Слайдер

Не секрет, что сегодня почти вся академическая наука пришла к единогласному мнению, что существует Тонкий Мир, Мир психической энергии (Мир сверх высоких частот), который имеет взаимопереходы и взаимосвязи, мир мысли и сознания и мир их материального отражения.

А этот, как они считали, юморист, то есть я, насмехается над академиками и прочими светилами, высмеивая все их посылы и даже точки бифуркации, на которые при воздействии сознания, родится сверх знания. Я пытался было пояснить, что карикатурность в которую ставят себя порой серьёзные люди это насмешка над самим собой, а я только обозначаю этот эзотерический гротеск. Можно ли считать юмориста насмешником или высмейщиком? Можно, только осторожно тем, у кого наблюдается полное отсутствие чувства юмора и они не умеют прикалываться. Остальным остаётся только порадоваться.

Так вот, один мой хороший знакомый, аспирант психофизики, одолжил у себя в лаборатории прибор, который по его убеждению конденсирует душевную энергию и может тревелеровать её в иные измерения или тела. Установку для переселения души (ППД) он нарёк ласковым женским прозвищем «Попадья» и сказал, что с его помощью можно попасть в спец монастырь к монахам метафизикам, занимающимся переселением душ или даже пропасть. Такой эксперимент уже проводился, но все кто там побывал перешли на постоянное место жительства в дом для умалишённых.

Я лично не усмотрел в предлагаемом эксперименте с интересным прибором подвоха и согласился стать подопытным кроликом. Собрался целый консилиум моих друзей постоянно окружающих меня в моей обыденности и им было интересно что будет. Психофизик, усадил меня в удобное кожаное кресло и включил прибор, работающий автономно на аккумуляторах, затем коснулся моего лба холодной чёрной, отполированной до зеркального блеска пластиной. Я вдруг почувствовал, что засыпаю. В полусне, невдалеке я неясно слышал как ехидненько хихикали мои друзья, над которыми неоднократно подхихикивал и я, предвкушая удовольствие узреть мою физиономию после пробуждения и приключения в виртуальной психоэкзекуции.

Затем, всё притихло и в глазах у меня запрыгали искорки, превратившиеся в серебристый туман, который заполонил моё зрение и законопатил мне уши. Происходила концентрация, конденсация и наступил транс.

Будучи в абсолютной глухоте и слепоте, я шестым чувством почувствовал рядом чьё-то присутствие. Кто-то коснулся моей руки выше локтя, потом ноги под коленкой и лба. Очнувшись, я обнаружил себя почти голым, лежащим на могильной плите среди обелисков кладбища, рядом возвышалась часовенка, а передо мной сидели четыре монаха в чёрных рясах с капюшонами, опущенными так, что видны были только их молитвенно шевелящиеся рты.

Итак, эксперимент любопытных психоаналитических физиков, как мне подумалось, начался. Четверо монахов представились очень старыми метафизиками, посвящёнными в тайны мироздания и просвещённые в законах психической энергии и человеческого рока. Они помогли мне подняться и увлекая за собой, нерешительными шажками семенили по скользкому, отшлифованному за миллионы лет паломничества босыми и полураздетыми паломниками полу лабиринта.

В центре пространства на возвышенном пьедестале стояли четыре саркофага из чёрного камня, украшенного заковыристыми рисунками и загадочными надписями. В этот момент каким-то необыкновенно изумительным образом я очутился в шкуре одного из монахов. Как бы разделился на два «Я». Я в голом виде дрожащее то ли от страха, то ли от могильного холода и я согретое внешне внутреннее в облике другого. Через одного и другого я мог наблюдать за обеими «Я».

В открытых гробах, кто-то находился. Когда я бегло, используя зрение временно заселённого мною монаха, увидел что внутри лежали гиганты очень удивился. У меня даже перехватило дыхание тела, из которого чуть раньше и выскользнула моя душа, которая сразу же и оприходовала тело психометафизического монаха. И в тот момент, моё предыдущее тело, в окружении всё ещё улыбающихся друзей почувствовало полную и бесконтрольную слабость. А в результате слабительного изнутри началось извержение материального содержания, заставившее даже самых отъявленных пересмешников и толстокожих юмористов заткнуть рты.

Еле ворочая языком я прошептал: «Смотрите, они жили на Земле миллионы лет словно Боги, которые могли перемещаться в пространстве и времени. И земля и мир были совсем другими и другие звёзды сияли в небесах, а они это всё видели и обо всём знали.» Улыбки на лицах друзей исчезли мгновенно. Моя душа обозревала этих древних исполинов их огромные тела, которые не тронул тлен.

Я был очарован и трепетал от ужаса, видя перед собой живых четырёх гигантов, частично покрытых золотом и платиной, серебром и ещё каким-то неизвестным, драгоценным металлом.

Эти полубоги лежали в позах так, если бы они просто устали и прилегли на минуту передохнуть после тяжкого труда. Двое мужчин и две женщины. Старший с бородой и более рослый лежал поодаль рядом возлежала пожилая седая женщина, которая с головы до ног укутана была неизвестным драгоценным покрывалом. Поодаль лежал молодой с улыбчивым выражением на безбородом и безусом лице, а между ними лежала женщина ростом наполовину меньше молодого полубога с выразительными открытыми очами и красивыми кудрявыми косами, обрамляющими золотистыми локонами всё её красивое неприкрытое тело. Из-за своего меньшего роста она выглядела ребёнком. У всех были слегка вытянутые к макушке большие головы, угловатые челюсти, небольшой рот и тонкие губы. Глубоко посаженные глаза были приоткрыты и между ними возвышался большой нос с горбинкой. Лежащих невозможно было считать мёртвыми-казалось, что они вот, вот зашевелятся, потянуться и воспрянут.

Один из монахов, не раскрывая рта, телепатически произнёс: «Сейчас ты увидишь прошлое и узнаешь будущее. Тебя ждёт нелёгкое испытание. Многие до тебя пробовали и не выдерживали, очень многие остались там, не желая возвращения, многих ждали после испытания неудачи в жизни. Ответь нам торжественно как на духу. Готов ли ты и даёшь ли согласие подвергнуться такому испытанию? Я и моя душа в теле монаха ответствовали, что готов. И тогда монах с моей душой поднялся повыше к пьедесталу, подошёл к каменной глыбе, подтесанной в виде четырёхгранной пирамиды, стоявшей между саркофагами, уселся на ступеньку в позе лотоса и воздел руки к небу, ладонями вверх, произнеся «З-зу-у-умн-н-нд». Остальные стали полукругом на колени и тоже подняли руки, повторяя за ним это «зумнд». Послышался шёпот заклинаний.

И из затемнённых углов сияющего пространства возникли тёмные фигуры, которые одна за другой брали в руки флуоресцирующие светильники подле гробниц и исчезали. Мне послышался скрежет закрывающихся каменных скрижалей — створ. Мы все трое остались наедине с теми, кто жил в давние и древнейшие времена. Время отсчитывало мгновения. Моя душа размышляла. Свечение в пещере угасло и наступила кромешная темнота… Это была поистине могильная тишина.

Неожиданно моё бездушное тело в окружении замерших друзей натянулось, мышцы напряглись, онемевшие члены стали леденеть и с головы до пят пробежали судороги. Было такое ощущение, что моё первобытное тело умирало, в то время как тело монаха со вселённой моей душой, восседало на огромной глубине Земного мироздания вдали от солнечного света. Ужасный удар потряс оба тела, на какой-то момент они стали невесомыми и повисли, я стал задыхаться. До моего слуха откуда-то издалека доносился страшный гул и треск, как будто сматывали в бесконечно большой рулон безмерно широкую и толстую сухую кору. Я уже не представлял где я и в чьём теле пребывает моя душа. И вот понемногу тьма стала рассеиваться разливался странный голубой свет. Будто бы горные и снежные вершины отразили лунный свет в нашу сторону. Меня начало качать из стороны в сторону. Равновесие подъём, снова равновесие падение, влево, вправо вверх-вниз. Мне вдруг показалось, что я осуществляю перелёт через заснеженный горный перевал, а вокруг голубые вершины. Хотя сознание первородного тела подсказывало другое. Я был наподобии качелей над своим собственным физическим телом. И хотя вокруг ни ветерка, ни сквозняка, меня бросало как клуб тумана. Я наблюдал себя как бы сверху из-за угла. Вокруг моей физической головы с бледным лицом фиолетово-пурпурно сияло что-то похожее на нимб, а из глубины моей левой груди тянулись серебряные струны, которые вибрировали и переливались живым блеском, исполняя красивую и грустную мелодию похоронного марша.

Я погрустнел и зарыдал, почувствовав себя таким одиноким и всеми покинутым, как безногий и безумный инвалид посреди бездонного океана бушующей информации, пытающий рукой ухватиться за соломинку истины. Моя душа трепетала, парила словно одинокий лист на голых ветвях древа жизни в сильную бурю. Мне казалось, что вот-вот меня сорвёт и хаотично понесёт по бескрайним просторам вселенных. Я уже жалел, что дал согласие на эксперимент, как постепенно всё вокруг стало сбалансированно упорядочиваться, глубокие сумерки, окутавшие мою душу окрасились в ультрамарин и стали рассеиваться. Я услышал шум набегающих волн моря, и с наслаждением вдохнул йодистый--солоноватый аромат морских водорослей, которым был наполнен прибрежный воздух. Пейзаж, окруживший меня благоуханием, был мне до боли знаком, я в неге распластался на крупном песке пляжа, пригретый ласковыми лучами восходящего солнца и оглядывал прибрежные вечнозелёные насаждения, в гуще которых молодая парочка утопала в страстных любовных ласках. Где-то недалеко слышался звонкий детский смех и строгие окрики мам, пытающихся вывести своих продрогших детей из воды, чтобы они согрелись на солнышке.

Но что это?! Как гром среди ясного неба на горизонте возникла водяная гора, которая с быстротой ветра надвигалась на берег. И в это момент другая часть моего сознания запротестовала. Немного погодя, всё увиденное затуманилось и ужас перешёл в безразличие.

Чую! Чую шелест листвы, чавкающее лесное болотце с сухими берёзками, небольшие лужицы на тропе, не успевшие просохнуть после тёплого грибного дождя. Я отчётливо слышал как вылазит из-под прелой листвы в травке гриб, как растут цветы, распуская бутоны цветиков семи цветиков, как лихо с неприличным шумом ползёт улитка, как громогласно стрекочут кузнечики, как тихо поспевают ягоды и как лопается кожура ореха, выплёвывая спелый плод на благодатную почву. На лугу пасутся тучные стада. В небе разрослось радужное сияние. На опушке изба с балдахином. Под сенью семь родичей употребляют пищу, насыщаются, пробуют на вкус, надкусывают, наслаждаются и пьют не чокаясь и не напиваясь.

И вот снова! Неимоверный грохот среди бирюзового неба, от края и до края прочерчена пушисто-белесая полоса. Земля вздрогнула и застонала. Вострубили трубы, мир затрясся от топота миллиардов ног, вздыбилось, забилось, спряталось, взлетело, упало, провалилось и зажмурилось. Выпал снег. Но и эта картина потускнела и растаяла в серебристом тумане. Постепенно я стал терять сознание. В последний момент проблеска меня зацепило как рыбу на крючок и потянуло за серебряную леску, но только не на поверхность, а куда-то на глубину. Я не в силах был сопротивляться и не мог вспомнить, что со мной приключилось, что это был за сон, из которого я не могу отойти и что оно всё значило. Спустя некоторое время, я вспомнил всё. И то, что лежал среди обелисков, а рядом стояли три монаха, обещавшие мне видения прошлого и будущего, тела полуживых исполинов в саркофагах и кадры катастроф прошлого и грядущего, и даже моих хихикающих друзей, решивших подшутить надо мной.

«Ну вот ты и прошёл испытание», услышал я безмолвный голос монаха.

«А теперь возвращайся в своё первоначальное тело и будь готов к неприятностям и неудачам». Один из монахов протянул мне керамическую чашу и предложил испить из неё. Я, мучимый жаждой, влил в себя что-то очень горькое и крепкое и по моим жилам пробежал огонь.

«Ты получил тайные знания, теперь ты один из нас. Ты видел сынов Бога, давшим жизнь человечеству, скоро ты увидишь того, кто спас нас от гибели, но это будет в другой жизни. А теперь иди и просвещай друзей».

Я вновь впал в транс и когда пришёл в себя, то увидел испуганные лица тех, кто предложил мне выход души из тела.

«Ну что ты их видел?»-спросил меня психофизик.
«Кого?»-переспросил я.
Все молча уставились на моё лицо, потом один из друзей поднёс к моему носу зеркало и в нём я увидел, заросшего седой щетиной морщинистого старика, лет этак около ста. Неужели это я так быстро состарился, подумалось и зачем-то перевернул зеркало с обратной стороны, как будто там в зазеркалье был тоже я, но другой, помоложе. И всем окружающим уже было не до юмора и насмешек. Я, встал и шатаясь, пошёл в душ, чтобы смыть с себя зловонный материализм изумительного психомысленного перевоплощения.