали передачу об известной эстрадной певице, несколько месяцев назад скончавшейся от злокачественной опухоли головного мозга. Ей было всего 40, на три года меньше чем ему на тот момент. А заболеваемость этой чудовищной формой рака среди мужчин такого возраста была к тому же в 1,5 раза выше, чем у женщин. В её распоряжении имелось немеряно бабла на оплату лечения, как своих средств, так и собранных поклонниками и т.д. А толку? Каковы же перспективы были в подобном случае у него, фактически нищего бомжа, если у него тоже эта болезнь?.. Они как будто специально здесь ТАКОЕ показывают!– мрачно думал Джонни.

Сама процедура МРТ – сканирования доставила Джонни ещё кучу острых ощущений, уже более непосредственно телесного плана, так сказать. Казалось, он позаботился обо всём, о чём только можно. Прежде чем записаться, Джонни тщательно изучал магнитные свойства своих металлических вставных зубов, поднося к открытому рту динамик от разломанного старого репродуктора, и по результатам с удовлетворением отметил их безопасность. Позвонив в контору, долго выносил женщине на том конце провода мозг вопросами о возможности подложить что-нибудь типа подушки под голову, дабы не запрокидывать. Потом, уже непосредственно перед процедурой, терзал соответствующими просьбами укладывавшую его в сканер лаборантку.

В итоге, казалось, ему удалось практически идеально уложить свой главный больной орган, лучше, чем дома перед отходом ко сну. Однако как только капсула с ним въехала внутрь «адской машины», началось непредвиденное. Джонни неожиданно стало трудно дышать. Он с ужасом почувствовал мучительное сдавливание в груди. Ему вспомнилось, как всего несколько месяцев назад чуть ли не насмешливо успокаивал перепуганных девиц из групп ВСД, что сердце болит не слева и тем более не справа, а посередине. Теперь же у него самого давило там и так, где и как это могло быть очень опасно, по крайней мере, по его представлениям. К тому же, как назло, сердце ещё и начало стучать ужасающе быстро: тук-тук-тук-тук-тук... Это было к тому же пугающе непривычно. Ведь обычно у него из-за какой-то странной патологии то ли самого органа, то ли нервной системы сердце даже не ускорялось особо, хотя значительных физических нагрузок он уже давно в любом случае избегал, т.к. начинал задыхаться и, естественно, ужасно боялся внезапно умереть. Теперь же ЧСС у него значительно повысилась, как если бы сильно поднялась температура.

Но даже это оказалось лишь прелюдией «веселья». Вскоре Джонни начало реально трясти. Неведомая сила колошматила его, и ему в те мгновения ужаса хотелось сравнить себя с рыбой, выброшенной на берег и бьющейся в предсмертных муках. Вероятно, если бы у него тогда была возможность спокойно посмотреть на ситуацию со стороны, Джонни мог сказать про себя с усмешкой: «Так вот ты какая, оказывается, паническая атака!» Однако в те секунды, охваченный ужасом, он прокручивал в сознании лишь одну мысль: «кажется, я сейчас сдохну!»

Даже после завершения столь неудачно для него повернувшейся МРТ – экзекуции, приключения того дня для Джонни не закончились. Когда он опять вышел в холл, где стоял зомбоящик, там показывали сериал, в котором незадачливый повар готовил фугу – изысканное японское рыбное блюдо для любителей пощекотать нервы. Разумеется, с тетродотоксином. Джонни, впрочем, в тот день уже предостаточно пощекотал свои скорбные нервы, да и в любом случае не собирался когда-либо есть в японских ресторанах, не говоря уже заказывать такие блюда, а потому, как ни странно, не стал даже примерять данную угрозу на себя, как он имел привычку делать.

Вместо этого, даже несмотря на очень мрачное настроение в тот момент, Джонни усмехнулся, вспомнив, как тётки в группах ВСД называли его шизофреником. У него промелькнула странная мысль: «Да будь я действительно таким, то наверняка бы подумал, что эти передачи здесь показывали не просто так, а чтобы донести до меня нечто очень важное!» Хотя подбор телепрограмм действительно впечатлял: логически получалось, либо действительно специально подбирали, либо просто «повезло» (но какова тогда вероятность совершенно случайно наткнуться на две к ряду ТАКИЕ передачи по разным каналам?!), либо по ТВ нынче сплошь подобный негатив крутят (ему было трудно судить, т.к. дома он не смотрел зомбоящик).

Наконец, последним аккордом стало то, как с Джонни взяли на пятьдесят рублей больше, чем было заявлено в ценнике на услугу на сайте конторы. Мол, у них только сегодня прямо вот с утра изменились цены, и они обзванивают клиентов, а ему почему-то не успели сообщить. Услышав эту «приятную новость», Джонни сначала собрался возмутиться подобной беспардонной наглостью, однако тут же почувствовал: после всего происходившего с ним в то день у него не было уже ни физических, ни моральных сил отстаивать свою правоту. Когда он в любом случае фактически выкинул почти пять тысяч за эту процедуру, от которой ему не было ровным счётом никакой пользы для серьёзно пошатнувшегося здоровья, то пятьдесят рублей больше или меньше, какая разница? А может, у них и врачи – радиологи тоже такие честные и порядочные, как эта тётка, и пишут заключения под один шаблон, когда надоедает долго картинки рассматривать?! Конечно, возможно, это несправедливо на основании опыта общения с одним человеком так огульно судить обо всех, но, с другой стороны, театр ведь начинается с вешалки, не так ли?

На какой-то момент Джонни даже стало обидно, что с ним в очередной раз ещё в одном месте обошлись как с лохом последним, и хотел ругаться. Но тут же плюнул, оставив эту затею, злобно подумав только: ничего, когда-нибудь и эти суки заболеют, и с ними поступят также!

Джонни также вспомнил о том, как в своё время, когда он общался с одним психопатом, у того была сожительница, тоже работавшая в частной клинике МРТ, которая с моральной точки зрения вела себя ничуть не лучше своего кавалера (см. повесть автора «Хрен вам!»). Небось, эта также со своими клиентами поступала, – подумал цинично Джонни.

После бесполезной поездки на МРТ, Джонни даже не хотел больше идти в поликлинику к неврологу. Однако потом всё же решил сходить, чтобы раз и навсегда покончить с этой бессмысленной эпопеей.

Слова, которые Джонни услышал, придя на приём, оказались в точности теми, которых он ожидал: «К сожалению, я больше ничем не смогу Вам помочь. Идите к психотерапевту». Джонни сильно захотелось в ответ рассмеяться врачихе в лицо, после чего поинтересоваться с горьким сарказмом, прозрачно намекая на проблемы с глазами, изначально приведшие его к ней на приём: «Считаете, я прозрею после посещения данного специалиста?!» Однако потом решил не нагнетать, рассудив так: «Зачем? Разве она виновата в своей неспособности прыгнуть выше головы? К тому же, в остальном эта невролог наверняка хорошо решает свои профессиональные задачи, выписывая льготные рецептики бабушкам, а также направления в больницы. Поэтому, разве смеет он её винить в отсутствии у неё возможности направить его бесплатно куда-нибудь, где смогут лучше разобраться, чем вызваны его столь многочисленные проблемы со здоровьем?! С этой мыслью Джонни попрощался с врачом и понуро побрёл домой. Теперь ему самому предстояло стать для себя любимого неврологом. А заодно и психотерапевтом, – думал цинично Джонни.

Казалось, теперь, когда ему не нужно было ходить в поликлинику подставлять задницу под бессмысленные уколы, обдумывать разговоры с врачами, всё равно не приносившие ему облегчения даже морального и т.д., у него должно было оставаться больше времени заниматься своим «великим проектом» – рассказать людям правду о мучившей его столько лет болезни.

Но как раз тогда его здоровье стало ухудшаться ещё сильнее. У него стали появляться всё новые зловещие симптомы, каждый из которых, не говоря уже об их ужасающей совокупности, недвусмысленно указывал: смерть не за горами. Джонни понимал: в его распоряжении остаётся слишком мало времени. Но объём информации, которую ему предстояло переработать, представлялся необъятным и неподъёмным. У него возникало всё больше вопросов, на которые никак не удавалось найти ответы, а он не мог позволить себе двигаться дальше, не разрешив их. А главное – его больная голова категорически отказывалась приобретать и осмысливать новые сведения.

Джонни стал всё сильнее впадать в отчаяние. Его постоянно терзали мысли: «Скорее всего, я умру, так и не успев ничего рассказать. А если и успею, то кто будет читать этот бред? Не говоря уже о том, будет ли им от этого польза...» Он всё чаще с горечью вспоминал, как в точном соответствии с пророчеством Надежды Граблиной ему не удалось найти в группах ВСД ни одного единомышленника. Да и вообще, не было на свете ни единого человека, который захотел бы его послушать – ни в реальной жизни, где у него не имелось ни родных, ни друзей, вообще никого сколько-нибудь близкого, ни даже в сети.

А когда это ощущение стало совершенно невыносимым, Джонни сделал последнюю попытку найти

хотя бы одного человека, который его поддержит. Он считал это очень важным для себя, так как тогда даже если он умрёт, так и не написав свои «мемуары», то, по крайней мере, не останется совершенно непонятым.

И Джонни стал снова заглядывать в группы ВСД, теперь уже под другой учётной записью (под основной он давно уже был везде заблокирован), чтобы снова пытаться делиться своими идеями. Но почему другие должны проявлять внимание к его взглядам? Ведь там уже и так было полно дипломированных психолухов, гордо демонстрировавших отзывы сотен, а то и тысяч своих благодарных клиентов. Кроме того, многие «бывшие ВСДшники», излучавшие своим видом и речью здоровье и успех, гордо писали о том, как они «победили» эту болезнь. И как будет смотреться на их фоне он, старый насквозь больной отвратного внешнего вида неудачник, не имеющий никакого специального образования, вынужденный скрывать своё имя и лицо, пишущий бред, диаметрально противоречащий всему прежде услышанному его целевой аудиторией из авторитетных (для них) источников?!

Вдохновив (или скорее, «накрутив») себя такими мыслями, Джонни сделал последнюю, отчаянную попытку привлечь к себе внимание в группах про ВСД... так, как умел. Он принялся снова писать о том, что многие симптомы свидетельствуют отнюдь не о мифическом внутреннем конфликте, а реальных неисправностях в организме, видят их врачи на осмотрах и обследованиях, или нет. Джонни в который раз напомнил о повышенной смертности, в первую очередь внезапной, среди страдающих паническими атаками. А также о том, что у многих из тех, кто не умирает неожиданно, начинает преждевременно серьёзно деградировать мозг. По словам Джонни, такие проблемы с памятью, вниманием и прочие признаки разрывов в тонкой нейронной сети мозга можно, конечно, стараться не замечать до тех пор, пока всё сознание человека не развалится на отдельные листочки, из которых будет складываться его жизнь в состоянии овоща. Или упорно игнорировать мушки перед глазами до необратимого наступления полной, сплошной черноты. Можно также игнорировать шум в ушах до тех пор, пока он не обернётся звоном траурного колокола. Но будет ли лучше в итоге самому пациенту от такого «блаженного неведения»?! И Джонни не удержался, конечно же, и в который раз уже упомянул истории пациентов, чьи истории болезни в своё время поразили его ужасным состоянием здоровья не старых ещё людей.

Однако на сей раз реакция публики на его разглагольствования была ещё более негативной, чем прежде. Например, прежде, когда в сообществе «ВСД: Возвращение к жизни» несколько девиц писали «очень приятному молодому человеку» – администратору с предложением заблокировать «этого ненормального», их просьба была отклонена, т.к. Джонни вроде как никого не оскорблял и всё такое. Теперь же, когда ради такого случая «инициативная группа» из наиболее настойчивых «зомбированных куриц» (как обозначал своих наиболее рьяных оппоненток Джонни) снова стала закидывать своими жалобами тамошнего главпетуха, тот пошёл им навстречу. И в результате, однажды, пытаясь зайти в группу, Джонни увидел надпись «Вы добавлены в чёрный список этого сообщества» с пояснением «за нагнетание» и т.д.

Потом подобным образом поступили администраторы и всех прочих групп, где в пылу эмоций Джонни уже даже не мог сдерживаться в выражениях по адресу всяческих психолухов и т.д., которые там себя рекламировали, дабы наживаться на больных. И блокировка, разумеется, была бессрочной. А других учётных записей у Джонни не было, да и не видел он больше смысла их заводить ещё, тратя время, которого и так осталось так мало, да к тому же ещё подкармливать по пути алчных операторов телефонных компаний, заводя и поддерживая новые симки.

Таким образом, Джонни окончательно утратил надежду найти единомышленников – сторонников своей теории в контактике. А больше их ему искать было негде, да и бессмысленно, наверное.

Его стали ещё чаще и настойчивее терзать мрачные мысли. Например, он много думал о том, почему мир так несправедлив: всю свою жизнь, за что бы он ни брался, у него ничего не выходило и все благие намерения приводили его в итоге лишь к горькому разочарованию и раскаянию. Теперь, в частности, ему не давала покоя горькая мысль о том, чем могли быть вызваны жуткие вещи, которые начали твориться с его глазами, зубами и т.д.

Как раз незадолго до первых проявлений у него соответствующих симптомов Джонни начал баловаться определёнными веществами: специфическим жёлтым порошком и «травками». Нет, разумеется, для него это не было забавой. Он стал прибегать к подобным средствам от отчаяния.

Дело в том, что Джонни с юных лет хотел не просто считать себя очень умным, но также иметь для этого реальные основания. Его самолюбие в этом плане было особенно сильно задето после того, как ему так и не удалось поступить ни в одно высшее учебное заведение. Тем не менее, он был убеждён: отсутствие бумажки не помешает ему стать знающим и мыслящим человеком даже несмотря то, что формально его образование ограничивалось несколькими классами церковно-приходской школы, в которой он не столько учился, сколько «тихо сидел», зарабатывая таким «примерным поведением» вместо знаний хорошие оценки.

Но чтобы стать «очень умным», необходимо было развиваться интеллектуально, приобретать новые сведения. Однако из-за его болезни со временем это ему давалось всё сложнее. Так, в юности, читая про различные болезни тайком от мамы, прятавшей от него подобную литературу, Джонни был почему-то уверен: ТАКОЕ он всегда будет помнить, т.к. знакомство с симптомами страшных расстройств вызывало у него сильные эмоции, а потому должно, по идее, хорошо откладываться даже в его худой памяти.

Теперь же у него даже с этим было сложно, как Джонни с горечью убедился, пытаясь изучать книжку «медицина для идиотов»: мало того, ему приходилось столько усилий тратить, чтобы при помощи словаря (спасибо Интернету!) понять значение отдельных слов, так они ещё и упорно не хотели задерживаться у него в голове!

Получалась парадоксальная ситуация: описания различных тяжёлых, неизлечимых болезней действительно производили на него сильное впечатление, однако в итоге в его больном мозгу откладывались не знания, а лишь сильный страх, тревожные образы того, как те или иные напасти могут в скором времени свести его в могилу. И, начав приходить по этому поводу в отчаяние, Джонни однажды решил попробовать нетрадиционные средства. «Но где же было тогда моё хвалёное (им самим, разумеется, больше некому) критическое мышление?»– с горечью бесполезного теперь раскаяния думал Джонни, вспоминая мысли, в своё время подтолкнувшие его к безрассудному решению.

Он также представлял себе свою маму. Ведь в своё время он смеялся на ней... Последние годы жизни мама отдавала большую часть пенсии за различные шарлатанские снадобья, которые принимала от своих болезней. У Джонни эта ситуация вызывала мучительные, противоречивые ощущения. С одной стороны, ему было очень жаль маму, вынужденную отчаянной ситуацией со здоровьем цепляться за обман, а с другой – он ненавидел мразей, которые вот так наживались на больных людях, продавая им иллюзорные надежды на выздоровление.

Джонни тогда недоумевал: почему она не может просто взять и смириться с тем, что болезнь её неизлечима? Зачем отдавать свои последние средства мошенникам за этот абсурд, если толку всё равно не будет?! Но мама тогда только мрачно качала головой в ответ на такие его соображения, и говорила с горечью: ты просто ещё молодой, а когда-нибудь ты вспомнишь меня!

Впрочем, особенно часто она это упоминала применительно к религии. Джонни, считавший себя в некотором роде идейным наследником К. Маркса, презрительно называл веру опиумом народа и (само)обманом. Его же мама, чем ближе она была к последней черте и соответственно сильнее у неё связанная с этим экзистенциальная тревога, всё больше тратила свои убывающие силы на посещения различных сект, где тщетно на закате своих дней пыталась искать какую-то неведомую истину.

Уже после смерти мамы, разбираясь в её комнате, Джонни как-то нашёл огромное количество пустых пачек гомеопатических и прочих шарлатанских снадобий, упаковки от которых она зачем-то бережно хранила, словно зловещий памятник тому, как её обманывали, наживаясь на её стремлении пожить ещё немного подольше, продавая ей, по сути, ложную надежду.

И рядом лежали «настоящие» лекарства, которые были только начаты, но потом мама, очевидно, прекратила их принимать. Рассматривая этикетки, Джонни с горечью подумал, глядя на десятки так и не выпитых таблеток: «Одним из факторов, значительно приближавших её гибель, было высокое артериальное давление. Эналаприл, фуросемид... Они, хотя и не воздействовали непосредственно на причину гипертонии в её случае, тем не менее могли бы ей помочь, однако мама почему-то не стала их принимать, то ли из иррационального страха перед «химией», то ли по какой-то иной причине, которую уже не выяснить...»

Теперь же и он сам, получается, поступал подобным образом. Джонни даже, пожалуй, пошёл ещё дальше, открыв для себя порошок, который жрали индийские «торчки», а также различные травки. Ему тогда казалось, данные препараты должны были помочь ему улучшить память и соображение, но как он теперь с мучительным сожалением осознавал, за этим стояли больше его мечтания, нежели факты. Тогда же Джонни рассуждал так:

В Индии, где многие люди употребляют такие штуки, заболеваемость раком и болезнью Альцгеймера в разы ниже. Как обычно, трясущийся за своё здоровье Джонни даже очень беспокоился о возможной токсичности употребляемых им средств. Однако его успокоила найденная в интернете информация о том, как когда китайцы якобы кормили лабораторных грызунов огромными дозами принимаемого им порошка, до двух тысяч мг/кг, даже через год (огромный по мышиным меркам срок) не наблюдалось заметного повышения смертности в экспериментальной группе по сравнению с контрольной.

Соответственно, наивно поверив прочитанным результатам, Джонни принялся жрать эту хрень лошадиными порциями. И лишь после наступления множества зловещих симптомов, ломая руки, подумал о том, как материал о «безвредности» вполне мог быть проплачен дилерами.

Кроме того, теперь до него также дошло, с чем был связан кажущийся благоприятный эффект, так впечатливший его. Индусы действительно гораздо реже умирали от болезни Альцгеймера, но по очень банальной и прозаичной причине: до неё нужно ещё элементарно дожить! Очевидно, у многих из них, тех, кто умирал в юном или ещё сравнительно молодом возрасте от холеры или иной инфекционной срачки, не могла развиться сенильная деменция.

По горькой иронии Джонни даже под другой, ещё не заблокированной учётной записью не мог рассказать о своих подозрениях. Во-первых, написанное им могут чего доброго воспринять как завуалированную рекламу/пропаганду наркотиков. А во-вторых, его сразу спросят, о чём он думал, когда жрал эту дрянь в таких количествах. И ведь действительно, почему всю его несчастную жизнь хорошие, стоящие мысли посещали его лишь в форме горького раскаяния?!

И это была отнюдь не единственная терзавшая его мысль в те дни. По ночам Джонни всё чаще охватывал ужас: «А если я не проснусь?! Сердце возьмёт да остановится, или долбанёт геморрагический инсульт в результате разрыва аневризмы... Да мало ли какие могут быть причины умереть во сне с таким слабым здоровьем?!» И он подолгу вертелся с боку на бок, охваченный мучительной паникой: «Меня, моего сознания в дальнейшем вечном потоке времени больше никогда-никогда уже не будет!»

Потом Джонни представлял себе, как через какое-то время найдут по запаху его в значительной степени разложившийся уже труп. Может, тогда даже в новости попадёт, но эта не та известность, увы, которой он искал. Нет. Последнее время ему мечталось о том, как его идеи, знания, открытия помогут людям с такой болезнью как у него вернуть себе здоровье, раз уж ему самому это было не суждено. Однако для этого нужно активно работать над проектом, требовавшим огромных усилий, времени на который у него оставалось так мало, учитывая быстро ухудшающееся состояние здоровья.

Таковы, то есть, были его благие намерения – много трудиться над реализацией своих планов. На практике же это оказывалось нереальным, учитывая происходившее с ним: сначала каждую ночь он подолгу ворочался, охваченный ужасом перед тем, что его сон окажется вечным, пока, наконец, уже когда рассвело, не погружался в дурную дремоту, сопровождавшуюся кошмарными снами и частыми пробуждениями.

Днём же, точнее уже вечером, вылезши, наконец, из кровати и кое-как поев, подолгу бессмысленно тупил перед экраном, изображение на котором расплывалось на две части, и ему требовалось приложить значительное усилие, чтобы снова сфокусировать свой взор. А потом мучительно тревожно думал о том, о какой зловещей патологии головного мозга может свидетельствовать это двоение, и как мало ему, наверное, осталось жить.

Его настрой стал ещё более мрачным, когда он случайно узнал очень печальную новость, непосредственно касавшуюся другого человека, но имевшую также трагически пророческое значение для него самого. Произошло это так: Будучи изгнанным изо всех без исключения групп контакта, посвящённых ВСД, кроме своей собственной (в которой кроме него никого не было), Джонни продолжал в них заходить, надеясь найти материал для своих исследований по данной проблематике.

Однако встречая там лишь рекламу психолухов и обращённые к новичкам призывы взять себя в руки/посетить психотерапевта, которые к тому же он не имел возможности никак прокомментировать, чтобы выразить своё несогласие, расстраивался, и в то же время не заходить туда и не читать также не мог.

А однажды, заглянув в группу «ВСД: Возвращение к жизни», Джонни увидел там сообщение женщины по имени Ольга, в своё время вызвавшей у него особый интерес. Джонни сразу вспомнил, как год назад, когда у него впервые возникли странные, пугающие искажения зрения, он под другой учётной записью писал в разные группы, пытаясь найти кого-нибудь с похожими симптомами. Тогда Ольга была единственной, кто откликнулся. Она сразу написала: «у меня прям в точности то же самое, – тоже думала, я одна такая, у кого подобный кошмар творится со зрением!»

С тех пор Джонни каждый раз, когда видел в группе сообщения Ольги, немного успокаивался, думая: «Раз она ещё жива, значит, возможно, и мои дела ещё не так плохи!» Также, наблюдая её общение с некоторыми другими участниками группы, Джонни неоднократно поражался невежеству последних, когда они выражали свои предположения относительно психосоматической этиологии многообразных симптомов, испытываемых Ольгой.

Например, когда она жаловалась на ком в горле, мешающий проглотить слюну, а иногда даже как будто затрудняющий дыхание, из-за чего возникает сильный страх, ей стали говорить что-то вроде: «Ком – невысказанная обида, вставшая поперёк горла и тем самым препятствующая нормальному вдоху и вообще полноценной жизни». После чего рекомендовали обратиться к психолуху/психотерапевту, чтобы «проработать» данную проблему.

Надо отдать должное Ольге: несмотря на свою болезнь, она смогла разумно посмотреть на ситуацию. Отметив, что ощущение кома в горле усиливается после ссор с мужем, случающихся у неё довольно часто, Ольга связала изначальную его причину не с переживаниями, а с патологией позвоночника. К тому же, по её словам, у неё ещё много других проблем со здоровьем, некоторые из которых доставляли ей гораздо больше оснований для тревоги. В первую очередь это касалось ситуации с глазами. С одной стороны, они были у неё «сухими» снаружи, с другой – имелась куча странных симптомов, свидетельствовавших (как объяснили Ольге её врачи и как понял Джонни, у которого подобное также происходило, вызывая у него сильную тревогу) о наличии отёка внутри глаза.

Казалось, должно быть понятно: подобные проявления уж точно никак не могли быть следствием каких-то «неправильных» мыслей или эмоций! Но, как ни странно, именно они вызвали среди любителей психосоматических интерпретаций особое оживление. По их мнению, эти симптомы ясно указывали на то, что Ольга «держит свои слёзы в себе» и «не может выплакаться».

Джонни, конечно же, был в шоке от такого истолкования. Ехидно размышляя о недалёкости людей, высказывающих такие версии, он даже невольно пробовал примерить данное объяснение на себя. Ведь последний раз он плакал 30 лет назад, в 13 лет, когда ему впервые поставили диагноз ВСД. Конечно, сам Джонни мог интерпретировать это как следствие взросления, однако в глубине души понимал: такие инфантилы, как он, способны с течением времени только гнить, никогда не достигая зрелости. Что же касается отсутствия слёз, то оно на самом деле являлось просто следствием патологии глаз, развившейся как одно из проявлений его загадочной болезни. Поэтому хотя в зависимости от жизненных обстоятельств ему нередко и хотелось рыдать, «выплакаться» у него не получилось бы, даже если бы он очень того захотел, так как тому имелись препятствия внутри его организма.

Понимая, насколько бессмысленно спорить с его оппонентами, на самом деле не стремящихся к истине, а жаждущих самоутверждения за счёт тех, кому хуже, Джонни в очередной раз не сдержался и написал о вреде упомянутых фантастических шарлатанских интерпретаций. Во-первых, они уводят человека от попыток решения реальных проблем со здоровьем, а в случае отсутствия эффективного лечения в настоящее время – отвлекают ресурсы настоящей, «биологической» медицины от их поиска. Во-вторых, человек, который и без того страдает от недуга, грозящего полной утратой зрения на оба глаза, при таком подходе оказывается ещё и виноватым в своей болезни и тем самым лишается надежды на понимание, поддержку или хотя бы доброжелательный настрой окружающих.

Когда появилось непосредственное свидетельство правоты Джонни, то, как неоднократно случалось прежде, он оказался не рад этому. Вначале, конечно, Джонни был приятно удивлён, увидев снова пост Ольги. Значит, она по крайней мере жива и в состоянии писать,– подумал он оптимистично. Но стоило ему вчитаться, как у него резко встал ком в горле, мешавший дышать, и его начало трясти. Ольга писала о том, что у неё произошла катастрофическое ухудшение полей зрения, образовались значительные «слепые» пятна. Видимо, сетчатка её глаз в итоге не выдержала длительной нехватки кислорода. Джонни, несмотря на неловкость по поводу терзания вопросами человека, находившегося в подобной ситуации, очень хотелось расспросить Ольгу подробнее о том, что ей сказали в больнице, куда её положили, но не мог этого сделать, т.к. был давно заблокирован в той группе, а отправить личное сообщение не решился. А потом она и вовсе перестала заходить в контакт. Видимо, окончательно потеряла зрение, – печально заключил Джонни.

Джонни был в шоке. Ему было не только очень жаль женщину, которой не исполнилось ещё и тридцати, но он вдруг неожиданно остро осознал, что происшедшее с ней означает для него. Ведь у них год назад пугающие симптомы зрительной дисфункции возникли практически одновременно. А у него к тому же внутриглазное давление было даже выше, чем у неё, а потому, по идее, хуже долгосрочный прогноз.

Джонни почему-то вспомнилось, как в своё время в детской поликлинике, когда другие носились по коридорам или по крайней мере непоседливо ёрзали на коленях у родителей, он сосредоточенно изучал санпросветбюллетень на стене, читал про различные болезни. Тогда ему на всю оставшуюся жизнь врезались в память слова Максима Горького: «Ничто не может быть страшнее, как потерять зрение. Это невыразимая обида, она отнимает у человека девять десятых мира». Теперь же, получается, судьба распорядилась таким образом, чтобы смерть к нему пришла не сразу, а сначала как бы подготовила к себе, забрав сначала у него 90% возможности видеть окружающую действительность, а уже потом остаток...

У Джонни, удручённого печальными раздумьями над этим, даже не раз возникала мысль начать пить антидепрессанты, дабы немного облегчить своё если не физическое, то моральное, эмоциональное состояние, и получить тем самым возможность более продуктивно трудиться, насколько позволяло ему объективное состояние угасавшего организма. Его не смущали даже подлые козни Системы, организовавшей так, чтобы эти препараты можно было купить только по рецепту. Ведь получалось как: человек, которому и без того было очень плохо, а потому не до работы особо и соответственно сидевший без денег, оказывался вынужденным не только подкармливать фармкомпании, но и выбирать одно из двух:

– Идти сдаваться в ПНД, где ему наклеят ярлык проклятия, именуемый учётом, после чего он сможет устроиться только курьером и на прочие незавидные вакансии, где «психически нормальные» работать не хотят;

– Либо выкладывать платным мозготрахам за рецептики больше, чем за психофарму как таковую.

Но Джонни знал, как обойти этот момент: к счастью, существовали интернет – аптеки, где свободно можно было купить если не героин и ЛСД, то очень много всего интересного. А если не захотят продавать без рецепта, всегда можно сказать им: «Не проблема. Я отнесу свои деньги вашим конкурентам, которые, не сомневаюсь, окажутся сговорчивее!»

Нет. Дело было не в этом. Зная, например, какие побочные эффекты может давать тот же паксил/пароксетин, Джонни вспоминал про свою больную ещё с детства печень и беспокоился о том, как на ней может отразиться приём такого препарата. Ему сразу представлялось в «красочных» подробностях, как умирают больные циррозом, булькая своей кровавой рвотой (частое трагическое последствие портальной гипертензии). Естественно, одна мысль о такой перспективе для себя оказывалась для него слишком.

Поэтому, подобно в своё время своей маме, он пытался искать какие-то волшебные средства даже вопреки собственной логике и здравому смыслу. Также, пытаясь хоть немного облегчить своё моральное состояние, а заодно, как бы противоречиво это ни звучало в данном контексте, чтобы лучше знать оружие своего врага (ведь он крайне критично был настроен к данной индустрии!), Джонни скачал книжку психолуха Давида Берлогина «Тревога и тревожные расстройства для идиотов».

Это издание, вышедшее в серии «Сам себе психотерапевт» и имевшее подзаголовок «Понимание и лечение тревоги и паники», произвело на Джонни приятное впечатление. Оно разительно контрастировало с лживыми рекламными речами мозготрахов в контактике и на прочих ресурсах интернета.

Листая книжку, Джонни не мог не отдать должное Давиду Берлогину, который представлялся удивительно честным для психолуха человеком, откровенно признавая: За многие годы изучения вопроса ему так и не удалось выяснить толком, откуда же берётся в головах людей тревога и паника. Кроме того, для Джонни приятным контрастом являлось полное отсутствие упоминание в книге Давида Берлогина внутреннего конфликта и прочего фантастического высера, активно используемого армией психолухов на территории Содружества Нищих и Голодных, когда они ездят по ушам своих (потенциальных) клиентов.

Впрочем, в любом случае это были всего лишь слова, которые Джонни не воспринимал как действенное средство лечения реальных патологий мозга и обусловливавших их нарушений в организме. Поэтому он был вынужден дальше искать более «настоящие» и в то же время, как это ни парадоксально, «волшебные» по своей эффективности инструменты для улучшения своего состояния. Наверное, имей Джонни возможность взглянуть на свою ситуацию здраво, менее эмоциональным взглядом как бы «со стороны», его усилия в этом направлении показались бы ему ужасно наивными и бессмысленными, если не сказать безрассудными. Однако в сложившейся ситуации он словно специально не желал этого замечать.

В результате, когда Джонни узнал про некий чёрный порошок, якобы увеличивающий усвояемость и активность наиболее важного компонента жёлтого, с которым одно время связывал свои проблемы с глазами и зубами, он ухватился за эту возможность, даже несмотря на негативные желудочно-кишечные эффекты от этой дряни. Его как будто не научила даже история с другим средством, о «чудодейственном» действии которого на мозг якобы писал в своё время ещё Шекспир. Джонни одно время стал пожирать его лошадиными дозами, мечтая о чудесном улучшении памяти. Пока не наткнулся в интернете уже в другом месте на упоминание о том, как у тех, кто употреблял такие большие порции, развивалось слабоумие. И действительно, к тому времени Джонни стал забывать уже совсем простые вещи, такие, как имена хорошо знакомых людей или банальные моменты типа зачем пришёл на кухню. Но как раз тогда, словно жаждая ухватиться за этот иллюзорный вариант как за последнюю соломинку в реабилитации своего больного мозга, он принялся ещё активнее употреблять смесь чёрного порошка с жёлтым, а также травку...