Апрель. В этот год он был больше похож на вьюжный и лютый февраль. Морозный, промозглый, пронизывающий ветер. На тротуарах бугристая наледь. Серое темнеющее небо над городом. Натянув пальто и не спасающую от леденящего ветра вязаную шапочку, я торопливо вышла на улицу.
Вечерело. То и дело поскальзываясь, я шла по дороге, гонимая лишь только колючим ветром. Выйдя из дома с единственной целью - не сойти с ума от одиночества и навязчивого страха, теперь я отчётливо понимала, что рискую просто замёрзнуть, упав от слабости физической, психологического опустошения и бессилия. «Нужно срочно вернуться домой»! Но каждый мой шаг, как в кошмарном сне, словно зависал в воздухе, безрезультатно опирался на промёрзшую, ободранную ветром землю, не продвигая ни на йоту. Время словно обезумело и холодным визгом вонзалось в тело, прокручивая все движения в обратную сторону. Хотелось реветь, но сил не было даже на это, а пореветь в голос от тоски и одиночества стало для меня уже обыкновенным делом. Я шла, борясь со встречным ветром, смешанным с ощущением собственной беспомощности, и беспощадно подвергала анализу собственное «я».
Деньги, что были привезены с собой, жёстко экономились и закончились ещё прошлым месяцем. Моя новая работа и бизнес трещали по швам. По две недели к ряду, проводя в полном вакууме, я потихоньку сходила с ума, и лишь редкие короткие телефонные звонки по бизнесу, отдалённо прорывались тем миром, с той стороны заколдованной стены, что теперь окружала меня со всех сторон. Однажды я наблюдала, как за окном старушка кормила голубей, отламывая крошки от буханки хлеба. Страшное, жуткое психологическое состояние понимания, что ты испытываешь голод. Самый настоящий голод. В моём холодильнике всё чаще бывали только кусочек чего-нибудь, купленного со скидкой в дешёвом магазине, да лёд в плошке, разморозив который, я получала талую воду, полезную для организма. Теперь я точно знаю, что голод физический выдержать ничего не стоит, к нему привыкаешь, он становится нормой для тела, это выдержать можно. С психологическим же пониманием голода и собственной неспособности изменить положение вещей справиться почти невозможно. Самое сложное – это победить ситуацию внутри себя. Вот это проверочка на силу Духа!
Но, каждое утро зарядка, обливаюсь холодной водой, и за работу, за работу, погрузившись в неё полностью. В эти дни я часто вспоминаю отца. Всегда вычищен, выбрит, в белой рубашке и тёмном костюме, его каждый новый день начинался упражнениями с гантелями и обливаниями холодным душем. И всегда в хорошем настроении. Всегда, что бы ни случилось. Эти воспоминания дают мне силы начать следующий день. Но вечер! Вечером я снова реву в голос от сильнейшей тоски по детям, и справиться с этой раздирающей, жгучей и мучительной тревогой невозможно.
По вечерам иногда удаётся в скайпе поговорить с Мартином. Довольно быстро прошли те дни, когда мы созванивались каждый день, а вечером общаясь до полуночи, с любовью желали друг другу присниться: «Я с тобой в этом сне». Теперь Мартин пропадал буквально неделями, а, едва увидевшись через монитор компьютера, я чувствовала, что его мучает какая-то смутная и не понятная для меня вина с его стороны. И я ничего не могла поделать с этим. Ни в чём его не виня, не упрекая, я пребывала в ощущении, что эта готовность к прощению ещё более усугубляла его неведомую и непонятную провинность. Вжав голову в плечи, Мартин всё чаще не мог сообразить, как и чем поддержать разговор со мной. А я? Я скучала безумно, жаждила любой весточки, вслушивалась в его голос и ждала. Ждала то время, когда он приедет, и мы будем вместе, как и было в наших прежних мечтах.
Ещё в январе, спустя неделю, после отъезда, я возвращалась в свой город для того, что бы собрать вещи и подготовиться к переезду окончательному. В первый вечер, на вокзале, сразу же после прибытия поезда, я взяла такси, и по договорённости с Мартином, приехав в ночь к нему, застала в его доме небольшую праздную компанию, по всему видно, завсягдатую в этих гостях. Нет, я не была обижена тем, что меня не так страстно ждали здесь, больше было досадно за самого Мартина.
- Мартин! Неужели ты не видишь, что сам ты не нужен и не интересен этим случайным людям?! Они и между собой-то вяло общаются, обмениваясь от нечего делать бессвязными фразами, в то время как ты бродишь по дому и, прислуживая им, моешь посуду. Мартин! Ты тратишь свою жизнь и своё время.
- Ну как я их выгоню? Они же сидят. – оправдывался Мартин.
Но, как только компания удалилась, Мартин тут же оживился, приготовил горячую воду, с прежним трепетом вымыл меня, поливая из медного ковша, и заботливо, словно ребёнка, обернув полотенцем, произнёс:
- Вот. Ты устала. Тебя надо насухо вытереть и покормить. Правда, мои гости всё съели. Но я могу пожарить для тебя картошку!
Я надела его длинную рубаху, обула тапочки огромного размера и достала привезённые в подарок акварельные и масляные краски.
- Мартин, я хочу, что бы часть меня осталась в твоих полотнах. Это очень хорошие краски, я купила их, выбрав для тебя лучшие в «Лавке художника», там, где покупают самые именитые живописцы.
- Ася! Но это очень дорогой подарок! – Он держал краски в раскрытых ладонях, так как маленький мальчик, не прикасаясь, а лишь восторженно осматривая, держал бы подаренную долгожданную игрушечную сабельку или перочинный ножичек, что снился ему прежде лишь во сне. – Ася! Ты и без этого всегда в моём сердце, а значит – и в моих полотнах! Ты уже и так столько подарков для меня сделала! И краски уже дарила! Ты слишком много тратишь денег!
- Мартин, я хочу, что бы ты мог писать свободно, и не думал о том, сколько в твоих тюбиках красок осталось!
И вернулись те дни, которые мы снова, проживали вне времени, принадлежа друг другу на все ночи той краткой недели. Днём я готовилась к отъезду и общалась с детьми, а как только наступал вечер, уезжала к Мартину и вновь парила за гранью реальности, витая в мирах наших прежних жизней. Порой, нам удавалось подробно рассмотреть и обсудить окружающее сюрреалистичное пространство, что бы узнать его потом, с поправками на современность, листая картинки на просторах интернета. Эти путешествия неудержимо увлекали нас, пленя и, объединяя наши души.
- Ася! Ты видишься мне инопланетянкой! Среди всех моих знакомых нет женщин, подобных тебе!
- Мартин! Это ты даришь мне способность видеть то, что возможно увидеть лишь только сердцем! Ты - необыкновенный!
- Я был таким раньше. Многое чувствовал в детстве и юности. Однажды, я даже русалок видел у реки, когда мальчишкой был. Испугался тогда сильно и пустился бежать! – Мартин засмеялся от своих воспоминаний.
- А потом?
- А потом я стал взрослым. И всё забыл. Я стал обыкновенным, Ася. Я обычный.
- Ты очень чувственный, открытый, утончённый и вместе с тем сильный, решительный, и даже отчаянный и бесшабашный немного! Но твой Ангел пока спит! Выбирая для тебя подарок, я очень хотела найти у продавцов марионеток и купить для тебя Ангела в виде куклы. Почему-то очень хотелось! – я улыбнулась. – Но попадались сплошь марионетки-клоуны. Я не уставала искать и спрашивать, но все торговцы с грустью отвечали, что не изготавливают Ангелов.
- Клоуны-марионетки?.. – Мартин задумался, - Это всё не просто так, Ася.
Последнюю ночь той недели я снова провела со своими детьми, запретив на этот раз Мартину приходить на вокзал. К перрону меня привезли мой сын и Владимир, который в скором времени тоже должен был уезжать, а вернее возвращаться, ведь именно с его лёгкой подачи я решилась на этот переезд, и теперь получалось, что мы жили с ним в одном городе.
Поезд прибыл на второй путь, до которого было метра три наваленного по пояс снега, и по узкому переходу к вагонам, среди потока пассажиров, пробраться вовремя было нереально. Тогда Владимир, со свойственной ему прытью, ловко подхватил меня сильными руками. Я взвизгнула от неожиданности, обняв его за крепкую шею, а он задорно и легко пошёл напрямую, утопая в глубоких сугробах, и, словно ребёнка, опустил меня на ноги прямо в тамбур вагона. Почему-то показалось, что Мартин, издали, украдкой наблюдал за всем происходящим, и от этого по сердцу снова, с надрывом резануло пришлой и безотчётной тоской. «Расставанье – это маленькая смерть» - вспомнилось мне.
Смерть. Теперь, здесь, эта странная особа была моей постоянной и самой честной подругой. Квартира, что я сняла, оказалась в доме, расположенном близ большой городской больницы. Часто, проходя мимо, или случайно наблюдая из окна чужое горе, я благодарно молилась о том, что мои близкие живы и здоровы. Ведь за расставанием непременно последует встреча!
Это были самые тяжёлые дни в моей жизни, дни разлуки, страха, ошибок и мучительных противоречий. Но рядом неотступно была верная советчица и подруга. Смерть. Подруга, которая вмиг развеивала хандру из-за неудач и перипетий новой жизни.
Уже стемнело. «Апрель, а ты в курсе, что ты – весна?» Я промёрзла насквозь и еле волочила ноги. Мысли и воспоминания бессвязно путались в моей голове. Наконец, кое-как, дойдя до крайней степени изнеможения, я с трудом открыла грохочущую обледеневшую подъездную дверь и, войдя в квартиру, почему-то вновь показалось, что я здесь не одна, вернее, кто-то только что побывал в моей комнате. Вновь посетило это неприятное и зловеще-опасное ощущение. Следов чужого присутствия я никогда не наблюдала, но всякий, кто живёт один долгое время, может с лёгкостью определить постороннее вторжение по едва уловимым признакам. Обычно мы открываем шторы на окнах привычным жестом, и углы ткани всегда ложатся на пол именно так, а никак иначе; вставая из-за компьютерного стола, мы неосознанно приводим кресло в определённое положение и разворот. Все эти мелочи, привычные взгляду, остаются незамеченными до поры, пока кто-то другой не подойдёт к окну или не сядет в наше кресло. Но я так устала, что не было сил думать ещё и об этом.
- Ну, вот, Ася. Ты вошла в дом. Успокойся – и в горячую ванну! – заботилась обо мне моя верная потусторонняя подруга.
- В горячую? – я иронично улыбнулась, пустив воду в ванную, - Ты же любишь холод и тьму!
- Ошибаешься, дорогая! – усмехалась Смерть, - Я люблю жизнь, порыв, страсть! Мне нравится быть рядом с теми, кто не боится жить яркой жизнью и дышать полной грудью! Но иногда мы вынуждены быть и возле тех, кто попросту прозябает, включив автопилот биологического тела. Возле них тоска и скука. Ждать, когда они отработают свои пути, еле волоча тщедушное тело – полнейшая скука!
Согревшись в горячей воде, каждая клеточка моего тела быстро расслабилась и, я, промокаясь полотенцем, снова вернулась мыслями к Мартину. С теплом и нежностью, я закрыла глаза и с наслаждением представила, что Мартин стоит рядом, обнимая меня крепкими заботливыми руками.
- Мартин? – изумилась Смерть, - А если я скажу тебе, что твоя жизнь закончится завтра к утру – разве ты проведёшь эту последнюю ночь с Мартином?
- Ты права. Я проведу эту ночь с мамой и детьми.
- Вот и решён вопрос. – Легко и коротко ответила Смерть. – Как же вы все мелочны!
- Мелочны? Но из этих мелочей и состоит наша жизнь!
- Сегодня утром ты видела кучку людей в чёрном, с цветами в руках. Тот, кого они ждали, ещё на прошлой неделе гордился своей новой машиной, стоя на перекрёстке у светофора, он ссорился с женой и заглядывался на других женщин, он покупал своему телу костюмы и ботинки, он думал, что очень важный и будет пребывать в этом вечно. А сегодня родственники подсчитывают, сколько стоит его машина и квартира, мысленно прикидывая тут же, чей букет последних цветов куплен дороже. Глупцы.
- Ничего нового ты сейчас не сказала. Всё старо, как мир.
- Да, Ася. Старо. Именно поэтому, помни, что я всегда рядом! Тогда, ни только день, а каждое мгновение дня или ночи будут для тебя новы и неповторимы!
В темноте, не включая свет, я надела на голое тело Золотое Платье и легла на диван. Лёжа на спине, пробежавшись мысленно по каждой клеточке тела, расслабилась. В особо трудные для меня дни, когда запасы прочности были уже на исходе, из последних сил я надевала Золотое Платье, и начинало происходить нечто странное. Платье очень быстро согревалось, укутывая тело теплом, и казалось, что ткань уже не прилегала к обнажённому телу близко, а находилось тем дальше и дальше от меня, чем дольше я пребывала в этом состоянии. Наконец, наступал момент, когда я ощущала себя полностью обнажённой и свободной, а платье, словно броня, создавало невидимую мощнейшую защиту, дающую телу и душе передышку, позволяющую наполниться новыми силами. Казалось, что само по себе Платье не даёт ни этих сил, ни прилива энергии, а лишь служит барьером, позволяющим аккумулировать и уравновесить собственные резервы организма. Невольно я относилась к нему, как к живому существу или разумному артефакту, имеющему собственное предназначение.
- Я схожу с ума. – вдруг подумалось, - Я уже разговариваю сама с собой.
- Научись, наконец, отличать свои мысли от знаний, что приходят к тебе! И больше не называй естественность сумасшествием.
- И как же я могу отличить, если все эти мысли во мне самой?
- Ваш людской мозг туп и не способен генерировать мысли. Он выстраивает длинные цепочки, соединяя их в логические для вас фразы. Он делает это долго и с трудом, оправдываясь тем, что существует время. На самом деле истина приходит в один момент и возникает в тебе, как единое и целостное знание. Эти знания легко узнать и отличить, тем, что они невесомы и, словно, мимолётно касаясь, ускользающе малы и едва уловимы, но едины и одномоментны. Как только ты услышишь скрип и грохот соединяющихся логических цепочек – это работает твой примитивный мозг. А когда ты просто знаешь, но не знаешь - «Откуда?» и «Почему?» – это истина, которая целостна, но пришедшая к тебе, как часть, ибо целостное ты не сможешь объять.
Я попробовала вызвать в своём воображении образы знакомых мне людей, переходя от одного к другому, не думая при этом об уже известных мне характерах и чертах личностей. Без анализа. Только образ. И в какой-то момент череда ликов вдруг сменилась странными обличиями и состояниями, связанными с этими людьми. Это было невероятно интересно! Я поняла, что начала видеть другую сокрытую суть этих людей, их истинное лицо. Одни из них с крепко закрытыми глазами спали, запечатанные в конверт, другие бегали по краю детской кроватки, заглядывая вниз, иные определённо боялись и испытывали страх, иные с любопытством приоткрывали уголок конверта и наблюдали за миром одним глазком. Я подумала о своём друге, что учил меня медитациям и расслаблению, и он представился в виде индейца с гребнем из колыхающихся и исчезающих в пространстве перьев на голове. Но, едва я пыталась разглядеть детали и подвергнуть, хотя б какому-либо малому анализу увиденное, как образы тут же распадались, и мои знакомые уже представлялись в своих естественных для повседневности обличиях. С этого момента в жизни я стала смотреть в нужный мне миг на собеседника подобным абстрактным зрением без сопровождения собственными мыслями. И человек странным образом в одну секунду фантасмагорично преображаясь, проявлял свою истинную сущность. Множество раз мой разум отказывался верить пришедшему пониманию, ибо эти видения, порой, полностью расходились с тем, что видят глаза и слышат уши. Но, всякий раз, с течением времени, та едва уловимая, но единственная и целостная истина подтверждалась последующими событиями и поступками этих людей.
Теперь каждое моё утро начиналось не просто с отработанных физических упражнений, а проделывания каждого движения под пристальным взглядом внутреннего осознанного «я», с обращением к каждой клеточке, каждой части своего тела. Я училась видеть и уважать личность в себе, любить своё тело, и с новыми ощущениями и удивлением я понимала то, с какой силой непрерывным потоком течёт жизнь внутри, с какой потрясающей ясностью работает мой разум и, к сожалению то, насколько туп и беспомощен мой мозг. Мозг и разум – абсолютно разные субстанции, а их взаимодействия и процессы совершенно перепутаны понятийно в нашей общепринятой реальности. Я вспомнила, что жила с такими ощущениями пробужденного сознания в далёком детстве. Затем был какой-то странный и достаточно долгий перерыв, граница которого совпала со смертью моего отца, и потом уже в юности, это состояние вернулось ко мне, снова исчезнув к двадцати пяти годам, когда я была обычной молодой женщиной, плохо осознающей и ощущающей себя. Но вспоминалось, что в периоды всплеска я наблюдала за собой и окружающим миром, отстранённо и, в то же время, причастно, словно в интереснейшем кино! Теперь я вдруг поняла, что это условие и есть истинное и естественное состояние нашего существования. Но почему мы уходим от него? Что происходит или служит переходом к непробудному сну?
Но тогда я жила, погружённая во всё это, совершенно естественным образом, словно просто дыша воздухом, никаких критических моментов я не припомню, теперь же раскрытие и пробуждение приходили с мучительной болью как душевной, так и физической.
Интуиция моя обострилась до невероятности! Порой я доходила до такой степени слышания окружающего мира, что это пугало меня саму. Так, однажды вечером, вдруг возникло необоснованное, но непреодолимое желание сходить в магазин за сигаретами, которые, к стати сказать, ещё имелись в наличии. К тому времени я уже приноровилась себя слышать и слушаться. Быстро собравшись, я вышла из квартиры. Вдруг – мысль: «Телефон! Возьми телефон!» Но зачем? Магазин находился в двух минутах ходьбы, поздний вечер, мне и так-то мало кто звонил… Но вернулась и телефон взяла. Быстро идя по улице, и не снижая скорости, прошла первый близ находившийся магазин. «Что я делаю? Я прошла магазин! Ладно. Зайду в следующий». Но и тот следующий я прошла, не останавливаясь, лишь увеличив скорость шага. «Странно. Я не могу остановиться. Впереди сквер. На углу есть маленький магазинчик». Просто заставляю себя зайти и купить сигареты. И, о ужас! Что я делаю?! Я иду в вечерний сквер. «Это может быть опасным! Ну, ладно. Сяду на крайнюю скамью и покурю». Дойдя до сквера, я увидела на скамье пожилого плохо одетого мужчину. «Что я так пялюсь на этого старика? Зачем он мне нужен? Что я так смотрю на него? Что это? Дура! Что же я такая дура! Зачем я иду к нему?! Полно пустых скамеек рядом!»
- Дочка! Дочка! – я едва услышала его тихий зов.- Дочка, вызови скорее неотложку. У тебя телефон с собой? Прошу, прошу - ни у кого телефона нет.
Быстро набираю номер скорой. Достаю из кармана мужчины паспорт, называю возраст, имя, примерные симптомы и причины вызова. Сажусь, жду. Скорая подъехала почти сразу. Старика обступили врачи и я ушла.
Так я поняла, что наши Ангелы-Хранители общаются между собой, как бы смешно не звучало это высказывание, но они общаются, просят друг друга о помощи, спасая своего подопечного, и ведут человека, могущего помочь, договорившись, в свою очередь, с его Ангелом-Хранителем.
Вечером я рассказала эту историю Мартину, полагая, что мы обсудим ту зыбкую грань жизни и бездны, наш беспробудный сон и так необходимое пробуждение. Но, ничего, кроме: «Странная ты, Ася», я не услышала. Неожиданно Мартин спросил:
- Как там Марина?
Я молча уставилась на Мартина в недоумении. Марина – это моя новая знакомая, которая оказала мне несколько услуг по приезду, и я была полна благодарности, мы даже начали дружить, но дружба эта как-то не складывалась. Я рассказывала новой знакомой о Мартине, несколько раз она была свидетелем наших разговоров в скайпе и по телефону. Одинокая и потерянная Марина вызывала жалость, и я с радостью делилась своей любовью, шутя, говорила: «Лети-лети, на Марину напади»!
Но теперь в недоумении спросила Мартина:
- А причём здесь Марина?
- Да так. Забудь. Я просто так спросил.
Общаясь с Мариной, я неожиданно пару раз слышала такую же фразу: «Как там Мартин»?
- Нормально всё. А что такое?
- Да ничего. Я просто так спрашиваю.
На страницах интернета было видно, что они общались, появлялись взаимные комментарии к фотографиям и «лайки». Я относилась к этому легко, с иронией и была далека от каких-либо крамольных мыслей, это же всё пустяк, интернет, мы же не школьники, что бы считать «лайки» под фото. Но когда Мартин в очередной раз поинтересовался Мариной, я не выдержала:
- Мартин. А вы можете сами там как-нибудь договориться? Без меня. Ты можешь ей позвонить в скайпе так же, как и мне. Вот и узнаете оба - как вы там.
Мартин опешил и промолчал. Но было не трудно понять, что в скайпе они уже общались.
В этот момент мне впервые стало больно от ревности. Я недоумевала, не верила, отказывалась понимать и слышать, как Мартин нахваливал её творческие способности, интеллект и сообразительность, выдавая тем самым довольно тесное общение и взаимную симпатию.
- Мартин. Вы можете общаться, переписываться, разговаривать, что там ещё? Вы в праве делать выбор и жить так, как хотите. Но ещё, если хочешь, то можешь учесть… - И я поступила как настоящая стерва. Я разоблачила перед Мартином несколько тайных уловок этой леди. Да. Я так поступила. Быть может потому, что струсила. Я боялась потерять Мартина. И, даже, если не я должна была бы быть возле него, а другая, но только не эта леди, я слишком хорошо её узнала к тому моменту и многое понимала.
Итак, с Мартином мы созванивались всё реже, и общение это сводилось к дежурным пустым фразам. Был момент, когда я свалилась с жуткой простудой при высокой температуре, соответственно, не «выходя в эфир». Придя в себя через неделю, я позвонила Мартину, но, к сожалению, он даже не заметил моего недельного отсутствия. Я всерьёз решила расстаться. Это было концом всего, если бы не дальнейшие события, произошедшие в моей жизни.
К маю я устроилась на два дня в неделю учительницей музыки, скромная зарплата помогала выжить между концертами, которые частенько отменялись или не приносили никаких денег. Однажды, мне потребовалась более серьёзная подготовка концерта и для этого нужны были документы организации, печати, банковские счета. Поискав связи среди своих новых знакомых, мне пообещали устроить встречу с одним мужчиной, владевшим фирмой и согласившимся предоставить для работы свои документы. Перед встречей я стала тщательно продумывать свой гардероб, в котором предстояло идти на переговоры. «Это будет мужчина, - размышляла я, - У меня нет шанса на ошибку, я должна непременно понравиться и провести переговоры в свою пользу!» И я надела чёрный свитер, короткие серые шорты на плотные колготки бордового цвета, обула изящные чёрные кожаные сапоги с высокими голенищами, и напоследок нацепила подходящую бижутерию. Лёгкие локоны на волосах, «дымчатый» макияж для глаз, делающий взгляд томным и пару капель парфюма. Получился образ эдакой гламурной и одновременно деловой современной леди, знающей себе цену.
И вот мы уже в ресторане. Бизнесмен оказался довольно пожилым мужчиной с длинными седыми волосами и торчащими в разные стороны, бывшими, вероятно, когда-то бравыми усами. Старый солдат положительно оценил мою внешность и всячески ухаживая, выбрал уединённый столик и предложил кофе. Неожиданно оказалось, что сам он далёк от какого-либо бизнеса, но знает одну пожилую даму, собственно, которая и согласилась предоставить для моей деятельности свои документы.
Выяснялось, что к этой даме мы идём сейчас же. И тут я сильно пожалела, что не надела своё привычное длинное чёрное платье и не заколола волосы, собрав в пучок на затылке. Даме восемьдесят шесть лет! Родовитая дворянка, бывшая театральная дива.
Стоя в вышеупомянутой экипировке перед дверью квартиры в старинном особняке, я понимала, что это провал такой, какого ещё не бывало в моей и без того «проваленной» жизни! Чего стоили только одни ботфорты и бордовые колготки, не говоря уж о боевом раскрасе макияжа. Наконец, дверь открыли, и мы прошли в просторную прихожую с высоченными потолками, паркетным затёртым от времени полом, и стоявшим посередине роялем старым и обшарпанным, как и всё вокруг. В открытые двустворчатые двери гостиной я увидела прихорашивающуюся последними штрихами, худощавую маленькую старушку в чёрной ажурной широкополой шляпе, украшенной перьями и черном платье, схваченном широким поясом на тонкой талии, погружённой в фалды длинной старой юбки.
- Добрый день! – поздоровалась я, понимая, что задуманное дело теперь не состоится, но радуясь, что нежданно соприкоснулась с такой величавой стариной уходящего века.
- Полька?! – живо повернувшись, внезапно спросила старуха высоким, сильным, но поскрипывающим голосом.
- Да. По материнской линии. – удивлённо ответила я.
- Кровь! Я всегда чую кровь! – громко и коротко заявила она, - Польку ни с кем не спутаешь! Это самые красивые женщины! И в постели они хороши! Я то же - полька. Проходи, садись. Борис! Ставь чайник! – приказала она бравому, но потрёпанному временем усачу. – И представь мне эту кошечку!
Тот засуетился, и стал неловко зажигать газовую горелку.
- Меня зовут Ася. Елизавета Ивановна, позвольте, я сама чай поставлю, думаю, что лучше справлюсь.
Старуха смягчилась и неожиданно, без вопросов стала подробно рассказывать о своей родословной фамилии, нравах старого общества, о сменах эпох и перипетий в связи с этим. Борис, гордый от такого знакомства, теперь явно скучал и украдкой сонно посапывал во вздрагивающие седые усы.
Мы выпили чаю несметное количество, и проговорили часа четыре к ряду. Старая дворянка показывала ветхие фото, сложенные кое-как в потрёпанную папку, поведала множество захватывающих историй из своей бурной жизни, не утаив даже кое-какие интимные подробности любовных романов, рассказывая о которых, с лукавым хихиканьем понижала голос до шёпота, искусно контролируя, однако, доступный уровень слышимости для усача.
- Я научу тебя всем своим штучкам, кошечка! А чем занимаешься ты? Работаешь?
- Я преподаю музыку.
- Это хорошо. Есть ли у тебя мужчина?
Тут я задумалась. Я не любила вопросы, заданные «в лоб», и не имеющие отношения к делу. Но я уже успела влюбиться в эту замечательную, полную живой энергии старушку, которую и назвать-то так было нельзя. Скорее, это была буря, шквал, огонь и страсть, это была сама жизнь, полная исторических событий!
- Нет, Елизавета Ивановна, я в разводе. Но мужчина есть, он художник.
- Отлично! Тогда приводи его сюда! Может быть, он захочет написать мой портрет! Когда вы придёте?
- Он в другом городе сейчас, Елизавета Ивановна. И я не знаю, когда он сможет приехать.
- Зови его немедленно! Одной быть нельзя. Или тебе придётся врать, что мужчина у тебя есть. Женщина не должна жить одна, она портится от этого, и к ней хуже начинают относиться.
- Мы немного в ссоре сейчас…
- В ссоре? Между мужчиной и женщиной ссор быть не может, а может быть только постель. Вместо ссор мужчину надо любить!
Все документы для работы мне были предоставлены, но не обошлось и без корректных замечаний по внешнему виду, а на следующий выходной я была приглашена в театральную гостиную, что содержала эта эпохальная дива.
Домой я неслась на всех парусах! Сразу же включила компьютер и готовилась к тому, когда появится значок «он-лайн» на странице Мартина. Я наскоро ополоснулась в душе и посмотрела на состояние его статуса, накинув халат, попила чаю, и снова заглянула в компьютер, выполняя мелкие дела по дому, я непременно смотрела на монитор. Наступила ночь, Мартин в сети не появился. Звонить было поздно, не хотелось тревожить, если спит.
За полночь. В потерянном и безразличном настроении я зашла на страницу в социальных сетях, что была создана мной для свободных прогулок по интернету, поиска понравившейся музыки и интересных картинок. Основная страница использовалась исключительно в рабочих целях. Дополнительная, ни к чему не обязывающая страница носила имя Анна и имела на аватарке простой кадр из кинофильма – Маргарита с жёлтыми цветами в руках.
Подперев голову рукой и опершись локтем на стол, я бесцельно витала с пустыми мыслями в голове, не осознавая, что автоматически всё ещё продолжала заходить на страницу Мартина в ожидании статуса «он-лайн».
- Тку-тук! – раздался характерный лёгкий звук при появлении пришедшего сообщения. – Привет!
Мартин. Мартин! Оживлённо затрепетало сердце, мне хотелось так много сказать ему сегодня! Так много!
- Давайте знакомиться?! – написал Мартин.
И я поддержала этот лёгкий флирт, что часто бывает между влюблёнными:
- Давайте, Мартин!
- Вы красивая!
- Спасибо!)
- Где работаете?
- Музыку преподаю.
- Скрипка?
- Фортепиано.
- Вы такая утончённая! Люблю, когда женщины играют на фортепиано!
- А чем вы занимаетесь, Мартин?
- Я – художник.
- О! Вы – талант!
- Ну, что Вы! Я – посредственность!
- Не скромничайте! Я посмотрела Ваши галереи картин. Последняя, с женщиной в золотом платье что-то мне очень напоминает… И там, на заднем плане – Мона Лиза! Вы сравниваете свою любимую женщину с Мона Лизой?
- У меня нет любимой женщины. – ответил Мартин.
Меня пронзило жарким потом, и сердце зацепилось острым колючим камнем. И только в этот момент я осознала, что переписка происходит с придуманной страницы, и Мартин флиртует вовсе не со мной, а с той, что изображена на аватарке под именем Анна.
Я не знала, как поступить и что написать в такой ситуации. Но Мартин уже прислал сообщение о том, как хотел бы отыскать свою единственную женщину, что могла бы вдохновить его на создание новых шедевров, и как бы он мечтал бросить всё и приехать вдруг в этот прекрасный город, где я живу, схватить в охапку и забыться в сладостных объятиях на целую неделю!
Я сидела в оцепенении и не верила своим глазам.
– Сегодняшняя ночь возврату и обмену не подлежит!
- А что вы любите, Анна? – игнорировал моё высказывание Мартин.
Мне стало не по себе. Вообще то, стоило сразу же всё прекратить, раскрыть карты или отключить компьютер. Но я, как истинная стерва, провоцируя ситуацию дальше, решила посмотреть, на что способен Мартин в отношениях с другой женщиной, и ответила:
- Я люблю простор, философию и глубину старины.
- А я люблю жизнь! Яркость красок! Париж и большой город с его шумом и суетой. – ответил Мартин знакомой фразой.
- Сегодняшняя ночь возврату и обмену не подлежит!
- Да, понял я! Понял. Не подлежит.
И Мартин снова стал кокетничать и флиртовать. Мне было стыдно и за себя, и за него, и за грамматические ошибки, которые он допускал сплошь, и я грустно усмехнувшись, вспомнила старый анекдот о том, как жена, провожая мужа, уходящего к любовнице, напоследок сказала: «Уходишь? Давай, хоть дырку на носке зашью, а то стыдно как-то». Кое-как распрощавшись, я закончила диалог, встала из-за стола опустошённая, отрешённо достала из шкафа и надела Золотое Платье, села за компьютер, открыла свою реальную интернет-страницу, намереваясь написать Мартину последнее письмо.
- Тук-тук! – раздался звук входящего сообщения. – Привет! Давай знакомиться?
- Привет! Давай знакомиться. – со скептической усмешкой ответила я совершенно незнакомому мужчине, не весть откуда взявшемуся «в гостях» на моей странице. И пришла неожиданная мысль, что это Мартин!
- Я – художник-дизайнер. Живу в Торонто. Американец, с русскими корнями. Учился в России. Кто ты?
- Я та, что в золотом платье, а в затылок мой смотрит Мона Лиза.
- Что не спишь-то, Мона Лиза? Это у нас день, а у вас глубокая ночь!
- Ссорюсь со своим любимым.
- Как же ты ссоришься, если переписываешься со мной? Или ты в интернете ссоришься?
- Вот так и ссорюсь. А мужчин надо любить, а не ссориться с ними.
- Мона Лиза, предлагаю по скайпу поговорить, лови адрес, я тебя добавлю в контакты.
Включив скайп, я была уверена, что это Мартин разыгрывает нелепый бесплатный спектакль, тем более, что совсем недавно мы обсуждали возможность его отъезда в Америку, у него имелось приглашение на работу, но была одна неувязочка – брали семейных. Мне было уже всё равно, я злилась и была заведена. Значок вебкамеры повертелся и завис на чёрном экране, но звук включился, и я услышала голос незнакомого мужчины. Тем не менее, оставалось сомнение и вероятность того, что Мартин находился где-то поблизости, режиссируя монолог. И я уже не знала, чего же во мне было больше в этот момент: робкого желания, что бы это оказался Мартин или трусости от того, что я общаюсь с другим мужчиной в то время, когда Мартин рядом, а не далее, как несколько минут назад, я была сама шокирована таким же его поведением. Теперь всё перевернулось ровно с обратным эффектом, как в театральном зале после спектакля, когда актёры и зрители меняются местами и аплодирующие зрители становятся главными участниками, а кланяющиеся артисты – зрителями.
Однако, довольно быстро стало понятно, что мой собеседник, действительно художник, живущий в Торонто и имеющий русские корни. Он оказался интересным и мудрым собеседником, и наш разговор незаметно довольно быстро приобрёл дружеский характер. Я коротко рассказала о том, как поссорилась и собиралась написать своему любимому последнее письмо. Внезапно, значок вебкамеры, словно опомнившись, завертелся, и компьютерный монитор резко раскрыл изображение.
- Вот это да! – воскликнул американец с русскими корнями в ответ увиденному.– Это что, теперь в России дома ходят в вечерних платьях в стиле девятнадцатого века?
- Я же говорила, что я одета в золоте платье.
- Я думал, что ты шутила, Мона Лиза! Ты прекрасна! – растерялся американец , - Вот что я скажу тебе теперь, Мона Лиза! Люби своего мужчину! Ни в коем случае не отправляй своё откровенное и разоблачающее его флирт письмо! Оставь ему шанс быть мужчиной! Не унижай. Он - мужчина! Мужчина всегда будет искать подтверждение собственной привлекательности на стороне, если не найдёт отражения этого в тебе. Ты хочешь оппонировать мне сейчас, что сама слаба и нуждаешься в любви. Но никто не будет и пытаться отведать вина из сосуда, который пуст. Прими это. Просто прими и наполни себя любовью во что бы то и стало. У вас нет времени на ссоры и разборки. Просто люби! Не кричи о том, как надо правильно жить – просто покажи.
Я уснула под утро, не снимая Платья, а проснувшись к полудню, почувствовала удивительную тишину и новизну наступившего дня.
Деньги, что были привезены с собой, жёстко экономились и закончились ещё прошлым месяцем. Моя новая работа и бизнес трещали по швам. По две недели к ряду, проводя в полном вакууме, я потихоньку сходила с ума, и лишь редкие короткие телефонные звонки по бизнесу, отдалённо прорывались тем миром, с той стороны заколдованной стены, что теперь окружала меня со всех сторон. Однажды я наблюдала, как за окном старушка кормила голубей, отламывая крошки от буханки хлеба. Страшное, жуткое психологическое состояние понимания, что ты испытываешь голод. Самый настоящий голод. В моём холодильнике всё чаще бывали только кусочек чего-нибудь, купленного со скидкой в дешёвом магазине, да лёд в плошке, разморозив который, я получала талую воду, полезную для организма. Теперь я точно знаю, что голод физический выдержать ничего не стоит, к нему привыкаешь, он становится нормой для тела, это выдержать можно. С психологическим же пониманием голода и собственной неспособности изменить положение вещей справиться почти невозможно. Самое сложное – это победить ситуацию внутри себя. Вот это проверочка на силу Духа!
Но, каждое утро зарядка, обливаюсь холодной водой, и за работу, за работу, погрузившись в неё полностью. В эти дни я часто вспоминаю отца. Всегда вычищен, выбрит, в белой рубашке и тёмном костюме, его каждый новый день начинался упражнениями с гантелями и обливаниями холодным душем. И всегда в хорошем настроении. Всегда, что бы ни случилось. Эти воспоминания дают мне силы начать следующий день. Но вечер! Вечером я снова реву в голос от сильнейшей тоски по детям, и справиться с этой раздирающей, жгучей и мучительной тревогой невозможно.
По вечерам иногда удаётся в скайпе поговорить с Мартином. Довольно быстро прошли те дни, когда мы созванивались каждый день, а вечером общаясь до полуночи, с любовью желали друг другу присниться: «Я с тобой в этом сне». Теперь Мартин пропадал буквально неделями, а, едва увидевшись через монитор компьютера, я чувствовала, что его мучает какая-то смутная и не понятная для меня вина с его стороны. И я ничего не могла поделать с этим. Ни в чём его не виня, не упрекая, я пребывала в ощущении, что эта готовность к прощению ещё более усугубляла его неведомую и непонятную провинность. Вжав голову в плечи, Мартин всё чаще не мог сообразить, как и чем поддержать разговор со мной. А я? Я скучала безумно, жаждила любой весточки, вслушивалась в его голос и ждала. Ждала то время, когда он приедет, и мы будем вместе, как и было в наших прежних мечтах.
Ещё в январе, спустя неделю, после отъезда, я возвращалась в свой город для того, что бы собрать вещи и подготовиться к переезду окончательному. В первый вечер, на вокзале, сразу же после прибытия поезда, я взяла такси, и по договорённости с Мартином, приехав в ночь к нему, застала в его доме небольшую праздную компанию, по всему видно, завсягдатую в этих гостях. Нет, я не была обижена тем, что меня не так страстно ждали здесь, больше было досадно за самого Мартина.
- Мартин! Неужели ты не видишь, что сам ты не нужен и не интересен этим случайным людям?! Они и между собой-то вяло общаются, обмениваясь от нечего делать бессвязными фразами, в то время как ты бродишь по дому и, прислуживая им, моешь посуду. Мартин! Ты тратишь свою жизнь и своё время.
- Ну как я их выгоню? Они же сидят. – оправдывался Мартин.
Но, как только компания удалилась, Мартин тут же оживился, приготовил горячую воду, с прежним трепетом вымыл меня, поливая из медного ковша, и заботливо, словно ребёнка, обернув полотенцем, произнёс:
- Вот. Ты устала. Тебя надо насухо вытереть и покормить. Правда, мои гости всё съели. Но я могу пожарить для тебя картошку!
Я надела его длинную рубаху, обула тапочки огромного размера и достала привезённые в подарок акварельные и масляные краски.
- Мартин, я хочу, что бы часть меня осталась в твоих полотнах. Это очень хорошие краски, я купила их, выбрав для тебя лучшие в «Лавке художника», там, где покупают самые именитые живописцы.
- Ася! Но это очень дорогой подарок! – Он держал краски в раскрытых ладонях, так как маленький мальчик, не прикасаясь, а лишь восторженно осматривая, держал бы подаренную долгожданную игрушечную сабельку или перочинный ножичек, что снился ему прежде лишь во сне. – Ася! Ты и без этого всегда в моём сердце, а значит – и в моих полотнах! Ты уже и так столько подарков для меня сделала! И краски уже дарила! Ты слишком много тратишь денег!
- Мартин, я хочу, что бы ты мог писать свободно, и не думал о том, сколько в твоих тюбиках красок осталось!
И вернулись те дни, которые мы снова, проживали вне времени, принадлежа друг другу на все ночи той краткой недели. Днём я готовилась к отъезду и общалась с детьми, а как только наступал вечер, уезжала к Мартину и вновь парила за гранью реальности, витая в мирах наших прежних жизней. Порой, нам удавалось подробно рассмотреть и обсудить окружающее сюрреалистичное пространство, что бы узнать его потом, с поправками на современность, листая картинки на просторах интернета. Эти путешествия неудержимо увлекали нас, пленя и, объединяя наши души.
- Ася! Ты видишься мне инопланетянкой! Среди всех моих знакомых нет женщин, подобных тебе!
- Мартин! Это ты даришь мне способность видеть то, что возможно увидеть лишь только сердцем! Ты - необыкновенный!
- Я был таким раньше. Многое чувствовал в детстве и юности. Однажды, я даже русалок видел у реки, когда мальчишкой был. Испугался тогда сильно и пустился бежать! – Мартин засмеялся от своих воспоминаний.
- А потом?
- А потом я стал взрослым. И всё забыл. Я стал обыкновенным, Ася. Я обычный.
- Ты очень чувственный, открытый, утончённый и вместе с тем сильный, решительный, и даже отчаянный и бесшабашный немного! Но твой Ангел пока спит! Выбирая для тебя подарок, я очень хотела найти у продавцов марионеток и купить для тебя Ангела в виде куклы. Почему-то очень хотелось! – я улыбнулась. – Но попадались сплошь марионетки-клоуны. Я не уставала искать и спрашивать, но все торговцы с грустью отвечали, что не изготавливают Ангелов.
- Клоуны-марионетки?.. – Мартин задумался, - Это всё не просто так, Ася.
Последнюю ночь той недели я снова провела со своими детьми, запретив на этот раз Мартину приходить на вокзал. К перрону меня привезли мой сын и Владимир, который в скором времени тоже должен был уезжать, а вернее возвращаться, ведь именно с его лёгкой подачи я решилась на этот переезд, и теперь получалось, что мы жили с ним в одном городе.
Поезд прибыл на второй путь, до которого было метра три наваленного по пояс снега, и по узкому переходу к вагонам, среди потока пассажиров, пробраться вовремя было нереально. Тогда Владимир, со свойственной ему прытью, ловко подхватил меня сильными руками. Я взвизгнула от неожиданности, обняв его за крепкую шею, а он задорно и легко пошёл напрямую, утопая в глубоких сугробах, и, словно ребёнка, опустил меня на ноги прямо в тамбур вагона. Почему-то показалось, что Мартин, издали, украдкой наблюдал за всем происходящим, и от этого по сердцу снова, с надрывом резануло пришлой и безотчётной тоской. «Расставанье – это маленькая смерть» - вспомнилось мне.
Смерть. Теперь, здесь, эта странная особа была моей постоянной и самой честной подругой. Квартира, что я сняла, оказалась в доме, расположенном близ большой городской больницы. Часто, проходя мимо, или случайно наблюдая из окна чужое горе, я благодарно молилась о том, что мои близкие живы и здоровы. Ведь за расставанием непременно последует встреча!
Это были самые тяжёлые дни в моей жизни, дни разлуки, страха, ошибок и мучительных противоречий. Но рядом неотступно была верная советчица и подруга. Смерть. Подруга, которая вмиг развеивала хандру из-за неудач и перипетий новой жизни.
Уже стемнело. «Апрель, а ты в курсе, что ты – весна?» Я промёрзла насквозь и еле волочила ноги. Мысли и воспоминания бессвязно путались в моей голове. Наконец, кое-как, дойдя до крайней степени изнеможения, я с трудом открыла грохочущую обледеневшую подъездную дверь и, войдя в квартиру, почему-то вновь показалось, что я здесь не одна, вернее, кто-то только что побывал в моей комнате. Вновь посетило это неприятное и зловеще-опасное ощущение. Следов чужого присутствия я никогда не наблюдала, но всякий, кто живёт один долгое время, может с лёгкостью определить постороннее вторжение по едва уловимым признакам. Обычно мы открываем шторы на окнах привычным жестом, и углы ткани всегда ложатся на пол именно так, а никак иначе; вставая из-за компьютерного стола, мы неосознанно приводим кресло в определённое положение и разворот. Все эти мелочи, привычные взгляду, остаются незамеченными до поры, пока кто-то другой не подойдёт к окну или не сядет в наше кресло. Но я так устала, что не было сил думать ещё и об этом.
- Ну, вот, Ася. Ты вошла в дом. Успокойся – и в горячую ванну! – заботилась обо мне моя верная потусторонняя подруга.
- В горячую? – я иронично улыбнулась, пустив воду в ванную, - Ты же любишь холод и тьму!
- Ошибаешься, дорогая! – усмехалась Смерть, - Я люблю жизнь, порыв, страсть! Мне нравится быть рядом с теми, кто не боится жить яркой жизнью и дышать полной грудью! Но иногда мы вынуждены быть и возле тех, кто попросту прозябает, включив автопилот биологического тела. Возле них тоска и скука. Ждать, когда они отработают свои пути, еле волоча тщедушное тело – полнейшая скука!
Согревшись в горячей воде, каждая клеточка моего тела быстро расслабилась и, я, промокаясь полотенцем, снова вернулась мыслями к Мартину. С теплом и нежностью, я закрыла глаза и с наслаждением представила, что Мартин стоит рядом, обнимая меня крепкими заботливыми руками.
- Мартин? – изумилась Смерть, - А если я скажу тебе, что твоя жизнь закончится завтра к утру – разве ты проведёшь эту последнюю ночь с Мартином?
- Ты права. Я проведу эту ночь с мамой и детьми.
- Вот и решён вопрос. – Легко и коротко ответила Смерть. – Как же вы все мелочны!
- Мелочны? Но из этих мелочей и состоит наша жизнь!
- Сегодня утром ты видела кучку людей в чёрном, с цветами в руках. Тот, кого они ждали, ещё на прошлой неделе гордился своей новой машиной, стоя на перекрёстке у светофора, он ссорился с женой и заглядывался на других женщин, он покупал своему телу костюмы и ботинки, он думал, что очень важный и будет пребывать в этом вечно. А сегодня родственники подсчитывают, сколько стоит его машина и квартира, мысленно прикидывая тут же, чей букет последних цветов куплен дороже. Глупцы.
- Ничего нового ты сейчас не сказала. Всё старо, как мир.
- Да, Ася. Старо. Именно поэтому, помни, что я всегда рядом! Тогда, ни только день, а каждое мгновение дня или ночи будут для тебя новы и неповторимы!
В темноте, не включая свет, я надела на голое тело Золотое Платье и легла на диван. Лёжа на спине, пробежавшись мысленно по каждой клеточке тела, расслабилась. В особо трудные для меня дни, когда запасы прочности были уже на исходе, из последних сил я надевала Золотое Платье, и начинало происходить нечто странное. Платье очень быстро согревалось, укутывая тело теплом, и казалось, что ткань уже не прилегала к обнажённому телу близко, а находилось тем дальше и дальше от меня, чем дольше я пребывала в этом состоянии. Наконец, наступал момент, когда я ощущала себя полностью обнажённой и свободной, а платье, словно броня, создавало невидимую мощнейшую защиту, дающую телу и душе передышку, позволяющую наполниться новыми силами. Казалось, что само по себе Платье не даёт ни этих сил, ни прилива энергии, а лишь служит барьером, позволяющим аккумулировать и уравновесить собственные резервы организма. Невольно я относилась к нему, как к живому существу или разумному артефакту, имеющему собственное предназначение.
- Я схожу с ума. – вдруг подумалось, - Я уже разговариваю сама с собой.
- Научись, наконец, отличать свои мысли от знаний, что приходят к тебе! И больше не называй естественность сумасшествием.
- И как же я могу отличить, если все эти мысли во мне самой?
- Ваш людской мозг туп и не способен генерировать мысли. Он выстраивает длинные цепочки, соединяя их в логические для вас фразы. Он делает это долго и с трудом, оправдываясь тем, что существует время. На самом деле истина приходит в один момент и возникает в тебе, как единое и целостное знание. Эти знания легко узнать и отличить, тем, что они невесомы и, словно, мимолётно касаясь, ускользающе малы и едва уловимы, но едины и одномоментны. Как только ты услышишь скрип и грохот соединяющихся логических цепочек – это работает твой примитивный мозг. А когда ты просто знаешь, но не знаешь - «Откуда?» и «Почему?» – это истина, которая целостна, но пришедшая к тебе, как часть, ибо целостное ты не сможешь объять.
Я попробовала вызвать в своём воображении образы знакомых мне людей, переходя от одного к другому, не думая при этом об уже известных мне характерах и чертах личностей. Без анализа. Только образ. И в какой-то момент череда ликов вдруг сменилась странными обличиями и состояниями, связанными с этими людьми. Это было невероятно интересно! Я поняла, что начала видеть другую сокрытую суть этих людей, их истинное лицо. Одни из них с крепко закрытыми глазами спали, запечатанные в конверт, другие бегали по краю детской кроватки, заглядывая вниз, иные определённо боялись и испытывали страх, иные с любопытством приоткрывали уголок конверта и наблюдали за миром одним глазком. Я подумала о своём друге, что учил меня медитациям и расслаблению, и он представился в виде индейца с гребнем из колыхающихся и исчезающих в пространстве перьев на голове. Но, едва я пыталась разглядеть детали и подвергнуть, хотя б какому-либо малому анализу увиденное, как образы тут же распадались, и мои знакомые уже представлялись в своих естественных для повседневности обличиях. С этого момента в жизни я стала смотреть в нужный мне миг на собеседника подобным абстрактным зрением без сопровождения собственными мыслями. И человек странным образом в одну секунду фантасмагорично преображаясь, проявлял свою истинную сущность. Множество раз мой разум отказывался верить пришедшему пониманию, ибо эти видения, порой, полностью расходились с тем, что видят глаза и слышат уши. Но, всякий раз, с течением времени, та едва уловимая, но единственная и целостная истина подтверждалась последующими событиями и поступками этих людей.
Теперь каждое моё утро начиналось не просто с отработанных физических упражнений, а проделывания каждого движения под пристальным взглядом внутреннего осознанного «я», с обращением к каждой клеточке, каждой части своего тела. Я училась видеть и уважать личность в себе, любить своё тело, и с новыми ощущениями и удивлением я понимала то, с какой силой непрерывным потоком течёт жизнь внутри, с какой потрясающей ясностью работает мой разум и, к сожалению то, насколько туп и беспомощен мой мозг. Мозг и разум – абсолютно разные субстанции, а их взаимодействия и процессы совершенно перепутаны понятийно в нашей общепринятой реальности. Я вспомнила, что жила с такими ощущениями пробужденного сознания в далёком детстве. Затем был какой-то странный и достаточно долгий перерыв, граница которого совпала со смертью моего отца, и потом уже в юности, это состояние вернулось ко мне, снова исчезнув к двадцати пяти годам, когда я была обычной молодой женщиной, плохо осознающей и ощущающей себя. Но вспоминалось, что в периоды всплеска я наблюдала за собой и окружающим миром, отстранённо и, в то же время, причастно, словно в интереснейшем кино! Теперь я вдруг поняла, что это условие и есть истинное и естественное состояние нашего существования. Но почему мы уходим от него? Что происходит или служит переходом к непробудному сну?
Но тогда я жила, погружённая во всё это, совершенно естественным образом, словно просто дыша воздухом, никаких критических моментов я не припомню, теперь же раскрытие и пробуждение приходили с мучительной болью как душевной, так и физической.
Интуиция моя обострилась до невероятности! Порой я доходила до такой степени слышания окружающего мира, что это пугало меня саму. Так, однажды вечером, вдруг возникло необоснованное, но непреодолимое желание сходить в магазин за сигаретами, которые, к стати сказать, ещё имелись в наличии. К тому времени я уже приноровилась себя слышать и слушаться. Быстро собравшись, я вышла из квартиры. Вдруг – мысль: «Телефон! Возьми телефон!» Но зачем? Магазин находился в двух минутах ходьбы, поздний вечер, мне и так-то мало кто звонил… Но вернулась и телефон взяла. Быстро идя по улице, и не снижая скорости, прошла первый близ находившийся магазин. «Что я делаю? Я прошла магазин! Ладно. Зайду в следующий». Но и тот следующий я прошла, не останавливаясь, лишь увеличив скорость шага. «Странно. Я не могу остановиться. Впереди сквер. На углу есть маленький магазинчик». Просто заставляю себя зайти и купить сигареты. И, о ужас! Что я делаю?! Я иду в вечерний сквер. «Это может быть опасным! Ну, ладно. Сяду на крайнюю скамью и покурю». Дойдя до сквера, я увидела на скамье пожилого плохо одетого мужчину. «Что я так пялюсь на этого старика? Зачем он мне нужен? Что я так смотрю на него? Что это? Дура! Что же я такая дура! Зачем я иду к нему?! Полно пустых скамеек рядом!»
- Дочка! Дочка! – я едва услышала его тихий зов.- Дочка, вызови скорее неотложку. У тебя телефон с собой? Прошу, прошу - ни у кого телефона нет.
Быстро набираю номер скорой. Достаю из кармана мужчины паспорт, называю возраст, имя, примерные симптомы и причины вызова. Сажусь, жду. Скорая подъехала почти сразу. Старика обступили врачи и я ушла.
Так я поняла, что наши Ангелы-Хранители общаются между собой, как бы смешно не звучало это высказывание, но они общаются, просят друг друга о помощи, спасая своего подопечного, и ведут человека, могущего помочь, договорившись, в свою очередь, с его Ангелом-Хранителем.
Вечером я рассказала эту историю Мартину, полагая, что мы обсудим ту зыбкую грань жизни и бездны, наш беспробудный сон и так необходимое пробуждение. Но, ничего, кроме: «Странная ты, Ася», я не услышала. Неожиданно Мартин спросил:
- Как там Марина?
Я молча уставилась на Мартина в недоумении. Марина – это моя новая знакомая, которая оказала мне несколько услуг по приезду, и я была полна благодарности, мы даже начали дружить, но дружба эта как-то не складывалась. Я рассказывала новой знакомой о Мартине, несколько раз она была свидетелем наших разговоров в скайпе и по телефону. Одинокая и потерянная Марина вызывала жалость, и я с радостью делилась своей любовью, шутя, говорила: «Лети-лети, на Марину напади»!
Но теперь в недоумении спросила Мартина:
- А причём здесь Марина?
- Да так. Забудь. Я просто так спросил.
Общаясь с Мариной, я неожиданно пару раз слышала такую же фразу: «Как там Мартин»?
- Нормально всё. А что такое?
- Да ничего. Я просто так спрашиваю.
На страницах интернета было видно, что они общались, появлялись взаимные комментарии к фотографиям и «лайки». Я относилась к этому легко, с иронией и была далека от каких-либо крамольных мыслей, это же всё пустяк, интернет, мы же не школьники, что бы считать «лайки» под фото. Но когда Мартин в очередной раз поинтересовался Мариной, я не выдержала:
- Мартин. А вы можете сами там как-нибудь договориться? Без меня. Ты можешь ей позвонить в скайпе так же, как и мне. Вот и узнаете оба - как вы там.
Мартин опешил и промолчал. Но было не трудно понять, что в скайпе они уже общались.
В этот момент мне впервые стало больно от ревности. Я недоумевала, не верила, отказывалась понимать и слышать, как Мартин нахваливал её творческие способности, интеллект и сообразительность, выдавая тем самым довольно тесное общение и взаимную симпатию.
- Мартин. Вы можете общаться, переписываться, разговаривать, что там ещё? Вы в праве делать выбор и жить так, как хотите. Но ещё, если хочешь, то можешь учесть… - И я поступила как настоящая стерва. Я разоблачила перед Мартином несколько тайных уловок этой леди. Да. Я так поступила. Быть может потому, что струсила. Я боялась потерять Мартина. И, даже, если не я должна была бы быть возле него, а другая, но только не эта леди, я слишком хорошо её узнала к тому моменту и многое понимала.
Итак, с Мартином мы созванивались всё реже, и общение это сводилось к дежурным пустым фразам. Был момент, когда я свалилась с жуткой простудой при высокой температуре, соответственно, не «выходя в эфир». Придя в себя через неделю, я позвонила Мартину, но, к сожалению, он даже не заметил моего недельного отсутствия. Я всерьёз решила расстаться. Это было концом всего, если бы не дальнейшие события, произошедшие в моей жизни.
К маю я устроилась на два дня в неделю учительницей музыки, скромная зарплата помогала выжить между концертами, которые частенько отменялись или не приносили никаких денег. Однажды, мне потребовалась более серьёзная подготовка концерта и для этого нужны были документы организации, печати, банковские счета. Поискав связи среди своих новых знакомых, мне пообещали устроить встречу с одним мужчиной, владевшим фирмой и согласившимся предоставить для работы свои документы. Перед встречей я стала тщательно продумывать свой гардероб, в котором предстояло идти на переговоры. «Это будет мужчина, - размышляла я, - У меня нет шанса на ошибку, я должна непременно понравиться и провести переговоры в свою пользу!» И я надела чёрный свитер, короткие серые шорты на плотные колготки бордового цвета, обула изящные чёрные кожаные сапоги с высокими голенищами, и напоследок нацепила подходящую бижутерию. Лёгкие локоны на волосах, «дымчатый» макияж для глаз, делающий взгляд томным и пару капель парфюма. Получился образ эдакой гламурной и одновременно деловой современной леди, знающей себе цену.
И вот мы уже в ресторане. Бизнесмен оказался довольно пожилым мужчиной с длинными седыми волосами и торчащими в разные стороны, бывшими, вероятно, когда-то бравыми усами. Старый солдат положительно оценил мою внешность и всячески ухаживая, выбрал уединённый столик и предложил кофе. Неожиданно оказалось, что сам он далёк от какого-либо бизнеса, но знает одну пожилую даму, собственно, которая и согласилась предоставить для моей деятельности свои документы.
Выяснялось, что к этой даме мы идём сейчас же. И тут я сильно пожалела, что не надела своё привычное длинное чёрное платье и не заколола волосы, собрав в пучок на затылке. Даме восемьдесят шесть лет! Родовитая дворянка, бывшая театральная дива.
Стоя в вышеупомянутой экипировке перед дверью квартиры в старинном особняке, я понимала, что это провал такой, какого ещё не бывало в моей и без того «проваленной» жизни! Чего стоили только одни ботфорты и бордовые колготки, не говоря уж о боевом раскрасе макияжа. Наконец, дверь открыли, и мы прошли в просторную прихожую с высоченными потолками, паркетным затёртым от времени полом, и стоявшим посередине роялем старым и обшарпанным, как и всё вокруг. В открытые двустворчатые двери гостиной я увидела прихорашивающуюся последними штрихами, худощавую маленькую старушку в чёрной ажурной широкополой шляпе, украшенной перьями и черном платье, схваченном широким поясом на тонкой талии, погружённой в фалды длинной старой юбки.
- Добрый день! – поздоровалась я, понимая, что задуманное дело теперь не состоится, но радуясь, что нежданно соприкоснулась с такой величавой стариной уходящего века.
- Полька?! – живо повернувшись, внезапно спросила старуха высоким, сильным, но поскрипывающим голосом.
- Да. По материнской линии. – удивлённо ответила я.
- Кровь! Я всегда чую кровь! – громко и коротко заявила она, - Польку ни с кем не спутаешь! Это самые красивые женщины! И в постели они хороши! Я то же - полька. Проходи, садись. Борис! Ставь чайник! – приказала она бравому, но потрёпанному временем усачу. – И представь мне эту кошечку!
Тот засуетился, и стал неловко зажигать газовую горелку.
- Меня зовут Ася. Елизавета Ивановна, позвольте, я сама чай поставлю, думаю, что лучше справлюсь.
Старуха смягчилась и неожиданно, без вопросов стала подробно рассказывать о своей родословной фамилии, нравах старого общества, о сменах эпох и перипетий в связи с этим. Борис, гордый от такого знакомства, теперь явно скучал и украдкой сонно посапывал во вздрагивающие седые усы.
Мы выпили чаю несметное количество, и проговорили часа четыре к ряду. Старая дворянка показывала ветхие фото, сложенные кое-как в потрёпанную папку, поведала множество захватывающих историй из своей бурной жизни, не утаив даже кое-какие интимные подробности любовных романов, рассказывая о которых, с лукавым хихиканьем понижала голос до шёпота, искусно контролируя, однако, доступный уровень слышимости для усача.
- Я научу тебя всем своим штучкам, кошечка! А чем занимаешься ты? Работаешь?
- Я преподаю музыку.
- Это хорошо. Есть ли у тебя мужчина?
Тут я задумалась. Я не любила вопросы, заданные «в лоб», и не имеющие отношения к делу. Но я уже успела влюбиться в эту замечательную, полную живой энергии старушку, которую и назвать-то так было нельзя. Скорее, это была буря, шквал, огонь и страсть, это была сама жизнь, полная исторических событий!
- Нет, Елизавета Ивановна, я в разводе. Но мужчина есть, он художник.
- Отлично! Тогда приводи его сюда! Может быть, он захочет написать мой портрет! Когда вы придёте?
- Он в другом городе сейчас, Елизавета Ивановна. И я не знаю, когда он сможет приехать.
- Зови его немедленно! Одной быть нельзя. Или тебе придётся врать, что мужчина у тебя есть. Женщина не должна жить одна, она портится от этого, и к ней хуже начинают относиться.
- Мы немного в ссоре сейчас…
- В ссоре? Между мужчиной и женщиной ссор быть не может, а может быть только постель. Вместо ссор мужчину надо любить!
Все документы для работы мне были предоставлены, но не обошлось и без корректных замечаний по внешнему виду, а на следующий выходной я была приглашена в театральную гостиную, что содержала эта эпохальная дива.
Домой я неслась на всех парусах! Сразу же включила компьютер и готовилась к тому, когда появится значок «он-лайн» на странице Мартина. Я наскоро ополоснулась в душе и посмотрела на состояние его статуса, накинув халат, попила чаю, и снова заглянула в компьютер, выполняя мелкие дела по дому, я непременно смотрела на монитор. Наступила ночь, Мартин в сети не появился. Звонить было поздно, не хотелось тревожить, если спит.
За полночь. В потерянном и безразличном настроении я зашла на страницу в социальных сетях, что была создана мной для свободных прогулок по интернету, поиска понравившейся музыки и интересных картинок. Основная страница использовалась исключительно в рабочих целях. Дополнительная, ни к чему не обязывающая страница носила имя Анна и имела на аватарке простой кадр из кинофильма – Маргарита с жёлтыми цветами в руках.
Подперев голову рукой и опершись локтем на стол, я бесцельно витала с пустыми мыслями в голове, не осознавая, что автоматически всё ещё продолжала заходить на страницу Мартина в ожидании статуса «он-лайн».
- Тку-тук! – раздался характерный лёгкий звук при появлении пришедшего сообщения. – Привет!
Мартин. Мартин! Оживлённо затрепетало сердце, мне хотелось так много сказать ему сегодня! Так много!
- Давайте знакомиться?! – написал Мартин.
И я поддержала этот лёгкий флирт, что часто бывает между влюблёнными:
- Давайте, Мартин!
- Вы красивая!
- Спасибо!)
- Где работаете?
- Музыку преподаю.
- Скрипка?
- Фортепиано.
- Вы такая утончённая! Люблю, когда женщины играют на фортепиано!
- А чем вы занимаетесь, Мартин?
- Я – художник.
- О! Вы – талант!
- Ну, что Вы! Я – посредственность!
- Не скромничайте! Я посмотрела Ваши галереи картин. Последняя, с женщиной в золотом платье что-то мне очень напоминает… И там, на заднем плане – Мона Лиза! Вы сравниваете свою любимую женщину с Мона Лизой?
- У меня нет любимой женщины. – ответил Мартин.
Меня пронзило жарким потом, и сердце зацепилось острым колючим камнем. И только в этот момент я осознала, что переписка происходит с придуманной страницы, и Мартин флиртует вовсе не со мной, а с той, что изображена на аватарке под именем Анна.
Я не знала, как поступить и что написать в такой ситуации. Но Мартин уже прислал сообщение о том, как хотел бы отыскать свою единственную женщину, что могла бы вдохновить его на создание новых шедевров, и как бы он мечтал бросить всё и приехать вдруг в этот прекрасный город, где я живу, схватить в охапку и забыться в сладостных объятиях на целую неделю!
Я сидела в оцепенении и не верила своим глазам.
– Сегодняшняя ночь возврату и обмену не подлежит!
- А что вы любите, Анна? – игнорировал моё высказывание Мартин.
Мне стало не по себе. Вообще то, стоило сразу же всё прекратить, раскрыть карты или отключить компьютер. Но я, как истинная стерва, провоцируя ситуацию дальше, решила посмотреть, на что способен Мартин в отношениях с другой женщиной, и ответила:
- Я люблю простор, философию и глубину старины.
- А я люблю жизнь! Яркость красок! Париж и большой город с его шумом и суетой. – ответил Мартин знакомой фразой.
- Сегодняшняя ночь возврату и обмену не подлежит!
- Да, понял я! Понял. Не подлежит.
И Мартин снова стал кокетничать и флиртовать. Мне было стыдно и за себя, и за него, и за грамматические ошибки, которые он допускал сплошь, и я грустно усмехнувшись, вспомнила старый анекдот о том, как жена, провожая мужа, уходящего к любовнице, напоследок сказала: «Уходишь? Давай, хоть дырку на носке зашью, а то стыдно как-то». Кое-как распрощавшись, я закончила диалог, встала из-за стола опустошённая, отрешённо достала из шкафа и надела Золотое Платье, села за компьютер, открыла свою реальную интернет-страницу, намереваясь написать Мартину последнее письмо.
- Тук-тук! – раздался звук входящего сообщения. – Привет! Давай знакомиться?
- Привет! Давай знакомиться. – со скептической усмешкой ответила я совершенно незнакомому мужчине, не весть откуда взявшемуся «в гостях» на моей странице. И пришла неожиданная мысль, что это Мартин!
- Я – художник-дизайнер. Живу в Торонто. Американец, с русскими корнями. Учился в России. Кто ты?
- Я та, что в золотом платье, а в затылок мой смотрит Мона Лиза.
- Что не спишь-то, Мона Лиза? Это у нас день, а у вас глубокая ночь!
- Ссорюсь со своим любимым.
- Как же ты ссоришься, если переписываешься со мной? Или ты в интернете ссоришься?
- Вот так и ссорюсь. А мужчин надо любить, а не ссориться с ними.
- Мона Лиза, предлагаю по скайпу поговорить, лови адрес, я тебя добавлю в контакты.
Включив скайп, я была уверена, что это Мартин разыгрывает нелепый бесплатный спектакль, тем более, что совсем недавно мы обсуждали возможность его отъезда в Америку, у него имелось приглашение на работу, но была одна неувязочка – брали семейных. Мне было уже всё равно, я злилась и была заведена. Значок вебкамеры повертелся и завис на чёрном экране, но звук включился, и я услышала голос незнакомого мужчины. Тем не менее, оставалось сомнение и вероятность того, что Мартин находился где-то поблизости, режиссируя монолог. И я уже не знала, чего же во мне было больше в этот момент: робкого желания, что бы это оказался Мартин или трусости от того, что я общаюсь с другим мужчиной в то время, когда Мартин рядом, а не далее, как несколько минут назад, я была сама шокирована таким же его поведением. Теперь всё перевернулось ровно с обратным эффектом, как в театральном зале после спектакля, когда актёры и зрители меняются местами и аплодирующие зрители становятся главными участниками, а кланяющиеся артисты – зрителями.
Однако, довольно быстро стало понятно, что мой собеседник, действительно художник, живущий в Торонто и имеющий русские корни. Он оказался интересным и мудрым собеседником, и наш разговор незаметно довольно быстро приобрёл дружеский характер. Я коротко рассказала о том, как поссорилась и собиралась написать своему любимому последнее письмо. Внезапно, значок вебкамеры, словно опомнившись, завертелся, и компьютерный монитор резко раскрыл изображение.
- Вот это да! – воскликнул американец с русскими корнями в ответ увиденному.– Это что, теперь в России дома ходят в вечерних платьях в стиле девятнадцатого века?
- Я же говорила, что я одета в золоте платье.
- Я думал, что ты шутила, Мона Лиза! Ты прекрасна! – растерялся американец , - Вот что я скажу тебе теперь, Мона Лиза! Люби своего мужчину! Ни в коем случае не отправляй своё откровенное и разоблачающее его флирт письмо! Оставь ему шанс быть мужчиной! Не унижай. Он - мужчина! Мужчина всегда будет искать подтверждение собственной привлекательности на стороне, если не найдёт отражения этого в тебе. Ты хочешь оппонировать мне сейчас, что сама слаба и нуждаешься в любви. Но никто не будет и пытаться отведать вина из сосуда, который пуст. Прими это. Просто прими и наполни себя любовью во что бы то и стало. У вас нет времени на ссоры и разборки. Просто люби! Не кричи о том, как надо правильно жить – просто покажи.
Я уснула под утро, не снимая Платья, а проснувшись к полудню, почувствовала удивительную тишину и новизну наступившего дня.
Обсуждения Спящий Ангел. Часть 3. Золотое Платье