- Вроде никого, подумал Плохой Скрипач, вслушиваясь в окружающую его ночную тишину, и легкий ветер с едва заметными вкрапинками пошевеливающихся листьев в причудливо расплывчатых силуэтах чернеющих отовсюду кустов и деревьев. Он прислушался еще раз, и убедился что до него не доноситься ни одного обрывка голоса, ни какого слабого шума чьих то шагов, только тишина и ночь и еще природа, его окружавшие, были с ним в тот час. Ведь именно к ним он и приходил в большой заброшенный парк в то время когда вокруг все засыпало, и жизнь огромного мегаполиса немного ослабевала на несколько часов, что бы пробудившись потом на рассвете с новой силой и шумом встать для нового дня. Но сейчас все как раз затихало, и в душе Плохово Скрипача пробуждался Скрипач, но только не плохой а очень хороший, и он хотел играть, ведь настало его время, и пришла тишина в которой никто не мог ему помешать и заглушить его музыку. Эту прекрасную вечную музыку, которая всегда жила в его душе, но никогда не могла вылиться наружу и была вынуждена томиться внутри его чувств и жить только в нем. А все попытки донести ее до окружающих были безнадежны. И вовсе не в скрипке было все дело, пускай она была дешевая но все равно на ней можно было играть, и из нее выходили чудесные, замечательные звуки. Плохой Скрипач знал это, ведь он не раз проверял скрипку, с трепетным замираньем передавая ее в чужие руки, а потом со слезами на глазах внимал музыки, что рождал смычок движимый чужой рукой, такой похожей на его руку, но все же видно чем то отличающийся от его руки. Наверно все дело было в пальцах. Да, именно пальцы были виноваты, это они негибкие, словно стылые ветви деревьев на морозе не обладали нужной чуткостью и проникновением, и у них ни как не получалось прижимать и отпускать струны к черенку скрипки как надо. Ведь стоило ему повести смычок по струнам, и раздавался ужасный, морозящий сердце и тело диссонансный стон, который ни как не возможно было назвать музыкой, и ни у кого не было сил его слушать, не заткнув перед тем себе уши. А водили тот самый смычок его пальцы, которые он так хотел сделать гибкими и подвижными, что бы никто не замечал их воздушного скольжения, и неуловимо незаметных движений, ведь если бы так получалось, все вокруг стали бы смотреть только на него, упиваясь его игрой и вливающейся в чувства музыкой. Это так легко могли делать другие, но никогда не получалось у него, и от этого еще горше делалось на его душе, которая была такая светлая когда то, но чем дальше тем больше чернела от расстройств и огорчений. Но не всегда его душа была угрюмой, сейчас, в тишине и покое она начинала светлеть, и в ней послышалась музыка. Именно для того, что бы пробудить в своей душе музыку и приходил Плохой Скрипач в безлюдный парк этим поздним часом. И сейчас он шел вдыхая аромат ночи, всматриваясь в тени от темнеющей листвы расцветающих деревьев, обходя неглубокие лужи на дорожках и весь в своих мыслях уносился в искусство. Он шел и шел, и с ним вместе шла тишина, слабый шум шагов по размокшей гравийной дорожке не мог ее нарушить, и Плохой Скрипач играл в своей душе. Освободившись от тяготы играть руками он играл в сердце, и волшебная легкая музыка так и лилась, и пела, о пришедшей весне, о сладости ароматы сирени, о всем том о чем мы думаем вечером, когда уходят тревоги и заботы дня, все так и лилось из его сознанья, он шел, сам не замечая как он это делает, так все вокруг было прекрасно и певуче. Плохой Скрипач играл и со слезами на глазах думал, как ни правы все вокруг, его не понимая, просто они не могли знать, как он может играть в своей душе. А если бы они знали, они бы наверняка давно перед ним преклонились, вместо кислых и раздраженных лиц все бы смотрели на него как на полубога. И почему же этого нет, сколько сил он затратил что бы научиться играть, сколько мук ему стоило, и почему то ничего не выходило. На долю секунды его охватила жалость к себе, его было поникшие плечи расправились, музыка играла дальше но было уже поздно. Что начало соскальзывать с его куртки, он плохо понимал что это, как это что то соскользнуло, и со звонким стуком ударилось о разноцветно окрашенную парковую скамейку. Это был жесткий футляр с хранящейся внутри его семиструнной скрипкой со смычком.
Неужели напрасно, уныло подумал поросенок, глядя на пустую, освещенную фонарями парковую площадку перед павильонами. Никто не идет, только дождь, с грустью размышлял поросенок, стоя у намокших дверей, и не видя ни кого на пустой площадке. А ведь скоро придет привратник и скажет что закрываются, и поросенку надо будет собирать свои картины и уносить их домой, а их так никто и не видел, размышлял расстроенный до нельзя поросенок. Все зря, а ведь он так надеялся, и что получилось. Но еще есть немножко времени, может кто да придет, тешил себя своей надеждой поросенок, и выглянул из под крыши под легкий моросящий дождь на часы которые показывали пол десятого вечера. Странно, отметил про себя поросенок, вроде они давно показывают пол десятого. И он остался смотреть на улице на несколько минут, пока не убедился, что застывшая стрелка так и не сдвинулась с места, да и шла ли она сегодня вообще, неизвестно. Часы сломаны, и времени сейчас наверняка намного больше, трепетнувшейся догадкой пронеслось в сознанье поросенка, то которой его сердце так и поникло. Никто ни придет, все давно уже разошлись по домам, и та женщина с собакой что так торопилась пересекая площадь, и даже не взглянув на поросенка была последняя, и прошло с тех пор не меньше получаса. Больше сегодня никого не будет, и даже не придет привратник, что бы отправив домой поросенка, зарыть дверь павильона на ночь на навесной замок, а после растянуться на старом потертом диване каптерки. Наверно он забыл, а может решил что поросенок уже шел, и не стоит закрывать павильон в котором одни пустые стены. Да может он и вовсе никогда не закрывается, думал поросенок, глядя на дужки под навесной замок на двери. Ведь и парк открыт круглосуточно, и фонари горят всю ночь, бывает то что люди приходят сюда по каким то своим делам, кто то, выпив слишком много, незаметно для себя, остается ночевать на парковой скамейке, пока его не пробудят ночной холод и досаждающие комары, и он не пойдет шатающейся походкой домой, и может быть проходя мимо он остановиться и хриплым голосом спросит поросенка не знает ли он сколько сейчас время. кто то решит погулять с собакой, и может забредет на пустую площадь, да и мало ли кто может оказаться в этот поздний час случайным мимопроходцем, и они бы были, кабы не этот мелкий моросящий дождь, который шел уже несколько часов, а он шел и шел и так и не хотел проходить. Шел он так же из глаз поросенка, который плакал с расстройства, ведь он так надеялся, столько сил приложил а оказалось все напрасно. И какой дождливый был вечер - такое же солнечное и радостное было утро, с которого и начался прошедший день. Каким ярким и радостным светом светило солнце когда поросенок собирался на свою первую выставку распродажу картин, которой так не просто было добиться. Сколько сил он потратил накануне в разговоре с директором парка, который долго не хотел пускать поросенка, но под конец, показав ему свои картины он получил заветное разрешение занять на один день самый заброшенный павильон парка. - Все равно туда редко кто заходит даже в выходные, подумал доведенный до полутранса поросенком директор парка. Даже денег не стоит спрашивать, лишь бы отвязаться, только уйди, как живые говорили его глаза, помутненные получасовой вступительной речью поросенка, и усталая рука протянула поросенку заветную бумагу с подписью и печатью директора. Поросенок летел домой как на крыльях, он перебрал все свои картины, подрисовал мелкие детали, прикидывал сколько полотен завтра он продаст, и как он сразу прославиться. Так прошел весь вечер, он лег спать но сон не шел, и он ворочаясь в кровати продолжал мечтать дальше, уже видя себя в ореоле сверкающей славы. Только одна мысль отравляла его бессонную ночь, краем мысли он был озабочен как он будет трудиться завтрашний день если так и не уснет. И дав себе слово прекратить мечтать он пытался засыпать, но все было напрасно, сверкающие и яркие мечты не давали сну подойти к кровати поросенка, и бесцеремонно лезли в голову снова и снова. Он опять пытался их прогнать, но они возвращались снова, и в этой борьбе прошла почти вся ночь, пока под утро поросенок сообразил, что если вдруг он сейчас заснет, он может запросто не услышать будильник, и проспать столь значимый день в своей жизни. И он встал, и еще раз стал пересматривая картины стал готовиться идти на выставку.
Когда он, уставший и не выспавшийся, пришел в заветный павильон, который он искал сорок минут, его встретили опшарпаные стены, и прогибающийся под ногами пол с дырами в кулак величиной. Но какое это имело значение, все это было не важно, пол, стены, полуразвалившийся павильон, что значили для него все эти мелочи в сравненье с тем что несет ему этот день. Который должен преобразить всю его жизнь, из серой и обыденной сделать ее полной и насыщенной, он и сам не знал толком какие конкретные плоды должно принести все это, но был твердо уверен в одном - эти плоды должны быть обязательно, они должны быть огромными и очень вкусными, и их должно быть много, очень много, и чем дальше тем больше в чем и была то вся прелесть ожидаемого. И не замечая хаоса запущения на всем строении он с увлеченьем принялся за дело. Принесенным с собой молотком вбил старые, заржавевшие, гвозди в облупившуюся стену павильона, развесил свои картины, после постелив на грязный пол газет, достал чистый лист ватмана и нарисовал на нем надпись огромными буквами "Выставка распродажа живописи". После, забравшись к козырьку крыши, по лесенки выдранной с находящейся рядом детской площадкой, он торопливо приклеил вывеску скотчем, и отнеся лесенку назад, торжествующе смотрел на видную издалека вывеску своей выставки. Первой выставке в жизни, которую наконец то можно было считать открытой и состоявшейся. Оставалось немного, посетители и покупатели, и поросенок оглядывая аллеи идущие к площадке стал смотреть и угадывать кто будет его первым посетителем. Все началось так как он и предполагал, но вот потом все стало идти не так как он ждал, и как ему хотелось. Стрелка часов стала приближаться к десяти часам утра, стали появляться люди, но ни кто из них не хотел стать посетителем, и проходя мимо они торопились убежать дальше по своим делам, как будто не замечая кричащей вывески и стоящего на стреме поросенка. Ну и пусть идут, не хотят не надо, подождем настоящих ценителей искусства, глядя в их спины размышлял поросенок, чья уверенность была несколько поколеблена таким обескураживающим началом. Так проходило время, промелькнули дети приходившие поиграть на детскую площадку, со своими бабушками и мамами, и всеми этими колясками, машинками, скакалками, и прочими атрибутами и неизменными составляющими утра жизни. Время шло, и голоса детей сменять разговоры алкоголиков пришедших на опустевшие детские площадки, но и они не шли смотреть картины поросенка. Все куда то спешили, по каким то своим обыденным делам, и проходя мимо или находясь рядом, как будто не замечали распахнутые настежь двери павильона, и говорящий взгляд поросенка, ну зайди, посмотри, я старался. И ведь не для себя старался то, а для вас, для всех, а вы. Эх, ну надо ж так, прямо как будто сговорились все, размышлял совсем поникший и павший духом поросенок. Ну что же не так, ведь все должно было быть иначе, весь уже оцепеневший думал поросенок, и незаметно как начал потихоньку плакать. В его глазах стояли слезы, и как будто заметя их небеса ответили сочувствием, и на гравийную площадку упали первые капли дождя. Увидя их поросенок сперва расстроился еще больше, но потом возликовал, увидев лица людей оглядывающихся в поисках крыши. Теперь то никуда не денутся, не хочешь мокнуть иди в мой павильон, решил поросенок, и, войдя под крышу, приготовился встретить своих посетителей. Которые почему то так и не шли. Странно, констатировал поросенок, глядя на льющиеся струи дождя, и слыша гулкие торопливые шаги неподалеку, и не в силах ждать больше он вышел из павильона под холодные крупные капли шедшего дождя. В его нос ударил запах посвежевшего воздуха, и он зябко поежившись от холода с удивленьем заметил что на площадке ни кого нет. Все куда то ушли, и никто не пришел к нему, в это не верилось, но так оно все и было, с трудом признал обескураженный поросенок. И что теперь, ждать когда пройдет дождь, думал он глядя на небеса, и не замечал хотя и чувствовал телом капли дождя падающие и по нему стекающие вниз на намокающую поверхность площадки. Все небо было сплошь, без малейшего просвета, затянуто унылыми серо однообразными тучами, и не было ни какого признака что этот неторопливый и не сильный дождь закончится в ближайшее время. Еще одна напасть, невесело промыслил поросенок, и с тоской пошел в свое укрытие, правильно рассудив в своем уме, что ему ничего больше как ждать не остается. Так он и ждал, вслушиваясь под мерный шум стучащих по крыше капель, не доносятся ли чьи то шаги, но ни каких других звуков кроме мелодии дождя так и не было и поросенок как то незаметно стал потихоньку клевать носом, а потом уснул. Ведь он не спал всю ночь, и его организм требовал сна, хотя до того как он уснул это было просто незаметно. И теперь, равномерное посвистыванье из носа поросенка, говорило о том, что вместо того что бы ждать посетителей он сладко спал на опшарпаной павильонной скамейке.
Эх, все на смарку, подумал Плохой Скрипач, с досадой долбанув ногой парковую скамейку, ведь это она была виновата что своим звонким стуком вывела его из ходячего транса, и оборвала волшебную мелодию звучащую в его душе. Душа, которая была такой певучей и чистой, до этого дурацкого дубинистого бом, от которого в душу пришла привычная и обыденная темнота. Такая мрачная и темная, что и самый ясный день делала серым и пасмурным, тусклым и невзрачным, а все от того что у него ни как не получалось то чем он жил. И только ночные прогулки в состоянии прострации возвращали в его душу музыку и свет дня, который прервался вместе с тишиной оборванной этим грохотом. Плохой Скрипач со злобой смотрел на скамейку, чьи цвета плохо различались в темноте, и думал не сломать ли ее с досады. Он уже почти решил это сделать, но потом отказался от такого решения проблемы, вовремя сообразив, что виновата не только скамейка, но и скрипка, а сломать свою скрипку и в правду ему не хотелось. Постояв так несколько минут, он попытался сосредоточиться, но у него, злобно раздраженного, ни как не получалось вернуть покой в себя, и он пошел по дорожке дальше, решив что глядя на злосчастную скамейку, в него не придет ничего кроме злобы. Почему так все выходит, искал он ответ на вопрос, проходя мимо серебристо таинственных елей, но ответ не приходил, и он в отчаянье догадывался что это ночь безнадежно испорченна. Пройдя еще немного он заметил контуры горки, и недвижимо застывшие качели, он приблизился к ним, задев ногой валявшуюся консервную банку, и толкнул их рукой. Вместе с качнувшейся железной трубкой окружную тишину прорезала душераздирающий скрежет давно не смазанных шарниров, такой сильный что разбудил кошку спящую под соседней скамейкой. Насколько же похож скрип несмазанных качелей с его игрой на скрипки, даже кошки сбегают, мрачно усмехнувшись думал он, глядя на метнувшеюся петляющей тенью в кусты, напуганную кошку. Он наклонился, что бы подобрав задетую раньше банку, запустить ей в ту сторону, куда только что убежала кошка, как вдруг замер, услышав громкий крик неподалеку: - выставка картин работает круглосуточно.
Да, именно эти слова громко выкрикнул поросенок, и прокричал еще раз - выставка картин работает круглосуточно, вслушиваясь в эшистый отклик, что прорезал дождливую тишину паркового безлюдья. Вслушавшись в ответную тишину, в которой ничего слышалось кроме легкого шума скапывающих с листа на лист капель идущего мелкого дождя, поросенок подумал что если никто не придет и сейчас это будет просто бесчеловечно. И ни слыша ни чьих шагов поросенок приготовился заплакать, ведь это была его последняя попытка. Он и так уже чувствовал, что сегодня так ничего и не выйдет, когда неожиданно от себя проснулся от холода на жесткой скамейке павильона и вскочив ничего не соображающий долго думал как же это он так уснул, а потом почувствовал чувство безнадежности, встывшее в его сознание и еще едва заметный признак надежды едва теплившийся но все же бывшей. Он сразу побежал на площадку, поглядеть на замеченные им раньше фронтонные часы соседнего павильона, что был закрыт весь день и так и не открывался. Взглянув на них, он увидел что время полдесятого вечера и несколько успокоился, решив что проспал не так уж и много, и может кого ни будь ему еще удастся заманить на свою выставку. Правда было немножко темновата, для такого времени, но поросенок думал что это из за туч затянувшими небо. Ведь тогда он еще не знал, что часы не идут и ждал посетителей, но никто ни проходил мимо, кроме той женщины с собакой, что промелькнула даже не взглянув на него. А ведь могла бы, думал поросенок, никуда бы собака не делась, могла бы принести ошарашенному мужу в подарок картину купленную на собачьей прогулке, да вот только видно ей совсем не надо картин. Так он и размышлял, пока совсем сгустившаяся темнота не заставила его заставила его взглянуть на часы еще раз, и убедиться что сейчас уже ночь. Признав это и уже смирившись в своей душе, что теперь осталось только свернув картины и уложа их в футляр долго идти пешком под дождем до дому, и ввалившись к себе, уставшим и промокшим, забросить куда ни будь футляр с невостребованными надеждами съесть что ни будь, а после лечь спать, с самым пустым и невыразимым настроеньем. И проснуться с почти таким же, но все же чуть чуть изменившимся, но все равно безрадостным и унылым. Поросенок уже пошел было собирать картины, как вдруг подумал, а не крикнуть ли мне напоследок, вдруг да кто ни будь услышит и придет. Ему хотелось бы крикнуть и раньше, но он как то стеснялся, ведь он не привык что ни будь кричать незнакомым людям, но сейчас он решил крикнуть, ведь обстоятельства могут многих изменить за очень короткое время, и прикинув в уме какая фраза будет звучать наиболее привлекательно и заманчиво он прокричал слова которые отвлекли Плохово Скрипача от расправы над ни в чем не повинной кошкой. И теперь поросенок, не зная что Плохой Скрипач уже услышал его и шел сюда, стоял и не слыша ничего кроме мерного шума дождя думал о том как плохо что он не начал кричать раньше, с самого раннего утра, ведь тогда он бы уже наверно давно был бы дома, и веселился прикидывая что он может себе купить на деньги вырученные от продажи картин. Подумал он так же, как плохо что он не поэт, ведь если бы он кричал стихами, и ими же комментировал свои картины, он бы точно преуспел. Ведь стоит где ни будь появиться поэту, и люди сразу начинают хватать его за рукав, упрашивая прочитать какие ни будь стихи, а он долго отнекивается, потому что все поэты это люди необычайно воспитанные и скромные, и они очень не любят читать свои стихи на людях, и только после долгих уговоров прочтет что ни будь, заставя остолбенеть всех кто слышал, что бы тут же незаметно скрыться, а не то не миновать навязчиво протягиваемых со всех сторон блокнотов, с просьбой поставить автограф. Да что для поэтов слава, она им это просто не нужна, ведь поэтов так мало, как много разнообразнейших издательств, которые ведут за ними настоящую охоту потому что поэты не любят славы, все они выше этого, и еще потому что поэты не нуждаются в деньгах которых у них предостаточно. Так много что они могут с улыбкой отвергать предложения напечататься и получить огромные деньги, им это не нужно, у всех поэтов есть анонимные меценаты, которые регулярно переводят им крупные суммы, что бы они могли спокойно писать всю жизнь не отвлекаясь на презренные мелочи вроде заботы о материальных благах. И это правильно, ведь все что написал поэт при жизни, останется навеки, и потом когда его уже не будет, все это будет опубликовано, и потрясенный мир услышав новое имя, вместе с ним отметит и другое, имя того благодаря кому поэт мог спокойно писать не отвлекаясь на не пристойную для него заботу о хлебе насущном. А я не поэт, с завистью подумал поросенок, как бы хорошо мне бы было стать поэтом, но это вряд ли получиться, ведь поросенок с рожденья не сочинил ни строчки. И тут он вспомнил рекламу виденную им в Интернете, учебник "Стань поэтом" всего за тридцать долларов, и в аннотации к той рекламе было сообщалось, что прочитав этот учебник, всего за пять часов вы сможете писать не хуже Пушкина. Надо бы купить этот учебник, мечтательно потянулся поросенок, может стану и не как Пушкин, но хотя бы научусь сочинять выкрики стихами, уж тогда то точно продам все картины, да еще и не дешево. Он уже почти собрался улыбнуться но снова сник вспомнив что у него нет денег, а за учебник надо платить тридцать долларов, а что бы их получить надо было продать хоть одну картину, а что бы продать картину надо было стать поэтом, а что бы стать поэтом надо было купить учебник, и запутавшись в этом безвыходным круге, он пошел собирать картины. Войдя в павильон он отыскал сумку но странная легкость насторожила его, ему показалось что чего то в ней не хватает, поросенок быстро просмотрел сумку и убедился что в ней нет молотка и кулька с гвоздями, весь вздрогнувший поросенок обыскал весь павильон, но молотка с гвоздями так и не нашел, ну куда же он мог деться, ведь утром он здесь приколачивал им гвозди в стену и ни куда не уносил. Просмотрев еще раз, поросенок понял что если бы молоток был в павильоне он бы его обязательно нашел, его просто не было. Вроде его он видел перед тем как уснуть, а теперь его нету, лихорадочно соображал поросенок, как вдруг его озарило, ну конечно, сон, это пока он спал, приходили посетители но только воры, и украли молоток и гвозди. Но почему же они не взяли картины, ведь это же произведения искусства, стоящие в глазах поросенка целое состояние, почему они не взяли их а только молоток и гвозди. Надо же так, проговорил поросенок, расстроенный в связи с этим открытием тремя вещами, первая, что он упустил посетителей, которые пусть даже были воры, но они могли бы вести себя совершенно иначе, если бы поросенок не спал. Второе расстройство то что он лишился молотка и гвоздей, и третье то что картины не нужны даже ворам, бесплатно, и они сочли что за них они ничего не получат. А может у них просто нету художественного вкуса, или они побоялись их брать, поскольку картины не молоток, они приметны, их узнает каждый кто о них слышал, и выведет на след воров. Да, наверно так, успокаивал себя поросенок, но еще затаенно подумав, что если бы здесь был бы черновик поэта то воры взяв его могли бы запросто превратиться в убийц, ведь если людей легко сводят с ума золото и бриллианты, то что могла бы сделать с ними такая бесценная редкость как черновики поэтов. Которыми могут владеть только известнейшие музеи и подпольные коллекционеры миллиардеры. Если бы тут был черновик поэта, остолбеневшие воры сразу смекнувшие, что попало в их руки, осторожно, что бы не разбудить поросенка, переступили бы через лежащий на полу молоток, мгновенно бы скрылись, что бы неся драгоценную добычу, думать только о том как завладеть всем самому. Но неотвратимое возмездие все равно бы настигло кущунцев, осмелившихся обокрасть поэта, и никто бы из них не смог получить несметные деньги продав черновик на черном рынке, где они ценятся гораздо дороже бесценных манускриптов, ведь манускрипты не писали стихами. И они бы шли, прекрасно зная, что неизбежная и скорая гибель ждет каждого из них, еще верней как если бы они несли первый по величине алмаз на свете, но они все равно не вернулись и не возвратили поэту то что у него украли, ведь первое возмездие за свершенное святотатство – безумие, уже настигло бы их, и ни за что не отпустило не доведя до гибели. А следом за ними других, и следующих, до тех самых пор пока черновик не вернулся назад к поэту, или был бы спрятан в подземном хранилище трясущегося от страха миллиардера. Все это могло бы быть, будь здесь черновик поэта, а тут только картины, подумал с грустной завистью поросенок, в очередной раз пожалев что он не поэт, и надо бы все же как то добыть тридцать долларов, что бы купить учебник, может не врут в рекламе, и он и вправду станет поэтом, но тут раздавшийся голос не дал поросенку обдумать смутные опасения, не станет ли поэтов слишком много, ведь количество учебников не ограниченно и не приведет ли это к обесцениванию бесценного. Но не до этого философского вопроса было поросенку, ведь кто то пришел и спросил его: - ты не знаешь где здесь выставка картин. Это был Плохой Скрипач. Поросенок дождался таки своего первого посетителя.
- Неужели они так на всю ночь засели, промурлыкала про себя кошка, глядя на освещенные призрачными лучами фонарика двери павильона, где проходила выставка картин поросенка. Как ни странно, это была та самая кошка в которую хотел запустить консервной банкой плохой Скрипач и чего он так и не сделал, по тому что его отвлек крик поросенка. Сейчас же она сидела и ждала, когда все уйдут из павильона, потому что под него ускользнула жирная соблазнительная мышь, которую ей так хотелось поймать и съесть. Которую она почти поймала, но вот только почти, но все же она выскользнула из под когтей, и позабыв обо всем на свете стремглав сбежала под ходящий ходуном под шагами пол павильона. А кошке оставалось только терпеливо ждать, в надежде что те громилы что засели сейчас в павильоне, в конце концов уйдут домой спать, и она сможет без помех поймать и съесть мышь. Если она еще тихонечко не сбежала, или не зарылась глубоко под землю, а скорее всего так оно и было. Тут кошка, очень уязвленная в душе, стала горько сетовать на свою невеселую кошачью долю, подумать только, сперва ее разбудили, потом хотели зафинтилить в нее консервной банкой, а теперь в довершение всего по милости тех же самых, плохих и не хороших, ей не удалось поймать мышь, и оставалось только терпеливо ждать, а вдруг да уйдут, и может быть тогда случиться чудо, и мышь по прежнему сидит под павильоном, вся сжавшаяся от страха, и не куда не сбежавшая, ожидающая когтей и зубов кошки. Но мы с вами не будем проникать в глубины кошачьих мыслей, и навсегда оставим кошку в данном рассказе, и посочувствовав ей на прощанье, в утешенье напомним что у кошки все таки девять жизней, а не одна, и с разных спектров все и выглядит по разному. Но впрочем, довольно о кошке, настала пора вернуться в павильон, в котором, наконец, то встретились и познакомились главные герои. В это самое время, поникший поросенок слушал мнение Плохого Скрипача о своих картинах, которыми он так гордился, и с писал с таким стараньем. Именно писал, ведь только так говорят о полотнах великих художников, вроде поросенка, так же как о стихах великих поэтов говорят он рисовал. Всего то игра слов но как много она значит, для талантов. Вот только жаль что не все хотят признавать эти самые таланты. И тут ни чем иным кроме злобной зависти это нельзя объяснить. Ведь зависть еще древней чем человеческий разум, и именно только разум может победить зависть и явить редкое явление объективности. Но это может только человек высокий, честный и правильный, такой каким рисуется нам человеческий образ в идеале и в примерах для подражания. Жаль что это бывает только в книгах и кино, и почти не встречается в реальности. Плохой Скрипач не был идеалом. Он был человеком, и как и другие, в меру своих сил нес все бремя пороков рода человеческого. И один из тяжелейших из них – зависть. И именно она смотрела и оценивала полотна поросенка, и именно она видела в них только те фрагменты в которых были изъяны и ошибки, но не желала заглянуть на всю картину в целом. Плохому Скрипачу, настроенье которого было испорченно хотелось только одного – испортить настроенье всем кому только можно. А уж как только не старался поросенок обратить его вниманье на лучшие качества своих картин, он с ходу отметал все это, и видел только ничтожно мелкие погрехи, и только на них останавливал свое вниманье. Поросенок был невесел, но все же он торжествовал в своей душе, он все таки дождался посетителя, и каким бы он ни был он был ему очень дорог. Поэтому поросенок из вежливости не возражал когда он ругал одну его картину за другой, он только думал, что же такое темное царит в его душе, что такое мрачное выплескивается наружу, и нельзя ли как то помочь ему. Вроде с виду человек как человек, совсем обычный, но все же что говорило в нем не его голосом. И где это что то, именно об этом думал поросенок, уже пропуская мимо ушей всю нескрываемую желчь с которой Плохой Скрипач отзывался о картине поросенка которую он сейчас оценивал. Что с ним, не мог понять поросенок, а ведь как все славно начиналось. Когда Плохой Скрипач вошел и спросил поросенка где выставка картин, поросенок сразу оскорбился и ответил что выставка картин здесь, и очень удивился что Плохой Скрипач спрашивает его об этом, ведь он пришел светя фонариком, как же он мог не заметить огромную вывеску нарисованную поросенком. В ответ Плохой Скрипач сказал что ни какой вывески он не видел, и выйдя вместе с ним на улицу поросенок, с удивленьем, заметил вместо ярких букв на листе ватмана, таких заметных прошлым солнечным утром, только грязные следы от смытой дождем краски. Все верно, уже много часов шел дождь, и конечно он давным давно смыл акварельные краски с бумаги, просто поросенок не заметил этого. Не заметил он и другого, а именно лежащих на карнизе фронтона молотка и кулька гвоздей. Едва их увидя он сразу вспомнил, что брал из с собой когда забирался по лесенке крепись вывеску, но позабыл и они так там и лежали. Значит, ни каких воров не было. Но это было и не важно, пришел долгожданный и уже нежданный посетитель, поросенку надо было показывать ему свои картины, и именно этим он и занялся. Правда, было плоховато с освещением, ведь была ночь, но Плохой Скрипач светил своим фонарем, и в общем то все было видно. Было бы желанье разглядеть, что хотел передать поросенок. А вот именно этого желанья у Плохого Скрипача как раз и не было. И он ругал последнюю картину поросенка, высказавшись о ней в целом – бездарная мазня. Что поросенок послушно выслушал, и желая как то отвлечь вниманье Плохого Скрипача как едкого критика, спросил его, что это за футляр у него на плече. – Это скрипка, гордо подоченясь и приосанившись ответил Плохой Скрипач, я на ней иногда играю. Если хочешь, могу сыграть тебе прямо сейчас. – С удовольствием послушаю, ответил повеселевший поросенок, он был очень рад, что критика, какая ни какая, закончилась, и теперь он может оценить творческие способности другого. Плохой Скрипач тут же открыл футляр, достал из него скрипку, ноты и смычок, и уже было собрался играть, как вдруг отложил все и вытащил из кармана начатую пачку ваты. – Зачем ему вата, проговорил про себя потрясенный поросенок, и с удивленьем смотрел как он крутит из ваты тампоны и запихивает себе в уши. – Я всегда чищу уши перед игрой, объяснил Плохой Скрипач поросенку, так делают все великие музыканты. Поросенок ничего не сказал из вежливости, хотя готов был поклясться, что вата так и осталась в ушах Плохого Скрипача. Но он промолчал, да и какой был толк говорить, когда в уши собеседника были заткнуты ватой. Тем временем, Плохой Скрипач, приложил к горлу красивую бархатную подушечку, подпер ее скрипкой, и как следует приноровивившись провел смычком по струнам. Мороз до глубины души и сердца пробрал поросенка, звук рожденный смычком Плохого Скрипача напоминал визг несмазанного железа, хруст стекла, свист бормашины и скрип пенопласта одновременно, и вместе с тем в нем было что то непередаваемо ужасное, чего автор вам желает никогда не услышать. Ибо только так и умел играть Плохой Скрипач, и именно по этому он и заткнул себе уши перед игрой. Несчастный поросенок остолбенело стоял и слушал, размышляя непослушными мыслями, может бросить все свои картины и убежать, и еще в его голову пришло сомненье – а не слишком ли дорогой ценой он платит, за такого, пусть даже и единственного посетителя. Поросенок не знал что делать, но тут его озарило, конечно, вот он выход. Отчаянной жестикуляцией он сделал знак остановиться Плохому Скрипачу, потом долго кричал ему понапрасну, пока он не догадался потихоньку вытащить из одного уха вату, и когда он обрел способность слышать, он с удивленьем узнал просьбу поросенка дать ему ваты. – Я тоже хочу почистить уши, что бы получше тебя слышать, высказался как на одном духу поросенок. – Пожалуйста, недоуменно пожав плечами, сказал Плохой Скрипач, подавая поросенку начатую пачку ваты, и вставив в свое ухо ватный тампон, который он вынимал перед тем, что бы услышать поросенка. И поросенок, весь в счастье, что удалось так просто решить такую не простую дилемму, свернув тампоны из ваты вставил их себе в уши, как сделал незадолго перед тем самому себе Плохой Скрипач, и преспокойно стал слушать музыку, что играл для него Плохой Скрипач.
В заключение я хочу сказать, данная сказка может кому то показаться бессмысленной, и у критиков будет масса поводов для придирок, ведь если вдуматься, кто изображен в данной миниатюре, кто герои, картины одного никто не хотел даже посмотреть, другой перед тем как играть затыкал себе уши, в общем какие то странные неудачники, случайно встретившиеся ночью в пустом и дождливом парке, даже не спросив друг друга что они так делают, начали демонстрировать друг перед другом свои таланты. Многие могут посмотреть на это с сомненьем, и не заметить главного, герои встретили друг друга, теперь они вместе, и может им как то улыбнется удача, пусть даже не в том что они считают своим признаньем, а в чем то другом, что пока может быть для них и неведомо, ничего страшного. Когда настанет пора для прихода этого неведомого, оно придет, и никуда не денется и не опоздает, и появится в том месте и времени когда оно нужно. Ведь в сказках не может быть по другому, на то они и сказки, и пусть они почаще приходят в явь, мы это ждем и в это верим.
13-15.06.2007. Санкт-Петербург.
Неужели напрасно, уныло подумал поросенок, глядя на пустую, освещенную фонарями парковую площадку перед павильонами. Никто не идет, только дождь, с грустью размышлял поросенок, стоя у намокших дверей, и не видя ни кого на пустой площадке. А ведь скоро придет привратник и скажет что закрываются, и поросенку надо будет собирать свои картины и уносить их домой, а их так никто и не видел, размышлял расстроенный до нельзя поросенок. Все зря, а ведь он так надеялся, и что получилось. Но еще есть немножко времени, может кто да придет, тешил себя своей надеждой поросенок, и выглянул из под крыши под легкий моросящий дождь на часы которые показывали пол десятого вечера. Странно, отметил про себя поросенок, вроде они давно показывают пол десятого. И он остался смотреть на улице на несколько минут, пока не убедился, что застывшая стрелка так и не сдвинулась с места, да и шла ли она сегодня вообще, неизвестно. Часы сломаны, и времени сейчас наверняка намного больше, трепетнувшейся догадкой пронеслось в сознанье поросенка, то которой его сердце так и поникло. Никто ни придет, все давно уже разошлись по домам, и та женщина с собакой что так торопилась пересекая площадь, и даже не взглянув на поросенка была последняя, и прошло с тех пор не меньше получаса. Больше сегодня никого не будет, и даже не придет привратник, что бы отправив домой поросенка, зарыть дверь павильона на ночь на навесной замок, а после растянуться на старом потертом диване каптерки. Наверно он забыл, а может решил что поросенок уже шел, и не стоит закрывать павильон в котором одни пустые стены. Да может он и вовсе никогда не закрывается, думал поросенок, глядя на дужки под навесной замок на двери. Ведь и парк открыт круглосуточно, и фонари горят всю ночь, бывает то что люди приходят сюда по каким то своим делам, кто то, выпив слишком много, незаметно для себя, остается ночевать на парковой скамейке, пока его не пробудят ночной холод и досаждающие комары, и он не пойдет шатающейся походкой домой, и может быть проходя мимо он остановиться и хриплым голосом спросит поросенка не знает ли он сколько сейчас время. кто то решит погулять с собакой, и может забредет на пустую площадь, да и мало ли кто может оказаться в этот поздний час случайным мимопроходцем, и они бы были, кабы не этот мелкий моросящий дождь, который шел уже несколько часов, а он шел и шел и так и не хотел проходить. Шел он так же из глаз поросенка, который плакал с расстройства, ведь он так надеялся, столько сил приложил а оказалось все напрасно. И какой дождливый был вечер - такое же солнечное и радостное было утро, с которого и начался прошедший день. Каким ярким и радостным светом светило солнце когда поросенок собирался на свою первую выставку распродажу картин, которой так не просто было добиться. Сколько сил он потратил накануне в разговоре с директором парка, который долго не хотел пускать поросенка, но под конец, показав ему свои картины он получил заветное разрешение занять на один день самый заброшенный павильон парка. - Все равно туда редко кто заходит даже в выходные, подумал доведенный до полутранса поросенком директор парка. Даже денег не стоит спрашивать, лишь бы отвязаться, только уйди, как живые говорили его глаза, помутненные получасовой вступительной речью поросенка, и усталая рука протянула поросенку заветную бумагу с подписью и печатью директора. Поросенок летел домой как на крыльях, он перебрал все свои картины, подрисовал мелкие детали, прикидывал сколько полотен завтра он продаст, и как он сразу прославиться. Так прошел весь вечер, он лег спать но сон не шел, и он ворочаясь в кровати продолжал мечтать дальше, уже видя себя в ореоле сверкающей славы. Только одна мысль отравляла его бессонную ночь, краем мысли он был озабочен как он будет трудиться завтрашний день если так и не уснет. И дав себе слово прекратить мечтать он пытался засыпать, но все было напрасно, сверкающие и яркие мечты не давали сну подойти к кровати поросенка, и бесцеремонно лезли в голову снова и снова. Он опять пытался их прогнать, но они возвращались снова, и в этой борьбе прошла почти вся ночь, пока под утро поросенок сообразил, что если вдруг он сейчас заснет, он может запросто не услышать будильник, и проспать столь значимый день в своей жизни. И он встал, и еще раз стал пересматривая картины стал готовиться идти на выставку.
Когда он, уставший и не выспавшийся, пришел в заветный павильон, который он искал сорок минут, его встретили опшарпаные стены, и прогибающийся под ногами пол с дырами в кулак величиной. Но какое это имело значение, все это было не важно, пол, стены, полуразвалившийся павильон, что значили для него все эти мелочи в сравненье с тем что несет ему этот день. Который должен преобразить всю его жизнь, из серой и обыденной сделать ее полной и насыщенной, он и сам не знал толком какие конкретные плоды должно принести все это, но был твердо уверен в одном - эти плоды должны быть обязательно, они должны быть огромными и очень вкусными, и их должно быть много, очень много, и чем дальше тем больше в чем и была то вся прелесть ожидаемого. И не замечая хаоса запущения на всем строении он с увлеченьем принялся за дело. Принесенным с собой молотком вбил старые, заржавевшие, гвозди в облупившуюся стену павильона, развесил свои картины, после постелив на грязный пол газет, достал чистый лист ватмана и нарисовал на нем надпись огромными буквами "Выставка распродажа живописи". После, забравшись к козырьку крыши, по лесенки выдранной с находящейся рядом детской площадкой, он торопливо приклеил вывеску скотчем, и отнеся лесенку назад, торжествующе смотрел на видную издалека вывеску своей выставки. Первой выставке в жизни, которую наконец то можно было считать открытой и состоявшейся. Оставалось немного, посетители и покупатели, и поросенок оглядывая аллеи идущие к площадке стал смотреть и угадывать кто будет его первым посетителем. Все началось так как он и предполагал, но вот потом все стало идти не так как он ждал, и как ему хотелось. Стрелка часов стала приближаться к десяти часам утра, стали появляться люди, но ни кто из них не хотел стать посетителем, и проходя мимо они торопились убежать дальше по своим делам, как будто не замечая кричащей вывески и стоящего на стреме поросенка. Ну и пусть идут, не хотят не надо, подождем настоящих ценителей искусства, глядя в их спины размышлял поросенок, чья уверенность была несколько поколеблена таким обескураживающим началом. Так проходило время, промелькнули дети приходившие поиграть на детскую площадку, со своими бабушками и мамами, и всеми этими колясками, машинками, скакалками, и прочими атрибутами и неизменными составляющими утра жизни. Время шло, и голоса детей сменять разговоры алкоголиков пришедших на опустевшие детские площадки, но и они не шли смотреть картины поросенка. Все куда то спешили, по каким то своим обыденным делам, и проходя мимо или находясь рядом, как будто не замечали распахнутые настежь двери павильона, и говорящий взгляд поросенка, ну зайди, посмотри, я старался. И ведь не для себя старался то, а для вас, для всех, а вы. Эх, ну надо ж так, прямо как будто сговорились все, размышлял совсем поникший и павший духом поросенок. Ну что же не так, ведь все должно было быть иначе, весь уже оцепеневший думал поросенок, и незаметно как начал потихоньку плакать. В его глазах стояли слезы, и как будто заметя их небеса ответили сочувствием, и на гравийную площадку упали первые капли дождя. Увидя их поросенок сперва расстроился еще больше, но потом возликовал, увидев лица людей оглядывающихся в поисках крыши. Теперь то никуда не денутся, не хочешь мокнуть иди в мой павильон, решил поросенок, и, войдя под крышу, приготовился встретить своих посетителей. Которые почему то так и не шли. Странно, констатировал поросенок, глядя на льющиеся струи дождя, и слыша гулкие торопливые шаги неподалеку, и не в силах ждать больше он вышел из павильона под холодные крупные капли шедшего дождя. В его нос ударил запах посвежевшего воздуха, и он зябко поежившись от холода с удивленьем заметил что на площадке ни кого нет. Все куда то ушли, и никто не пришел к нему, в это не верилось, но так оно все и было, с трудом признал обескураженный поросенок. И что теперь, ждать когда пройдет дождь, думал он глядя на небеса, и не замечал хотя и чувствовал телом капли дождя падающие и по нему стекающие вниз на намокающую поверхность площадки. Все небо было сплошь, без малейшего просвета, затянуто унылыми серо однообразными тучами, и не было ни какого признака что этот неторопливый и не сильный дождь закончится в ближайшее время. Еще одна напасть, невесело промыслил поросенок, и с тоской пошел в свое укрытие, правильно рассудив в своем уме, что ему ничего больше как ждать не остается. Так он и ждал, вслушиваясь под мерный шум стучащих по крыше капель, не доносятся ли чьи то шаги, но ни каких других звуков кроме мелодии дождя так и не было и поросенок как то незаметно стал потихоньку клевать носом, а потом уснул. Ведь он не спал всю ночь, и его организм требовал сна, хотя до того как он уснул это было просто незаметно. И теперь, равномерное посвистыванье из носа поросенка, говорило о том, что вместо того что бы ждать посетителей он сладко спал на опшарпаной павильонной скамейке.
Эх, все на смарку, подумал Плохой Скрипач, с досадой долбанув ногой парковую скамейку, ведь это она была виновата что своим звонким стуком вывела его из ходячего транса, и оборвала волшебную мелодию звучащую в его душе. Душа, которая была такой певучей и чистой, до этого дурацкого дубинистого бом, от которого в душу пришла привычная и обыденная темнота. Такая мрачная и темная, что и самый ясный день делала серым и пасмурным, тусклым и невзрачным, а все от того что у него ни как не получалось то чем он жил. И только ночные прогулки в состоянии прострации возвращали в его душу музыку и свет дня, который прервался вместе с тишиной оборванной этим грохотом. Плохой Скрипач со злобой смотрел на скамейку, чьи цвета плохо различались в темноте, и думал не сломать ли ее с досады. Он уже почти решил это сделать, но потом отказался от такого решения проблемы, вовремя сообразив, что виновата не только скамейка, но и скрипка, а сломать свою скрипку и в правду ему не хотелось. Постояв так несколько минут, он попытался сосредоточиться, но у него, злобно раздраженного, ни как не получалось вернуть покой в себя, и он пошел по дорожке дальше, решив что глядя на злосчастную скамейку, в него не придет ничего кроме злобы. Почему так все выходит, искал он ответ на вопрос, проходя мимо серебристо таинственных елей, но ответ не приходил, и он в отчаянье догадывался что это ночь безнадежно испорченна. Пройдя еще немного он заметил контуры горки, и недвижимо застывшие качели, он приблизился к ним, задев ногой валявшуюся консервную банку, и толкнул их рукой. Вместе с качнувшейся железной трубкой окружную тишину прорезала душераздирающий скрежет давно не смазанных шарниров, такой сильный что разбудил кошку спящую под соседней скамейкой. Насколько же похож скрип несмазанных качелей с его игрой на скрипки, даже кошки сбегают, мрачно усмехнувшись думал он, глядя на метнувшеюся петляющей тенью в кусты, напуганную кошку. Он наклонился, что бы подобрав задетую раньше банку, запустить ей в ту сторону, куда только что убежала кошка, как вдруг замер, услышав громкий крик неподалеку: - выставка картин работает круглосуточно.
Да, именно эти слова громко выкрикнул поросенок, и прокричал еще раз - выставка картин работает круглосуточно, вслушиваясь в эшистый отклик, что прорезал дождливую тишину паркового безлюдья. Вслушавшись в ответную тишину, в которой ничего слышалось кроме легкого шума скапывающих с листа на лист капель идущего мелкого дождя, поросенок подумал что если никто не придет и сейчас это будет просто бесчеловечно. И ни слыша ни чьих шагов поросенок приготовился заплакать, ведь это была его последняя попытка. Он и так уже чувствовал, что сегодня так ничего и не выйдет, когда неожиданно от себя проснулся от холода на жесткой скамейке павильона и вскочив ничего не соображающий долго думал как же это он так уснул, а потом почувствовал чувство безнадежности, встывшее в его сознание и еще едва заметный признак надежды едва теплившийся но все же бывшей. Он сразу побежал на площадку, поглядеть на замеченные им раньше фронтонные часы соседнего павильона, что был закрыт весь день и так и не открывался. Взглянув на них, он увидел что время полдесятого вечера и несколько успокоился, решив что проспал не так уж и много, и может кого ни будь ему еще удастся заманить на свою выставку. Правда было немножко темновата, для такого времени, но поросенок думал что это из за туч затянувшими небо. Ведь тогда он еще не знал, что часы не идут и ждал посетителей, но никто ни проходил мимо, кроме той женщины с собакой, что промелькнула даже не взглянув на него. А ведь могла бы, думал поросенок, никуда бы собака не делась, могла бы принести ошарашенному мужу в подарок картину купленную на собачьей прогулке, да вот только видно ей совсем не надо картин. Так он и размышлял, пока совсем сгустившаяся темнота не заставила его заставила его взглянуть на часы еще раз, и убедиться что сейчас уже ночь. Признав это и уже смирившись в своей душе, что теперь осталось только свернув картины и уложа их в футляр долго идти пешком под дождем до дому, и ввалившись к себе, уставшим и промокшим, забросить куда ни будь футляр с невостребованными надеждами съесть что ни будь, а после лечь спать, с самым пустым и невыразимым настроеньем. И проснуться с почти таким же, но все же чуть чуть изменившимся, но все равно безрадостным и унылым. Поросенок уже пошел было собирать картины, как вдруг подумал, а не крикнуть ли мне напоследок, вдруг да кто ни будь услышит и придет. Ему хотелось бы крикнуть и раньше, но он как то стеснялся, ведь он не привык что ни будь кричать незнакомым людям, но сейчас он решил крикнуть, ведь обстоятельства могут многих изменить за очень короткое время, и прикинув в уме какая фраза будет звучать наиболее привлекательно и заманчиво он прокричал слова которые отвлекли Плохово Скрипача от расправы над ни в чем не повинной кошкой. И теперь поросенок, не зная что Плохой Скрипач уже услышал его и шел сюда, стоял и не слыша ничего кроме мерного шума дождя думал о том как плохо что он не начал кричать раньше, с самого раннего утра, ведь тогда он бы уже наверно давно был бы дома, и веселился прикидывая что он может себе купить на деньги вырученные от продажи картин. Подумал он так же, как плохо что он не поэт, ведь если бы он кричал стихами, и ими же комментировал свои картины, он бы точно преуспел. Ведь стоит где ни будь появиться поэту, и люди сразу начинают хватать его за рукав, упрашивая прочитать какие ни будь стихи, а он долго отнекивается, потому что все поэты это люди необычайно воспитанные и скромные, и они очень не любят читать свои стихи на людях, и только после долгих уговоров прочтет что ни будь, заставя остолбенеть всех кто слышал, что бы тут же незаметно скрыться, а не то не миновать навязчиво протягиваемых со всех сторон блокнотов, с просьбой поставить автограф. Да что для поэтов слава, она им это просто не нужна, ведь поэтов так мало, как много разнообразнейших издательств, которые ведут за ними настоящую охоту потому что поэты не любят славы, все они выше этого, и еще потому что поэты не нуждаются в деньгах которых у них предостаточно. Так много что они могут с улыбкой отвергать предложения напечататься и получить огромные деньги, им это не нужно, у всех поэтов есть анонимные меценаты, которые регулярно переводят им крупные суммы, что бы они могли спокойно писать всю жизнь не отвлекаясь на презренные мелочи вроде заботы о материальных благах. И это правильно, ведь все что написал поэт при жизни, останется навеки, и потом когда его уже не будет, все это будет опубликовано, и потрясенный мир услышав новое имя, вместе с ним отметит и другое, имя того благодаря кому поэт мог спокойно писать не отвлекаясь на не пристойную для него заботу о хлебе насущном. А я не поэт, с завистью подумал поросенок, как бы хорошо мне бы было стать поэтом, но это вряд ли получиться, ведь поросенок с рожденья не сочинил ни строчки. И тут он вспомнил рекламу виденную им в Интернете, учебник "Стань поэтом" всего за тридцать долларов, и в аннотации к той рекламе было сообщалось, что прочитав этот учебник, всего за пять часов вы сможете писать не хуже Пушкина. Надо бы купить этот учебник, мечтательно потянулся поросенок, может стану и не как Пушкин, но хотя бы научусь сочинять выкрики стихами, уж тогда то точно продам все картины, да еще и не дешево. Он уже почти собрался улыбнуться но снова сник вспомнив что у него нет денег, а за учебник надо платить тридцать долларов, а что бы их получить надо было продать хоть одну картину, а что бы продать картину надо было стать поэтом, а что бы стать поэтом надо было купить учебник, и запутавшись в этом безвыходным круге, он пошел собирать картины. Войдя в павильон он отыскал сумку но странная легкость насторожила его, ему показалось что чего то в ней не хватает, поросенок быстро просмотрел сумку и убедился что в ней нет молотка и кулька с гвоздями, весь вздрогнувший поросенок обыскал весь павильон, но молотка с гвоздями так и не нашел, ну куда же он мог деться, ведь утром он здесь приколачивал им гвозди в стену и ни куда не уносил. Просмотрев еще раз, поросенок понял что если бы молоток был в павильоне он бы его обязательно нашел, его просто не было. Вроде его он видел перед тем как уснуть, а теперь его нету, лихорадочно соображал поросенок, как вдруг его озарило, ну конечно, сон, это пока он спал, приходили посетители но только воры, и украли молоток и гвозди. Но почему же они не взяли картины, ведь это же произведения искусства, стоящие в глазах поросенка целое состояние, почему они не взяли их а только молоток и гвозди. Надо же так, проговорил поросенок, расстроенный в связи с этим открытием тремя вещами, первая, что он упустил посетителей, которые пусть даже были воры, но они могли бы вести себя совершенно иначе, если бы поросенок не спал. Второе расстройство то что он лишился молотка и гвоздей, и третье то что картины не нужны даже ворам, бесплатно, и они сочли что за них они ничего не получат. А может у них просто нету художественного вкуса, или они побоялись их брать, поскольку картины не молоток, они приметны, их узнает каждый кто о них слышал, и выведет на след воров. Да, наверно так, успокаивал себя поросенок, но еще затаенно подумав, что если бы здесь был бы черновик поэта то воры взяв его могли бы запросто превратиться в убийц, ведь если людей легко сводят с ума золото и бриллианты, то что могла бы сделать с ними такая бесценная редкость как черновики поэтов. Которыми могут владеть только известнейшие музеи и подпольные коллекционеры миллиардеры. Если бы тут был черновик поэта, остолбеневшие воры сразу смекнувшие, что попало в их руки, осторожно, что бы не разбудить поросенка, переступили бы через лежащий на полу молоток, мгновенно бы скрылись, что бы неся драгоценную добычу, думать только о том как завладеть всем самому. Но неотвратимое возмездие все равно бы настигло кущунцев, осмелившихся обокрасть поэта, и никто бы из них не смог получить несметные деньги продав черновик на черном рынке, где они ценятся гораздо дороже бесценных манускриптов, ведь манускрипты не писали стихами. И они бы шли, прекрасно зная, что неизбежная и скорая гибель ждет каждого из них, еще верней как если бы они несли первый по величине алмаз на свете, но они все равно не вернулись и не возвратили поэту то что у него украли, ведь первое возмездие за свершенное святотатство – безумие, уже настигло бы их, и ни за что не отпустило не доведя до гибели. А следом за ними других, и следующих, до тех самых пор пока черновик не вернулся назад к поэту, или был бы спрятан в подземном хранилище трясущегося от страха миллиардера. Все это могло бы быть, будь здесь черновик поэта, а тут только картины, подумал с грустной завистью поросенок, в очередной раз пожалев что он не поэт, и надо бы все же как то добыть тридцать долларов, что бы купить учебник, может не врут в рекламе, и он и вправду станет поэтом, но тут раздавшийся голос не дал поросенку обдумать смутные опасения, не станет ли поэтов слишком много, ведь количество учебников не ограниченно и не приведет ли это к обесцениванию бесценного. Но не до этого философского вопроса было поросенку, ведь кто то пришел и спросил его: - ты не знаешь где здесь выставка картин. Это был Плохой Скрипач. Поросенок дождался таки своего первого посетителя.
- Неужели они так на всю ночь засели, промурлыкала про себя кошка, глядя на освещенные призрачными лучами фонарика двери павильона, где проходила выставка картин поросенка. Как ни странно, это была та самая кошка в которую хотел запустить консервной банкой плохой Скрипач и чего он так и не сделал, по тому что его отвлек крик поросенка. Сейчас же она сидела и ждала, когда все уйдут из павильона, потому что под него ускользнула жирная соблазнительная мышь, которую ей так хотелось поймать и съесть. Которую она почти поймала, но вот только почти, но все же она выскользнула из под когтей, и позабыв обо всем на свете стремглав сбежала под ходящий ходуном под шагами пол павильона. А кошке оставалось только терпеливо ждать, в надежде что те громилы что засели сейчас в павильоне, в конце концов уйдут домой спать, и она сможет без помех поймать и съесть мышь. Если она еще тихонечко не сбежала, или не зарылась глубоко под землю, а скорее всего так оно и было. Тут кошка, очень уязвленная в душе, стала горько сетовать на свою невеселую кошачью долю, подумать только, сперва ее разбудили, потом хотели зафинтилить в нее консервной банкой, а теперь в довершение всего по милости тех же самых, плохих и не хороших, ей не удалось поймать мышь, и оставалось только терпеливо ждать, а вдруг да уйдут, и может быть тогда случиться чудо, и мышь по прежнему сидит под павильоном, вся сжавшаяся от страха, и не куда не сбежавшая, ожидающая когтей и зубов кошки. Но мы с вами не будем проникать в глубины кошачьих мыслей, и навсегда оставим кошку в данном рассказе, и посочувствовав ей на прощанье, в утешенье напомним что у кошки все таки девять жизней, а не одна, и с разных спектров все и выглядит по разному. Но впрочем, довольно о кошке, настала пора вернуться в павильон, в котором, наконец, то встретились и познакомились главные герои. В это самое время, поникший поросенок слушал мнение Плохого Скрипача о своих картинах, которыми он так гордился, и с писал с таким стараньем. Именно писал, ведь только так говорят о полотнах великих художников, вроде поросенка, так же как о стихах великих поэтов говорят он рисовал. Всего то игра слов но как много она значит, для талантов. Вот только жаль что не все хотят признавать эти самые таланты. И тут ни чем иным кроме злобной зависти это нельзя объяснить. Ведь зависть еще древней чем человеческий разум, и именно только разум может победить зависть и явить редкое явление объективности. Но это может только человек высокий, честный и правильный, такой каким рисуется нам человеческий образ в идеале и в примерах для подражания. Жаль что это бывает только в книгах и кино, и почти не встречается в реальности. Плохой Скрипач не был идеалом. Он был человеком, и как и другие, в меру своих сил нес все бремя пороков рода человеческого. И один из тяжелейших из них – зависть. И именно она смотрела и оценивала полотна поросенка, и именно она видела в них только те фрагменты в которых были изъяны и ошибки, но не желала заглянуть на всю картину в целом. Плохому Скрипачу, настроенье которого было испорченно хотелось только одного – испортить настроенье всем кому только можно. А уж как только не старался поросенок обратить его вниманье на лучшие качества своих картин, он с ходу отметал все это, и видел только ничтожно мелкие погрехи, и только на них останавливал свое вниманье. Поросенок был невесел, но все же он торжествовал в своей душе, он все таки дождался посетителя, и каким бы он ни был он был ему очень дорог. Поэтому поросенок из вежливости не возражал когда он ругал одну его картину за другой, он только думал, что же такое темное царит в его душе, что такое мрачное выплескивается наружу, и нельзя ли как то помочь ему. Вроде с виду человек как человек, совсем обычный, но все же что говорило в нем не его голосом. И где это что то, именно об этом думал поросенок, уже пропуская мимо ушей всю нескрываемую желчь с которой Плохой Скрипач отзывался о картине поросенка которую он сейчас оценивал. Что с ним, не мог понять поросенок, а ведь как все славно начиналось. Когда Плохой Скрипач вошел и спросил поросенка где выставка картин, поросенок сразу оскорбился и ответил что выставка картин здесь, и очень удивился что Плохой Скрипач спрашивает его об этом, ведь он пришел светя фонариком, как же он мог не заметить огромную вывеску нарисованную поросенком. В ответ Плохой Скрипач сказал что ни какой вывески он не видел, и выйдя вместе с ним на улицу поросенок, с удивленьем, заметил вместо ярких букв на листе ватмана, таких заметных прошлым солнечным утром, только грязные следы от смытой дождем краски. Все верно, уже много часов шел дождь, и конечно он давным давно смыл акварельные краски с бумаги, просто поросенок не заметил этого. Не заметил он и другого, а именно лежащих на карнизе фронтона молотка и кулька гвоздей. Едва их увидя он сразу вспомнил, что брал из с собой когда забирался по лесенке крепись вывеску, но позабыл и они так там и лежали. Значит, ни каких воров не было. Но это было и не важно, пришел долгожданный и уже нежданный посетитель, поросенку надо было показывать ему свои картины, и именно этим он и занялся. Правда, было плоховато с освещением, ведь была ночь, но Плохой Скрипач светил своим фонарем, и в общем то все было видно. Было бы желанье разглядеть, что хотел передать поросенок. А вот именно этого желанья у Плохого Скрипача как раз и не было. И он ругал последнюю картину поросенка, высказавшись о ней в целом – бездарная мазня. Что поросенок послушно выслушал, и желая как то отвлечь вниманье Плохого Скрипача как едкого критика, спросил его, что это за футляр у него на плече. – Это скрипка, гордо подоченясь и приосанившись ответил Плохой Скрипач, я на ней иногда играю. Если хочешь, могу сыграть тебе прямо сейчас. – С удовольствием послушаю, ответил повеселевший поросенок, он был очень рад, что критика, какая ни какая, закончилась, и теперь он может оценить творческие способности другого. Плохой Скрипач тут же открыл футляр, достал из него скрипку, ноты и смычок, и уже было собрался играть, как вдруг отложил все и вытащил из кармана начатую пачку ваты. – Зачем ему вата, проговорил про себя потрясенный поросенок, и с удивленьем смотрел как он крутит из ваты тампоны и запихивает себе в уши. – Я всегда чищу уши перед игрой, объяснил Плохой Скрипач поросенку, так делают все великие музыканты. Поросенок ничего не сказал из вежливости, хотя готов был поклясться, что вата так и осталась в ушах Плохого Скрипача. Но он промолчал, да и какой был толк говорить, когда в уши собеседника были заткнуты ватой. Тем временем, Плохой Скрипач, приложил к горлу красивую бархатную подушечку, подпер ее скрипкой, и как следует приноровивившись провел смычком по струнам. Мороз до глубины души и сердца пробрал поросенка, звук рожденный смычком Плохого Скрипача напоминал визг несмазанного железа, хруст стекла, свист бормашины и скрип пенопласта одновременно, и вместе с тем в нем было что то непередаваемо ужасное, чего автор вам желает никогда не услышать. Ибо только так и умел играть Плохой Скрипач, и именно по этому он и заткнул себе уши перед игрой. Несчастный поросенок остолбенело стоял и слушал, размышляя непослушными мыслями, может бросить все свои картины и убежать, и еще в его голову пришло сомненье – а не слишком ли дорогой ценой он платит, за такого, пусть даже и единственного посетителя. Поросенок не знал что делать, но тут его озарило, конечно, вот он выход. Отчаянной жестикуляцией он сделал знак остановиться Плохому Скрипачу, потом долго кричал ему понапрасну, пока он не догадался потихоньку вытащить из одного уха вату, и когда он обрел способность слышать, он с удивленьем узнал просьбу поросенка дать ему ваты. – Я тоже хочу почистить уши, что бы получше тебя слышать, высказался как на одном духу поросенок. – Пожалуйста, недоуменно пожав плечами, сказал Плохой Скрипач, подавая поросенку начатую пачку ваты, и вставив в свое ухо ватный тампон, который он вынимал перед тем, что бы услышать поросенка. И поросенок, весь в счастье, что удалось так просто решить такую не простую дилемму, свернув тампоны из ваты вставил их себе в уши, как сделал незадолго перед тем самому себе Плохой Скрипач, и преспокойно стал слушать музыку, что играл для него Плохой Скрипач.
В заключение я хочу сказать, данная сказка может кому то показаться бессмысленной, и у критиков будет масса поводов для придирок, ведь если вдуматься, кто изображен в данной миниатюре, кто герои, картины одного никто не хотел даже посмотреть, другой перед тем как играть затыкал себе уши, в общем какие то странные неудачники, случайно встретившиеся ночью в пустом и дождливом парке, даже не спросив друг друга что они так делают, начали демонстрировать друг перед другом свои таланты. Многие могут посмотреть на это с сомненьем, и не заметить главного, герои встретили друг друга, теперь они вместе, и может им как то улыбнется удача, пусть даже не в том что они считают своим признаньем, а в чем то другом, что пока может быть для них и неведомо, ничего страшного. Когда настанет пора для прихода этого неведомого, оно придет, и никуда не денется и не опоздает, и появится в том месте и времени когда оно нужно. Ведь в сказках не может быть по другому, на то они и сказки, и пусть они почаще приходят в явь, мы это ждем и в это верим.
13-15.06.2007. Санкт-Петербург.
Обсуждения Сказка о Плохом скрипаче и поросенке