Улицы

Процесс,.. как проблема, обыденного ПОТРЕБЛЕНИЯ,.. — давно уже на горизонте… Сугубо личностный конфликт между желанием: …иметь, отнять, поставить в угол иль повесить на стену,.. украсть. В гараж сложить. И. Совестью устало трепетать,.. …которая давно укрыта в подсознании особо личным пониманием: «___________ …живу один лишь раз. …оставлю детям что?..»

ОН. Издревле… ...процесс приобретения,.. — живое средство достижения определенной сытости… В пределах обозрения границ возможности: …влияния...

- Эй, парень, давай быстро линяй отсюда, ты выезд загородил – выпалил мне первый из них, что вскочил на подножку с моей стороны.
- Я не водитель, он сейчас придёт – начал было я объяснять ситуацию, но молодой человек меня не услышал.
- Ты, что, глухой? Заводись и отъезжай!
- Я не водитель – уже на повышенном тоне ответил я, разводя руки в стороны, - он сейчас вернётся и отъедет.
- Ты что, меня за идиота держишь? – молодой человек посмотрел на меня явно с угрозой. Возможно, он и слова произнёс...

Мы сидели у Жорика дома и смотрели новые журналы, которые его папа привез из Амстердама. Был уже вечер, ребята потихоньку расходились, и кроме Жорика, меня (а мне никуда не нужно, если я никуда не хочу) и Славки вскоре никого в квартире не осталось.

Жорик достал бутылку виски, мы ее осушили, и стали играть в шахматы, поочередно роняя фигуры на ковер.

- Скучно, - вдруг произнес Славка, но мы с Жориком, увлекшись пешечным эндшпилем , не обратили внимания на его слова, поскольку в шахматы он...

Был теплый июльский вечер, мне было грустно и я, чтобы

грусть, не переросла в злость на самого себя, поехал к

набережной, где, выйдя из машины, встал у парапета и

стал вспоминать, а под мостом текла река и уносила
вдаль мои воспоминания.
Передо мной лежал Город, Город, которому я отдал свою

молодость.
Здесь прошла студенческая, полная пирушек и гуляний

жизнь. Только экзамены могли вырвать из плена этих
иллюзий. Хотя и между ними, я и мои друзья умудрялись

погулять в...

В этом декабре началась весна. Она ворвалась на городские улицы неожиданным вихрем солнечного света, хрустальным перезвоном, прочь от побуревшего снега, искрами нераспустившихся почек, торопливым гомоном вездесущих воробьев и особенным, колокольным гулом протянувшейся гранитными набережными реки.

Она опрокинула над землей голубое атласное небо, белыми волнами гнала влажный воздух над желтой прошлогодней травой газонов и клумб, подхватывала и несла его вверх - к крышам домов - и там...

Наверное все - таки зря я решила его проводить. Расставания и прощания всегда были крайне тяжелы для меня, а это обещало быть самым тяжелым. Но не удержалась – в последний момент впрыгнула в кроссовки и выскочила за дверь. Нагнала у соседнего дома. Он не сказал ни слова, только качнул головой и двинулся дальше – удивился конечно и обрадовался, только показать это боится. А теперь в упор смотрит на меня своими пронзительно синими глазами от чего сердце то сжимается, то обещает выпрыгнуть из груди...

Мой мир и мое окружение меня смертельно утомили, и я, собравшись побывать на Курилах, попал на Гавайи. Когда тебе предлагает сотрудница Аэрофлота, на Фрунзенской набережной, высунувшись из окошечка кассы, вместо билета за тысячу долларов билет в Штаты за двести баксов, туда-обратно, при всем твоем русском сумасбродстве, выберешь причудливое направление, тем более давно лежало без движения приглашение в Сиэтл, от «Майкрософт».

Разбитая, утомленная душа требовала поворота жизни, ее словно...

Личинка песни заунывной
Забралась в сердце ездока…
Пустыней жизни запредельной
В надежде странствует душа…

Ветер коснулся ее плеча и растворился в пространстве. Прикосновение теплых, сгущенных потоков воздуха ничуть не удивило ее – она была готова к этому. Уплотненная атмосфера сдавливала тело, которое было поразительно утонченным для данного, Плотного мира. О! Небесное создание! Ты обитаешь в Тонких мирах, где вибрации совпадают с вибрациями твоей ауры. Почему же ты спускаешься вновь и...

...А когда разъяренная, дышащая темной бедой одноликая толпа бесновалась вокруг дома, требуя выдать им путников – и волны звериной ненависти снаружи проникали к нам даже за плотно закрытые, грубовато, но добротно стесанные ставни окон.

Муж мой, господин мой – он один не устрашился выйти навстречу грозящемуся взорваться гневом стаду, и они прикусили – хоть на время – свои черные визгливые языки; когда же он предложил выдать им дочерей наших вместо путников (девочки мои, доченьки...) – то и...

...Нет, это не сон. Это Жизнь. Жизнь, такая, какой она насaмам деле является. Ни то чтобы уж очень жестокая, но ужасно холодная. Холодная. Ее холод сводит с ума. Это происходит незаметно, но каждый шаг - это шаг в пропасть безумия, когда уже сложно будет осознавать, что ты живешь. И будет абсолютно не важно, что находится вокруг. Эти серые холодные улицы и ветер в лицо, дующий как будто со всех сторон... И дождь... Дождь. Никогда не прекращающийся дождь. Все это станет не важно, хотя ЭТО и есть...