Глава 32. Разногласия
После торжественного заседания Андрей Михайлович вновь завел друга в штаб.
- Ты извини, Шура! Но рассекречивать тебя рано. Нашу буржуазию мы, конечно, свалим. Но это ведь не все! Кто его знает, что сейчас делают террористы и как они отнесутся к нашей революции. Не думаю, что они будут в восторге. Одно дело, когда с ними борется некая организация, пусть даже государственная. И совсем другое, когда поднимутся сотни миллионов людей, все как один. Сдается мне, что настоящие бои еще впереди.
- Не понимаю я тебя. С одной стороны, ты хочешь подключить весь народ, а с другой совершенно изолируешь меня. Как же мы будем стоять в едином строю, если будем прятаться друг от друга?
- Это не страшно. Вы будете едины в моральном плане!
- Ах! Да о какой морали ты говоришь! По-моему, о моем открытии надо всем рассказать. Ну, хотя бы руководству. Может быть, членам ЦК.
- Да ты что! Им тем более ничего нельзя говорить! Они такую демагогию разведут, что мы шага не сможем ступить!
- Но как же свобода, демократия, гласность? За что боролись?
- Ну ты же умный человек! Ну какая тут может быть гласность! Я, конечно, не против гласности. В принципе. Я даже мечтаю о ней. Но пока не время! Ты же видишь. Террористы мигом уведут наше, то есть твое открытие. Да и наши не многим лучше. Народ-то темный, неграмотный. Если он даже нас не обкрадет и не ограбит, то все равно такое отмочит, что ни за что не предугадаешь. Народ-то у нас изобретательный. На всякие гадости. Тут неграмотность ему не помеха.
- Постой, постой! Так ты, я вижу, еще не скоро гласность будешь внедрять?
- Почему не скоро! Уже вовсю идет гласность. Но в меру. Во всем нужен порядок. Вот царские махинации мы уже сейчас обнародуем. А с нашими лучше пока не спешить, а то боюсь, что нас не поймут. Или поймут, но неправильно.
- Эх, Андрюха, опять ты втягиваешь меня в сомнительные дела.
- Я? Почему я? Ты сам уже втянулся. Причем давным-давно. Так что нечего разыгрывать тут из себя правдолюбца. И не такие уж у нас сомнительные дела. Есть и хорошие. А с чистыми руками много не сделаешь. Так что за дело! Ты будешь заведовать центром наблюдения! Телевизоров еще надо будет выпустить. Тысяч десять. Я думаю, на первое время хватит.
- Десять тысяч?! Да ты помешался на слежке!
- Тихо, тихо! Не помешался я! Это не помешательство, а научный подход. А то как же я буду управлять всей Россией!
- Ты? Управлять? Один?
- Ну почему один! У нас будет правительство, советы, ну все, что полагается. Но посвящать их в это дело мы не будем!
- Да ты что, Андрюха! Значит, ты за ними будешь всюду следить, а они даже знать не будут?
- А зачем им знать? Если они будут знать, тогда и смысла в этом никакого. Весь фокус в том, чтобы никто не знал!
- А как же народная власть?
- А что? Пусть она существует. Решает мелкие вопросы. А мы ее проконтролируем, поправим, если понадобится.
- Так это же ужасно! Ты же хочешь быть диктатором!
- Я? Не-ет. Я вовсе не хочу. Просто обстоятельства заставляют. И вовсе я не диктатор! Наоборот, о благе народа забочусь. Я же не для себя!
- Все диктаторы так говорят!
- Да, говорят. А я не только говорю, а еще и делаю! Неужели ты не видишь разницы! Неужели ты мне не веришь?
- Я-то верю. Но чувствую, что добром это не кончится. Многие диктаторы тоже начинали с благих намерений да кончали плохо.
- А волков бояться - в лес не ходить! Что нам теперь, выбросить твою технику? Свое главное оружие!
- Ну, я не знаю. Но нельзя же вечно скрывать.
- А я вечно и не собираюсь. Вот наведем порядок в мире и все объясним. Народ нас поймет. Потом поймет, когда грамотным станет. Я уверен.
- Интересно, как ты потом будешь оправдываться?
- Ну, я, может, не доживу...
- А! Значит, другие будут расхлебывать? Но я уверен, что и тебе достанется. Все тайное когда-нибудь становится явным. Вот ты подключишь тысячи наблюдателей. А кто за ними будет наблюдать? Когда много людей задействовано, обязательно что-нибудь сорвется!
- Не переживай. Я уже подумал, как организовать охрану. Мы сделаем неприступную крепость!
- Ох, как ты мне сейчас напоминаешь средневековых властителей!
- Брось ты эти эмоции! Ты же понимаешь, что иначе нельзя. У нас нет выбора! Иначе нас сметут. Война предстоит тяжелая.
Приподнятое настроение Колымагина вновь сменилось беспроглядной хандрой. Но работать он продолжал. И с его помощью Сверлов принялся осуществлять свои далеко идущие планы.
А ноябрьская революция продолжала триумфальное шествие по стране. Советское правительство мигом издало новые декреты. "Частная собственность на землю отменяется навсегда!" - Громогласно заявила новая власть. Правда, земля оставалась наверху, под ударами террористов. Так что пользоваться ею никто не торопился. Тогда издали декрет о мире. Это уже вызвало всеобщий подъем. Впрочем, подъем быстро спал, так как террористы неожиданно нанесли удары по Архангельску, Мурманску и Владивостоку. Не понятно было, то ли это был ответ террористов на декрет, то ли они вовсе его не читали. И хотя удары не были такими сильными, как по Мадонновке, но на всех они произвели удручающее впечатление. Стало ясно, что террористы не приняли революцию. Конечно, мало кто надеялся, что они станут на сторону восставших. Но все же втайне многие видели в террористах родственную бунтарскую душу.
- Точно, это империалисты! - Размахивал руками Сверлов. - Я знал это! Теперь они показали свое лицо.
Однако это было не совсем точно. Никакого лица террористы не показали. Удары стали наноситься по-прежнему, неожиданно, из-за угла. Причем все чаще и чаще. А по западным странам почти перестали бить.
Правительства других стран встретили революцию сдержанно. Признавать Советскую Россию никто не торопился. И только когда всем стало ясно, что террористы переключились на Россию, тогда некоторые страны скромно выразили свое сочувствие.
- Плевать мне на их сочувствие! - Ругался и ходил кругами Сверлов. - Радуются, сволочи, что не по ним бьют!
И все советские органы стали спешно зарываться поглубже в землю. Энтузиазм первых дней революции схлынул.
Зато оживились царские генералы. Они собрали несколько крупных отрядов и захватили несколько населенных пунктов.
- Предатели! - Возмущался Сверлов. - Нож в спину вставляют!
- Но, по-моему, они никогда не были за нас. - Заметил Колымагин. - Мы же их свергли.
- Мы не можем допустить гражданской войны! - Кричал Сверлов. - Народ устал! Неужели они не понимают? Они погубят и нас, и себя.
Но белые генералы, видимо, не понимали этого и... продолжали вести наступление.
- Вот так, Шурка! А ты хотел меня разоружить! В общем, будем расширять твою контору! И хватит только глазеть! Хватит! Будем делать полноценные машины времени! И будем бить врага в его же логове!
Великий ученый ужаснулся от такой перспективы, но возражать не решился. И началось строительство завода по выпуску машин времени.
"Что-то будет!" - Хватался за голову великий гуманист и все прикидывал, как бы взорвать завод.
Но разрушителем своего детища Колымагин не стал. Не успел. Потому что недостроенный завод взорвали по приказу самого Сверлова.
Пока завод строился, белые отхватили пол-России и вплотную подошли к заводу и другим жизненно важным центрам. Сверлов очень сокрушался, прямо заболел, но вынужден был разрушить незаконченное сооружение. Часть оборудования, конечно, забрали с собой. Но о поточном производстве не могло быть и речи. Сделали только около десятка опытных образцов.
- Ничего! - Утешал себя Сверлов. - Надо хоть этим воспользоваться.
И он провел несколько блестящих операций по обезглавливанию белого движения. Кольцо фронтов, в которых оказалась Советская Россия, ослабило свои смертельные объятия.
- Андрюша! - Сказал как-то Колымагин. - Тебе не кажется, что мы с тобой превратились в обыкновенных террористов?
- Кажется, кажется. - Буркнул Сверлов. - Но не в обыкновенных! Мы же за народ! За правду!
Красная Армия, чуть отдышавшись, перешла в контрнаступление.
- Все! - Сказал Сверлов другу. - Больше мы не будем террористами. Теперь можно заняться и благотворительностью и искупить свои грехи. Мы ведь в сущности благодетели, а террористами были временно, в силу производственной необходимости. Теперь наши им и так покажут!
Но наши не показали... После небольших успехов пошли большие неудачи. Положение стало быстро ухудшаться. Благотворительность опять пришлось отложить. Временно. Тут как раз белогвардейцы окружили Екатеринбург, где содержался свергнутый царь со своим многочисленным семейством. Потихоньку, ничего не сказав другу, Сверлов с несколькими преданными помощниками уничтожил всю царскую фамилию. Колымагин, как только узнал об этом, на чем свет стоит изругал вождя российского пролетариата. Но было уже поздно. Весь мир был шокирован зверским убийством. Многие сочувствующие сразу отшатнулись. Международная общественность потребовала расследования этого события.
- Ишь, зашевелились! - Возмущался Сверлов. - Еще недавно и пикнуть боялись. А как террористы на нас переключились, так эта общественность осмелела! Со своим терроризмом лучше бы разбиралась!
Тем временем белые взяли Екатеринбург и пригласили экспертов из-за границы для расследования убийства. К удивлению многих, эксперты почти ничего не нашли, а уж конкретных исполнителей тем более. Тут припомнились и таинственные убийства руководителей белого движения. И поползли слухи о якобы принятых Сверловым на службу террористах. Вскоре уже открыто весь мир стал обвинять Сверлова в тайном сговоре с врагами человечества.
Белым это оказалось на руку, и они вновь активизировались. Сверлов не придумал ничего лучшего как продолжить тайный террор. Но он не мог делать все один. Круг более или менее посвященных лиц расширялся. И однажды случилось то, что рано или поздно должно было случиться.
При очередной эвакуации сбежал один из наблюдателей, некто Мясорубкин. И прихватил с собой колымагинский телевизор, видимо, в качестве вещественного доказательства. Конечно, он не мог знать всего. Но специалисты могли догадаться, в чем тут дело. Сверлов пришел в ярость:
- Догнать! Арестовать! Расстрелять! Немедленно!
Но Мясорубкин как сквозь землю провалился. Тогда Сверлов согнал всех наблюдателей, и беглеца принялись искать на высоком научно-техническом уровне.
- А ну-ка, посмотрите, что наши члены ЦК делают! - Посоветовал Андрей Михайлович.
Все члены нашлись быстро. Только Гамадрилова не было на месте.
- Ищите все Гамадрилова! - Приказал Сверлов в исступлении.
И его нашли. Вместе с Мясорубкиным. Они как раз вдвоем изучали уворованный агрегат.
- Ну, что они там смотрят? Покажи-ка, Шура, мне ихний экран!
Колымагин и Сверлов склонились и на том, втором экране увидели... собственные спины. Вождь выпучил глаза и закрыл себе рот рукой.
- Он о нас докладывает. - Прокомментировал великий ученый. - Демонстрирует в действии, так сказать.
- Расстрелять! - Прорезался Сверлов и в страхе вновь зажал рот руками.
Толпа наблюдателей стояла вокруг плотным кольцом.
- Андрюша, Андрюша! Не надо! - Закричал Колымагин.
Сверлов хотел выйти, но наблюдатели не расступились.
- Мясорубкин честный человек! - Сказал кто-то из них.
- А я, значит, не честный?
Толпа расступилась, и Сверлов быстро зашагал прочь. Александр Степанович побежал следом.
- Андрюша! Не делай этого! А то мы все тут перессоримся! Андрюша! Народ нас не поймет!
- Уйди!
- Нет! Дай мне слово, что ты его не убьешь!
- Уйди!
- Нет! Хоть ты мне друг, но я больше не могу смотреть на это!
- Шура. - Вдруг остановился Сверлов. - И ты?..
- Нет! Я с тобой! Но ты дай слово!
- Хорошо. Я обещаю. А сейчас немедленно закрыть центр. И опечатать!
Колымагин обрадовался, что хоть на некоторое время его открытие не будет использоваться в сомнительных делишках. Но радовался он рано...
Спал Александр Степанович плохо. Утром он не выдержал, сорвал печати и включил телевизоры. Мясорубкина он увидел повешенным, в своей собственной каморке, где и встать-то во весь рост было затруднительно. Рядом валялись обломки телевизора. Тогда Колымагин принялся искать Гамадрилова. К счастью, тот был жив и безмятежно беседовал с другими членами ЦК. Великий ученый бросился к Сверлову. Его не хотели пропускать. Но он нагло прорвался и с порога закричал:
- Это ты убил Мясорубкина!
- Тише, тише! Чего ты кричишь! Если хочешь, то у меня алиби!
- А! Уже позаботился об алиби! Значит, ты все уже знаешь? А ведь он все еще висит, его никто не снял и даже еще не обнаружил! Это ты его повесил!
- Ничего подобного! Это он сам. Из раскаяния. А я туда и не ходил. Можешь у кого угодно спросить.
- Можешь не оправдываться! С твоими возможностями незачем думать об алиби. Ты чужими руками все сделаешь!
- Ну чего ты кричишь! Ну я, я его убил. Если тебе так хочется. Ты доволен?
- Я? Доволен? Андрюша, что мы с тобой делаем! Что с нами происходит!
- Чего ты кричишь! Ничего не происходит! Я, например, работаю. Я борюсь! А ты нюни распустил! Вот и все!
- Андрюша! Но ведь Мясорубкин честный преданный человек!
- Ну и помалкивал бы со своей честностью!
- Андрюша! Остановись! Очень тебя прошу! Остановись!
- А ты убери сопли! Расплакался тут!
- Андрюша! Не трогай хотя бы Гамадрилова!
- С чего ты взял, что я буду его трогать?
- Ну... Ну... Как же... - Опешил Колымагин.
- Не переживай. Мы с ним договорились. Он будет молчать.
- А-а! - Александр Степанович раскрыл глаза от ужаса. - Значит, и он будет покрывать это убийство! Молчать... Все будут молчать... Неужели это возможно?..
- Конечно! Если тебе наплевать на себя и на меня, то подумай хотя бы о России! Она нам не простит, если мы разоружимся в такой судьбоносный момент!
Совершенно подавленный, Александр Степанович ушел. Когда он пришел в центр, его неожиданно... арестовали.
- Не беспокойтесь, товарищ Буков! Вам ничего не грозит. - Утешили его решительные люди. - Для вашей же пользы.
- Но кто? Кто приказал??
- Товарищ Сверлов.
И Колымагин обреченно склонил голову.
Через неделю его освободили. Допустили к работе. Из старых сотрудников он не обнаружил почти никого. А новые были неразговорчивы. На каждом углу стояли вооруженные люди и зорко смотрели за происходящим.
За Александром Степановичем неотступно следовали два типа, назвавшихся телохранителями.
- Мне надо к Сверлову! - Заявил великий ученый.
- Он в командировке. В длительной. Поэтому никого не принимает. - Ответили телохранители.
- А мне все равно надо!
- А у нас приказ!
Тогда Колымагин заспешил к своим приборам и без труда увидел Сверлова на обычном рабочем месте. К счастью, охранники не очень разбирались в телевизорах и поэтому не лишили Александра Степановича окна в мир.
И Колымагину ничего не оставалось, как самому заняться наблюдениями. По собственной программе. Он стал следить за Сверловым. "Теперь я под свою опеку его возьму!" - Решил великий ученый.
Однако Сверлов почему-то прекратил террористическую деятельность. А может быть, он делал это чужими руками. Колымагин целыми днями не отрывал глаз от экрана, но ничего предосудительного не зафиксировал. Тогда он принялся следить за членами Центрального Комитета.
Гамадрилов действительно помалкивал. Но нетрудно было заметить, что он вовсю разжигает страсти и все делает для того, чтобы очернить деятельность вождя. А подозрений насчет Сверлова и без того было немало. Так, он совершенно перестал интересоваться чем-либо, никого не слушал, зато указания давал щедро, без тени сомнения. Он всегда оказывался предельно информированным о любом событии, хотя члены ЦК, наоборот, стремились скрыть от него все, что возможно. Они надеялись, что в результате Сверлов наделает ошибок и скомпрометирует себя. Но Андрей Михайлович всегда был на коне, а члены ЦК, хоть и шныряли всюду, но все время отставали от жизни.
Руководители меньшего ранга, военные командиры не видели в этом ничего странного. По их мнению, таким и полагалось быть вождю. Народ в основном тоже свято верил Сверлову, потому что тот был в курсе чаяний простого человека и интересов трудовых коллективов.
Но члены ЦК догадывались, что дело тут нечисто. Они были поближе к кормилу власти, и деятельность вождя была у них на виду. Они убедились, что без армии тайных помощников у Сверлова не клеилась бы работа. Ведь сами они занимали большие посты, имели и авторитет, и власть, но этого было явно мало. Хоть и не каждый день, но довольно часто они попадали впросак. И на фоне всеведущего вождя они выглядели очень скромно. А это крайне бесило многих из них.
"Но почему же молчит Гамадрилов? - Раз за разом спрашивал себя Колымагин. И наконец он понял: - Да ведь Гамадрилов сам хочет занять место Сверлова! Как же я сразу не догадался! Он сам диктатором хочет стать. Зачем ему делиться с остальными членами ЦК, которых он, скорее всего, тоже ненавидит. Он же сам хочет все захватить. Только и ждет удобного момента. Надо срочно сообщить Сверлову! Хотя нет... Он, наверное, и сам понимает. Он в этом деле большой знаток. Ну точно, понимает! Ведь он на этом и решил сыграть! Он потому и уверен в молчании Гамадрилова, что разгадал честолюбивые гамадриловские замыслы! Хорошо, что я не побежал к Сверлову со своими глупыми советами. Он бы надо мной посмеялся. И поделом. Не мое это дело! Тут он мне сто очков вперед даст. Да... Трудно с ним будет бороться. Тут и машина времени, пожалуй, не поможет. Хотя... может, попробовать?"
Но попробовать Колымагину не дали, так как Сверлов предусмотрительно конфисковал у друга машину времени.
От Александра Степановича почти ничего не требовали. Он слонялся без дела и все думал, как бы отсюда вырваться.
Тем временем обстановка на фронтах продолжала ухудшаться. Железное кольцо неумолимо сжималось. Стало очевидно, что террористы подыгрывают белым. Например, стоило Красной Армии перейти хоть в маленькое наступление, как по освобожденной территории откуда ни возьмись наносился удар и удержать ее становилось практически невозможно. А по районам, занятым противником, магнитных ударов практически не было.
"Все! Мы погибли! - Сделал вывод Колымагин. - Революция обречена! Весь мир против нас ополчился. Теперь за нее некому даже доброе слово молвить."
Но Сверлов продолжал борьбу. Каждый день производились массовые расстрелы дезертиров, саботажников, паникеров и вообще всех подозрительных. Чуть ли не каждый день сообщалось о раскрытии заговоров. Председатель ЧК Феликс Мочульский вертелся как белка в колесе.
Стало не хватать энергии. Остановились заводы. В опасности оказались и магнитные генераторы, которые питали людей.
"Советская власть падет завтра или послезавтра." - Ежедневно сообщали западные эксперты. Но власть как-то умудрялась еще держаться...
Глава 33. Творческие планы
Колымагин каждый час ждал очередной эвакуации. Но против обыкновения центр засиживался на одном месте. "Так же нельзя! - Волновался великий ученый. - Нас же обнаружат!" Но эвакуации не было. И Александра Степановича осенило: "Все! Больше бежать некуда! Потому и не бежим!"
И тут Колымагина неожиданно привели к вождю. Великий ученый даже не ответил на его приветствие.
- Не ломайся, Шура. - Сказал вождь. - Разве ты не видишь, как мне тяжело!
- Не одному тебе! Про народ ты забыл?
- Не придирайся к словам. Давай лучше вместе посидим, поболтаем.
- Ты для этого меня из-под ареста привел? По душам поболтать? А потом еще глубже запрячешь?
- Ну ты же сам меня вынудил. Ну садись, садись. Посоветоваться надо.
- Зачем тебе мои советы? Ты же сам все решаешь. Тебе никто не нужен.
- Ты ошибаешься, Шура. Ведь ошибаешься!
- Ты, Андрюха, сам довел страну до ручки. Теперь тебе никто не поможет. Раньше надо было думать!
- Раньше? Когда раньше? Ну, где я ошибся? Ну, скажи!
- Я не знаю.
- Вот! Никто бы кроме меня не смог так последовательно спасать революцию! Ну где я ошибся? Может, вообще не надо было революцию делать? А?
- Не знаю. Все равно на тебе ответственность. Ты довел!
- Я? Довел? Да если хочешь знать, то я... Это все они, враги! А я, можно сказать, с оружием в руках... чуть ли не в окопах!..
- Знаю я твое оружие! Мне ты можешь не заливать! Ты же этим оттолкнул от себя всех!
- Неправда! Вот это неправда! Знаешь, как народ меня любит? Тебе показать? Я тебе сейчас покажу!
- Да не надо, не надо! Я и сам видел. Но они не знают твое истинное лицо! Они славят совсем другого человека, вождя! Твое нутро мало кто знает.
- Но ведь без этого нутра не было бы и вождя! Ведь правда? Ты ничего не понимаешь, Шура! Нельзя быть всюду чистеньким. Всем угодить нельзя. Побеждать можно только в борьбе. И борьба эта часто бывает грязная, жестокая. Но без борьбы нет и победы!
- Все равно, весь мир подозревает тебя в тайном сговоре с террористами. Потому и поддержки от них никакой! Они боятся, что, расправившись с белыми, ты примешься за другие страны и вместе с террористами уничтожишь их. И у белых пропаганда на это нажимает.
- Но ты же знаешь, что это не так! Наоборот, по белым террористы не бьют, а бьют исключительно по красным. Так что скорее белых можно обвинить в союзе с террористами.
- К сожалению, кроме нас двоих, никто этого не знает. Зато все видят, как то тут, то там при загадочных обстоятельствах убивают царских генералов, погибают чуть ли не целые армии.
- Неправда! Мне еще не удавалось уничтожить больше роты!
- А они трубят об армиях! И на западе этому верят. Они же не могут сюда бегать и считать убитых. Вот так! Мы оказались в полной изоляции! Не сегодня-завтра нас разобьют.
- Нас не разобьют. Я делаю все, что можно. Мы начеку!
- Знаю я, что ты делаешь. Каждый день расстрелы. Без суда и следствия! А на заговорах твой Феликс вообще помешался! Ты же совсем оторвался от народа!
- Я? От народа? Я все ему отдаю! Я всегда рядом с народом!
- Что, прямо здесь, не выходя из этого дворца? Народ-то в норах сидит. А ты в царском дворце. У простых людей на стенах такие картины не висят. И люстры такие у них не поместятся. Это же не рабочий кабинет, а музей!
- Да! - Вдруг согласился Сверлов. - Это и есть музей. То есть будет, когда все уладится. Я здесь временно. Мне ведь ничего этого не надо.
- Мог бы детей сюда поселить, женщин. Это же прекрасное убежище. Здесь тысячи людей могли бы поместиться, а не ты один.
- Интересно! А где я буду работать? Я же не смогу сосредоточиться, если у меня под ногами будет крутиться сотня детей! Дворец мне нужен для дела! С его помощью, если хочешь, я спасаю миллионы этих женщин и детей. А если я перееду в нору, то никакое убежище их не спасет! Может, мне вообще надеть рубище и пойти по миру? Буду ходить и говорить: ребята, давайте жить дружно! Нет уж! Проповедовать сейчас все умеют. Тут особых талантов не нужно. А ты попробуй сам построить счастливое общество! Чтобы других действительно осчастливить, самому ой-как пострадать надо!
- Все равно, нельзя счастье на крови, на несчастье строить. Это уже было! Я сам это видел. И ты опять повторяешь ошибки прошлого!
- Это не я повторяю! Это белые повторяют. Не я развязал эту войну. А если мы только и будем ждать, когда нам счастье на блюдечке принесут, то не дождемся его никогда. Вот на Западе тоже ждали. И дождались. Принесли им на блюдечке, а потом как врезали магнитными волнами. Теперь все сидят под землей и дрожат от страха.
- Ладно, с тобой спорить бесполезно! Я это давно знаю. Тебя невозможно переубедить.
- Да! Потому что я прав!
- Нет. Просто у меня язык не так повернут. Или голова. Не знаю точно. Но не бываешь же ты всегда прав!
- А я и не говорю, что всегда. Ты приведи мне весомые аргументы и я приму твою сторону.
- Так я и привожу! Но на каждый мой аргумент ты приводишь десять своих.
- Значит, плоха твоя позиция, если мало у тебя аргументов.
- Да не в позиции тут дело! А в красноречии!
- Так ты приведи мне хорошего краснобая, и пусть он меня переспорит. Тогда я соглашусь с твоей позицией.
- О, ужас! У тебя на все ответ есть!
- А как же! Это моя профессия. А я профессионал высшей квалификации. Ну где твой краснобай?
- Некогда мне их искать. Ты и есть первый краснобай! Таких я больше не видел.
- Ну все! Значит, договорились. - Обрадовался Сверлов. - Ты мне поможешь.
- Я? Я не обещал!
- Как не обещал! Ну, тогда возражай! Возражай! Только аргументированно!
- Тьфу ты! Устал я тебе возражать. И бесполезно это.
- Тогда делай то, что я прошу. Мне надо спасти страну.
- Но ты ведешь страну в пропасть! Лучшая помощь стране заключается в том, чтобы не помогать тебе!
- Ничего подобного! Я веду ее к светлому будущему. Я борюсь против буржуев, против отжившей монархии, против международного терроризма. Разве не так? А?
- Ты демагог, Андрюша!
- Нет, ты ответь! Я борюсь против терроризма, главной опасности для человечества?
- Ну, борешься...
- Тогда помоги, подскажи как их всех победить.
- Ну, ты хватил! Ни больше, ни меньше. А владычицей морской не желаешь? - Колымагин махнул рукой и хотел уйти.
- Нет, ты так не уйдешь!
- Отпусти! Пусти же! А то я тебя ударю!
- А ты ударь! Ударь, если хочешь. Я не обижусь. А тебе легче станет. Плюнь мне в лицо! Вот и выполнишь свой моральный долг. И порок будет наказан. Ну, плюнь! Деспоту и убийце. Я заслужил! Ну, почему ты не плюешь? Я все стерплю. Потому что не для себя стараюсь!..
- Ох, и демагог. Ох, и демагог же ты!
- Сам ты демагог. Я тут на части рвусь, а ты только бездельничаешь да рассуждаешь!
- Да! Потому что я больше не хочу в этом участвовать! Это не мое дело. Я вообще здесь по ошибке. Я не имею права сюда вмешиваться! Знаешь, Андрюша, отпусти меня! Христом Богом молю, отпусти!
- Хорошо! Я отпущу тебя. - Вдруг охотно согласился Сверлов. - Я отпущу тебя в любое время. Но с одним условием.
- Каким еще условием?
- Ты поможешь мне разбить белых!
- Не-е!.. Ты смеешься? Снова война? Миллионы жизней? И потом я не смогу.
Но Сверлов уловил, что "не смогу" прозвучало последним. "Значит, может!" - Решил про себя вождь российского пролетариата. И насел на Колымагина с удвоенной силой, обещая его отпустить сразу после решающих побед.
- Есть, конечно, некоторые задумки. - Выдавил наконец великий ученый. - Но не думаю, что это можно сделать одним ловким маневром. Никакая машина времени тут дело не решит. Потребуется несколько месяцев тщательной подготовки. А мне кажется, что уже завтра нас разобьют.
- Да ты не тяни! Не тяни! Было бы за что сражаться, а желание найдется. Погибают ведь не от того, что не могут, а от того, что не верят! Если ты предложишь что-нибудь стоящее, я семь шкур со всех спущу, а заставлю держаться!
- Нет, нет. Если семь шкур, тогда я лучше пойду.
- Ой, да это же я так! Образно. Они сами из своих шкур вылезут, если я их вдохновлю!
- Ох, Андрюха, Андрюха! - Покачал головой Колымагин.
- Ну! Ну! Давай же!
- Я думаю так. Надо заслать сотни две надежных людей в расположение белых, поближе к крупным соединениям. В один, заранее установленный момент, все наши шпионы пошлют в эфир сообщения о том, что там якобы обнаружены террористы, вместе с их секретным оружием. Ну и еще можно что-нибудь добавить, для убедительности, для приманки!
- Шурка! Ты гений! - Начал догадываться Сверлов. - Ну, ну!
- Ну, с белыми почти все. Террористы, если заглотят наживку, ударят по нашим агентам и, значит, по белым армиям, находящимся рядом. А мы в этот момент будем следить, откуда идут команды террористов и откуда бьют их орудия.
- А-о! - Сверлов раскрыл рот.
- Да, да! - Разошелся Колымагин. - Как только террористы опростают свое оружие, тут мы их и накроем!
- Шурка! Ты гений! И ты молчал?
- А ты меня и не спрашивал раньше. Арестовал и к себе даже не подпускал.
- Но я же не знал...
- Ну и дурак! Только я бы тебе все равно не сказал. Это только сейчас, когда дело так плохо, тебе удалось меня уговорить.
- Ох, и здорово!
- Не торопись радоваться. Провернуть это будет не просто. Во-первых, нужна секретность. Надеюсь, ты понимаешь, что будет, если хоть один агент проболтается. Белые разгадают наши планы и еще раньше зашлют к нам своих агентов. Тогда террористы ударят не по белым, а по нам! И тогда не мы, а они станут героями и освободителями.
- М-да... Ну это уже мое дело. Людей я найду.
- Потом мы до сих пор почти ничего не знаем ни о террористах, ни об их оружии. Как их засекать и как уничтожать тоже не ясно.
- А это уже твое дело! Ты и думай.
- М-да. Машина времени тут не годится. Медленно! И неизвестно сколько всего террористов. У нас машин сто будет. Ну, угостим мы сотню-другую террористов. А вдруг их тысячи! Они же успеют смыться. А второй раз наш трюк не пройдет. Когда мы начнем их уничтожать, скорее всего и сами станем заметными. И нас точно накроют, если мы их не опередим, всех не опередим!
- Но как же быть?
- Я все думаю, а не вывести ли нам на орбиту космические корабли...
- Ты что! Давно никто не летает! Их собьют в один миг.
- А! А скажи мне, зачем им уничтожать неопасные объекты? Значит, космические корабли опасны для террористов. Я думаю, что из космоса намного легче уследить за террористами. Потому они и боятся кораблей!
- Ты думаешь?
- Да! Именно поэтому надо вывести наши корабли и с них нанести решающие удары!
- Нет-нет! Это не реально. Можно спросить любого специалиста. Их собьют раньше, чем они взлетят!
- А! Это смотря когда взлетать!
- А-а! - Сверлова поразила догадка.
- Да, да! - Подтвердил Колымагин. - Взлетать надо сразу после сообщений наших агентов об обнаружении террористов! При этом можно послать еще сообщение, что корабли идут для уничтожения террористов, обнаруженных на территории России. Ну или что-нибудь подобное, чтобы запутать настоящих диверсантов. Об этом еще надо подумать. В такой ситуации они не кинутся на корабли, на эти громадины, которые не способны быстро скрыться. Террористы вперед ударят по нашим агентам, то есть по белым армиям. С кораблями им спешить некуда, к тому же при данных обстоятельствах они могут считать нашу эскадру союзником. А потом наши ударят первыми из космоса и опередят таким образом террористов!
- Гениально, Шурка! Гениально! Как же я сам не догадался!
- Узко мыслишь! - Торжествующе заявил великий ученый. - Мы тоже кое-что умеем! Причем без демагогии!
- Ну ладно, ладно! Я рад за тебя.
И началась подготовка к грандиозному сражению.
Глава 34. Подготовка
Подготовка к решающей схватке велась очень тщательно. Сверлов крутился как белка в колесе. Чуть ли не каждый час он звал к себе Колымагина и советовался с ним. Потому что больше советоваться было не с кем. Андрей Михайлович ужасно боялся предательства и даже говорил с Колымагиным шепотом, чтобы не дай Бог, кто не услышал.
Вдвоем они порешили, что агентам, засылаемым в тыл врага, никаких секретов сообщаться не будет. Для них приготовили переносные передатчики. Агент просто должен был нажать кнопку в нужный момент в нужном месте. Сама дезинформация уже была записана в передатчиках и лишь ждала момента, чтобы вылететь в эфир.
Сначала предполагалось, что сами агенты получат команду о начале операции по радио. Но потом друзья решили, что это ненадежно, так как команду могут уловить те, кому она вовсе не предназначена. И если у террористов возникнет хотя бы тень сомнения, то эффект всей операции может резко упасть.
Далее Колымагин решил, что дезинформация не должна вылететь из разных мест совсем уж одновременно. Такое совпадение сразу может выдать ее происхождение. Нужны малые интервалы, якобы от разной расторопности белых.
Кроме того, Сверлов настоял, чтобы для убедительности незадолго до операции в стане у белых были совершены более или менее настоящие диверсии. Для отвода глаз имитацию диверсий решили организовать и в тылу красных.
Встал вопрос и о реакции соседних государств.
- Если мы будем палить по ихней территории, то понравится ли им это? - Заинтересовался Сверлов.
- Да! Это важный момент. Мы, конечно, будем целить по террористам, но, наверное, достанется не только им. В общем, так! Надо заранее заготовить соответствующие обращения и записать на пленку. Ты сам их наговоришь.
- Жаль, конечно, что они не помогут нам! Ведь для них тоже стараемся! Жизни кладем!
- Незачем их впутывать. Все надо провернуть молниеносно. А с помощниками мы заплюхаемся. Да и не обязаны они нам помогать. И предупредить их заранее для соответствующей подготовки мы не можем.
- Да, да! Даже ничего незначащее заверение в дружбе может потом дать террористам ключ к разгадке нашей хитрости. И тогда все пропало.
На долю Колымагина выпали расчеты о времени запуска и действиях кораблей. Для этого ему срочно понадобилось осмотреть эскадру, вернее то, что от нее осталось после многочисленных эвакуаций. С удивлением великий ученый обнаружил и "Потемкин".
- Это уже музейный экспонат. - Объяснили ему. - Один он с тех пор остался.
- Жаль! - Сказал Колымагин. - Эту модель я хорошо знаю.
- А он вроде на ходу. - Сказал кто-то из сопровождающих.
- Балда! - Ответили другие. - Он же развалится на взлете.
- А вдруг не развалится. - Влез тот же голос.
- Уйди, балда! На нем только на тот свет летать!
- Эх! - Покачал головой великий ученый. - А жаль! - И подумал: "Как бы мне в прошлое вернуться и обменять эту рухлядь на свеженький экземпляр?"
Ничего не придумав, Колымагин влез в знакомый корабль, посидел у пульта.
Эскадра была в общем готова. Главная трудность была в том, как ее оснастить и чем собственно убивать террористов. Пришлось обратиться к местным ученым. Это оказалось ненапрасным. Хотя ученые сами плавали во многих вопросах, но Колымагина они натолкнули на кое-какие мысли. И он развернул экстренное производство каких-то новых орудий, которые спешно устанавливались на кораблях.
Во время подготовки к сражению особенно усилилась слежка за всем и вся. Белые, кажется, ни о чем не догадывались. Но повышенная активность Сверлова не осталась без внимания у членов ЦК. А об инспекционных поездках Колымагина в лаборатории космонавтики каким-то образом узнали чуть ли не все. Стало ясно, что дальнейшее откладывание операции грозит ее срывом.
Сверлов изо всех сил пытался сдержать развал государства. На полную мощность работала пропаганда. О необходимости повышать бдительность кричали на каждом углу. На фронт мобилизовали всех, кто мог держать оружие. Остановились все заводы, кроме тех, что требовались для проведения операции.
Впрочем, истинные цели Сверлову удалось скрыть. Его активность непосвященные объясняли общей агонией режима. Недоброжелатели вещали, что он рухнет с минуты на минуту. Но режим почему-то держался. К удивлению как той, так и этой стороны. Удивлению многих не было предела.
А подготовка к сражению все шла и шла. Сверлов и Колымагин встретились с командирами космических кораблей. Сверлов полагал, что знать им ничего не следует.
- Нет! - Горячился великий ученый. - Ты хочешь превратить их в автоматы? Тогда незачем рисковать людьми. Пошлем роботов, и все!
- Я роботам не верю. - Поведал Сверлов.
- Ты никому не веришь. Мы людей, может быть, на смерть посылаем, а они даже не будут знать за что. Не забудь, что им придется стрелять по территориям других стран! Добро бы по белым, они враги. А как они будут палить по мирным людям?
- Не по людям, а по террористам!
- Это только мы знаем. И еще неизвестно, удастся ли этих террористов опознать. Надо объяснить все, как есть. Чтобы люди были морально готовы. Даже к жертвам среди мирного населения.
- Тогда они тем более не станут стрелять! Наоборот, надо их убедить, что жертв не будет. И чтобы они по ходу дела ни о чем не догадывались.
- А если они догадаются об этом в решающий момент? Ты что, будешь экстренную агитацию с ними проводить? Нет, они должны знать, на что идут! Иначе я отказываюсь.
Сверлов решил не спорить, чтобы не осложнять отношения. Тогда Колымагин настоял и на том, чтобы установить на кораблях свои телевизоры и настроить их на командный пункт Сверлова. Это позволяло осуществлять оперативный обмен информацией во время боя без страха быть засеченными.
- Все равно это опасно. - Сокрушался Сверлов. - А вдруг корабль собьют и он попадет в руки врагов? Или предатели украдут твои телевизоры.
- Если мы проиграем, - утешил Колымагин, - это будет уже не так важно, а если победим, то некого будет и бояться. Не думаешь же ты вечно скрывать мое открытие!
Сверлов не стал возражать, но по всему было видно, что он не собирался выпускать из рук колымагинское открытие.
Очередной спор между друзьями вышел по вопросу о количестве засылаемых агентов-камикадзе. Неожиданно Колымагин заявил, что их должно быть не более двадцати.
- Ты же сам говорил: двести! - Заволновался Сверлов. - А я уже тысячу готовлю. На всякий случай.
- Нет, столько нельзя!
- Как нельзя! Кто запретил?
- Я!
- Это не твое дело! Занимайся техникой!
- Нет, мое! Потому что я не хочу провалить операцию. Ты, наверное, думаешь, что чем больше агентов, тем лучше? А вот и нет. Чем их больше, тем меньше доверия будет к нашей дезинформации. Это же смешно, если из каждой деревни на территории белых станут вопить, что обнаружили диверсанта. А на нашей территории таких воплей раз-два и обчелся! Террористы сразу догадаются.
- Да ты же преувеличиваешь! Вовсе не в каждой деревне! Я и сам понимаю, что слишком много нельзя. Но двадцать - это слишком мало. Так мы не охватим и трети сил белых!
- А если мы пошлем больше, то не охватим и четверти! Я точно подсчитал. - И Александр Степанович стал размахивать бумажками, на которых виднелись числа и графики.
Бумажки Сверлов смотреть не стал. Они еще долго торговались. И в конце концов сошлись на тридцати. Кроме того, решили дополнительно забросить несколько агентов в другие страны, по возможности в безлюдные места. Для маскировки коварных замыслов.
В связи с малым количеством засылаемых агентов возникла проблема выбора момента сражения. Заговорщики решили ждать наиболее подходящей концентрации вражеских войск, чтобы обслужить максимальное их количество.
Втайне от Колымагина Сверлов вел и свою подготовку. С верными людьми он выискивал в западных странах хоть мало-мальски подозрительных личностей и уничтожал их. Сначала десятками, потом сотнями. Так он надеялся улучшить почву перед войной с террористами.
Колымагин в свою очередь следил за Сверловым. И как тот ни скрывал свое увлечение, Александр Степанович раскрыл его тайную охоту и изругал неприятными словами.
- Как ты мог! Ты же все погубишь! Ты же уничтожаешь невинных людей. А настоящие террористы смотрят на это и делают выводы!
- Но никто же не знает, что это я.
- Осел! Зато они знают твой почерк! Никто больше так в мире не орудует. Да, тебя не видели и твоих людей на месте преступления не застали. Но жертвы-то остались! Они о многом говорят!
- Да ты что! Они уже ничего не скажут. К тому же, мы их с собой прихватывали.
- Все равно! Пустое место тоже о многом говорит. Кому надо, тот поймет и без слов! Когда мы ввяжемся в бой, об этих исчезновениях вполне могут вспомнить, сопоставить, и тогда ничего не выйдет! Я вообще удивляюсь, как мы до сих пор живы!
Сверлов прекратил разбой. Но от тайной слежки за предполагаемыми террористами он уже не мог отказаться. За этим занятием он проморгал или недооценил перемещения белых. И те неожиданно перешли в наступление на ряде фронтов. Положение стало катастрофическим...
После торжественного заседания Андрей Михайлович вновь завел друга в штаб.
- Ты извини, Шура! Но рассекречивать тебя рано. Нашу буржуазию мы, конечно, свалим. Но это ведь не все! Кто его знает, что сейчас делают террористы и как они отнесутся к нашей революции. Не думаю, что они будут в восторге. Одно дело, когда с ними борется некая организация, пусть даже государственная. И совсем другое, когда поднимутся сотни миллионов людей, все как один. Сдается мне, что настоящие бои еще впереди.
- Не понимаю я тебя. С одной стороны, ты хочешь подключить весь народ, а с другой совершенно изолируешь меня. Как же мы будем стоять в едином строю, если будем прятаться друг от друга?
- Это не страшно. Вы будете едины в моральном плане!
- Ах! Да о какой морали ты говоришь! По-моему, о моем открытии надо всем рассказать. Ну, хотя бы руководству. Может быть, членам ЦК.
- Да ты что! Им тем более ничего нельзя говорить! Они такую демагогию разведут, что мы шага не сможем ступить!
- Но как же свобода, демократия, гласность? За что боролись?
- Ну ты же умный человек! Ну какая тут может быть гласность! Я, конечно, не против гласности. В принципе. Я даже мечтаю о ней. Но пока не время! Ты же видишь. Террористы мигом уведут наше, то есть твое открытие. Да и наши не многим лучше. Народ-то темный, неграмотный. Если он даже нас не обкрадет и не ограбит, то все равно такое отмочит, что ни за что не предугадаешь. Народ-то у нас изобретательный. На всякие гадости. Тут неграмотность ему не помеха.
- Постой, постой! Так ты, я вижу, еще не скоро гласность будешь внедрять?
- Почему не скоро! Уже вовсю идет гласность. Но в меру. Во всем нужен порядок. Вот царские махинации мы уже сейчас обнародуем. А с нашими лучше пока не спешить, а то боюсь, что нас не поймут. Или поймут, но неправильно.
- Эх, Андрюха, опять ты втягиваешь меня в сомнительные дела.
- Я? Почему я? Ты сам уже втянулся. Причем давным-давно. Так что нечего разыгрывать тут из себя правдолюбца. И не такие уж у нас сомнительные дела. Есть и хорошие. А с чистыми руками много не сделаешь. Так что за дело! Ты будешь заведовать центром наблюдения! Телевизоров еще надо будет выпустить. Тысяч десять. Я думаю, на первое время хватит.
- Десять тысяч?! Да ты помешался на слежке!
- Тихо, тихо! Не помешался я! Это не помешательство, а научный подход. А то как же я буду управлять всей Россией!
- Ты? Управлять? Один?
- Ну почему один! У нас будет правительство, советы, ну все, что полагается. Но посвящать их в это дело мы не будем!
- Да ты что, Андрюха! Значит, ты за ними будешь всюду следить, а они даже знать не будут?
- А зачем им знать? Если они будут знать, тогда и смысла в этом никакого. Весь фокус в том, чтобы никто не знал!
- А как же народная власть?
- А что? Пусть она существует. Решает мелкие вопросы. А мы ее проконтролируем, поправим, если понадобится.
- Так это же ужасно! Ты же хочешь быть диктатором!
- Я? Не-ет. Я вовсе не хочу. Просто обстоятельства заставляют. И вовсе я не диктатор! Наоборот, о благе народа забочусь. Я же не для себя!
- Все диктаторы так говорят!
- Да, говорят. А я не только говорю, а еще и делаю! Неужели ты не видишь разницы! Неужели ты мне не веришь?
- Я-то верю. Но чувствую, что добром это не кончится. Многие диктаторы тоже начинали с благих намерений да кончали плохо.
- А волков бояться - в лес не ходить! Что нам теперь, выбросить твою технику? Свое главное оружие!
- Ну, я не знаю. Но нельзя же вечно скрывать.
- А я вечно и не собираюсь. Вот наведем порядок в мире и все объясним. Народ нас поймет. Потом поймет, когда грамотным станет. Я уверен.
- Интересно, как ты потом будешь оправдываться?
- Ну, я, может, не доживу...
- А! Значит, другие будут расхлебывать? Но я уверен, что и тебе достанется. Все тайное когда-нибудь становится явным. Вот ты подключишь тысячи наблюдателей. А кто за ними будет наблюдать? Когда много людей задействовано, обязательно что-нибудь сорвется!
- Не переживай. Я уже подумал, как организовать охрану. Мы сделаем неприступную крепость!
- Ох, как ты мне сейчас напоминаешь средневековых властителей!
- Брось ты эти эмоции! Ты же понимаешь, что иначе нельзя. У нас нет выбора! Иначе нас сметут. Война предстоит тяжелая.
Приподнятое настроение Колымагина вновь сменилось беспроглядной хандрой. Но работать он продолжал. И с его помощью Сверлов принялся осуществлять свои далеко идущие планы.
А ноябрьская революция продолжала триумфальное шествие по стране. Советское правительство мигом издало новые декреты. "Частная собственность на землю отменяется навсегда!" - Громогласно заявила новая власть. Правда, земля оставалась наверху, под ударами террористов. Так что пользоваться ею никто не торопился. Тогда издали декрет о мире. Это уже вызвало всеобщий подъем. Впрочем, подъем быстро спал, так как террористы неожиданно нанесли удары по Архангельску, Мурманску и Владивостоку. Не понятно было, то ли это был ответ террористов на декрет, то ли они вовсе его не читали. И хотя удары не были такими сильными, как по Мадонновке, но на всех они произвели удручающее впечатление. Стало ясно, что террористы не приняли революцию. Конечно, мало кто надеялся, что они станут на сторону восставших. Но все же втайне многие видели в террористах родственную бунтарскую душу.
- Точно, это империалисты! - Размахивал руками Сверлов. - Я знал это! Теперь они показали свое лицо.
Однако это было не совсем точно. Никакого лица террористы не показали. Удары стали наноситься по-прежнему, неожиданно, из-за угла. Причем все чаще и чаще. А по западным странам почти перестали бить.
Правительства других стран встретили революцию сдержанно. Признавать Советскую Россию никто не торопился. И только когда всем стало ясно, что террористы переключились на Россию, тогда некоторые страны скромно выразили свое сочувствие.
- Плевать мне на их сочувствие! - Ругался и ходил кругами Сверлов. - Радуются, сволочи, что не по ним бьют!
И все советские органы стали спешно зарываться поглубже в землю. Энтузиазм первых дней революции схлынул.
Зато оживились царские генералы. Они собрали несколько крупных отрядов и захватили несколько населенных пунктов.
- Предатели! - Возмущался Сверлов. - Нож в спину вставляют!
- Но, по-моему, они никогда не были за нас. - Заметил Колымагин. - Мы же их свергли.
- Мы не можем допустить гражданской войны! - Кричал Сверлов. - Народ устал! Неужели они не понимают? Они погубят и нас, и себя.
Но белые генералы, видимо, не понимали этого и... продолжали вести наступление.
- Вот так, Шурка! А ты хотел меня разоружить! В общем, будем расширять твою контору! И хватит только глазеть! Хватит! Будем делать полноценные машины времени! И будем бить врага в его же логове!
Великий ученый ужаснулся от такой перспективы, но возражать не решился. И началось строительство завода по выпуску машин времени.
"Что-то будет!" - Хватался за голову великий гуманист и все прикидывал, как бы взорвать завод.
Но разрушителем своего детища Колымагин не стал. Не успел. Потому что недостроенный завод взорвали по приказу самого Сверлова.
Пока завод строился, белые отхватили пол-России и вплотную подошли к заводу и другим жизненно важным центрам. Сверлов очень сокрушался, прямо заболел, но вынужден был разрушить незаконченное сооружение. Часть оборудования, конечно, забрали с собой. Но о поточном производстве не могло быть и речи. Сделали только около десятка опытных образцов.
- Ничего! - Утешал себя Сверлов. - Надо хоть этим воспользоваться.
И он провел несколько блестящих операций по обезглавливанию белого движения. Кольцо фронтов, в которых оказалась Советская Россия, ослабило свои смертельные объятия.
- Андрюша! - Сказал как-то Колымагин. - Тебе не кажется, что мы с тобой превратились в обыкновенных террористов?
- Кажется, кажется. - Буркнул Сверлов. - Но не в обыкновенных! Мы же за народ! За правду!
Красная Армия, чуть отдышавшись, перешла в контрнаступление.
- Все! - Сказал Сверлов другу. - Больше мы не будем террористами. Теперь можно заняться и благотворительностью и искупить свои грехи. Мы ведь в сущности благодетели, а террористами были временно, в силу производственной необходимости. Теперь наши им и так покажут!
Но наши не показали... После небольших успехов пошли большие неудачи. Положение стало быстро ухудшаться. Благотворительность опять пришлось отложить. Временно. Тут как раз белогвардейцы окружили Екатеринбург, где содержался свергнутый царь со своим многочисленным семейством. Потихоньку, ничего не сказав другу, Сверлов с несколькими преданными помощниками уничтожил всю царскую фамилию. Колымагин, как только узнал об этом, на чем свет стоит изругал вождя российского пролетариата. Но было уже поздно. Весь мир был шокирован зверским убийством. Многие сочувствующие сразу отшатнулись. Международная общественность потребовала расследования этого события.
- Ишь, зашевелились! - Возмущался Сверлов. - Еще недавно и пикнуть боялись. А как террористы на нас переключились, так эта общественность осмелела! Со своим терроризмом лучше бы разбиралась!
Тем временем белые взяли Екатеринбург и пригласили экспертов из-за границы для расследования убийства. К удивлению многих, эксперты почти ничего не нашли, а уж конкретных исполнителей тем более. Тут припомнились и таинственные убийства руководителей белого движения. И поползли слухи о якобы принятых Сверловым на службу террористах. Вскоре уже открыто весь мир стал обвинять Сверлова в тайном сговоре с врагами человечества.
Белым это оказалось на руку, и они вновь активизировались. Сверлов не придумал ничего лучшего как продолжить тайный террор. Но он не мог делать все один. Круг более или менее посвященных лиц расширялся. И однажды случилось то, что рано или поздно должно было случиться.
При очередной эвакуации сбежал один из наблюдателей, некто Мясорубкин. И прихватил с собой колымагинский телевизор, видимо, в качестве вещественного доказательства. Конечно, он не мог знать всего. Но специалисты могли догадаться, в чем тут дело. Сверлов пришел в ярость:
- Догнать! Арестовать! Расстрелять! Немедленно!
Но Мясорубкин как сквозь землю провалился. Тогда Сверлов согнал всех наблюдателей, и беглеца принялись искать на высоком научно-техническом уровне.
- А ну-ка, посмотрите, что наши члены ЦК делают! - Посоветовал Андрей Михайлович.
Все члены нашлись быстро. Только Гамадрилова не было на месте.
- Ищите все Гамадрилова! - Приказал Сверлов в исступлении.
И его нашли. Вместе с Мясорубкиным. Они как раз вдвоем изучали уворованный агрегат.
- Ну, что они там смотрят? Покажи-ка, Шура, мне ихний экран!
Колымагин и Сверлов склонились и на том, втором экране увидели... собственные спины. Вождь выпучил глаза и закрыл себе рот рукой.
- Он о нас докладывает. - Прокомментировал великий ученый. - Демонстрирует в действии, так сказать.
- Расстрелять! - Прорезался Сверлов и в страхе вновь зажал рот руками.
Толпа наблюдателей стояла вокруг плотным кольцом.
- Андрюша, Андрюша! Не надо! - Закричал Колымагин.
Сверлов хотел выйти, но наблюдатели не расступились.
- Мясорубкин честный человек! - Сказал кто-то из них.
- А я, значит, не честный?
Толпа расступилась, и Сверлов быстро зашагал прочь. Александр Степанович побежал следом.
- Андрюша! Не делай этого! А то мы все тут перессоримся! Андрюша! Народ нас не поймет!
- Уйди!
- Нет! Дай мне слово, что ты его не убьешь!
- Уйди!
- Нет! Хоть ты мне друг, но я больше не могу смотреть на это!
- Шура. - Вдруг остановился Сверлов. - И ты?..
- Нет! Я с тобой! Но ты дай слово!
- Хорошо. Я обещаю. А сейчас немедленно закрыть центр. И опечатать!
Колымагин обрадовался, что хоть на некоторое время его открытие не будет использоваться в сомнительных делишках. Но радовался он рано...
Спал Александр Степанович плохо. Утром он не выдержал, сорвал печати и включил телевизоры. Мясорубкина он увидел повешенным, в своей собственной каморке, где и встать-то во весь рост было затруднительно. Рядом валялись обломки телевизора. Тогда Колымагин принялся искать Гамадрилова. К счастью, тот был жив и безмятежно беседовал с другими членами ЦК. Великий ученый бросился к Сверлову. Его не хотели пропускать. Но он нагло прорвался и с порога закричал:
- Это ты убил Мясорубкина!
- Тише, тише! Чего ты кричишь! Если хочешь, то у меня алиби!
- А! Уже позаботился об алиби! Значит, ты все уже знаешь? А ведь он все еще висит, его никто не снял и даже еще не обнаружил! Это ты его повесил!
- Ничего подобного! Это он сам. Из раскаяния. А я туда и не ходил. Можешь у кого угодно спросить.
- Можешь не оправдываться! С твоими возможностями незачем думать об алиби. Ты чужими руками все сделаешь!
- Ну чего ты кричишь! Ну я, я его убил. Если тебе так хочется. Ты доволен?
- Я? Доволен? Андрюша, что мы с тобой делаем! Что с нами происходит!
- Чего ты кричишь! Ничего не происходит! Я, например, работаю. Я борюсь! А ты нюни распустил! Вот и все!
- Андрюша! Но ведь Мясорубкин честный преданный человек!
- Ну и помалкивал бы со своей честностью!
- Андрюша! Остановись! Очень тебя прошу! Остановись!
- А ты убери сопли! Расплакался тут!
- Андрюша! Не трогай хотя бы Гамадрилова!
- С чего ты взял, что я буду его трогать?
- Ну... Ну... Как же... - Опешил Колымагин.
- Не переживай. Мы с ним договорились. Он будет молчать.
- А-а! - Александр Степанович раскрыл глаза от ужаса. - Значит, и он будет покрывать это убийство! Молчать... Все будут молчать... Неужели это возможно?..
- Конечно! Если тебе наплевать на себя и на меня, то подумай хотя бы о России! Она нам не простит, если мы разоружимся в такой судьбоносный момент!
Совершенно подавленный, Александр Степанович ушел. Когда он пришел в центр, его неожиданно... арестовали.
- Не беспокойтесь, товарищ Буков! Вам ничего не грозит. - Утешили его решительные люди. - Для вашей же пользы.
- Но кто? Кто приказал??
- Товарищ Сверлов.
И Колымагин обреченно склонил голову.
Через неделю его освободили. Допустили к работе. Из старых сотрудников он не обнаружил почти никого. А новые были неразговорчивы. На каждом углу стояли вооруженные люди и зорко смотрели за происходящим.
За Александром Степановичем неотступно следовали два типа, назвавшихся телохранителями.
- Мне надо к Сверлову! - Заявил великий ученый.
- Он в командировке. В длительной. Поэтому никого не принимает. - Ответили телохранители.
- А мне все равно надо!
- А у нас приказ!
Тогда Колымагин заспешил к своим приборам и без труда увидел Сверлова на обычном рабочем месте. К счастью, охранники не очень разбирались в телевизорах и поэтому не лишили Александра Степановича окна в мир.
И Колымагину ничего не оставалось, как самому заняться наблюдениями. По собственной программе. Он стал следить за Сверловым. "Теперь я под свою опеку его возьму!" - Решил великий ученый.
Однако Сверлов почему-то прекратил террористическую деятельность. А может быть, он делал это чужими руками. Колымагин целыми днями не отрывал глаз от экрана, но ничего предосудительного не зафиксировал. Тогда он принялся следить за членами Центрального Комитета.
Гамадрилов действительно помалкивал. Но нетрудно было заметить, что он вовсю разжигает страсти и все делает для того, чтобы очернить деятельность вождя. А подозрений насчет Сверлова и без того было немало. Так, он совершенно перестал интересоваться чем-либо, никого не слушал, зато указания давал щедро, без тени сомнения. Он всегда оказывался предельно информированным о любом событии, хотя члены ЦК, наоборот, стремились скрыть от него все, что возможно. Они надеялись, что в результате Сверлов наделает ошибок и скомпрометирует себя. Но Андрей Михайлович всегда был на коне, а члены ЦК, хоть и шныряли всюду, но все время отставали от жизни.
Руководители меньшего ранга, военные командиры не видели в этом ничего странного. По их мнению, таким и полагалось быть вождю. Народ в основном тоже свято верил Сверлову, потому что тот был в курсе чаяний простого человека и интересов трудовых коллективов.
Но члены ЦК догадывались, что дело тут нечисто. Они были поближе к кормилу власти, и деятельность вождя была у них на виду. Они убедились, что без армии тайных помощников у Сверлова не клеилась бы работа. Ведь сами они занимали большие посты, имели и авторитет, и власть, но этого было явно мало. Хоть и не каждый день, но довольно часто они попадали впросак. И на фоне всеведущего вождя они выглядели очень скромно. А это крайне бесило многих из них.
"Но почему же молчит Гамадрилов? - Раз за разом спрашивал себя Колымагин. И наконец он понял: - Да ведь Гамадрилов сам хочет занять место Сверлова! Как же я сразу не догадался! Он сам диктатором хочет стать. Зачем ему делиться с остальными членами ЦК, которых он, скорее всего, тоже ненавидит. Он же сам хочет все захватить. Только и ждет удобного момента. Надо срочно сообщить Сверлову! Хотя нет... Он, наверное, и сам понимает. Он в этом деле большой знаток. Ну точно, понимает! Ведь он на этом и решил сыграть! Он потому и уверен в молчании Гамадрилова, что разгадал честолюбивые гамадриловские замыслы! Хорошо, что я не побежал к Сверлову со своими глупыми советами. Он бы надо мной посмеялся. И поделом. Не мое это дело! Тут он мне сто очков вперед даст. Да... Трудно с ним будет бороться. Тут и машина времени, пожалуй, не поможет. Хотя... может, попробовать?"
Но попробовать Колымагину не дали, так как Сверлов предусмотрительно конфисковал у друга машину времени.
От Александра Степановича почти ничего не требовали. Он слонялся без дела и все думал, как бы отсюда вырваться.
Тем временем обстановка на фронтах продолжала ухудшаться. Железное кольцо неумолимо сжималось. Стало очевидно, что террористы подыгрывают белым. Например, стоило Красной Армии перейти хоть в маленькое наступление, как по освобожденной территории откуда ни возьмись наносился удар и удержать ее становилось практически невозможно. А по районам, занятым противником, магнитных ударов практически не было.
"Все! Мы погибли! - Сделал вывод Колымагин. - Революция обречена! Весь мир против нас ополчился. Теперь за нее некому даже доброе слово молвить."
Но Сверлов продолжал борьбу. Каждый день производились массовые расстрелы дезертиров, саботажников, паникеров и вообще всех подозрительных. Чуть ли не каждый день сообщалось о раскрытии заговоров. Председатель ЧК Феликс Мочульский вертелся как белка в колесе.
Стало не хватать энергии. Остановились заводы. В опасности оказались и магнитные генераторы, которые питали людей.
"Советская власть падет завтра или послезавтра." - Ежедневно сообщали западные эксперты. Но власть как-то умудрялась еще держаться...
Глава 33. Творческие планы
Колымагин каждый час ждал очередной эвакуации. Но против обыкновения центр засиживался на одном месте. "Так же нельзя! - Волновался великий ученый. - Нас же обнаружат!" Но эвакуации не было. И Александра Степановича осенило: "Все! Больше бежать некуда! Потому и не бежим!"
И тут Колымагина неожиданно привели к вождю. Великий ученый даже не ответил на его приветствие.
- Не ломайся, Шура. - Сказал вождь. - Разве ты не видишь, как мне тяжело!
- Не одному тебе! Про народ ты забыл?
- Не придирайся к словам. Давай лучше вместе посидим, поболтаем.
- Ты для этого меня из-под ареста привел? По душам поболтать? А потом еще глубже запрячешь?
- Ну ты же сам меня вынудил. Ну садись, садись. Посоветоваться надо.
- Зачем тебе мои советы? Ты же сам все решаешь. Тебе никто не нужен.
- Ты ошибаешься, Шура. Ведь ошибаешься!
- Ты, Андрюха, сам довел страну до ручки. Теперь тебе никто не поможет. Раньше надо было думать!
- Раньше? Когда раньше? Ну, где я ошибся? Ну, скажи!
- Я не знаю.
- Вот! Никто бы кроме меня не смог так последовательно спасать революцию! Ну где я ошибся? Может, вообще не надо было революцию делать? А?
- Не знаю. Все равно на тебе ответственность. Ты довел!
- Я? Довел? Да если хочешь знать, то я... Это все они, враги! А я, можно сказать, с оружием в руках... чуть ли не в окопах!..
- Знаю я твое оружие! Мне ты можешь не заливать! Ты же этим оттолкнул от себя всех!
- Неправда! Вот это неправда! Знаешь, как народ меня любит? Тебе показать? Я тебе сейчас покажу!
- Да не надо, не надо! Я и сам видел. Но они не знают твое истинное лицо! Они славят совсем другого человека, вождя! Твое нутро мало кто знает.
- Но ведь без этого нутра не было бы и вождя! Ведь правда? Ты ничего не понимаешь, Шура! Нельзя быть всюду чистеньким. Всем угодить нельзя. Побеждать можно только в борьбе. И борьба эта часто бывает грязная, жестокая. Но без борьбы нет и победы!
- Все равно, весь мир подозревает тебя в тайном сговоре с террористами. Потому и поддержки от них никакой! Они боятся, что, расправившись с белыми, ты примешься за другие страны и вместе с террористами уничтожишь их. И у белых пропаганда на это нажимает.
- Но ты же знаешь, что это не так! Наоборот, по белым террористы не бьют, а бьют исключительно по красным. Так что скорее белых можно обвинить в союзе с террористами.
- К сожалению, кроме нас двоих, никто этого не знает. Зато все видят, как то тут, то там при загадочных обстоятельствах убивают царских генералов, погибают чуть ли не целые армии.
- Неправда! Мне еще не удавалось уничтожить больше роты!
- А они трубят об армиях! И на западе этому верят. Они же не могут сюда бегать и считать убитых. Вот так! Мы оказались в полной изоляции! Не сегодня-завтра нас разобьют.
- Нас не разобьют. Я делаю все, что можно. Мы начеку!
- Знаю я, что ты делаешь. Каждый день расстрелы. Без суда и следствия! А на заговорах твой Феликс вообще помешался! Ты же совсем оторвался от народа!
- Я? От народа? Я все ему отдаю! Я всегда рядом с народом!
- Что, прямо здесь, не выходя из этого дворца? Народ-то в норах сидит. А ты в царском дворце. У простых людей на стенах такие картины не висят. И люстры такие у них не поместятся. Это же не рабочий кабинет, а музей!
- Да! - Вдруг согласился Сверлов. - Это и есть музей. То есть будет, когда все уладится. Я здесь временно. Мне ведь ничего этого не надо.
- Мог бы детей сюда поселить, женщин. Это же прекрасное убежище. Здесь тысячи людей могли бы поместиться, а не ты один.
- Интересно! А где я буду работать? Я же не смогу сосредоточиться, если у меня под ногами будет крутиться сотня детей! Дворец мне нужен для дела! С его помощью, если хочешь, я спасаю миллионы этих женщин и детей. А если я перееду в нору, то никакое убежище их не спасет! Может, мне вообще надеть рубище и пойти по миру? Буду ходить и говорить: ребята, давайте жить дружно! Нет уж! Проповедовать сейчас все умеют. Тут особых талантов не нужно. А ты попробуй сам построить счастливое общество! Чтобы других действительно осчастливить, самому ой-как пострадать надо!
- Все равно, нельзя счастье на крови, на несчастье строить. Это уже было! Я сам это видел. И ты опять повторяешь ошибки прошлого!
- Это не я повторяю! Это белые повторяют. Не я развязал эту войну. А если мы только и будем ждать, когда нам счастье на блюдечке принесут, то не дождемся его никогда. Вот на Западе тоже ждали. И дождались. Принесли им на блюдечке, а потом как врезали магнитными волнами. Теперь все сидят под землей и дрожат от страха.
- Ладно, с тобой спорить бесполезно! Я это давно знаю. Тебя невозможно переубедить.
- Да! Потому что я прав!
- Нет. Просто у меня язык не так повернут. Или голова. Не знаю точно. Но не бываешь же ты всегда прав!
- А я и не говорю, что всегда. Ты приведи мне весомые аргументы и я приму твою сторону.
- Так я и привожу! Но на каждый мой аргумент ты приводишь десять своих.
- Значит, плоха твоя позиция, если мало у тебя аргументов.
- Да не в позиции тут дело! А в красноречии!
- Так ты приведи мне хорошего краснобая, и пусть он меня переспорит. Тогда я соглашусь с твоей позицией.
- О, ужас! У тебя на все ответ есть!
- А как же! Это моя профессия. А я профессионал высшей квалификации. Ну где твой краснобай?
- Некогда мне их искать. Ты и есть первый краснобай! Таких я больше не видел.
- Ну все! Значит, договорились. - Обрадовался Сверлов. - Ты мне поможешь.
- Я? Я не обещал!
- Как не обещал! Ну, тогда возражай! Возражай! Только аргументированно!
- Тьфу ты! Устал я тебе возражать. И бесполезно это.
- Тогда делай то, что я прошу. Мне надо спасти страну.
- Но ты ведешь страну в пропасть! Лучшая помощь стране заключается в том, чтобы не помогать тебе!
- Ничего подобного! Я веду ее к светлому будущему. Я борюсь против буржуев, против отжившей монархии, против международного терроризма. Разве не так? А?
- Ты демагог, Андрюша!
- Нет, ты ответь! Я борюсь против терроризма, главной опасности для человечества?
- Ну, борешься...
- Тогда помоги, подскажи как их всех победить.
- Ну, ты хватил! Ни больше, ни меньше. А владычицей морской не желаешь? - Колымагин махнул рукой и хотел уйти.
- Нет, ты так не уйдешь!
- Отпусти! Пусти же! А то я тебя ударю!
- А ты ударь! Ударь, если хочешь. Я не обижусь. А тебе легче станет. Плюнь мне в лицо! Вот и выполнишь свой моральный долг. И порок будет наказан. Ну, плюнь! Деспоту и убийце. Я заслужил! Ну, почему ты не плюешь? Я все стерплю. Потому что не для себя стараюсь!..
- Ох, и демагог. Ох, и демагог же ты!
- Сам ты демагог. Я тут на части рвусь, а ты только бездельничаешь да рассуждаешь!
- Да! Потому что я больше не хочу в этом участвовать! Это не мое дело. Я вообще здесь по ошибке. Я не имею права сюда вмешиваться! Знаешь, Андрюша, отпусти меня! Христом Богом молю, отпусти!
- Хорошо! Я отпущу тебя. - Вдруг охотно согласился Сверлов. - Я отпущу тебя в любое время. Но с одним условием.
- Каким еще условием?
- Ты поможешь мне разбить белых!
- Не-е!.. Ты смеешься? Снова война? Миллионы жизней? И потом я не смогу.
Но Сверлов уловил, что "не смогу" прозвучало последним. "Значит, может!" - Решил про себя вождь российского пролетариата. И насел на Колымагина с удвоенной силой, обещая его отпустить сразу после решающих побед.
- Есть, конечно, некоторые задумки. - Выдавил наконец великий ученый. - Но не думаю, что это можно сделать одним ловким маневром. Никакая машина времени тут дело не решит. Потребуется несколько месяцев тщательной подготовки. А мне кажется, что уже завтра нас разобьют.
- Да ты не тяни! Не тяни! Было бы за что сражаться, а желание найдется. Погибают ведь не от того, что не могут, а от того, что не верят! Если ты предложишь что-нибудь стоящее, я семь шкур со всех спущу, а заставлю держаться!
- Нет, нет. Если семь шкур, тогда я лучше пойду.
- Ой, да это же я так! Образно. Они сами из своих шкур вылезут, если я их вдохновлю!
- Ох, Андрюха, Андрюха! - Покачал головой Колымагин.
- Ну! Ну! Давай же!
- Я думаю так. Надо заслать сотни две надежных людей в расположение белых, поближе к крупным соединениям. В один, заранее установленный момент, все наши шпионы пошлют в эфир сообщения о том, что там якобы обнаружены террористы, вместе с их секретным оружием. Ну и еще можно что-нибудь добавить, для убедительности, для приманки!
- Шурка! Ты гений! - Начал догадываться Сверлов. - Ну, ну!
- Ну, с белыми почти все. Террористы, если заглотят наживку, ударят по нашим агентам и, значит, по белым армиям, находящимся рядом. А мы в этот момент будем следить, откуда идут команды террористов и откуда бьют их орудия.
- А-о! - Сверлов раскрыл рот.
- Да, да! - Разошелся Колымагин. - Как только террористы опростают свое оружие, тут мы их и накроем!
- Шурка! Ты гений! И ты молчал?
- А ты меня и не спрашивал раньше. Арестовал и к себе даже не подпускал.
- Но я же не знал...
- Ну и дурак! Только я бы тебе все равно не сказал. Это только сейчас, когда дело так плохо, тебе удалось меня уговорить.
- Ох, и здорово!
- Не торопись радоваться. Провернуть это будет не просто. Во-первых, нужна секретность. Надеюсь, ты понимаешь, что будет, если хоть один агент проболтается. Белые разгадают наши планы и еще раньше зашлют к нам своих агентов. Тогда террористы ударят не по белым, а по нам! И тогда не мы, а они станут героями и освободителями.
- М-да... Ну это уже мое дело. Людей я найду.
- Потом мы до сих пор почти ничего не знаем ни о террористах, ни об их оружии. Как их засекать и как уничтожать тоже не ясно.
- А это уже твое дело! Ты и думай.
- М-да. Машина времени тут не годится. Медленно! И неизвестно сколько всего террористов. У нас машин сто будет. Ну, угостим мы сотню-другую террористов. А вдруг их тысячи! Они же успеют смыться. А второй раз наш трюк не пройдет. Когда мы начнем их уничтожать, скорее всего и сами станем заметными. И нас точно накроют, если мы их не опередим, всех не опередим!
- Но как же быть?
- Я все думаю, а не вывести ли нам на орбиту космические корабли...
- Ты что! Давно никто не летает! Их собьют в один миг.
- А! А скажи мне, зачем им уничтожать неопасные объекты? Значит, космические корабли опасны для террористов. Я думаю, что из космоса намного легче уследить за террористами. Потому они и боятся кораблей!
- Ты думаешь?
- Да! Именно поэтому надо вывести наши корабли и с них нанести решающие удары!
- Нет-нет! Это не реально. Можно спросить любого специалиста. Их собьют раньше, чем они взлетят!
- А! Это смотря когда взлетать!
- А-а! - Сверлова поразила догадка.
- Да, да! - Подтвердил Колымагин. - Взлетать надо сразу после сообщений наших агентов об обнаружении террористов! При этом можно послать еще сообщение, что корабли идут для уничтожения террористов, обнаруженных на территории России. Ну или что-нибудь подобное, чтобы запутать настоящих диверсантов. Об этом еще надо подумать. В такой ситуации они не кинутся на корабли, на эти громадины, которые не способны быстро скрыться. Террористы вперед ударят по нашим агентам, то есть по белым армиям. С кораблями им спешить некуда, к тому же при данных обстоятельствах они могут считать нашу эскадру союзником. А потом наши ударят первыми из космоса и опередят таким образом террористов!
- Гениально, Шурка! Гениально! Как же я сам не догадался!
- Узко мыслишь! - Торжествующе заявил великий ученый. - Мы тоже кое-что умеем! Причем без демагогии!
- Ну ладно, ладно! Я рад за тебя.
И началась подготовка к грандиозному сражению.
Глава 34. Подготовка
Подготовка к решающей схватке велась очень тщательно. Сверлов крутился как белка в колесе. Чуть ли не каждый час он звал к себе Колымагина и советовался с ним. Потому что больше советоваться было не с кем. Андрей Михайлович ужасно боялся предательства и даже говорил с Колымагиным шепотом, чтобы не дай Бог, кто не услышал.
Вдвоем они порешили, что агентам, засылаемым в тыл врага, никаких секретов сообщаться не будет. Для них приготовили переносные передатчики. Агент просто должен был нажать кнопку в нужный момент в нужном месте. Сама дезинформация уже была записана в передатчиках и лишь ждала момента, чтобы вылететь в эфир.
Сначала предполагалось, что сами агенты получат команду о начале операции по радио. Но потом друзья решили, что это ненадежно, так как команду могут уловить те, кому она вовсе не предназначена. И если у террористов возникнет хотя бы тень сомнения, то эффект всей операции может резко упасть.
Далее Колымагин решил, что дезинформация не должна вылететь из разных мест совсем уж одновременно. Такое совпадение сразу может выдать ее происхождение. Нужны малые интервалы, якобы от разной расторопности белых.
Кроме того, Сверлов настоял, чтобы для убедительности незадолго до операции в стане у белых были совершены более или менее настоящие диверсии. Для отвода глаз имитацию диверсий решили организовать и в тылу красных.
Встал вопрос и о реакции соседних государств.
- Если мы будем палить по ихней территории, то понравится ли им это? - Заинтересовался Сверлов.
- Да! Это важный момент. Мы, конечно, будем целить по террористам, но, наверное, достанется не только им. В общем, так! Надо заранее заготовить соответствующие обращения и записать на пленку. Ты сам их наговоришь.
- Жаль, конечно, что они не помогут нам! Ведь для них тоже стараемся! Жизни кладем!
- Незачем их впутывать. Все надо провернуть молниеносно. А с помощниками мы заплюхаемся. Да и не обязаны они нам помогать. И предупредить их заранее для соответствующей подготовки мы не можем.
- Да, да! Даже ничего незначащее заверение в дружбе может потом дать террористам ключ к разгадке нашей хитрости. И тогда все пропало.
На долю Колымагина выпали расчеты о времени запуска и действиях кораблей. Для этого ему срочно понадобилось осмотреть эскадру, вернее то, что от нее осталось после многочисленных эвакуаций. С удивлением великий ученый обнаружил и "Потемкин".
- Это уже музейный экспонат. - Объяснили ему. - Один он с тех пор остался.
- Жаль! - Сказал Колымагин. - Эту модель я хорошо знаю.
- А он вроде на ходу. - Сказал кто-то из сопровождающих.
- Балда! - Ответили другие. - Он же развалится на взлете.
- А вдруг не развалится. - Влез тот же голос.
- Уйди, балда! На нем только на тот свет летать!
- Эх! - Покачал головой великий ученый. - А жаль! - И подумал: "Как бы мне в прошлое вернуться и обменять эту рухлядь на свеженький экземпляр?"
Ничего не придумав, Колымагин влез в знакомый корабль, посидел у пульта.
Эскадра была в общем готова. Главная трудность была в том, как ее оснастить и чем собственно убивать террористов. Пришлось обратиться к местным ученым. Это оказалось ненапрасным. Хотя ученые сами плавали во многих вопросах, но Колымагина они натолкнули на кое-какие мысли. И он развернул экстренное производство каких-то новых орудий, которые спешно устанавливались на кораблях.
Во время подготовки к сражению особенно усилилась слежка за всем и вся. Белые, кажется, ни о чем не догадывались. Но повышенная активность Сверлова не осталась без внимания у членов ЦК. А об инспекционных поездках Колымагина в лаборатории космонавтики каким-то образом узнали чуть ли не все. Стало ясно, что дальнейшее откладывание операции грозит ее срывом.
Сверлов изо всех сил пытался сдержать развал государства. На полную мощность работала пропаганда. О необходимости повышать бдительность кричали на каждом углу. На фронт мобилизовали всех, кто мог держать оружие. Остановились все заводы, кроме тех, что требовались для проведения операции.
Впрочем, истинные цели Сверлову удалось скрыть. Его активность непосвященные объясняли общей агонией режима. Недоброжелатели вещали, что он рухнет с минуты на минуту. Но режим почему-то держался. К удивлению как той, так и этой стороны. Удивлению многих не было предела.
А подготовка к сражению все шла и шла. Сверлов и Колымагин встретились с командирами космических кораблей. Сверлов полагал, что знать им ничего не следует.
- Нет! - Горячился великий ученый. - Ты хочешь превратить их в автоматы? Тогда незачем рисковать людьми. Пошлем роботов, и все!
- Я роботам не верю. - Поведал Сверлов.
- Ты никому не веришь. Мы людей, может быть, на смерть посылаем, а они даже не будут знать за что. Не забудь, что им придется стрелять по территориям других стран! Добро бы по белым, они враги. А как они будут палить по мирным людям?
- Не по людям, а по террористам!
- Это только мы знаем. И еще неизвестно, удастся ли этих террористов опознать. Надо объяснить все, как есть. Чтобы люди были морально готовы. Даже к жертвам среди мирного населения.
- Тогда они тем более не станут стрелять! Наоборот, надо их убедить, что жертв не будет. И чтобы они по ходу дела ни о чем не догадывались.
- А если они догадаются об этом в решающий момент? Ты что, будешь экстренную агитацию с ними проводить? Нет, они должны знать, на что идут! Иначе я отказываюсь.
Сверлов решил не спорить, чтобы не осложнять отношения. Тогда Колымагин настоял и на том, чтобы установить на кораблях свои телевизоры и настроить их на командный пункт Сверлова. Это позволяло осуществлять оперативный обмен информацией во время боя без страха быть засеченными.
- Все равно это опасно. - Сокрушался Сверлов. - А вдруг корабль собьют и он попадет в руки врагов? Или предатели украдут твои телевизоры.
- Если мы проиграем, - утешил Колымагин, - это будет уже не так важно, а если победим, то некого будет и бояться. Не думаешь же ты вечно скрывать мое открытие!
Сверлов не стал возражать, но по всему было видно, что он не собирался выпускать из рук колымагинское открытие.
Очередной спор между друзьями вышел по вопросу о количестве засылаемых агентов-камикадзе. Неожиданно Колымагин заявил, что их должно быть не более двадцати.
- Ты же сам говорил: двести! - Заволновался Сверлов. - А я уже тысячу готовлю. На всякий случай.
- Нет, столько нельзя!
- Как нельзя! Кто запретил?
- Я!
- Это не твое дело! Занимайся техникой!
- Нет, мое! Потому что я не хочу провалить операцию. Ты, наверное, думаешь, что чем больше агентов, тем лучше? А вот и нет. Чем их больше, тем меньше доверия будет к нашей дезинформации. Это же смешно, если из каждой деревни на территории белых станут вопить, что обнаружили диверсанта. А на нашей территории таких воплей раз-два и обчелся! Террористы сразу догадаются.
- Да ты же преувеличиваешь! Вовсе не в каждой деревне! Я и сам понимаю, что слишком много нельзя. Но двадцать - это слишком мало. Так мы не охватим и трети сил белых!
- А если мы пошлем больше, то не охватим и четверти! Я точно подсчитал. - И Александр Степанович стал размахивать бумажками, на которых виднелись числа и графики.
Бумажки Сверлов смотреть не стал. Они еще долго торговались. И в конце концов сошлись на тридцати. Кроме того, решили дополнительно забросить несколько агентов в другие страны, по возможности в безлюдные места. Для маскировки коварных замыслов.
В связи с малым количеством засылаемых агентов возникла проблема выбора момента сражения. Заговорщики решили ждать наиболее подходящей концентрации вражеских войск, чтобы обслужить максимальное их количество.
Втайне от Колымагина Сверлов вел и свою подготовку. С верными людьми он выискивал в западных странах хоть мало-мальски подозрительных личностей и уничтожал их. Сначала десятками, потом сотнями. Так он надеялся улучшить почву перед войной с террористами.
Колымагин в свою очередь следил за Сверловым. И как тот ни скрывал свое увлечение, Александр Степанович раскрыл его тайную охоту и изругал неприятными словами.
- Как ты мог! Ты же все погубишь! Ты же уничтожаешь невинных людей. А настоящие террористы смотрят на это и делают выводы!
- Но никто же не знает, что это я.
- Осел! Зато они знают твой почерк! Никто больше так в мире не орудует. Да, тебя не видели и твоих людей на месте преступления не застали. Но жертвы-то остались! Они о многом говорят!
- Да ты что! Они уже ничего не скажут. К тому же, мы их с собой прихватывали.
- Все равно! Пустое место тоже о многом говорит. Кому надо, тот поймет и без слов! Когда мы ввяжемся в бой, об этих исчезновениях вполне могут вспомнить, сопоставить, и тогда ничего не выйдет! Я вообще удивляюсь, как мы до сих пор живы!
Сверлов прекратил разбой. Но от тайной слежки за предполагаемыми террористами он уже не мог отказаться. За этим занятием он проморгал или недооценил перемещения белых. И те неожиданно перешли в наступление на ряде фронтов. Положение стало катастрофическим...
Обсуждения Путешествия Колымагина. Гл.32-34