Смотришь на женушку

Глава 46
В реальном времени ребята быстро пришли в себя. Скорее всего на это повлияло само путешествие. Наверное, тот неведомый гипноз был безопасен для людей, путешест-вующих во времени. И он быстро улетучился.

Сразу началось горячее обсуждение увиденного. Поначалу друзья даже перебивали друг друга, не давая другим сказать слово. Это происходило от избытка впечатлений. Но так длилось недолго. Через несколько минут они успокоились.

Путешественники заметно устали от прогулки по прошлому...

За окном шёл нудный и тоскливый дождь. Старые часы уже давно пробили полночь и дом Адансов, погасив все огни, успокоился и затих. В полной тишине и полумраке Ботан сидел на широком подоконнике и задумчиво водил когтём по запотевшему стеклу. При тусклом и рассеянном свете уличного фонаря, он пытался изобразить на стекле портрет одной молодой особы. Но, стоило ему лишь нарисовать глаза с длинными ресницами, как в них тут же скопилась влага и две большие капли, словно две слезы, быстро скатились...

Пойти или остаться
-Говорят существуют драконы?
-Говорят... существуют...
-И где они?
-Рядом...
-Что-то не заметно...
-А ты смотри по сторонам...
-И увижу?
-Увидишь!
-Ты мне обещаешь?
-Нет, обещать не буду...
-И что никаких гарантий?
-Никаких-никаких
-Думаешь я пойду искать драконов без гарантий, обязательств? А вдруг их нет?!

-Может и нет...
-Но ты же только что сказала: Существуют?
-Сказала....
-А теперь говоришь, что может быть их нет?
-Говорю...
-И чему мне верить...

1. Воспоминание.

Зимний вечер. С небес падают хлопьями снежинки, окутывая всю округу белой пеленой. Луну практически не видно между тучами и падающим снегом. Своим поблекшим светом она не освещает улицы. Только фонари освещают дороги в прохладной ночной мгле. Город поглощён тишиной, не слышны крики и вопли людей. В это время город постепенно начинает засыпать. В жилых домах свет в окнах потухает. Жильцы погружаются в мир сновидений.

В это время Сергею Александровичу Батюшкину не спалось, и...

Интересно, чем думает душа, когда попадает в Рай?
- Она не думает. Она знает. Но, пока она отбывает пожизненный срок в теле смертника, всё решает мозг. Он думает, что знает и всё портит. Это он во всём виноват.

Мариамская впадина

Мы встретились глазами и она, как будто, испугалась этого. Мне, показалось, что она знает обо мне что-то неприятное. Расстояние между нами сокращалось и её лицо всё больше выражало недовольство, граничащее с брезгливостью. Так ведёт себя женщина, избалованная...

Сначала был запах.
Отвратительный запах нечистот и гниющей плоти.
Где я? В мусорном баке, на свалке, в канализационном колодце?

Нет, сначала была мысль.
Я осознал себя. Осознал, что жив и нахожусь в каком-то зловонном пространстве.

Потом был звук.
Бу-бу-бу. Это голоса. Кто-то тужится в трубу и на барабанную перепонку. Бу-бу-бу.

Потом слух прорезался….
- И когда ты, Кащеевна…, была б не бабой, сказал: накобелишься – всех мужиков уже заездила.

- У Катьки ператрицы была...

Какие бы цели в своем жизненном пути я себе не ставила, как бы не направлялась к ним и что бы не преодолевала, как бы не выносила стремительные, меняющие друг друга жизненные неурядицы, никогда не наступало великого удовлетворения. Приближался вечер и, как часы, мне изнутри задавался один и тот же вопрос, удовлетворена ли я… И каждый раз я с грустью и с неизменным постоянством отмечала, что все есть, все в своей мере благоприятно или нет, но ничего не поделаешь, по большому счету все едва...

После защиты дипломной работы меня ожидал отпуск, где я планировала устроить дочь в детский сад и более серьезно писать свой роман. Но и знать не могла, что кое-что будет за меня решено, что я буду поставлена перед фактом и обязана буду как-то отблагодарить своих родственников за их долгое терпение, пока я добывала диплом. А дело оказалось в том, что маму осенила великая идея, которую она мне изложила после Сашиного дебоша. Я не поверила своим ушам, я мамины слова приняла за великую шутку или...

Улица Дидрихсона… Трамвай мягко подкатил к той остановке, которая была хорошо знакома с детства. Ни один одессит не смог бы похвастаться тем чувством, которое испытала я и мама… Но пищу о себе. Перебранка в трамвае куда-то улетучилась. Трепетное, незнакомое чувство охватило меня мгновенно. Одесса начиналась для меня отсюда, с этой остановки у Летнего парка. Мы миновали парк, тот самый парк, откуда и начиналась великая улица детства. Взгляд улавливал и не улавливал сходство…И все же это был он...

Жизнь входила в свою колею. Все в ней Божественной Милостью теперь было расставлено по местам, все удовлетворяло душу. На горизонте маячило некое достигнутое умиротворение и почти что счастье, ибо две вещи были неизменно при мне – моя семья и моя книга, которую я начинала писать и писала с великим воодушевлением, не находя ни в ком посягательства, ибо даже Саша в этой связи мне прощал не вовремя помытую посуду и прочие бытовое обязанности, ибо главное было неизменно – это приготовленная еда...