Шестерёнки

1...((151.а)) Реконструкция. Дюжина Дланей
Каминный зал Паучьего ордена. Витые свечи на столе, факелы у двери. Поздний вечер. В готических окнах до пояса витражей налит синий сумрак. Выше него остывают многослойные перистые облака, исчезающие лестницы.
Дюжина Дланей – верховные колдуны пьют кофе с любавкой, согревающей сердце, и курят горький табак с окалиной дурмана, которая гонит морок и мечты. Причудливые трубки, длинные мундштуки.
Дланям прислуживает глухонемой раб. Они обсуждают завершение...

ПАУЗА

Когда Моцарта спросили о том, что он считает главным в своей музыке, Моцарт ответил не задумываясь: «Пауза». И словно указал своим тонким пальцем на другой мир. Открылись шестерёнки с острыми зубчиками, оси, смазанные машинным маслом, и первозданный образ всего того, что мы зовём жизнью, заблистал, как звёзды Большой Медведицы. «Пауза!» – повторил Моцарт ещё раз и убежал в соседнюю залу, где уселся за клавесин сочинять музыку.
Пальцы тонули в мягких клавишах, бежали и прыгали как...

Цепеш неожиданно материализовался рядом.
- Идём смотреть город, - сообщил он, стреляя глазами в задремавшего у барной стойки хозяина. – За целый камушек я задарю вам самые отпадные места. Идёмте.

Сначала они прошлись по набережной, где Даг купил себе кулек жареных рачков,

которых местные жители вылавливали из реки и сразу же жарили в кипящем масле на небольших жаровнях. Потом свернули на небольшую улочку. Мальчишка подошел к увитой плющом стене, около которой находился какой-то механизм...

Новый Апокалипсис.

Пустота.

Вам никогда не приходилось слушать тишину? Да, именно, тишину! Как можно слушать тишину, скажите вы. Ведь тишина - это отсутствие всяких звуков. Это когда нет ничего, что можно было бы слушать.

И где это вы в современном городе вообще-то встречали тишину? Шум потока машин на улице, шамканье шагов, торопящихся слева и справа... Стук женских каблучков, по-видимому, на самых стройных в этом городе ножках, и шаркающие шаги уже никуда не торопящегося старика...

Глава 122.
В пустоту провалилась череда последующих дней для Густава, небесного бродяжки. Без цели, без смысла вообще.

Большей частью летел с закрытыми глазами, оставаясь во власти совершеннейшей иллюзии ветра проносящегося сквозь него, насквозь... Сито.

Ну, бродяжек и изгнанников разыскивать они умеют... Зарок, например. Первая раса, например...

Белый Дракон вынырнул из тумана обычных облаков и остался, привычный к командам гонщика, ноздря к ноздре с его драконом. Чужая рука потрепала...

Наступает лето, и тебя неудержимо тянет на природу – в лес, на берег озера, где у ночного костра забываются волнения только что сданных (пусть кое-как) выпускных экзаменов, куда домчит лесными тропами (потому что нет номеров) самосборный мотоцикл, и где незнакомые вчера девчонки будут пить с тобой водку из одной кружки и целоваться до одури. Два-три дня пролетают незаметной чередой наисчастливейших в жизни часов. А потом, конечно, всё заканчивается. И немного даже печально. Еда и питьё кончаются...

5. Пятый курс и первая дуэль.
Первый вызов пришёл на следующий же день после принятие в пятикурсники. Не успели старшие ученики (ученики от пятого курса и выше назывались именно так) проспаться и осчастливить друг друга вытрезвительным заклятиями, а уже хватаются за посохи.

Письмо, украшенное вензелем школы воды, плавно спланировало на стол как раз в тот момент, когда Маят, наконец, поставил последнюю точку в своей почти необъятной домашней работе.

Он несколько минут рассматривал...

Я давно уже не нужна сама себе.
Но почему-то жизнь меня не отпускает.
Значит, я нужна кому-то.
Или для чего-то.
Быть может, я исполняю роль какого-то винтика,
в какой-то машине жизни.
И без моих страданий не заводится мотор.
Всё аналогично.
Знать бы только эту аналогию в моём конкретном случае.

А что бы это изменило?!
Может, я – винтик в машине жизни своего ярого недоброжелателя.

А может, я – шестерёнка в механизме жизни своей разлучницы.

И их жизнь более важна для Небес...

-Я так долго искал своё место в жизни, что как ни старался, не силился, так его и не

нашёл, душа очерствела, а жизнь не представляет ни какой ценности.

Я прожил её в одиночку, в моей жизни не было ни одного яркого мгновения, мать бросила, когда я был маленьким, всю свою жизнь я провёл в детском доме, там вырос, там же окончил школу, а после оказался на улице, как никому ненужный хлам.

Я слишком долго пытался понять, для чего тогда мне дана эта жизнь, когда я с детства не был ни кому...

Глава 9.

Известие, принесённое Муреной, о том, что Лелий был чистым хозяином Собственного Мира, и что теперь его нет на свете, надолго захватило изгнанников. О чём бы ни шла речь, они возвращались к нему, так или иначе.

Вспоминали. Вещи, связанные с ним, стали казаться интригующе важными. А интриги в Лелии как раз таки не было никакой. И Бест понимал, это он размышлял: "Мы просто не обращали внимания. Вот, например. Изгнанники, которые только накапливают Впечатления, не вполне властны над...