Тишина

Тишина в квартире. Через задернутые шторы едва пробирается свет. Никого нет дома, кроме Богдана. Скрип ручки по бумаге. Снова тишина. Задумался. Перечитал все написанное. Продолжил писать письмо. «Здравствуй, Маша. Я не уверен, что ты прочитаешь мое послание, но все-таки зачем-то я пишу тебе эти строки, наверно потому, что мне самому станет легче. Прошу прощения у тебя за все то, что я делал не так, надеюсь, ты правильно меня поймешь, но я действительно прошу тебя вернуться, я постараюсь...

Тишина, полная, абсолютная, камера налажена, съемка идёт. Речь льётся потоком, мысль прямо по всем древкам растекается, хорошо- то как, благодать!

И вдруг! Ну, это мне вдруг!

Рык звериный! Громкий на весь дом! Так кажется в полной тишине, стоящей вокруг.

Кофеварка! Да что ж такое-то! Вставь…с фокуса собьешься, делаешь паузу, умолкла подлая! Начинаешь фразу с того места где началось потустороннее кофеварочное ворчание…..опять! На середине фразы!

Промывку ей захотелось сделать! Да..ой...

Тишина. Свет фонаря качает в доме тени.
Ты сидишь спиной к двери, задумчиво перекладывая прядь волос. Колышимая сквозняком, она щекотала твое ухо, мешала мечтать... Вот.

Меня нет в комнате, но я вижу все, что там происходит.

Сквозняк - вот кто я сейчас, легкий поток воздуха от окна к двери и мне нравится забавляться Твоими волосами, такими мягкими и послушными. Удивительно, как у такой строптивой девчонки могут быть такие нежные волосы? Такие послушные чужой воле, податливые, мягкие...

Тишина: В доме никого: ты сидишь и вдруг понимаешь насколько ты одинок в этом безумном мире: А так хочется что бы рядом был кто-то: Но: Ты идешь на кухню, ставишь чайник, что бы хоть что-то согрело в этот холодный зимний вечер: Ничего не радует: ни любимые фильмы, ни книги, которые ты так давно хотела перечитать: Хочется, что бы кто-то позвонил и вытащил тебя из этого серого мира: Хотя бы немного отвлек от боли и одиночества: Одна чашка кофе: вторая.. третья: Так проходит ночь и наступает утро...

Тишина!
В ночи светит луна!
Струн коснется рука.
Заиграет знакомый до боли мотив. И вырвется на свободу душа! И на небе ночном среди звёзд. Закружится она в страстном танце с луной.

Будет песня играть! И музыка литься рекой! Будет кружиться луна в диком и страстном танце с душой!

И демоны будут ликовать! И рыдать! Наблюдая за полным безумия танцем.

Закончит гитара песню свою. И душа в новь в тело вернётся...

— Я сама провожу. Мы с Белкой двух слов сказать не успели. Так что извините меня, — обратилась она ко всем, — я очень скоро вернусь.

И вот, наконец, они вдвоем с Белкой. Легкий морозец. Тихо. Споры, слова, духота — все позади.

— Белочка... — Ольга с нежностью поправляет ее вы-бившиеся из-под платка волосы и притягивает подругу к се¬бе. — Я очень соскучилась. В воскресенье собралась, но вот

вся эта затея с крестинами и Сашин приезд... А соскучилась очень.

— Я тоже. Еще больше.
— Кто...

На сыпучем взгорке внутри подковы села сумерничают две фигуры. Вечерняя синь сворачивается, густеет, запекается чернотой, и трудно отличить, кто из двух девушка, а кто - плечистый парень. За первой звездой вызрела вторая, третья, и потянуло сыростью. Девушка недовольно поводит плечами, словно отгоняет озноб:

- Слышь, Дань, похолодало. Тебе тоже небось зябко?
Он снял с себя пиджак и надел на нее. Она была очень смешная в этом одеянии, из рукавов виднелись только кончики пальцев, она высоко...

Последующие дни траурных церемоний были для неё, как дурное сновидение. Они были заполнены тягостными хлопотами, связанных с погребением... Эти дни Анна вспоминала с содроганием в душе...

Тело матери ей разрешили взять только через день и Анна сразу же наняла женщину-санитарку, чтобы та обмыла покойницу. А в это время сама Анна бегала по разным инстанциям, оформляя документы, необходимые для похорон.

Утром в понедельник к больничному моргу подъехал ритуальный автобус с гробом внутри. Туда...

Я возвращался из командировки. Городок, куда забросила меня судьба, был маленький. Улицы кривые, и, прилипшие к ним дома, как бы насмехались над прохожими.

Настроение было плохое...
Постоянно лили дожди.

В день отъезда, за несколько часов до отправления поезда, я поехал на вокзал. Оставаться в гостинице не хотелось.

Побродив по перрону, посмотрев на отъезжающих, я несколько развеялся. Захотелось есть.

На глаза попалась вывеска: «Ресторан». Под громким названием скрывалась комната...

Я мысленно вернулась в Уфу и посмотрела во двор. В доме напротив тоже кто-то вышел на балкон. Этот кто-то носил белую майку, это точно. Потому что, кроме майки, ничего видно не было. Майка зашевелилась (видимо, человек руки в стороны развел или потянулся), сделала глубокий вдох и громко так сказала: «Эх, хорошо-то как!». Судя по голосу, обладателю майки было лет 60-70.

И тут началось общение в Черниковском формате. Приезжайте сюда, потому, как больше такого вы нигде не увидите. Только у нас...