Глава 29. Выяснение обстоятельств
Больница была какая-то странная. Вместо просторных светлых корпусов были темные узкие норы. Больные лежали в несколько этажей. Как ряды книг на полках. Впрочем, у Журкина была отдельная палата. С охраной. Но одновременно Сверлов с Колымагиным никак не могли в ней поместиться.
- Ну как? - Спросили они у врача.
- Плохо. Бредит все время.
- А что говорит? Может, важное что-нибудь?
- Да ерунду какую-то.
- Это для вас ерунда. А для нас государственное дело! Что он сказал?
- Да повторяет все время, что листья граба сыплют с баобаба.
Сверлов призадумался.
- Да. Баобабов на Марсе действительно не было. Да, не на пользу ему пошли марсианские деликатесы. Вот так, Шурка! Сам удивляюсь, как мы там выжили. Если бы не американцы, он наверняка бы помер.
Сверлов залез в палату и стал кричать:
- Мирон! Мироша! Ты меня слышишь?
Но тот ничего не отвечал. Тогда друга сменил Колымагин. Сверлов засунул только голову.
- Мироша! Это я! Ну, посмотри же! Неужели не узнаешь? Это же я! Я!
- Шур-ка... - Пробормотал Журкин, и на лице его появилась слабая улыбка.
- Узнал! - Закричал Сверлов. - Он узнал! Все видели? Вы все свидетели! Кто еще свидетель? Вы, доктор, пойдете с нами. А вы слышали? Как так не слышали? Революция приказывает слышать! Ухо заложило? Какие там еще сквозняки в тоннелях! Почему только у вас сквозняки, а у нас нет? В общем, пойдете в свидетели! Должны были слышать! Повторить? Нет, боюсь не получится. И зачем повторять, если у вас все равно уши заложило! Тьфу! Я же говорю: повторять не будем! Да нет, не было ничего интересного! И не будет. Ладно, идите отсюда. Хватит нам и доктора. Идите, я говорю! Доктор, объясните ему, а то он мне уже надоел! Все, Шурка! Пошли! Скорее! Ох, и трудно работать с людьми!
И они заспешили в кабинет Сверлова.
- Я уже вызвал кое-кого. Мы заткнем им глотку!
Но Колымагин даже не успел спросить, кому Сверлов собирается затыкать глотку. У кабинета в сопровождении двух штатских переминалась пожилая женщина.
- Кто вы? Быстро!
- Я вдова Мокасинова.
- А! А где Подпругина?
- Н-не знаю...
- Ладно, заходите. То есть залезайте.
Втроем они влезли в тесную каморку.
- Итак, товарищ Мокасинова. Вы присутствовали на похоронах нашего народного героя А.С.Колымагина?
- Да. Присутствовала.
- И что вы видели?
- Ну... Как вам сказать... Для народного героя было скромновато. Я бы даже сказала, слишком скромновато.
- Тьфу! Я не об этом. Покойник был там или нет?
- Был, конечно. Как без покойника! Как-то не принято. Без него никак нельзя.
- А вы видели?
- Что?
- Ну покойника, черт побери! Кого же еще!
- Ой, извините! Я не поняла. Там ведь и другие были...
- Как? Еще покойники были?
- Нет. Другие еще живые были. В процессии.
- Тьфу ты! Ох, и тяжело! Отвык я от работы с людьми! Так, видели покойника или нет?
- Да я как-то не приглядывалась.
- А жаль! Надо было поинтересоваться! Революционную бдительность проявить! Ну, ладно. Гроб открыт был?
- Да.
- Ну! И там было что-нибудь?
- Да, что-то было. По-моему, это был... - Женщина призадумалась.
- Ну!
- По-моему, это был покойник.
- Тьфу ты! Ох, и устал я сегодня! Ладно лицо у него было? Лицо запомнили?
- Кажется, да...
- И что запомнили? Нос у него был?
- Нос был горбатый. Он очень хорошо торчал.
- А волосы! Волосы какие были?
- Волосы были седые, совсем белые.
- М-да. - Сверлов тяжело вздохнул. - На этого товарища похоже?
Все это время Колымагин сидел в уголке, томимый тяжелыми предчувствиями. Женщина тоже не обращала на него никакого внимания, так как не успевала отвечать на вопросы Сверлова.
- Ну повернись, Шурка! Чего ты там затих?
Женщина глянула и в страхе перекрестилась.
- Похож. - Еле-еле выдавили она. - Ей-богу, похож.
- А теперь, гражданка Мокасинова, скажите, сколько вам за все это заплатили?
- Мне? - Не поняла женщина. - Да я всю жизнь выпрашиваю пенсию за мужа. Ни копейки до сих пор не дали, нехристи! Может, вы пособите?
- Ладно, ладно. Пособим. Вот новую жизнь построим и пособим. Обязательно пособим.
Женщину выпроводили.
- Скажи мне честно, Шурка, зачем ты в гроб улегся? Или это тебе заплатили?
Колымагин обиделся.
- Ну ладно, ладно. Я пошутил. Ничего, я разоблачу эту шайку. Вот вскроем могилу и все выясним!
Александр Степанович обмер.
- Э! Э! А может, не надо?
- Надо, Шура, надо! Иначе мне тебя не отстоять.
Великий ученый пришел в ужас. "А вдруг там окажется чье-то тело? Не дай бог, мое! Что тогда будет..."
Вскоре привели старичка, бывшего солдата, который присутствовал при казни. Колымагин попытался отговорить друга от дальнейших расспросов, но тот настоял на своем. Впрочем, ничего интересного он не выведал.
Потом заявился командующий рабочими отрядами. Сверлов приказал ему находиться рядом и держать в курсе всех событий.
Когда Сверлов немного освободился, великий путешественник осторожно признался, что страшно хочет есть.
- Как? У тебя нет машинского желудка?
Колымагин виновато развел руками.
- Но извини! Чем же ты питался все эти годы? Я точно знаю, что съестного теперь нигде не найти. Хоть днем с огнем. Что же ты сразу не сказал. Придется снова идти в больницу.
- А это не больно?
- Чудак-человек! Ты меня удивляешь! Минутное дело. Правда, я тоже сначала боялся. Но, как видишь, жив-здоров.
Колымагин хотел посопротивляться, но понял, что и так доставляет массу хлопот.
Врач очень удивился, что у пациента нет самого необходимого органа. Как будто у него не было головы. Сверлов попросил врача не делать никаких записей и вообще помалкивать об этом.
- Ну как, не беспокоит? - Спросил Сверлов после экзекуции.
Колымагин пожал плечами.
- А есть все равно хочется!
- Ничего. Это скоро пройдет. И ты никогда не будешь больше голодным. Всегда будешь ощущать приятную сытость.
- Спасибо. - Сказал великий ученый, а про себя подумал: "Интересно, буду ли я ее ощущать, если вернусь обратно в свое время?"
Сверлов опять затолкал Колымагина к себе и сказал:
- Ну говори, с чем ты вообще пришел? Что ты хотел рассказать про Мадонновку?
- Да я собственно к тебе хотел. Мадонновка скорее повод.
- А все-таки, почему они нанесли второй удар? Как ты думаешь?
- Я думаю, что террористы не представляют единой организации. Кроме войны с мирным населением, они еще воюют или конкурируют друг с другом. И этим надо успеть воспользоваться. А заключил я это из следующего. Когда в эфир шло сообщение о якобы задержанном диверсанте, то конкуренты палили, надеясь уничтожить именно этого диверсанта. Так было два раза подряд. Первый удар был слабее. Когда выяснилось, что диверсант остался жив, они нанесли более мощный удар. И больше сообщений не было. Соответственно не было и ударов. Я думаю, если бы кто ради шутки еще раз сообщил о диверсанте, то они ударили бы и в третий раз. Так что я нашел хорошую ловушку, точнее наживку. Мы можем заранее подготовить все средства наблюдения, потом спровоцировать удар, безопасный для нас, и таким образом обнаружить источник магнитных волн!
- Гениально! Шурка! Я тебя узнаю! Вот это ты! Только ты мог сделать такие гениальные выводы из таких простых вещей! Да, кстати... Значит, этого диверсанта все-таки уничтожили?
- Нет. Не уничтожили.
- Тогда я ничего не понимаю. И откуда ты знаешь?
- А ты разве еще не догадался кто был этим диверсантом? Это же я!
- Как? Ты?? Диверсант???
- Ну нет, конечно. Просто меня приняли за террориста. По ошибке. Я им говорил. А они свое. Вот и накликали беду.
- Странно! Почему-то меня никогда не принимали за диверсанта. А тебя аж два раза!
- Так сложились обстоятельства.
- У меня почему-то так не складываются.
- Ты что, Андрюха! Неужели ты думаешь, что я враг народа?
- Ладно, ладно. Не обижайся. И что ты собираешься делать?
- Снова строить свою машину. Это будет и нашим новым оружием.
- А! Это то, что у тебя уже уничтожили?
- Да. - Нехотя согласился Колымагин. - Не досмотрел я, понимаешь?
- И сколько времени тебе надо?
- Ну месяц, два... Если будут материалы.
- Это слишком много! Ситуация меняется каждый день. Членов ЦК все равно придется выпустить. Не могу же я их расстрелять.
- Зачем ты с ними связался?
- Точнее будет сказать, что это они связались со мной. Да теперь, наверное, жалеют. И даже не то слово: жалеют. Они ведь организовали движение. Я только месяц как приехал. На все готовенькое.
- Но они же демагоги.
- Все это честные, преданные люди. За ними стоит народ.
- Что-то непохоже.
- А ты просто не слышал, наверное, их выступлений на митингах. Это они здесь изголяются. А перед народом они совсем не так говорят. Ой, как они говорят. Прямо в бой зовут! Посмотришь, так не узнаешь! В общем, нам придется с ними считаться. И объясняться придется.
- Ох, уволь меня от этого! Я уже сыт по горло.
- Да, я понимаю. Это не твое дело. Это я должен работать с людьми. Я постараюсь тебя оградить. Но чтобы я с ними объяснялся, сначала ты должен мне все объяснить. Голыми руками их не возьмешь!
- Я бы сказал тебе все, только ты все равно мне не поверишь. Давай отложим.
- Некуда больше откладывать. Мои цекисты уже в двери ломятся. А что я им скажу? Меня скинут, и тогда тебе никто не поможет. Я не смогу тебя защитить, если сам буду путаться в ответах на их вопросы. Ты, главное, расскажи. Я ведь не буду им все докладывать. Только правдоподобную версию. Но я должен знать все!
- Нельзя ли как-нибудь все-таки отложить?
- Нет! Потом будет поздно. Может быть, уже поздно! Я ведь еще тогда, при первой встрече в тюрьме, заинтересовался твоим происхождением. Но ты делом доказал свою преданность. И мне плевать, встречался ты с Машиным или нет. Но теперь совсем другое дело. Тогда у тебя не было прошлого, точнее оно никому не было нужным. А теперь у тебя есть великое прошлое. Теперь ты приложение к твоему прошлому. Твоя роль определяется не столько настоящим (а ты пришел почти с пустыми руками), сколько былыми заслугами. Если бы ты просто заглянул поболтать, это одно дело. Но мы с тобой собираемся переделывать мир! Я-то тебе верю. Но и другие хотят верить человеку, который поведет их переделывать мир.
- Вряд ли ты или кто другой поверит тому, что произошло со мной на самом деле.
- Ты сначала расскажи, а я решу, кто будет верить, а кто не будет.
- Так и ты ведь не поверишь!
- Брось ломаться как девушка! Не до этого. Неужели ты не понимаешь, что мы на переломном моменте истории. От нас двоих зависит судьба России, а может, и мира в целом. Я уже стар. Здоровье мое подорвано. А эти местные костоломы ничего не понимают. Я умру через год или два. А мне совершенно некому оставить свое дело. Все эти цекисты милые люди, но все они тянут в разные стороны. Только против моих предложений они объединяются в единый фронт. Сами они никогда не договорятся. Они развалят любое дело. Их постоянно надо подгонять. Решения они принимают только тогда, когда разъяренный народ начинает ломиться им в дверь. Им нельзя доверять Россию. А тебе... можно! Только тебе я могу оставить Россию!
- Что ты, что ты, Андрюша! Мне вовсе не надо!
- Надо, Шура! Надо! Тебе не надо, другим надо! Так что давай выкладывай! Все как на духу! Должен же я знать, кому пишу завещание. Ну! Неужели ты хочешь, чтобы я умер, так и не узнав, откуда ты взялся. Для кого ты еще бережешь свою тайну? У тебя еще есть друзья?
- Нет! Ты мой самый преданный друг!
- Тогда выкладывай! Я уже пошел наперекор ЦК и, если ты мне не поможешь, то сметут и меня, и тебя. Назад пути нет! Ну, выкладывай, черт тебя дери!
- Видишь ли, Андрюха, я изобрел... изобрел...
- Ну говори же, осел! Ты меня замучил.
- Я изобрел машину времени.
- Чиво, чиво? Чиво ты сказал?
- Машину времени.
- Что за чепуха! Ты не болен случайно?
- Я же говорил, что ты не поверишь. - Обиделся Колымагин.
- Ха-ха-ха. Ну и отмочил! Ты что, Шурка, рехнулся?
- Я же говорил, что лучше не надо.
- Как это не надо! А ну говори. - Сверлов посерьезнел.
- Лучше бы я не говорил. Я так и думал, что ты будешь смеяться.
- Еще бы! Машина времени. Это же анекдот. История на то и дана, чтобы люди переживали ее, делали и переживали, а не скакали по ней туда сюда. Как стрекоза. Я тут борюсь, работаю с людьми, порчу нервы, а ты тут с какой-то машиной. История - это не кусок хлеба, который можно кромсать как угодно, и не вода, которую можно переливать из одной посудины в любую другую.
- Значит, ты мне не веришь? Тогда больше я ничего не могу предложить.
- Ну почему. Верю. - Неохотно согласился Сверлов. - И где же твоя машина?
- Сгорела.
- Ха-ха-ха! А я-то думал это что-то такое... такое! А она сгорела как обычный пылесос. А если она у тебя в дороге загорится, ты как будешь? Стоп-кран дергать? Или с парашютом прыгать?
- Незачем мне с парашютом прыгать. - Насупился великий ученый.
- Ладно. Расскажи лучше свою биографию. Только настоящую!
- Ты же опять смеяться будешь!
- Не буду. Все! Молчу как рыба.
- Так вот. Я родился в прошлом веке, еще перед революцией...
- Постой, постой! - Тут же перебил его Сверлов. - Какой еще революцией?
- Ну Великой, октябрьской.
- Батюшки! Так сколько же тебе лет?!
- Двадцать четыре.
- Тьфу! Значит, ты умер еще в прошлом веке?
- В общем, да. В 1942 году на Колыме.
- Батюшки! - Сверлов схватился за голову. Потом стал себя ощупывать и прикладывать руку к голове.
- А тогда, после возвращения с Марса, тебя повесили?
- Кажется, да...
- Что, значит, кажется! Ты разве не был на своих похоронах.
- Кажется, был.
- Так ты ничего не видел.
- Мне, кажется, было не до того...
- Тьфу! Как же ты умудрился умереть два раза, когда родился всего один?
- Ты знаешь, я и сам тут не все понял. Но кажется, меня спасли. Я даже знаю кто. Они оставили записку.
- М-да. Значит, ты действительно встречался с Машиным?
- Да.
- Но где ты был все эти годы? Почему бросил нас?
- Я никого не бросал. Как только я вернулся в свое время, то сразу стал собираться в новое путешествие. Спасать вас. У меня там прошло всего несколько месяцев. Я нигде не прятался, нигде не отсиживался. Наоборот, я очень торопился!
- М-да. Ты чуть не опоздал. Еще бы годик-два, и меня ты бы уже не застал.
- Я не только к тебе запоздал. Но и к Берте. Ведь по моим часам не прошло и полгода с момента нашего расставания. Я просил ждать только год. Всего лишь год! А прошло, оказывается, сорок лет! И она так и не дождалась меня.
- Но может быть, ты еще вернешься в то время?
- Не знаю. Машина моя уничтожена. Надеюсь, что с твоей помощью я построю новую. Но я уже всего боюсь. Что бы я ни сделал, все получается как-то наоборот, еще хуже чем было.
- А я знаю почему. - Обрадовался Сверлов. - Потому что у тебя не было руководящей и направляющей силы. Мы примем тебя в партию, и ты обретешь как раз то, чего тебе не хватает. Напрасно эти умники ученые думают, что одаривают человечество. Если их вовремя не направить, не дать им нужную установку, они только все перепортят. Я точно это знаю. Они как дети. Их же опекать надо. Чтобы не натворили чего. Вот когда мы с тобой сидели на каторге и летали на Марс, мы ведь многое сделали. А все потому, что ты был не один! Я был рядом! Ведь верно?
- Верно.
- Еще бы! Один в поле не воин. В общем, все! Я беру тебя под свое покровительство. Изобретать будешь по моей команде. То есть тьфу! Изобретать будешь когда получится. Но когда я скажу не изобретать, то будешь сидеть как мышь! У нас будет с тобой очень сплоченный творческий коллектив. Маленький, но очень продуктивный! Ох, и повоюем мы еще с тобой! Ты готов? В общем, будем брать власть. Слышишь? Власть будем брать! А потом будешь выводить Россию из тьмы! На большую дорогу!
- Э-э! Но я вовсе не так тверд в вере. То есть в коммунистических убеждениях. Я не смогу продолжить твое дело. Особенно выводить на большую дорогу!
- Дурак! Сможешь. Разве в убеждениях дело!
- А в чем же?
- Все дело в умении работать головой! В умении вовремя отказаться от своих убеждений. Все наши цекисты люди очень недалекие. По сравнению со мной, конечно. Народ это не понимает, только сердцем чувствует. Эти умники совсем не видят, что там будет впереди. А я вижу! Но... не всегда... Признаюсь тебе честно, что я иногда в ужас прихожу от своих ошибок и вообще от своей тупости. Сам я стараюсь держаться твердо. Но на душе так кошки скребутся. Вот ты другое дело! Ты не просто предвидишь, ты точно знаешь! Этим ты на две головы меня выше. Или на полторы...
- Но я вовсе не чувствую себя уверенно. Я сам совершенно заблудился в истории и никак не могу ничего поправить.
- Ничего! Это все оттого, что ты начинаешь не с того конца! Я тебе помогу!
- Ты сначала помоги мне доказать, что я Колымагин. Ведь не будешь же ты ссылаться на машину времени. А то тебя самого отправят в желтый дом, если ты о ней заикнешься.
- Да... Объяснять пока нечем. Я думаю, словами тут не поможешь. Надо делом доказать, что ты нужный им кадр. Тогда совершенно неважно будет, самозванец ты или нет.
- Да?
- Да, да! Надо показать, что мы можем обуздать террористов. Тогда нам поверят! Точно! Я понял, что надо делать. Я тебя спрячу на каком-нибудь заводе. И ты будешь спокойно, но ударно работать. Зачем тебя беспокоить всякими разбирательствами. И этих трепачей нечего раздражать. А то ты для них теперь хуже, чем красная тряпка для быка. Они теперь не об истине беспокоятся, а о своем уязвленном самолюбии. Я сейчас вызову человека. А пока надо обсудить обстановку. Я ведь не смогу с тобой часто встречаться.
- Да, да! Я же ничего не знаю. Ты расскажи, что ты знаешь о террористах. А я в процессе работы буду прикидывать, чем бы их угостить.
- Понимаешь, никаких достоверных сведений нет. Потому и дело так плохо. Ясно только, что это не инопланетяне, не что-нибудь сверхъестественное, а это наши местные, земные бандиты. Есть разные теории об их происхождении. Но они ничего не дали. Я тоже свою теорию придумал.
- Зачем эта теория?
- Потому что не понимая сути этого явления, нельзя и успешно с ним бороться.
- И ты знаешь эту суть?
- Да. Другие не знают. А я знаю корни этой напасти. Коммунисты, в общем, разделяют мое мнение, хотя и сильно сомневаются. Потому что проверить мои догадки пока не было случая.
- Ты что же это, с Марса разглядел эти корни?
- Не иронизируй. Издалека-то виднее оказалось! И помог мне в этом мой классовый подход. Сейчас многие забыли это понятие, а настоящие коммунисты никогда его не забывали.
- И чем же тебе помог твой классовый подход? Ха-ха-ха!
- Ты мне не веришь? Сам-то вспомни, что рассказал! Я же тебе поверил! Так что нечего потешаться.
- Все. Я молчу.
- Так вот. Террористы - это империалисты!
- И все? Ты думаешь, это что-то проясняет?
- Ну, конечно!
В этот момент послышалось глухое завывание.
- Что это? - Встрепенулся великий ученый.
- Это гудок. Здесь недалеко большая фабрика. И шахта. Это сигнал о забастовке! Это народ сам решил, нужна или нет свобода политзаключенным. Обошелся без наших постановлений. Видишь? Народ знает что делать! Вот он классовый подход! В действии! Весомо, грубо, зримо, как говорится. Ну, кто был прав? А?
Александр Степанович хотел что-то возразить, но решил не огорчать друга в такой радостный для него момент.
- Ладно, давай про свой классовый подход. Ты начал про империалистов...
- Да, да. Это все они, сукины сыны. - Разошелся Сверлов. - Я капитально исследовал этот вопрос. На Марсе почти все время у передатчика сидел и все думал, думал. Я собрал убедительные сведения. Хотя прямых улик практически нет...
- Ты извини, Андрюха. - Не выдержал Колымагин. - Но мне все кажется, что у тебя мания преследования на почве марксизма-ленинизма...
- Ну что, что ты говоришь! Ну, я тогда не буду...
- Ладно, говори. Я слушаю. Говори же!
- Напрасно ты мне не веришь. Я ведь не с бухты-барахты. И многие так думают, хотя и не очень разбираются. И потом никто ведь не придумал ничего лучшего. Вот когда придумаешь, тогда будешь выступать.
- Да ладно ты! Говори.
- Так вот. Буржуи никогда не были друзьями народа. Если они и одаривали его, то исключительно объедками со своего стола, по необходимости. Давали всегда столько, чтобы народ не бунтовал. Себе же они все придерживали. Не всегда, конечно, получалось. Но болезнь у них такая: утаить и присвоить, захватить власть и повелевать. Кто этим заразился, того уже ничем не исправишь. Эту болезнь можно скрывать, можно прикидываться благодетелем, но хищническая сущность всегда остается. Тут нечего даже приводить примеры. Это закон. Вся история тому пример. Есть, конечно, исключения. Но очень редко. Из всякого закона есть исключения. В семье не без урода.
- Ну и что? Я не вижу ничего нового. Я и сам это знаю.
- Да, но это не все. Так вот, буржуи, не будь дураки, очень ловко играли на своем якобы желании осчастливить народ. Прямо-таки из кожи вон лезли.
- Я не понимаю. Все-таки из кожи лезли или действительно одаривали народ?
- Лезли! Это главное. Но и одаривали тоже.
- Ну и что тут плохого?
- В том-то и дело, что никто не заподозрил ничего плохого. То есть были, конечно, сомневающиеся. Но их мало слушали, а больше обращали внимание на подарки, которыми буржуи осыпали народ.
- Ну и что?
- А то, что это делалось для маскировки!
- Какой еще маскировки?
- Для маскировки своих ужасных замыслов!
- Ты уверен в этом? С чего ты взял?
- Да! В печати проскользнуло несколько сообщений о тайной слежке. Но всю такую информацию зажимали. Газеты закрывали. Журналистам закрывали рты. Пряниками.
- Я опять не вижу ничего нового. Все властители увлекались тайной слежкой. Это у них профессиональное...
- А! Раньше не то было! Раньше следили за телом! Улавливаешь? А теперь стали следить за мыслями!
- А! Так бы сразу и сказал. Это же вторая сторона медали!
- Какой еще медали? - Не понял Сверлов.
- То есть не медали, а тех приставок, которые запихивали в головы для ускоренного мышления.
- Верно, Шура! Ты очень догадливый! О такой возможности догадывался еще Машин. Но он всячески боролся с попытками вмешательства в чужие мысли. А после его неожиданной смерти все пошло кувырком, стихийно. Разумеется, никто не афишировал открытия в этой области. Простой народ почти не догадывался, не верил в такие фантастические возможности. А я понял, что дело тут на мази. Но сначала оно шло тихо. Это как инкубационный период. Все буржуи, финансисты, предатели-ученые, все кто имел доступ к новым возможностям, не преминули позаботиться о себе. Они уже давно начали между собой грызться. Но сначала потихоньку. Чтобы не высветиться. А сейчас счастливчики набрали нужную им силу и беззастенчиво разбойничают во всем мире!
- Но я не понимаю, чем им плохо было? И так, кажется, все имели.
- Я же тебе говорю: классовый подход! Это же буржуи. Им сколько ни давай, все мало. Только и думают, как бы соседа ограбить и власть захватить.
- Ну и как они воюют? Какое у них оружие?
- Точно ничего не известно. Но я думаю, что главное их оружие это информация! В переносном смысле. Тот, кто вперед о противнике узнал, тот его и накрыл. А если конкретно, то раньше действовали в основном через средства связи. Пустят какую-нибудь волну по кабелю, и раз! Компьютер, а то и весь цех взлетел на воздух. Вместе с людьми. И никто не знает, откуда эта волна пришла. Потом, когда электрические сети в основном были разрушены, по радио стали специальные сигналы передавать. Например, говоришь ты непринужденно с человеком о погоде. Все так мирно, задушевно. И вдруг этот человек куда-то побежал и с ходу убил главного редактора... Или тебя угостил стулом по голове. Сначала понять ничего не могли. А как поняли, то поздно уже было. Нечем бороться было. И главное, непонятно с кем. Тут уж все под землю зарылись. Только это и спасает. Да и то не всегда. У меня такое впечатление, что мы все под колпаком. Кто-то нами управляет, как марионетками, да еще и посмеивается.
- Да. - Согласился Колымагин. - Я так и думал, что террористы - это не какие-нибудь чокнутые, а знающие, образованные люди, которые долго готовились к наступлению.
- Конечно! Это не случайные люди. К такой операции могли подготовиться только могущественные люди, воротилы, богатеи, кто сам заблаговременно построил надежные убежища.
- М-да. А что есть у нас? Что мы можем им противопоставить?
- У меня лично ничего нет, кроме моей теории. Но и это сила. У других и того нет. - Радостно возвестил автор теории.
- А Временное правительство? Что у него?
- У него земля, заводы, деньги и старое оружие, которое неизвестно против кого применять, разве что против нас, против рабочих.
- А как другие страны?
- Говорят, некоторые правительства ведут тайную подготовку к отражению агрессии. Но это слухи. Понятно, что точных сведений нет. Иначе террористы вперед бы все узнали и разнесли на мелкие кусочки. Но я полагаю, что надеяться на государственные органы бесполезно. Там те же буржуи сидят, только рангом поменьше. Им бы только свою шкуру спасти. А если они и изобретут что-то, то вряд ли народ защищать станут. Скорее сами террористами станут. Надеяться можно только на свои силы, на народ и на его верного защитника - коммунистическую партию!
- Что же, так со знаменем и с голыми руками пойдем?
- Нет, конечно!
- А с чем же?
- С тем, что ты придумаешь, дорогой мой Шурка! С этим и пойдем! На тебя вся надежда.
- Ты хочешь, чтобы я один...
- Не волнуйся. Мы поможем. Направим. Вовремя сориентируем, чтобы ты не сбился с пути. Не бойся. Я же рядом!
- Однако! - Сказал Колымагин.
- Значит, ты согласен? Тогда за дело!
- Э-э! Ты что, Андрюха! А ты не боишься, что мы таких дров наломаем, что потом никто никогда развалины не разгребет?
- Дров уже и без тебя наломали. Так что об этом можешь не беспокоиться. А если мы будем сидеть сложа руки, тогда действительно все превратится в развалины! Мы не имеем права отсиживаться. Народ нам этого не простит! Слышишь гудок? Не уподобляйся нашим цекистам. Рассуждать да перестраховываться каждый теперь умеет. А ты попробуй рискнуть! Попробуй пойти на амбразуру! Вот это по-прежнему далеко не каждый может!
- Но... Но...
- Никаких "но"! Я беру ответственность на себя. Пусть меня потом судят. Пусть на меня потом плюют потомки, если я ошибусь. А тебе я приказываю! Ты будешь исполнять приказ! А не захочешь изобретать свою машину времени, я ее из тебя силой вытряхну! Понял?
- Ты что, Андрюха?
- Да не бойся. Я шучу. Но имей в виду, что я... и не шучу. Теперь твоя машина тебе уже не принадлежит. Это народное достояние. Так что не заставляй меня обращаться к народу, а то он не так будет тебя уговаривать. Послушай лучше меня!
- Да что ты, Андрюха! Я ведь не против. И не надо меня заставлять. Я и сам хочу сделать машину. Но ведь ты сам говорил, что историю надо переживать, делать своими руками, а не машинами времени!
- А я уже передумал. Хватит нам ручного труда. Пора это дело механизировать. Нечего цепляться за отжившие взгляды. Надо мыслить диалектически! Машинизм - это что? Это не догма, а руководство к действию. Понял?
- Но... но эта машина противоречит самой истории!
- Да брось ты! Ничему она не противоречит. Раз она появилась, значит, так и должно быть. Она сама стала частью истории. И закрывать на это глаза - значит, обманывать и себя и других. Если мы даже попытаемся скрыть твое открытие, то оно все равно пробьет дорогу, только окажется уже совсем в иных руках. Может быть, у террористов. А мы будем кусать локти и по-рабски склоняться перед ними. Нет уж! Этим делом надо воспользоваться! Только дурак пройдет мимо такой удачи. И потом мы ведь не для себя стараемся, а для людей. Правда?
- Да, но как-то раньше не было такого...
- Ну и что? Всего когда-то не было. Не было ни паровозов, ни атомной бомбы. А когда появились, то круто изменили ход истории! Я все понял! Твоя машина - это тоже новый виток истории, новый крутой поворот! Очень крутой! Можно даже сказать, излом! Но это не главное. А главное, что хватит созерцать историю! Пора ее преобразовывать! Под корень! Нет, под корень, пожалуй, не надо. Это, кажется, уже было. В общем, нечего ждать милостей от истории, взять их у нее наша задача!
- Постой, постой! - Сказал Колымагин. - Но это тоже, кажется, было!
- А! Какая разница! Что я виноват, что все уже было? В конце концов новое - это хорошо забытое старое. В общем, не в этом дело! За работу! За работу, товарищи! Будем делать историю сами! Сами будем делать! Вот этими руками! - И Сверлов потряс старыми скрюченными пальцами.
Глава 30. Новое оружие
Колымагин под чужой фамилией работал в тайной лаборатории на вполне буржуйском предприятии. Тут же и жил. Общался только с одним надежным человеком: Генрихом Вольфовичем.
Работа шла успешно и уже близилась к концу. Но однажды в люк лаборатории начали ломиться. Причем в неоговоренное время.
- Товарищ Буков! Товарищ Буков! - Кричали снаружи. - Это же я, Генрих Вольфович! Откройте скорее!
Но Колымагин вовсе не торопился открывать и, наоборот, пытался вновь погрузиться в свои мысли.
- Товарищ Буков, товарищ Буков! - Наседали снаружи. - Пора передислоцироваться!
Это насторожило великого ученого, и он подошел к люку.
- Товарищ Буков, товарищ Буков! Двоевластие кончилось!
- Ну и что? - Откликнулся Александр Степанович. - Меньше поводов для конфликтов будет.
- Товарищ Буков! Оно кончилось не в нашу пользу! Сейчас здесь будут жандармы!
- Все равно я никуда не пойду! Ваших распоряжений мне не достаточно. Так и передайте!
- Товарищ Буков! - Взмолился Генрих Вольфович. - Некому передавать-то. Уже все дали ходу! Спасайтесь скорее! А то мне за вас голову оторвут! И наши оторвут и не наши тоже! У меня же дети!
Колымагин принялся собирать самое необходимое. Сопровождающих он нагрузил самой ценной аппаратурой.
Бежали, точнее ползли долго. Когда остановились передохнуть, великий путешественник спросил:
- А что случилось?
- Да ничего. Мирную демонстрацию в Питере расстреляли. Много убитых.
- Вот не думал, что тут могут быть демонстрации. Они что, на поверхность вылезли?
- Зачем? Там же никого нет. Некому демонстрировать!
- А как же тогда?
- А так же. Ползком. У нас и флаги карманные, без древка. И транспаранты соответственно.
- Так кто же их там видит, в этих дырах?
- Как кто? Репортеры, журналисты. А через них и весь мир.
- Так кому же они демонстрируют: правительству или журналистам?
- Э... Не знаю. Ну, какая разница! По-моему, и в былые времена правительство на бунты любоваться не ходило. Важен сам факт!
- Так значит, бунт был, а не демонстрация?
- Не... Демонстрация.
- А почему же их расстреляли, если все так мирно было? По-моему, в верноподданных граждан стрелять необязательно.
- А они требовали отставки Временного правительства. И все прочее. Вряд ли такое какому-нибудь правительству понравится.
- Однако! - Сказал Колымагин.
Потом великий путешественник долго катил на велосипеде. Затем его положили на какую-то самодвижущуюся тачку. Через несколько дней он наконец встретился со Сверловым. Тот был мрачен.
- Как же ты, Андрюха, допустил такое кровопролитие?
- Ты так говоришь, будто это я стрелял.
- Но ты наверняка их подзуживал?
- Я не подзуживал, а выражал волю народа!
- Ну, а все остальные члены ЦК, как я догадываюсь, были против демонстрации? Верно?
- Верно. - Промычал Сверлов.
- Вот-вот! Если бы ты их послушал, то мой труд был бы уже завершен. А так я даже не помню, все ли я успел прихватить!
- Ты что, поддерживаешь этих умников? А ведь мы уже освободили наших товарищей с каторги... Сейчас они на излечении и отдыхе. И Середа жив! Ты что, хотел, чтобы он умер в заключении? Ведь мы добились своего! Временное правительство пошло на уступки!
- Да! Я уже вижу, как оно пошло!
- Ну, перебрали немного. Народ уж очень обрадовался успеху.
- Ну, конечно! Решили, что теперь можно требовать все, что угодно?
- Ну... Э-э... Попробовал бы ты их остановить!
- Раньше надо было останавливать!
- Ты что, Шурка?
- Ну ладно, ладно. Хватит об этом. Это твоя забота. Как там наши боевые друзья?
- Могло быть хуже. Но ты понимаешь, что я не могу пока организовать тебе встречу? Я ведь еле-еле ублажил членов ЦК. Незачем сейчас накалять страсти. И без того туго! А тебе работать надо!
И Колымагин вновь принялся за работу.
Через две недели он пригласил к себе Сверлова.
- Вот! Смотри! И удивляйся!
Вождь оглядел неказистую самоделку и сделал умное лицо.
- Садись, не стесняйся! Так. Ну, куда ты хочешь?
- Я пока никуда не хочу. - Ответил друг. - Ты сначала объясни, на что это дело годится.
- Как? Ты забыл, что ли? Хоть в прошлое, хоть в будущее.
- Не-е. Так, Шура, не пойдет! Ты слишком легковесно подходишь к этому вопросу. Ты руки-то держи при себе! Не торопись! Я, признаться, несколько сомневался, потому раньше времени не интересовался подробностями. Но теперь я вижу, что машину... придется опечатать. Или даже конфисковать. Чтобы ты не улетел куда-нибудь.
- Ты что, Андрюха! Я же и так для тебя!
- Ты же дров тут наломаешь. Видишь: "хошь прошлое, хошь будущее"! Все-то за вами, учеными, глаз да глаз нужен. Вот скажи, ты сам бывал когда-нибудь в прошлом?
- Нет. Не успел еще. Меня будущее больше интересовало. Но мы можем хоть сейчас...
- Стой! Убери руки! Вот так. Ты меня удивляешь, Шурка! Если ты сейчас нарушишь прошлое, то будет ли вообще это наше настоящее?
- Ну не это, так другое будет.
- Ужасно! Куда же мы тогда вернемся? И вообще мне не надо другое настоящее. В этом я, по крайней мере, ориентируюсь.
- Ну, хорошо. Поехали в будущее.
- Балда! Ты сколько уже своих машин потерял? А? А вдруг мы там застрянем или вообще не сможем вернуться?
- Это не исключено. Но ты же сам предлагал рисковать!
- Риск должен быть обоснованным! Это дело нельзя пустить на самотек. А у тебя не риск. У тебя это по-другому называется. Авантюра! Вот как! Потому у тебя и не выходило ничего хорошего. Нет, я не против риска! Но сначала надо знать, для чего ты рискуешь! Вот для чего ты сейчас собирался в будущее? Просто так? Поглазеть?
- Я машину хотел продемонстрировать.
- А вдруг ты не вернешься? Что я тогда буду делать? Что будут делать миллионы несчастных наших соотечественников! В общем, изобретатель вовсе не обязан быть испытателем. Я тебя очень прошу: давай без самодеятельности!
Колымагин нерадостно помалкивал. Ему было неясно, зачем он тогда теперь нужен. Сверлов тоже прикидывал, как бы проверить машину, но и самим остаться целыми. Наконец он спросил:
- А можно только посмотреть, не отправляясь самому в другое время?
- Конечно, можно.
- Так что же ты мне голову морочишь! Это как раз то, что нужно! Надеюсь это неопасно?
- Абсолютно!
- Ну смотри! Если ты что-нибудь напутаешь, история тебе этого не простит. И я не прощу.
- Да ладно ты...
- Ну-ка покажи, что тут будет, скажем, лет через двадцать. На поверхности.
На экране поплыли какие-то серые тени. Колымагин долго вертел ручки, но экран так и не посветлел. Сверлов нервно крутился и с подозрением вглядывался в экран.
- По-моему, это пыльная буря. В пустыне. - Наконец выдавил великий ученый.
- Какая еще пустыня! У тебя ничего не работает!
Вдруг на экране выплыло голубое небо и на его фоне взлетающая ракета.
- Уф! - Вздохнул Колымагин. - Это же корабль пыль поднял!
И оба зрителя засмеялись. Потом они долго вглядывались в удаляющуюся точку. Но больше ничего интересного не произошло.
- Нет. Тут нужен комплексный подход. - Сделал вывод Сверлов. - Случайные наблюдения могут привести к ошибке. В общем, с будущим мне все ясно.
- Как? Уже?
- Да, уже. Мне ясно, что здесь нужны сотни систематических наблюдений, чтобы верно оценить то, что мы там увидим. Сейчас мы все равно ничего не увидим. Разве что очень уж повезет. Это все равно что гадать на кофейной гуще. С прошлым тоже пока ясно. Оно уже никуда не убежит. Давай-ка пока приступим к настоящему! Можно его посмотреть?
- Его и так видно.
- А я хочу посмотреть то, что не видно. Например, как там поживает Временное правительство.
- Но я должен знать, где это.
Сверлов долго объяснял. Потом они вместе долго искали, тыкаясь в разные точки пространства. Наконец они увидели заседание. Выступал князь Львов. Сверлов слушал с открытым ртом. Так прошло около часа.
- Впечатляюще! - Заявил Сверлов, когда князь выговорился. - То есть я не о князе, конечно. Да! А они нас не могут засечь?
- Нет, это исключено.
- Да ну! Так это же то, что надо! Главный недостаток всех существующих средств слежения в том, что по ним в принципе можно найти самого подслушивающего. Потому никто и не может уследить за террористами, что они, террористы, первыми обнаруживают и убивают самих ловцов.
- Очень рад, что тебе понравилось.
- Понравилось? Нет! Не для этого ты работал. Итак, мне все ясно. Ставлю тебе задачу! Твой прибор надо размножить. Только без всяких там путешествий. Исключительно для наблюдения. Мы посадим сотни, нет, тысячи людей, и они будут выискивать террористов! За одно и за Временным правительством присмотрят, чтобы оно случайно не набедокурило.
- Но как же путешествия? В этом сама соль! Разве тебе не хочется?
- Хочется? Мы с тобой, кажется, не в санатории. И не в свадебном путешествии. Тут люди гибнут вовсю, а ты путешествовать! Будущие проблемы пока подождут. Нам и настоящих хватает!
- Но я для дела!
- И я для дела. Ты же ничего не понимаешь. Все вы, ученые, такие. Как дети! В общем, слушай меня! Я знаю, что делаю! Потом и ты поймешь.
- Но...
- Все! Я сказал: все! Так что ты работай. Я в тебя верю. Но сейчас мне некогда. Материалами тебя обеспечат. Можешь взять помощников. Мы тебе подкинем толковых людишек.
- Но...
Но Сверлов уже ушел.
И Колымагин без энтузиазма принялся за работу. Вторую машину он собрал за две недели. Впрочем, это была скорее не машина времени, а обычный телевизор.
- Мало! - Сказал Сверлов. - И медленно! Я уже людей для наблюдения подобрал, а ты все возишься. Пора организовать поточное производство.
Александр Степанович стал оправдываться, что людей подбирать проще, так как их много, а машин времени еще никто не делал. Но Сверлов пропустил это мимо ушей.
И Колымагин принялся организовывать поточное производство. Но в условиях подполья оно организовывалось плохо, хотя великий ученый работал, не покладая рук. Дело не клеилось еще и потому, что идея прибора тщательно скрывалась ото всех.
- Никто не должен знать о твоем открытии! - Не раз повторял Сверлов. - Иначе его повторят, и мы будем лишь одни из многих, тогда придется защищаться от своего же оружия.
Колымагин ругал всех и больше всего себя. "Черт меня дернул ввязаться в эту кутерьму! Теперь меня просто так не отпустят. Что они еще натворят моими руками!"
Несмотря на все препоны, через некоторое время приступила к работе первая группа наблюдателей. Заглядывали в основном в бункеры в западных странах. Наблюдатели, привыкшие к нищете, были поражены роскошью огромных бункеров, дворцов под землей. Некоторые прямо-таки заболели от такой несправедливости. Колымагин хотел их заменить, чтобы они не нагоняли тоску на остальных. Но ему не разрешили.
- Вы что, товарищ Буков! - Сказало местное начальство. - Назад этим людям ходу нет! Строжайший приказ Сверлова! Мы тут не в бирюльки играем. Понимать надо! И они знали, на что шли. Это же добровольцы! В общем, работать надо с кадрами, перевоспитывать.
- Но я не умею.
- А вы покажите им другие стороны тамошней жизни!
И Колымагин показал. Показал, как бьют этих купающихся в роскоши бездельников. Так бьют, что только мокрое место остается. Это произвело впечатление. Но дальше Колымагин наотрез отказался работать с кадрами, сославшись на загруженность технической работой.
Наблюдения пошли своей чередой. Поначалу все были в восторге, обсуждали увиденное. Но постепенно это наскучило, так как террористов нигде не было видно, а начальство требовало немедленно показать их. Наседать стали и на Колымагина. Пришлось и ему поинтересоваться, что видно на экранах. А там не было ничего интересного. В плане терроризма. Зато были разные интимные сцены, которые вовсе не обязательно было бы смотреть. Но именно они привлекали некоторых наблюдателей.
Попадались в бункерах и подозрительные личности. За ними установили постоянное наблюдение и автоматическую запись на пленку. Но чаще всего странное поведение наблюдаемых объяснялось их страхом за свою жизнь.
Сверлов часто интересовался результатами. Но они с неизменным постоянством отсутствовали.
- Все дело в подготовке людей. - Заявил Сверлов во время очередного визита. - Они не знают, что искать. Ведь на террористе не написано, что он террорист. Он вовсе не обвешен пулеметными лентами и не носит за пазухой гранату. Он наверняка маскируется. Может быть, даже ведет размеренную светскую жизнь.
- И что ты предлагаешь?
- Надо глядеть не на людей, а на электронику! Оружие надо искать! Вот что!
- Да, но ты сам сказал, что это не гранаты и т.п. Что же конкретно нам искать?
- Ищите скопления электроники!
В результате новых указаний интимные сцены надолго исчезли с экранов. Зато появились темные норы и переплетения проводов.
Искали долго. Проводов и компьютеров было много, хотя большинство машин из соображений безопасности было законсервировано. Никакого оружия не было видно. "Скопления электроники! - Возмущался про себя Колымагин. - Очень конкретно! Это все равно, что искать у кого-нибудь совесть, особенно когда ее и не было."
Штат наблюдателей все расширялся, пополняясь опытными специалистами. Но результат был тот же. А время шло. И Сверлов нервничал все больше.
- Может, что-то в твоей теории? - Осторожно заикнулся великий ученый.
- Да нет же! Наверное, дело в том, что террористы имеют приставки к мозгу, причем очень редкие и сильные приставки. Они мысленно управляют своим оружием, которое находится где-нибудь далеко. И дают команды очень быстро, мгновенно, так что обычные люди не успевают даже ничего заметить. Хорошо бы уловить эти команды. Ты сможешь?
- Но это совсем другая задача! Я, наверное, смогу, но тогда нас могут засечь!
- Это плохо! Пока рисковать не будем. В общем, так! Я пришлю тебе новую партию наблюдателей. С приставками в головах. Таких людей у нас очень мало. Береги их! Пусть они посмотрят за подозрительными типами. Им легче будет разобраться в странностях их поведения. А когда улики будут собраны, из другого места мы попытаемся поймать сами команды. Понял?
- Как не понять!
И работа закипела. Экраны вновь заполнились интимными сценами. После долгих поисков был выявлен кандидат в террористы и записаны сигналы, вылетевшие из его норы. Затем сигналы были сопоставлены с различными диверсиями, совершенными в мире за последние дни. Сами сигналы удалось расшифровать лишь частично. Колымагин тоже принимал в этом участие.
В очередной приезд Колымагин встретил Сверлова радостно:
- Есть первая находка! Мы почти все расшифровали!
- Молодец! Хвалю. Ну, показывай!
Сверлов внимательно изучил все, что ему показали.
- И какое у него оружие?
- Э... Мы его еще не нашли...
- Как! Чего же ты мне голову морочишь? Ты, правда, уверен, что это террорист?
- Ну, процентов на девяносто...
- Эх, Шура! Я ждал от тебя большего. Три месяца сидишь, и результатов почти никаких!
Колымагин стал оправдываться, что его машина времени была предназначена вовсе не для поиска террористов, особенно таких хитрых, которые годами готовились к преступлению. Но вождь пролетариата не хотел ничего слушать, а только возмущался:
- 90 процентов! И всего-то! И ни одной прямой улики! Эх ты!
- Но я... я...
- Ладно, хорошо и это... - Неожиданно сменил тон Сверлов. - Для военного времени 90 процентов вполне достаточно. Будем ликвидировать!
- Как! - Опешил великий ученый. - Для этого я еще не слишком уверен...
- Что!! Приказываю немедленно приступить к ликвидации! Немедленно!
- Кому? Мне??
- А то кому же? Чем я его еще достану? Доставай-ка свой первый экземпляр и действуй!
- Я?? Я не могу! И ко всему прочему это опасно! Террорист соображает быстрее меня в миллион раз! Кто знает, что у него за пазухой, то есть в голове. Он же меня вперед убьет!
- Эх ты, чистюля! Ладно, не переживай. Я пошутил. Ты еще пригодишься. А отправишь туда моего человека. Он с террористом в сообразительности соревноваться не станет! Мигом отправит куда следует.
- Извини, Андрюха! Но я не думал, что так...
- А как ты думал? Может, нам на поруки террористов брать? Перевоспитывать их? Это война, дурень! Беспощадная война! И тебе давно пора это понять!
С тяжелым сердцем Колымагин приступил к выполнению приказа. Вскоре появился и обещанный палач. Это оказался молодой очень вежливый человек. Операция проводилась из другого места, в стороне от основной лаборатории. Были приняты чрезвычайные меры предосторожности, расписаны все действия на случай экстренной эвакуации.
Сверлов сам руководил операцией. Присутствовали только самые доверенные лица. Но и от них суть происходящего тщательно скрывалась.
Все прошло без единой заминки. Предполагаемый террорист не оказал никакого сопротивления. Он даже глазом не успел моргнуть, как его уже отправили на тот свет. Сверлов всех поздравил и даже пообещал в будущем наградить.
- Новых наград мы еще не придумали. - Пояснил Сверлов. - А царскими награждать при отсутствии царя как-то неудобно. Вот построим скоро новую жизнь, тогда всех наградим. Всех до единого!
Всю ночь Александр Степанович не спал. Он раз за разом анализировал улики против убиенного террориста, потом вспоминал детали блестяще проведенной операции. При этом он все больше склонялся к мысли, что они убили совершенно невинного человека.
"Бежать, надо бежать из этого водоворота! А то меня закрутит еще больше! Наверняка они сделают из моего открытия еще одно изощренное оружие! Сколько людей от него погибнет!"
Неизвестно, куда бы завели великого ученого его грустные мысли, но уже через пару дней все вокруг перевернулось. Потому что... перевернулся... сам мир.
Глава 31. Ноябрьская революция
Великий исследователь проработал всю ночь. Встал поздно. А когда вылез из своей конуры, то не узнал лабораторию. Кругом царило столпотворение. Незнакомые люди хватали и уносили куда-то аппаратуру. Александр Степанович высмотрел знакомого наблюдателя и ухватил его за рукав:
- Что, что случилось?
- Передислокация!
- Что, опять? Опять уносить ноги?
- Не-е... Уносить не надо. Теперь пусть другие уносят!
Колымагин застыл на месте, что-то прикидывая. Тут к нему подбежало местное начальство:
- Где вы болтаетесь, товарищ Буков!
- Да я стою и не болтаюсь вовсе!
- Так чего же вы стоите! Собирайтесь скорее!
- Куда? - Обратился Колымагин к спине удаляющегося начальства.
Александр Степанович попытался еще кое-кого расспросить. Но ему не отвечали. Скорее всего, остальные тоже мало понимали. Но настроение было как будто приподнятое. Все чего-то ждали...
Потом все долго куда-то ехали.
Наконец, прибыли на новое место. Это была уже не нора, а просторный бункер со множеством комнат. Люди с тяжелой поклажей бегали во всех направлениях. Изредка забегали люди без поклажи, бойко отдавали приказания и исчезали. Тут же следом прибегали еще более бойкие люди с новыми указаниями и тоже исчезали. Потоки спешащих носильщиков на миг замирали и меняли направления, как правило, на противоположные. Потом прибегали одновременно бойкие и очень бойкие люди, яростно спорили и пропадали куда-то разом. От этого грузопотоки образовывали какие-то странные завихрения.
От всего этого у великого ученого закружилась голова. Он стал искать тихое место. И вдруг столкнулся нос к носу со Сверловым.
- Вот ты где, Шурка! А я тебя потерял. В общем, так: головой отвечаешь!
- За что? - Опешил от неожиданности Колымагин.
- Как за что! Ты забыл, зачем ты тут?
- Я не забыл, потому что мне нечего еще забывать! Я ничего не знаю!
- Как! Разве тебя не ввели! Ладно, слушай. Будешь тогда других вводить. Здесь будет штаб! Тебе туда! Надо быстро настроить телевизоры на те точки, какие тебе там скажут. Смотри, чтобы техника не подвела! Головой отвечаешь!
И Сверлов уже помчался за кем-то в толпе.
Александр Степанович нашел свои телевизоры и, не надеясь выведать что-либо у людей, стал вглядываться в экраны. По всей стране распространялось какое-то возбуждение. Никто не работал. Многие митинговали. Остальные слонялись с заговорщическим видом. Кое-где раздавали оружие. Временное правительство тоже не дремало. Министры-капиталисты кричали до хрипоты, перебивая друг друга. Поспешно перемещались войска.
Аппаратура для наблюдения была разбросана по многим помещениям. Вход в каждое их них усиленно охранялся. В одной из комнат полукругом стояло сразу десятка три телевизоров.
Вечером неожиданно вновь появился Сверлов.
- Шурка! Твой первый экземпляр при тебе?
- Нет. Где-то в обозе, кажется...
- Ты что! Немедленно его сюда!! Будешь рядом со мной! И держи его наготове!
- Андрюха, ты что задумал?
- Да ничего не задумал. Неужели до сих пор не видишь? Революцию делать будем!
- А моя машина тебе на что?
- Это на крайний случай. В качестве запасного выхода, так сказать. Если нас вдруг того...
- Ты думаешь, могут?
- Теперь уже поздно. Дело сделано, то есть будет сделано. Я в этом не сомневаюсь. А это так, на всякий случай. А то если мы погибнем, то кто же будет спасать Россию? Не имеем мы права ее оставить.
Колымагин срочно помчался за своей машиной. Когда он вернулся, Сверлов уже сидел в окружении тридцати телевизоров. К нему то и дело подбегали и убегали в неизвестном направлении люди.
- А! Ты? Ну, наконец-то! Тебя только за смертью посылать. Не мог что ли на своей машине приехать!
- Так ты же сам говорил не рисковать!
- Сегодня можно. Революция - это всегда риск! А риск благородное дело!
- Андрюха! Ты правда революцию собраешься делать?
- А чего тут ждать! Уже делаем!
- Я думал, ты с помощью моей машины будешь делать.
- Да от тебя проку как от козла молока. За полгода всего одного вшивого террориста нашел. А сегодня у нас тысячи противников, если не миллионы. В общем, на технику пока рано опираться. Людской фактор важнее. А за телевизоры тебе спасибо. Вот возьмем власть, тогда развернемся. И твоей машине работы хватит. А то в подполье никакого простора. А как нужен оперативный простор! Вот тогда и развернем твою технику. Тогда нас никто не остановит!
- А что это за люди без конца бегают?
- Связные.
- Странно. Они что же, по всей России так бегают с твоими указаниями?
- Нет, конечно. Тут вокруг недалеко много передатчиков расставлено. До них и бегают. Это чтобы наш штаб не засекли!
- А!
- Бэ! Посиди, не мешай пока!
Александр Степанович стал вглядываться в экраны и увидел, как сотни, тысячи людей куда-то ползут по бесчисленным тоннелям. У некоторых было оружие. У других палки или булыжники. Кто и с пустыми руками.
- Что же ты людей не вооружил? - Завозмущался великий ученый.
- Не приставай! Ты думаешь, у меня арсеналы? Оружие еще надо отобрать у врага!
Через некоторое время все вокруг стихло. Все ползущие застыли в решительных позах. Сверлов внимательно разглядывал часы.
- Случилось что ли чего? - Не выдержал Колымагин.
- Отстань!
И тут где-то ахнуло. Даже телевизоры зазвенели. И из десятков динамиков понеслось дружное ура!
- Взорвалось что ли чего?
- Дурак! Это же "Аврора"!
- Какая еще Аврора?
- Космический корабль! Наш. Они шахту приоткрыли и жахнули в небо!
- Какую еще шахту? Причем тут шахта?
- Ты как с Луны свалился! Все корабли в шахты запрятаны. Сам понимаешь, какие сейчас полеты!
- Постой, постой! Помнишь, мы видели взлетающую ракету? Через двадцать лет. Значит, уже можно будет?
- Ну, конечно, можно! Будет можно. Не вечно же властвовать этим террористам!
- Значит, мы победим их?
- А в этом никто и не сомневается. Только для этого еще ой-сколько поработать придется!
- Мы победим! - Вдруг обрадовался великий ученый.
- Ну конечно, Шурка!
И они обнялись.
- Ну хватит, хватит! А то мне некогда.
Настроение у Александра Степановича резко переменилось к лучшему. Вековая мечта о новой, счастливой жизни неожиданно стала приобретать вполне ощутимые очертания.
- Ура! - Продолжало греметь вокруг.
Беготня вокруг Сверлова все усиливалась. Он без конца давал указания. Потом он встал и начал метаться от телевизора к телевизору, хотя в этом не было никакой надобности, поскольку и так было видно отлично. Но наверное, бегая, Сверлов полнее ощущал свое руководство восстанием. А связные толпой бегали за вождем.
Вдруг на нескольких экранах исчезло изображение.
- Шурка! Что там у тебя?
Колымагин начал ощупывать технику.
- У меня все в порядке. Экран показывает землю. Наш русский чернозем.
- К черту чернозем! - И Сверлов принялся что-то быстро говорить связным.
Но тут прибежали новые связные и все разъяснили. Это Временное правительство начало взрывать тоннели. Колымагин перепугался. Тем более, что уже почти половина телевизоров показывала девственную черноту.
- Много жертв? - Кричал Сверлов.
- Пока нет сообщений. Но по людям, кажется, не бьют!
- Да, да! Не бьют! - Подтвердил кто-то. - По людям они пока боятся бить, так как тогда их точно свергнут. Да еще и на части народ разорвет.
Тут вбежал человек и закричал:
- Осталось всего три тоннеля к резиденции Временного правительства! Что делать?
- Продолжать атаку! Направить людей в уцелевшие тоннели! Не взорвут же они их все, чтобы самих себя похоронить.
- Но говорят, есть какие-то секретные ходы... - Вставил кто-то.
- Ничего! Город уже наш. Некуда им бежать! Кстати, как там генерал Корнилов с войсками?
- Они не могут пробиться! Мы вокруг них... все тоннели взорвали! Ха-ха-ха!
- Молодцы, ребята! - Похвалил Андрей Михайлович. А Колымагин схватился за голову, вдруг отчетливо представив, во что это все выльется.
- Ура! - Неслось по всем закоулкам.
- Эй, Шура! Убери-ка этот чернозем. А наведи на ихнюю резиденцию!
Министры-капиталисты сидели, втянув головы в плечи. Выступать уже никто не рвался. Только какой-то офицер без устали кричал в неработающий телефонный аппарат.
- Ура! - Звенело в колымагинских ушах.
- Ура! - Закричал Сверлов. - Юнкера не оказали сопротивления!
Толпы людей продолжали нестись по экранам. Впечатление было такое, что они выбегают из одного телевизора и тут же вбегают в следующий, успевая в промежутке поприветствовать Сверлова очередным ура.
Дверь в зал заседаний правительства затряслась под напором атакующих. Кое-кто из министров полез под стол. Затем двери с шумом распахнулись. Из них с воем что-то полилось и мигом заполнило помещение. Только тут толпа остановилась, не зная куда дальше нестись. Тогда ворвавшиеся в зал начали считать министров-капиталистов. Недостающих выковыряли из-под стола. И всех куда-то поволокли.
- Э-э! Только без самосуда! - Закричал Сверлов. - Без самосуда!
Толпа как будто услышала этот призыв. Министров затолкали в бочку и выставили охрану. На бочке написали: "Враги народа". А кто-то мелом добавил: "Последние! Больше не будет."
"Эх, хорошо бы!" - Подумал Александр Степанович.
- Все! - Сказал Сверлов. - Теперь надо брать власть на местах. Эх! До чего же я устал.
Сверлов хотел уйти, но Колымагин остановил его:
- А как же те, у Корнилова?
- Нашел о ком беспокоиться! Да ты не переживай. Вылезут они. Есть у них нужные средства. Что же это за армия, если ее после десятка взрывов уже спасать надо! Через недельку, другую вылезут. Не переживай. А если не вылезут, мы им поможем. Мы ж не изверги какие-нибудь. Тех, кто за советскую власть, обязательно откопаем!
Сверлов пошел, а Колымагин остался в недоумении. Вдруг Андрей Михайлович обернулся:
- А ну, пошли со мной! Хватит прятаться!
Через несколько минут они вдвоем вошли в огромный зал, каких Колымагин не видел уже очень давно. Великий ученый даже испугался, потому что зал битком был набит народом. При появлении в дверях Сверлова толпа стала освобождать ему дорогу. Вверх полетели шапки, какие-то мешки и еще черт знает что. Вождь смело ринулся в образовавшийся проход. А Колымагин согнулся в три погибели и заспешил за спиной друга, так как проход тут же смыкался за ним. Сверлов взошел на трибуну. Великий ученый полез за ним, но вовремя сообразил, что делать ему там нечего. Чьи-то заботливые руки поймали великого путешественника и затолкали в президиум.
Зал продолжал неистовствовать. И конца этому не было видно. Тогда Сверлов начал что-то кричать. И хотя его абсолютно не было слышно, зал вдруг разом затих. Так что у Колымагина даже в ушах зазвенело от нежданной тишины. Он поковырял в ухе, дабы удостовериться, что не лишился слуха. Тут Сверлов заговорил:
- Товарищи! Коммунистическая революция, о которой все время только и делали, что говорили большевики, взяла и свершилась!
"По-моему, это уже было." - Прикинул Александр Степанович. Но зал, вероятно, не догадывался об этом. По крайней мере, подавляющее большинство. Поэтому истошные крики вновь заполнили все вокруг.
- Ур-ра!!! - Неслось и кружилось вокруг.
От такого шума у Колымагина потемнело в глазах и он зажал уши. Когда он опомнился, на трибуне стоял уже другой человек. А Сверлов сидел рядом. Александр Степанович немного успокоился и стал оглядывать президиум. В нем оказались знакомые все лица.
- А почему члены ЦК такие кислые? - Шепнул Колымагин на ухо другу.
- А они были против восстания! - Ответил, давясь от смеха, Сверлов. - Все говорили, что нет условий для коммунизма.
- А по-твоему, как, есть?
- По-моему, тоже нет. Но мы их создадим. Потом как-нибудь.
- Но как же тогда, без их согласия?
- А я их уговорил! Ха-ха-ха!
Колымагин тоже засмеялся. Но уже громко, так что президиум презрительно обернулся в его сторону. Великий ученый закрыл рот, но продолжал трястись от смеха. Тогда Сверлов толкнул его в бок, и Александр Степанович с трудом принял степенное выражение лица.
Больница была какая-то странная. Вместо просторных светлых корпусов были темные узкие норы. Больные лежали в несколько этажей. Как ряды книг на полках. Впрочем, у Журкина была отдельная палата. С охраной. Но одновременно Сверлов с Колымагиным никак не могли в ней поместиться.
- Ну как? - Спросили они у врача.
- Плохо. Бредит все время.
- А что говорит? Может, важное что-нибудь?
- Да ерунду какую-то.
- Это для вас ерунда. А для нас государственное дело! Что он сказал?
- Да повторяет все время, что листья граба сыплют с баобаба.
Сверлов призадумался.
- Да. Баобабов на Марсе действительно не было. Да, не на пользу ему пошли марсианские деликатесы. Вот так, Шурка! Сам удивляюсь, как мы там выжили. Если бы не американцы, он наверняка бы помер.
Сверлов залез в палату и стал кричать:
- Мирон! Мироша! Ты меня слышишь?
Но тот ничего не отвечал. Тогда друга сменил Колымагин. Сверлов засунул только голову.
- Мироша! Это я! Ну, посмотри же! Неужели не узнаешь? Это же я! Я!
- Шур-ка... - Пробормотал Журкин, и на лице его появилась слабая улыбка.
- Узнал! - Закричал Сверлов. - Он узнал! Все видели? Вы все свидетели! Кто еще свидетель? Вы, доктор, пойдете с нами. А вы слышали? Как так не слышали? Революция приказывает слышать! Ухо заложило? Какие там еще сквозняки в тоннелях! Почему только у вас сквозняки, а у нас нет? В общем, пойдете в свидетели! Должны были слышать! Повторить? Нет, боюсь не получится. И зачем повторять, если у вас все равно уши заложило! Тьфу! Я же говорю: повторять не будем! Да нет, не было ничего интересного! И не будет. Ладно, идите отсюда. Хватит нам и доктора. Идите, я говорю! Доктор, объясните ему, а то он мне уже надоел! Все, Шурка! Пошли! Скорее! Ох, и трудно работать с людьми!
И они заспешили в кабинет Сверлова.
- Я уже вызвал кое-кого. Мы заткнем им глотку!
Но Колымагин даже не успел спросить, кому Сверлов собирается затыкать глотку. У кабинета в сопровождении двух штатских переминалась пожилая женщина.
- Кто вы? Быстро!
- Я вдова Мокасинова.
- А! А где Подпругина?
- Н-не знаю...
- Ладно, заходите. То есть залезайте.
Втроем они влезли в тесную каморку.
- Итак, товарищ Мокасинова. Вы присутствовали на похоронах нашего народного героя А.С.Колымагина?
- Да. Присутствовала.
- И что вы видели?
- Ну... Как вам сказать... Для народного героя было скромновато. Я бы даже сказала, слишком скромновато.
- Тьфу! Я не об этом. Покойник был там или нет?
- Был, конечно. Как без покойника! Как-то не принято. Без него никак нельзя.
- А вы видели?
- Что?
- Ну покойника, черт побери! Кого же еще!
- Ой, извините! Я не поняла. Там ведь и другие были...
- Как? Еще покойники были?
- Нет. Другие еще живые были. В процессии.
- Тьфу ты! Ох, и тяжело! Отвык я от работы с людьми! Так, видели покойника или нет?
- Да я как-то не приглядывалась.
- А жаль! Надо было поинтересоваться! Революционную бдительность проявить! Ну, ладно. Гроб открыт был?
- Да.
- Ну! И там было что-нибудь?
- Да, что-то было. По-моему, это был... - Женщина призадумалась.
- Ну!
- По-моему, это был покойник.
- Тьфу ты! Ох, и устал я сегодня! Ладно лицо у него было? Лицо запомнили?
- Кажется, да...
- И что запомнили? Нос у него был?
- Нос был горбатый. Он очень хорошо торчал.
- А волосы! Волосы какие были?
- Волосы были седые, совсем белые.
- М-да. - Сверлов тяжело вздохнул. - На этого товарища похоже?
Все это время Колымагин сидел в уголке, томимый тяжелыми предчувствиями. Женщина тоже не обращала на него никакого внимания, так как не успевала отвечать на вопросы Сверлова.
- Ну повернись, Шурка! Чего ты там затих?
Женщина глянула и в страхе перекрестилась.
- Похож. - Еле-еле выдавили она. - Ей-богу, похож.
- А теперь, гражданка Мокасинова, скажите, сколько вам за все это заплатили?
- Мне? - Не поняла женщина. - Да я всю жизнь выпрашиваю пенсию за мужа. Ни копейки до сих пор не дали, нехристи! Может, вы пособите?
- Ладно, ладно. Пособим. Вот новую жизнь построим и пособим. Обязательно пособим.
Женщину выпроводили.
- Скажи мне честно, Шурка, зачем ты в гроб улегся? Или это тебе заплатили?
Колымагин обиделся.
- Ну ладно, ладно. Я пошутил. Ничего, я разоблачу эту шайку. Вот вскроем могилу и все выясним!
Александр Степанович обмер.
- Э! Э! А может, не надо?
- Надо, Шура, надо! Иначе мне тебя не отстоять.
Великий ученый пришел в ужас. "А вдруг там окажется чье-то тело? Не дай бог, мое! Что тогда будет..."
Вскоре привели старичка, бывшего солдата, который присутствовал при казни. Колымагин попытался отговорить друга от дальнейших расспросов, но тот настоял на своем. Впрочем, ничего интересного он не выведал.
Потом заявился командующий рабочими отрядами. Сверлов приказал ему находиться рядом и держать в курсе всех событий.
Когда Сверлов немного освободился, великий путешественник осторожно признался, что страшно хочет есть.
- Как? У тебя нет машинского желудка?
Колымагин виновато развел руками.
- Но извини! Чем же ты питался все эти годы? Я точно знаю, что съестного теперь нигде не найти. Хоть днем с огнем. Что же ты сразу не сказал. Придется снова идти в больницу.
- А это не больно?
- Чудак-человек! Ты меня удивляешь! Минутное дело. Правда, я тоже сначала боялся. Но, как видишь, жив-здоров.
Колымагин хотел посопротивляться, но понял, что и так доставляет массу хлопот.
Врач очень удивился, что у пациента нет самого необходимого органа. Как будто у него не было головы. Сверлов попросил врача не делать никаких записей и вообще помалкивать об этом.
- Ну как, не беспокоит? - Спросил Сверлов после экзекуции.
Колымагин пожал плечами.
- А есть все равно хочется!
- Ничего. Это скоро пройдет. И ты никогда не будешь больше голодным. Всегда будешь ощущать приятную сытость.
- Спасибо. - Сказал великий ученый, а про себя подумал: "Интересно, буду ли я ее ощущать, если вернусь обратно в свое время?"
Сверлов опять затолкал Колымагина к себе и сказал:
- Ну говори, с чем ты вообще пришел? Что ты хотел рассказать про Мадонновку?
- Да я собственно к тебе хотел. Мадонновка скорее повод.
- А все-таки, почему они нанесли второй удар? Как ты думаешь?
- Я думаю, что террористы не представляют единой организации. Кроме войны с мирным населением, они еще воюют или конкурируют друг с другом. И этим надо успеть воспользоваться. А заключил я это из следующего. Когда в эфир шло сообщение о якобы задержанном диверсанте, то конкуренты палили, надеясь уничтожить именно этого диверсанта. Так было два раза подряд. Первый удар был слабее. Когда выяснилось, что диверсант остался жив, они нанесли более мощный удар. И больше сообщений не было. Соответственно не было и ударов. Я думаю, если бы кто ради шутки еще раз сообщил о диверсанте, то они ударили бы и в третий раз. Так что я нашел хорошую ловушку, точнее наживку. Мы можем заранее подготовить все средства наблюдения, потом спровоцировать удар, безопасный для нас, и таким образом обнаружить источник магнитных волн!
- Гениально! Шурка! Я тебя узнаю! Вот это ты! Только ты мог сделать такие гениальные выводы из таких простых вещей! Да, кстати... Значит, этого диверсанта все-таки уничтожили?
- Нет. Не уничтожили.
- Тогда я ничего не понимаю. И откуда ты знаешь?
- А ты разве еще не догадался кто был этим диверсантом? Это же я!
- Как? Ты?? Диверсант???
- Ну нет, конечно. Просто меня приняли за террориста. По ошибке. Я им говорил. А они свое. Вот и накликали беду.
- Странно! Почему-то меня никогда не принимали за диверсанта. А тебя аж два раза!
- Так сложились обстоятельства.
- У меня почему-то так не складываются.
- Ты что, Андрюха! Неужели ты думаешь, что я враг народа?
- Ладно, ладно. Не обижайся. И что ты собираешься делать?
- Снова строить свою машину. Это будет и нашим новым оружием.
- А! Это то, что у тебя уже уничтожили?
- Да. - Нехотя согласился Колымагин. - Не досмотрел я, понимаешь?
- И сколько времени тебе надо?
- Ну месяц, два... Если будут материалы.
- Это слишком много! Ситуация меняется каждый день. Членов ЦК все равно придется выпустить. Не могу же я их расстрелять.
- Зачем ты с ними связался?
- Точнее будет сказать, что это они связались со мной. Да теперь, наверное, жалеют. И даже не то слово: жалеют. Они ведь организовали движение. Я только месяц как приехал. На все готовенькое.
- Но они же демагоги.
- Все это честные, преданные люди. За ними стоит народ.
- Что-то непохоже.
- А ты просто не слышал, наверное, их выступлений на митингах. Это они здесь изголяются. А перед народом они совсем не так говорят. Ой, как они говорят. Прямо в бой зовут! Посмотришь, так не узнаешь! В общем, нам придется с ними считаться. И объясняться придется.
- Ох, уволь меня от этого! Я уже сыт по горло.
- Да, я понимаю. Это не твое дело. Это я должен работать с людьми. Я постараюсь тебя оградить. Но чтобы я с ними объяснялся, сначала ты должен мне все объяснить. Голыми руками их не возьмешь!
- Я бы сказал тебе все, только ты все равно мне не поверишь. Давай отложим.
- Некуда больше откладывать. Мои цекисты уже в двери ломятся. А что я им скажу? Меня скинут, и тогда тебе никто не поможет. Я не смогу тебя защитить, если сам буду путаться в ответах на их вопросы. Ты, главное, расскажи. Я ведь не буду им все докладывать. Только правдоподобную версию. Но я должен знать все!
- Нельзя ли как-нибудь все-таки отложить?
- Нет! Потом будет поздно. Может быть, уже поздно! Я ведь еще тогда, при первой встрече в тюрьме, заинтересовался твоим происхождением. Но ты делом доказал свою преданность. И мне плевать, встречался ты с Машиным или нет. Но теперь совсем другое дело. Тогда у тебя не было прошлого, точнее оно никому не было нужным. А теперь у тебя есть великое прошлое. Теперь ты приложение к твоему прошлому. Твоя роль определяется не столько настоящим (а ты пришел почти с пустыми руками), сколько былыми заслугами. Если бы ты просто заглянул поболтать, это одно дело. Но мы с тобой собираемся переделывать мир! Я-то тебе верю. Но и другие хотят верить человеку, который поведет их переделывать мир.
- Вряд ли ты или кто другой поверит тому, что произошло со мной на самом деле.
- Ты сначала расскажи, а я решу, кто будет верить, а кто не будет.
- Так и ты ведь не поверишь!
- Брось ломаться как девушка! Не до этого. Неужели ты не понимаешь, что мы на переломном моменте истории. От нас двоих зависит судьба России, а может, и мира в целом. Я уже стар. Здоровье мое подорвано. А эти местные костоломы ничего не понимают. Я умру через год или два. А мне совершенно некому оставить свое дело. Все эти цекисты милые люди, но все они тянут в разные стороны. Только против моих предложений они объединяются в единый фронт. Сами они никогда не договорятся. Они развалят любое дело. Их постоянно надо подгонять. Решения они принимают только тогда, когда разъяренный народ начинает ломиться им в дверь. Им нельзя доверять Россию. А тебе... можно! Только тебе я могу оставить Россию!
- Что ты, что ты, Андрюша! Мне вовсе не надо!
- Надо, Шура! Надо! Тебе не надо, другим надо! Так что давай выкладывай! Все как на духу! Должен же я знать, кому пишу завещание. Ну! Неужели ты хочешь, чтобы я умер, так и не узнав, откуда ты взялся. Для кого ты еще бережешь свою тайну? У тебя еще есть друзья?
- Нет! Ты мой самый преданный друг!
- Тогда выкладывай! Я уже пошел наперекор ЦК и, если ты мне не поможешь, то сметут и меня, и тебя. Назад пути нет! Ну, выкладывай, черт тебя дери!
- Видишь ли, Андрюха, я изобрел... изобрел...
- Ну говори же, осел! Ты меня замучил.
- Я изобрел машину времени.
- Чиво, чиво? Чиво ты сказал?
- Машину времени.
- Что за чепуха! Ты не болен случайно?
- Я же говорил, что ты не поверишь. - Обиделся Колымагин.
- Ха-ха-ха. Ну и отмочил! Ты что, Шурка, рехнулся?
- Я же говорил, что лучше не надо.
- Как это не надо! А ну говори. - Сверлов посерьезнел.
- Лучше бы я не говорил. Я так и думал, что ты будешь смеяться.
- Еще бы! Машина времени. Это же анекдот. История на то и дана, чтобы люди переживали ее, делали и переживали, а не скакали по ней туда сюда. Как стрекоза. Я тут борюсь, работаю с людьми, порчу нервы, а ты тут с какой-то машиной. История - это не кусок хлеба, который можно кромсать как угодно, и не вода, которую можно переливать из одной посудины в любую другую.
- Значит, ты мне не веришь? Тогда больше я ничего не могу предложить.
- Ну почему. Верю. - Неохотно согласился Сверлов. - И где же твоя машина?
- Сгорела.
- Ха-ха-ха! А я-то думал это что-то такое... такое! А она сгорела как обычный пылесос. А если она у тебя в дороге загорится, ты как будешь? Стоп-кран дергать? Или с парашютом прыгать?
- Незачем мне с парашютом прыгать. - Насупился великий ученый.
- Ладно. Расскажи лучше свою биографию. Только настоящую!
- Ты же опять смеяться будешь!
- Не буду. Все! Молчу как рыба.
- Так вот. Я родился в прошлом веке, еще перед революцией...
- Постой, постой! - Тут же перебил его Сверлов. - Какой еще революцией?
- Ну Великой, октябрьской.
- Батюшки! Так сколько же тебе лет?!
- Двадцать четыре.
- Тьфу! Значит, ты умер еще в прошлом веке?
- В общем, да. В 1942 году на Колыме.
- Батюшки! - Сверлов схватился за голову. Потом стал себя ощупывать и прикладывать руку к голове.
- А тогда, после возвращения с Марса, тебя повесили?
- Кажется, да...
- Что, значит, кажется! Ты разве не был на своих похоронах.
- Кажется, был.
- Так ты ничего не видел.
- Мне, кажется, было не до того...
- Тьфу! Как же ты умудрился умереть два раза, когда родился всего один?
- Ты знаешь, я и сам тут не все понял. Но кажется, меня спасли. Я даже знаю кто. Они оставили записку.
- М-да. Значит, ты действительно встречался с Машиным?
- Да.
- Но где ты был все эти годы? Почему бросил нас?
- Я никого не бросал. Как только я вернулся в свое время, то сразу стал собираться в новое путешествие. Спасать вас. У меня там прошло всего несколько месяцев. Я нигде не прятался, нигде не отсиживался. Наоборот, я очень торопился!
- М-да. Ты чуть не опоздал. Еще бы годик-два, и меня ты бы уже не застал.
- Я не только к тебе запоздал. Но и к Берте. Ведь по моим часам не прошло и полгода с момента нашего расставания. Я просил ждать только год. Всего лишь год! А прошло, оказывается, сорок лет! И она так и не дождалась меня.
- Но может быть, ты еще вернешься в то время?
- Не знаю. Машина моя уничтожена. Надеюсь, что с твоей помощью я построю новую. Но я уже всего боюсь. Что бы я ни сделал, все получается как-то наоборот, еще хуже чем было.
- А я знаю почему. - Обрадовался Сверлов. - Потому что у тебя не было руководящей и направляющей силы. Мы примем тебя в партию, и ты обретешь как раз то, чего тебе не хватает. Напрасно эти умники ученые думают, что одаривают человечество. Если их вовремя не направить, не дать им нужную установку, они только все перепортят. Я точно это знаю. Они как дети. Их же опекать надо. Чтобы не натворили чего. Вот когда мы с тобой сидели на каторге и летали на Марс, мы ведь многое сделали. А все потому, что ты был не один! Я был рядом! Ведь верно?
- Верно.
- Еще бы! Один в поле не воин. В общем, все! Я беру тебя под свое покровительство. Изобретать будешь по моей команде. То есть тьфу! Изобретать будешь когда получится. Но когда я скажу не изобретать, то будешь сидеть как мышь! У нас будет с тобой очень сплоченный творческий коллектив. Маленький, но очень продуктивный! Ох, и повоюем мы еще с тобой! Ты готов? В общем, будем брать власть. Слышишь? Власть будем брать! А потом будешь выводить Россию из тьмы! На большую дорогу!
- Э-э! Но я вовсе не так тверд в вере. То есть в коммунистических убеждениях. Я не смогу продолжить твое дело. Особенно выводить на большую дорогу!
- Дурак! Сможешь. Разве в убеждениях дело!
- А в чем же?
- Все дело в умении работать головой! В умении вовремя отказаться от своих убеждений. Все наши цекисты люди очень недалекие. По сравнению со мной, конечно. Народ это не понимает, только сердцем чувствует. Эти умники совсем не видят, что там будет впереди. А я вижу! Но... не всегда... Признаюсь тебе честно, что я иногда в ужас прихожу от своих ошибок и вообще от своей тупости. Сам я стараюсь держаться твердо. Но на душе так кошки скребутся. Вот ты другое дело! Ты не просто предвидишь, ты точно знаешь! Этим ты на две головы меня выше. Или на полторы...
- Но я вовсе не чувствую себя уверенно. Я сам совершенно заблудился в истории и никак не могу ничего поправить.
- Ничего! Это все оттого, что ты начинаешь не с того конца! Я тебе помогу!
- Ты сначала помоги мне доказать, что я Колымагин. Ведь не будешь же ты ссылаться на машину времени. А то тебя самого отправят в желтый дом, если ты о ней заикнешься.
- Да... Объяснять пока нечем. Я думаю, словами тут не поможешь. Надо делом доказать, что ты нужный им кадр. Тогда совершенно неважно будет, самозванец ты или нет.
- Да?
- Да, да! Надо показать, что мы можем обуздать террористов. Тогда нам поверят! Точно! Я понял, что надо делать. Я тебя спрячу на каком-нибудь заводе. И ты будешь спокойно, но ударно работать. Зачем тебя беспокоить всякими разбирательствами. И этих трепачей нечего раздражать. А то ты для них теперь хуже, чем красная тряпка для быка. Они теперь не об истине беспокоятся, а о своем уязвленном самолюбии. Я сейчас вызову человека. А пока надо обсудить обстановку. Я ведь не смогу с тобой часто встречаться.
- Да, да! Я же ничего не знаю. Ты расскажи, что ты знаешь о террористах. А я в процессе работы буду прикидывать, чем бы их угостить.
- Понимаешь, никаких достоверных сведений нет. Потому и дело так плохо. Ясно только, что это не инопланетяне, не что-нибудь сверхъестественное, а это наши местные, земные бандиты. Есть разные теории об их происхождении. Но они ничего не дали. Я тоже свою теорию придумал.
- Зачем эта теория?
- Потому что не понимая сути этого явления, нельзя и успешно с ним бороться.
- И ты знаешь эту суть?
- Да. Другие не знают. А я знаю корни этой напасти. Коммунисты, в общем, разделяют мое мнение, хотя и сильно сомневаются. Потому что проверить мои догадки пока не было случая.
- Ты что же это, с Марса разглядел эти корни?
- Не иронизируй. Издалека-то виднее оказалось! И помог мне в этом мой классовый подход. Сейчас многие забыли это понятие, а настоящие коммунисты никогда его не забывали.
- И чем же тебе помог твой классовый подход? Ха-ха-ха!
- Ты мне не веришь? Сам-то вспомни, что рассказал! Я же тебе поверил! Так что нечего потешаться.
- Все. Я молчу.
- Так вот. Террористы - это империалисты!
- И все? Ты думаешь, это что-то проясняет?
- Ну, конечно!
В этот момент послышалось глухое завывание.
- Что это? - Встрепенулся великий ученый.
- Это гудок. Здесь недалеко большая фабрика. И шахта. Это сигнал о забастовке! Это народ сам решил, нужна или нет свобода политзаключенным. Обошелся без наших постановлений. Видишь? Народ знает что делать! Вот он классовый подход! В действии! Весомо, грубо, зримо, как говорится. Ну, кто был прав? А?
Александр Степанович хотел что-то возразить, но решил не огорчать друга в такой радостный для него момент.
- Ладно, давай про свой классовый подход. Ты начал про империалистов...
- Да, да. Это все они, сукины сыны. - Разошелся Сверлов. - Я капитально исследовал этот вопрос. На Марсе почти все время у передатчика сидел и все думал, думал. Я собрал убедительные сведения. Хотя прямых улик практически нет...
- Ты извини, Андрюха. - Не выдержал Колымагин. - Но мне все кажется, что у тебя мания преследования на почве марксизма-ленинизма...
- Ну что, что ты говоришь! Ну, я тогда не буду...
- Ладно, говори. Я слушаю. Говори же!
- Напрасно ты мне не веришь. Я ведь не с бухты-барахты. И многие так думают, хотя и не очень разбираются. И потом никто ведь не придумал ничего лучшего. Вот когда придумаешь, тогда будешь выступать.
- Да ладно ты! Говори.
- Так вот. Буржуи никогда не были друзьями народа. Если они и одаривали его, то исключительно объедками со своего стола, по необходимости. Давали всегда столько, чтобы народ не бунтовал. Себе же они все придерживали. Не всегда, конечно, получалось. Но болезнь у них такая: утаить и присвоить, захватить власть и повелевать. Кто этим заразился, того уже ничем не исправишь. Эту болезнь можно скрывать, можно прикидываться благодетелем, но хищническая сущность всегда остается. Тут нечего даже приводить примеры. Это закон. Вся история тому пример. Есть, конечно, исключения. Но очень редко. Из всякого закона есть исключения. В семье не без урода.
- Ну и что? Я не вижу ничего нового. Я и сам это знаю.
- Да, но это не все. Так вот, буржуи, не будь дураки, очень ловко играли на своем якобы желании осчастливить народ. Прямо-таки из кожи вон лезли.
- Я не понимаю. Все-таки из кожи лезли или действительно одаривали народ?
- Лезли! Это главное. Но и одаривали тоже.
- Ну и что тут плохого?
- В том-то и дело, что никто не заподозрил ничего плохого. То есть были, конечно, сомневающиеся. Но их мало слушали, а больше обращали внимание на подарки, которыми буржуи осыпали народ.
- Ну и что?
- А то, что это делалось для маскировки!
- Какой еще маскировки?
- Для маскировки своих ужасных замыслов!
- Ты уверен в этом? С чего ты взял?
- Да! В печати проскользнуло несколько сообщений о тайной слежке. Но всю такую информацию зажимали. Газеты закрывали. Журналистам закрывали рты. Пряниками.
- Я опять не вижу ничего нового. Все властители увлекались тайной слежкой. Это у них профессиональное...
- А! Раньше не то было! Раньше следили за телом! Улавливаешь? А теперь стали следить за мыслями!
- А! Так бы сразу и сказал. Это же вторая сторона медали!
- Какой еще медали? - Не понял Сверлов.
- То есть не медали, а тех приставок, которые запихивали в головы для ускоренного мышления.
- Верно, Шура! Ты очень догадливый! О такой возможности догадывался еще Машин. Но он всячески боролся с попытками вмешательства в чужие мысли. А после его неожиданной смерти все пошло кувырком, стихийно. Разумеется, никто не афишировал открытия в этой области. Простой народ почти не догадывался, не верил в такие фантастические возможности. А я понял, что дело тут на мази. Но сначала оно шло тихо. Это как инкубационный период. Все буржуи, финансисты, предатели-ученые, все кто имел доступ к новым возможностям, не преминули позаботиться о себе. Они уже давно начали между собой грызться. Но сначала потихоньку. Чтобы не высветиться. А сейчас счастливчики набрали нужную им силу и беззастенчиво разбойничают во всем мире!
- Но я не понимаю, чем им плохо было? И так, кажется, все имели.
- Я же тебе говорю: классовый подход! Это же буржуи. Им сколько ни давай, все мало. Только и думают, как бы соседа ограбить и власть захватить.
- Ну и как они воюют? Какое у них оружие?
- Точно ничего не известно. Но я думаю, что главное их оружие это информация! В переносном смысле. Тот, кто вперед о противнике узнал, тот его и накрыл. А если конкретно, то раньше действовали в основном через средства связи. Пустят какую-нибудь волну по кабелю, и раз! Компьютер, а то и весь цех взлетел на воздух. Вместе с людьми. И никто не знает, откуда эта волна пришла. Потом, когда электрические сети в основном были разрушены, по радио стали специальные сигналы передавать. Например, говоришь ты непринужденно с человеком о погоде. Все так мирно, задушевно. И вдруг этот человек куда-то побежал и с ходу убил главного редактора... Или тебя угостил стулом по голове. Сначала понять ничего не могли. А как поняли, то поздно уже было. Нечем бороться было. И главное, непонятно с кем. Тут уж все под землю зарылись. Только это и спасает. Да и то не всегда. У меня такое впечатление, что мы все под колпаком. Кто-то нами управляет, как марионетками, да еще и посмеивается.
- Да. - Согласился Колымагин. - Я так и думал, что террористы - это не какие-нибудь чокнутые, а знающие, образованные люди, которые долго готовились к наступлению.
- Конечно! Это не случайные люди. К такой операции могли подготовиться только могущественные люди, воротилы, богатеи, кто сам заблаговременно построил надежные убежища.
- М-да. А что есть у нас? Что мы можем им противопоставить?
- У меня лично ничего нет, кроме моей теории. Но и это сила. У других и того нет. - Радостно возвестил автор теории.
- А Временное правительство? Что у него?
- У него земля, заводы, деньги и старое оружие, которое неизвестно против кого применять, разве что против нас, против рабочих.
- А как другие страны?
- Говорят, некоторые правительства ведут тайную подготовку к отражению агрессии. Но это слухи. Понятно, что точных сведений нет. Иначе террористы вперед бы все узнали и разнесли на мелкие кусочки. Но я полагаю, что надеяться на государственные органы бесполезно. Там те же буржуи сидят, только рангом поменьше. Им бы только свою шкуру спасти. А если они и изобретут что-то, то вряд ли народ защищать станут. Скорее сами террористами станут. Надеяться можно только на свои силы, на народ и на его верного защитника - коммунистическую партию!
- Что же, так со знаменем и с голыми руками пойдем?
- Нет, конечно!
- А с чем же?
- С тем, что ты придумаешь, дорогой мой Шурка! С этим и пойдем! На тебя вся надежда.
- Ты хочешь, чтобы я один...
- Не волнуйся. Мы поможем. Направим. Вовремя сориентируем, чтобы ты не сбился с пути. Не бойся. Я же рядом!
- Однако! - Сказал Колымагин.
- Значит, ты согласен? Тогда за дело!
- Э-э! Ты что, Андрюха! А ты не боишься, что мы таких дров наломаем, что потом никто никогда развалины не разгребет?
- Дров уже и без тебя наломали. Так что об этом можешь не беспокоиться. А если мы будем сидеть сложа руки, тогда действительно все превратится в развалины! Мы не имеем права отсиживаться. Народ нам этого не простит! Слышишь гудок? Не уподобляйся нашим цекистам. Рассуждать да перестраховываться каждый теперь умеет. А ты попробуй рискнуть! Попробуй пойти на амбразуру! Вот это по-прежнему далеко не каждый может!
- Но... Но...
- Никаких "но"! Я беру ответственность на себя. Пусть меня потом судят. Пусть на меня потом плюют потомки, если я ошибусь. А тебе я приказываю! Ты будешь исполнять приказ! А не захочешь изобретать свою машину времени, я ее из тебя силой вытряхну! Понял?
- Ты что, Андрюха?
- Да не бойся. Я шучу. Но имей в виду, что я... и не шучу. Теперь твоя машина тебе уже не принадлежит. Это народное достояние. Так что не заставляй меня обращаться к народу, а то он не так будет тебя уговаривать. Послушай лучше меня!
- Да что ты, Андрюха! Я ведь не против. И не надо меня заставлять. Я и сам хочу сделать машину. Но ведь ты сам говорил, что историю надо переживать, делать своими руками, а не машинами времени!
- А я уже передумал. Хватит нам ручного труда. Пора это дело механизировать. Нечего цепляться за отжившие взгляды. Надо мыслить диалектически! Машинизм - это что? Это не догма, а руководство к действию. Понял?
- Но... но эта машина противоречит самой истории!
- Да брось ты! Ничему она не противоречит. Раз она появилась, значит, так и должно быть. Она сама стала частью истории. И закрывать на это глаза - значит, обманывать и себя и других. Если мы даже попытаемся скрыть твое открытие, то оно все равно пробьет дорогу, только окажется уже совсем в иных руках. Может быть, у террористов. А мы будем кусать локти и по-рабски склоняться перед ними. Нет уж! Этим делом надо воспользоваться! Только дурак пройдет мимо такой удачи. И потом мы ведь не для себя стараемся, а для людей. Правда?
- Да, но как-то раньше не было такого...
- Ну и что? Всего когда-то не было. Не было ни паровозов, ни атомной бомбы. А когда появились, то круто изменили ход истории! Я все понял! Твоя машина - это тоже новый виток истории, новый крутой поворот! Очень крутой! Можно даже сказать, излом! Но это не главное. А главное, что хватит созерцать историю! Пора ее преобразовывать! Под корень! Нет, под корень, пожалуй, не надо. Это, кажется, уже было. В общем, нечего ждать милостей от истории, взять их у нее наша задача!
- Постой, постой! - Сказал Колымагин. - Но это тоже, кажется, было!
- А! Какая разница! Что я виноват, что все уже было? В конце концов новое - это хорошо забытое старое. В общем, не в этом дело! За работу! За работу, товарищи! Будем делать историю сами! Сами будем делать! Вот этими руками! - И Сверлов потряс старыми скрюченными пальцами.
Глава 30. Новое оружие
Колымагин под чужой фамилией работал в тайной лаборатории на вполне буржуйском предприятии. Тут же и жил. Общался только с одним надежным человеком: Генрихом Вольфовичем.
Работа шла успешно и уже близилась к концу. Но однажды в люк лаборатории начали ломиться. Причем в неоговоренное время.
- Товарищ Буков! Товарищ Буков! - Кричали снаружи. - Это же я, Генрих Вольфович! Откройте скорее!
Но Колымагин вовсе не торопился открывать и, наоборот, пытался вновь погрузиться в свои мысли.
- Товарищ Буков, товарищ Буков! - Наседали снаружи. - Пора передислоцироваться!
Это насторожило великого ученого, и он подошел к люку.
- Товарищ Буков, товарищ Буков! Двоевластие кончилось!
- Ну и что? - Откликнулся Александр Степанович. - Меньше поводов для конфликтов будет.
- Товарищ Буков! Оно кончилось не в нашу пользу! Сейчас здесь будут жандармы!
- Все равно я никуда не пойду! Ваших распоряжений мне не достаточно. Так и передайте!
- Товарищ Буков! - Взмолился Генрих Вольфович. - Некому передавать-то. Уже все дали ходу! Спасайтесь скорее! А то мне за вас голову оторвут! И наши оторвут и не наши тоже! У меня же дети!
Колымагин принялся собирать самое необходимое. Сопровождающих он нагрузил самой ценной аппаратурой.
Бежали, точнее ползли долго. Когда остановились передохнуть, великий путешественник спросил:
- А что случилось?
- Да ничего. Мирную демонстрацию в Питере расстреляли. Много убитых.
- Вот не думал, что тут могут быть демонстрации. Они что, на поверхность вылезли?
- Зачем? Там же никого нет. Некому демонстрировать!
- А как же тогда?
- А так же. Ползком. У нас и флаги карманные, без древка. И транспаранты соответственно.
- Так кто же их там видит, в этих дырах?
- Как кто? Репортеры, журналисты. А через них и весь мир.
- Так кому же они демонстрируют: правительству или журналистам?
- Э... Не знаю. Ну, какая разница! По-моему, и в былые времена правительство на бунты любоваться не ходило. Важен сам факт!
- Так значит, бунт был, а не демонстрация?
- Не... Демонстрация.
- А почему же их расстреляли, если все так мирно было? По-моему, в верноподданных граждан стрелять необязательно.
- А они требовали отставки Временного правительства. И все прочее. Вряд ли такое какому-нибудь правительству понравится.
- Однако! - Сказал Колымагин.
Потом великий путешественник долго катил на велосипеде. Затем его положили на какую-то самодвижущуюся тачку. Через несколько дней он наконец встретился со Сверловым. Тот был мрачен.
- Как же ты, Андрюха, допустил такое кровопролитие?
- Ты так говоришь, будто это я стрелял.
- Но ты наверняка их подзуживал?
- Я не подзуживал, а выражал волю народа!
- Ну, а все остальные члены ЦК, как я догадываюсь, были против демонстрации? Верно?
- Верно. - Промычал Сверлов.
- Вот-вот! Если бы ты их послушал, то мой труд был бы уже завершен. А так я даже не помню, все ли я успел прихватить!
- Ты что, поддерживаешь этих умников? А ведь мы уже освободили наших товарищей с каторги... Сейчас они на излечении и отдыхе. И Середа жив! Ты что, хотел, чтобы он умер в заключении? Ведь мы добились своего! Временное правительство пошло на уступки!
- Да! Я уже вижу, как оно пошло!
- Ну, перебрали немного. Народ уж очень обрадовался успеху.
- Ну, конечно! Решили, что теперь можно требовать все, что угодно?
- Ну... Э-э... Попробовал бы ты их остановить!
- Раньше надо было останавливать!
- Ты что, Шурка?
- Ну ладно, ладно. Хватит об этом. Это твоя забота. Как там наши боевые друзья?
- Могло быть хуже. Но ты понимаешь, что я не могу пока организовать тебе встречу? Я ведь еле-еле ублажил членов ЦК. Незачем сейчас накалять страсти. И без того туго! А тебе работать надо!
И Колымагин вновь принялся за работу.
Через две недели он пригласил к себе Сверлова.
- Вот! Смотри! И удивляйся!
Вождь оглядел неказистую самоделку и сделал умное лицо.
- Садись, не стесняйся! Так. Ну, куда ты хочешь?
- Я пока никуда не хочу. - Ответил друг. - Ты сначала объясни, на что это дело годится.
- Как? Ты забыл, что ли? Хоть в прошлое, хоть в будущее.
- Не-е. Так, Шура, не пойдет! Ты слишком легковесно подходишь к этому вопросу. Ты руки-то держи при себе! Не торопись! Я, признаться, несколько сомневался, потому раньше времени не интересовался подробностями. Но теперь я вижу, что машину... придется опечатать. Или даже конфисковать. Чтобы ты не улетел куда-нибудь.
- Ты что, Андрюха! Я же и так для тебя!
- Ты же дров тут наломаешь. Видишь: "хошь прошлое, хошь будущее"! Все-то за вами, учеными, глаз да глаз нужен. Вот скажи, ты сам бывал когда-нибудь в прошлом?
- Нет. Не успел еще. Меня будущее больше интересовало. Но мы можем хоть сейчас...
- Стой! Убери руки! Вот так. Ты меня удивляешь, Шурка! Если ты сейчас нарушишь прошлое, то будет ли вообще это наше настоящее?
- Ну не это, так другое будет.
- Ужасно! Куда же мы тогда вернемся? И вообще мне не надо другое настоящее. В этом я, по крайней мере, ориентируюсь.
- Ну, хорошо. Поехали в будущее.
- Балда! Ты сколько уже своих машин потерял? А? А вдруг мы там застрянем или вообще не сможем вернуться?
- Это не исключено. Но ты же сам предлагал рисковать!
- Риск должен быть обоснованным! Это дело нельзя пустить на самотек. А у тебя не риск. У тебя это по-другому называется. Авантюра! Вот как! Потому у тебя и не выходило ничего хорошего. Нет, я не против риска! Но сначала надо знать, для чего ты рискуешь! Вот для чего ты сейчас собирался в будущее? Просто так? Поглазеть?
- Я машину хотел продемонстрировать.
- А вдруг ты не вернешься? Что я тогда буду делать? Что будут делать миллионы несчастных наших соотечественников! В общем, изобретатель вовсе не обязан быть испытателем. Я тебя очень прошу: давай без самодеятельности!
Колымагин нерадостно помалкивал. Ему было неясно, зачем он тогда теперь нужен. Сверлов тоже прикидывал, как бы проверить машину, но и самим остаться целыми. Наконец он спросил:
- А можно только посмотреть, не отправляясь самому в другое время?
- Конечно, можно.
- Так что же ты мне голову морочишь! Это как раз то, что нужно! Надеюсь это неопасно?
- Абсолютно!
- Ну смотри! Если ты что-нибудь напутаешь, история тебе этого не простит. И я не прощу.
- Да ладно ты...
- Ну-ка покажи, что тут будет, скажем, лет через двадцать. На поверхности.
На экране поплыли какие-то серые тени. Колымагин долго вертел ручки, но экран так и не посветлел. Сверлов нервно крутился и с подозрением вглядывался в экран.
- По-моему, это пыльная буря. В пустыне. - Наконец выдавил великий ученый.
- Какая еще пустыня! У тебя ничего не работает!
Вдруг на экране выплыло голубое небо и на его фоне взлетающая ракета.
- Уф! - Вздохнул Колымагин. - Это же корабль пыль поднял!
И оба зрителя засмеялись. Потом они долго вглядывались в удаляющуюся точку. Но больше ничего интересного не произошло.
- Нет. Тут нужен комплексный подход. - Сделал вывод Сверлов. - Случайные наблюдения могут привести к ошибке. В общем, с будущим мне все ясно.
- Как? Уже?
- Да, уже. Мне ясно, что здесь нужны сотни систематических наблюдений, чтобы верно оценить то, что мы там увидим. Сейчас мы все равно ничего не увидим. Разве что очень уж повезет. Это все равно что гадать на кофейной гуще. С прошлым тоже пока ясно. Оно уже никуда не убежит. Давай-ка пока приступим к настоящему! Можно его посмотреть?
- Его и так видно.
- А я хочу посмотреть то, что не видно. Например, как там поживает Временное правительство.
- Но я должен знать, где это.
Сверлов долго объяснял. Потом они вместе долго искали, тыкаясь в разные точки пространства. Наконец они увидели заседание. Выступал князь Львов. Сверлов слушал с открытым ртом. Так прошло около часа.
- Впечатляюще! - Заявил Сверлов, когда князь выговорился. - То есть я не о князе, конечно. Да! А они нас не могут засечь?
- Нет, это исключено.
- Да ну! Так это же то, что надо! Главный недостаток всех существующих средств слежения в том, что по ним в принципе можно найти самого подслушивающего. Потому никто и не может уследить за террористами, что они, террористы, первыми обнаруживают и убивают самих ловцов.
- Очень рад, что тебе понравилось.
- Понравилось? Нет! Не для этого ты работал. Итак, мне все ясно. Ставлю тебе задачу! Твой прибор надо размножить. Только без всяких там путешествий. Исключительно для наблюдения. Мы посадим сотни, нет, тысячи людей, и они будут выискивать террористов! За одно и за Временным правительством присмотрят, чтобы оно случайно не набедокурило.
- Но как же путешествия? В этом сама соль! Разве тебе не хочется?
- Хочется? Мы с тобой, кажется, не в санатории. И не в свадебном путешествии. Тут люди гибнут вовсю, а ты путешествовать! Будущие проблемы пока подождут. Нам и настоящих хватает!
- Но я для дела!
- И я для дела. Ты же ничего не понимаешь. Все вы, ученые, такие. Как дети! В общем, слушай меня! Я знаю, что делаю! Потом и ты поймешь.
- Но...
- Все! Я сказал: все! Так что ты работай. Я в тебя верю. Но сейчас мне некогда. Материалами тебя обеспечат. Можешь взять помощников. Мы тебе подкинем толковых людишек.
- Но...
Но Сверлов уже ушел.
И Колымагин без энтузиазма принялся за работу. Вторую машину он собрал за две недели. Впрочем, это была скорее не машина времени, а обычный телевизор.
- Мало! - Сказал Сверлов. - И медленно! Я уже людей для наблюдения подобрал, а ты все возишься. Пора организовать поточное производство.
Александр Степанович стал оправдываться, что людей подбирать проще, так как их много, а машин времени еще никто не делал. Но Сверлов пропустил это мимо ушей.
И Колымагин принялся организовывать поточное производство. Но в условиях подполья оно организовывалось плохо, хотя великий ученый работал, не покладая рук. Дело не клеилось еще и потому, что идея прибора тщательно скрывалась ото всех.
- Никто не должен знать о твоем открытии! - Не раз повторял Сверлов. - Иначе его повторят, и мы будем лишь одни из многих, тогда придется защищаться от своего же оружия.
Колымагин ругал всех и больше всего себя. "Черт меня дернул ввязаться в эту кутерьму! Теперь меня просто так не отпустят. Что они еще натворят моими руками!"
Несмотря на все препоны, через некоторое время приступила к работе первая группа наблюдателей. Заглядывали в основном в бункеры в западных странах. Наблюдатели, привыкшие к нищете, были поражены роскошью огромных бункеров, дворцов под землей. Некоторые прямо-таки заболели от такой несправедливости. Колымагин хотел их заменить, чтобы они не нагоняли тоску на остальных. Но ему не разрешили.
- Вы что, товарищ Буков! - Сказало местное начальство. - Назад этим людям ходу нет! Строжайший приказ Сверлова! Мы тут не в бирюльки играем. Понимать надо! И они знали, на что шли. Это же добровольцы! В общем, работать надо с кадрами, перевоспитывать.
- Но я не умею.
- А вы покажите им другие стороны тамошней жизни!
И Колымагин показал. Показал, как бьют этих купающихся в роскоши бездельников. Так бьют, что только мокрое место остается. Это произвело впечатление. Но дальше Колымагин наотрез отказался работать с кадрами, сославшись на загруженность технической работой.
Наблюдения пошли своей чередой. Поначалу все были в восторге, обсуждали увиденное. Но постепенно это наскучило, так как террористов нигде не было видно, а начальство требовало немедленно показать их. Наседать стали и на Колымагина. Пришлось и ему поинтересоваться, что видно на экранах. А там не было ничего интересного. В плане терроризма. Зато были разные интимные сцены, которые вовсе не обязательно было бы смотреть. Но именно они привлекали некоторых наблюдателей.
Попадались в бункерах и подозрительные личности. За ними установили постоянное наблюдение и автоматическую запись на пленку. Но чаще всего странное поведение наблюдаемых объяснялось их страхом за свою жизнь.
Сверлов часто интересовался результатами. Но они с неизменным постоянством отсутствовали.
- Все дело в подготовке людей. - Заявил Сверлов во время очередного визита. - Они не знают, что искать. Ведь на террористе не написано, что он террорист. Он вовсе не обвешен пулеметными лентами и не носит за пазухой гранату. Он наверняка маскируется. Может быть, даже ведет размеренную светскую жизнь.
- И что ты предлагаешь?
- Надо глядеть не на людей, а на электронику! Оружие надо искать! Вот что!
- Да, но ты сам сказал, что это не гранаты и т.п. Что же конкретно нам искать?
- Ищите скопления электроники!
В результате новых указаний интимные сцены надолго исчезли с экранов. Зато появились темные норы и переплетения проводов.
Искали долго. Проводов и компьютеров было много, хотя большинство машин из соображений безопасности было законсервировано. Никакого оружия не было видно. "Скопления электроники! - Возмущался про себя Колымагин. - Очень конкретно! Это все равно, что искать у кого-нибудь совесть, особенно когда ее и не было."
Штат наблюдателей все расширялся, пополняясь опытными специалистами. Но результат был тот же. А время шло. И Сверлов нервничал все больше.
- Может, что-то в твоей теории? - Осторожно заикнулся великий ученый.
- Да нет же! Наверное, дело в том, что террористы имеют приставки к мозгу, причем очень редкие и сильные приставки. Они мысленно управляют своим оружием, которое находится где-нибудь далеко. И дают команды очень быстро, мгновенно, так что обычные люди не успевают даже ничего заметить. Хорошо бы уловить эти команды. Ты сможешь?
- Но это совсем другая задача! Я, наверное, смогу, но тогда нас могут засечь!
- Это плохо! Пока рисковать не будем. В общем, так! Я пришлю тебе новую партию наблюдателей. С приставками в головах. Таких людей у нас очень мало. Береги их! Пусть они посмотрят за подозрительными типами. Им легче будет разобраться в странностях их поведения. А когда улики будут собраны, из другого места мы попытаемся поймать сами команды. Понял?
- Как не понять!
И работа закипела. Экраны вновь заполнились интимными сценами. После долгих поисков был выявлен кандидат в террористы и записаны сигналы, вылетевшие из его норы. Затем сигналы были сопоставлены с различными диверсиями, совершенными в мире за последние дни. Сами сигналы удалось расшифровать лишь частично. Колымагин тоже принимал в этом участие.
В очередной приезд Колымагин встретил Сверлова радостно:
- Есть первая находка! Мы почти все расшифровали!
- Молодец! Хвалю. Ну, показывай!
Сверлов внимательно изучил все, что ему показали.
- И какое у него оружие?
- Э... Мы его еще не нашли...
- Как! Чего же ты мне голову морочишь? Ты, правда, уверен, что это террорист?
- Ну, процентов на девяносто...
- Эх, Шура! Я ждал от тебя большего. Три месяца сидишь, и результатов почти никаких!
Колымагин стал оправдываться, что его машина времени была предназначена вовсе не для поиска террористов, особенно таких хитрых, которые годами готовились к преступлению. Но вождь пролетариата не хотел ничего слушать, а только возмущался:
- 90 процентов! И всего-то! И ни одной прямой улики! Эх ты!
- Но я... я...
- Ладно, хорошо и это... - Неожиданно сменил тон Сверлов. - Для военного времени 90 процентов вполне достаточно. Будем ликвидировать!
- Как! - Опешил великий ученый. - Для этого я еще не слишком уверен...
- Что!! Приказываю немедленно приступить к ликвидации! Немедленно!
- Кому? Мне??
- А то кому же? Чем я его еще достану? Доставай-ка свой первый экземпляр и действуй!
- Я?? Я не могу! И ко всему прочему это опасно! Террорист соображает быстрее меня в миллион раз! Кто знает, что у него за пазухой, то есть в голове. Он же меня вперед убьет!
- Эх ты, чистюля! Ладно, не переживай. Я пошутил. Ты еще пригодишься. А отправишь туда моего человека. Он с террористом в сообразительности соревноваться не станет! Мигом отправит куда следует.
- Извини, Андрюха! Но я не думал, что так...
- А как ты думал? Может, нам на поруки террористов брать? Перевоспитывать их? Это война, дурень! Беспощадная война! И тебе давно пора это понять!
С тяжелым сердцем Колымагин приступил к выполнению приказа. Вскоре появился и обещанный палач. Это оказался молодой очень вежливый человек. Операция проводилась из другого места, в стороне от основной лаборатории. Были приняты чрезвычайные меры предосторожности, расписаны все действия на случай экстренной эвакуации.
Сверлов сам руководил операцией. Присутствовали только самые доверенные лица. Но и от них суть происходящего тщательно скрывалась.
Все прошло без единой заминки. Предполагаемый террорист не оказал никакого сопротивления. Он даже глазом не успел моргнуть, как его уже отправили на тот свет. Сверлов всех поздравил и даже пообещал в будущем наградить.
- Новых наград мы еще не придумали. - Пояснил Сверлов. - А царскими награждать при отсутствии царя как-то неудобно. Вот построим скоро новую жизнь, тогда всех наградим. Всех до единого!
Всю ночь Александр Степанович не спал. Он раз за разом анализировал улики против убиенного террориста, потом вспоминал детали блестяще проведенной операции. При этом он все больше склонялся к мысли, что они убили совершенно невинного человека.
"Бежать, надо бежать из этого водоворота! А то меня закрутит еще больше! Наверняка они сделают из моего открытия еще одно изощренное оружие! Сколько людей от него погибнет!"
Неизвестно, куда бы завели великого ученого его грустные мысли, но уже через пару дней все вокруг перевернулось. Потому что... перевернулся... сам мир.
Глава 31. Ноябрьская революция
Великий исследователь проработал всю ночь. Встал поздно. А когда вылез из своей конуры, то не узнал лабораторию. Кругом царило столпотворение. Незнакомые люди хватали и уносили куда-то аппаратуру. Александр Степанович высмотрел знакомого наблюдателя и ухватил его за рукав:
- Что, что случилось?
- Передислокация!
- Что, опять? Опять уносить ноги?
- Не-е... Уносить не надо. Теперь пусть другие уносят!
Колымагин застыл на месте, что-то прикидывая. Тут к нему подбежало местное начальство:
- Где вы болтаетесь, товарищ Буков!
- Да я стою и не болтаюсь вовсе!
- Так чего же вы стоите! Собирайтесь скорее!
- Куда? - Обратился Колымагин к спине удаляющегося начальства.
Александр Степанович попытался еще кое-кого расспросить. Но ему не отвечали. Скорее всего, остальные тоже мало понимали. Но настроение было как будто приподнятое. Все чего-то ждали...
Потом все долго куда-то ехали.
Наконец, прибыли на новое место. Это была уже не нора, а просторный бункер со множеством комнат. Люди с тяжелой поклажей бегали во всех направлениях. Изредка забегали люди без поклажи, бойко отдавали приказания и исчезали. Тут же следом прибегали еще более бойкие люди с новыми указаниями и тоже исчезали. Потоки спешащих носильщиков на миг замирали и меняли направления, как правило, на противоположные. Потом прибегали одновременно бойкие и очень бойкие люди, яростно спорили и пропадали куда-то разом. От этого грузопотоки образовывали какие-то странные завихрения.
От всего этого у великого ученого закружилась голова. Он стал искать тихое место. И вдруг столкнулся нос к носу со Сверловым.
- Вот ты где, Шурка! А я тебя потерял. В общем, так: головой отвечаешь!
- За что? - Опешил от неожиданности Колымагин.
- Как за что! Ты забыл, зачем ты тут?
- Я не забыл, потому что мне нечего еще забывать! Я ничего не знаю!
- Как! Разве тебя не ввели! Ладно, слушай. Будешь тогда других вводить. Здесь будет штаб! Тебе туда! Надо быстро настроить телевизоры на те точки, какие тебе там скажут. Смотри, чтобы техника не подвела! Головой отвечаешь!
И Сверлов уже помчался за кем-то в толпе.
Александр Степанович нашел свои телевизоры и, не надеясь выведать что-либо у людей, стал вглядываться в экраны. По всей стране распространялось какое-то возбуждение. Никто не работал. Многие митинговали. Остальные слонялись с заговорщическим видом. Кое-где раздавали оружие. Временное правительство тоже не дремало. Министры-капиталисты кричали до хрипоты, перебивая друг друга. Поспешно перемещались войска.
Аппаратура для наблюдения была разбросана по многим помещениям. Вход в каждое их них усиленно охранялся. В одной из комнат полукругом стояло сразу десятка три телевизоров.
Вечером неожиданно вновь появился Сверлов.
- Шурка! Твой первый экземпляр при тебе?
- Нет. Где-то в обозе, кажется...
- Ты что! Немедленно его сюда!! Будешь рядом со мной! И держи его наготове!
- Андрюха, ты что задумал?
- Да ничего не задумал. Неужели до сих пор не видишь? Революцию делать будем!
- А моя машина тебе на что?
- Это на крайний случай. В качестве запасного выхода, так сказать. Если нас вдруг того...
- Ты думаешь, могут?
- Теперь уже поздно. Дело сделано, то есть будет сделано. Я в этом не сомневаюсь. А это так, на всякий случай. А то если мы погибнем, то кто же будет спасать Россию? Не имеем мы права ее оставить.
Колымагин срочно помчался за своей машиной. Когда он вернулся, Сверлов уже сидел в окружении тридцати телевизоров. К нему то и дело подбегали и убегали в неизвестном направлении люди.
- А! Ты? Ну, наконец-то! Тебя только за смертью посылать. Не мог что ли на своей машине приехать!
- Так ты же сам говорил не рисковать!
- Сегодня можно. Революция - это всегда риск! А риск благородное дело!
- Андрюха! Ты правда революцию собраешься делать?
- А чего тут ждать! Уже делаем!
- Я думал, ты с помощью моей машины будешь делать.
- Да от тебя проку как от козла молока. За полгода всего одного вшивого террориста нашел. А сегодня у нас тысячи противников, если не миллионы. В общем, на технику пока рано опираться. Людской фактор важнее. А за телевизоры тебе спасибо. Вот возьмем власть, тогда развернемся. И твоей машине работы хватит. А то в подполье никакого простора. А как нужен оперативный простор! Вот тогда и развернем твою технику. Тогда нас никто не остановит!
- А что это за люди без конца бегают?
- Связные.
- Странно. Они что же, по всей России так бегают с твоими указаниями?
- Нет, конечно. Тут вокруг недалеко много передатчиков расставлено. До них и бегают. Это чтобы наш штаб не засекли!
- А!
- Бэ! Посиди, не мешай пока!
Александр Степанович стал вглядываться в экраны и увидел, как сотни, тысячи людей куда-то ползут по бесчисленным тоннелям. У некоторых было оружие. У других палки или булыжники. Кто и с пустыми руками.
- Что же ты людей не вооружил? - Завозмущался великий ученый.
- Не приставай! Ты думаешь, у меня арсеналы? Оружие еще надо отобрать у врага!
Через некоторое время все вокруг стихло. Все ползущие застыли в решительных позах. Сверлов внимательно разглядывал часы.
- Случилось что ли чего? - Не выдержал Колымагин.
- Отстань!
И тут где-то ахнуло. Даже телевизоры зазвенели. И из десятков динамиков понеслось дружное ура!
- Взорвалось что ли чего?
- Дурак! Это же "Аврора"!
- Какая еще Аврора?
- Космический корабль! Наш. Они шахту приоткрыли и жахнули в небо!
- Какую еще шахту? Причем тут шахта?
- Ты как с Луны свалился! Все корабли в шахты запрятаны. Сам понимаешь, какие сейчас полеты!
- Постой, постой! Помнишь, мы видели взлетающую ракету? Через двадцать лет. Значит, уже можно будет?
- Ну, конечно, можно! Будет можно. Не вечно же властвовать этим террористам!
- Значит, мы победим их?
- А в этом никто и не сомневается. Только для этого еще ой-сколько поработать придется!
- Мы победим! - Вдруг обрадовался великий ученый.
- Ну конечно, Шурка!
И они обнялись.
- Ну хватит, хватит! А то мне некогда.
Настроение у Александра Степановича резко переменилось к лучшему. Вековая мечта о новой, счастливой жизни неожиданно стала приобретать вполне ощутимые очертания.
- Ура! - Продолжало греметь вокруг.
Беготня вокруг Сверлова все усиливалась. Он без конца давал указания. Потом он встал и начал метаться от телевизора к телевизору, хотя в этом не было никакой надобности, поскольку и так было видно отлично. Но наверное, бегая, Сверлов полнее ощущал свое руководство восстанием. А связные толпой бегали за вождем.
Вдруг на нескольких экранах исчезло изображение.
- Шурка! Что там у тебя?
Колымагин начал ощупывать технику.
- У меня все в порядке. Экран показывает землю. Наш русский чернозем.
- К черту чернозем! - И Сверлов принялся что-то быстро говорить связным.
Но тут прибежали новые связные и все разъяснили. Это Временное правительство начало взрывать тоннели. Колымагин перепугался. Тем более, что уже почти половина телевизоров показывала девственную черноту.
- Много жертв? - Кричал Сверлов.
- Пока нет сообщений. Но по людям, кажется, не бьют!
- Да, да! Не бьют! - Подтвердил кто-то. - По людям они пока боятся бить, так как тогда их точно свергнут. Да еще и на части народ разорвет.
Тут вбежал человек и закричал:
- Осталось всего три тоннеля к резиденции Временного правительства! Что делать?
- Продолжать атаку! Направить людей в уцелевшие тоннели! Не взорвут же они их все, чтобы самих себя похоронить.
- Но говорят, есть какие-то секретные ходы... - Вставил кто-то.
- Ничего! Город уже наш. Некуда им бежать! Кстати, как там генерал Корнилов с войсками?
- Они не могут пробиться! Мы вокруг них... все тоннели взорвали! Ха-ха-ха!
- Молодцы, ребята! - Похвалил Андрей Михайлович. А Колымагин схватился за голову, вдруг отчетливо представив, во что это все выльется.
- Ура! - Неслось по всем закоулкам.
- Эй, Шура! Убери-ка этот чернозем. А наведи на ихнюю резиденцию!
Министры-капиталисты сидели, втянув головы в плечи. Выступать уже никто не рвался. Только какой-то офицер без устали кричал в неработающий телефонный аппарат.
- Ура! - Звенело в колымагинских ушах.
- Ура! - Закричал Сверлов. - Юнкера не оказали сопротивления!
Толпы людей продолжали нестись по экранам. Впечатление было такое, что они выбегают из одного телевизора и тут же вбегают в следующий, успевая в промежутке поприветствовать Сверлова очередным ура.
Дверь в зал заседаний правительства затряслась под напором атакующих. Кое-кто из министров полез под стол. Затем двери с шумом распахнулись. Из них с воем что-то полилось и мигом заполнило помещение. Только тут толпа остановилась, не зная куда дальше нестись. Тогда ворвавшиеся в зал начали считать министров-капиталистов. Недостающих выковыряли из-под стола. И всех куда-то поволокли.
- Э-э! Только без самосуда! - Закричал Сверлов. - Без самосуда!
Толпа как будто услышала этот призыв. Министров затолкали в бочку и выставили охрану. На бочке написали: "Враги народа". А кто-то мелом добавил: "Последние! Больше не будет."
"Эх, хорошо бы!" - Подумал Александр Степанович.
- Все! - Сказал Сверлов. - Теперь надо брать власть на местах. Эх! До чего же я устал.
Сверлов хотел уйти, но Колымагин остановил его:
- А как же те, у Корнилова?
- Нашел о ком беспокоиться! Да ты не переживай. Вылезут они. Есть у них нужные средства. Что же это за армия, если ее после десятка взрывов уже спасать надо! Через недельку, другую вылезут. Не переживай. А если не вылезут, мы им поможем. Мы ж не изверги какие-нибудь. Тех, кто за советскую власть, обязательно откопаем!
Сверлов пошел, а Колымагин остался в недоумении. Вдруг Андрей Михайлович обернулся:
- А ну, пошли со мной! Хватит прятаться!
Через несколько минут они вдвоем вошли в огромный зал, каких Колымагин не видел уже очень давно. Великий ученый даже испугался, потому что зал битком был набит народом. При появлении в дверях Сверлова толпа стала освобождать ему дорогу. Вверх полетели шапки, какие-то мешки и еще черт знает что. Вождь смело ринулся в образовавшийся проход. А Колымагин согнулся в три погибели и заспешил за спиной друга, так как проход тут же смыкался за ним. Сверлов взошел на трибуну. Великий ученый полез за ним, но вовремя сообразил, что делать ему там нечего. Чьи-то заботливые руки поймали великого путешественника и затолкали в президиум.
Зал продолжал неистовствовать. И конца этому не было видно. Тогда Сверлов начал что-то кричать. И хотя его абсолютно не было слышно, зал вдруг разом затих. Так что у Колымагина даже в ушах зазвенело от нежданной тишины. Он поковырял в ухе, дабы удостовериться, что не лишился слуха. Тут Сверлов заговорил:
- Товарищи! Коммунистическая революция, о которой все время только и делали, что говорили большевики, взяла и свершилась!
"По-моему, это уже было." - Прикинул Александр Степанович. Но зал, вероятно, не догадывался об этом. По крайней мере, подавляющее большинство. Поэтому истошные крики вновь заполнили все вокруг.
- Ур-ра!!! - Неслось и кружилось вокруг.
От такого шума у Колымагина потемнело в глазах и он зажал уши. Когда он опомнился, на трибуне стоял уже другой человек. А Сверлов сидел рядом. Александр Степанович немного успокоился и стал оглядывать президиум. В нем оказались знакомые все лица.
- А почему члены ЦК такие кислые? - Шепнул Колымагин на ухо другу.
- А они были против восстания! - Ответил, давясь от смеха, Сверлов. - Все говорили, что нет условий для коммунизма.
- А по-твоему, как, есть?
- По-моему, тоже нет. Но мы их создадим. Потом как-нибудь.
- Но как же тогда, без их согласия?
- А я их уговорил! Ха-ха-ха!
Колымагин тоже засмеялся. Но уже громко, так что президиум презрительно обернулся в его сторону. Великий ученый закрыл рот, но продолжал трястись от смеха. Тогда Сверлов толкнул его в бок, и Александр Степанович с трудом принял степенное выражение лица.
Обсуждения Путешествия Колымагина. Гл.29-31