Глава 53. Первое воспоминание на актуальную тему
Через два месяца упорных трудов туземцев база марсиан пала. Со смешанными чувствами великий ученый смотрел на пробитый синий диск из неизвестного материала. С одной стороны, он порадовался успеху затеянного предприятия. Но с другой, им овладела странная жалость к поруганному творению высшей цивилизации. Сотни, может быть, тысячи лет ждало это творение. Целых два месяца оно сопротивлялось каждодневной безжалостной пытке. И, наконец, его разбил глупый варвар простым, но тяжелым камнем...
К месту события Александра Степановича принесли на носилках, затем спустили вниз в люльке. Но чтобы изучить помещения, нужны были силы, грамотные люди. А ученый был больным, с трудом держался на ногах. Не могло быть и речи о каких-то серьезных работах.
Болезнь вцепилась мертвой хваткой. В один из моментов, когда и повелительнице стало особенно тяжело, она решила использовать последнее средство. Дело в том, что капитан перед смертью сказал, каким образом можно подать сигналы с тарелки. В принципе существовали сигналы для вызова других тарелок. Но сейчас по мнению капитана они были бесполезны, поскольку все экипажи погрузились в сон и специально отключились от приема таких сигналов. Однако имелся особый сигнал взывания о помощи, которым разрешалось пользоваться только в случае крайней необходимости, при опасности не для конкретной тарелки, а при опасности для страны, армии, планеты. Тарелки, оставшиеся на Европе, были заблокированы для приема и этого сигнала. Так что помощи от ждать не приходилось. Тем не менее, капитан сказал, что этот особый сигнал может дать результат, хотя и неизвестно какой. Сам он никогда им не пользовался, а при последнем отлете с Марса ему даже запретили его применять. Поэтому капитан предупредил, что от спецсигнала вреда может оказаться больше, чем пользы.
Таким образом, сигнал об экстренной помощи ушел в космос. Путешественники находились в крайнем напряжении, ожидая, что вот-вот произойдет нечто ужасное. Но ничего не случилось. Ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю, ни через месяц. Послали второй сигнал. Но опять без всякого результата. Попытки повторялись и позже, в особо тяжелые моменты, когда безысходность наваливалась непомерным грузом. Но ничто не менялось.
Болезнь немного отступила. Колымагин и повелительница поверили в свое непременное выздоровление. Однако болезнь дала ужасные осложнения. У ученого сильно тряслись руки, заплетался язык, он почти не мог стоять без посторонней помощи. С теми же неприятностями столкнулась повелительница, что могло сильно подорвать ее авторитет. В результате она вообще перестала показываться на людях.
Дни стали похожи один на другой своей беспросветностью.
Дама и Александр Степанович валялись вблизи трона, мучимые тяжелой болезнью. Морозов горел на ответственной государственной работе где-то в соседних помещениях.
Так продолжалось долгих шесть лет.
Колымагин и повелительница почти не разговаривали. Мешал неповоротливый язык, но еще больше - взаимная подозрительность. Лишь изредка, когда самочувствие обоих немного улучшалось, когда тянуло на разговор, тогда ученый уступал просьбам больной женщины и делился своими мыслями о судьбах народов планеты. В ночной тиши при свете факелов он вел неторопливые рассказы. Иногда леди при этом засыпала. Но ученого это ни сколько не смущало, и он продолжал разговаривать сам с собой.
- Вы как-то упоминали про Византийскую империю, уважаемый. Расскажите, чем она так примечательна. - Попросила дама.
- Собственно, по своему примечательны все страны, все народы. - Начал издалека великий ученый. - Для каждого человека примечательна, прежде всего, его родина.
- Но вы говорили, что она выделяется чем-то особым.
- Наверное, мы вспоминаем о ней скорее потому, что о ней осталось не так уж мало сведений. Я думаю, что в истории была тьма особых случаев, только о них никто не знает, сохранились от них жалкие крохи, по которым совершенно невозможно восстановить картину прежней бурлящей и противоречивой жизни. И все же история этого государства кажется мне не только удивительной, но и поучительной для многих правителей. Даже представителей века двадцатого!
- Не томите бедную женщину предисловиями.
- Хорошо. Я начинаю. У этой империи есть вполне определенная дата рождения: 395-й год новой эры. Вполне официальная дата. Так считают историки. Что уже само по себе весьма неординарный факт для древних государств. Но глядя из своего родного века, я полагаю, что историки ошибаются, и рождение состоялось на сотни лет раньше.
- Вы хотите оспорить исторические факты?
- Нет. Боже упаси. Только истолковать. Дело в том, что если исходить хотя бы из минимума здравого смысла, Византийская империя вообще не должна была родиться, а тем более существовать многие сотни лет. Конечно, задним числом ученые ловко объясняют имевшие место события. Они приведут самый подробный перечень конкретных обстоятельств, которые породили Византийскую империю и не могли породить ничего иного. Но если смотреть шире, то даже невооруженным глазом видно, что условия для ее оформления были крайне неблагоприятны. Начнем с того, что там вообще не было господствующего народа и преобладающего языка. Это было сборище довольно разных народов со своими давними традициями. Власть была насаждена чужеземцами и не опиралась твердо ни на один местный народ.
- На каком же языке они говорили?
- Значительная часть населения говорила на греческом, но сами греки были покоренным народом, хотя и помнили о своем великом прошлом. А в общем, в разных провинциях говорили по-своему. Вся эта страна в прошлом была провинцией более мощной Римской империи. Но Римская империя разделилась, хотя все ее предыдущее существование было нацелено на обратное: насильственное объединение, покорение народов. И вдруг этот осколок, эта провинция выживает! Хотя ствол, на котором она выросла, срублен. Под самый корешок. Не кажется ли это странным?
- Наверное, так сложились обстоятельства.
- Естественно. Так сложились. Тут с историками не поспоришь. Но если бы дровосек, потративший уйму сил на большой ствол, срубил бы и соседнее дерево, не было бы это более логичным? Ан-нет. Осколок не только выжил, но еще просуществовал более тысячи лет. А ведь это исключительно большой срок, особенно для страны в окружении сильных воинственных народов. Не так уж много в истории примеров, когда тысячу лет существовало одно государство, соблюдая преемственность культур, способов ведения хозяйства и тому подобное.
- Отчего же оно погибло?
- Формально причины гибели налицо. И даже дата: 1453-й год. Кстати он еще не наступил. У нас только начало этого века. Но я думаю, что гибелью было все существование этого государства. Именно в этом его особая примечательность. Конечно, теперь у нас с вами стоят перед глазами и другие подобные примеры. Это и ваш народ. Это и мой народ в конце двадцатого века, насколько я могу судить по своим предыдущим экскурсиям. Но теперь мне совершенно ясно, что подобные механизмы развития общества работали на всю катушку еще тысячи лет назад. Но, как водится, история ничему не учит...
- Как же оно могло только гибнуть? Для этого надо было с чего-то начать. А то из нуля гибнуть не очень удобно.
- Вот именно. Поэтому я и говорю, что 395-й год никак нельзя считать подлинным рождением государства. Родилось оно в чреве другого государства, гораздо раньше. Гораздо раньше оформились его институты и хозяйственные связи. А в 395-ом году началась лишь длительная и мучительная смерть, когда несмотря на отчаянные усилия и отдельные успехи, шаг за шагом рушилась та основа, которая сформировалась до 395-го года.
- Это очень напоминает мне родную планету.
- А как же иначе! Разумеется, жители империи, хотя бы значительная часть, которая находилась вблизи власти, вовсе не желали гибели своей кормилице. Они, конечно, боролись прежде всего за свое благополучие, но попутно способствовали, можно даже сказать, процветанию империи, если сравнивать с уровнем, например, тогдашней Европы. Большие города в Византии оставались центрами ремесла, торговли и культуры. Чтобы торговать с далекими странами, купцам нужно было знать о природе этих стран, о быте людей, об их потребностях. Как известно, спрос рождает предложение. Купцы отправлялись в дальние путешествия, образно говоря, ходили за три моря. Знакомились с жизнью, обычаями, достижениями других народов. Ценные сведения привозились обратно, домой. Их использовали ученые. В результате появилось немало книг по истории и географии Византии и соседних стран. В империи было много образованных людей. Это в свою очередь тянуло к ней талантливых людей со всего света. В городах существовали школы, в которых дети богатеев обучались грамоте, арифметике, изучали произведения древних писателей и ученых. В столице лучшие знатоки языков разыскивали и переписывали редкие книги для императорской библиотеки.
- Значит, они не так уж плохо жили?
- По сравнению с окружающим миром - да. К сожалению, все это был лишь слепок предыдущей жизни, предыдущего великолепия. Культура Византии развивалась как бы по инерции от давнего толчка. Сила инерции постепенно исчерпывалась. Застывала или несла потери культура. Дело в том, что цементирующей силой общества была христианская религия. А не культура. Одна культура в те времена на это не потянула бы. А учение церкви неизбежно приходило в столкновение с культурой. Так, по требованию духовенства закрывались школы. Невежественные монахи жгли вредные по их мнению книги. Передовых ученых изгоняли или убивали. Вам ничего не напоминает это, мадам?
- Да. Что-то очень знакомое.
- Так тянулось тысячу лет. На одной чаше весов высочайшая, но гаснущая культура, на другой - мракобесие, которое все больше становилось опорой государства. Уходила культура - слабело и государство. Неслучайно лучшие творения и достижения относятся к ранней истории государства. А гордиться было чем. Например, в шестом веке в столице был построен шикарнейший храм святой Софии. Главный зал в нем настолько велик, что в нем поместился бы двадцатиэтажный небоскреб. Заметьте, что строительство длилось всего лишь пять лет. А Европа строила гораздо более скромные сооружения десятки, а то и сотни лет.
- Да. Долгострои у нас тоже обычное дело.
- Империя пережила страшные удары. Несколько раз столицу осаждали арабы, которые завоевали чуть ли не полмира. Но так и не смогли ее взять. В начале девятого века империю охватило народное восстание под предводительством некоего Фомы Славянина. Целый год столица находилась в осаде. Но выстояла. Четыреста лет страна в отчаянной борьбе противостояла туркам, которым в итоге суждено было победить. Через страну проходили армии крестоносцев, которым в 1204 году даже удалось захватить столицу. Но страна всякий раз воскресала. Оживали торговля, ремесла. Несмотря на очевидные утраты, многие современники считали империю вечной. И для того были основания, чтобы считать империю исключительной. Хотя бы потому что за это огромное время в других частях мира образовалась и исчезла уйма разных государств.
- Чем объяснить такую живучесть этой страны?
- Историки приведут на это массу причин, вплоть до неприступных стен столицы. И они правы. Одной причиной здесь ничего не объяснишь. И все же я вижу ключевой момент, вокруг которого группируются многие другие. Это знания. На протяжении всей своей истории страна оставалась мировым центром культуры, светочем знаний. Ее столица Константинополь - это Царь-град. Культура Византии стала живительным источником культур многих народов. Поэтому даже не очень дружественные народы смотрели на империю не только как на врага, но и как мирового лидера, законодателя мод в любом деле. Неудачи Византии косвенно отражались на многих других территориях. Поэтому спасение этого исключительного центра было далеко не только заботой об императоре, но заботой о судьбе всей земной цивилизации. Разумеется, далеко не все осознавали такие высокие цели. Империя одновременно была тюрьмой для собственного народа. И бедному крестьянину, еле сводившему концы с концами, было не до высоких целей.
- Значит, ключ вы видите в знаниях?
- В данном случае да. Хотя в других ситуациях я хотел бы выделить еще один фактор. А пока еще о культуре. Я хочу сопоставить падение Византии с событиями в других странах. Именно в это время Западная Европа вступила в эпоху возрождения. Ее культура пошла в гору. Появился новый самостоятельный животворный источник. А византийская культура была скорее воспоминанием о чужом прошлом, она катилась под гору и неизбежно должна была остаться в тени молодого гиганта. Поэтому там, где мои коллеги видят захват Константинополя турками в 1453 году, я вижу наступление совсем с противоположной стороны. Турки лишь задернули занавес. На самом деле представление потеряло интерес гораздо раньше. Византию окончательно погубило не оружие варваров, а другая культура, другое знание, которому через века суждено было затмить все предыдущее.
- Теперь я понимаю, зачем вы мне это рассказываете. Культура моей собственной страны тоже на протяжении столетий катится под гору, является лишь слепком великих достижений забытых предков. Вы намекаете, что нас ждет тот же конец?
- Вполне может быть, мадам. У всякой страны свои особенности. Но есть, по-видимому, общие закономерности, которые раз за разом проявляют себя в новых вариантах. А еще расскажу вам о других странах нашей планеты. А сейчас я еще раз хочу напомнить некоторые особенности Византии. Может быть, кто-то узнает в них свое собственное государство?
- Какие же это особенности?
- А вот какие. Страна эта появилась как обломок, крупнейший обломок другой очень могущественной мировой державы. Появление этой страны было договорным. Причем сговор произошел на уровне императоров, спрашивать мнение народа вообще считалось неприличным. Тайком правители пришли к согласию, определили границы и разошлись, как в море корабли. Тихо, мирно, но ненавидя друг друга. Границу провели без всякого учета экономических связей, а просто как короче, чтобы поменьше хлопот было с разделом имущества. Стране досталось богатое наследство. Но попало оно в руки немногих. Народ от этого раздела не получил ничего, кроме голой задницы. Богатства сначала пошли на украшение крупнейших городов, строительство помпезных, но вряд ли столь нужных храмов. Много средств тратилось на наемную армию и уходило за рубеж. Некоторые феодалы так обогатились, что удивляли даже императора роскошью замков и численность собственного войска. Они нередко претендовали даже на императорский трон. Постепенно богатства и жажда власти заслонили прежнюю высокую культуру, привели к забвению прежних идеалов. Сначала разогнали школы, потом ученых. Вместе со знаниями стало уплывать и богатство. Казна опустела, нечем платить стало даже наемной армии. Ослабление страны было на руку молодым хищникам, которые стали заглатывать ее по кускам. Страна же все больше теряла своих лучших людей, свое древнее культурное наследство. И не в состоянии была остановить этот процесс, вероятно, потому, что изначально получила чужое богатство, созданное совсем на другой основе. На старую почву пути не оказалось, а на новой оно не привилось. Прошлая культура погибла, а новая, самостоятельная не народилась. Да она и не могла народиться, когда в образовании государства заложено разрушение, отречение от прежних богов, которые хоть и не гладили по головке, но позволяли идти впереди мира всего. Далее конец вам известен. Но многие и в ваше, и в мое время не хотят учиться прошлому, предпочитают его не замечать или даже стараются стереть его из памяти своего народа.
Так с упоением вещал великий ученый, а его единственная слушательница тем временем уже сладко посапывала во сне.
Через два месяца упорных трудов туземцев база марсиан пала. Со смешанными чувствами великий ученый смотрел на пробитый синий диск из неизвестного материала. С одной стороны, он порадовался успеху затеянного предприятия. Но с другой, им овладела странная жалость к поруганному творению высшей цивилизации. Сотни, может быть, тысячи лет ждало это творение. Целых два месяца оно сопротивлялось каждодневной безжалостной пытке. И, наконец, его разбил глупый варвар простым, но тяжелым камнем...
К месту события Александра Степановича принесли на носилках, затем спустили вниз в люльке. Но чтобы изучить помещения, нужны были силы, грамотные люди. А ученый был больным, с трудом держался на ногах. Не могло быть и речи о каких-то серьезных работах.
Болезнь вцепилась мертвой хваткой. В один из моментов, когда и повелительнице стало особенно тяжело, она решила использовать последнее средство. Дело в том, что капитан перед смертью сказал, каким образом можно подать сигналы с тарелки. В принципе существовали сигналы для вызова других тарелок. Но сейчас по мнению капитана они были бесполезны, поскольку все экипажи погрузились в сон и специально отключились от приема таких сигналов. Однако имелся особый сигнал взывания о помощи, которым разрешалось пользоваться только в случае крайней необходимости, при опасности не для конкретной тарелки, а при опасности для страны, армии, планеты. Тарелки, оставшиеся на Европе, были заблокированы для приема и этого сигнала. Так что помощи от ждать не приходилось. Тем не менее, капитан сказал, что этот особый сигнал может дать результат, хотя и неизвестно какой. Сам он никогда им не пользовался, а при последнем отлете с Марса ему даже запретили его применять. Поэтому капитан предупредил, что от спецсигнала вреда может оказаться больше, чем пользы.
Таким образом, сигнал об экстренной помощи ушел в космос. Путешественники находились в крайнем напряжении, ожидая, что вот-вот произойдет нечто ужасное. Но ничего не случилось. Ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю, ни через месяц. Послали второй сигнал. Но опять без всякого результата. Попытки повторялись и позже, в особо тяжелые моменты, когда безысходность наваливалась непомерным грузом. Но ничто не менялось.
Болезнь немного отступила. Колымагин и повелительница поверили в свое непременное выздоровление. Однако болезнь дала ужасные осложнения. У ученого сильно тряслись руки, заплетался язык, он почти не мог стоять без посторонней помощи. С теми же неприятностями столкнулась повелительница, что могло сильно подорвать ее авторитет. В результате она вообще перестала показываться на людях.
Дни стали похожи один на другой своей беспросветностью.
Дама и Александр Степанович валялись вблизи трона, мучимые тяжелой болезнью. Морозов горел на ответственной государственной работе где-то в соседних помещениях.
Так продолжалось долгих шесть лет.
Колымагин и повелительница почти не разговаривали. Мешал неповоротливый язык, но еще больше - взаимная подозрительность. Лишь изредка, когда самочувствие обоих немного улучшалось, когда тянуло на разговор, тогда ученый уступал просьбам больной женщины и делился своими мыслями о судьбах народов планеты. В ночной тиши при свете факелов он вел неторопливые рассказы. Иногда леди при этом засыпала. Но ученого это ни сколько не смущало, и он продолжал разговаривать сам с собой.
- Вы как-то упоминали про Византийскую империю, уважаемый. Расскажите, чем она так примечательна. - Попросила дама.
- Собственно, по своему примечательны все страны, все народы. - Начал издалека великий ученый. - Для каждого человека примечательна, прежде всего, его родина.
- Но вы говорили, что она выделяется чем-то особым.
- Наверное, мы вспоминаем о ней скорее потому, что о ней осталось не так уж мало сведений. Я думаю, что в истории была тьма особых случаев, только о них никто не знает, сохранились от них жалкие крохи, по которым совершенно невозможно восстановить картину прежней бурлящей и противоречивой жизни. И все же история этого государства кажется мне не только удивительной, но и поучительной для многих правителей. Даже представителей века двадцатого!
- Не томите бедную женщину предисловиями.
- Хорошо. Я начинаю. У этой империи есть вполне определенная дата рождения: 395-й год новой эры. Вполне официальная дата. Так считают историки. Что уже само по себе весьма неординарный факт для древних государств. Но глядя из своего родного века, я полагаю, что историки ошибаются, и рождение состоялось на сотни лет раньше.
- Вы хотите оспорить исторические факты?
- Нет. Боже упаси. Только истолковать. Дело в том, что если исходить хотя бы из минимума здравого смысла, Византийская империя вообще не должна была родиться, а тем более существовать многие сотни лет. Конечно, задним числом ученые ловко объясняют имевшие место события. Они приведут самый подробный перечень конкретных обстоятельств, которые породили Византийскую империю и не могли породить ничего иного. Но если смотреть шире, то даже невооруженным глазом видно, что условия для ее оформления были крайне неблагоприятны. Начнем с того, что там вообще не было господствующего народа и преобладающего языка. Это было сборище довольно разных народов со своими давними традициями. Власть была насаждена чужеземцами и не опиралась твердо ни на один местный народ.
- На каком же языке они говорили?
- Значительная часть населения говорила на греческом, но сами греки были покоренным народом, хотя и помнили о своем великом прошлом. А в общем, в разных провинциях говорили по-своему. Вся эта страна в прошлом была провинцией более мощной Римской империи. Но Римская империя разделилась, хотя все ее предыдущее существование было нацелено на обратное: насильственное объединение, покорение народов. И вдруг этот осколок, эта провинция выживает! Хотя ствол, на котором она выросла, срублен. Под самый корешок. Не кажется ли это странным?
- Наверное, так сложились обстоятельства.
- Естественно. Так сложились. Тут с историками не поспоришь. Но если бы дровосек, потративший уйму сил на большой ствол, срубил бы и соседнее дерево, не было бы это более логичным? Ан-нет. Осколок не только выжил, но еще просуществовал более тысячи лет. А ведь это исключительно большой срок, особенно для страны в окружении сильных воинственных народов. Не так уж много в истории примеров, когда тысячу лет существовало одно государство, соблюдая преемственность культур, способов ведения хозяйства и тому подобное.
- Отчего же оно погибло?
- Формально причины гибели налицо. И даже дата: 1453-й год. Кстати он еще не наступил. У нас только начало этого века. Но я думаю, что гибелью было все существование этого государства. Именно в этом его особая примечательность. Конечно, теперь у нас с вами стоят перед глазами и другие подобные примеры. Это и ваш народ. Это и мой народ в конце двадцатого века, насколько я могу судить по своим предыдущим экскурсиям. Но теперь мне совершенно ясно, что подобные механизмы развития общества работали на всю катушку еще тысячи лет назад. Но, как водится, история ничему не учит...
- Как же оно могло только гибнуть? Для этого надо было с чего-то начать. А то из нуля гибнуть не очень удобно.
- Вот именно. Поэтому я и говорю, что 395-й год никак нельзя считать подлинным рождением государства. Родилось оно в чреве другого государства, гораздо раньше. Гораздо раньше оформились его институты и хозяйственные связи. А в 395-ом году началась лишь длительная и мучительная смерть, когда несмотря на отчаянные усилия и отдельные успехи, шаг за шагом рушилась та основа, которая сформировалась до 395-го года.
- Это очень напоминает мне родную планету.
- А как же иначе! Разумеется, жители империи, хотя бы значительная часть, которая находилась вблизи власти, вовсе не желали гибели своей кормилице. Они, конечно, боролись прежде всего за свое благополучие, но попутно способствовали, можно даже сказать, процветанию империи, если сравнивать с уровнем, например, тогдашней Европы. Большие города в Византии оставались центрами ремесла, торговли и культуры. Чтобы торговать с далекими странами, купцам нужно было знать о природе этих стран, о быте людей, об их потребностях. Как известно, спрос рождает предложение. Купцы отправлялись в дальние путешествия, образно говоря, ходили за три моря. Знакомились с жизнью, обычаями, достижениями других народов. Ценные сведения привозились обратно, домой. Их использовали ученые. В результате появилось немало книг по истории и географии Византии и соседних стран. В империи было много образованных людей. Это в свою очередь тянуло к ней талантливых людей со всего света. В городах существовали школы, в которых дети богатеев обучались грамоте, арифметике, изучали произведения древних писателей и ученых. В столице лучшие знатоки языков разыскивали и переписывали редкие книги для императорской библиотеки.
- Значит, они не так уж плохо жили?
- По сравнению с окружающим миром - да. К сожалению, все это был лишь слепок предыдущей жизни, предыдущего великолепия. Культура Византии развивалась как бы по инерции от давнего толчка. Сила инерции постепенно исчерпывалась. Застывала или несла потери культура. Дело в том, что цементирующей силой общества была христианская религия. А не культура. Одна культура в те времена на это не потянула бы. А учение церкви неизбежно приходило в столкновение с культурой. Так, по требованию духовенства закрывались школы. Невежественные монахи жгли вредные по их мнению книги. Передовых ученых изгоняли или убивали. Вам ничего не напоминает это, мадам?
- Да. Что-то очень знакомое.
- Так тянулось тысячу лет. На одной чаше весов высочайшая, но гаснущая культура, на другой - мракобесие, которое все больше становилось опорой государства. Уходила культура - слабело и государство. Неслучайно лучшие творения и достижения относятся к ранней истории государства. А гордиться было чем. Например, в шестом веке в столице был построен шикарнейший храм святой Софии. Главный зал в нем настолько велик, что в нем поместился бы двадцатиэтажный небоскреб. Заметьте, что строительство длилось всего лишь пять лет. А Европа строила гораздо более скромные сооружения десятки, а то и сотни лет.
- Да. Долгострои у нас тоже обычное дело.
- Империя пережила страшные удары. Несколько раз столицу осаждали арабы, которые завоевали чуть ли не полмира. Но так и не смогли ее взять. В начале девятого века империю охватило народное восстание под предводительством некоего Фомы Славянина. Целый год столица находилась в осаде. Но выстояла. Четыреста лет страна в отчаянной борьбе противостояла туркам, которым в итоге суждено было победить. Через страну проходили армии крестоносцев, которым в 1204 году даже удалось захватить столицу. Но страна всякий раз воскресала. Оживали торговля, ремесла. Несмотря на очевидные утраты, многие современники считали империю вечной. И для того были основания, чтобы считать империю исключительной. Хотя бы потому что за это огромное время в других частях мира образовалась и исчезла уйма разных государств.
- Чем объяснить такую живучесть этой страны?
- Историки приведут на это массу причин, вплоть до неприступных стен столицы. И они правы. Одной причиной здесь ничего не объяснишь. И все же я вижу ключевой момент, вокруг которого группируются многие другие. Это знания. На протяжении всей своей истории страна оставалась мировым центром культуры, светочем знаний. Ее столица Константинополь - это Царь-град. Культура Византии стала живительным источником культур многих народов. Поэтому даже не очень дружественные народы смотрели на империю не только как на врага, но и как мирового лидера, законодателя мод в любом деле. Неудачи Византии косвенно отражались на многих других территориях. Поэтому спасение этого исключительного центра было далеко не только заботой об императоре, но заботой о судьбе всей земной цивилизации. Разумеется, далеко не все осознавали такие высокие цели. Империя одновременно была тюрьмой для собственного народа. И бедному крестьянину, еле сводившему концы с концами, было не до высоких целей.
- Значит, ключ вы видите в знаниях?
- В данном случае да. Хотя в других ситуациях я хотел бы выделить еще один фактор. А пока еще о культуре. Я хочу сопоставить падение Византии с событиями в других странах. Именно в это время Западная Европа вступила в эпоху возрождения. Ее культура пошла в гору. Появился новый самостоятельный животворный источник. А византийская культура была скорее воспоминанием о чужом прошлом, она катилась под гору и неизбежно должна была остаться в тени молодого гиганта. Поэтому там, где мои коллеги видят захват Константинополя турками в 1453 году, я вижу наступление совсем с противоположной стороны. Турки лишь задернули занавес. На самом деле представление потеряло интерес гораздо раньше. Византию окончательно погубило не оружие варваров, а другая культура, другое знание, которому через века суждено было затмить все предыдущее.
- Теперь я понимаю, зачем вы мне это рассказываете. Культура моей собственной страны тоже на протяжении столетий катится под гору, является лишь слепком великих достижений забытых предков. Вы намекаете, что нас ждет тот же конец?
- Вполне может быть, мадам. У всякой страны свои особенности. Но есть, по-видимому, общие закономерности, которые раз за разом проявляют себя в новых вариантах. А еще расскажу вам о других странах нашей планеты. А сейчас я еще раз хочу напомнить некоторые особенности Византии. Может быть, кто-то узнает в них свое собственное государство?
- Какие же это особенности?
- А вот какие. Страна эта появилась как обломок, крупнейший обломок другой очень могущественной мировой державы. Появление этой страны было договорным. Причем сговор произошел на уровне императоров, спрашивать мнение народа вообще считалось неприличным. Тайком правители пришли к согласию, определили границы и разошлись, как в море корабли. Тихо, мирно, но ненавидя друг друга. Границу провели без всякого учета экономических связей, а просто как короче, чтобы поменьше хлопот было с разделом имущества. Стране досталось богатое наследство. Но попало оно в руки немногих. Народ от этого раздела не получил ничего, кроме голой задницы. Богатства сначала пошли на украшение крупнейших городов, строительство помпезных, но вряд ли столь нужных храмов. Много средств тратилось на наемную армию и уходило за рубеж. Некоторые феодалы так обогатились, что удивляли даже императора роскошью замков и численность собственного войска. Они нередко претендовали даже на императорский трон. Постепенно богатства и жажда власти заслонили прежнюю высокую культуру, привели к забвению прежних идеалов. Сначала разогнали школы, потом ученых. Вместе со знаниями стало уплывать и богатство. Казна опустела, нечем платить стало даже наемной армии. Ослабление страны было на руку молодым хищникам, которые стали заглатывать ее по кускам. Страна же все больше теряла своих лучших людей, свое древнее культурное наследство. И не в состоянии была остановить этот процесс, вероятно, потому, что изначально получила чужое богатство, созданное совсем на другой основе. На старую почву пути не оказалось, а на новой оно не привилось. Прошлая культура погибла, а новая, самостоятельная не народилась. Да она и не могла народиться, когда в образовании государства заложено разрушение, отречение от прежних богов, которые хоть и не гладили по головке, но позволяли идти впереди мира всего. Далее конец вам известен. Но многие и в ваше, и в мое время не хотят учиться прошлому, предпочитают его не замечать или даже стараются стереть его из памяти своего народа.
Так с упоением вещал великий ученый, а его единственная слушательница тем временем уже сладко посапывала во сне.
Обсуждения Путешествия в прошлое. Гл.53