Смотр

Жили-были старик со старухой. Век почти прожили, а детей у них никогда не было. Вот сидят они на завалинке, а ночь была ясная, лунная и горько мечтают:

– Эх, если бы Бог послал нам девочку, да мы бы ее лелеяли и холили, последним бы куском делились, а Бога сколько бы жили славили, не только молились .

Надо ж тому было случиться, дошли до Бога их слова. Утром не успели старик со старухой глаза протереть, слышат, в углу хаты ребенок плачет. Глянули, – а это маленькая девочка. Смотрит на них...

Давным-давно жили-были муж и жена, и был у них единственный сын, звали его Дмитрием.

Отец с матерью трудились до изнеможения, к вечеру еле на ногах держались, а сыночек лежит себе на печи, да жует калачи, ни тебе забот, ни тебе работ, ни тебе усталости. И родственники, и соседи говорили родителям:

– Сына — то, Дмитрия пора, пора с печи спускать да ремеслу обучать. Что ж вы парня портите, лень – матушку в нем кормите?

– Это у вас помногу детей, вот вы так и рассуждаете, а был бы один...

Дядя Петя седой. Мама говорит, что он белый, как лунь. Лунь — это полярный филин, или полярная сова, мама говорила, но я не помню. А папа говорит, что дядя Петя был смоляной, как головёшка. Когда я был еще грудной, а дядя Петя не был командиром полка, а папа не был «Помпой» и был простым бортмеханником, или борттехником, они с дядей Петей летали в Окинаву, или в Хоккайдо, папа говорил, но я не помню. И они сфотографировали там что-то «непотребное».

На обратном пути, над морем, их сцапали...

Сны и фантазии Павла Ина

Сегодня нечего есть. Утром я посмотрел в пустой холодильник и опять лег в кровать. По телу пробежала легкая дрожь и я, получше закутавшись в одеяло, снова заснул. Когда проснулся было уже темно. На спине я почувствовал приятное почесывание. Я посмотрел на спину и обнаружил, что пророс одуванчиками. Одуванчики срезал и сделал из них салат. Поев, лег спать. Спасибо тебе, господи, за хлеб насущный.

Проснулся, а над потолком летают двое пожилых мужчин и просят поесть...

На сыпучем взгорке внутри подковы села сумерничают две фигуры. Вечерняя синь сворачивается, густеет, запекается чернотой, и трудно отличить, кто из двух девушка, а кто - плечистый парень. За первой звездой вызрела вторая, третья, и потянуло сыростью. Девушка недовольно поводит плечами, словно отгоняет озноб:

- Слышь, Дань, похолодало. Тебе тоже небось зябко?
Он снял с себя пиджак и надел на нее. Она была очень смешная в этом одеянии, из рукавов виднелись только кончики пальцев, она высоко...

Как-то в Рождество гостил Фёдор Агапов в деревушке Соломатово у сестры Татьяны. Встретил там юную жёнку Игната Дергалёва Матрёну, большеглазую, нежноликую, умевшую вести непринуждённый разговор с таким милым хохлацким акцентом, что с того необыкновенного дня и плавилось в сладкой боли потрясённое Фёдорово сердце. Только вечер один был с нею рядом на соседской пирушке и до самой весны помнил её ласкающие взоры, будто искрами осыпающие его душу, помнил её мимолётную улыбку на подвижных припухлых...

Телефонный звонок разбудил меня часов в семь утра…Я знал, снимаю трубку, я чувствовал, что что-то случилось: телефон никогда не звонит к добру в такую рань, тем более в воскресенье…Что?..Когда?.....Еду….

Больницу всегда можно узнать по запаху, каждый атом этого подземелья лекарств и скудно-приветливых улыбок медсестер, пропитан им, больницу можно узнать по запаху, больницу, но не психический диспансер…Здесь все по-иному…

Я не навещал Славку, я ни разу не был у него, ни разу. Он находился...

Ночь.Луна.Звезды.Тишина.”Завтра все кончится” – сказала она шепотом, боясь, что об этом услышит весь мир и так крепко обняла его будто отпустив, он исчезнет. “Завтра все встанет на свои места, никто ничего не узнает, никто ничего не увидит…”Он поцеловал ее мокрою щеку:” Но мы то будем помнить… “

Непонятно…то ли от дикого одиночества, то ли от весеннего блаженства сегодня они вместе, он нежно обнимает ее, гладит шелковистые волосы и понимает, как давно он не ощущал чьего-то дыхания так близко...

Глаза напряжённо ждали повестки о письме.Он не пишет.Уже который день её электронный ящик пуст.только глупые пустые письма от подруги из Питера.Девушка с силой пнула ногой процессор.он и вовсе решил кажется не писать.Над городом сгущались тучи,словно ехидно показывая,что это безнадёжно.Ветер качал деревья и они говорили «Не жди.перестань.Ну сколько можно себя мучить?Не жди.»Она не могла не ждать.Она любила.Уже давно.И каждый раз,когда наманикюренные пальчики набирали новый электронный текст...

Настроение у Лёньки было не важнецкое. Деревенская скука одолевала им всё больше и больше. Распугав на дворе кур - спокойно клевавших обеденную норму фуражного зерна, которое скармливали скоту - он поставил велосипед у сарая.

- Мать! Я на речку.
Мать его одобрительно кивнула, любуясь фигурой своего сына.

- Смотри не шали там.
Лёнька водил тугими, чёрными от загара плечами, в майке и брюках из которых он уже вырос, шагал по улице в сторону речки - манящей своей прохладой и лаской...