У подножия горы уже ощутимо пахло весной. Оно и хорошо: мало кто отваживался путешествовать в короткие, но суровые зимние месяцы. Там, наверху в горах, зима ворует месяц-полтора у робкой весны, здесь же у подножья лежалый снег зиял чёрными проталинами с коричневой прошлогодней листвой, и, кое-где, свежей зелёной порослью.
Прошло уже две недели с тех пор, как заскрипели колёса ещё одной повозки, везущей путешественников к горизонту, и весело покатилась, разворачиваясь, огибая чащи и овраги, преодолевая горные перевалы, вперёд них дорога.
Говорят, такие вот колёса, не важно, скрипящие или нет, и не очень важно сколько в них спиц, и крутят землю, заставляя сменять друг друга сутки и времена года. Поэтому когда Даг взгромоздился на козлы и направил лошадь вперед, планета начала вращаться чуточку быстрее, и чуть ближе стало солнечное лето.
Айна штопала разодранный плащ, её растрепанный после сна в повозке спутник сидел на козлах и напевал под нос какую-то песню.
- Впереди люди, - внезапно заметил он, оборвав песню на полуслове. Ветер дул в их сторону, и Айна заметила, как раздуваются его ноздри. - Не самые обычные.
- По этой дороге ездят только торговцы, - сказала Айна. - Пахнут они наверняка тем, что везут.
Даг облизнулся, совсем по-волчьи, оскалив в ухмылке зубы. Айна от неожиданности едва не выронила иголку.
- Это не торговец, поверь, – он лукаво глянул на Айну, сказал: - Увидишь, мы уже близко.
Когда среди рваного белого покрывала земли показалось небольшое стадо овец, и послышался звон колокольчика, Айна пожала плечами.
- Обычный пастух. Сейчас как раз начинается сезон выпаса... Правда, этот что-то слишком далеко от селений забрался.
- Ага, пастух, - подтвердил Даг с нездоровым энтузиазмом.
Пастух, укутанный в тёплый овечий плащ, выдвинулся им навстречу, позвякивая колокольчиком на вершине посоха. Вперёд со звонким лаем выскочил вертлявый глазастый пёс, чёрный, с белыми отметинами на лапах. Когда подъехали ближе, Айна увидела под капюшоном смуглое, отнюдь не мужское личико в обрамлении недлинных и слегка вьющихся каштановых волос.
Пастушка откинула капюшон, подставив ветру шею, тёмную от многолетних поцелуев солнца.
- Привет, - сказала, словно пропела она с улыбкой. Голос у неё был тёплым и звонким, словно горный ручеёк.
Айна спрыгнула с повозки.
- Здравствуй. Вот уж не ожидали мы встретить кого-нибудь на этой дороге. Наверное, эту встречу устроили полевые феи. Попроси их не запутать нашу дорогу, и оставить на её конце горшочек с чем-нибудь вкусным.
Она посмотрела на Дага, и прибавила:
- Или с табаком для моего спутника.
Айна склонила голову, слушая, как поёт над ней колокольчик. Сейчас вокруг неё собираются духи полей, привлечённые этим пением, невидимые для обычного глаза. Они могут прячутся повсюду - за колосьями и луговыми цветами, под шляпками красноватых грибов или в следе какой-нибудь скотины. Но если, например, напустить дыма, или простого тумана, то крошечные силуэты будут мелькать тут и там.
- Ты далековато забралась от селений, - сказала Айна - Не боишься?
- Меня хранит мой верный рыцарь, - она наклонилась чтобы почесать за ухом пса, тот доверчиво прижался к ладони хозяйки. Девушка - пастушка казалась младше Айны на пару лет, глаза смотрели прямо и задорно, а под загаром на щеках притаились веснушки. Ходило мнение, что люди с такими вот «поцелуйчиками» солнца настолько непоседливы, что даже веснушки каждый новый день оказываются на новом месте. Вот она – под глазом, а вот уже целое скопление на шее. Или под левым ухом…
- Да, он славный, - Айна потрепала пса по голове. Повернулась лицом к пастушке: - Да будет под твоими ногами только зелёная трава. Да пусть стелется она мягким ковром, когда ты захочешь отдохнуть.
Она забралась обратно на повозку к Дагу, который за всё время не проронил ни слова.
- Что случилось? – шепнула ему Айна. - Над тобой словно грозовая туча нависла.
- Обязательно было принимать благословение её богов?
- Успокойся. Это обычный ритуал при встрече с пастухом. Считается, что они приносят удачу.
- Удачу людям. Но я волк, духи, которые стоят за мной, этого не одобрят.
Айна помахала рукой пастушке, и повозка, покачиваясь и вминая в землю травинки, тронулась дальше. Овцы неспешно расступались, уступая им дорогу.
- Удачу путешественникам. Ты сейчас в первую очередь путешественник, и только потом кто-то ещё. Верно?
Даг подумал, и нехотя согласился:
- Пожалуй.
Они уже порядочно отмотали дорожного полотна, когда до них донёсся знакомый голосок:
- Могу я спросить, куда вы направляетесь?
Айна забрала у Дага поводья, и повозка замедлила ход.
- В Хлои. На фестиваль. Слышала о таком?
Даг шумно поскрёб за ухом. Негромко поинтересовался:
- На какой фестиваль?
- Так ты меня всё-таки не слушал! - возмутилась спутница. Цепким движением она схватила Дага за ухо.
- Так и думала, что тебя больше интересовали вороны, чем я.
Ухо немедленно залилось краской, а лицо мужчины приобрело слегка пришибленное выражение. До тех пор, пока он не высвободился ловким движением.
- Там была довольно необычная ворона, - последовал полный достоинства ответ. - Глупая, и при этом храбрая. Хотел посмотреть, до какой ветки она рискнёт спуститься, чтобы меня обругать.
- Дорога дальняя, можете не успеть, - говорила тем временем пастушка, неспешно догоняя повозку.
- Успеем, - буркнул Даг. Айна потянула за повод, останавливая лошадь.
Пастушка метнула на него взгляд, и перевела глаза на Айну.
- Там будут танцы с горящими сопками. И всякие сласти и солёности, - лицо её светилась так, будто бы она все эти сласти только что перепробовала, и не прочь бы ещё. - Меня зовут Нора - и я знаю короткий путь через холмы. Если хотите, могу вас проводить. И заодно защитить от диких животных. Мы с Графом Олафом Белые Пятки на этом енота съели.
Она потрепала пса за загривок.
- Его так зовут? - заинтересовалась Айна.
Нора засмеялась.
- Так зовут правителя тех мест, откуда я родом.
- Там правит собака? – удивился Даг.
Веснушки задвигались, и собрались в уголках рта пастушки.
- Нет. Мой пес и наш правитель всего лишь тёзки. Вообще-то не положено называть животных именами правителей.
Про нашего правителя есть одна история — в юности, когда переворот был за переворотом, собственный дядя, тоже претендент на тапочки лорда, посадил его на целых две недели в подвал. И чтобы как-то там выжить, он съел всех мышей. Наверное, у него была мышиная дудочка, а может быть- просто ловкость рук. А мыши так искусали его ноги, что как только выбрался из подвала, сделался очень чистоплотным и стал ходить исключительно в белой обуви. Поэтому его прозвали Олафом Белые Пятки. И мой пёсик когда был щенком, был на диво шустрым, и переловил в округе всех мышей, лучше любых кошек. В любом случае, к моему щенку кличка приклеилась сразу — до сих пор не отодрали.
- Я пасу овец то там, то здесь, - рассказывала Нора. Под мягкими её сапогами, кончики которых иногда показывались из-под плаща, потрескивали веточки карликовой берёзы. Растительность провожала её, цепляясь за подол и шелестя следом своими крохотными листьями. Айна дивилась лёгкому шагу, настолько лёгкому, что казалось, носочки сапог даже не касаются земли, а перебегают с ветки на ветку. - Куда отправит хозяин. Нельзя сказать, что мне нравится такая жизнь, но выбирать не приходится. Кроме того, в такой жизни есть свои преимущества. Встречаешь людей разных, - она задорно улыбнулась Айне и Дагу. - Слушаешь их россказни. Даже если там больше половины врак, всё равно очень интересно. Знаете, путешественники — очень хорошие рассказчики. Должно быть потому, что в пути особо делать нечего, идёшь себе, смотришь на солнышко, или едешь и наблюдаешь, как между ушами лошади танцует мошкара. И вот здесь, - она очень потешно приложила палец ко лбу, - начинает складываться история об удивительной карте, города и сёла на которой, всякий раз, как ни посмотришь, меняют своё положение. И как эта карта может завести в самые неожиданные места. А потом сам начинаешь верить в эту историю. Я их записываю — Нора извлекла из сумки тетрадь в потёртой коже. - С позволения рассказчика, конечно. И когда-нибудь отнесу в город в большую библиотеку. Люди будут читать эти сказки и, может быть, пересказывать их потом своим детям. Это будет здорово.
Колокольчик позвякивал в такт шагам.
- Мы не так уж долго путешествуем, но у нас тоже найдётся для тебя пара историй, - улыбнулась Айна.
- Отлично! - обрадовалась Нора. - Значит, нам будет о чём поговорить на ночлеге.
- Они тебе покажутся не очень-то правдоподобными, - на губах Дага сквозь щетину всплыла ухмылка.
Нора передёрнула плечами, отчего капюшон сполз со лба и свился у шеи пушистым, похожим на песца, зверьком.
- Мало кто рассказывает о том, как попался в лапы бандитов, или как стал жертвой картёжных мошенников на блошином рынке. Это истории правдивые, но слишком болезненные, чтобы их вспоминать. Поэтому люди любят рассказывать всякие выдумки.
Айна попросила разрешения полистать тетрадь. Среди страниц спрятались засушенные с осени листья, а между строчек, исписанных мелким аккуратным почерком, мелькали рисунки, изображающие различные сюжеты, иногда странные, иногда непонятные, но всегда — чудесные.
- Там не очень-то много, - с сожалением сказала Нора. - На тех дорожках, которые топчем мы с Графом и с овечками, попутчиков не бывает. Я как-то попривыкла к одиночеству.
- Почему ты уходишь так далеко от дома?
- Все прочие пастбища уже заняты, - пожала плечами Нора. – Но, в общем-то, бродячая жизнь мне пока по вкусу. Можно отыскивать по лесам бегающие от людей тропки. Знаете, что такое бегающие тропки?.. Это когда видишь тропу, подходишь, а её уж нет, только хватает за лодыжки жимолость. С такими тропками очень весело играть в прятки. Поймаешь её за хвост, и дух леса наградит тебя кустом спелых ягод. Только здесь нужно не зевать – если где-то ягоды, значит рядом медведь-земляч.
Граф его чует, и может даже запутать следы, даже изобразить мои. Собрал ягоды – и дёру по тропке…
То же самое в поле. Где-то гуляют лисьи хвосты, колышут травы. Где-то играют на камушках в ручейке костяные детки… Всех их надо знать, и со всеми дружить. А с кем дружить не получается, хотя бы не враждовать, и уметь обходить стороной.
Айна засмеялась.
- Думается, одних только твоих историй хватит на целую книжку.
Нора польщено улыбалась.
Даг сидел спиной к движению, вытянув ноги среди мешков с припасами и разноцветных одеял, облокотившись о бортик и играя с каким-то шнурком. Небольшой ветерок едва шевелил его забранные в хвост волосы. Они отрастали очень буйно, словно грибные колонии после весеннего дождика. Недавно обрезанные, уже через пару дней касались сальными кончиками плеч. Поэтому Даг старался не попадать даже под небольшой дождь – он утверждал, что «духи дождя путают его затылок с моховой кочкой, и стараются отрастить там как можно больше растительности». Дождик и правда стучал по его затылку куда как яростнее.
Обрезанные пряди Даг тщательно зарывал в землю под корнями дерева, чаще всего лиственницы или дуба. Впрочем, кое-что Айна у него умыкнула в личную коллекцию. Волчья шерсть – отличный реагент, и довольно редкий.
Травница сидела на козлах, задумчиво сложив повод у себя на коленях, и их с Дагом затылки почти касались. Лошадка понуро брела за стадом овец.
- Она пастушка, - говорил Даг - С такими у нас, волков, идёт игра. Большая игра, она не кончится, пока в полях поёт дудочка пастуха, а в чащах бродят наши стаи. Эти люди сроднились с природой. Под их колокольчик зацветают первые весенние цветы, краснеют и наливаются соком ягоды. Присмотрись - в зрачках у неё земля и муравьи, потому что она спит прямо на земле, не подкладывая ничего под голову.
Айна нахмурилась и быстро оглянулась. Глаза у пастушки и правда были чёрные, как у кошки. Она замыкала их торжественное шествие, и наотрез отказывалась ехать на повозке.
Из голоса Дага исчезла нервная струнка, он говорил неспешно и уважительно.
- Рассказывают даже, что пастухи — это хитрые лисицы, обернувшиеся людьми, чтобы увести подальше от селений стада. Они взяли в руки дудочку и колокольчик, и эти глупые животные пошли за ними, как кобылы за жеребцом. А так как лисицы мягкосердные создания, да и еды им надо всего-ничего, они водят большие и маленькие стада по полям и лесам просто чтобы похвастаться друг перед другом своим коварством и находчивостью. Да ещё насмешливо дуют в эти свои дудочки. Впрочем, это всё равно неправда. Лисицы никогда бы не смогли водить за нос нас, волков. Мы бы их легко разгадали, - Даг несколько кивнул сам себе. – Да. Обманывать - на это способны только вы, непредсказуемые дети хаоса.
- Но ты же не будешь с ней играть в эту вашу игру? - спросила Айна.
Даг улыбался.
- Да. Игра. То, что она не знает, кто я, значит, я начал на пару конов раньше.
Айна оглянулась на пастушку, которая беззаботно шагала справа, поддевая кончиком посоха камни.
- Даже не думай замышлять что-то.
- Как я могу пойти против себя? - удивился Даг. - Вот ты бы устояла бы, чтобы не прихлопнуть огромную противную муху, что залетела к тебе в покои и теперь жужжит над головой и мешает спать.
- Конечно, устояла бы, - сказала Айна, с досадой услышав в своём голосе неуверенность. Сказала с жаром: - Особенно если бы эта муха обещала провести нас коротким путём на карнавал в Хлои. Не вздумай трогать Нору.
Даг зафыркал, глядя в небо. Над их небольшой процессией кружили вороны, поднимая гвалт на всю округу.
- Не куплю тебе табака, - заявила Айна, - Все денежки у меня. Начал курить, так веди себя как человек, а не как блохастое животное.
- К твоему сведению, - промурлыкал Даг, - воскуривание травы придумали отнюдь не люди. Есть легенда, что Барсуки-тануки курят кору рябинового дерева, и когда они ее курят, солнце не уходит за горизонт и вместо ночи и дня получается один длинный день. Правда, мне кажется, светило, нанюхавшись их странного дыма, само забывает, что ему надо на покой.
Его глаза следили за парящими над головой птицами.
- Но самые вкусные смеси, конечно, у людей. Я бы посоветовал тебе выведать рецепты. Представь только, мы бы могли торговать табаком, и от покупателей не было бы отбоя. Мы бы въезжали в эти ваши города, воскуривая наши самые заманчивые травы. Горожане тянулись бы за нами до самой торговой площади. Тебя бы прозвали Дымным Заклинателем Пустых Голов, или что-то в этом духе.
- Думаешь ты первый, кому в голову пришла такая идея? – Айна направила лошадь в обход вымытой дождями ямы. - В больших городах давно уже есть табачные лавки. А в деревнях курят то, что растёт в огороде, и при этом не употребляется в пищу. Словом, разные сорняки. Что попадётся под руку. И они вряд ли будут платить деньги за какие-то специальные курительные смеси.
Так за разговорами они въехали в лес и добрались до небольшой полянки.
- Здесь мы останемся на ночь, - Нора сбросила с плеча походную сумку и огляделась. - Хорошее место.
Граф отыскал шагах в двадцати ручеёк с илистым дном, принялся шумно пить.
Запаслись водой. Развели костер.
Нора сварила из крупы, которая находилась в ее необъятной сумке, кашу, обладающую душистым пшеничным ароматом и смешала ее с топленым салом. При виде еды Даг заметно воспрял духом, и следующую четверть часа пастушка и травница с открытыми ртами смотрели, как половина содержимого котелка посредством ложки (а иногда и минуя её) перемещается ему в рот, который больше походил на пасть.
- Можно отдать огню часть пищи, - заметила Айна. – Он очень любит хорошо приготовленную еду. Особенно рыбу, и варёные овощи. Моя мачеха всегда первым кормила огонь в очаге, и он всегда был к нам добрым.
Ветви запутались в полуночи; сквозь просветы в листве лукаво глядели звёзды. Нора задремала, подтянув колени к подбородку и положив под голову сумку. Пёс улёгся в сторонке, изредка поднимая голову и оглядывая свою паству, к которой, похоже, причислял и хозяйку. Овцы тоже устраивались на ночлег, стараясь прижаться поплотнее друг к другу. Даг с Айной неспешно беседовали о чём-то, сидя у догорающего костра.
Нора проснулась среди ночи от непонятного воя. Оглядевшись по сторонам и не увидев Дага, она разбудила Айну.
- Там волки. - произнесла она охрипшим голосом.
Её слова получили подтверждение. Летучие мыши, в изобилии носившиеся над головами, звонко шлёпались вокруг, не выдержав надрывного воя. Нора вскинула подбородок, пытаясь понять, откуда он доносится, но он доносился словно бы отовсюду разом. Высокий, на одной ноте — словно бы кто-то над ними насмехался. Под ногами зашуршала ящерица, торопясь на всякий случай убраться подальше. В стороне дёргала ушами и шумно переступала лошадь. Дерево, к которому её привязали с наступлением ночи, кренилось и дрожало от натянутой верёвки.
- Вряд ли они подойдут близко. От овец сильно пахнет людьми. - Айна отчаянно пыталась унять дрожь в голосе. - Кроме того, мне не кажется, что эти волки шибко голодные.
Воздух вокруг был густым, как вода, и очень душистым от влажной земли и мокрой прошлогодней хвои. Нора буравила глазами ближайшие кусты жимолости, колокольчик на посохе тревожно позвякивал при каждом её движении. Граф скалил зубы в темноту, где, словно монетки на столе игорного дома, мелькали несколько пар жёлтых глаз. Ещё две или три пары Айна заметила справа, в стороне, где молодые ёлочки толпились по краям дороги. Звёзды сверкали с неба зеленоватыми бликами, и в них мерещилось движение больших и неуклюжих тел.
- Вот тебе и волчья сыть, - пробормотала Айна, пытаясь сосчитать тени, - Был один, а стало... раз, два... пять...
- Сторожи! - рявкнула Нора псу. Тот уселся, разгребая хвостом землю и тревожно посмотрел на хозяйку. Не выпуская из правой руки посоха, она схватила в левую горящую головешку из костра и в облаке танцующих искр двинулась в чащобу. Деревца бросились в рассыпную, пряча за тощие искривленные сыростью стволы костлявые тени. В голубоватом свете Айна увидела, как на лбу и переносице девушки блестит пот а в чёрных глазах пляшут светлые блики. Губы сжаты в настолько тонкую линию, что кажется, совсем исчезли с лица. Однако в руках ни намёка на дрожь, шаги плавны и упруги.
Айна внезапно поняла, почему ей подчиняются животные, почему над ней подтрунивает Даг и почему хозяин считает пастушку колдуньей. Ей сейчас самой больше всего хотелось прибиться к овцам и доверить себя Норе.
Нора дошла до того места, где бродили звери, застав там лишь примятую растительность и следы на грязном снегу. Убрались из темноты шорохи и звуки, исчез давящий запах опасности. Тишину нарушало только громкое сопение пса. Луна висела над головой, словно прибитая к небу.
- Сейчас будут нападать, - прошипела сквозь зубы Нора. Айна вздрогнула и поёжилась, вертя в руках плетку, которую только что поспешно отыскала среди вещей.
От бешеного лая Графа заложило уши. Потом к нему прибавилось испуганное блеяние овец. Овцы одна за другой исчезали в воздухе. Внезапно отрывались от земли, и, молотя копытами, таяли, словно комки снега под палящем солнцем. Тихий хлопок — и от животного остаются лишь несколько клочков шерсти. Секунду они висят в воздухе, потом медленно опускаются вниз, а с земли уже взмывает новое животное.
Лошадь рванулась в сторону, оскальзываясь и бешено кося глазами.
Нора была уже тут. В свете костра Айна увидела, как, неуклюже расставив по верхушкам трёх ёлок и одной берёзы лапы, небо загораживает гротескная волчья тень. От гуляющего из стороны в сторону хвоста в слякотной темноте воздух беспокойно задвигался, выгребая из укромных уголков отложенные с осени листья и катая по земле сухую змеиную шкуру.
Огромный шершавый язык слизывал разбегающихся овец, одну за одной, настигая их на дороге, и под сенью деревьев.
Раздавалось громкое чавканье, от которого от волос к пяткам бежали мурашки.
- Он смеётся над нами! - голос Норы дрожал и срывался. - Эй ты, хорьковая сыть, слышишь? Я покажу тебе, чем платит тот, кто смеётся над пастухами!
Она схватила что-то из повозки, внезапно бросилась вперёд, уронив посох и фонарь. Наскочила на сгусток темноты, когда он в очередной раз метнулся вниз из пасти. И в следующий момент содержимое деревянной коробочки из тиса припудрило кончик языка.
- Получа-а-ай! - взвизгнула Нора, падая на траву.
Зверь чавкал и щёлкал зубами, как будто между ними застрял кусочек пищи. Облизывал нос и громко икал. Деревья подгибались и трещали под его весом, кора отслаивалась, являя взору влажную изнанку и притаившихся до утра насекомых.
А в следующие секунды он уже извергал содержимое желудка, поливая всё вокруг чем-то похожим на пшеничную кашу и жалобно блеящими до смерти напуганными овцами.
После того, как зверь удрал, перемахивая огромными скачками с одних деревьев на другие, и униженно поскуливая, Нора поднялась на ноги. Она отряхнула куртку и внезапно села обратно на землю, хохоча во всё горло. Айна зажимала нос. Граф, поджав хвост, уполз под повозку.
- Что ты ему скормила?
- Горчицу. Обыкновенную горчицу, - Нора показала коробочку. - Видно, приправа пришлась не по нраву. Впредь будет знать, как играть со мной в игры. Думал, я простачка, и он сможет просто унести всех моих овец в брюхе и скормить их потом своим детям.
Она занялась овцами - собрала их при помощи Графа в кучу, пересчитала, морщась от отвратительного запаха, и повела к ручью — купаться.
- Думаю, нам следует перебраться на другое место - сказала она напоследок Айне.
- Вряд ли он сегодня вернётся...
- Не вернётся, это точно. Здесь теперь так воняет, - Нора сморщила носик.
Перед тем, как ступить в объятья колючей поросли, она посмотрела по сторонам:
- А где твой спутник?
- Ему стало плохо, и он убежал в лес, - сказала Айна со злостью. Нора фыркнула и растворилась в темноте. Её провожал звон колокольчика и шлепки падающих с веток комков снега.
Айна взгромоздилась на край телеги, и принялась ждать. И какое-то время спустя на горбе дороги возник неровный перестук копыт. Даг на ходу успокаивал лошадь, а та косила на него диким взглядом и роняла со рта хлопья пены.
- Ну что, как тебе новая игрушка? Не по зубам? - С усмешкой спросила Айна.
Она разглядывала Дага. Волосы торчали во все стороны, рубашка мятая, испачканная в нескольких местах землёй. К вороту прилипла паутина. Из-под щетины пробивалась болезненная бледность.
- Не, - буркнул он. - Хотя, это просто случайность.
- Я могу «случайно» пришибить тебя оглоблей, и закопать вон под тем кустиком. А Норе сказать, что тебя сожрал дикий зверь.
- Единственный дикий зверь здесь на всех этих холмах — это я, - невозмутимо сказал Даг. - Да ещё вот эта скотина, - он погладил лошадь по морде. — Кстати, что удивительно. Я едва нашёл дорогу обратно. Странный лес. Один раз всё так, а другой — всё совершенно по другому, и ты смутно представляешь даже, с какой стороны пришёл. - Даг поскрёб подбородок. - Не знаю, как объяснить. А чем тут воняет?
- Тобой. Плохая собачка. Ну-ка быстро убрал... и не приближайся ко мне! Разит, как из пересохшего колодца.
- Да не. Мне что-то не очень хорошо. Скажи Норе, что она неплохой пастух, клянусь демонами!
Он забрался в груду шкур в повозке и вскоре она уже поднималась под мерным дыханием.
Айна проснулась, почувствовав на щеках мокрый язык утра. Роса покрыла землю пухлым и невесомым снежным покрывалом. Такое случается ранней весной или поздней осенью. От россыпи чёрных углей кошачьим хвостом поднимался в небо дымок. Даг с Норой уже проснулись и негромко беседовали. Мужчина пытался пригладить торчащие во все стороны космы. Ему не помешало бы постричься - в таком виде он на самом деле походил на волка – не на порядочного волка, который не позволяет репьям волочиться за собой на хвосте, и регулярно жуёт смолу, чтобы держать в чистоте зубы, а на дикого, как будто только-только выбравшегося из леса. Одежда в беспорядке, штаны заляпаны грязью. Из порванного на плече кафтана лезет пух.
Нора сонно водила рукой, отгоняя тучи назойливой мошкары. Граф щёлкал зубами, ловя насекомых в воздухе. Или сбивал их хвостом на землю, и слизывал со снега шершавым языком. На его счету уже было штук пять комаров и большой жук, пролетающий мимо.
- ...а потом я решил, что мясо довольно сырое, - говорил Даг, посасывая трубку. - Даже, можно сказать, живёхонькое, и если его употребить без приправы, может случиться несварение. По счастью, у некой пастушки, проходящей мимо, оказалась горчица. И только я щедро сдобрил еду приправой, как пастушка спросила: «Не видел ли ты здесь поблизости стадо овечек в двенадцать голов? Они заблудились, бедняжки...» И подозрительно так на меня смотрит. Я отвечаю: «конечно же видел!» Не мог же я обмануть такую милую девушку? Ну, пришлось отдать ей свой ужин.
- А потом? - насмешливо спросила Нора.
- А потом я пошёл спать в повозку. И только наутро сообразил, что эту самую пастушку я где-то уже видел, - он лукаво посмотрел на Нору. - Представь себе, я чуть не съел всех твоих овечек.
Нора отыскала глазами Айну, сказала со смехом:
- Твой спутник — лгун, каких поискать! Пытается меня убедить, что это с ним мы имели неприятную беседу ночью.
- Конечно, лгун, - проворчала Айна, снимая с коленей налипшую паутину и стряхивая с подола плаща успевших туда забраться грибов. Всем известно, что грибы на самом деле не растения, как можно было бы подумать, а вполне себе живые существа, которые очень любят влагу, тепло, а ещё человеческое общество. Поэтому остановившиеся на ночлег в глухом лесу путники рискуют проснуться в кольце грибов, и ещё некоторое время вытряхивать из складок одежды и прочих укромных мест самых активных особей, желающих попутешествовать.
Никто не знает, как они забираются, к примеру, в кузов повозки. Или под седло навьюченной лошади. Или в шляпу, оставленную на ночь висеть на сучке. Да и учёные мужи и всякие старцы не слишком-то стараются разгадать эту загадку, занимаясь звёздами и прочими более интересными по их мнению вещами. И грибы продолжают путешествовать и размножаться.
Путники перекусили рисовыми лепёшками, запивая их родниковой водой, и двинулись в путь.
- Здесь, - рассказывала Нора, - вы никогда не найдёте отдельно взятое дерево на одном и том же месте. Они постоянно в движении, хоть этого и не заметно при первом взгляде. Вот, например, если сейчас обернуться, можно застать прямо посреди дороги симпатичную ёлочку. А ведь когда мы там проходили, его не было. Время здесь не течёт, а петляет, как заяц. Очень забавно.
Айна приметила одно дерево и когда они проехали мимо него, быстро оглянулась.
Оно было на месте. Корни зарывались в землю, но поросшая чахлой травой дорога обегала его по обе стороны. И свежие рытвины от колёс тоже шли по обе стороны, словно бы повозка проехала сквозь него.
- И правда, - удивилась она и пихнула в бок Дага. - Посмотри!
Даг невозмутимо курил.
- Если я обернусь, то приму игру этого леса. Я не играю ни в чьи игры. Только в свои.
Нора посмотрела на него и засмеялась.
- Молодец!
Она посерьёзнела.
- Более того, кочки сами решают, какой из них оказаться под вашей ногой. Считайте, что колёса вашей телеги крутятся на месте, а я на месте шагаю. Быть может, мы выйдем из леса завтра, а может быть, и через неделю.
Айна нахмурилась.
- Эта дорога должна была быть короче.
- Она будет короче, - сказала Нора. - Я же с вами. Я в ладах с этим местом.
- Когда же ты успела поладить? Здесь в округе нет пастбищ.
Нора пожала плечами.
- Моё дело нехитрое. И иногда приходится топтать дорожки, которые не больно-то любят другие люди. Куда отправит хозяин, туда и пойду. Все более-менее близкие поля он уже роздал другим пастухам.
- Тебя устраивает такая доля?
- Я просто пастушок, - улыбнулась Нора. - Родилась в деревне, мама печёт хлеб, папа погиб семь лет назад, во время паводка, когда водные демоны утащили с собой пятую часть человеческих жилищ на острове... Я его почти не помню. Я хорошо понимаю овец, а вот волки и другие хищники не больно-то меня жалуют. Стараются избежать. Поэтому и стала пастухом. Знаете, даже немного грустно — один раз мы с двумя подружками набрели на чёрного медведя, который вышел к реке полакомиться рыбой. А полакомился нами. Меня он почему-то не тронул.
- Мне жаль, - помолчав, сказала Айна.
- Я уже за них отгрустила, - сказала Нора, прикрыв глаза. - И за себя. Уверена, что в новой жизни они занимаются чем-то более интересным. Возможно даже, живут в городе.
- Наверное, ты не очень вкусная, - вставил Даг, закусив кончик трубки.
Нора рассмеялась, обнажив ровные зубки.
- А мой хозяин считает, что я ведьма, или кто-то вроде того. Крестьяне на редкость суеверный народ. И подозрительный. Чуть что не так — ищут кого-то, кого можно обвинить в сговоре со злыми духами.
Какое-то время они молчали, Айна переваривала информацию, Нора думала о чём-то своём. Даг мечтательно смотрел в небо, возможно, выглядывая там аппетитных ворон.
- Уж не поэтому он отправляет тебя в такую глушь? - наконец сказала Айна. – Может быть, думает, что ты сгинешь в каком-нибудь страшном месте.
- И правда, - беспечно удивилась Нора. - Но я об этом не больно-то думаю. Мне доверяют овец, я выгуливаю их и возвращаю в целости.
Нора, как всегда, шла впереди, подгоняя мелодичным звоном колокольчика свою паству. Их безымянная лошадь под эту «музыку» бежала веселее, периодически утыкаясь длинной мордой в шею пастушки. Нора смеялась лошадиному фырканью, и трепала её за морду.
Граф Олаф бежал рядом с повозкой, вывалив розовый язык и иногда сворачивая в стороны чтобы полизать остатки снега. Даг неодобрительно на него посматривал.
- Этот пёс хитрый, как семьдесят семь лисиц. Мне он не нравится.
- Почему? - спросила Айна, вспомнив добродушных собак в деревне. Все медлительные, лохматые, с глуповатым выражением на морде и очень большие. Этот - более поджарый, с короткой шерстью, с вытянутой узкой мордой.
- Он знает, кто я, и скрывает.
Айна прыснула. Даг сердито и шумно скрёб себе живот.
- Ты что, не видишь, как он ухмыляется?
- Хвостом, вроде, машет, - озадачено сказала Айна. – Думаешь, он хочет потребовать с тебя за молчание нескольких кроликов? Я бы на его месте так и сделала.
Даг неохотно сказал:
- Собаки – не самые хитрые и умные существа, но они обладают добродушным нравом и очень любят посмеяться. И ещё у них обычно очень специфическое чувство юмора. Он просто потешается над тем, как я прячусь от его хозяйки. И гордиться тем, что меня раскусил.
К часу Прикорнувшей После Трапезы Обезьяны природа вокруг неуловимо менялась. Деревья, протягивая свои ветки, сгрудились вдоль дороги, которая становилась всё хуже. Повозку подбрасывало на кочках. Хлюпала под колесами вода и стонали разбухшие от влаги стволы деревьев. Холмы приблизились и внезапно утонули в белом, словно молоко, тумане. Дорога мало-помалу начала забирать вверх и казалось, что едешь прямо по тучам, загребая колёсами воду, не успевшую ещё пролиться на землю весенним ливнем.
- Холм, - провозгласила пастушка. - Здесь уже не встретишь случайных путников. Разве что тех, кто себя за них выдаёт. Этот туман очень любит такие штуки. Смотришь, вроде бы человек бредёт, и на снегу следы остаются, и Граф на него лает, а попробуешь его догнать — и дуля. Окажешься в каком-нибудь болоте по колено. А тот человек стоит где-то посередине этой топи, и усмехается тебе.
Айна молчала, тревожно осматриваясь. Туман окутывал их, словно кокон не рождённую еще бабочку. Лиственные деревья с голыми ветвями, покрытыми вздувшимися от влаги жилками, постепенно сменялись небольшим ёлками.
На здешних болотах полно бабочек, - продолжала Нора. - Симпатичных таких, чёрных, как угольки. Они запросто пролетают сквозь таких вот людей из тумана. Только так и можно понять, что они не настоящие.
Травница почувствовала, как ползёт по спине струйка пота. Было немножко страшно, и в то же время интересно, однако призрачных людей пока нигде не было видно. Даг же был спокоен, зевал, клевал носом, и вскоре улегся на повозке, октуда донесся его громкий храп.
- С таким оркестром нам уже можно ничего не бояться, - хихикнула Нора. - Зато и прятаться не надо. О нас скоро узнает весь лес!
- Это плохо? - встревожилась Айна.
Колокольчик тихо позвякивал в такт шагам. Овцы понуро брели впереди, шерсть на их спинах свалялась от влаги.
- Не плохо, но и не хорошо. На самом деле, мы мало кому здесь интересны. Но всегда лучше быть, как ушастая лягушка, что едет сейчас на твоём сапоге. Ты есть, а тебя никто не видит.
Нора огляделась.
- Где-то здесь должна расти специальная травка. Бесшумная.
- Предлагаешь запихать пучок ему в пасть? - захихикала Айна, закончив проверять сапоги на наличие лягушек.
- Не-а, залепить себе уши, - совершенно серьёзно сказала Нора.
- Но зачем?
- Если ты сам себя не слышишь, то тебя не слышит никто, так ведь?
Айна не нашла, что ответить, и растерянно засмеялась.
- Очень логично и просто. Люди обожают придумывать какие-то подковырки и мудрёные правила для этого очень простого мира.
Воздух оседал на коже холодными белесыми каплями. Дорога пряталась под полу плаща тумана уже в тридцати шагах впереди. Колёса с трудом взрезались в размякшую землю. Низкорослые ёлочки царапали ветер, и он тихо скрежетал, обдирая о них бока. День, утро и вечер слились в один уныло-серый мазок акварели.
Спину этого холма, похоже, часто гладило солнце, поэтому снег на нем уже растаял и впитался в многолетний хвойный ковёр. Но все же остатки почерневшего снега жались к деревьям и боязливо выглядывали из-под хвойных лап. Айна соскочила с повозки, подняв обильные брызги, взяла лошадь под уздцы.
Когда над путниками распустила свой зонтик ночь, от земли вновь поднялся туман, задремавший было к сумеркам. Воздух стал прохладным и липким, пах грибным дождём. Раньше овцы, словно маленькие белые облачка, спустившиеся с неба, казались одним большим облаком. Но сейчас они быстро потемнели от грязи и влаги, и начали походить на грозовую тучу. Вдалеке слышался тягучий свист какой-то птицы. Путешественники готовились ко сну.
- Костёр тут лучше не разжигать. Во-первых, вряд ли получится насобирать сухого хвороста. А во-вторых - не знаю уж, почему так, но огонь отлично виден окрест, даже на далёких расстояниях. И со всех обводных дорог тоже, и никакие деревья и туман этому не помеха. Даже если развести в ложбине, или огородить чем-нибудь — его всё равно видно. Какой-нибудь незваный гость может запросто придти к нам на огонек.
- Как же коварны эти короткие дороги, - зевнула Айна. - Даже странно, что нас никто до сих пор не попытался заморочить.
- Очень многое из того, что мы принимаем всерьёз, - хитро улыбнувшись уголками губ, сказала Нора, – обыкновенный морок. Может быть, наведённый с недобрыми целями. Может, чтобы просто посмеяться над нами.
- Очень хорошо, - важно согласился Даг. – Мы можем решить, что это всё неправда, и ночь будет тёплой.
- Можем, - хитрая улыбка и не думала исчезать с лица Норы. - Но ведь это же будет неправда.
Они с Дагом уставились друг на друга, словно брат и сестра, по раздельности собравшиеся стащить у родителей ма-аленький (хватит только на одного!) горшочек варенья и случайно прознавшие о планах друг друга.
Ночь выдалась такой, какой и положено быть туманной весенней ночи – промозглой и сопливой.
Всю первую половину следующего дня они дремали, покачиваясь в повозке. Даг сидел на козлах, Айна блаженно купалась в потоках густого, пряного и внезапно потеплевшего воздуха. «Такой вкусный... Неплохо было бы собрать частичку его с собой». Да вот только специальных склянок под воздух с собой нет. Все остались дома.
Монахи и купцы, странствующие по чудесным местам и отдалённым островкам часто уносили с собой тщательно закупоренные ёмкости с ароматами. Такой воздух можно было продать потом в какой-нибудь богатый дом, как чужеземную диковинку, обратить его в жидкость или в благоуханный лёд.
Травница задремала, а проснувшись, застала эпическую картину — Даг кормил Нору овсяными печеньями и скалился своей обычной улыбкой. Кажется, волка жутко смешила эта ситуация. Овцы понуро брели по обеим сторонам повозки. Граф, сверкая беленькими «пятками», носился вокруг и собирал их в кучу. Кажется, будто едешь на повозке по небу, и ушлый ветер собирает тебе в попутчики вереницу белых облачков. Айна закрыла глаза и позволила этой мысли унести себя в долину снов.
Потом повозка замерла, и это снова её разбудило. Ёлочка, возле которой они остановились, была похожа на своих сестёр только на первый взгляд. К самым ее корням жался туман и выводок тощих опят, непонятно как переживших холодную половину года. Иголки слиплись от зимней спячки и среди них притаилось несколько пустых шишек. Где-то у самой верхушки запутались солнечные лучи.
- Хочешь пометить территорию - зевнула Айна. - Только недолго. Не думаю, что у нас есть на это время.
- Это не моя территория, и мне нет надобности её отмечать, - серьёзно сказал Даг. - И не думаю, что меня волнует какое-то время. Я — зверь, а следить за временем и пытаться за ним угнаться — это забота людей. На мой взгляд, довольно глупая забота. Как будто у вас нет других дел...
- Ага. Довольно странно, что ты путешествуешь с торговкой травками и корешками, не находишь? Мы весь день куда-то вместе едем. Странно, я гоняюсь за временем, а ты, получается, нет?
- Да, действительно. Странно. - Даг поскрёб за ухом. – Я и чувствую, ты всё время куда-то торопишься. Эй, пастушка! Этот твой лес не обидится, если мы ненадолго оставим в покое дорогу? Я нашёл занятное дерево.
Нора улыбнулась.
- Если это место играет с нами, то почему бы нам не поиграть с ним. И чем же оно тебя заняло?
- Чем-то... не знаю, - Даг наморщил лоб, будто от каких-то назойливых мыслей. — Хочу просто посидеть и поглазеть. Пока оно ещё тут. Если видишь нечто красивое, лучше взять себе частичку этой красоты сразу же. На любое красивое облако найдётся свой ветер, который не к месту разметает его по небу.
Он примостился на краю дороги, утопив ладони в рукавах просторного одеяния. Замер. Будто живой памятник самому себе. Наверное, волки так и караулят добычу, недвижно уставившись в одну точку и обернув вокруг лап хвост. Только кончики ушей слегка подёргиваются. И раздуваются ноздри, ловя посреди душной чащи интересные запахи. Сердито жужжа, прилетел, неизвестно откуда взявшийся в это время года, майский жук, сел и сложил подкрылки на макушке у её странного спутника.
- Оно и правда необычное, - сказала Нора. - Дерево. Как и твой спутник. Я думала, люди, умеющие наслаждаться моментом и растягивающие этот момент в бесконечность, остались в ветхих легендах.
- Он, кажется, и пришёл из ветхой легенды... – буркнула Айна, с почти материнской нежностью глядя на своего спутника. И переспросила тревожно: - Растягивать в бесконечность? Я надеюсь, он втиснет свою бесконечность в пару часов до заката?
Нора порылась в сумке, извлекла на свет: шарф из овечьей шерсти, деревянную кружку, из которой выкатилось несколько разноцветных речных камушков, горсть мелких треугольных монеток. Несколько птичьих перьев, аккуратно обвязанных синей ленточкой. Наконец, музыкальный инструмент в матерчатом чехле. Тихо и вкрадчиво, словно шаги кошки по крыше спящего дома, разлилась мелодия флейты.
Шло время. Айна поела, стараясь как можно громче напомнить о себе. Но Даг даже не повёл ухом, он по-настоящему был увлечён созерцанием. Пастушка, опустив веки, играла на флейте, иногда делая долгие паузы. Овцы разбрелись, слизывая с камней влагу. Граф дремал в сторонке, положив голову на лапы.
- Это дерево я бы назвал Слушающим песню в тумане, - произнёс Даг, нарушив сонную тишину. Поднялся, отряхивая одежду от листьев, и, к изумлению Айны, церемонно поклонился пастушке. Та ответила кивком и улыбкой.
Дальше поехали молча. Лишь пофыркивала и шумно хрустела ветками лошадь, на ходу хватая ртом и пережёвывая набухшие влагой почки. Когда Айна обернулась посмотреть, не забыли ли они чего и не отстал ли кто из овец, то дерева уже не увидела. Приметная ложбинка, похожая на морщину на подбородке старухи, была уже заполнена папоротником и кустами костяники.
Следующая их остановка случилась, когда подал голос Граф. Нора оглянулась и увидела лежащего на земле ягненка. Она вернулась назад и склонилась над своим питомцем.
- Повредил ногу. Дальше идти не сможет.
В руках у неё ягнёнок перестал тревожиться и притих.
- Мы могли бы погрузить его на телегу, - Айна приблизилась, рассматривая животное.
- Нам ещё долго потом путешествовать, - покачала головой Нора. - В твоих умных книжках есть что-нибудь, что сможет ему помочь?
- Ускоряющие заживление рецепты — есть. Можно делать компрессы, ткани будут срастаться быстрее. Однажды моей наставнице принесли ребёнка, который распорол себе ногу об острый камень. Через две недели он бегал так, что родители не могли его догнать. - Айна помедлила и сказала мягко: - Я не буду тратить снадобья на животное. Кто знает, где получится восполнить запасы.
- Знаю, - лицо Норы было недвижно. - Ну, зато у нас будет на ужин мясо.
Айна обняла пастушку за плечи.
- Всё в порядке. Это тоже моя забота. Оберегать их, кормить и хоронить, всё это должны делать мы с Графом.
Тяжело ступая, подошёл Даг. Помолчал немного, потом заговорил удивительно низким голосом:
- Эти животные созданы человеком для своего пропитания. Они очень далеки от своих диких сородичей, тех, что пасутся по горным пролескам далеко на востоке, и, по легенде, могут забираться с высоких гор на солнце и кататься на нём с одного края мира до другой. Поэтому им нужна защита. Поэтому они чувствуют свою душу только рядом с людьми, а когда умирают, она теряется между небом и землёй, беспомощная, как волчонок. Такие создания редко перерождаются в кого-то другого. Души таких вот овечек поселяются в старых домах или заброшенных парках и пугают людей странными и неожиданными звуками.
Нора прижимала к себе ягнёнка, который испуганно косил по сторонам глазами. Айна слушала, затаив дыхание. Вслушивалась в низкий голос своего спутника, который ещё недавно был ломким и отрывистым, словно лай собаки. Даг жевал травинку и рассеяно искал что-то глазами в замершей над головой паутинке.
- Чтобы земля приняла эту душу, нужна помощь, - наконец продолжил он, - поручительство, верно, так это называется? Поручительство, как в сделках между двумя людьми, когда, допустим, мужчина ведёт своего сына к кузнецу и говорит, что тот сильный, ловкий, и тоже станет отличным кузнецом. Только перед Землёй.
- Ты так можешь? - спросила Нора.
- Да.
Айне показалось, что между Дагом и Норой проскочила некая искра. Даг резко поднялся, стряхнул с рукавов влагу. Нора слегка отстранилась от своего питомца. Даг поднес свою руку к ягненку. Тот дёрнулся под ладонью мужчины, и замер. Из уголка рта потянулась нитка слюны.
- Что ты сделал?
- Ничего. Просто погладил. Знаешь, многие твари очень бояться такого как я. До потери памяти и остановки сердца.
Нора не стала уточнять, что значит «такого как я». Вместо этого она спросила:
- Что дальше?
- Теперь отнесём его в сторонку и пусть его забирает лес. После смерти душа ещё несколько дней привязана к телу. А вот мы... мы теперь останемся без жаркого на ужин.
Так они и поступили. Нора некоторое время посидела возле тельца, посыпая его листвой.
- Не боишься, что она тебя раскусит? - вполголоса спросила Айна.
- Не боюсь, - ответил Даг. - Может быть, только надкусит. Внутри я чёрств и жёсток.
- Сухарь. Не наигрался ещё с маленькими наивными пастушками?
- Я не больно-то и стараюсь. Просто так развиваются события.
Дорога свернулась в очередную причудливую петлю. И макнула свой хвост в белый, как молоко, туман. Он сочился повсюду между деревьями, заполняя собой впадины, кочки же казались целыми горами, окружёнными кольцом облаков. Подошвы скользили, под ними хлюпал и проседал мох, пахло сыростью и перегноем.
- Топь — сказала Нора, пробуя почву посохом. Граф Олаф Белые Пятки пытался лизать белые щупальца, думая, очевидно, что это какая-то разновидность молока. - Думала, оно пройдёт стороной.
Она, заметив недоумевающий взгляд Айны, - пояснила:
- Болота здесь такие же странствующие, как и деревья, как и всё остальное.
- Ни одной паршивой кочке нельзя доверять, - пробурчал Даг. Он с ногами забрался в повозку, недоверчиво обозревая местность.
- Что будем делать? - спросила Айна. - Может быть, подождать? Ну, пока болото само нас пройдёт?
Даг хмыкнул. Нора покачала головой.
- Поздно. Мы в него уже вляпались.
В стороне темнели заросли папоротника. Листья, похожие на лапы каких-то доисторических животных, раскачивались, показывая красноватую изнанку. Иногда появлялись красивые чёрные бабочки, танцевали в тумане, похожие на хлопья сажи, и снова пропадали. Носились с нудным гудением большие стрекозы. Кричала и бестолково хлопала крыльями где-то в вышине болотная птица. Изредка топь вздыхала, совсем как человек, и тогда Айна представляла себе старика, огромного, с зеленоватой рыхлой кожей и белоснежной бородой, в которой запутались коряги и ветки с жухлыми остатками листьев, с красноватой плешью в короне седых волос и древесными грибами, растущими на затылке, грустящего на камне о каких-то несбывшихся надеждах. И их троицу, с телегой, лошадью, понуро жующей травку, и десятком овец, заплутавших в бороде где-то у складки рта.
В той стороне, куда задумчиво смотрела Нора, виднелась неподвижная гладь озера. Туман иногда рисовал над ним человеческие фигуры, они перемещались, тая и возникая вновь, сидели, болтая ногами, на поваленном и наполовину затонувшем бревне, иногда даже накладываясь друг на друга и жутковато совмещаясь телами.
Время текло, как вода, иногда исчезая совсем, и тогда со всех сторон наваливалась душная, вязкая дрёма. В один из таких моментов Даг встрепенулся, согнав с себя спустившегося на паутинке паука. Сказал:
- Ну что ж. На заднице правду не высидишь. Пойду, поищу дорогу.
- Ты заблудишься, - вяло сказала Айна.
- Не заблужусь. Обратно по следам пойду.
Он спрыгнул с повозки, сделал два шага , на самом деле оставив за собой в полотне тумана следы.
- Смотри.
Туман уже заращивал прорехи на своём дряблом белесом теле.
- Так я быстро пойду, - Даг невозмутимо набивал трубку. - А вы оставайтесь тут. Не тащить же всю повозку… - Фу! Не люблю, когда так мокро, - пожаловался он, неуютно переступая. Туман свернулся вокруг его ног, расходился кольцами от их движения. Айна подумала, что при желании он смог бы взбить из него таким образом масло, и улыбнулась. Даг тут же обиделся:
- А ты чего ухмыляешься? Мне же потом всю шкуру вылизывать придётся от этой пакости!
Нора смотрела в сторону, и пропустила реплику мимо ушей. Зато Граф обернулся, и с сомнением посмотрел на Дага. Мол, не слишком ли выдаёшь себя, приятель? Даг ухмыльнулся ему уголками рта, показав из-под верхней губы клыки. Пёс прижал уши, даже хвост укрылся под пузом, попытался целиком спрятаться за ногами хозяйки.
- Придётся взять меня с собой, - вдруг встрепенулась Нора. - Я знаю здесь съедобные травки. Если заблудишься, со мной дольше протянешь. Знаю ядовитые травки — если захочешь умереть мгновенно, а не погружаясь в брюхо трясины.
- Идёт, - согласился Даг, и глаза его загадочно блеснули. - Только без овец. Не хочу, чтобы следом таскалось всё это стадо.
- Граф, - приказала Нора. - Сторожи. Мы вернёмся до темна, найдём ли дорогу или нет.
Планета повернулась, погрузив один свой бок в первозданную ночную темноту. Айна тёрла слипающиеся глаза — сон проникал через ноздри и сомкнутые губы щупальцами тумана. Спать она боялась. Может быть, пока она спит, болото проползёт мимо большим слизнем, и унесёт с собой волка и пастушку.
Тьма мешалась с туманом, как молоко с чёрным напитком, получаемым из кофейных зерён, и с ней появлялись новые звуки. Айна слышала, как падает с веток пожелтевшая и отмершая хвоя, как возится и фыркает где-то неподалёку ёж, и, словно насмешничая над ним, фыркает лошадь.
«На болоте, - рассказывала ей старая травница, - ты найдёшь очень много трав и растений, которые не растут больше нигде. Они взращены особой болотной землёй и впитали в себя кости тех, кто сгинул в топях - зверей и птиц, рептилий и людей. Они с самого рождения до увядания не знают солнца и имеют свой разум. Они не любят пришельцев, несущих на своих сапогах сухую враждебную землю. Если попадёшь на болото, смотри под ноги и по сторонам, слушай запахи и втягивай носом звуки, растворённые в густом воздухе. Это настоящее ведьмино варево, столетия кипящее в земляных котлах…»
Фигуры всё так же возникали и пропадали, иногда где-то далеко, мелькали между бледными ивовыми плетями, или совсем близко, как вон за тем пнём, и тогда лошадь встревожено косилась в ту сторону, а Граф поднимал с лап голову. Там, где подземная вода-змея выставляла на поверхности земли свой склизкий блестящий бок, танцевали скопища болотных огоньков, то зелёных, то синих, похожих на маленькие шаровые молнии. Они совсем не распространяли вокруг себя свет — просто яркие точки, копошащиеся в темноте.
Два часа, - считала Айна про себя, - или три? Сколько их уже нет? Может быть, больше. Может быть, она даже спала, дремала, и поэтому ночь наступила так быстро.
- Эй, Граф. Можешь отвести меня к хозяйке?
Пёс зашевелился, заскулил. Похоже, что нет. Кочки, на которых отпечатались следы, разбредались по болоту, погружались под воду и всплывали снова, катая на своих боках лягушек.
- Хоть бы ты подсказал, что делать, - посетовала Айна туманному облику с человеческими очертаниями, что сидел на трухлявом пне, болтая ногами. - Они наверняка заблудились. Плохо.
Силуэт, казавшийся в темноте почти реальным, посмотрел на неё, но ничего не сказал. Наверное, им, этим туманным людям, не менее одиноко, думала Айна, зябко обнимая себя за плечи. Каково это — бродить днями и ночами по воде, меняя одну зыбкую оболочку на другую, проходя сквозь такие же туманные образы, не слыша человеческого голоса и не ощущая тепла...
Тепло. Человеческие существа не могут без тепла. Даже такие зябкие и мокрые, и, в сущности, не настоящие, наверное тоже хотят отогреться?
- Огонь, - сказала Айна псу. - Нам нужен костёр. Я тебе сейчас покажу...
Граф заинтересованно заводил ушами.
Она неловко спрыгнула с повозки. Подождала, пока почва перестанет колыхаться под ногами. Огляделась. Где-то здесь должен же быть сухой хворост... или хотя бы отдалённо похожий на сухой. Наконец, Айна набрала хвойных веток и каких-то трухлявых деревяшек, не слишком тронутых влагой. Сложила их на боле менее сухую кочку. Кое-как подожгла и стала наблюдать, как, потрескивая и плюясь вверх искрами, занимается пламя.
Костерок получился маленьким, он ползал по кистям рук, по чёрной траве красными бликами, чадил, фыркал и вообще напоминал маленького рыжего хорька.
Айна принялась ждать, кутаясь в плащ и вдыхая горьковатый дым.
- Идите сюда, греться, - говорила под нос Айна. - Изображаете человеков, так будьте добры, перенимайте их — наши! - привычки.
Нет, туман и ночь скрадывали огонь уже за два десятка шагов, и она не рассчитывала что заблудившиеся попутчики придут на свет. Но вот из темноты начали выступать другие фигуры. Одни неуютно топтались там, где кончался круг света, другие подходили сразу, застенчиво улыбались Айне. Вот некоторые уже сидят на корточках в возле костра, тянут к огню белые руки. Айна же боролась со страхом, но больше с желанием потрогать кого-нибудь из них за запястье.
Здесь были мужчины и женщины, по-разному, иногда старомодно или странно, одетые. Одни - в огромных, похожих на колокола платьях, что облаком окутывали всё вокруг, другие - в простую дорожную одежду. Лица, старые и молодые, иногда добрые, иногда злые, резкие, мягкие или расплывающиеся. Но когда Айна с изумлением и страхом посмотрела в глаза своей собственной копии, она поняла, что болото запоминает всех, кто через него прошёл, и со скрупулезной точностью лепит их потом из похожего на глину тумана.
Зачем? Вот это уже другой вопрос.
Айна подвинулась, пропуская к огню старика в странном треугольном берете с перьями. Огонь рассержено шептал и кусал протянутые к нему руки. В голове промелькнуло, что неплохо было бы предложить им всем поесть. Гостей, пришедших к костру, принято кормить, но Айна рассудила, что может обидеть их, если предложит им вполне материальную пищу. Кроме того — а вдруг они на самом деле всё съедят?
Она с трудом справилась со своим волнением и сказала:
- Господа и дамы...
Все лица повернулись к ней, Айна увидела самые разные выражения — любопытство, радость, гнев, страх... Какой-то малец, едва вступивший в круг света, вздрогнул, и бросился наутёк.
- Мне нужна ваша помощь, - продолжила она, находя в разлившейся внутри пустоте слова. - Я хочу найти своих друзей. Они где-то здесь, на болоте. Заблудились. Видели таких?
Какой-то маленький человечек в широких шароварах поднялся с корточек, подошел близко к огню, практически в него наступив. Шевельнул плечами, и превратился в Нору. Другие туманные люди зашевелились, заулыбались друг другу, принялись беззвучно хлопать в ладоши. Нора, туманная, и казавшаяся оттого ещё более тонкой, польщенно поклонилась. Совершенно белая кожа, в противовес румяному загару, её не красила.
- Да, да, именно она, - вставила Айна. - Вы можете меня к ним отвести?
Фигуры вновь продемонстрировали Айне галерею разнообразных эмоций. Кто-то угрожающе сжал кулаки, у кого-то от страха перекосило рот. Кто-то радостно ухмыльнулся, хлопая в ладоши. Потом от общей массы отделился человек, тот самый, что превращался в Нору, призывно махнул рукой, и засеменил прочь.
- Ну, надеюсь ты не заведёшь меня в какие-нибудь дремучие топи, - сказала себе Айна. Она взяла фонарь, сунула под мышку узелок с книгой и кое-какими травками. Выломала толстую корявую ветку, чтобы было чем протыкать хлипкую почву на наличие ям и раздвигать листья папоротника. - Граф! Пойдём искать твою хозяйку. Ко мне!
Пёс с сомнением посмотрел на Айну, и все же пошёл вместе с ней за призраком.
Они долго шли по хлипкому болоту. Почва под ногами проседала и чавкала, и Айна шептала хвалу духам за каждый шаг, пришедшийся на твёрдую землю.
Призрак дошёл до небольшого островка твёрдой земли, где тянулись к небу костлявыми ветвями несколько сосен, и распался на клочья тумана, расплылся по впадинам и укромным уголкам между корневищ.
- Я тебе говорю, это она, - послышался из темноты знакомый голос. - Кто ещё может шататься по такому дикому болоту среди ночи?
Граф, завидев хозяйку, с весёлым лаем бросился навстречу.
- Угораздило же вас потеряться, - сказала Айна Дагу.
- Угораздило, - флегматично ответил тот. - Но ты же нас нашла, верно?.
Айна не смогла сразу определить, кто выступил ей навстречу, человек или поджарый, готовый к прыжку хищник. Глаза полыхают, из-под верхней губы виднеются ослепительно белые клыки. На голове пучками в разные стороны торчит шерсть... да, пожалуй шерсть, на волосы это было мало похоже. На напряжённой шее дрожит жилка, а ноздри двигаются, втягивая воздух, как сумасшедшие. Однако голос спокойный и тихий, без каких либо эмоций и оттенков.
- Ты мог бы и сам найти дорогу. Ты же меня почуял.
- Почуял, - не стал спорить Даг.
Только тут Айна заметила Нору, маленькую и тонкую, словно камышовый стебель. Она цеплялась за локоть Дага, как ребёнок, и всё же... немного не так. Глаза поблёскивали из-под чёлки и были похожи на огромные жемчужины, полные очень тихого, но явного испуга.
Пока она гладила и почёсывала между ушами своего пса, Айна сказала:
- У вас вид, как будто…
Она не нашла нужных слов, и замолчала.
- Всё нормально, - Нора оторвала от Графа взгляд, который чуть ли не мурлыкал под ее руками, сверкнула своей обычной острой, как шипы малины, улыбкой. – Тебе незачем было за нами ходить. Ты умница, что догадалась развести костёр.
Айна оглянулась, и увидела среди слепой темноты точку живого огня. Она и забыла о том, что огонь, разведённый на этих холмах, виден на любых расстояниях.
Когда они дошли до почти потухшего костра (призраки к этому времени благополучно разлетелись вокруг ночными мотыльками и повисли на траве клочками паутины), Даг уже почти успокоился и выглядел как сытый хищник. И тогда догадка ворвалась в сознание Айны, она схватила его за руку, и потащила в сторону.
- Ну да, - ответил Даг на её вопрос. - Думаю, если бы я её съел, тебе было бы неприятно.
- Мне и так не очень-то приятно, - едва сдерживаясь, сказала Айна.
- Ты в ярости.
- Да!
- Это пройдёт. Что случилось то случилось, и прошлого не вернёшь.
И тогда Айна, неловко замахнувшись, ударила его по лицу. Даг охнул, и сел на землю, глядя сверху вниз на травницу. На щеке остались алые полосы от ногтей.
- За что?
- Ты сделал ей больно.
- Я же не какой-то мул! Делать больно — это моё призвание. Можно сказать, моя природа.
- Что у вас там происходит? – крикнула Нора от костра….
Нора сидя расположилась на квадратике сухой земли, прислонившись спиной к стволу небольшой ели, и раскрыла свою тетрадь. Рядом лежал пес, разместив голову у нее на коленях.
Когда подошла Айна, она упоённо что-то писала.
- Вы будете самыми странными путниками в этой тетрадке. Я назову эту историю «Волк и Пастушка».
- Волк? - переспросила Айна.
- Твой напарник и правда неплохо маскируется. - Нора внезапно замолчала и посмотрела на Айну.
- Или ты не знаешь?
- Знаю, - успокоила её Айна. - Тебе рассказал Граф?
- Я пастух, - возмутилась Нора. - А у твоего спутника волчья шерсть даже из ноздрей торчит.
- Так ты знала с самого начала?
- Не с самого. Говорю же, твой волчок очень хорошо прячется. Но после встречи с тем чудовищем у меня появились подозрения. А после того, как мы похоронили Фелину, овечку, я догадалась.
- То, что вы сделали там, в лесу... это...
- Прости. Тебя это задело?
- А тебя нет? Я имею ввиду — ты точно в порядке? Вы испокон веков враждуете с волками.
Нора повела подбородком. В её глазах отражалось спокойствие океана, и у Айны возникло ощущение, что этот первозданный океан затягивает её всё глубже, на самое дно. Она отвела глаза. Кто знает, каких рыбин, обломки каких кораблей, она там найдёт.
- Враждуем — неподходящее слово. Мы играем в вечную игру. Носимся друг за другом, прячемся то тут, то там. То, что между нами произошло, бесценный опыт для меня. Не более и не менее. Не знаю, что извлёк из этого он, я же попробовала на вкус волчью мяту, - она сморщила конопатый носик, - Жуть какая горькая!
- Люди так не поступают.
- Наверное. Между нами с ним гораздо больше общего, чем между тобой и мной.
- И... что вы дальше будете делать?
- Пойдём каждый своей дорогой думаю. У меня к тебе есть одна просьба.
- Какая?
- Не сердись на него, пожалуйста. То, что два таких разных существа путешествуют вместе, очень много значит. Может быть не для тебя, но для него. Пока ваши звериные тропки пролегают рядом, цени это время.
Айна искала, и не могла найти слов. Наконец, сказала:
- Хорошо. Но настроение ему я всё-таки испорчу.
Нора не на шутку перепугалась. Моргнула, и из глаз ушла та пленительная океанская глубина.
- Как это?
- Намекну как-нибудь. Он-то думает, что соблазнил наивную пастушку.
Нора хихикнула.
- Не надо. Пусть ходит гордый.
После того, как они выбрались из болота, лес начал редеть, и наконец полностью сошёл на нет, оставив в напоминание о себе молоденькую еловую поросль и залитые солнцем полянки, в папоротниковых зарослях между которыми нет-нет, да и заваляются клочки тумана.
Они двигались по тропе, пустой и заросшей — похоже, ей только пастухи и пользовались. Но вот на горизонте сверкнула серебристая речка, и на мосту через неё копошились люди, издалека кажущиеся едва ли крупнее муравьёв. По дороге, на которую они позже вышли, широкой, разбитой и продавленной колёсами, катили тяжело гружёные повозки. В конце дороги, изгибалась следом за рельефом местности, виднелась крепостная стена.
На развилке, под указателем на город они остановились, чтобы проститься.
- Дальше нам не по пути, - сказала Нора. – Вы почти уже пришли. А я через речку, и дальше, искать, где зеленее травка.
Айна заключила девушку в объятья, Даг лениво помахал, не слезая с козел. Нора ответила ничего не значащей мимолётной улыбкой, и зашагала к восходящему солнцу, окрасившему медь колокольчика в кроваво-красный цвет. За ней, как послушные ветру облачка, следовали овцы и чёрный пёс в белых «носочках».
22.08.2010 г.
(С) Дмитрий Ахметшин.
Прошло уже две недели с тех пор, как заскрипели колёса ещё одной повозки, везущей путешественников к горизонту, и весело покатилась, разворачиваясь, огибая чащи и овраги, преодолевая горные перевалы, вперёд них дорога.
Говорят, такие вот колёса, не важно, скрипящие или нет, и не очень важно сколько в них спиц, и крутят землю, заставляя сменять друг друга сутки и времена года. Поэтому когда Даг взгромоздился на козлы и направил лошадь вперед, планета начала вращаться чуточку быстрее, и чуть ближе стало солнечное лето.
Айна штопала разодранный плащ, её растрепанный после сна в повозке спутник сидел на козлах и напевал под нос какую-то песню.
- Впереди люди, - внезапно заметил он, оборвав песню на полуслове. Ветер дул в их сторону, и Айна заметила, как раздуваются его ноздри. - Не самые обычные.
- По этой дороге ездят только торговцы, - сказала Айна. - Пахнут они наверняка тем, что везут.
Даг облизнулся, совсем по-волчьи, оскалив в ухмылке зубы. Айна от неожиданности едва не выронила иголку.
- Это не торговец, поверь, – он лукаво глянул на Айну, сказал: - Увидишь, мы уже близко.
Когда среди рваного белого покрывала земли показалось небольшое стадо овец, и послышался звон колокольчика, Айна пожала плечами.
- Обычный пастух. Сейчас как раз начинается сезон выпаса... Правда, этот что-то слишком далеко от селений забрался.
- Ага, пастух, - подтвердил Даг с нездоровым энтузиазмом.
Пастух, укутанный в тёплый овечий плащ, выдвинулся им навстречу, позвякивая колокольчиком на вершине посоха. Вперёд со звонким лаем выскочил вертлявый глазастый пёс, чёрный, с белыми отметинами на лапах. Когда подъехали ближе, Айна увидела под капюшоном смуглое, отнюдь не мужское личико в обрамлении недлинных и слегка вьющихся каштановых волос.
Пастушка откинула капюшон, подставив ветру шею, тёмную от многолетних поцелуев солнца.
- Привет, - сказала, словно пропела она с улыбкой. Голос у неё был тёплым и звонким, словно горный ручеёк.
Айна спрыгнула с повозки.
- Здравствуй. Вот уж не ожидали мы встретить кого-нибудь на этой дороге. Наверное, эту встречу устроили полевые феи. Попроси их не запутать нашу дорогу, и оставить на её конце горшочек с чем-нибудь вкусным.
Она посмотрела на Дага, и прибавила:
- Или с табаком для моего спутника.
Айна склонила голову, слушая, как поёт над ней колокольчик. Сейчас вокруг неё собираются духи полей, привлечённые этим пением, невидимые для обычного глаза. Они могут прячутся повсюду - за колосьями и луговыми цветами, под шляпками красноватых грибов или в следе какой-нибудь скотины. Но если, например, напустить дыма, или простого тумана, то крошечные силуэты будут мелькать тут и там.
- Ты далековато забралась от селений, - сказала Айна - Не боишься?
- Меня хранит мой верный рыцарь, - она наклонилась чтобы почесать за ухом пса, тот доверчиво прижался к ладони хозяйки. Девушка - пастушка казалась младше Айны на пару лет, глаза смотрели прямо и задорно, а под загаром на щеках притаились веснушки. Ходило мнение, что люди с такими вот «поцелуйчиками» солнца настолько непоседливы, что даже веснушки каждый новый день оказываются на новом месте. Вот она – под глазом, а вот уже целое скопление на шее. Или под левым ухом…
- Да, он славный, - Айна потрепала пса по голове. Повернулась лицом к пастушке: - Да будет под твоими ногами только зелёная трава. Да пусть стелется она мягким ковром, когда ты захочешь отдохнуть.
Она забралась обратно на повозку к Дагу, который за всё время не проронил ни слова.
- Что случилось? – шепнула ему Айна. - Над тобой словно грозовая туча нависла.
- Обязательно было принимать благословение её богов?
- Успокойся. Это обычный ритуал при встрече с пастухом. Считается, что они приносят удачу.
- Удачу людям. Но я волк, духи, которые стоят за мной, этого не одобрят.
Айна помахала рукой пастушке, и повозка, покачиваясь и вминая в землю травинки, тронулась дальше. Овцы неспешно расступались, уступая им дорогу.
- Удачу путешественникам. Ты сейчас в первую очередь путешественник, и только потом кто-то ещё. Верно?
Даг подумал, и нехотя согласился:
- Пожалуй.
Они уже порядочно отмотали дорожного полотна, когда до них донёсся знакомый голосок:
- Могу я спросить, куда вы направляетесь?
Айна забрала у Дага поводья, и повозка замедлила ход.
- В Хлои. На фестиваль. Слышала о таком?
Даг шумно поскрёб за ухом. Негромко поинтересовался:
- На какой фестиваль?
- Так ты меня всё-таки не слушал! - возмутилась спутница. Цепким движением она схватила Дага за ухо.
- Так и думала, что тебя больше интересовали вороны, чем я.
Ухо немедленно залилось краской, а лицо мужчины приобрело слегка пришибленное выражение. До тех пор, пока он не высвободился ловким движением.
- Там была довольно необычная ворона, - последовал полный достоинства ответ. - Глупая, и при этом храбрая. Хотел посмотреть, до какой ветки она рискнёт спуститься, чтобы меня обругать.
- Дорога дальняя, можете не успеть, - говорила тем временем пастушка, неспешно догоняя повозку.
- Успеем, - буркнул Даг. Айна потянула за повод, останавливая лошадь.
Пастушка метнула на него взгляд, и перевела глаза на Айну.
- Там будут танцы с горящими сопками. И всякие сласти и солёности, - лицо её светилась так, будто бы она все эти сласти только что перепробовала, и не прочь бы ещё. - Меня зовут Нора - и я знаю короткий путь через холмы. Если хотите, могу вас проводить. И заодно защитить от диких животных. Мы с Графом Олафом Белые Пятки на этом енота съели.
Она потрепала пса за загривок.
- Его так зовут? - заинтересовалась Айна.
Нора засмеялась.
- Так зовут правителя тех мест, откуда я родом.
- Там правит собака? – удивился Даг.
Веснушки задвигались, и собрались в уголках рта пастушки.
- Нет. Мой пес и наш правитель всего лишь тёзки. Вообще-то не положено называть животных именами правителей.
Про нашего правителя есть одна история — в юности, когда переворот был за переворотом, собственный дядя, тоже претендент на тапочки лорда, посадил его на целых две недели в подвал. И чтобы как-то там выжить, он съел всех мышей. Наверное, у него была мышиная дудочка, а может быть- просто ловкость рук. А мыши так искусали его ноги, что как только выбрался из подвала, сделался очень чистоплотным и стал ходить исключительно в белой обуви. Поэтому его прозвали Олафом Белые Пятки. И мой пёсик когда был щенком, был на диво шустрым, и переловил в округе всех мышей, лучше любых кошек. В любом случае, к моему щенку кличка приклеилась сразу — до сих пор не отодрали.
- Я пасу овец то там, то здесь, - рассказывала Нора. Под мягкими её сапогами, кончики которых иногда показывались из-под плаща, потрескивали веточки карликовой берёзы. Растительность провожала её, цепляясь за подол и шелестя следом своими крохотными листьями. Айна дивилась лёгкому шагу, настолько лёгкому, что казалось, носочки сапог даже не касаются земли, а перебегают с ветки на ветку. - Куда отправит хозяин. Нельзя сказать, что мне нравится такая жизнь, но выбирать не приходится. Кроме того, в такой жизни есть свои преимущества. Встречаешь людей разных, - она задорно улыбнулась Айне и Дагу. - Слушаешь их россказни. Даже если там больше половины врак, всё равно очень интересно. Знаете, путешественники — очень хорошие рассказчики. Должно быть потому, что в пути особо делать нечего, идёшь себе, смотришь на солнышко, или едешь и наблюдаешь, как между ушами лошади танцует мошкара. И вот здесь, - она очень потешно приложила палец ко лбу, - начинает складываться история об удивительной карте, города и сёла на которой, всякий раз, как ни посмотришь, меняют своё положение. И как эта карта может завести в самые неожиданные места. А потом сам начинаешь верить в эту историю. Я их записываю — Нора извлекла из сумки тетрадь в потёртой коже. - С позволения рассказчика, конечно. И когда-нибудь отнесу в город в большую библиотеку. Люди будут читать эти сказки и, может быть, пересказывать их потом своим детям. Это будет здорово.
Колокольчик позвякивал в такт шагам.
- Мы не так уж долго путешествуем, но у нас тоже найдётся для тебя пара историй, - улыбнулась Айна.
- Отлично! - обрадовалась Нора. - Значит, нам будет о чём поговорить на ночлеге.
- Они тебе покажутся не очень-то правдоподобными, - на губах Дага сквозь щетину всплыла ухмылка.
Нора передёрнула плечами, отчего капюшон сполз со лба и свился у шеи пушистым, похожим на песца, зверьком.
- Мало кто рассказывает о том, как попался в лапы бандитов, или как стал жертвой картёжных мошенников на блошином рынке. Это истории правдивые, но слишком болезненные, чтобы их вспоминать. Поэтому люди любят рассказывать всякие выдумки.
Айна попросила разрешения полистать тетрадь. Среди страниц спрятались засушенные с осени листья, а между строчек, исписанных мелким аккуратным почерком, мелькали рисунки, изображающие различные сюжеты, иногда странные, иногда непонятные, но всегда — чудесные.
- Там не очень-то много, - с сожалением сказала Нора. - На тех дорожках, которые топчем мы с Графом и с овечками, попутчиков не бывает. Я как-то попривыкла к одиночеству.
- Почему ты уходишь так далеко от дома?
- Все прочие пастбища уже заняты, - пожала плечами Нора. – Но, в общем-то, бродячая жизнь мне пока по вкусу. Можно отыскивать по лесам бегающие от людей тропки. Знаете, что такое бегающие тропки?.. Это когда видишь тропу, подходишь, а её уж нет, только хватает за лодыжки жимолость. С такими тропками очень весело играть в прятки. Поймаешь её за хвост, и дух леса наградит тебя кустом спелых ягод. Только здесь нужно не зевать – если где-то ягоды, значит рядом медведь-земляч.
Граф его чует, и может даже запутать следы, даже изобразить мои. Собрал ягоды – и дёру по тропке…
То же самое в поле. Где-то гуляют лисьи хвосты, колышут травы. Где-то играют на камушках в ручейке костяные детки… Всех их надо знать, и со всеми дружить. А с кем дружить не получается, хотя бы не враждовать, и уметь обходить стороной.
Айна засмеялась.
- Думается, одних только твоих историй хватит на целую книжку.
Нора польщено улыбалась.
Даг сидел спиной к движению, вытянув ноги среди мешков с припасами и разноцветных одеял, облокотившись о бортик и играя с каким-то шнурком. Небольшой ветерок едва шевелил его забранные в хвост волосы. Они отрастали очень буйно, словно грибные колонии после весеннего дождика. Недавно обрезанные, уже через пару дней касались сальными кончиками плеч. Поэтому Даг старался не попадать даже под небольшой дождь – он утверждал, что «духи дождя путают его затылок с моховой кочкой, и стараются отрастить там как можно больше растительности». Дождик и правда стучал по его затылку куда как яростнее.
Обрезанные пряди Даг тщательно зарывал в землю под корнями дерева, чаще всего лиственницы или дуба. Впрочем, кое-что Айна у него умыкнула в личную коллекцию. Волчья шерсть – отличный реагент, и довольно редкий.
Травница сидела на козлах, задумчиво сложив повод у себя на коленях, и их с Дагом затылки почти касались. Лошадка понуро брела за стадом овец.
- Она пастушка, - говорил Даг - С такими у нас, волков, идёт игра. Большая игра, она не кончится, пока в полях поёт дудочка пастуха, а в чащах бродят наши стаи. Эти люди сроднились с природой. Под их колокольчик зацветают первые весенние цветы, краснеют и наливаются соком ягоды. Присмотрись - в зрачках у неё земля и муравьи, потому что она спит прямо на земле, не подкладывая ничего под голову.
Айна нахмурилась и быстро оглянулась. Глаза у пастушки и правда были чёрные, как у кошки. Она замыкала их торжественное шествие, и наотрез отказывалась ехать на повозке.
Из голоса Дага исчезла нервная струнка, он говорил неспешно и уважительно.
- Рассказывают даже, что пастухи — это хитрые лисицы, обернувшиеся людьми, чтобы увести подальше от селений стада. Они взяли в руки дудочку и колокольчик, и эти глупые животные пошли за ними, как кобылы за жеребцом. А так как лисицы мягкосердные создания, да и еды им надо всего-ничего, они водят большие и маленькие стада по полям и лесам просто чтобы похвастаться друг перед другом своим коварством и находчивостью. Да ещё насмешливо дуют в эти свои дудочки. Впрочем, это всё равно неправда. Лисицы никогда бы не смогли водить за нос нас, волков. Мы бы их легко разгадали, - Даг несколько кивнул сам себе. – Да. Обманывать - на это способны только вы, непредсказуемые дети хаоса.
- Но ты же не будешь с ней играть в эту вашу игру? - спросила Айна.
Даг улыбался.
- Да. Игра. То, что она не знает, кто я, значит, я начал на пару конов раньше.
Айна оглянулась на пастушку, которая беззаботно шагала справа, поддевая кончиком посоха камни.
- Даже не думай замышлять что-то.
- Как я могу пойти против себя? - удивился Даг. - Вот ты бы устояла бы, чтобы не прихлопнуть огромную противную муху, что залетела к тебе в покои и теперь жужжит над головой и мешает спать.
- Конечно, устояла бы, - сказала Айна, с досадой услышав в своём голосе неуверенность. Сказала с жаром: - Особенно если бы эта муха обещала провести нас коротким путём на карнавал в Хлои. Не вздумай трогать Нору.
Даг зафыркал, глядя в небо. Над их небольшой процессией кружили вороны, поднимая гвалт на всю округу.
- Не куплю тебе табака, - заявила Айна, - Все денежки у меня. Начал курить, так веди себя как человек, а не как блохастое животное.
- К твоему сведению, - промурлыкал Даг, - воскуривание травы придумали отнюдь не люди. Есть легенда, что Барсуки-тануки курят кору рябинового дерева, и когда они ее курят, солнце не уходит за горизонт и вместо ночи и дня получается один длинный день. Правда, мне кажется, светило, нанюхавшись их странного дыма, само забывает, что ему надо на покой.
Его глаза следили за парящими над головой птицами.
- Но самые вкусные смеси, конечно, у людей. Я бы посоветовал тебе выведать рецепты. Представь только, мы бы могли торговать табаком, и от покупателей не было бы отбоя. Мы бы въезжали в эти ваши города, воскуривая наши самые заманчивые травы. Горожане тянулись бы за нами до самой торговой площади. Тебя бы прозвали Дымным Заклинателем Пустых Голов, или что-то в этом духе.
- Думаешь ты первый, кому в голову пришла такая идея? – Айна направила лошадь в обход вымытой дождями ямы. - В больших городах давно уже есть табачные лавки. А в деревнях курят то, что растёт в огороде, и при этом не употребляется в пищу. Словом, разные сорняки. Что попадётся под руку. И они вряд ли будут платить деньги за какие-то специальные курительные смеси.
Так за разговорами они въехали в лес и добрались до небольшой полянки.
- Здесь мы останемся на ночь, - Нора сбросила с плеча походную сумку и огляделась. - Хорошее место.
Граф отыскал шагах в двадцати ручеёк с илистым дном, принялся шумно пить.
Запаслись водой. Развели костер.
Нора сварила из крупы, которая находилась в ее необъятной сумке, кашу, обладающую душистым пшеничным ароматом и смешала ее с топленым салом. При виде еды Даг заметно воспрял духом, и следующую четверть часа пастушка и травница с открытыми ртами смотрели, как половина содержимого котелка посредством ложки (а иногда и минуя её) перемещается ему в рот, который больше походил на пасть.
- Можно отдать огню часть пищи, - заметила Айна. – Он очень любит хорошо приготовленную еду. Особенно рыбу, и варёные овощи. Моя мачеха всегда первым кормила огонь в очаге, и он всегда был к нам добрым.
Ветви запутались в полуночи; сквозь просветы в листве лукаво глядели звёзды. Нора задремала, подтянув колени к подбородку и положив под голову сумку. Пёс улёгся в сторонке, изредка поднимая голову и оглядывая свою паству, к которой, похоже, причислял и хозяйку. Овцы тоже устраивались на ночлег, стараясь прижаться поплотнее друг к другу. Даг с Айной неспешно беседовали о чём-то, сидя у догорающего костра.
Нора проснулась среди ночи от непонятного воя. Оглядевшись по сторонам и не увидев Дага, она разбудила Айну.
- Там волки. - произнесла она охрипшим голосом.
Её слова получили подтверждение. Летучие мыши, в изобилии носившиеся над головами, звонко шлёпались вокруг, не выдержав надрывного воя. Нора вскинула подбородок, пытаясь понять, откуда он доносится, но он доносился словно бы отовсюду разом. Высокий, на одной ноте — словно бы кто-то над ними насмехался. Под ногами зашуршала ящерица, торопясь на всякий случай убраться подальше. В стороне дёргала ушами и шумно переступала лошадь. Дерево, к которому её привязали с наступлением ночи, кренилось и дрожало от натянутой верёвки.
- Вряд ли они подойдут близко. От овец сильно пахнет людьми. - Айна отчаянно пыталась унять дрожь в голосе. - Кроме того, мне не кажется, что эти волки шибко голодные.
Воздух вокруг был густым, как вода, и очень душистым от влажной земли и мокрой прошлогодней хвои. Нора буравила глазами ближайшие кусты жимолости, колокольчик на посохе тревожно позвякивал при каждом её движении. Граф скалил зубы в темноту, где, словно монетки на столе игорного дома, мелькали несколько пар жёлтых глаз. Ещё две или три пары Айна заметила справа, в стороне, где молодые ёлочки толпились по краям дороги. Звёзды сверкали с неба зеленоватыми бликами, и в них мерещилось движение больших и неуклюжих тел.
- Вот тебе и волчья сыть, - пробормотала Айна, пытаясь сосчитать тени, - Был один, а стало... раз, два... пять...
- Сторожи! - рявкнула Нора псу. Тот уселся, разгребая хвостом землю и тревожно посмотрел на хозяйку. Не выпуская из правой руки посоха, она схватила в левую горящую головешку из костра и в облаке танцующих искр двинулась в чащобу. Деревца бросились в рассыпную, пряча за тощие искривленные сыростью стволы костлявые тени. В голубоватом свете Айна увидела, как на лбу и переносице девушки блестит пот а в чёрных глазах пляшут светлые блики. Губы сжаты в настолько тонкую линию, что кажется, совсем исчезли с лица. Однако в руках ни намёка на дрожь, шаги плавны и упруги.
Айна внезапно поняла, почему ей подчиняются животные, почему над ней подтрунивает Даг и почему хозяин считает пастушку колдуньей. Ей сейчас самой больше всего хотелось прибиться к овцам и доверить себя Норе.
Нора дошла до того места, где бродили звери, застав там лишь примятую растительность и следы на грязном снегу. Убрались из темноты шорохи и звуки, исчез давящий запах опасности. Тишину нарушало только громкое сопение пса. Луна висела над головой, словно прибитая к небу.
- Сейчас будут нападать, - прошипела сквозь зубы Нора. Айна вздрогнула и поёжилась, вертя в руках плетку, которую только что поспешно отыскала среди вещей.
От бешеного лая Графа заложило уши. Потом к нему прибавилось испуганное блеяние овец. Овцы одна за другой исчезали в воздухе. Внезапно отрывались от земли, и, молотя копытами, таяли, словно комки снега под палящем солнцем. Тихий хлопок — и от животного остаются лишь несколько клочков шерсти. Секунду они висят в воздухе, потом медленно опускаются вниз, а с земли уже взмывает новое животное.
Лошадь рванулась в сторону, оскальзываясь и бешено кося глазами.
Нора была уже тут. В свете костра Айна увидела, как, неуклюже расставив по верхушкам трёх ёлок и одной берёзы лапы, небо загораживает гротескная волчья тень. От гуляющего из стороны в сторону хвоста в слякотной темноте воздух беспокойно задвигался, выгребая из укромных уголков отложенные с осени листья и катая по земле сухую змеиную шкуру.
Огромный шершавый язык слизывал разбегающихся овец, одну за одной, настигая их на дороге, и под сенью деревьев.
Раздавалось громкое чавканье, от которого от волос к пяткам бежали мурашки.
- Он смеётся над нами! - голос Норы дрожал и срывался. - Эй ты, хорьковая сыть, слышишь? Я покажу тебе, чем платит тот, кто смеётся над пастухами!
Она схватила что-то из повозки, внезапно бросилась вперёд, уронив посох и фонарь. Наскочила на сгусток темноты, когда он в очередной раз метнулся вниз из пасти. И в следующий момент содержимое деревянной коробочки из тиса припудрило кончик языка.
- Получа-а-ай! - взвизгнула Нора, падая на траву.
Зверь чавкал и щёлкал зубами, как будто между ними застрял кусочек пищи. Облизывал нос и громко икал. Деревья подгибались и трещали под его весом, кора отслаивалась, являя взору влажную изнанку и притаившихся до утра насекомых.
А в следующие секунды он уже извергал содержимое желудка, поливая всё вокруг чем-то похожим на пшеничную кашу и жалобно блеящими до смерти напуганными овцами.
После того, как зверь удрал, перемахивая огромными скачками с одних деревьев на другие, и униженно поскуливая, Нора поднялась на ноги. Она отряхнула куртку и внезапно села обратно на землю, хохоча во всё горло. Айна зажимала нос. Граф, поджав хвост, уполз под повозку.
- Что ты ему скормила?
- Горчицу. Обыкновенную горчицу, - Нора показала коробочку. - Видно, приправа пришлась не по нраву. Впредь будет знать, как играть со мной в игры. Думал, я простачка, и он сможет просто унести всех моих овец в брюхе и скормить их потом своим детям.
Она занялась овцами - собрала их при помощи Графа в кучу, пересчитала, морщась от отвратительного запаха, и повела к ручью — купаться.
- Думаю, нам следует перебраться на другое место - сказала она напоследок Айне.
- Вряд ли он сегодня вернётся...
- Не вернётся, это точно. Здесь теперь так воняет, - Нора сморщила носик.
Перед тем, как ступить в объятья колючей поросли, она посмотрела по сторонам:
- А где твой спутник?
- Ему стало плохо, и он убежал в лес, - сказала Айна со злостью. Нора фыркнула и растворилась в темноте. Её провожал звон колокольчика и шлепки падающих с веток комков снега.
Айна взгромоздилась на край телеги, и принялась ждать. И какое-то время спустя на горбе дороги возник неровный перестук копыт. Даг на ходу успокаивал лошадь, а та косила на него диким взглядом и роняла со рта хлопья пены.
- Ну что, как тебе новая игрушка? Не по зубам? - С усмешкой спросила Айна.
Она разглядывала Дага. Волосы торчали во все стороны, рубашка мятая, испачканная в нескольких местах землёй. К вороту прилипла паутина. Из-под щетины пробивалась болезненная бледность.
- Не, - буркнул он. - Хотя, это просто случайность.
- Я могу «случайно» пришибить тебя оглоблей, и закопать вон под тем кустиком. А Норе сказать, что тебя сожрал дикий зверь.
- Единственный дикий зверь здесь на всех этих холмах — это я, - невозмутимо сказал Даг. - Да ещё вот эта скотина, - он погладил лошадь по морде. — Кстати, что удивительно. Я едва нашёл дорогу обратно. Странный лес. Один раз всё так, а другой — всё совершенно по другому, и ты смутно представляешь даже, с какой стороны пришёл. - Даг поскрёб подбородок. - Не знаю, как объяснить. А чем тут воняет?
- Тобой. Плохая собачка. Ну-ка быстро убрал... и не приближайся ко мне! Разит, как из пересохшего колодца.
- Да не. Мне что-то не очень хорошо. Скажи Норе, что она неплохой пастух, клянусь демонами!
Он забрался в груду шкур в повозке и вскоре она уже поднималась под мерным дыханием.
Айна проснулась, почувствовав на щеках мокрый язык утра. Роса покрыла землю пухлым и невесомым снежным покрывалом. Такое случается ранней весной или поздней осенью. От россыпи чёрных углей кошачьим хвостом поднимался в небо дымок. Даг с Норой уже проснулись и негромко беседовали. Мужчина пытался пригладить торчащие во все стороны космы. Ему не помешало бы постричься - в таком виде он на самом деле походил на волка – не на порядочного волка, который не позволяет репьям волочиться за собой на хвосте, и регулярно жуёт смолу, чтобы держать в чистоте зубы, а на дикого, как будто только-только выбравшегося из леса. Одежда в беспорядке, штаны заляпаны грязью. Из порванного на плече кафтана лезет пух.
Нора сонно водила рукой, отгоняя тучи назойливой мошкары. Граф щёлкал зубами, ловя насекомых в воздухе. Или сбивал их хвостом на землю, и слизывал со снега шершавым языком. На его счету уже было штук пять комаров и большой жук, пролетающий мимо.
- ...а потом я решил, что мясо довольно сырое, - говорил Даг, посасывая трубку. - Даже, можно сказать, живёхонькое, и если его употребить без приправы, может случиться несварение. По счастью, у некой пастушки, проходящей мимо, оказалась горчица. И только я щедро сдобрил еду приправой, как пастушка спросила: «Не видел ли ты здесь поблизости стадо овечек в двенадцать голов? Они заблудились, бедняжки...» И подозрительно так на меня смотрит. Я отвечаю: «конечно же видел!» Не мог же я обмануть такую милую девушку? Ну, пришлось отдать ей свой ужин.
- А потом? - насмешливо спросила Нора.
- А потом я пошёл спать в повозку. И только наутро сообразил, что эту самую пастушку я где-то уже видел, - он лукаво посмотрел на Нору. - Представь себе, я чуть не съел всех твоих овечек.
Нора отыскала глазами Айну, сказала со смехом:
- Твой спутник — лгун, каких поискать! Пытается меня убедить, что это с ним мы имели неприятную беседу ночью.
- Конечно, лгун, - проворчала Айна, снимая с коленей налипшую паутину и стряхивая с подола плаща успевших туда забраться грибов. Всем известно, что грибы на самом деле не растения, как можно было бы подумать, а вполне себе живые существа, которые очень любят влагу, тепло, а ещё человеческое общество. Поэтому остановившиеся на ночлег в глухом лесу путники рискуют проснуться в кольце грибов, и ещё некоторое время вытряхивать из складок одежды и прочих укромных мест самых активных особей, желающих попутешествовать.
Никто не знает, как они забираются, к примеру, в кузов повозки. Или под седло навьюченной лошади. Или в шляпу, оставленную на ночь висеть на сучке. Да и учёные мужи и всякие старцы не слишком-то стараются разгадать эту загадку, занимаясь звёздами и прочими более интересными по их мнению вещами. И грибы продолжают путешествовать и размножаться.
Путники перекусили рисовыми лепёшками, запивая их родниковой водой, и двинулись в путь.
- Здесь, - рассказывала Нора, - вы никогда не найдёте отдельно взятое дерево на одном и том же месте. Они постоянно в движении, хоть этого и не заметно при первом взгляде. Вот, например, если сейчас обернуться, можно застать прямо посреди дороги симпатичную ёлочку. А ведь когда мы там проходили, его не было. Время здесь не течёт, а петляет, как заяц. Очень забавно.
Айна приметила одно дерево и когда они проехали мимо него, быстро оглянулась.
Оно было на месте. Корни зарывались в землю, но поросшая чахлой травой дорога обегала его по обе стороны. И свежие рытвины от колёс тоже шли по обе стороны, словно бы повозка проехала сквозь него.
- И правда, - удивилась она и пихнула в бок Дага. - Посмотри!
Даг невозмутимо курил.
- Если я обернусь, то приму игру этого леса. Я не играю ни в чьи игры. Только в свои.
Нора посмотрела на него и засмеялась.
- Молодец!
Она посерьёзнела.
- Более того, кочки сами решают, какой из них оказаться под вашей ногой. Считайте, что колёса вашей телеги крутятся на месте, а я на месте шагаю. Быть может, мы выйдем из леса завтра, а может быть, и через неделю.
Айна нахмурилась.
- Эта дорога должна была быть короче.
- Она будет короче, - сказала Нора. - Я же с вами. Я в ладах с этим местом.
- Когда же ты успела поладить? Здесь в округе нет пастбищ.
Нора пожала плечами.
- Моё дело нехитрое. И иногда приходится топтать дорожки, которые не больно-то любят другие люди. Куда отправит хозяин, туда и пойду. Все более-менее близкие поля он уже роздал другим пастухам.
- Тебя устраивает такая доля?
- Я просто пастушок, - улыбнулась Нора. - Родилась в деревне, мама печёт хлеб, папа погиб семь лет назад, во время паводка, когда водные демоны утащили с собой пятую часть человеческих жилищ на острове... Я его почти не помню. Я хорошо понимаю овец, а вот волки и другие хищники не больно-то меня жалуют. Стараются избежать. Поэтому и стала пастухом. Знаете, даже немного грустно — один раз мы с двумя подружками набрели на чёрного медведя, который вышел к реке полакомиться рыбой. А полакомился нами. Меня он почему-то не тронул.
- Мне жаль, - помолчав, сказала Айна.
- Я уже за них отгрустила, - сказала Нора, прикрыв глаза. - И за себя. Уверена, что в новой жизни они занимаются чем-то более интересным. Возможно даже, живут в городе.
- Наверное, ты не очень вкусная, - вставил Даг, закусив кончик трубки.
Нора рассмеялась, обнажив ровные зубки.
- А мой хозяин считает, что я ведьма, или кто-то вроде того. Крестьяне на редкость суеверный народ. И подозрительный. Чуть что не так — ищут кого-то, кого можно обвинить в сговоре со злыми духами.
Какое-то время они молчали, Айна переваривала информацию, Нора думала о чём-то своём. Даг мечтательно смотрел в небо, возможно, выглядывая там аппетитных ворон.
- Уж не поэтому он отправляет тебя в такую глушь? - наконец сказала Айна. – Может быть, думает, что ты сгинешь в каком-нибудь страшном месте.
- И правда, - беспечно удивилась Нора. - Но я об этом не больно-то думаю. Мне доверяют овец, я выгуливаю их и возвращаю в целости.
Нора, как всегда, шла впереди, подгоняя мелодичным звоном колокольчика свою паству. Их безымянная лошадь под эту «музыку» бежала веселее, периодически утыкаясь длинной мордой в шею пастушки. Нора смеялась лошадиному фырканью, и трепала её за морду.
Граф Олаф бежал рядом с повозкой, вывалив розовый язык и иногда сворачивая в стороны чтобы полизать остатки снега. Даг неодобрительно на него посматривал.
- Этот пёс хитрый, как семьдесят семь лисиц. Мне он не нравится.
- Почему? - спросила Айна, вспомнив добродушных собак в деревне. Все медлительные, лохматые, с глуповатым выражением на морде и очень большие. Этот - более поджарый, с короткой шерстью, с вытянутой узкой мордой.
- Он знает, кто я, и скрывает.
Айна прыснула. Даг сердито и шумно скрёб себе живот.
- Ты что, не видишь, как он ухмыляется?
- Хвостом, вроде, машет, - озадачено сказала Айна. – Думаешь, он хочет потребовать с тебя за молчание нескольких кроликов? Я бы на его месте так и сделала.
Даг неохотно сказал:
- Собаки – не самые хитрые и умные существа, но они обладают добродушным нравом и очень любят посмеяться. И ещё у них обычно очень специфическое чувство юмора. Он просто потешается над тем, как я прячусь от его хозяйки. И гордиться тем, что меня раскусил.
К часу Прикорнувшей После Трапезы Обезьяны природа вокруг неуловимо менялась. Деревья, протягивая свои ветки, сгрудились вдоль дороги, которая становилась всё хуже. Повозку подбрасывало на кочках. Хлюпала под колесами вода и стонали разбухшие от влаги стволы деревьев. Холмы приблизились и внезапно утонули в белом, словно молоко, тумане. Дорога мало-помалу начала забирать вверх и казалось, что едешь прямо по тучам, загребая колёсами воду, не успевшую ещё пролиться на землю весенним ливнем.
- Холм, - провозгласила пастушка. - Здесь уже не встретишь случайных путников. Разве что тех, кто себя за них выдаёт. Этот туман очень любит такие штуки. Смотришь, вроде бы человек бредёт, и на снегу следы остаются, и Граф на него лает, а попробуешь его догнать — и дуля. Окажешься в каком-нибудь болоте по колено. А тот человек стоит где-то посередине этой топи, и усмехается тебе.
Айна молчала, тревожно осматриваясь. Туман окутывал их, словно кокон не рождённую еще бабочку. Лиственные деревья с голыми ветвями, покрытыми вздувшимися от влаги жилками, постепенно сменялись небольшим ёлками.
На здешних болотах полно бабочек, - продолжала Нора. - Симпатичных таких, чёрных, как угольки. Они запросто пролетают сквозь таких вот людей из тумана. Только так и можно понять, что они не настоящие.
Травница почувствовала, как ползёт по спине струйка пота. Было немножко страшно, и в то же время интересно, однако призрачных людей пока нигде не было видно. Даг же был спокоен, зевал, клевал носом, и вскоре улегся на повозке, октуда донесся его громкий храп.
- С таким оркестром нам уже можно ничего не бояться, - хихикнула Нора. - Зато и прятаться не надо. О нас скоро узнает весь лес!
- Это плохо? - встревожилась Айна.
Колокольчик тихо позвякивал в такт шагам. Овцы понуро брели впереди, шерсть на их спинах свалялась от влаги.
- Не плохо, но и не хорошо. На самом деле, мы мало кому здесь интересны. Но всегда лучше быть, как ушастая лягушка, что едет сейчас на твоём сапоге. Ты есть, а тебя никто не видит.
Нора огляделась.
- Где-то здесь должна расти специальная травка. Бесшумная.
- Предлагаешь запихать пучок ему в пасть? - захихикала Айна, закончив проверять сапоги на наличие лягушек.
- Не-а, залепить себе уши, - совершенно серьёзно сказала Нора.
- Но зачем?
- Если ты сам себя не слышишь, то тебя не слышит никто, так ведь?
Айна не нашла, что ответить, и растерянно засмеялась.
- Очень логично и просто. Люди обожают придумывать какие-то подковырки и мудрёные правила для этого очень простого мира.
Воздух оседал на коже холодными белесыми каплями. Дорога пряталась под полу плаща тумана уже в тридцати шагах впереди. Колёса с трудом взрезались в размякшую землю. Низкорослые ёлочки царапали ветер, и он тихо скрежетал, обдирая о них бока. День, утро и вечер слились в один уныло-серый мазок акварели.
Спину этого холма, похоже, часто гладило солнце, поэтому снег на нем уже растаял и впитался в многолетний хвойный ковёр. Но все же остатки почерневшего снега жались к деревьям и боязливо выглядывали из-под хвойных лап. Айна соскочила с повозки, подняв обильные брызги, взяла лошадь под уздцы.
Когда над путниками распустила свой зонтик ночь, от земли вновь поднялся туман, задремавший было к сумеркам. Воздух стал прохладным и липким, пах грибным дождём. Раньше овцы, словно маленькие белые облачка, спустившиеся с неба, казались одним большим облаком. Но сейчас они быстро потемнели от грязи и влаги, и начали походить на грозовую тучу. Вдалеке слышался тягучий свист какой-то птицы. Путешественники готовились ко сну.
- Костёр тут лучше не разжигать. Во-первых, вряд ли получится насобирать сухого хвороста. А во-вторых - не знаю уж, почему так, но огонь отлично виден окрест, даже на далёких расстояниях. И со всех обводных дорог тоже, и никакие деревья и туман этому не помеха. Даже если развести в ложбине, или огородить чем-нибудь — его всё равно видно. Какой-нибудь незваный гость может запросто придти к нам на огонек.
- Как же коварны эти короткие дороги, - зевнула Айна. - Даже странно, что нас никто до сих пор не попытался заморочить.
- Очень многое из того, что мы принимаем всерьёз, - хитро улыбнувшись уголками губ, сказала Нора, – обыкновенный морок. Может быть, наведённый с недобрыми целями. Может, чтобы просто посмеяться над нами.
- Очень хорошо, - важно согласился Даг. – Мы можем решить, что это всё неправда, и ночь будет тёплой.
- Можем, - хитрая улыбка и не думала исчезать с лица Норы. - Но ведь это же будет неправда.
Они с Дагом уставились друг на друга, словно брат и сестра, по раздельности собравшиеся стащить у родителей ма-аленький (хватит только на одного!) горшочек варенья и случайно прознавшие о планах друг друга.
Ночь выдалась такой, какой и положено быть туманной весенней ночи – промозглой и сопливой.
Всю первую половину следующего дня они дремали, покачиваясь в повозке. Даг сидел на козлах, Айна блаженно купалась в потоках густого, пряного и внезапно потеплевшего воздуха. «Такой вкусный... Неплохо было бы собрать частичку его с собой». Да вот только специальных склянок под воздух с собой нет. Все остались дома.
Монахи и купцы, странствующие по чудесным местам и отдалённым островкам часто уносили с собой тщательно закупоренные ёмкости с ароматами. Такой воздух можно было продать потом в какой-нибудь богатый дом, как чужеземную диковинку, обратить его в жидкость или в благоуханный лёд.
Травница задремала, а проснувшись, застала эпическую картину — Даг кормил Нору овсяными печеньями и скалился своей обычной улыбкой. Кажется, волка жутко смешила эта ситуация. Овцы понуро брели по обеим сторонам повозки. Граф, сверкая беленькими «пятками», носился вокруг и собирал их в кучу. Кажется, будто едешь на повозке по небу, и ушлый ветер собирает тебе в попутчики вереницу белых облачков. Айна закрыла глаза и позволила этой мысли унести себя в долину снов.
Потом повозка замерла, и это снова её разбудило. Ёлочка, возле которой они остановились, была похожа на своих сестёр только на первый взгляд. К самым ее корням жался туман и выводок тощих опят, непонятно как переживших холодную половину года. Иголки слиплись от зимней спячки и среди них притаилось несколько пустых шишек. Где-то у самой верхушки запутались солнечные лучи.
- Хочешь пометить территорию - зевнула Айна. - Только недолго. Не думаю, что у нас есть на это время.
- Это не моя территория, и мне нет надобности её отмечать, - серьёзно сказал Даг. - И не думаю, что меня волнует какое-то время. Я — зверь, а следить за временем и пытаться за ним угнаться — это забота людей. На мой взгляд, довольно глупая забота. Как будто у вас нет других дел...
- Ага. Довольно странно, что ты путешествуешь с торговкой травками и корешками, не находишь? Мы весь день куда-то вместе едем. Странно, я гоняюсь за временем, а ты, получается, нет?
- Да, действительно. Странно. - Даг поскрёб за ухом. – Я и чувствую, ты всё время куда-то торопишься. Эй, пастушка! Этот твой лес не обидится, если мы ненадолго оставим в покое дорогу? Я нашёл занятное дерево.
Нора улыбнулась.
- Если это место играет с нами, то почему бы нам не поиграть с ним. И чем же оно тебя заняло?
- Чем-то... не знаю, - Даг наморщил лоб, будто от каких-то назойливых мыслей. — Хочу просто посидеть и поглазеть. Пока оно ещё тут. Если видишь нечто красивое, лучше взять себе частичку этой красоты сразу же. На любое красивое облако найдётся свой ветер, который не к месту разметает его по небу.
Он примостился на краю дороги, утопив ладони в рукавах просторного одеяния. Замер. Будто живой памятник самому себе. Наверное, волки так и караулят добычу, недвижно уставившись в одну точку и обернув вокруг лап хвост. Только кончики ушей слегка подёргиваются. И раздуваются ноздри, ловя посреди душной чащи интересные запахи. Сердито жужжа, прилетел, неизвестно откуда взявшийся в это время года, майский жук, сел и сложил подкрылки на макушке у её странного спутника.
- Оно и правда необычное, - сказала Нора. - Дерево. Как и твой спутник. Я думала, люди, умеющие наслаждаться моментом и растягивающие этот момент в бесконечность, остались в ветхих легендах.
- Он, кажется, и пришёл из ветхой легенды... – буркнула Айна, с почти материнской нежностью глядя на своего спутника. И переспросила тревожно: - Растягивать в бесконечность? Я надеюсь, он втиснет свою бесконечность в пару часов до заката?
Нора порылась в сумке, извлекла на свет: шарф из овечьей шерсти, деревянную кружку, из которой выкатилось несколько разноцветных речных камушков, горсть мелких треугольных монеток. Несколько птичьих перьев, аккуратно обвязанных синей ленточкой. Наконец, музыкальный инструмент в матерчатом чехле. Тихо и вкрадчиво, словно шаги кошки по крыше спящего дома, разлилась мелодия флейты.
Шло время. Айна поела, стараясь как можно громче напомнить о себе. Но Даг даже не повёл ухом, он по-настоящему был увлечён созерцанием. Пастушка, опустив веки, играла на флейте, иногда делая долгие паузы. Овцы разбрелись, слизывая с камней влагу. Граф дремал в сторонке, положив голову на лапы.
- Это дерево я бы назвал Слушающим песню в тумане, - произнёс Даг, нарушив сонную тишину. Поднялся, отряхивая одежду от листьев, и, к изумлению Айны, церемонно поклонился пастушке. Та ответила кивком и улыбкой.
Дальше поехали молча. Лишь пофыркивала и шумно хрустела ветками лошадь, на ходу хватая ртом и пережёвывая набухшие влагой почки. Когда Айна обернулась посмотреть, не забыли ли они чего и не отстал ли кто из овец, то дерева уже не увидела. Приметная ложбинка, похожая на морщину на подбородке старухи, была уже заполнена папоротником и кустами костяники.
Следующая их остановка случилась, когда подал голос Граф. Нора оглянулась и увидела лежащего на земле ягненка. Она вернулась назад и склонилась над своим питомцем.
- Повредил ногу. Дальше идти не сможет.
В руках у неё ягнёнок перестал тревожиться и притих.
- Мы могли бы погрузить его на телегу, - Айна приблизилась, рассматривая животное.
- Нам ещё долго потом путешествовать, - покачала головой Нора. - В твоих умных книжках есть что-нибудь, что сможет ему помочь?
- Ускоряющие заживление рецепты — есть. Можно делать компрессы, ткани будут срастаться быстрее. Однажды моей наставнице принесли ребёнка, который распорол себе ногу об острый камень. Через две недели он бегал так, что родители не могли его догнать. - Айна помедлила и сказала мягко: - Я не буду тратить снадобья на животное. Кто знает, где получится восполнить запасы.
- Знаю, - лицо Норы было недвижно. - Ну, зато у нас будет на ужин мясо.
Айна обняла пастушку за плечи.
- Всё в порядке. Это тоже моя забота. Оберегать их, кормить и хоронить, всё это должны делать мы с Графом.
Тяжело ступая, подошёл Даг. Помолчал немного, потом заговорил удивительно низким голосом:
- Эти животные созданы человеком для своего пропитания. Они очень далеки от своих диких сородичей, тех, что пасутся по горным пролескам далеко на востоке, и, по легенде, могут забираться с высоких гор на солнце и кататься на нём с одного края мира до другой. Поэтому им нужна защита. Поэтому они чувствуют свою душу только рядом с людьми, а когда умирают, она теряется между небом и землёй, беспомощная, как волчонок. Такие создания редко перерождаются в кого-то другого. Души таких вот овечек поселяются в старых домах или заброшенных парках и пугают людей странными и неожиданными звуками.
Нора прижимала к себе ягнёнка, который испуганно косил по сторонам глазами. Айна слушала, затаив дыхание. Вслушивалась в низкий голос своего спутника, который ещё недавно был ломким и отрывистым, словно лай собаки. Даг жевал травинку и рассеяно искал что-то глазами в замершей над головой паутинке.
- Чтобы земля приняла эту душу, нужна помощь, - наконец продолжил он, - поручительство, верно, так это называется? Поручительство, как в сделках между двумя людьми, когда, допустим, мужчина ведёт своего сына к кузнецу и говорит, что тот сильный, ловкий, и тоже станет отличным кузнецом. Только перед Землёй.
- Ты так можешь? - спросила Нора.
- Да.
Айне показалось, что между Дагом и Норой проскочила некая искра. Даг резко поднялся, стряхнул с рукавов влагу. Нора слегка отстранилась от своего питомца. Даг поднес свою руку к ягненку. Тот дёрнулся под ладонью мужчины, и замер. Из уголка рта потянулась нитка слюны.
- Что ты сделал?
- Ничего. Просто погладил. Знаешь, многие твари очень бояться такого как я. До потери памяти и остановки сердца.
Нора не стала уточнять, что значит «такого как я». Вместо этого она спросила:
- Что дальше?
- Теперь отнесём его в сторонку и пусть его забирает лес. После смерти душа ещё несколько дней привязана к телу. А вот мы... мы теперь останемся без жаркого на ужин.
Так они и поступили. Нора некоторое время посидела возле тельца, посыпая его листвой.
- Не боишься, что она тебя раскусит? - вполголоса спросила Айна.
- Не боюсь, - ответил Даг. - Может быть, только надкусит. Внутри я чёрств и жёсток.
- Сухарь. Не наигрался ещё с маленькими наивными пастушками?
- Я не больно-то и стараюсь. Просто так развиваются события.
Дорога свернулась в очередную причудливую петлю. И макнула свой хвост в белый, как молоко, туман. Он сочился повсюду между деревьями, заполняя собой впадины, кочки же казались целыми горами, окружёнными кольцом облаков. Подошвы скользили, под ними хлюпал и проседал мох, пахло сыростью и перегноем.
- Топь — сказала Нора, пробуя почву посохом. Граф Олаф Белые Пятки пытался лизать белые щупальца, думая, очевидно, что это какая-то разновидность молока. - Думала, оно пройдёт стороной.
Она, заметив недоумевающий взгляд Айны, - пояснила:
- Болота здесь такие же странствующие, как и деревья, как и всё остальное.
- Ни одной паршивой кочке нельзя доверять, - пробурчал Даг. Он с ногами забрался в повозку, недоверчиво обозревая местность.
- Что будем делать? - спросила Айна. - Может быть, подождать? Ну, пока болото само нас пройдёт?
Даг хмыкнул. Нора покачала головой.
- Поздно. Мы в него уже вляпались.
В стороне темнели заросли папоротника. Листья, похожие на лапы каких-то доисторических животных, раскачивались, показывая красноватую изнанку. Иногда появлялись красивые чёрные бабочки, танцевали в тумане, похожие на хлопья сажи, и снова пропадали. Носились с нудным гудением большие стрекозы. Кричала и бестолково хлопала крыльями где-то в вышине болотная птица. Изредка топь вздыхала, совсем как человек, и тогда Айна представляла себе старика, огромного, с зеленоватой рыхлой кожей и белоснежной бородой, в которой запутались коряги и ветки с жухлыми остатками листьев, с красноватой плешью в короне седых волос и древесными грибами, растущими на затылке, грустящего на камне о каких-то несбывшихся надеждах. И их троицу, с телегой, лошадью, понуро жующей травку, и десятком овец, заплутавших в бороде где-то у складки рта.
В той стороне, куда задумчиво смотрела Нора, виднелась неподвижная гладь озера. Туман иногда рисовал над ним человеческие фигуры, они перемещались, тая и возникая вновь, сидели, болтая ногами, на поваленном и наполовину затонувшем бревне, иногда даже накладываясь друг на друга и жутковато совмещаясь телами.
Время текло, как вода, иногда исчезая совсем, и тогда со всех сторон наваливалась душная, вязкая дрёма. В один из таких моментов Даг встрепенулся, согнав с себя спустившегося на паутинке паука. Сказал:
- Ну что ж. На заднице правду не высидишь. Пойду, поищу дорогу.
- Ты заблудишься, - вяло сказала Айна.
- Не заблужусь. Обратно по следам пойду.
Он спрыгнул с повозки, сделал два шага , на самом деле оставив за собой в полотне тумана следы.
- Смотри.
Туман уже заращивал прорехи на своём дряблом белесом теле.
- Так я быстро пойду, - Даг невозмутимо набивал трубку. - А вы оставайтесь тут. Не тащить же всю повозку… - Фу! Не люблю, когда так мокро, - пожаловался он, неуютно переступая. Туман свернулся вокруг его ног, расходился кольцами от их движения. Айна подумала, что при желании он смог бы взбить из него таким образом масло, и улыбнулась. Даг тут же обиделся:
- А ты чего ухмыляешься? Мне же потом всю шкуру вылизывать придётся от этой пакости!
Нора смотрела в сторону, и пропустила реплику мимо ушей. Зато Граф обернулся, и с сомнением посмотрел на Дага. Мол, не слишком ли выдаёшь себя, приятель? Даг ухмыльнулся ему уголками рта, показав из-под верхней губы клыки. Пёс прижал уши, даже хвост укрылся под пузом, попытался целиком спрятаться за ногами хозяйки.
- Придётся взять меня с собой, - вдруг встрепенулась Нора. - Я знаю здесь съедобные травки. Если заблудишься, со мной дольше протянешь. Знаю ядовитые травки — если захочешь умереть мгновенно, а не погружаясь в брюхо трясины.
- Идёт, - согласился Даг, и глаза его загадочно блеснули. - Только без овец. Не хочу, чтобы следом таскалось всё это стадо.
- Граф, - приказала Нора. - Сторожи. Мы вернёмся до темна, найдём ли дорогу или нет.
Планета повернулась, погрузив один свой бок в первозданную ночную темноту. Айна тёрла слипающиеся глаза — сон проникал через ноздри и сомкнутые губы щупальцами тумана. Спать она боялась. Может быть, пока она спит, болото проползёт мимо большим слизнем, и унесёт с собой волка и пастушку.
Тьма мешалась с туманом, как молоко с чёрным напитком, получаемым из кофейных зерён, и с ней появлялись новые звуки. Айна слышала, как падает с веток пожелтевшая и отмершая хвоя, как возится и фыркает где-то неподалёку ёж, и, словно насмешничая над ним, фыркает лошадь.
«На болоте, - рассказывала ей старая травница, - ты найдёшь очень много трав и растений, которые не растут больше нигде. Они взращены особой болотной землёй и впитали в себя кости тех, кто сгинул в топях - зверей и птиц, рептилий и людей. Они с самого рождения до увядания не знают солнца и имеют свой разум. Они не любят пришельцев, несущих на своих сапогах сухую враждебную землю. Если попадёшь на болото, смотри под ноги и по сторонам, слушай запахи и втягивай носом звуки, растворённые в густом воздухе. Это настоящее ведьмино варево, столетия кипящее в земляных котлах…»
Фигуры всё так же возникали и пропадали, иногда где-то далеко, мелькали между бледными ивовыми плетями, или совсем близко, как вон за тем пнём, и тогда лошадь встревожено косилась в ту сторону, а Граф поднимал с лап голову. Там, где подземная вода-змея выставляла на поверхности земли свой склизкий блестящий бок, танцевали скопища болотных огоньков, то зелёных, то синих, похожих на маленькие шаровые молнии. Они совсем не распространяли вокруг себя свет — просто яркие точки, копошащиеся в темноте.
Два часа, - считала Айна про себя, - или три? Сколько их уже нет? Может быть, больше. Может быть, она даже спала, дремала, и поэтому ночь наступила так быстро.
- Эй, Граф. Можешь отвести меня к хозяйке?
Пёс зашевелился, заскулил. Похоже, что нет. Кочки, на которых отпечатались следы, разбредались по болоту, погружались под воду и всплывали снова, катая на своих боках лягушек.
- Хоть бы ты подсказал, что делать, - посетовала Айна туманному облику с человеческими очертаниями, что сидел на трухлявом пне, болтая ногами. - Они наверняка заблудились. Плохо.
Силуэт, казавшийся в темноте почти реальным, посмотрел на неё, но ничего не сказал. Наверное, им, этим туманным людям, не менее одиноко, думала Айна, зябко обнимая себя за плечи. Каково это — бродить днями и ночами по воде, меняя одну зыбкую оболочку на другую, проходя сквозь такие же туманные образы, не слыша человеческого голоса и не ощущая тепла...
Тепло. Человеческие существа не могут без тепла. Даже такие зябкие и мокрые, и, в сущности, не настоящие, наверное тоже хотят отогреться?
- Огонь, - сказала Айна псу. - Нам нужен костёр. Я тебе сейчас покажу...
Граф заинтересованно заводил ушами.
Она неловко спрыгнула с повозки. Подождала, пока почва перестанет колыхаться под ногами. Огляделась. Где-то здесь должен же быть сухой хворост... или хотя бы отдалённо похожий на сухой. Наконец, Айна набрала хвойных веток и каких-то трухлявых деревяшек, не слишком тронутых влагой. Сложила их на боле менее сухую кочку. Кое-как подожгла и стала наблюдать, как, потрескивая и плюясь вверх искрами, занимается пламя.
Костерок получился маленьким, он ползал по кистям рук, по чёрной траве красными бликами, чадил, фыркал и вообще напоминал маленького рыжего хорька.
Айна принялась ждать, кутаясь в плащ и вдыхая горьковатый дым.
- Идите сюда, греться, - говорила под нос Айна. - Изображаете человеков, так будьте добры, перенимайте их — наши! - привычки.
Нет, туман и ночь скрадывали огонь уже за два десятка шагов, и она не рассчитывала что заблудившиеся попутчики придут на свет. Но вот из темноты начали выступать другие фигуры. Одни неуютно топтались там, где кончался круг света, другие подходили сразу, застенчиво улыбались Айне. Вот некоторые уже сидят на корточках в возле костра, тянут к огню белые руки. Айна же боролась со страхом, но больше с желанием потрогать кого-нибудь из них за запястье.
Здесь были мужчины и женщины, по-разному, иногда старомодно или странно, одетые. Одни - в огромных, похожих на колокола платьях, что облаком окутывали всё вокруг, другие - в простую дорожную одежду. Лица, старые и молодые, иногда добрые, иногда злые, резкие, мягкие или расплывающиеся. Но когда Айна с изумлением и страхом посмотрела в глаза своей собственной копии, она поняла, что болото запоминает всех, кто через него прошёл, и со скрупулезной точностью лепит их потом из похожего на глину тумана.
Зачем? Вот это уже другой вопрос.
Айна подвинулась, пропуская к огню старика в странном треугольном берете с перьями. Огонь рассержено шептал и кусал протянутые к нему руки. В голове промелькнуло, что неплохо было бы предложить им всем поесть. Гостей, пришедших к костру, принято кормить, но Айна рассудила, что может обидеть их, если предложит им вполне материальную пищу. Кроме того — а вдруг они на самом деле всё съедят?
Она с трудом справилась со своим волнением и сказала:
- Господа и дамы...
Все лица повернулись к ней, Айна увидела самые разные выражения — любопытство, радость, гнев, страх... Какой-то малец, едва вступивший в круг света, вздрогнул, и бросился наутёк.
- Мне нужна ваша помощь, - продолжила она, находя в разлившейся внутри пустоте слова. - Я хочу найти своих друзей. Они где-то здесь, на болоте. Заблудились. Видели таких?
Какой-то маленький человечек в широких шароварах поднялся с корточек, подошел близко к огню, практически в него наступив. Шевельнул плечами, и превратился в Нору. Другие туманные люди зашевелились, заулыбались друг другу, принялись беззвучно хлопать в ладоши. Нора, туманная, и казавшаяся оттого ещё более тонкой, польщенно поклонилась. Совершенно белая кожа, в противовес румяному загару, её не красила.
- Да, да, именно она, - вставила Айна. - Вы можете меня к ним отвести?
Фигуры вновь продемонстрировали Айне галерею разнообразных эмоций. Кто-то угрожающе сжал кулаки, у кого-то от страха перекосило рот. Кто-то радостно ухмыльнулся, хлопая в ладоши. Потом от общей массы отделился человек, тот самый, что превращался в Нору, призывно махнул рукой, и засеменил прочь.
- Ну, надеюсь ты не заведёшь меня в какие-нибудь дремучие топи, - сказала себе Айна. Она взяла фонарь, сунула под мышку узелок с книгой и кое-какими травками. Выломала толстую корявую ветку, чтобы было чем протыкать хлипкую почву на наличие ям и раздвигать листья папоротника. - Граф! Пойдём искать твою хозяйку. Ко мне!
Пёс с сомнением посмотрел на Айну, и все же пошёл вместе с ней за призраком.
Они долго шли по хлипкому болоту. Почва под ногами проседала и чавкала, и Айна шептала хвалу духам за каждый шаг, пришедшийся на твёрдую землю.
Призрак дошёл до небольшого островка твёрдой земли, где тянулись к небу костлявыми ветвями несколько сосен, и распался на клочья тумана, расплылся по впадинам и укромным уголкам между корневищ.
- Я тебе говорю, это она, - послышался из темноты знакомый голос. - Кто ещё может шататься по такому дикому болоту среди ночи?
Граф, завидев хозяйку, с весёлым лаем бросился навстречу.
- Угораздило же вас потеряться, - сказала Айна Дагу.
- Угораздило, - флегматично ответил тот. - Но ты же нас нашла, верно?.
Айна не смогла сразу определить, кто выступил ей навстречу, человек или поджарый, готовый к прыжку хищник. Глаза полыхают, из-под верхней губы виднеются ослепительно белые клыки. На голове пучками в разные стороны торчит шерсть... да, пожалуй шерсть, на волосы это было мало похоже. На напряжённой шее дрожит жилка, а ноздри двигаются, втягивая воздух, как сумасшедшие. Однако голос спокойный и тихий, без каких либо эмоций и оттенков.
- Ты мог бы и сам найти дорогу. Ты же меня почуял.
- Почуял, - не стал спорить Даг.
Только тут Айна заметила Нору, маленькую и тонкую, словно камышовый стебель. Она цеплялась за локоть Дага, как ребёнок, и всё же... немного не так. Глаза поблёскивали из-под чёлки и были похожи на огромные жемчужины, полные очень тихого, но явного испуга.
Пока она гладила и почёсывала между ушами своего пса, Айна сказала:
- У вас вид, как будто…
Она не нашла нужных слов, и замолчала.
- Всё нормально, - Нора оторвала от Графа взгляд, который чуть ли не мурлыкал под ее руками, сверкнула своей обычной острой, как шипы малины, улыбкой. – Тебе незачем было за нами ходить. Ты умница, что догадалась развести костёр.
Айна оглянулась, и увидела среди слепой темноты точку живого огня. Она и забыла о том, что огонь, разведённый на этих холмах, виден на любых расстояниях.
Когда они дошли до почти потухшего костра (призраки к этому времени благополучно разлетелись вокруг ночными мотыльками и повисли на траве клочками паутины), Даг уже почти успокоился и выглядел как сытый хищник. И тогда догадка ворвалась в сознание Айны, она схватила его за руку, и потащила в сторону.
- Ну да, - ответил Даг на её вопрос. - Думаю, если бы я её съел, тебе было бы неприятно.
- Мне и так не очень-то приятно, - едва сдерживаясь, сказала Айна.
- Ты в ярости.
- Да!
- Это пройдёт. Что случилось то случилось, и прошлого не вернёшь.
И тогда Айна, неловко замахнувшись, ударила его по лицу. Даг охнул, и сел на землю, глядя сверху вниз на травницу. На щеке остались алые полосы от ногтей.
- За что?
- Ты сделал ей больно.
- Я же не какой-то мул! Делать больно — это моё призвание. Можно сказать, моя природа.
- Что у вас там происходит? – крикнула Нора от костра….
Нора сидя расположилась на квадратике сухой земли, прислонившись спиной к стволу небольшой ели, и раскрыла свою тетрадь. Рядом лежал пес, разместив голову у нее на коленях.
Когда подошла Айна, она упоённо что-то писала.
- Вы будете самыми странными путниками в этой тетрадке. Я назову эту историю «Волк и Пастушка».
- Волк? - переспросила Айна.
- Твой напарник и правда неплохо маскируется. - Нора внезапно замолчала и посмотрела на Айну.
- Или ты не знаешь?
- Знаю, - успокоила её Айна. - Тебе рассказал Граф?
- Я пастух, - возмутилась Нора. - А у твоего спутника волчья шерсть даже из ноздрей торчит.
- Так ты знала с самого начала?
- Не с самого. Говорю же, твой волчок очень хорошо прячется. Но после встречи с тем чудовищем у меня появились подозрения. А после того, как мы похоронили Фелину, овечку, я догадалась.
- То, что вы сделали там, в лесу... это...
- Прости. Тебя это задело?
- А тебя нет? Я имею ввиду — ты точно в порядке? Вы испокон веков враждуете с волками.
Нора повела подбородком. В её глазах отражалось спокойствие океана, и у Айны возникло ощущение, что этот первозданный океан затягивает её всё глубже, на самое дно. Она отвела глаза. Кто знает, каких рыбин, обломки каких кораблей, она там найдёт.
- Враждуем — неподходящее слово. Мы играем в вечную игру. Носимся друг за другом, прячемся то тут, то там. То, что между нами произошло, бесценный опыт для меня. Не более и не менее. Не знаю, что извлёк из этого он, я же попробовала на вкус волчью мяту, - она сморщила конопатый носик, - Жуть какая горькая!
- Люди так не поступают.
- Наверное. Между нами с ним гораздо больше общего, чем между тобой и мной.
- И... что вы дальше будете делать?
- Пойдём каждый своей дорогой думаю. У меня к тебе есть одна просьба.
- Какая?
- Не сердись на него, пожалуйста. То, что два таких разных существа путешествуют вместе, очень много значит. Может быть не для тебя, но для него. Пока ваши звериные тропки пролегают рядом, цени это время.
Айна искала, и не могла найти слов. Наконец, сказала:
- Хорошо. Но настроение ему я всё-таки испорчу.
Нора не на шутку перепугалась. Моргнула, и из глаз ушла та пленительная океанская глубина.
- Как это?
- Намекну как-нибудь. Он-то думает, что соблазнил наивную пастушку.
Нора хихикнула.
- Не надо. Пусть ходит гордый.
После того, как они выбрались из болота, лес начал редеть, и наконец полностью сошёл на нет, оставив в напоминание о себе молоденькую еловую поросль и залитые солнцем полянки, в папоротниковых зарослях между которыми нет-нет, да и заваляются клочки тумана.
Они двигались по тропе, пустой и заросшей — похоже, ей только пастухи и пользовались. Но вот на горизонте сверкнула серебристая речка, и на мосту через неё копошились люди, издалека кажущиеся едва ли крупнее муравьёв. По дороге, на которую они позже вышли, широкой, разбитой и продавленной колёсами, катили тяжело гружёные повозки. В конце дороги, изгибалась следом за рельефом местности, виднелась крепостная стена.
На развилке, под указателем на город они остановились, чтобы проститься.
- Дальше нам не по пути, - сказала Нора. – Вы почти уже пришли. А я через речку, и дальше, искать, где зеленее травка.
Айна заключила девушку в объятья, Даг лениво помахал, не слезая с козел. Нора ответила ничего не значащей мимолётной улыбкой, и зашагала к восходящему солнцу, окрасившему медь колокольчика в кроваво-красный цвет. За ней, как послушные ветру облачка, следовали овцы и чёрный пёс в белых «носочках».
22.08.2010 г.
(С) Дмитрий Ахметшин.
Обсуждения Волк и Пастушка