Тонкий

Она летела.

Порхала, как бабочка, легкая и невесомая, взмахивая руками, как крыльями, повинуясь потоку ветра, несущему ее по узким петляющим улочкам старого города, над гладкой, выложенной булыжником, блестевшей под солнечными лучами мостовой, между высокими ратушами и домами, над клумбами и уютными, тенистыми скверами.

Иногда, ее рука дотрагивалась до кирпичной стены или узорчатого витража.

Пальцы чувствовали тепло нагретого на солнце, камня, шероховатого и сухого, пробегали по...

Ночь, беспокойно метавшаяся в лабиринте запутанных снов, неудержимо приближалась к заревой черте восхода.

Стряхивая, остатки фраз и видений, она устало примостилась в дальнем уголке заброшенного чуланчика, среди давно ненужных, но зачем-то хранящихся в каждом доме, вещей.

Клочки снов, отчаянно цепляясь за полумрак, еще пытались заинтересовать продолжением действия, но мелодия пробудившегося будильника заставляла их неумолимо растворяться в лучах нового дня.

Пучки тонких стрел посыпались...

Прилипнув к листочку, гусеница с интересом наблюдала, как насекомые пели, прыгали, скакали, бегали наперегонки, летали… Всё вокруг было в постоянном движении. И лишь одной ей, бедняге, отказано было в голосе и не дано ни бегать, ни летать.

С превеликим трудом она могла только ползать. И пока гусеница неуклюже перебиралась с одного листка на другой, ей казалось, что она совершает кругосветное путешествие.

И всё же она не сетовала на судьбу и никому не завидовала, сознавая, что каждый должен...

Поздним вечером того же дня в темноте каморки светлело пятно кровати, а в ней – две только что откинувшиеся в изнеможении друг от друга фигуры: Женщина и Алексей.

– Как у тебя сердце стучит!.. – сама, с трудом дыша, чуть ли не прохрипела Женщина. – Умрешь ты так, когда-нибудь!..

– Когда-нибудь умру, – прошептал пересохшим горлом Алексей и тыльной стороной отяжелевшей руки стёр со лба крупные бисерины пота.

Она поддёрнула подушку, приподнялась на локтях и легла чуть повыше. Попыталась...

8

– Ну, разошелся… прямо, как папа, – проговорила Женщина.

Алексей поднял на неё недоумённый взгляд:
– Что – «как папа»?
– Ну, как мой папа. Помнишь, он хотел устроить тебя на работу, вахтером, а ты отказался и хлопнул дверью. Что было!..

В Алексее зашевелилась тоска, и он сказал уже чисто автоматически:

– Кто сказал: «буду слушать и молчать»?
– Так они же ушли сейчас.
И спросил он точно так же, ещё не понимая того, что случилось:

– Кто - они?
– Ну, эти, - ефимовская неродная...

В давно минувшие времена по бескрайним морям плавал пиратский корабль. Заплывал он и далеко на север, где на волнах качаются глыбы белого льда, бывал и на востоке, и на западе, и даже на юге, чудом уцелев меж смертоносных рифов и бессчётных атоллов и островков, где жили племена свирепых людоедов.

За свою долгую жизнь этот трёхмачтовый парусник избороздил воды мирового океана и многих внутренних морей вдоль и поперёк.

А сколько лет судну – не знал никто. До того, как его захватили пираты...

Встречи с собой прошлым и не совсем настоящим.

Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами...
Настанет ночь — и звучными волнами
Стихия бьет о берег свой.
То глас ее: он нудит нас и просит...
Уж в пристани волшебный ожил челн;
Прилив растет и быстро нас уносит
В неизмеримость темных волн.
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, —
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
(Ф.И.Тютчев 1829г.)

Сны. Они часто...

Рассказывают, что суфийский Мастер Ибрагим бен Адхам сидел как-то на лесной поляне, и подошли к нему два странствующих дервиша. Он предложил им присесть, и они до темноты беседовали о тонких материях. Когда спустилась ночь, Ибрагим пригласил странников как своих гостей разделить с ним трапезу.

Они согласились, и тут же перед ними возник накрытый стол с отменными яствами.

— Давно ты стал дервишем? — спросил Ибрагима один из странников.

— Два года, — ответил Ибрагим.

— Я следую по Пути...

Лорд Грей точно знал, к кому и в каких случаях следует обращаться и от кого можно чего-либо ожидать. Например, еду следовало просить у бабушки, нагоняй можно было получить от папы, а если мальчик приходил из школы и бегал по квартире с дикими воплями, (достойными индейцев племени Каманчи), самое лучшее, что можно было сделать и немедленно - это затаиться под диваном, порцию ласки и нежности следовало требовать у мамы.

Утро для Грея начиналось так. Проснувшись, он покидал свою подушку и...

Белое солнце поднималось в небо. Мир встретил ещё одно утро.

Он сбросил с себя жёсткое серое одеяло и вскочил на ноги. Хотелось пить. Юноша сладко потянулся и зевнул. Затем посмотрел в единственное окно, что зияло в потолке его каморки из сваренных ржавых железных листов. Небо было чистым и голубым. Это хорошо.

Дневное небо было их другом, ночь же – убийцей. Если при свете дня небо становилось белым, платформа могла вовремя уйти из начинавшихся смертоносных ветров. Но ночью опасность...