Псу не удалось спокойно уснуть, забыться. Он всегда рассчитывал на себя, он не видел альтернатив существования, он считал, что в мире нет ничего, чего бы он не знал. Но они не успели забрать его, пришли другие, похожие на Пса, их было много и те, кто пришел за ним испугались, уменьшились, растворились. Это была Стая. Их было много больше десятка, и здесь были не только дворняги, но и породистые собаки, но только все они были такие же, как Пес, здесь не было ни щенков, ни старых собак. Он лишь посмотрел на это сборище и снова закрыл глаза. Он снова чувствовал только дождь и холод.
Но тут он почувствовал, что вокруг него становиться тепло, он уже не чувствовал всепоглощающего холода, его грела Стая, они ложились рядом с ним грели его своими телами. У них тоже были грустные глаза, но в них не было безысходности.
Зачем они пришли, кто их просил. Они Стая, а я Пес, что им от меня нужно. Кто я для них. Сборище идиотов, благодетели, герои улиц. Чего они хотят добиться.
И с этими мыслями он заснул, а когда снова проснулся, был солнечный воскресный день. Уже пахло осенью, но лето все еще не хотело проходить. Он снова встал, пробежался глазами по комнате, убеждаясь в том, что он еще не превратился в собаку. Его стали часто тревожить эти непонятные сны, он не знал, почему так происходит, да он пытался, как любой проводить аналогии между снами и действительностью, но это ничего не давало. Неужели меня так подломило расставание с ней – думал он, и сразу же отбрасывал эту мысль. Нет, и не было никакого расставания, мы же не давали ни клятвы, ни обещания, просто ходили вместе, и нам было хорошо, нет, МНЕ было хорошо рядом с ней. Так хорошо, что в какой момент я потерял самого себя, растворился в этом чувстве, забыл что она – это она, а я это – я. Да наверно правильно он сказал, она меня потрепала, точнее сам я потрепался. Он пошел на кухню, поставил чайник и посмотрел в окно.
Листва на березе уже пожелтела, но на улице было тепло и солнечно. Он смотрел в окно, слушал улицу, шаркающие движения дворника, гул автострады, крик детворы. Он смотрел в окно и вспоминал. То, что он сказал. Наверно это была его самая первая и самая большая ошибка. Он сразу сказал, что это продлиться только до осени, а осень уже наступила, значит по его словам - это все должно было закончиться. Но как ей теперь объяснить, что он не хочет этого, что он дурак, который опрометчиво бросается словам. Что он все еще…. А что собственно еще, он даже не мог найти в русском языке слова, которые бы описали его чувства, он даже не знал можно ли называть это чувствами. У него вдруг появилось ощущение какой – то недостаточности, чувство пустоты.
Закипел чайник, он выключил газ достал кружку и чуть не облил себя кипятком. Через окно на него смотрели собаки – точнее, собака и маленький рыжий щенок. Потом, он так и не смог понять, что же его так задело, почему движенья вдруг стали скованными, а сердце так бешено заколотилось. Это все сны. Просто сны, сны и он, он и его натура, его отношение ко всему, наверно он все это выдумал. Но стоит ей позвонить, и он поймет, что это не выдумка, что все это на самом деле, что уже несколько месяцев он ни находит себе места. Чай как всегда оказался для него слишком горячим и горьким. Да, я, наверное, забыл ее номер – думал он – да и знал ли я его, да и было ли это все. Нет, надо остановиться, не загонять себя в угол. Он допил свой как всегда крепкий для него чай, и снова вернулся в комнату. Он не понимал, чего тут не хватало, чего ему не хватало у себя дома. Что он хотел приобрести, он давно купил, что ему нужно ну кроме, наверное, машины, но она то ему и не была нужна, если только повыпендриваться перед друзьями новой игрушкой. Да собственно ему хватило и того, что они увидели, с кем он сейчас встречается. Наверное, это была его еще одна ошибка. У них было много общих друзей.
И все – таки оставалась это непонятная для него пустота. Наверное, надо прогуляться, развеяться, пообщаться с людьми. Он оделся, прошелся по квартире в поиске своих как обычно не лежащих на месте ключей. Да он давно не занимался уборкой, везде лежали кучки дисков, бумаги, эскизы все было в беспорядке, также как и его мысли. Но беспорядок наполнял квартиру, а беспорядок в душе, в голове рождал только пустоту. Выходя, он оглянулся, все было каким – то серым, все цвета сузились до своей серости. Жаль, что она не любила фотографироваться, вообще – то, может это была еще одна неправда, может она просто хотела, чтобы он быстрее забыл ее. В своем роде пожалела его. Но он не такой как все, он даже теперь не такой каким был раньше, он стал своей тенью. Пустышкой, которая не умеет чувствовать как нормальный человек. Пустышкой, которая не может распознать, понять чувства других людей. Пустышкой, которая способна только думать и писать, изображать свои мысли на бумаге. Тем - кто не умеет просто выражать свои чувства, как все остальные. Человеком, который замкнут в своем мире. В мире, который медленно разрушал себя. Он не понимал, что значит относиться к ней как ко всем остальным. А когда он вышел на улицу он собственно уже знал, зачем он вышел из дома. Он понял, что это один из тех дней, когда он не ищет одиночества – это день когда надо заполнить эту всепоглощающую пустоту. И как любой в его возрасте и состоянии он даже знал чем ее заполнить.
После первой бутылки пива ему стало вроде бы легче, он сидел на остановке смотрел на проезжавшие машины, на проходящих людей, в наушниках играли “Облака” мультфильмов, и все казалось уже не таким серым. Все казалось солнечным как настолько далекое небо, красивым как настолько синее небо. Как настолько далекая она… ДА. Бутылки как обычно не хватит, да и компания не помешала бы. Он дошел до ларька купил еще парочку банок пятерки и позвонил. А что еще делать друзьям в солнечное воскресное утро, прогуливаясь пить пиво, разговаривать не о чем. Это становилось его странным хобби, рассказывать друзьям разные истории о себе, о других людях и изучать их реакцию, он как бы собирал частички их эмоций, тех которые иногда не мог понять. Почему люди реагируют по разному, почему он кажется сам себе птенцом, который вроде уже и улетал далеко от гнезда, но так и не научился летать. Да большинство его друзей были младше его, как - то так всегда получалось. И ему казалось что они намного опытней его, но только в чем, в отношениях с девушками, в каком – то непонятном для него эгоистическим отношении к миру. Нет, он не считал это негативными чертами характера, у него просто появлялось чувство, что он родился не в том месте и не в то время. И вот они все вместе поехали в очередной раз в парк. Он как всегда в автолайне, был молчалив и задумчив. Смотрел в окно, по улицам ходили люди, разные люди и красиво одетые, и не очень, но все настолько серые… Да он же где – то слышал что у собак черно – белое зрение. И он родился в год Собаки. Может отсюда и эти сны. Автолайн останавливается, одни выходят - другие заходят, движение серых людей, туда сюда, сюда туда. Уже рябит в глазах. Становиться невыносимо душно, плохо, противно. Надо побыстрей выйти. “Может, выйдем на Первомайской, там и ларьки рядом. Да и пиво уже кончилось”. Он чувствовал, что набирает обороты, ему уже все равно было куда идти, лишь бы не одному, лишь бы просто не думать, не вспоминать. Разговаривать не о чем, знакомиться с людьми, забыть – просто забыть. Пустоты не было, она уступила место боли и веселости от выпитого пива. Он на несколько секунд почувствовал себя таким же серым, как все незнакомые ему люди.
Его кто – то окликнул, и он понял, что его уже зовут несколько раз. И тут ему пришло на ум его любимое в последнее время выражение : ”Слышу до боли знакомый голос”. Да это был именно да боли знакомый ему голос. “Здравствуй.” Он смотрел на нее и единственное что он смог сказать это “Здорово”, да еще в таком тоне, который он не позволял даже когда был раздражен. Она посмотрела на него, он на нее. И все. Это было все… Только что - ВСЕ. Он смотрел ей в след, и готов был бросить все, всех и побежать за ней, просто даже для того чтобы поговорить, просто услышать ее голос, даже если она будет кричать на него, оскорблять – лишь бы это была она, только она. Но он почему – то не побежал, он просто сидел и тупо смотрел ей вслед.
А потом он три дня не выходил из дома, не отвечал на звонки, не ходил в институт. Просто сидел на кухне и пил как всегда горячий и крепкий для него чай. И думал что он собака, ее верный пес. Но хозяйка ушла, а когда она будет приходить, он будет смотреть на нее грустными глазами и вилять хвостом, как маленький щенок, потому что он больше ничего не умеет. Он не умеет выражать свои чувства как все остальные, он не умеет распознавать, понимать чувства других, он все делает по – своему, не понятно для остальных. И это он сделает по – своему, не как все остальные. Он добьется того, чего он хочет…
Но тут он почувствовал, что вокруг него становиться тепло, он уже не чувствовал всепоглощающего холода, его грела Стая, они ложились рядом с ним грели его своими телами. У них тоже были грустные глаза, но в них не было безысходности.
Зачем они пришли, кто их просил. Они Стая, а я Пес, что им от меня нужно. Кто я для них. Сборище идиотов, благодетели, герои улиц. Чего они хотят добиться.
И с этими мыслями он заснул, а когда снова проснулся, был солнечный воскресный день. Уже пахло осенью, но лето все еще не хотело проходить. Он снова встал, пробежался глазами по комнате, убеждаясь в том, что он еще не превратился в собаку. Его стали часто тревожить эти непонятные сны, он не знал, почему так происходит, да он пытался, как любой проводить аналогии между снами и действительностью, но это ничего не давало. Неужели меня так подломило расставание с ней – думал он, и сразу же отбрасывал эту мысль. Нет, и не было никакого расставания, мы же не давали ни клятвы, ни обещания, просто ходили вместе, и нам было хорошо, нет, МНЕ было хорошо рядом с ней. Так хорошо, что в какой момент я потерял самого себя, растворился в этом чувстве, забыл что она – это она, а я это – я. Да наверно правильно он сказал, она меня потрепала, точнее сам я потрепался. Он пошел на кухню, поставил чайник и посмотрел в окно.
Листва на березе уже пожелтела, но на улице было тепло и солнечно. Он смотрел в окно, слушал улицу, шаркающие движения дворника, гул автострады, крик детворы. Он смотрел в окно и вспоминал. То, что он сказал. Наверно это была его самая первая и самая большая ошибка. Он сразу сказал, что это продлиться только до осени, а осень уже наступила, значит по его словам - это все должно было закончиться. Но как ей теперь объяснить, что он не хочет этого, что он дурак, который опрометчиво бросается словам. Что он все еще…. А что собственно еще, он даже не мог найти в русском языке слова, которые бы описали его чувства, он даже не знал можно ли называть это чувствами. У него вдруг появилось ощущение какой – то недостаточности, чувство пустоты.
Закипел чайник, он выключил газ достал кружку и чуть не облил себя кипятком. Через окно на него смотрели собаки – точнее, собака и маленький рыжий щенок. Потом, он так и не смог понять, что же его так задело, почему движенья вдруг стали скованными, а сердце так бешено заколотилось. Это все сны. Просто сны, сны и он, он и его натура, его отношение ко всему, наверно он все это выдумал. Но стоит ей позвонить, и он поймет, что это не выдумка, что все это на самом деле, что уже несколько месяцев он ни находит себе места. Чай как всегда оказался для него слишком горячим и горьким. Да, я, наверное, забыл ее номер – думал он – да и знал ли я его, да и было ли это все. Нет, надо остановиться, не загонять себя в угол. Он допил свой как всегда крепкий для него чай, и снова вернулся в комнату. Он не понимал, чего тут не хватало, чего ему не хватало у себя дома. Что он хотел приобрести, он давно купил, что ему нужно ну кроме, наверное, машины, но она то ему и не была нужна, если только повыпендриваться перед друзьями новой игрушкой. Да собственно ему хватило и того, что они увидели, с кем он сейчас встречается. Наверное, это была его еще одна ошибка. У них было много общих друзей.
И все – таки оставалась это непонятная для него пустота. Наверное, надо прогуляться, развеяться, пообщаться с людьми. Он оделся, прошелся по квартире в поиске своих как обычно не лежащих на месте ключей. Да он давно не занимался уборкой, везде лежали кучки дисков, бумаги, эскизы все было в беспорядке, также как и его мысли. Но беспорядок наполнял квартиру, а беспорядок в душе, в голове рождал только пустоту. Выходя, он оглянулся, все было каким – то серым, все цвета сузились до своей серости. Жаль, что она не любила фотографироваться, вообще – то, может это была еще одна неправда, может она просто хотела, чтобы он быстрее забыл ее. В своем роде пожалела его. Но он не такой как все, он даже теперь не такой каким был раньше, он стал своей тенью. Пустышкой, которая не умеет чувствовать как нормальный человек. Пустышкой, которая не может распознать, понять чувства других людей. Пустышкой, которая способна только думать и писать, изображать свои мысли на бумаге. Тем - кто не умеет просто выражать свои чувства, как все остальные. Человеком, который замкнут в своем мире. В мире, который медленно разрушал себя. Он не понимал, что значит относиться к ней как ко всем остальным. А когда он вышел на улицу он собственно уже знал, зачем он вышел из дома. Он понял, что это один из тех дней, когда он не ищет одиночества – это день когда надо заполнить эту всепоглощающую пустоту. И как любой в его возрасте и состоянии он даже знал чем ее заполнить.
После первой бутылки пива ему стало вроде бы легче, он сидел на остановке смотрел на проезжавшие машины, на проходящих людей, в наушниках играли “Облака” мультфильмов, и все казалось уже не таким серым. Все казалось солнечным как настолько далекое небо, красивым как настолько синее небо. Как настолько далекая она… ДА. Бутылки как обычно не хватит, да и компания не помешала бы. Он дошел до ларька купил еще парочку банок пятерки и позвонил. А что еще делать друзьям в солнечное воскресное утро, прогуливаясь пить пиво, разговаривать не о чем. Это становилось его странным хобби, рассказывать друзьям разные истории о себе, о других людях и изучать их реакцию, он как бы собирал частички их эмоций, тех которые иногда не мог понять. Почему люди реагируют по разному, почему он кажется сам себе птенцом, который вроде уже и улетал далеко от гнезда, но так и не научился летать. Да большинство его друзей были младше его, как - то так всегда получалось. И ему казалось что они намного опытней его, но только в чем, в отношениях с девушками, в каком – то непонятном для него эгоистическим отношении к миру. Нет, он не считал это негативными чертами характера, у него просто появлялось чувство, что он родился не в том месте и не в то время. И вот они все вместе поехали в очередной раз в парк. Он как всегда в автолайне, был молчалив и задумчив. Смотрел в окно, по улицам ходили люди, разные люди и красиво одетые, и не очень, но все настолько серые… Да он же где – то слышал что у собак черно – белое зрение. И он родился в год Собаки. Может отсюда и эти сны. Автолайн останавливается, одни выходят - другие заходят, движение серых людей, туда сюда, сюда туда. Уже рябит в глазах. Становиться невыносимо душно, плохо, противно. Надо побыстрей выйти. “Может, выйдем на Первомайской, там и ларьки рядом. Да и пиво уже кончилось”. Он чувствовал, что набирает обороты, ему уже все равно было куда идти, лишь бы не одному, лишь бы просто не думать, не вспоминать. Разговаривать не о чем, знакомиться с людьми, забыть – просто забыть. Пустоты не было, она уступила место боли и веселости от выпитого пива. Он на несколько секунд почувствовал себя таким же серым, как все незнакомые ему люди.
Его кто – то окликнул, и он понял, что его уже зовут несколько раз. И тут ему пришло на ум его любимое в последнее время выражение : ”Слышу до боли знакомый голос”. Да это был именно да боли знакомый ему голос. “Здравствуй.” Он смотрел на нее и единственное что он смог сказать это “Здорово”, да еще в таком тоне, который он не позволял даже когда был раздражен. Она посмотрела на него, он на нее. И все. Это было все… Только что - ВСЕ. Он смотрел ей в след, и готов был бросить все, всех и побежать за ней, просто даже для того чтобы поговорить, просто услышать ее голос, даже если она будет кричать на него, оскорблять – лишь бы это была она, только она. Но он почему – то не побежал, он просто сидел и тупо смотрел ей вслед.
А потом он три дня не выходил из дома, не отвечал на звонки, не ходил в институт. Просто сидел на кухне и пил как всегда горячий и крепкий для него чай. И думал что он собака, ее верный пес. Но хозяйка ушла, а когда она будет приходить, он будет смотреть на нее грустными глазами и вилять хвостом, как маленький щенок, потому что он больше ничего не умеет. Он не умеет выражать свои чувства как все остальные, он не умеет распознавать, понимать чувства других, он все делает по – своему, не понятно для остальных. И это он сделает по – своему, не как все остальные. Он добьется того, чего он хочет…
Обсуждения Собаки. Двое. Продолжение