Глава 35. Теплый прием
- Хватит валяться, сэры. В конце концов, это просто неприлично!
Дама подхватила сэров и повела к выходу. Те с трудом перебирали ногами. Александр Степанович попытался прислушаться к разговорам шагающих рядом людей. Но услышал только музыку. Наверное, она и раньше звучала. Но ее перебивал стук крови в висках. Музыка была праздничная, торжественная. Хотя и совершенно незнакомая. Музыку путешественники слышали здесь впервые, хотя никаких запретов на нее раньше тоже не попадалось.
Затем великий исследователь стал разглядывать людей. Физиономии заметно изменились. Хотя сразу ученый никак не мог понять разницу. Впрочем, все относились к белой расе.
Толпа вливалась в здание вокзала. На знакомом месте висели те же часы. Вот и табличка, указывающая выход. Ба! Язык оказался другой. Далее ученый увидел огромные плакаты, приветствующие гостей. Все было написано на французском.
Леди Пика тоже обратила внимание на нововведения, если, конечно, их можно называть нововведениями. Но в соответствии со своим высоким происхождением она старалась не выражать своих чувств преждевременно.
Уловив обрывки фраз, ученый понял, что разговоры также ведутся на французском. Улучив момент, он спросил у высокого мужчины, шагавшего рядом:
- Что, мсье, Дездемона сменила язык?
- Дездемона? - Переспросил прохожий. - Вполне может быть. Хотя лично я с ней не знаком.
Тогда Колымагин присмотрел другого попутчика и спросил:
- Будьте любезны, как называется столица?
Попутчик посмотрел с недоверием, но все-таки ответил:
- Наша прекрасная столица называется Голиаф.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - Воскликнул великий исследователь и притормозил.
Но дама не дала ему остановиться. Она слышала вопросы. И явно была шокирована. Хотя изо всех сил старалась не подавать вида. Александр Степанович сообразил, что леди Пика прекрасно понимает французский. Чтобы не слишком выделяться из толпы, он на всякий случай перешел в общении с дамой на местное наречие. Та поступила также предусмотрительно.
- Как вам нравится экскурсия, мадам?
- Я вижу, вы заядлый экскурсант, мсье. Знаете толк. Находите достопримечательности даже там, где их вообще не может быть.
- Стараюсь исключительно для вас, мадемуазель. Я не слишком вас огорошил?
- Благодарю за старания. Но я бы предпочла встречать подобные неожиданности в чужом доме, а не в своем собственном.
Прибывшие неспешно продвигались. На этот раз автоматчиков нигде не было видно. Не передавало тревожных сообщений и вокзальное радио. А вот и город. Путешественники не узнали его. Нет, это были все те же самые домики. Но убранство... Какое было убранство! На всех домах и поперек улиц, насколько хватало глаз, висели гирлянды из цветов и разноцветных фонариков. Темного неба, точнее потолка, почти не было видно. От этого обычно ночной город превратился в дневной. Как будто яркий весенний день заглянул под эти мрачные своды.
Даже леди Пика застыла от изумления. Вероятно, в годы своего негласного правления она ни разу не устраивала подобных торжеств.
Сзади наперли такие же зеваки. И путешественники вынуждены были нырнуть под гирлянды.
- Проходите, проходите, гости дорогие! Не останавливайтесь, дорогие хранители. Столица должна принять еще очень много гостей.
Это говорили люди в строгих костюмах, которые то и дело попадались у стен домов, на перекрестках. Александр Степанович придирчиво оглядел распорядителей. Никого оружия у них не обнаруживалось. И великий исследователь успокоился.
По-прежнему звучала задорная музыка. Но она менялась. Одна заглушала другую. Ученый не сразу определил ее источник. Им оказались большие телевизионные экраны, развешанные на многих стенах. Они тоже были увиты цветами и поэтому сразу не бросались в глаза на фоне сверкающего разноцветия.
Улучив момент, чтобы в поле зрения оказалось несколько экранов, Колымагин пришел к выводу, что работает сразу несколько телепрограмм. Впрочем, картинки на них не очень отличались. На них было в основном то, что и так торчало перед глазами, а именно: нескончаемые потоки людей, идущих по разукрашенным улицам. Только на одном экране вскользь показали здание парламента, также украшенное до неприличия, а затем и его внутренности, где тоже все было усыпано цветами.
Проходя под пышной гирляндой, Александр Степанович изловчился и ухватил свисавший лист, похожий на лопух. Лист никак не хотел отрываться, и великий исследователь чуть не повис на нем. Леди Пика ахнула и дернула попутчика. Возможно, это и помогло оторвать лист. Ученый принялся его исследовать. Даже попробовал на зуб. Дама выхватила лист как игрушку у нашалившего ребенка. Но тут же стала сама щупать его и нюхать.
- А цветочки-то фальшивые. - Сделала она заключение и бросила лист.
Шествие продолжалось. Город поражал своим великолепием.
Но больше всего поражали люди. Нет, это были самые обычные люди. Но их улыбки были столь широки, что напоминали гирлянды, развешанные рядом. Некоторые жители даже плакали от радости.
- Какое, какое счастье! Разве могли мы мечтать, что доживем до этого дня. - Разобрал Александр Степанович пару фраз.
Далее ученый стал присматриваться к плакатам, в изобилии развешанным поперек улиц. Цветы и мигание лампочек мешали прочесть надписи. Наконец, удалось кое-что прочесть:
"Да здравствует день национального примирения!"
"Привет дорогим гостям-хранителям!"
"Положим конец вековым распрям!"
"Даешь день национального согласия!"
"Ура нашим драгоценным хранителям!"
"Все лучшее сегодня - хранителям!"
- Похоже, что мы называемся хранителями. - Сообщил Колымагин товарищам. - И не вздумайте ляпнуть здесь что-нибудь в адрес хранителей. А то может получиться не в унисон с местными настроениями.
Александру Степановичу удалось услышать несколько сообщений с одного из экранов. Там извещали, что подобные торжества проводятся во всех крупных городах планеты. Всюду собираются хранители. Но центром всего этого, разумеется, является Голиаф, мировая столица.
Далее Колымагин обратил внимание на названия улиц. "Улица национального согласия", - прочитал он название улицы, по которой двигалось шествие. "Улица национального согласия", - прочитал он то же самое на поперечной улице. На паре домов в глубину красовалось то же название. Следующая поперечная улица оказалась также одноименной. Приглядевшись повнимательнее, великий исследователь разобрал, что таблички приделаны, скорее всего, наспех, поверх капитальных. Зачем скрываются настоящие названия, пока оставалось загадкой.
Леди Пика долго старалась оставаться невозмутимой. Но, наконец, ее прорвало. Она вдруг стала смеяться и радоваться как ребенок. Вероятно, в ее жестокие времена ей никогда не доводилось видеть столько радостных лиц.
- Но откуда все это? Почему это? - Беспрерывно задавала глупые вопросы дама, не дожидаясь ответа.
Морозов, которому белее привычным стало скитание по тюрьмам, тоже был поражен увиденным. Вероятно, от скопления людей воздух прогрелся сильнее обычного. Северному жителю стало не по себе.
- Попить бы! - Застонал он.
Тут и другие осознали, что давно страдают от жажды и голода. Но стены были сплошь залеплены людьми. Источников зеленой гадости не было видно. Все равно путешественники принялись выруливать на обочину.
- Ой! - Воскликнул Морозов.
Все повернулись к нему и увидели у стены столик. Немного подальше еще один...
- Ешьте, пейте, гости дорогие! Сегодня все бесплатно! - Зазывали молоденькие девушки.
- Бесплатно! - Ахнул Морозов и ухватил в одну руку стакан, а в другую сразу три пирожка.
Стакан он опорожнил в два счета. И тут же засунул в рот целый пирог.
Александр Степанович сначала посмотрел жидкость на свет, потом осторожно пригубил. Жидкость была не зеленой, а бесцветной, совершенно прозрачной. И затем только ученый бодро опорожнил емкость. Потом он не спеша взял пирожок.
Дама тоже прихватила стакан и принялась осторожно водить возле него носом. Потом она выпила половину маленькими глотками, остатки аккуратно поставила обратно. Затем двумя пальцами, очень брезгливо дама приподняла пирожок, понюхала и положила на место.
Морозов тем временем освободил руки, засунув оставшиеся два пирога в рот. От этого щеки у него раздулись как пузыри. Еще пару пирогов с лотка он засунул под мышку и наполнил руки, насколько было возможно. Хозяйка лотка смотрела на все это разинув рот. Но ни разу не возразила.
- Ну, куда ты столько! - Пытался образумить товарища Колымагин, но потом махнул рукой.
Прошли еще немного.
- Хорошо бы присесть. - Подсказал Морозов.
Путешественники подошли к крыльцу одного из домиков. Дверь как будто была не заперта. Но тут же рядом оказались люди в строгих костюмах и очень вежливо, но убедительно сказали:
- Эти дома в резерве на случай, если гостей прибудет больше, чем ожидалось. Будьте уважительны и к другим гостям. А вас впереди ожидают гораздо лучшие помещения. Вы будете ближе к центру событий.
Гости не стали сильно возражать, надеясь вскоре свернуть в какую-нибудь подворотню. Но тут их встретили еще более вежливые и гораздо более убедительные люди, которые чуть ли не на коленях просили не нарушать порядок и не портить людям праздник. Ради праздника измученным путешественникам пришлось топать дальше.
По мере продвижения к центру попадались все более крупные здания, разумеется, по здешним мелким масштабам. Попадались общественные сооружения, увеселительные, магазины. Но везде было набито уже столько народу, что об отдыхе в них нечего было и мечтать.
На одной из вывесок Колымагин прочитал надпись, поразившую его как гром среди ясного неба. Там было написано: "Государственный Институт истории Земли". Александр Степанович остановился как вкопанный. Но сзади наперли. Тогда безбожно расталкивая всех руками, великий исследователь ринулся к заветной вывеске.
Никаких людей на крыльце не оказалось. Но и дверь была наглухо закрыта.
- Откройте! Откройте! - Закричал ученый.
Но ему никто не ответил. Вскоре на крыльце показались взволнованные попутчики.
- Мы вас чуть не потеряли, Александр Степанович! - Больше всех волновалась дама. - Как же так можно! Ну, я понимаю, зов предков. У меня тоже бывает. Но зачем же сломя голову!
Александр Степанович присел. Другие последовали его примеру, радуясь, что никто их не сгоняет. Гости просидели довольно долго. Соратники засобирались, но великий ученый никак не хотел уходить.
- Завтра придем, Шура. Наверное, у них сегодня выходной. По случаю праздника.
- А я хочу сегодня! Сейчас. - Упрямился ученый.
- Какой вы упрямый! - Заметила дама. - Прямо как я.
Все трое стали спускаться с крыльца. Неожиданно ученый бросился назад и принялся неистово колотить ногами в дверь.
- А-а! - Всплеснула руками дама. - Это в мой-то институт! Не смейте портить государственное имущество!
- Это не ваш институт! - Огрызнулся ученый.
- Как это не мой! - Возмутилась бывшая государственная дама. - Раз государственный, значит, мой!
- А вот и дудки вам! Не было у вас такого института! Не было!
- Как это не было! Когда он тут стоит. Мне, правда, некогда было за государственными делами... Но это не имеет значения. Не ломайте мой институт!
Внутри что-то зашебуршилось. Приоткрылась дверь. На цепочке. Показалась старая заспанная физиономия то ли сторожа, то ли вахтера.
- Ну, что стучите-то, что? Закрыто. Разве не ясно? Не мешайте мне работать. - Работник широко зевнул и попытался закрыть дверь. - Не портите мне праздник.
Но великий исследователь вставил ногу.
- Уважаемый, мы приехали издалека. Из такого далека, какого к вам еще никто не приезжал. Здесь мы впервые и, может быть, никогда не побываем еще. Будьте так добры, не портите для нас праздник тоже. Нам только чуть-чуть посмотреть!
- Да говорят же вам! Никого нет. Все кабинеты заперты. Все экспонаты упрятаны. Только что и остались эти нехристи в коридоре.
- Нехристи? В коридоре? - Удивился исследователь. - Так, они нам как раз нужны! Мы только и мечтали всю жизнь побывать в этом коридоре! Смилостивитесь к вашим собратьям по разуму, к вашим единомышленникам и идейным соратникам.
- Соратникам, говорите? - Вахтер призадумался. - А от какой вы партии?
- Э-э... Видите ли, мы независимые кандидаты, еще не определились.
- Вот когда определитесь, тогда и приходите! - Служитель решительно дернул дверь.
Но Колымагин умудрился, наоборот, засунуть ногу подальше.
- Скорее соображайте, от какой мы партии! - Обратился он к попутчикам.
Те в недоумении развели руками. Тем временем не растерявшийся сторож топнул великому ученому по ноге.
- Ай! - Взвыл первопроходец. - Мне кажется, что мы хранители! Нет других мнений? Тогда...
- Стойте! - Оживилась дама. - Мое змеиное чутье подсказывает, что этот сторож подвижник.
- Подвижник? - Удивился ученый. - Этот старый хрен подвижник? Да мы и слова такого здесь еще не слышали.
Тут предполагаемый старый подвижник еще раз огрел великого ученого. И того осенило. "Ведь если я не промазал, и это действительно эпоха первых подвижников, то чем черт не шутит? А была, не была."
- Мы первые подвижники! - Гордо провозгласил ученый и одновременно получил еще удар.
- Подвижники, говорите? Первые? - Сторож огляделся. - Тогда заходите!
- Хватит валяться, сэры. В конце концов, это просто неприлично!
Дама подхватила сэров и повела к выходу. Те с трудом перебирали ногами. Александр Степанович попытался прислушаться к разговорам шагающих рядом людей. Но услышал только музыку. Наверное, она и раньше звучала. Но ее перебивал стук крови в висках. Музыка была праздничная, торжественная. Хотя и совершенно незнакомая. Музыку путешественники слышали здесь впервые, хотя никаких запретов на нее раньше тоже не попадалось.
Затем великий исследователь стал разглядывать людей. Физиономии заметно изменились. Хотя сразу ученый никак не мог понять разницу. Впрочем, все относились к белой расе.
Толпа вливалась в здание вокзала. На знакомом месте висели те же часы. Вот и табличка, указывающая выход. Ба! Язык оказался другой. Далее ученый увидел огромные плакаты, приветствующие гостей. Все было написано на французском.
Леди Пика тоже обратила внимание на нововведения, если, конечно, их можно называть нововведениями. Но в соответствии со своим высоким происхождением она старалась не выражать своих чувств преждевременно.
Уловив обрывки фраз, ученый понял, что разговоры также ведутся на французском. Улучив момент, он спросил у высокого мужчины, шагавшего рядом:
- Что, мсье, Дездемона сменила язык?
- Дездемона? - Переспросил прохожий. - Вполне может быть. Хотя лично я с ней не знаком.
Тогда Колымагин присмотрел другого попутчика и спросил:
- Будьте любезны, как называется столица?
Попутчик посмотрел с недоверием, но все-таки ответил:
- Наша прекрасная столица называется Голиаф.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - Воскликнул великий исследователь и притормозил.
Но дама не дала ему остановиться. Она слышала вопросы. И явно была шокирована. Хотя изо всех сил старалась не подавать вида. Александр Степанович сообразил, что леди Пика прекрасно понимает французский. Чтобы не слишком выделяться из толпы, он на всякий случай перешел в общении с дамой на местное наречие. Та поступила также предусмотрительно.
- Как вам нравится экскурсия, мадам?
- Я вижу, вы заядлый экскурсант, мсье. Знаете толк. Находите достопримечательности даже там, где их вообще не может быть.
- Стараюсь исключительно для вас, мадемуазель. Я не слишком вас огорошил?
- Благодарю за старания. Но я бы предпочла встречать подобные неожиданности в чужом доме, а не в своем собственном.
Прибывшие неспешно продвигались. На этот раз автоматчиков нигде не было видно. Не передавало тревожных сообщений и вокзальное радио. А вот и город. Путешественники не узнали его. Нет, это были все те же самые домики. Но убранство... Какое было убранство! На всех домах и поперек улиц, насколько хватало глаз, висели гирлянды из цветов и разноцветных фонариков. Темного неба, точнее потолка, почти не было видно. От этого обычно ночной город превратился в дневной. Как будто яркий весенний день заглянул под эти мрачные своды.
Даже леди Пика застыла от изумления. Вероятно, в годы своего негласного правления она ни разу не устраивала подобных торжеств.
Сзади наперли такие же зеваки. И путешественники вынуждены были нырнуть под гирлянды.
- Проходите, проходите, гости дорогие! Не останавливайтесь, дорогие хранители. Столица должна принять еще очень много гостей.
Это говорили люди в строгих костюмах, которые то и дело попадались у стен домов, на перекрестках. Александр Степанович придирчиво оглядел распорядителей. Никого оружия у них не обнаруживалось. И великий исследователь успокоился.
По-прежнему звучала задорная музыка. Но она менялась. Одна заглушала другую. Ученый не сразу определил ее источник. Им оказались большие телевизионные экраны, развешанные на многих стенах. Они тоже были увиты цветами и поэтому сразу не бросались в глаза на фоне сверкающего разноцветия.
Улучив момент, чтобы в поле зрения оказалось несколько экранов, Колымагин пришел к выводу, что работает сразу несколько телепрограмм. Впрочем, картинки на них не очень отличались. На них было в основном то, что и так торчало перед глазами, а именно: нескончаемые потоки людей, идущих по разукрашенным улицам. Только на одном экране вскользь показали здание парламента, также украшенное до неприличия, а затем и его внутренности, где тоже все было усыпано цветами.
Проходя под пышной гирляндой, Александр Степанович изловчился и ухватил свисавший лист, похожий на лопух. Лист никак не хотел отрываться, и великий исследователь чуть не повис на нем. Леди Пика ахнула и дернула попутчика. Возможно, это и помогло оторвать лист. Ученый принялся его исследовать. Даже попробовал на зуб. Дама выхватила лист как игрушку у нашалившего ребенка. Но тут же стала сама щупать его и нюхать.
- А цветочки-то фальшивые. - Сделала она заключение и бросила лист.
Шествие продолжалось. Город поражал своим великолепием.
Но больше всего поражали люди. Нет, это были самые обычные люди. Но их улыбки были столь широки, что напоминали гирлянды, развешанные рядом. Некоторые жители даже плакали от радости.
- Какое, какое счастье! Разве могли мы мечтать, что доживем до этого дня. - Разобрал Александр Степанович пару фраз.
Далее ученый стал присматриваться к плакатам, в изобилии развешанным поперек улиц. Цветы и мигание лампочек мешали прочесть надписи. Наконец, удалось кое-что прочесть:
"Да здравствует день национального примирения!"
"Привет дорогим гостям-хранителям!"
"Положим конец вековым распрям!"
"Даешь день национального согласия!"
"Ура нашим драгоценным хранителям!"
"Все лучшее сегодня - хранителям!"
- Похоже, что мы называемся хранителями. - Сообщил Колымагин товарищам. - И не вздумайте ляпнуть здесь что-нибудь в адрес хранителей. А то может получиться не в унисон с местными настроениями.
Александру Степановичу удалось услышать несколько сообщений с одного из экранов. Там извещали, что подобные торжества проводятся во всех крупных городах планеты. Всюду собираются хранители. Но центром всего этого, разумеется, является Голиаф, мировая столица.
Далее Колымагин обратил внимание на названия улиц. "Улица национального согласия", - прочитал он название улицы, по которой двигалось шествие. "Улица национального согласия", - прочитал он то же самое на поперечной улице. На паре домов в глубину красовалось то же название. Следующая поперечная улица оказалась также одноименной. Приглядевшись повнимательнее, великий исследователь разобрал, что таблички приделаны, скорее всего, наспех, поверх капитальных. Зачем скрываются настоящие названия, пока оставалось загадкой.
Леди Пика долго старалась оставаться невозмутимой. Но, наконец, ее прорвало. Она вдруг стала смеяться и радоваться как ребенок. Вероятно, в ее жестокие времена ей никогда не доводилось видеть столько радостных лиц.
- Но откуда все это? Почему это? - Беспрерывно задавала глупые вопросы дама, не дожидаясь ответа.
Морозов, которому белее привычным стало скитание по тюрьмам, тоже был поражен увиденным. Вероятно, от скопления людей воздух прогрелся сильнее обычного. Северному жителю стало не по себе.
- Попить бы! - Застонал он.
Тут и другие осознали, что давно страдают от жажды и голода. Но стены были сплошь залеплены людьми. Источников зеленой гадости не было видно. Все равно путешественники принялись выруливать на обочину.
- Ой! - Воскликнул Морозов.
Все повернулись к нему и увидели у стены столик. Немного подальше еще один...
- Ешьте, пейте, гости дорогие! Сегодня все бесплатно! - Зазывали молоденькие девушки.
- Бесплатно! - Ахнул Морозов и ухватил в одну руку стакан, а в другую сразу три пирожка.
Стакан он опорожнил в два счета. И тут же засунул в рот целый пирог.
Александр Степанович сначала посмотрел жидкость на свет, потом осторожно пригубил. Жидкость была не зеленой, а бесцветной, совершенно прозрачной. И затем только ученый бодро опорожнил емкость. Потом он не спеша взял пирожок.
Дама тоже прихватила стакан и принялась осторожно водить возле него носом. Потом она выпила половину маленькими глотками, остатки аккуратно поставила обратно. Затем двумя пальцами, очень брезгливо дама приподняла пирожок, понюхала и положила на место.
Морозов тем временем освободил руки, засунув оставшиеся два пирога в рот. От этого щеки у него раздулись как пузыри. Еще пару пирогов с лотка он засунул под мышку и наполнил руки, насколько было возможно. Хозяйка лотка смотрела на все это разинув рот. Но ни разу не возразила.
- Ну, куда ты столько! - Пытался образумить товарища Колымагин, но потом махнул рукой.
Прошли еще немного.
- Хорошо бы присесть. - Подсказал Морозов.
Путешественники подошли к крыльцу одного из домиков. Дверь как будто была не заперта. Но тут же рядом оказались люди в строгих костюмах и очень вежливо, но убедительно сказали:
- Эти дома в резерве на случай, если гостей прибудет больше, чем ожидалось. Будьте уважительны и к другим гостям. А вас впереди ожидают гораздо лучшие помещения. Вы будете ближе к центру событий.
Гости не стали сильно возражать, надеясь вскоре свернуть в какую-нибудь подворотню. Но тут их встретили еще более вежливые и гораздо более убедительные люди, которые чуть ли не на коленях просили не нарушать порядок и не портить людям праздник. Ради праздника измученным путешественникам пришлось топать дальше.
По мере продвижения к центру попадались все более крупные здания, разумеется, по здешним мелким масштабам. Попадались общественные сооружения, увеселительные, магазины. Но везде было набито уже столько народу, что об отдыхе в них нечего было и мечтать.
На одной из вывесок Колымагин прочитал надпись, поразившую его как гром среди ясного неба. Там было написано: "Государственный Институт истории Земли". Александр Степанович остановился как вкопанный. Но сзади наперли. Тогда безбожно расталкивая всех руками, великий исследователь ринулся к заветной вывеске.
Никаких людей на крыльце не оказалось. Но и дверь была наглухо закрыта.
- Откройте! Откройте! - Закричал ученый.
Но ему никто не ответил. Вскоре на крыльце показались взволнованные попутчики.
- Мы вас чуть не потеряли, Александр Степанович! - Больше всех волновалась дама. - Как же так можно! Ну, я понимаю, зов предков. У меня тоже бывает. Но зачем же сломя голову!
Александр Степанович присел. Другие последовали его примеру, радуясь, что никто их не сгоняет. Гости просидели довольно долго. Соратники засобирались, но великий ученый никак не хотел уходить.
- Завтра придем, Шура. Наверное, у них сегодня выходной. По случаю праздника.
- А я хочу сегодня! Сейчас. - Упрямился ученый.
- Какой вы упрямый! - Заметила дама. - Прямо как я.
Все трое стали спускаться с крыльца. Неожиданно ученый бросился назад и принялся неистово колотить ногами в дверь.
- А-а! - Всплеснула руками дама. - Это в мой-то институт! Не смейте портить государственное имущество!
- Это не ваш институт! - Огрызнулся ученый.
- Как это не мой! - Возмутилась бывшая государственная дама. - Раз государственный, значит, мой!
- А вот и дудки вам! Не было у вас такого института! Не было!
- Как это не было! Когда он тут стоит. Мне, правда, некогда было за государственными делами... Но это не имеет значения. Не ломайте мой институт!
Внутри что-то зашебуршилось. Приоткрылась дверь. На цепочке. Показалась старая заспанная физиономия то ли сторожа, то ли вахтера.
- Ну, что стучите-то, что? Закрыто. Разве не ясно? Не мешайте мне работать. - Работник широко зевнул и попытался закрыть дверь. - Не портите мне праздник.
Но великий исследователь вставил ногу.
- Уважаемый, мы приехали издалека. Из такого далека, какого к вам еще никто не приезжал. Здесь мы впервые и, может быть, никогда не побываем еще. Будьте так добры, не портите для нас праздник тоже. Нам только чуть-чуть посмотреть!
- Да говорят же вам! Никого нет. Все кабинеты заперты. Все экспонаты упрятаны. Только что и остались эти нехристи в коридоре.
- Нехристи? В коридоре? - Удивился исследователь. - Так, они нам как раз нужны! Мы только и мечтали всю жизнь побывать в этом коридоре! Смилостивитесь к вашим собратьям по разуму, к вашим единомышленникам и идейным соратникам.
- Соратникам, говорите? - Вахтер призадумался. - А от какой вы партии?
- Э-э... Видите ли, мы независимые кандидаты, еще не определились.
- Вот когда определитесь, тогда и приходите! - Служитель решительно дернул дверь.
Но Колымагин умудрился, наоборот, засунуть ногу подальше.
- Скорее соображайте, от какой мы партии! - Обратился он к попутчикам.
Те в недоумении развели руками. Тем временем не растерявшийся сторож топнул великому ученому по ноге.
- Ай! - Взвыл первопроходец. - Мне кажется, что мы хранители! Нет других мнений? Тогда...
- Стойте! - Оживилась дама. - Мое змеиное чутье подсказывает, что этот сторож подвижник.
- Подвижник? - Удивился ученый. - Этот старый хрен подвижник? Да мы и слова такого здесь еще не слышали.
Тут предполагаемый старый подвижник еще раз огрел великого ученого. И того осенило. "Ведь если я не промазал, и это действительно эпоха первых подвижников, то чем черт не шутит? А была, не была."
- Мы первые подвижники! - Гордо провозгласил ученый и одновременно получил еще удар.
- Подвижники, говорите? Первые? - Сторож огляделся. - Тогда заходите!
Обсуждения Путешествия в прошлое. Гл.35