Ушли

Сегодня последние сутки, все наконец-то отпуск, только бы никого не привезли. Медсестры ушли спать, свою подругу по бывшей работе, заехавшую в гости можно было без проблем оставить у себя. Но... но он вызвал такси и отправил ее домой. Она только что звонила, сказать, что уже дома. Он что-то ответил, типа "приятно было видеть", точно он уже не помнил. Алкоголь уже развеялся. На работе он редко позволял себе подобное. И если позволял, то совсем чуть-чуть, потому что очень не любил терять контроль...

Гомарджоба, дорогие! Это снова я, Жека. Нет, в Грузии я никогда не был. Почему гомарджоба? Да так. Это я просто дурачусь. Есть у меня один знакомый грузин, Резо его зовут.

Я раненый и валяюсь дома один. Один потому, что папа всю последнюю неделю занят неотложными делами. К нам в УАМР прислали журналиста из «Известий», а может из «Правды». Да не простого, а заместителя главного редактора - из самой Москвы прикатил. Сначала во Владивосток, а потом к нам. Пишет статью, про океанический рыбный...

В тот день была вечеринка у нашего давнего знакомого Паши Волкова. После того, как гости ушли, Миша Перышкин, Марк, Алик и хозяин дома проводили девчонок, собирались пойти домой, но решили чуть-чуть прогуляться.

По старой традиции обсудили прошедший день, пришли к единому мнению, что вечеринка удалась. Уже давно стемнело, одинокие машины проезжают мимо, спешат домой, только Миша, Марк, Алик и Паша никуда не спешат, хотя уже все обсудили. Они просто идут в тишине, по темной улице, идут вместе...

19 марта 2006 года. Валяюсь на диване. Время - девять утра. Не спится. По телевизору крутят воскресные новости. Великий французский путешественник Николя Ванье в одиночку проехал на собачьей упряжке восемь тысяч километров от Иркутска до Москвы. Снег искрится под полозьями нарт. Лайки несутся по снежному полю, залихватски вертя хвостами. Смотрю на экран и думаю о том, что на свете нет ни одного пса красивее эскимосской лайки с голубыми глазами.

Диктор говорит, что это помесь сибирской и...

Вечер. Большая Тульская стоит.

Кажется, что Бог так распорядился, чтобы на действо стекался народ… Со всех сторон бесконечные ряды машин по каким-то правилам столичных пробок выстраиваются в 3 узких ряда Большой Тульской, чтобы потом встретиться еще с толпами зрителей столичного хита – московской пробки. Уберите рекламные плакаты. Тут место «театральной афише» - «Каждый вечер на нашей сцене!». Страсти, которые разыгрываются внутри каждой маленькой «ложи» столичного «театра» - в каждой машине...

Пролог.

Вечерний город… Большой, копошащийся. С текущими по его венам фарами машин, со змеями поездов, выползающих из его коряжистых окраин. Он мерцает миллионами светящихся окон, фонарей, реклам, которые изрешетили наползающую на этот бетонный муравейник темноту.

Люди в городе закончили свою работу. Продираясь сквозь толчею, через дым и шум, они спешат к своим газовым и электрическим очагам, таща в руках пухлые пакеты с фирменной символикой супермаркетов. Скрипят натруженные пружины...

Через два дня в моей квартире веселой трелью запел звонок. “Кто бы это мог быть?” – удивилась я. Мои друзья знали, что обычно в это время дня я работаю, и старались не беспокоить меня. Я открыла дверь и рассмеялась. На пороге, сверкая озорными глазенками, стоял Женька и держал за руку симпатичную маленькую девочку.

–А мы пришли сказку послушать! – бесцеремонно протискиваясь между мной и дверью, заявил мальчик. И смутившись, добавил:

–Если можно…
–Можно, можно! – улыбнулась я, провожая...

Сын академика-историка из Ленинграда, Андрей Радонежский уехал в Сибирь, чтобы учиться в Академгородке. Средой его общения стали жившие в двухэтажных коттеджах среди сосен академические дети, в воспитание которых входили - Клуб фехтования «Д,Артаньян» и изучение французского языка.

В Андрее была странность – его облик словно не соответствовал его личности. Нельзя было основы физиогномики применить к его характеру, черты его лица были непроницаемы, словно характер им был создан самостоятельно...

О, как часто наши пристрастия оказываются следствием дурных обстоятельств! И тогда мы принимаем за изъявление чувств то, что на самом деле есть всего лишь отголосок печальной необходимости. Вот как же не любить русским быстрой езды, если позволяет она сократить дорожные трудности, коими так известно наше отечество? Ведь ладно бы, дороги были плохими, так еще и средства передвижения отвратительные. Да, многим, многим нашим согражданам испортили путевые впечатления разваливающиеся на ухабах...

В городе стояло обычное знойное лето +43 в тени. Солнце нещадно палило все дни напролёт, но обходило стороной наш двор, походивший на дно колодца, куда заглядывало ненадолго лишь ровно в полдень. Двор с трёх сторон окружал добротный дом, на высоком фундаменте, с обширной балханой, с четвёртой - крытый переулок.

Жили здесь, в любви и согласии, занесённые бог весть откуда репрессиями и войной - русские, крымские татары, немцы и местные жители.

Наше семейство ютилось в безразмерной комнате...