Рассказ чудо любви

Уже почти одиннадцать. В комнате тишина и полумрак. Едва слышится тиканье настенных часов. Она уже сладко спит, убаюканная в твоих руках. Маленькое, чудесное создание. Ей всего месяц от роду, а ты уже сейчас понимаешь, что последние тридцать дней стали для тебя одними из самых счастливых.

Конечно же, они были безумно трудными, но, несомненно, безгранично счастливыми. А ведь впереди тебя ждут и недели, и месяцы, и годы, полные стараний, терпения, заботы и доброты - все ради Нее.

Тебе...

Нет, нет! Не волнуйтесь, пожалуйста! Мы не собираемся наскакивать на вас с воплями: «Вам что-нибудь подсказать?»!

И уговаривать прийти на встречу одночудников тоже не будем.

Просто знаете…нам без вас очень скучно!

Без тех, кто когда-то верили в нас. Помните? Конечно, помните, как вы посыпались, зная, что сегодня случится что-то чудесное! И оно, мы то есть, случались!

Помните, та вся в пятнышках божья коровка, которая присела на ваш палец, и долго не хотела улетать, потому что ей надо было...

О встрече с Катей я договаривалась за неделю и сейчас бодро шагая от остановки к месту встречи почему-то подумала о том что следовало перезвонить накануне, узнать не изменились ли планы. На ступеньках у входа в университетский корпус стояла кучка парней и девушек. Они что-то живо обсуждали и звонкий девичий смех отскакивая от бетонного пола и стен куполом повисал в воздухе. Кати среди них не было, в этом я была уверена хотя никогда не видела ее раньше. Потоптавшись на месте я принялась ходить...

Она...

Настало утро. Он с радостью открыл глаза, и новый день наполнил душу светом. Лишь на подушке влажная слеза была его души ответом. Волненьем вновь охвачен весь. О, как он ждёт их встречи.

Он подошёл к окну: пустая улица, деревья голы. Холодный, свежий воздух - последние осенние деньки.

Надел костюм он, купленный для свадьбы, он был как новый, как в тот день. Ботинки вычистил до блеска, парфюм французский от Chanel. Накинул плащ, захлопнул дверь.

Вот улица длинною в жизнь...

Высоко-высоко в горах Он сидел у обрыва и смотрел куда-то вдаль…

Отражение солнышка в океане слепило его глазки, жмурясь, казалось, что он улыбается!

Ему нравились играющие с ним солнечные лучики, маленькие детишки, исчезающие в океане и тут же возвращались к нему не давая раскрыться его глазкам.

Он сидел и мечтал.
Охватив его, мечты уводили далеко за синий океан, туда, где жила она, та самая фея, по которой он так часто грустил.

Солнечная фея, улыбаясь миру, знала, что её улыбка...

Девочка проснулась от удивительного чувства, что-то близкое и нежное окутало ее сердечко! Она подбежала к подоконнику и заглянула в белую лилию, чтобы поприветствовать свою дорогую подругу и насладиться ее ароматом. А там в самом сердечке цветочка девочка увидела маленькую фею, фею солнечных лучиков. Маленькая чудесница запускала солнечных зайчиков и танцевала с мотыльками на лугу. Вот почему в комнатке девочки стало так светло и солнечно!!! в открытое окошко подуло прохладой, приятной и...

Сегодня хоронили очень пожилого мужчину на старом кладбище, при этом не обращалось никакого внимания на таблички, вывешенные через каждые десять метров.

« Захоронения запрещены! Открыто новое кладбище». Даже погода скорбела с людьми.

Черные тяжелые тучи нависли над селом, грозя обратиться в проливной дождь. Однако,

даже они как будто понимали, что нельзя усугублять и без того глубокую печаль, навалившуюся на людей.

Действительно, уже пять лет, как было закрыто это сельское кладбище...

Была тёплая весна тысяча восемьсот девяноста третьего. Дул тёплый ветер, тёплый асфальт мокрый после ночного дождя искрился от рассветного солнца. Казалось весь мир наполнен каким-то красиво-печальным чувством. Театр неподалёку был окружён толпой, а на его крыше сидели вороны, я сидел в роскошном парке и читал новый выпуск «TimeNews» и пытался осмыслить хоть что-то из написанного там, но в голове был какой-то странный барьер, хотелось забыть этот мир, забыть о работе, забыть себя…

А началось...

9 марта Витус возвращался на электричке из города.
На небе звездная пыль глубокой ночи, когда он садился в вагон с ледяного перрона под акведуком железнодорожного вокзала Владивостока.

Прислонившись к темному стеклу, провалился в вязкий сон, разморило – под деревянным сиденьем печь изрыгала жар в пространство пустого вагона.

Проснулся, когда за стеклом движущейся электрички, замедляющей ход, с длинной насыпи колеи в предрассветной мгле внизу на прибрежной равнине промелькнул забор...

Как нам, живым, говорить с живыми? Какие слова могу сказать я тебе, кроме немой тишины и многократных вопросов, режущих как острия? То, что должно сказать, лежит неизреченное на берегу, словно пустая ракушка.

Что же, в сущности, нужно сказать? Какими красками обрисовать все это надо? Не нужно красок и сравнений. Ибо окостенелому не дано запечатлевать мнимое.

Ветер был беспомощен без волн, и без крон древесных, или хотя бы без птицы, бросаемой порывом к туче. В птице – спасение ветра. Кто...