Роман - 2-я часть тетралогии, которая с опубликованной ранее на сайте "Сказкой будущего" не связана.
Роман опубликован в 1996 г. в издательстве "Банк культурной информации". А написан еще в советское время, когда возврат к капитализму казался нелепостью. Именно он в качестве абсурда описан в романе. Как ни странно, многое сбылось. Но еще больше параллелей случилось с 1-й частью, где показана бессмысленная братоубийственная война, которая тогда еще могла сойти за шутку. Но сегодня это слишком черный юмор, публикацию которого на сайте пришлось отложить до лучших времен.
Иллюстрации к роману, возможно, появятся в разделе "Фото". (Художники Ю.Д.Литвиненко и Т.С.Литвиненко)
Из предисловия от издательства:
"Споры о путях, вера в возможность создать, наконец, в этой стране нормальную человеческую жизнь - нашла свое отражение и в романе... Как это уже знакомо нам и по Оруэллу, и по Войновичу, и по Свифту, и по Стругацким, и по Булгакову... И есть ли выход?
... И всеобщая иллюзия счастья оборачивается бедой. Может быть, человечество обречено жить вне гармонии? А будущее?.. - Неужели это только повторение прошлого?.." (Юрий Яценко).
Глава 1. Завещание Феофантия
Ранним утром невзрачная заштатная речка Молотиха лениво несла свои воды мимо столь же невзрачного провинциального городишка, который трудно было отличить от деревни и который казался еще более мрачным и запустелым, неся следы недавней гражданской войны.
У берега торчал старый хлипкий мостик, на котором сидел и болтал ногами то ли мальчишка, то ли юноша в коротких рваных штанах. Это был будущий великий и непризнанный изобретатель Александр Степанович Колымагин. Кругом никого не было. Только стайка гусей выясняла свои отношения. Да на ветке ближайшего дерева сидел облезлый кот и неотрывно следил за водоплавающими.
Александр внимательно вглядывался в воду. Нет, он не высматривал там рыбу, хотя она еще водилась здесь вдоволь. Его мучили совсем другие вопросы. "Зачем течет эта вода? Сколько ее уже утекло? И сколько еще утечет? А что здесь было раньше и будет потом?" На ум приходили высказывания древних философов, почерпнутые из монастырских книг. Один из них обещал, что солнце потухнет, и на землю сойдет вечная ночь, все покроется льдом и замерзнет навеки. Другой, наоборот, доказывал, что солнце сожжет Землю, и все вокруг превратится в мертвую раскаленную пустыню. Человеку древние отводили пассивную роль. "А так ли это? - Размышлял молодой человек. - Наверное, древние греки не были знакомы с большевиками. А то бы они пересмотрели свои взгляды. Так кто же все-таки правит миром? Стихия, бог или коммунисты? И кто же тогда я? Могу ли я на что-нибудь повлиять? Или я как капля воды, несомая этой речкой?"
Ничего не решив, Колымагин вынул босые ноги из воды и поплелся по пыльной дороге. Город оживал. Из-за бугра показался мужик на телеге, который лениво клевал носом. То ли он еще не ложился, то ли еще не проснулся... Саша остановился и проводил взглядом телегу, уставившись в заднее колесо. "Куда катится это колесо? Не так ли катится время? Хотя что такое время? Кто знает..."
В это время телега зацепила угол забора и оторвала несколько досок. Мужик встрепенулся и, не поняв в чем дело, похабно обругал лошадь. Лошадь недоуменно обернулась и дернулась вперед. Мужик снова склонил голову. И телега покатила дальше. Но уже без заднего колеса, которое сиротливо торчало из поруганного забора.
Саша хотел крикнуть мужику и даже замахал рукой. Но почему-то не издал ни звука. Он подошел к забору и философски осмотрел композицию. По-видимому, он не нашел ничего интересного и, тяжело вздохнув, поплелся дальше.
Вскоре Александр оказался перед маленьким убогим домишкой. Здесь жила бабка Прасковья, дальняя родственница. Саша постоянно помогал ей в огороде и по хозяйству. Старуха частенько кормила его и очень любила. Больше любить ей было некого.
Под руководством Прасковьи Саша скоро ползал по грядкам. Он любил работать. Можно даже сказать, наслаждался работой. Но в этот день он не испытывал привычного подъема и какая-то смутная тревога не покидала его. И вдруг послышался далекий глухой удар. Старуха перекрестилась.
- Да ведь это у вас, на колокольне. - Промямлила она неуверенно.
- Что вы, что вы! Власти строжайше запретили звонить. Да и дверь туда заколочена. Уж лет десять, сколько себя помню.
Послышался еще один удар. Прасковья и Саша замерли. И, как статуи, простояли минут десять. Но больше ничего не произошло.
- Внучек ты мой! Да я из тысячи узнаю голос нашего колокола. Звук, конечно, надтреснутый. Но, может, это в ушах у меня помехи. Это точно он! Семьдесят лет я его слушала. Каждый день. Он и сейчас по ночам мне слышится. До сих пор все вспоминаю, как тысячи людей шли к этому святому месту...
Поковырявшись еще немного в навозе и даже отказавшись от еды, Саша заспешил домой. Если это можно назвать домом. Он жил в монастыре. Издалека он заметил у ворот необычное оживление. Ворота против обыкновения были закрыты. На них мелом было написано: "Паметник старины закрываеца государством".
- А! Поповский прихвостень пришел! - Послышался мальчишеский голос.
Колымагин обернулся и с презрением поглядел на ватагу оборванных ребятишек.
- Продажа опиума закончена! - Добавил тот же голос.
Колымагин заспешил прочь. Когда он обходил группу стариков и старух, из толпы вдруг высунулась костлявая рука и схватила Александра за штанину.
- Не бросай хоть ты нас, сынок! Скажи, чтобы открыли ворота. С утра здесь дожидаемся. - На земле сидел безногий старик.
- Да право же, я не знаю... - Саша попытался освободиться, но старик держал крепко. Колымагин вгляделся в его изможденное лицо. Глаза его умоляли Сашу, но смотрели куда-то мимо. Старик был слеп.
- Помоги нам, Сашенька! Скажи отцу нашему! - Затараторили бабы. Среди них были местные, те немногие, что не боялись испортить отношения с новой властью. Но большинство были незнакомые, которые каждый день приходили к монастырю неизвестно откуда.
- Хорошо! Я попрошу. Я сделаю все, что в моих силах. Отец не оставит вас!
- Дай Бог тебе счастья! Спаси тебя Бог, сынок!
Колымагина нехотя отпустили. Он прошел вдоль монастырской стены и оказался у калитки. Открыли не сразу. Наконец в створе показалась испуганная физиономия брата Амброзия. Еще через несколько минут Александр стоял перед отцом Полукарием, который заменял ему настоящего отца, расстрелянного большевиками.
- Что случилось, отец?
- Ох, лучше не спрашивай, сын мой!
- Как же не спрашивать! Там за воротами верующие. Они стоят целый день.
- Я уже все объяснил им, но они не хотят уходить.
- Но что, что вы им объяснили? Что случилось, отец?
- А случилось то, что нас... закрывают!
- Как закрывают? Где закрывают? Почему?
- Наш храм закрывают! - Полукарий заломил руки.
- Но разве можно закрыть храм божий? Ведь это дело Бога. Да и ему незачем его закрывать. Кто же нас закрывает? Разве есть такая сила?
- К сожалению, есть. Это большевики.
- Большевики? Но разве они могут?
- Они... могут! - И Полукарий обреченно опустил голову.
- Но что же вы тогда будете делать?
- Нам предлагают заняться общественно-полезным трудом.
- Позвольте! Но разве ваш труд не есть самый что ни наесть общественно-полезный?
- К сожалению, они вкладывают в это понятие несколько иной смысл. Они хотят, чтобы я стоял с молотом у наковальни, на худой случай, ползал по полю с серпом.
- Но надо было объяснить им, что состояние души гораздо важнее того, чтобы набить живот. Они же должны понять. По-моему, ихний Ленин был не такой уж глупый человек.
- Ах, мой мальчик! Все это бесполезно. Я уже давно побывал во всех инстанциях. И каждый раз мне объясняли, что чем больше я буду им надоедать, тем быстрее нас закроют.
- Но зачем? Зачем нас закрывать? Зачем им эти пустые стены?
- Через месяц здесь должна быть организована колония для беспризорников.
- А как же наша библиотека? Ее-то куда?
- О ней не было речи.
- Так надо было сказать, что здесь находится уникальное хранилище древних рукописей. Здесь есть труды величайших философов античности, о которых Европа до сих пор ничего не знает!
- Ах, сын мой! Да она потому и цела, что власти о ней не знают. Сколько было в мире ценнейших хранилищ знаний! Да все они погибли. И именно потому, что о них знало слишком много народу. А нашей уже больше тысячи лет! Пусть люди не знают о ней пока. Пусть! Видно, не пришло еще время ценить книги. Я полагаю, что их надо спрятать.
- Но найдете ли вы такое место, отец?
- У нас есть огромные подвалы, целый лабиринт. Хотя, конечно, ты прав. Разве это остановит коммунистов...
- Но что же делать? Надо что-то делать!
- Нам остается последнее средство.
- Какое? Какое? - Оживился Александр.
- Средство только одно: помолиться святому Феофантию. - Торжественно произнес Полукарий.
Колымагин сразу скис. Но отец продолжал:
- Только святой Феофантий может спасти наш храм, нас самих и нашу библиотеку!
- Отец! Феофантий, конечно, велик в смысле воздействия на души, но... но...
- Я понимаю твои сомнения, сын мой. Может быть, у Бога и бесполезно просить о помощи...
- Что вы говорите, отец? Я вас не узнаю!
- Да, да! Бог не снизойдет до наших забот. А вот Феофантий может!
- Прошу простить меня, отец. Но я что-то не улавливаю разницы.
- Разница в том, что Феофантий был простым смертным.
- Еще раз прошу великодушно простить меня, отец. Но я не вижу в этом преимущества.
- Видишь ли, сын мой, Феофантий - это не чей-нибудь, а наш святой, свой, так сказать, человек.
- Свой это, конечно, здорово. Но ведь он умер в незапамятные времена.
- Но, умирая, он позаботился и о нас!
- О нас?
- Более тридцати лет назад, когда я принял на себя этот храм, его бывший настоятель отец Чернодул незадолго до своей смерти передал мне на словах завещание самого Феофантия! - Полукарий поднял вверх палец. - Тогда я не оценил это событие. Жизнь была прекрасна, а будущее безоблачным. Да и отец Чернодул просто выполнил свой долг. А между тем, в завещании Феофантия говорилось, что ровно через 900 лет после его смерти настанут очень трудные времена. А ведь 900 лет исполняется ровно через месяц!
- Не может быть! - Воскликнул потрясенный Александр. - Вы точно знаете дату?
- Это уже не так важно. Теперь мне и без всяких предсказаний видно, что тяжелые времена наступили. У нас осталось всего десять монахов. Есть почти нечего. Так что и те скоро сбегут. Про Бога совсем забыли. Шатаются без дела. А брат Филимон все время нетрезвым ходит. И где водку берет, ума не приложу. Ну, да ладно об этом. А хотел я тебе сказать, что Феофантий дал нам знак!
- Какой знак? Уже не он ли в колокол звонил?
- Да нет же! Это брат Бонифаций. Как узнал, что нас закрывают, так пролез на колокольню и хотел звонить, чтобы народ созвать. Слава Богу, его вовремя остановили. Так он тогда порывался с колокольни прыгнуть. В знак протеста. Но его, слава Богу, успели связать. Ну, пока возились, кто-то пару раз головой задел колокол.
- А-а... Так какой же знак, отец?
- Я многого не говорил тебе. Не имел права. Но у меня нет преемника. Мне некому передать завещание Феофантия. А сам я уже стар. Но слава Всевышнему, что он послал мне тебя. Конечно, это грех, но только тебе я могу передать свои знания. Все наши монахи люди малообразованные, хотя некоторые очень преданные. А ты имеешь уникальное образование.
- Что вы, отец! Я только читал книги и все...
- Да, книги. Но на всех древних языках! Да и современных знаешь не меньше десятка. Конечно, ты многого еще не понимаешь. Но ты наша надежда. Может быть, величайшие премудрости из наших книг все-таки скажут свое веское слово и остановят наступление тупости и безверия.
- О! Я готов применить все свои знания, то есть наши знания. Так какой же знак дал Феофантий?
- Ах, да! Вот видишь, здесь, в моей келье маленькое отверстие в стене?
- Ну, конечно. По-моему, здесь кто-то забивал гвоздь, чтобы вешать разное барахло.
- О, нет, сын мой! Это отверстие ведет в усыпальницу Феофантия! - Полукарий поднял палец кверху.
- Ну и что? - Спросил Александр, не дождавшись дальнейших пояснений.
- А то, что сегодня ночью я слышал шаги и какие-то странные звуки.
- Ну и что? Может, сторож подметал там пыль. Или из наших братьев зашел кто-нибудь помолиться.
- Да нет же! Туда нельзя зайти! Вход в усыпальницу замурован еще в ХI веке. По воле самого Феофантия!
- Как замурован? А кого же показывали верующим все эти века?
- Видишь ли... Мы выставляли копию... - Замялся Полукарий. - Но опять же по наказу Феофантия!
- Какой ужас! Так мы 900 лет обманывали верующих?
- На их же благо! На их же благо, сын мой...
- А вам не показалось, отец? Вы точно слышали шаги?
- Признаться, шаги были трудноразличимы. Но что-то я точно слышал.
- Но может быть, звуки шли откуда-то рядом?
- Оказаться рядом очень непросто. Ведь усыпальница находится в центре огромного лабиринта. А я - единственный хранитель его плана.
- Отец! Не поймите меня неверно... Я, конечно, чту святого Феофантия. Но не думаете же вы, что это он сам там ходит!
- Нет, я так не думаю. - Не слишком уверенно сказал Полукарий. - Но ведь он был чудотворец!
- Да, я читал. Но должен вам заметить, что список сотворенных им чудес почему-то не раз менялся. Я сравнивал списки от 1201 года и от 1698-го. В них мало общего. А сейчас в народе Феофантию приписывают такое, что уши вянут.
- Да, верно. Я сам тоже этому удивлялся. В молодости, конечно. И все-таки, как ты оцениваешь его предсказание о трудных временах? Ведь оно сбылось!
- Отец мой! Я впервые сегодня узнал об этом предсказании, хотя помню каждое слово, прочитанное мною о Феофантии. А прочитал я, кажется, все! Вы уверены, что это предсказание было сделано именно 900 лет назад?
- Так сообщил мне мой предшественник. Феофантий дал указание устно и завещал только так передавать его очередному хранителю храма.
- Тридцать лет назад, хотя и трудно, но можно было догадаться о трудных временах. Но если вы настаиваете на своем, отец, то я не смею более сомневаться. - Колымагин смиренно поклонился.
- Да, да, лучше не сомневаться. Это наша последняя надежда.
- Все-таки, я не понимаю, как Феофантий мог бы нам помочь.
- Видишь ли, я и сам не совсем представляю. Инструкции моего предшественника были довольно туманными. Может, он и сам что-то перепутал. Да и я уже кое-что забыл...
- Ах, как это несерьезно! - Стал сокрушаться Колымагин. - Ведь вы все 900 лет играли в испорченный телефон! Надо было сразу же тогда все записать! Представляете, как все это могло перепутаться. Ведь если даже список чудес Феофантия изменился до неузнаваемости, то что уж говорить об устных инструкциях!
- Но это очень ценные секретные сведения. Их нельзя было доверять бумаге. Так приказал Феофантий.
- Ценные? Секретные? - Глаза Колымагина запылали безумным огнем. - Какой ужас! Я тут в каждом пыльном листочке ищу скрытый смысл. А вы знаете и молчите?!
- Феофантий сказал, что сможет помочь только один раз и только в самом крайнем случае. - Стал оправдываться Полукарий.
- Ладно, извините, отец! Я вас внимательно слушаю.
- Так вот, Феофантий сказал, что надо делать, если нашему храму и всей земле русской будет грозить неминуемая погибель.
- Ну, с храмом ясно. Но вы уверены, что гибель грозит всей земле русской? - Засомневался Колымагин.
- А как же! Разве большевики не посланники Антихриста?
- Видите ли, отец, они сами думают, кажется, иначе.
- Ты что, защищаешь их?
- Нет. Но все же вы уверены, что не нарушите завещания Феофантия? Если оно соблюдалось 900 лет, то я не хочу стать причиной его нарушения. - Скромно заявил Саша, будучи уверен, что Полукарий все равно откроет тайну.
- У меня, конечно, есть сомнения. - Начал настоятель.
Колымагин уже пожалел о своей скромности.
- Но я уже решился! - Твердо закончил Полукарий.
На душе Колымагина отлегло.
- Так я слушаю вас, отец. Что же завещал Феофантий?
Полукарий набрал побольше воздуха и торжественно произнес:
- Феофантий завещал помолиться у его гроба!
Александр чуть не плюнул от досады.
- И все?!
- Нет, не все. - Сказал Полукарий после некоторого молчания и неуверенно продолжил: - С собой при этом надо взять святые дары.
- Какие еще дары? - Александр не мог скрыть злости.
- Из нашей сокровищницы.
- Какой еще сокровищницы! Ведь большевики забрали все до последней бусинки. Или есть другая сокровищница?
- К несчастью, нет.
- О, ужас! - Заметался Александр. - Вдруг там был какой-нибудь чудодейственный камень? А вы все отдали большевикам! С чем же мы пойдем теперь к Феофантию?
- Попробовал бы я не отдать! Они, сын мой, не спрашивали моего согласия.
- Неужели нельзя было что-то спрятать? Ведь у вас необъятные подземелья, лабиринт. Да они бы все там сгинули, если бы стали искать сокровища!
- О, сын мой! Мы так и сделали. Сокровища мы спрятали надежно. Только они не стали их искать. Они просто поставили меня к стенке и побожились, что расстреляют, если я сам не выдам сокровищ.
- Ну и что же?
- Как видишь, я пока жив!
- Жаль... То есть извините, отец, я совсем не то хотел сказать!
- Я решил, что если меня расстреляют, то завещание Феофантия погибнет навсегда. А его завещание ценнее всех сокровищ. Так утверждал сам Феофантий. Поэтому мы сами вынесли все из лабиринта и отдали комиссарам. Говорят, они закупили на наши богатства хлеб и спасли немало голодающих. А это святое дело. Так что я не очень жалею.
- Да, но с чем же мы пойдем к Феофантию? Вы считаете, что с пустыми руками будет прилично?
- Сын мой, успокойся! Мы не пойдем с пустыми руками. Большевики не взяли святых даров.
- Как не взяли?! Да вы же сами говорили, что комиссары обчистили все до дна!
- Вот именно! А святые предметы были не внутри, а в обшивке самого большого сундука.
- Что вы говорите! Так где же они?
- Наверное, все там же!
- О, Боже! Да ведь те сундуки давно пошли на дрова! Как вы могли допустить?!
- Я возражал, но однажды зимой мы так замерзли... Но ты не волнуйся. Донышко от сундука осталось. Там находятся святые дары. По крайней мере, так мне было завещано.
- Так вы никогда их не видели?
- Нет, сын мой.
- О, черт! А вдруг вы сожгли их по ошибке?
- Не переживай! Когда мы жгли эти сундуки, я лично проверял каждую досочку.
- Уф! Как вы меня напугали, отец! Надо немедленно забрать святые дары!
Александр схватил Полукария за руку и потащил к выходу. Но тот уцепился за косяк и сказал:
- Чтобы забрать дары, к ним надо прийти в полночь!
- Ой, да бросьте вы! Какая разница!
- Так просил Феофантий!
Колымагин остановился:
- Ладно, черт с ним! Если эти штучки ждали нас 900 лет, то немного подождать можно!
Глава 2. Есть контакт!
Колымагин демонстративно уселся и уставился орлиным взором в потолок. Его оттопыренные уши почему-то стали раскачиваться, выдавая волнение их обладателя. Через минуту он стал стучать костяшками пальцев по столу. Потом встал и принялся ходить из угла в угол. Отец Полукарий скромно помалкивал. Он был очень рад, что есть кому передать свое дело. У него появилась надежда на лучшее. И он уже чувствовал, как постепенно из отца превращается в подручного этого мальчишки. А Колымагин вышагивал как полководец перед битвой.
- Почему именно в полночь? Что за ерунда! У вас хоть план подземелий есть?
Полукарий достал из-за пазухи бумагу. Александр стал придирчиво ее осматривать.
- Бумажка-то свежая. - Сказал он презрительно. - Это что, копия?
- Старая совсем поистерлась. Я и перерисовал.
- А старая где?
- Да засунул куда-то. Не помню.
- Ох, батюшка! Да кто же так делает! Вы же могли что-нибудь перепутать, ошибиться, пропустить важные пометки!
- Не гневайся, сынок! Я очень старался.
- О, Боже! Как бы вы ни старались, там могли быть знаки, которые стерлись со временем. Надо было беречь оригинал!
- Так ведь не было оригинала. И та была копия, только более ранняя.
- Ох, куда я попал! Опять испорченный телефон! Ладно еще, что сокровищница недалеко от входа. А как мы будем искать Феофантия? Мы же будем плутать там еще 900 лет! Уф! Хорошо, что хоть предупредили вовремя. Будем знать, что это копия. По ходу поисков я буду проверять и уточнять!
- Как скажешь, сынок.
- Как же вы снимали копию? Вас что, учили?
- Да нет. Как Бог подсказал, так и сделал.
- Вы хоть линейкой и циркулем пользовались?
- Да на хрена они мне! То есть тьфу, Бог мне посоветовал обойтись без них.
Колымагин схватился за голову. Через некоторое время он спросил:
- А что это за святые дары? Вам ничего не объясняли?
- Ой, не помню! Может, что и говорили, да забыл уж давно. Хотя припоминаю, фигурировала какая-то святая доска.
- Доска? - Колымагин выпучил глаза. - Святая доска? О, Боже! Вы, отец, когда сундуки-то жгли, как отличали святые доски от обычных? А?
Полукарий виновато сжался.
- А вдруг вы давно сожгли эту святую реликвию? О, Боже! Как вы еще не спалили всю библиотеку?
Полукарий сжался еще больше. Колымагин, предчувствуя недоброе, стал заглядывать ему в глаза.
- И книги жгли?! - Колымагин чуть не потерял рассудок.
- Да мы только самые ветхие... Свитки... На них уж ничего прочитать было нельзя. Зато горели здорово. - Утешил Полукарий.
Александр упал на пол и зарыдал.
- Но мы потом новых достали. Маркса и этого, как его, черт побери, Гегеля!
Но Саша не унимался. Полукарий принес воды. Через некоторое время Колымагин пришел в себя.
- И что, много ваших предшественников так распоряжалось древними свитками?
- Да что ты, что ты, сынок! Я первый. Не было больше. По крайней мере упоминаний об этом не дошло. И то ведь не хотел. Но братия очень настаивала. Уж больно лют был мороз, и есть нечего.
- Ох, накажет нас Бог! Ох, накажет!
Немного отдышавшись, Колымагин перешел к деловым вопросам:
- Свечи есть? Спички?
Полукарий достал все это из-за пазухи.
- А вы предусмотрительны, отец! Это хорошо! Что нам еще понадобится? Да, наверное, придется чем-то разделывать остатки сундука!
Полукарий принял заговорщический вид и медленно вынул из-за пазухи топор. Александр с удивлением уставился на увесистый инструмент.
- Вот это да! Видать, отец, у вас большой опыт в обращении с историческими реликвиями!
Отец подмигнул.
С полчаса прождали молча, обдумывая план действий. Потом настоятель, походив от нечего делать, увидел дырку на стене и приложил к ней ухо. Лицо его мигом изменилось.
- Ходит! - Испуганно выдавил Полукарий.
Колымагин бесцеремонно оттолкнул его и сам прижал ухо. Тут же смелость его улетучилась, а душа ушла в пятки. Шагов он не различал, но совершенно отчетливо услышал, как упало что-то тяжелое и чей-то возглас разнесся по подземным тоннелям. Оба стали по очереди вслушиваться, но дальше все было тихо.
- Может, лучше пойдем утром. - Робко предложил Колымагин. Но, почувствовав, что теряет авторитет, он взял себя в руки и твердо сказал: - Пойдем точно в срок!
С трудом сдерживая дрожь в коленях, Колымагин с Полукарием спустились в подвал. Каждый шаг они делали осторожно, как будто от него зависела судьба всего человечества. Тем не менее до сокровищницы они добрались без всяких приключений.
- Здесь. - Шепотом произнес Полукарий, указывая на огромную груду камней и разного хлама.
- А где же остатки сундука?
- Под этой кучей.
- Какой это осел навалил столько мусора?
- М-да. Это я приказал насыпать. Для сохранности. Чтобы это дно кто-нибудь не пустил в печку.
- Да мы же до следующей полуночи не успеем ее разобрать!
- Главное, что мы должны прийти сюда и помолиться в полночь. А насчет времени ухода Феофантий, по-моему, ничего не говорил.
- Вы уверены в этом? Тогда за дело! Может, мы успеем еще и к Феофантию!
Через полчаса усиленной работы Полукарий присел отдохнуть. Но Александр не останавливался ни на мгновение. Весь мокрый и пыхтящий как паровоз, он бешено крутился, не замечая ничего вокруг.
Наконец показалось дно бывшего сундука. Колымагин тщательно обтер его руками, выдул пыль. Полукарий подал ему топор. Но Александр не стал торопиться. Он внимательно вглядывался в каждую доску, пытаясь определить, не является ли она святой. Не найдя никаких тайных знаков, он взял топор и подсунул под угол настила. Однако сил его не хватило. Приналегли вдвоем. Дно сразу подскочило, подняв тучу пыли.
С трудом полуночники приподняли угол и поставили объект вертикально. Колымагин опять долго осматривал доски, потом пол, где стоял сундук. Наконец перекрестившись, он занес высоко топор. Но вдруг передумал и опять стал разглядывать доски, выискивая щели между ними. Дубовые доски были сбиты плотно. Все же, найдя небольшую щель, Саша стал расширять ее топором.
Через некоторое время ему удалось отделить одну доску. Он рассмотрел ее и после некоторого колебания решился расколоть надвое. Внутри ничего не было.
За второй доской показался тайник. Стало ясно, что сами доски сундука ценности сейчас не представляют. Отделив еще немного балласта, Колымагин оставил часть, пригодную для транспортировки. Из тайника торчал только угол древней ткани. Для дальнейшей разделки все это целиком потащили наверх. Там было уже утро. Визит к Феофантию откладывался.
Остатки дна разложили на полу в келье Полукария. Колымагин продолжил разделку. Отцу очень не терпелось, и он несколько раз протягивал руку к вожделенному уголку. Но Александр всякий раз хлопал его по руке, как шаловливого ребенка.
После отделения внешних досок содержимое тайника предстало взору целиком. Это была ткань. В нее явно было что-то завернуто. Подцепив края, Александр стал медленно ее отворачивать. Полукарий буквально засунул нос под тряпку. Колымагин для профилактики еще раз отругал отца.
Наконец их взору открылась большая прямоугольная металлическая пластина с утолщением по краям.
- Что это? - Удивился Полукарий.
- Это я вас должен спрашивать. - Пробурчал Александр. - Похоже на поднос. По-моему, такие я видел в трактире у пана Подливальского. Только этот весь исцарапанный и проржавевший какой-то...
Священник недоверчиво поводил носом по находке.
- Отец мой! Вы уверены, что это тот самый сундук?
- Да вроде уверен... - Совсем неуверенно ответил тот.
Несколько разочарованный, Колымагин вынул находку.
- Ей-богу, это старый поднос, но отнюдь не из ХI века! Нас кто-то надул, отец!
Они вновь заглянули в тайник. Там оставался небольшой листок то ли бумаги, то ли кожи. Вероятно, на нем когда-то было что-то написано. Но теперь надпись испарилась бесследно. Александр еще раз осмотрел тряпку, в которую было все завернуто. Это было все. Подавленные, оба исследователя долго сидели молча.
- А ведь бумажка вполне древняя. - Задумчиво молвил Саша. - И доски дна не были нарушены. Кто же подсунул сюда поднос? И зачем?
- Не знаю, сын мой. Я уверен, что никто не знал о тайнике.
- Может, еще в древности кто пошутил. - Колымагин взвесил поднос на ладони. - Легковат для своих размеров. Не, это не железо и уж, конечно, не бронза. Из чего же он сделан?
- Может, посмотрим остатки других сундуков? - Робко предложил Полукарий.
Но Колымагин вдруг задумался. Он встал и принялся ходить из угла в угол. Потом схватил поднос, поплевал на него и стал вытирать рукавом.
- Я так и думал! Это не ржавчина! Это знаки! Знаки! Иероглифы!!! А царапины - это не царапины! Смотрите, как они располагаются!
- Чудо, чудо! - Полукарий стал креститься. - Слава святому Феофантию!
- Погодите радоваться! Еще не известно, какая польза от этого подноса. Не понесем же мы его в трактир!
- Мы понесем его к Феофантию! - Нашелся отец.
- Ну да! Как с протянутой рукой! Еще мешок сошьем из этой тряпки и пойдем! Впрочем, извините меня. Это как раз то, с чем мы должны идти к Феофантию. Только мне сдается, что сначала нам надо было прочитать прилагающуюся инструкцию. Вам ничего не объясняли, как обращаться с этим подносом?
- Может, и говорили. А может, и нет. Не помню.
Колымагин укоризненно покачал головой.
- А вдруг мы сделаем что-нибудь не так и все испортим?
Полукарий виновато замигал глазами.
- Ладно! Бог вам судья. Пошли к Феофантию!
- Но... Но...
- Ну, что еще?
- К нему можно тоже только в полночь.
- Тьфу ты! Что за идиотские порядки!
- Так он завещал...
- Ей-богу, отец! Лучше бы запомнили что-нибудь более полезное!
Полукарий виновато пожал плечами.
- Ну, что он еще завещал? Говорите все сразу! А то выдавливаете по чайной ложке и то не к месту!
- Все. Больше ничего. Так мне кажется.
- Ох, батюшка, батюшка! Ладно, отдыхайте пока. А я попытаюсь расшифровать эти знаки на сковороде.
Весь день Александр провел в библиотеке. Он выписал все знаки с подноса и искал в книгах что-либо похожее. Кое-что походило на древнеегипетские и китайские иероглифы. Однако никакого смысла в расположении знаков он не нашел.
С наступлением темноты Колымагин пришел в келью настоятеля. Говорили мало. Изредка приникали к отверстию и с содроганием слушали, что делает Феофантий. Но тот не подавал признаков жизни.
- Пойдем пораньше. - Сказал Полукарий. - А то еще придется потрудиться. - И он показал увесистый ломик.
- Ах, да! Там же замуровано!
Потом Колымагин что-то вспомнил, запустил руку за пазуху отца и вытащил оттуда топор.
- Это нам не понадобится!
- Ты так думаешь, сынок?
Но сынок не ответил.
По лабиринту шли долго, но довольно смело. План подземелий соответствовал действительности.
- Еще пара поворотов и можно будет работать. - Полукарий помахал ломом.
И вдруг их поразило словно громом. В конце тоннеля мерцал огонек! Колымагин сразу задул свечу и стал пятиться назад. Тут же он наткнулся на лом в дрожащих руках Полукария. И с ужасом понял, что идти придется только вперед. После небольшой перегруппировки они очень медленно стали двигаться на огонек. Полукарий шел с ломом наперевес. А Александр прикрывался подносом, как щитом.
Огонек постепенно приближался. На его фоне стала различима человеческая фигура, сидящая спиной к наступавшим. Первопроходцы изо всех сил боролись со страхом. И все же им казалось, что биение их сердец разносится по подвалу как колокольный звон.
Полукарий втянул носом воздух. Запахло спиртным. Это ободряло.
Александр с отцом стали продвигаться буквально по сантиметру. Вот до фигуры осталось метра два. Она по-прежнему не делала никаких движений. Пару минут пришельцы постояли в нерешительности. Потом Полукарий дотянулся до фигуры ломом и легонько ткнул ее в спину.
Фигура вдруг вскочила, заорала нечеловеческим голосом и забилась в угол. Гости тоже перепугались от неожиданности. Но вскоре они узнали в незнакомце брата Филимона. Накричавшись вдоволь, он тоже узнал собратьев по вере и с облегчением перевел дух. Потом он начал валяться в ногах Полукария, уверяя, что он не виноват, а просто его бес попутал.
Полукарий молча обследовал подземелье и обнаружил винный склад.
- А на плане не помечено! - Язвительно заметил Колымагин.
- Как ты попал сюда, нечестивец? - Напустился духовный отец на Филимона.
- Случайно! Видит Бог, случайно! Из бани! Из бани я! Там потайная дверь. Я случайно наткнулся!
Александр опять углубился в план.
- А на плане не помечено! Вот так, отец, перерисовывать планы! А ну, брат, показывай эту дверь!
- Да вот же она! - Показал Филимон.
И через пару шагов все оказались в хорошо знакомой бане.
- А ну, прочь, нечистая сила! - Набросился Полукарий на Филимона. И тот поспешил скрыться в темноте.
Колымагин с отцом вернулись в лабиринт и привалили потайную дверь камнями. Потом они бегло осмотрели склад. Бутылки были не очень старые, прошлого века. Но за ними Александр с удивлением увидел ряды пузатых кувшинов. Конец подземелья терялся в темноте. Саша прошел еще метров двадцать и увидел огромные античные амфоры. Они стояли сплошной стеной, как храбрые воины. И конца им не было видно.
- Да, на Руси это дело всегда было поставлено с размахом. - Покачал головой Колымагин, который был, разумеется, убежденным трезвенником. - Вот куда надо заманивать неприятеля!
После непредвиденной задержки путешествие было продолжено. Вдруг Колымагина поразила неожиданная догадка:
- Там у склада разбитая бутылка лежит. Сдается мне, что вчера из вашей кельи я слышал, как она разбилась. А Филимон потом чертыхался. Точно, это был его голос!
Полукарий тяжело вздохнул, поняв что знаки ему давал не Феофантий, а вечно умудрявшийся где-то наклюкаться Филимон.
Сильно разуверившись в чудесах, полуночники принялись размашисто крушить древнюю кладку. Вскоре они пролезли в нужный коридор, но тут же путь им преградил завал. Впрочем, сбоку у потолка оставалось небольшое отверстие. В него посветили, но дальше ничего не было видно.
- Разбирать долго. И опасно! - Сделал заключение Колымагин. - Будем спешить, и нас завалит. Отроют потом через 900 лет.
- Но как же быть? - Заволновался отец.
После раздумий Александр решил, что попробует один пролезть в дыру. Отверстие немного расширили, и Саша не без помощи Полукария протиснулся внутрь. Полукарий подал ему поднос и свечу. И Колымагин, озираясь, двинулся вперед. Через несколько шагов он оказался в огромном помещении. Посреди был высокий постамент, на нем объемистый саркофаг. Страх вновь охватил молодого человека. И он не решился подойти к гробу. Стоя в уголке, он быстренько помолился и бегом бросился назад, опасаясь, как бы Феофантий не начал показывать чудеса тут же в склепе. С глазами, полными ужаса, он нырнул в дыру и оказался в объятиях Полукария. Здесь он немного отдышался.
- Ну, помолился? - Спросил нетерпеливо отец.
- Да.
- И что он сказал?
Колымагин посмотрел на отца удивленно и укоризненно.
- Ах, да! - Опомнился Полукарий. - Не так скоро... Я понимаю, понимаю.
Молча они побрели наверх. И свалились спать как убитые.
Прошел день, потом другой. Никаких чудес не происходило. Полукарий постоянно вслушивался, но больше из подземелья звуков не было.
Колымагин торчал в библиотеке, пытался разобрать инструкции к подносу. Тормошил Полукария. Но ничего нового вытрясти не удавалось. Потом он стал расспрашивать монахов и всех знакомых стариков в городе, что они знают про Феофантия, а точнее, как он творил свои чудеса. Но ничего путного никто не сказал. Тогда Александр просто решил развеяться и уселся на любимом мостике у реки.
"Может, и правы большевики в том, что надо самим переделывать мир, а не ждать, пока кто-то за нас переделает?" - Подумал Колымагин. Но что и как переделывать, он не знал. И решил, что больше пользы принесет, если пойдет к бабке Прасковье и поможет ей по хозяйству.
Бабка очень обрадовалась:
- Я уж думала, что случилось, внучек! Ой, как ты похудел! Заболел, что ли? Ну-ка, выпей-ка молочка!
- Ах, не до этого мне теперь! - Колымагин как в полусне обошел избу. Его взгляд остановился на иконе, которую Саша видел бессчетное число раз. Он рванулся к иконе и сорвал ее со стены.
- Батюшки святы! - Запричитала бабка.
На иконе был изображен Феофантий, а в его руках тот самый поднос, который недавно держал Колымагин. Он схватил икону и, ничего не говоря испуганной бабке, помчался в монастырь. Радостный, он влетел в келью Полукария. Отец встретил его отсутствующим взглядом. Разглядев в углу несколько пустых бутылок, Александр сразу догадался, что святой отец уже отметился в недавно найденном складе. Колымагин укоризненно покачал головой, собрал недопитые емкости и, не сказав ни слова, вышел. Бутылки он спустил в отхожее место, ничуть не оценив их историческую и прочую ценность.
При свете свечи Колымагин заново принялся изучать поднос и икону. Теперь стало ясно, что поднос - это тоже что-то вроде инструкции, только непонятно к чему. Недаром же его таскал Феофантий. Однако на иконе нельзя было разобрать, зачем Феофантий так внимательно и любовно смотрит на поднос. Тогда Александр еще раз выписал все знаки и посчитал, сколько раз повторяется каждый значок. Потом он стал считать линии. Их оказалось более тысячи. Каждая линия исходила из одного значка и входила в другой. Саша стал водить пальцем вдоль линий. И вдруг в самый разгар работы к нему вломился Полукарий с горящими глазами. Саша даже испугался.
- Феофантий! Феофантий! - Заорал святой отец.
- Что Феофантий? Я вам еще не Феофантий.
- Да нет же! Феофантий говорит!
И отец потащил Александра к себе. Тот и сам уже догадался и мигом прижался к слуховому отверстию.
- Ну? Что он говорит? - Не терпелось Полукарию.
- Ничего не слышу. - Раздосадованно заявил Колымагин после долгого молчания.
Тогда туда же приложился и святой отец. Но и ему не повезло.
- Ложитесь, отец! Вам надо проспаться.
Саша собрал оставшиеся пустые бутылки и вышел. В своей келье он вновь погрузился в исследования. С радостью он открыл, что линии на подносе разноцветные, то есть, скорее, это было преломление света. Под некоторым углом часть линий вдруг становилась красноватой. Саша с воодушевлением провел рукой по цепочке таких линий и стал выписывать встречавшиеся на пути знаки. Ему уже казалось, что получается нечто осмысленное. И тут опять к нему ворвался Полукарий. Колымагин от неожиданности сбился с линии и даже подскочил от злости.
- Говорит! Клянусь всеми святыми, говорит! - Заорал отец.
Колымагин бросился бегом и, намного опередив старика, приник к стене. Так он простоял минут двадцать.
- И что же он вам сказал, отец? - Язвительно спросил он наконец.
- Ой, милый, у меня почему-то шум в голове. Вот я и не разобрал...
- Ну, откуда у вас шум, это понятно!
И Колымагин принялся обшаривать помещение. Заглянув под кровать, он обомлел. Там скромненько лежал огромный кувшин.
- Я его еще не начинал. Клянусь Богом! - Стал оправдываться Полукарий. - Вот те крест!
- Ладно, ложитесь, отец. Это пройдет! И больше чтобы ни капли. Надо заниматься общественно-полезным трудом. Завтра будете перетаскивать библиотеку в лабиринт. Нечего ждать милостей от Феофантия! Будем сами спасать то, что еще можно спасти. Но на всякий случай завал у усыпальницы тоже не забудьте разобрать.
- Да ты что, сынок! Стар я уже. А ведь там не менее миллиона томов!
- Ничего, ничего! Хотя бы по одной, по две книжечки. Да и нет там миллиона. Вы преувеличиваете.
- Как это нет! - Возмутился отец. - Еще в прошлом веке инвентаризация была!
- Что-то я не видел никаких документов. Первый раз слышу об инвентаризации. А ну, признавайтесь, куда списки подевали?
Полукарий замялся, уже пожалев, что затронул эту тему.
- А! Сожгли, конечно! Полезную вещь... Постойте! А куда же девались сами книги? О, Боже! Вы их сожгли!
Колымагин схватился за голову.
- Да мы сожгли не больше сотни. - Отец подумал, потом уточнил: - Ну, может быть, двести.
- Двести?!
- Но никак не больше трехсот! Это уж точно.
- О, ужас! Но куда же девались остальные?
- Ну, мы еще продавали немного...
- Продавали?! - Колымагин чуть не лишился чувств.
- Кушать-то надо было...
- Вы меня убиваете! Вы хоть помните, кому продавали? Их надо обязательно выкупить!
- На что же мы их выкупим?
- Я буду работать! Чернорабочим, грузчиком, кем угодно. Я пойду к комиссару народного образования. Я подниму всю общественность!
- Не надо! - Буркнул Полукарий.
- Что не надо?
- Не надо поднимать общественность.
- Как это не надо! Надо! Надо, отец!
- Этих книг уже не найти.
- Как это не найти! Я буду искать всю жизнь. Я объезжу все музеи мира!
- Видишь ли, сын мой, мы продавали совсем не в музеи.
- А куда же? - Колымагин принял угрожающий вид.
- На растопку!
Колымагин, где стоял, там и сел. Минут пять он смотрел на Полукария, как на привидение. А тот стоял, как провинившийся школьник.
- Теперь мне понятно, почему Бог послал на нас все напасти. Неужели вы думаете, что Феофантий станет помогать таким отъявленным грешникам! В общем, завтра за работу! Будете искупать свой грех адским трудом. Будете таскать и прятать книги, таскать и прятать, таскать и прятать! А если хоть одна книга потеряется, то я... я... я пожалуюсь на вас Феофантию!
С этими словами Колымагин ухватил кувшин и попытался вытянуть его на свет божий. Но не тут-то было.
- Ого! Да в нем пудов десять! И после этого, отец, вы ссылаетесь на немощность? Вот по столько же будете книг таскать! Иначе бог вас не простит!
Налегая всем телом, Александр покатил кувшин к выходу. Однако через порог он так и не смог его перекатить. Полукарий сжалился и, тяжело вздохнув, подсобил.
- Ложитесь, отец! Вам надо выспаться! Я сам!
Полукарий с тоской в глазах проводил удаляющуюся емкость.
На пути Колымагина была лестница, ведущая вниз. Сначала он зашел вперед, собираясь поддерживать сосуд. Но вовремя сообразил, что доисторическая находка, пожалуй, задавит его в расцвете лет. И, решив бороться со злом радикальными средствами, он смело столкнул кувшин вниз. Тот два раза высоко подскочил. А на третий жалобно крякнул и разлетелся на куски. По лестнице весело зажурчали потоки драгоценной влаги.
С осознанием исполненного долга Колымагин вернулся к себе и вновь стал ползать по подносу. К утру он заснул прямо за столом.
В полдень Полукарий принес Саше поесть. По внешнему виду отца Александр понял, что тот уже вовсю искупает свою вину. Воспитательные меры возымели действие. Колымагин на всякий случай осмотрел новый тайник в лабиринте и проверил, как Полукарий складывает книги. Конечно, подземелье было не лучшим местом, но выбирать не приходилось. Колымагин за компанию тоже перетащил несколько книг.
- Не привлечь ли нам других монахов? - Поинтересовался отец.
- По-моему, это не в ваших традициях.
- Да, правда. Чем меньше свидетелей, тем надежнее. - Не слишком охотно согласился Полукарий, сгибаясь в три погибели под огромной связкой.
Колымагин вернулся к подносу. Однако мысли его путались. Только когда стемнело, он, наконец, сумел сосредоточиться. Он тщательно водил пальцем по линиям. И тут к нему опять влетел Полукарий:
- Говорит! Говорит!
- А ну-ка, дыхните, отец!
Полукарий обиделся, но все же дыхнул. Тогда Колымагин помчался к слуховоду. Но Феофантий упорно не желал подавать голос.
- Ладно! Если заговорит, позовете!
Колымагин пришел к себе, прислонился к стене и закрыл глаза, ожидая, что вот-вот опять примчится Полукарий и прервет его работу на самом интересном месте. Но тот не показывался. Облегченно вздохнув, Саша взял в руки поднос. Но не прошло и пяти минут, как святой отец уже стоял рядом и неистово размахивал руками, будучи не в состоянии высказать свои чувства. Зыркнув взглядом, Колымагин побежал. Около получаса он давил ухо, но без всякой пользы.
Колымагин разыскал бумагу и чернила.
- Вот! Будете все записывать!
- Но я не понимаю по-ихнему.
- Будете писать по звукам русскими буквами. И не вздумайте меня беспокоить! Я буду работать всю ночь. А то так мы просто теряем время.
Утром Колымагин увидел отца страшно возбужденным с воспаленными глазами. В трясущихся руках у него были сплошь исписанные листки.
- Всю ночь говорил, проклятый! То есть тьфу! Святой! Вот только-только перед твоим приходом кончил. А бумаги у меня не хватило!
И тут Колымагин увидел, что вся стена вокруг дырки тоже исписана.
- Вы все записали, отец? - Спросил Саша с тревогой и надеждой.
- Эх, нет! Очень быстро балаболил!
Александр с волнением взял листки. Вся первая строка состояла из букв "У".
- Почему одни "У"? Что, между ними ничего не было?
- Может, и было, да не расслышал.
Весь остальной текст состоял из чередующихся букв "А" и "У".
- И это все? Больше ничего не было?
- Ну, многое я пропускал. Не успевал записывать.
- Эх, заставь дурака Богу молиться, так он и лоб расшибет!
- Кого заставь?
- Да это я не вам.
Колымагин тяжело вздохнул, но все-таки взял листки и направился к выходу.
- А это? - Спросил Полукарий, указывая на исписанную стену.
- Пока хватит! - Буркнул Саша и ушел, не попрощавшись.
Для очистки совести он просмотрел все эти "А" и "У". И сильно недовольный улегся спать.
Два дня он не встречался с отцом. Потом зашел в лабиринт.
- Ну, много перетащили?
- Да я не считаю.
Колымагин не поленился и пересчитал.
- Итак, почти пять тысяч. Еще лет пять ударного труда, и вы все перенесете! В общем, кончайте эти слушания. Все силы делу! А я скажу, что прятать в первую очередь. Маркса с Гегелем прятать не надо. Можете оставить их большевикам. Пусть беспризорники просвещаются!
- Ты уже смирился, сын мой?
- Нет еще. Но я не вижу, что нас может спасти. Что-то Феофантий не торопится с чудесами. Болтает только да и то, не разбери что.
Прошло еще три дня, не предвещавших ничего хорошего. И вдруг Колымагина осенило. Когда Полукарий стал отходить ко сну, вспоминая о тайном винном складе, к нему ворвался Александр.
- Нашел! Нашел!
- Что нашел? - Не понял Полукарий, еще не оторвавшись мыслями от винного погреба.
- Нашел! Ой, какой же я осел! Какой неисправимый осел!
- Осла нашел, что ли? - Опять не понял отец.
- Да вот же! Смотрите! Феофантий говорил именно тогда, когда я не слушал его! А что я делал? Я водил пальцем по этому подносу! А когда я слушал, то, естественно, откладывал поднос в сторону! Потому он и молчал! Понимаете? Ну, в общем, сейчас проверим!
Колымагин прижался к стене и стал одновременно крутить подносом.
- Есть! Говорит, проклятый! Есть контакт! Ну, я его доконал! Ой, как говорит! Ну, еще, еще! Только непонятно ничего! В общем, собирайтесь! Сейчас же идем к гробу Феофантия. Хватит играть в прятки. Пусть он честно и прямо скажет, что хочет. А мы его спросим, как он довел нас до жизни такой!
До Полукария, наконец, дошла важность момента. Непрестанно крестясь, он быстро оделся. И они решительно двинулись навстречу неизвестности.
Глава 3. У гроба пророка
В усыпальнице пыл Колымагина несколько угас. Он остановился у
порога, потом стал всматриваться в следы на полу. Никаких следов,
кроме как от его первого посещения, не было. Девятисотлетняя пыль
лежала ровно, никем не потревоженная. Не спеша, Саша начал крутить
поднос. Совершенно ясно послышалось завывание. Полукарий стал
неистово креститься. Колымагин немного приблизился к гробу и прислушался.
- Это здесь! А ну-ка, отец, тащите лом! И топор прихватите.
Полукария как ветром сдуло. Вскоре он дрожащими руками подал
сыну топор. Вдвоем они осторожно подошли к саркофагу. Колымагин
вежливо постучал по крышке. А Полукарий даже спросил:
- Вы здесь, пресветлейший Феофантий?
Но никто не ответил. Тогда Александр подсунул топор под
крышку. Но она не подалась. Полукарий взялся орудовать ломом.
Вдвоем они чуть сдвинули тяжелую крышку. И сразу же отошли в
сторону. Так они простояли минут десять. Но ничего интересного не
произошло. Полукарий снова подошел и заискивающе спросил:
- Феофантий! А, Феофантий!
Ответа не последовало. Тогда Колымагин, подсветив свечой,
стал заглядывать в дыру.
- Что-то есть! - Наконец заявил он. - Снимем крышку совсем!
Они подсунули орудия с другого бока и приналегли. Крышка
вдруг поехала, и они еле-еле успели отскочить в сторону. С ужасным
грохотом крышка шлепнулась на пол, подняв тучу пыли. Гости
прижались друг к другу и в страхе замерли. Пыль заволокла весь
подвал, и видимость стала равной нулю. Непрестанно дрожа,
посетители простояли около часа, ожидая что вот-вот их ударит
громом. Но их не ударило. Постепенно пыль улеглась на свое место.
Тогда нарушители спокойствия решились подойти к гробу. Слегка
запыленное, там лежало тело в белых одеждах.
- Смотрите! Как живой! - Вымолвил Саша.
- Феофантий! - Позвал Полукарий и принялся креститься.
Не без колебаний Колымагин засунул руку в саркофаг и взял за
локоть Феофантия. Потом слегка потянул на себя, как бы помогая
Феофантию подняться. И с ужасом почувствовал, как рука чудотворца
отделилась от тела. Александр мгновенно отдернул свою руку. А
феофантиева рука упала, рассыпавшись в прах и оставив облачко пыли.
- Дохлый он! - Сделал вывод Колымагин.
- А кто же тогда... это... говорил-то?
Александр взял оставленный в углу поднос, сдул с него пыль и
начал водить по нему пальцем. Странные звуки тем не менее
повторились. Посетители переглянулись. Тогда вместе с подносом
Колымагин стал ходить по всему помещению, постоянно вслушиваясь.
Остановился он у саркофага.
- Все равно звук идет отсюда!
Он стал прикладывать ухо к саркофагу, к полу, к пьедесталу.
- Звук идет из этой тумбы! - Заключил исследователь.
Он ощупал основание, но не нашел никаких щелей.
- Придется сдвинуть саркофаг!
- А Феофантий не обидится? - Засомневался Полукарий. - В его
завещании такого не говорилось.
- Насчет завещания вы уж лучше помолчите. Некогда
рассусоливать, отец. А Феофантию уже все равно. Вы же видите, что
он дохлый. В общем, или мы разгадаем эту тайну, или все это так
или иначе погибнет.
Подсунув лом, исследователи разом навалились на него. Вдруг
саркофаг дернулся и, набирая скорость, заскользил по наклонному
постаменту.
- Стой! Куда ты?! - Колымагин хотел ухватить его, но было уже
поздно. Каменная махина наклонилась и торцом ухнула на пол.
Феофантий вывалился из ящика. Затем саркофаг с треском рухнул,
подмяв под себя святые мощи.
- Сын мой! Ты уверен, что мы правильно обращаемся со святыми
реликвиями? - Спросил Полукарий, выпучив глаза.
Снова поднялась противная пыль. Колымагин промолчал, видимо,
и в самом деле не уверенный в своих действиях. А Полукарий
продолжал:
- Девятьсот лет мы берегли это дело. И зачем, не пойму. Даже
татар сюда не пустили. Вся Русь поднялась. А тут мы сами...
- Ну, запричитали, отец. Не то сейчас время. Да и тогда Русь
не поднималась. Это вы путаете. И Рязанское и Владимирское
княжества отказали в помощи. Никто не прислал сюда своих дружин.
- Как не прислал? А кто же тогда отбил наступление?
- Нищие и калеки отбили! Это в летописи подробно описано. Их
собралось сюда более ста тысяч. Среди них не было ни одного
настоящего воина. В радиусе трех километров вокруг монастыря они
изрыли всю землю ямами и утыкали острыми бревнами. Весь окрестный
лес извели. Ну, тогда леса, конечно, не такие были, как теперь.
Так вот в этом нагромождении даже идти было нельзя, только ползать
на всех четырех. И в каждой ямке, под каждым бревном сидел нищий
или калека с вилами или просто с увесистым камнем. Батый бросил на
штурм двадцать тысяч первоклассных воинов. Они влезли в этот огород
и... не вернулись. Хан их до вечера ждал, да так и не дождался.
Тогда он приказал выкурить русских. Татары навезли дров да и
окрестные леса подожгли. Несколько дней все вокруг горело. А
нищие-то в лабиринте спрятались. Говорят, там есть ходы, ведущие
за много километров. В общем, воздух там был. И еды хватало. Тогда
богаче жили. Ну, когда дым рассеялся хан снова навалился. Сто
тысяч воинов бросил. Но калеки хорошо их встретили. От ханского
воинства почти ничего не осталось. С тех пор они это место десятой
дорогой обходили. Но и наших полегло немало. Здесь недалеко
древнее кладбище было.
- Знаю, знаю! Там большевики стадион построили.
- Летопись говорит, что там восемьдесят тысяч калек похоронено.
- М-да. - Сказал Полукарий. - Тверды в вере были. Сейчас
таких уже нет. Не к Богу, а к властям идут милостыню просить.
Пыль тем временем улеглась, и Колымагин стал осматривать
верхнюю часть постамента.
- Не вижу никакой крышки! Никаких отверстий!
- Может, снизу ломиком? И перекантуем? - Предложил Полукарий.
Они долго долбили пол, но без успеха.
- Если даже мы зацепим, - сказал Саша, - то вряд ли сдвинем.
Здесь же тонн пять, не меньше.
После недолгих колебаний Колымагин стал просто бить ломом по
постаменту. Однако лом отскакивал, как от стенки горох.
- Металлический он что ли? - Проворчал Александр.
Затем он еще покрутил поднос и убедился, что завывание идет
именно из постамента.
- Что он говорит? - Спросил Полукарий.
- На слова что-то не похоже. Ладно, идите, отец. Спите. Ваша
помощь пока не нужна. А я поработаю.
Полукарий ушел. Но как только рассвело, он помчался в
усыпальницу. Колымагин сидел на полу с задумчивым видом.
- Ну как, сынок?
Во взгляде Саши сквозила безнадежность.
Весь день Полукарий таскал книги. Вечером Колымагин занял
место в усыпальнице. Отец все ходил вокруг и периодически спрашивал:
- Ну как?
Наконец, Колымагин не выдержал и сказал:
- Вы мне мешаете, отец! Идите спать!
Прошло еще три дня. Саша совсем осунулся. Он искрутил весь
поднос. Но чудес не было.
- Что за старая шарманка! - Ругался Колымагин, замахиваясь на
постамент. - Ты будешь творить чудеса или нет!
- Ты хоть ел сегодня, сынок? - Заволновался отец. - Я тебе сюда принесу.
- Ой, отстаньте, отец!
- Ну, съешь хоть яблочко! - Полукарий сунул руку за пазуху.
Колымагин не ответил и повернулся спиной. Отец положил яблоко
на постамент и тихонько удалился.
Утром Полукарий застал Александра в той же позе. Только
вместо яблока лежала хорошо обгрызенная кочерыжка.
- Отдохни, сынок!
- Некогда мне, некогда!
- Тогда хоть яблочко возьми. Я еще принес.
- Ну их, я и то еще не съел.
Полукарий с недоверием посмотрел на огрызок и протер глаза.
- Ну ладно, ладно! Только не сердись, сынок. Я заберу
огрызок, а положу свеженькое.
- Какой еще огрызок! Говорят вам, не ел!
Колымагин встал и сам увидел кочерыжку. Отец с сыном
переглянулись.
- Ты переутомился, сынок! - Полукарий потрогал его голову. - Иди поспи!
Колымагин схватил огрызок и стал внимательно осматривать.
- Нет, я грызу совсем не так! Это вы, отец, съели!
- Боже помилуй! - Взмолился Полукарий.
- А ну-ка, давайте ваше яблоко! - Колымагин вдруг оживился. - И идите,
идите отсюда, работайте!
Колымагин вытолкал отца, положил яблоко на постамент и
принялся насиловать поднос. Неожиданно яблоко исчезло. Саша
обшарил весь пьедестал и пол вокруг. Но яблоко как сквозь землю
провалилось. Отложив поднос в сторону, Александр стал ждать
продолжения чуда. Прошло около часа. Но ни яблока, ни его остатков
не появлялось. Незаметно для себя Саша заснул. А когда вечером его
разбудил Полукарий, то на постаменте лежали аналогичные объедки.
Колымагин смерил подозрительным взглядом отца, но тот являл саму невинность.
- Несите яблоки, отец! Целую корзину! Сколько сможете!!
Отец, обрадованный, побежал исполнять приказание.
Воодушевленный успехом, Колымагин стал раз за разом повторять
эксперимент. Яблоки исправно возвращались через несколько часов
аккуратно обглоданными. Тогда Саша стал класть топор и ломик. Они
тоже исчезали, но возвращались без изменений. Тогда Колымагин
затребовал у Полукария цыпленка.
- Тебе как, сварить его?
- Живого! Живого! - Заорал Колымагин.
Цыпленок благополучно исчез. С большим волнением Александр
ходил вокруг камня. И вдруг послышалось недовольное кудахтанье.
Перед Колымагиным сидела курица.
- Вот это да! - Вымолвил юный исследователь. - Это уже нечто стоящее!
И он, недолго думая, запустил курицу в ту же неизвестность.
Через три часа она вернулась в виде хорошо обчищенных костей.
- М-да.. - Колымагин явно скис.
Он пошел к отцу и доложил результаты:
- В общем, так! Поднос - это пульт управления или что-то вроде
этого. А камень умеет переносить куда-то предметы. Но куда
неизвестно. Я сам должен туда отправиться. А вы мне поможете.
Полукарий страшно испугался.
- А вдруг ты не вернешься?
- Все предметы возвращаются. - Твердо заявил Саша и уже без
энтузиазма добавил: - Правда, некоторые обглоданными.
- А вдруг тебя тоже того?..
- Завтра нас будут вытряхивать отсюда. И я никогда себе не
прощу, если не раскрою эту тайну.
- А что я должен делать?
Колымагин стал резво объяснять, какие движения надо делать
подносом и руками. Но Полукарий опять перепугался:
- Ой, не сумею я, сынок! Ой, освободи меня от этого! Ой, не
могу взять грех на душу! Ой, не оставляй меня одного с этими большевиками!
Саша стал настаивать. Но Полукарий прямо-таки разрыдался,
боясь потерять последнюю свою надежду.
- Мы все погибнем, и вы в этом будете виноваты! - Сказал
Колымагин напоследок и ушел. Но через минуту вернулся. - Заприте
покрепче все ворота и двери. Надо как можно дольше задержать
большевиков. Быть может, я еще успею что-нибудь придумать.
Утром в ворота монастыря стали громко стучать. Полукарий
сбегал вниз за Колымагиным, и они вместе стали наблюдать из окна.
- Именем революции откройте! - Послышалось из-за ворот.
Саша разглядел там трех красноармейцев с винтовками и
несколько штатских. Поодаль маячило немного местных.
Не дождавшись хлеба-соли, гости подтащили лестницу. С помощью
веревок один красноармеец перебрался через стену.
- Эх, некому защитить храм. - Сокрушался Полукарий.
- А где ваши монахи?
- Отпустил. А кого не отпустил, те сами сбежали.
- И Филимон сбежал?
- И Филимон...
Красноармеец тем временем открыл ворота и пропустил
немногочисленную процессию. Приблизилась и группа верующих. Все
они беспрестанно крестились. Некоторые запричитали.
- Чтоб вы сдохли нехристи! - Не выдержав, крикнул во все горло Полукарий.
- Тише! - Александр зажал ему рот.
Но было уже поздно.
- Сопротивление бесполезно! Отец Полукарий, сдайте помещения и ценности
добровольно, а то будете отвечать по закону! - Послышался голос снизу.
- В смысле, расстреливать будем на месте! - Добавил другой голос.
- Еще раз требую сдать все ценности добровольно!
Захватчики немного постояли, потом начали ломиться в дверь
храма. Послышались выстрелы. Верующие громко завыли.
- Несознательную публику убрать, а сюда давай гранатами! - Крикнули снизу.
- Бежим, отец! - Колымагин потащил отца в подземелье.
Ухнул взрыв. Послышались удары. По-видимому, прикладами били
в остатки двери. И тут же голоса нападавших гулко разнеслись по храму.
- Стой! Стрелять буду!
Полукарий немного замешкался, и его спину, вероятно, заметили.
- Скорее, скорее, отец! Мы успеем скрыться!
Ноги сами собой привели их в усыпальницу Феофантия.
- Решайтесь, отец! Вы отправите меня в другое пространство, и
я, быть может, смогу помочь оттуда или хотя бы попросить кого-то о помощи!
- Нет, нет, сын мой! Отправь лучше меня! Тебя здесь никто не
тронет. А мне все равно крышка. И потом меня скорее послушают
добрые люди, если они там есть! Оставайся здесь, сын мой! Ты молод
и умен. Ты еще сможешь сделать что-нибудь и в этом мире. А мне
скоро умирать. Дай же мне самому раз в жизни прикоснуться к чуду!
Не отказывай мне, сын мой!
Спорить было некогда. Они обнялись. И Полукарий сам полез на
постамент. Вдали послышался топот.
- Ну, давай же, давай, сынок!
Колымагин спешно сделал нужные движения. Кивками головы они
стали прощаться. Топот приближался. Полукарий почему-то не
исчезал. Они снова стали кивать друг другу. Прощание неприлично затягивалось.
- Ну, что же, сынок?!
- Не знаю! Я так же делал!
- Попробуй еще!
- Это нельзя делать! Это же вам не мясорубка!
- Сюда! Сюда! - Послышалось из галереи.
Полукарий с невыразимой тоской смотрел на Александра.
- И здесь не сработало! - Промолвил он, всеми частями тела
сожалея, что ему так и не удалось приобщиться к чуду.
И Полукарий сделал шаг, собираясь слезть с бесполезного камня.
- Не двигайтесь! - Выпучив глаза, неистово закричал Саша.
Тут раздалось знакомое Колымагину завывание, и он зажмурил
глаза. Когда он открыл их, на постаменте никого не было. Колымагин
подошел поближе и сердце его сжалось от невыносимой боли. Там
лежал... Нет, не лежал... Там лежало!.. Нет, даже не лежало, а
лежала... половина полукариева тела. Лужа крови растекалась рядом.
В ужасе Колымагин бросился бежать, не взяв даже свечу. В
темном проходе он споткнулся, упал и выронил драгоценный поднос.
Но тут же он вскочил и помчался дальше.
А в это время три красноармейца уже были в усыпальнице. Один
из них рассматривал остатки тела.
- А где же вторая половина?
- Убежала! Ха-ха-ха!
- Но она не могла далеко уйти! - На полном серьезе сказал первый вояка.
- Ха-ха-ха! Ну, иди догоняй! А мы займемся сокровищами. Ух ты,
какой сейф буржуи отгрохали!
Они постучали прикладами о камень.
- Гранатами давай, гранатами! Неча тут чикаться!
Солдат положил сверху гранату, и все отбежали. Потом разом
ринулись обратно. Сейф... не пострадал.
- Есть еще гранаты? Давай все! Так, так! Отойдите все! Ну, с Богом.
Красноармейцы залегли в соседних галереях. Рвануло так, что
земля, заходила ходуном.
- Ух ты! Как из пушки! С чего бы так?
Все бросились к камню. Но путь преградила сплошная гора
земли. Солдаты с сожалением походили вокруг.
- Эх, завалило! Какая несправедливость к трудовому народу! В
общем, так, ребята! Про сейф никому ни гугу. А то нас обвинят, что
мы не уберегли народные ценности. Запросто под расстрел пойдем. А
потом мы вернемся. И все сами возьмем. На благо мировой революции,
конечно. Только никому ни слова. А про попа скажем, что его
завалило. Ты метки-то мелом ставил? Ну, поставишь еще, а то потом не сыщем.
Сколько времени бродил Колымагин, он сам не знал. "Эх, кабы
знать, где я нахожусь! А план-то я помню!" На ощупь он обследовал
участки подземелья и, мысленно сравнивая с картой, прикидывал, где
это может быть. Постепенно сужая круг поиска, он, наконец, вычислил
место своего нахождения. Выйти он решил через баню потайным ходом,
обнаруженным Филимоном. К счастью, была ночь. Колымагин пробирался
тихо. Но его все равно заметили.
- Стой! Стрелять буду! - И часовой пальнул пару раз.
Александр бросился к саду, влез на дерево возле стены и
перемахнул наружу. При этом он порвал штаны, расцарапал лицо и вывихнул ногу.
Бабка Прасковья встретила его, всплеснув руками:
- Батюшки мои! А я уж не чаяла тебя увидеть! Отца-то
Полукария, говорят, застрелили!
- Ой, не спрашивайте! - Сказал Колымагин и свалился прямо у порога.
Роман опубликован в 1996 г. в издательстве "Банк культурной информации". А написан еще в советское время, когда возврат к капитализму казался нелепостью. Именно он в качестве абсурда описан в романе. Как ни странно, многое сбылось. Но еще больше параллелей случилось с 1-й частью, где показана бессмысленная братоубийственная война, которая тогда еще могла сойти за шутку. Но сегодня это слишком черный юмор, публикацию которого на сайте пришлось отложить до лучших времен.
Иллюстрации к роману, возможно, появятся в разделе "Фото". (Художники Ю.Д.Литвиненко и Т.С.Литвиненко)
Из предисловия от издательства:
"Споры о путях, вера в возможность создать, наконец, в этой стране нормальную человеческую жизнь - нашла свое отражение и в романе... Как это уже знакомо нам и по Оруэллу, и по Войновичу, и по Свифту, и по Стругацким, и по Булгакову... И есть ли выход?
... И всеобщая иллюзия счастья оборачивается бедой. Может быть, человечество обречено жить вне гармонии? А будущее?.. - Неужели это только повторение прошлого?.." (Юрий Яценко).
Глава 1. Завещание Феофантия
Ранним утром невзрачная заштатная речка Молотиха лениво несла свои воды мимо столь же невзрачного провинциального городишка, который трудно было отличить от деревни и который казался еще более мрачным и запустелым, неся следы недавней гражданской войны.
У берега торчал старый хлипкий мостик, на котором сидел и болтал ногами то ли мальчишка, то ли юноша в коротких рваных штанах. Это был будущий великий и непризнанный изобретатель Александр Степанович Колымагин. Кругом никого не было. Только стайка гусей выясняла свои отношения. Да на ветке ближайшего дерева сидел облезлый кот и неотрывно следил за водоплавающими.
Александр внимательно вглядывался в воду. Нет, он не высматривал там рыбу, хотя она еще водилась здесь вдоволь. Его мучили совсем другие вопросы. "Зачем течет эта вода? Сколько ее уже утекло? И сколько еще утечет? А что здесь было раньше и будет потом?" На ум приходили высказывания древних философов, почерпнутые из монастырских книг. Один из них обещал, что солнце потухнет, и на землю сойдет вечная ночь, все покроется льдом и замерзнет навеки. Другой, наоборот, доказывал, что солнце сожжет Землю, и все вокруг превратится в мертвую раскаленную пустыню. Человеку древние отводили пассивную роль. "А так ли это? - Размышлял молодой человек. - Наверное, древние греки не были знакомы с большевиками. А то бы они пересмотрели свои взгляды. Так кто же все-таки правит миром? Стихия, бог или коммунисты? И кто же тогда я? Могу ли я на что-нибудь повлиять? Или я как капля воды, несомая этой речкой?"
Ничего не решив, Колымагин вынул босые ноги из воды и поплелся по пыльной дороге. Город оживал. Из-за бугра показался мужик на телеге, который лениво клевал носом. То ли он еще не ложился, то ли еще не проснулся... Саша остановился и проводил взглядом телегу, уставившись в заднее колесо. "Куда катится это колесо? Не так ли катится время? Хотя что такое время? Кто знает..."
В это время телега зацепила угол забора и оторвала несколько досок. Мужик встрепенулся и, не поняв в чем дело, похабно обругал лошадь. Лошадь недоуменно обернулась и дернулась вперед. Мужик снова склонил голову. И телега покатила дальше. Но уже без заднего колеса, которое сиротливо торчало из поруганного забора.
Саша хотел крикнуть мужику и даже замахал рукой. Но почему-то не издал ни звука. Он подошел к забору и философски осмотрел композицию. По-видимому, он не нашел ничего интересного и, тяжело вздохнув, поплелся дальше.
Вскоре Александр оказался перед маленьким убогим домишкой. Здесь жила бабка Прасковья, дальняя родственница. Саша постоянно помогал ей в огороде и по хозяйству. Старуха частенько кормила его и очень любила. Больше любить ей было некого.
Под руководством Прасковьи Саша скоро ползал по грядкам. Он любил работать. Можно даже сказать, наслаждался работой. Но в этот день он не испытывал привычного подъема и какая-то смутная тревога не покидала его. И вдруг послышался далекий глухой удар. Старуха перекрестилась.
- Да ведь это у вас, на колокольне. - Промямлила она неуверенно.
- Что вы, что вы! Власти строжайше запретили звонить. Да и дверь туда заколочена. Уж лет десять, сколько себя помню.
Послышался еще один удар. Прасковья и Саша замерли. И, как статуи, простояли минут десять. Но больше ничего не произошло.
- Внучек ты мой! Да я из тысячи узнаю голос нашего колокола. Звук, конечно, надтреснутый. Но, может, это в ушах у меня помехи. Это точно он! Семьдесят лет я его слушала. Каждый день. Он и сейчас по ночам мне слышится. До сих пор все вспоминаю, как тысячи людей шли к этому святому месту...
Поковырявшись еще немного в навозе и даже отказавшись от еды, Саша заспешил домой. Если это можно назвать домом. Он жил в монастыре. Издалека он заметил у ворот необычное оживление. Ворота против обыкновения были закрыты. На них мелом было написано: "Паметник старины закрываеца государством".
- А! Поповский прихвостень пришел! - Послышался мальчишеский голос.
Колымагин обернулся и с презрением поглядел на ватагу оборванных ребятишек.
- Продажа опиума закончена! - Добавил тот же голос.
Колымагин заспешил прочь. Когда он обходил группу стариков и старух, из толпы вдруг высунулась костлявая рука и схватила Александра за штанину.
- Не бросай хоть ты нас, сынок! Скажи, чтобы открыли ворота. С утра здесь дожидаемся. - На земле сидел безногий старик.
- Да право же, я не знаю... - Саша попытался освободиться, но старик держал крепко. Колымагин вгляделся в его изможденное лицо. Глаза его умоляли Сашу, но смотрели куда-то мимо. Старик был слеп.
- Помоги нам, Сашенька! Скажи отцу нашему! - Затараторили бабы. Среди них были местные, те немногие, что не боялись испортить отношения с новой властью. Но большинство были незнакомые, которые каждый день приходили к монастырю неизвестно откуда.
- Хорошо! Я попрошу. Я сделаю все, что в моих силах. Отец не оставит вас!
- Дай Бог тебе счастья! Спаси тебя Бог, сынок!
Колымагина нехотя отпустили. Он прошел вдоль монастырской стены и оказался у калитки. Открыли не сразу. Наконец в створе показалась испуганная физиономия брата Амброзия. Еще через несколько минут Александр стоял перед отцом Полукарием, который заменял ему настоящего отца, расстрелянного большевиками.
- Что случилось, отец?
- Ох, лучше не спрашивай, сын мой!
- Как же не спрашивать! Там за воротами верующие. Они стоят целый день.
- Я уже все объяснил им, но они не хотят уходить.
- Но что, что вы им объяснили? Что случилось, отец?
- А случилось то, что нас... закрывают!
- Как закрывают? Где закрывают? Почему?
- Наш храм закрывают! - Полукарий заломил руки.
- Но разве можно закрыть храм божий? Ведь это дело Бога. Да и ему незачем его закрывать. Кто же нас закрывает? Разве есть такая сила?
- К сожалению, есть. Это большевики.
- Большевики? Но разве они могут?
- Они... могут! - И Полукарий обреченно опустил голову.
- Но что же вы тогда будете делать?
- Нам предлагают заняться общественно-полезным трудом.
- Позвольте! Но разве ваш труд не есть самый что ни наесть общественно-полезный?
- К сожалению, они вкладывают в это понятие несколько иной смысл. Они хотят, чтобы я стоял с молотом у наковальни, на худой случай, ползал по полю с серпом.
- Но надо было объяснить им, что состояние души гораздо важнее того, чтобы набить живот. Они же должны понять. По-моему, ихний Ленин был не такой уж глупый человек.
- Ах, мой мальчик! Все это бесполезно. Я уже давно побывал во всех инстанциях. И каждый раз мне объясняли, что чем больше я буду им надоедать, тем быстрее нас закроют.
- Но зачем? Зачем нас закрывать? Зачем им эти пустые стены?
- Через месяц здесь должна быть организована колония для беспризорников.
- А как же наша библиотека? Ее-то куда?
- О ней не было речи.
- Так надо было сказать, что здесь находится уникальное хранилище древних рукописей. Здесь есть труды величайших философов античности, о которых Европа до сих пор ничего не знает!
- Ах, сын мой! Да она потому и цела, что власти о ней не знают. Сколько было в мире ценнейших хранилищ знаний! Да все они погибли. И именно потому, что о них знало слишком много народу. А нашей уже больше тысячи лет! Пусть люди не знают о ней пока. Пусть! Видно, не пришло еще время ценить книги. Я полагаю, что их надо спрятать.
- Но найдете ли вы такое место, отец?
- У нас есть огромные подвалы, целый лабиринт. Хотя, конечно, ты прав. Разве это остановит коммунистов...
- Но что же делать? Надо что-то делать!
- Нам остается последнее средство.
- Какое? Какое? - Оживился Александр.
- Средство только одно: помолиться святому Феофантию. - Торжественно произнес Полукарий.
Колымагин сразу скис. Но отец продолжал:
- Только святой Феофантий может спасти наш храм, нас самих и нашу библиотеку!
- Отец! Феофантий, конечно, велик в смысле воздействия на души, но... но...
- Я понимаю твои сомнения, сын мой. Может быть, у Бога и бесполезно просить о помощи...
- Что вы говорите, отец? Я вас не узнаю!
- Да, да! Бог не снизойдет до наших забот. А вот Феофантий может!
- Прошу простить меня, отец. Но я что-то не улавливаю разницы.
- Разница в том, что Феофантий был простым смертным.
- Еще раз прошу великодушно простить меня, отец. Но я не вижу в этом преимущества.
- Видишь ли, сын мой, Феофантий - это не чей-нибудь, а наш святой, свой, так сказать, человек.
- Свой это, конечно, здорово. Но ведь он умер в незапамятные времена.
- Но, умирая, он позаботился и о нас!
- О нас?
- Более тридцати лет назад, когда я принял на себя этот храм, его бывший настоятель отец Чернодул незадолго до своей смерти передал мне на словах завещание самого Феофантия! - Полукарий поднял вверх палец. - Тогда я не оценил это событие. Жизнь была прекрасна, а будущее безоблачным. Да и отец Чернодул просто выполнил свой долг. А между тем, в завещании Феофантия говорилось, что ровно через 900 лет после его смерти настанут очень трудные времена. А ведь 900 лет исполняется ровно через месяц!
- Не может быть! - Воскликнул потрясенный Александр. - Вы точно знаете дату?
- Это уже не так важно. Теперь мне и без всяких предсказаний видно, что тяжелые времена наступили. У нас осталось всего десять монахов. Есть почти нечего. Так что и те скоро сбегут. Про Бога совсем забыли. Шатаются без дела. А брат Филимон все время нетрезвым ходит. И где водку берет, ума не приложу. Ну, да ладно об этом. А хотел я тебе сказать, что Феофантий дал нам знак!
- Какой знак? Уже не он ли в колокол звонил?
- Да нет же! Это брат Бонифаций. Как узнал, что нас закрывают, так пролез на колокольню и хотел звонить, чтобы народ созвать. Слава Богу, его вовремя остановили. Так он тогда порывался с колокольни прыгнуть. В знак протеста. Но его, слава Богу, успели связать. Ну, пока возились, кто-то пару раз головой задел колокол.
- А-а... Так какой же знак, отец?
- Я многого не говорил тебе. Не имел права. Но у меня нет преемника. Мне некому передать завещание Феофантия. А сам я уже стар. Но слава Всевышнему, что он послал мне тебя. Конечно, это грех, но только тебе я могу передать свои знания. Все наши монахи люди малообразованные, хотя некоторые очень преданные. А ты имеешь уникальное образование.
- Что вы, отец! Я только читал книги и все...
- Да, книги. Но на всех древних языках! Да и современных знаешь не меньше десятка. Конечно, ты многого еще не понимаешь. Но ты наша надежда. Может быть, величайшие премудрости из наших книг все-таки скажут свое веское слово и остановят наступление тупости и безверия.
- О! Я готов применить все свои знания, то есть наши знания. Так какой же знак дал Феофантий?
- Ах, да! Вот видишь, здесь, в моей келье маленькое отверстие в стене?
- Ну, конечно. По-моему, здесь кто-то забивал гвоздь, чтобы вешать разное барахло.
- О, нет, сын мой! Это отверстие ведет в усыпальницу Феофантия! - Полукарий поднял палец кверху.
- Ну и что? - Спросил Александр, не дождавшись дальнейших пояснений.
- А то, что сегодня ночью я слышал шаги и какие-то странные звуки.
- Ну и что? Может, сторож подметал там пыль. Или из наших братьев зашел кто-нибудь помолиться.
- Да нет же! Туда нельзя зайти! Вход в усыпальницу замурован еще в ХI веке. По воле самого Феофантия!
- Как замурован? А кого же показывали верующим все эти века?
- Видишь ли... Мы выставляли копию... - Замялся Полукарий. - Но опять же по наказу Феофантия!
- Какой ужас! Так мы 900 лет обманывали верующих?
- На их же благо! На их же благо, сын мой...
- А вам не показалось, отец? Вы точно слышали шаги?
- Признаться, шаги были трудноразличимы. Но что-то я точно слышал.
- Но может быть, звуки шли откуда-то рядом?
- Оказаться рядом очень непросто. Ведь усыпальница находится в центре огромного лабиринта. А я - единственный хранитель его плана.
- Отец! Не поймите меня неверно... Я, конечно, чту святого Феофантия. Но не думаете же вы, что это он сам там ходит!
- Нет, я так не думаю. - Не слишком уверенно сказал Полукарий. - Но ведь он был чудотворец!
- Да, я читал. Но должен вам заметить, что список сотворенных им чудес почему-то не раз менялся. Я сравнивал списки от 1201 года и от 1698-го. В них мало общего. А сейчас в народе Феофантию приписывают такое, что уши вянут.
- Да, верно. Я сам тоже этому удивлялся. В молодости, конечно. И все-таки, как ты оцениваешь его предсказание о трудных временах? Ведь оно сбылось!
- Отец мой! Я впервые сегодня узнал об этом предсказании, хотя помню каждое слово, прочитанное мною о Феофантии. А прочитал я, кажется, все! Вы уверены, что это предсказание было сделано именно 900 лет назад?
- Так сообщил мне мой предшественник. Феофантий дал указание устно и завещал только так передавать его очередному хранителю храма.
- Тридцать лет назад, хотя и трудно, но можно было догадаться о трудных временах. Но если вы настаиваете на своем, отец, то я не смею более сомневаться. - Колымагин смиренно поклонился.
- Да, да, лучше не сомневаться. Это наша последняя надежда.
- Все-таки, я не понимаю, как Феофантий мог бы нам помочь.
- Видишь ли, я и сам не совсем представляю. Инструкции моего предшественника были довольно туманными. Может, он и сам что-то перепутал. Да и я уже кое-что забыл...
- Ах, как это несерьезно! - Стал сокрушаться Колымагин. - Ведь вы все 900 лет играли в испорченный телефон! Надо было сразу же тогда все записать! Представляете, как все это могло перепутаться. Ведь если даже список чудес Феофантия изменился до неузнаваемости, то что уж говорить об устных инструкциях!
- Но это очень ценные секретные сведения. Их нельзя было доверять бумаге. Так приказал Феофантий.
- Ценные? Секретные? - Глаза Колымагина запылали безумным огнем. - Какой ужас! Я тут в каждом пыльном листочке ищу скрытый смысл. А вы знаете и молчите?!
- Феофантий сказал, что сможет помочь только один раз и только в самом крайнем случае. - Стал оправдываться Полукарий.
- Ладно, извините, отец! Я вас внимательно слушаю.
- Так вот, Феофантий сказал, что надо делать, если нашему храму и всей земле русской будет грозить неминуемая погибель.
- Ну, с храмом ясно. Но вы уверены, что гибель грозит всей земле русской? - Засомневался Колымагин.
- А как же! Разве большевики не посланники Антихриста?
- Видите ли, отец, они сами думают, кажется, иначе.
- Ты что, защищаешь их?
- Нет. Но все же вы уверены, что не нарушите завещания Феофантия? Если оно соблюдалось 900 лет, то я не хочу стать причиной его нарушения. - Скромно заявил Саша, будучи уверен, что Полукарий все равно откроет тайну.
- У меня, конечно, есть сомнения. - Начал настоятель.
Колымагин уже пожалел о своей скромности.
- Но я уже решился! - Твердо закончил Полукарий.
На душе Колымагина отлегло.
- Так я слушаю вас, отец. Что же завещал Феофантий?
Полукарий набрал побольше воздуха и торжественно произнес:
- Феофантий завещал помолиться у его гроба!
Александр чуть не плюнул от досады.
- И все?!
- Нет, не все. - Сказал Полукарий после некоторого молчания и неуверенно продолжил: - С собой при этом надо взять святые дары.
- Какие еще дары? - Александр не мог скрыть злости.
- Из нашей сокровищницы.
- Какой еще сокровищницы! Ведь большевики забрали все до последней бусинки. Или есть другая сокровищница?
- К несчастью, нет.
- О, ужас! - Заметался Александр. - Вдруг там был какой-нибудь чудодейственный камень? А вы все отдали большевикам! С чем же мы пойдем теперь к Феофантию?
- Попробовал бы я не отдать! Они, сын мой, не спрашивали моего согласия.
- Неужели нельзя было что-то спрятать? Ведь у вас необъятные подземелья, лабиринт. Да они бы все там сгинули, если бы стали искать сокровища!
- О, сын мой! Мы так и сделали. Сокровища мы спрятали надежно. Только они не стали их искать. Они просто поставили меня к стенке и побожились, что расстреляют, если я сам не выдам сокровищ.
- Ну и что же?
- Как видишь, я пока жив!
- Жаль... То есть извините, отец, я совсем не то хотел сказать!
- Я решил, что если меня расстреляют, то завещание Феофантия погибнет навсегда. А его завещание ценнее всех сокровищ. Так утверждал сам Феофантий. Поэтому мы сами вынесли все из лабиринта и отдали комиссарам. Говорят, они закупили на наши богатства хлеб и спасли немало голодающих. А это святое дело. Так что я не очень жалею.
- Да, но с чем же мы пойдем к Феофантию? Вы считаете, что с пустыми руками будет прилично?
- Сын мой, успокойся! Мы не пойдем с пустыми руками. Большевики не взяли святых даров.
- Как не взяли?! Да вы же сами говорили, что комиссары обчистили все до дна!
- Вот именно! А святые предметы были не внутри, а в обшивке самого большого сундука.
- Что вы говорите! Так где же они?
- Наверное, все там же!
- О, Боже! Да ведь те сундуки давно пошли на дрова! Как вы могли допустить?!
- Я возражал, но однажды зимой мы так замерзли... Но ты не волнуйся. Донышко от сундука осталось. Там находятся святые дары. По крайней мере, так мне было завещано.
- Так вы никогда их не видели?
- Нет, сын мой.
- О, черт! А вдруг вы сожгли их по ошибке?
- Не переживай! Когда мы жгли эти сундуки, я лично проверял каждую досочку.
- Уф! Как вы меня напугали, отец! Надо немедленно забрать святые дары!
Александр схватил Полукария за руку и потащил к выходу. Но тот уцепился за косяк и сказал:
- Чтобы забрать дары, к ним надо прийти в полночь!
- Ой, да бросьте вы! Какая разница!
- Так просил Феофантий!
Колымагин остановился:
- Ладно, черт с ним! Если эти штучки ждали нас 900 лет, то немного подождать можно!
Глава 2. Есть контакт!
Колымагин демонстративно уселся и уставился орлиным взором в потолок. Его оттопыренные уши почему-то стали раскачиваться, выдавая волнение их обладателя. Через минуту он стал стучать костяшками пальцев по столу. Потом встал и принялся ходить из угла в угол. Отец Полукарий скромно помалкивал. Он был очень рад, что есть кому передать свое дело. У него появилась надежда на лучшее. И он уже чувствовал, как постепенно из отца превращается в подручного этого мальчишки. А Колымагин вышагивал как полководец перед битвой.
- Почему именно в полночь? Что за ерунда! У вас хоть план подземелий есть?
Полукарий достал из-за пазухи бумагу. Александр стал придирчиво ее осматривать.
- Бумажка-то свежая. - Сказал он презрительно. - Это что, копия?
- Старая совсем поистерлась. Я и перерисовал.
- А старая где?
- Да засунул куда-то. Не помню.
- Ох, батюшка! Да кто же так делает! Вы же могли что-нибудь перепутать, ошибиться, пропустить важные пометки!
- Не гневайся, сынок! Я очень старался.
- О, Боже! Как бы вы ни старались, там могли быть знаки, которые стерлись со временем. Надо было беречь оригинал!
- Так ведь не было оригинала. И та была копия, только более ранняя.
- Ох, куда я попал! Опять испорченный телефон! Ладно еще, что сокровищница недалеко от входа. А как мы будем искать Феофантия? Мы же будем плутать там еще 900 лет! Уф! Хорошо, что хоть предупредили вовремя. Будем знать, что это копия. По ходу поисков я буду проверять и уточнять!
- Как скажешь, сынок.
- Как же вы снимали копию? Вас что, учили?
- Да нет. Как Бог подсказал, так и сделал.
- Вы хоть линейкой и циркулем пользовались?
- Да на хрена они мне! То есть тьфу, Бог мне посоветовал обойтись без них.
Колымагин схватился за голову. Через некоторое время он спросил:
- А что это за святые дары? Вам ничего не объясняли?
- Ой, не помню! Может, что и говорили, да забыл уж давно. Хотя припоминаю, фигурировала какая-то святая доска.
- Доска? - Колымагин выпучил глаза. - Святая доска? О, Боже! Вы, отец, когда сундуки-то жгли, как отличали святые доски от обычных? А?
Полукарий виновато сжался.
- А вдруг вы давно сожгли эту святую реликвию? О, Боже! Как вы еще не спалили всю библиотеку?
Полукарий сжался еще больше. Колымагин, предчувствуя недоброе, стал заглядывать ему в глаза.
- И книги жгли?! - Колымагин чуть не потерял рассудок.
- Да мы только самые ветхие... Свитки... На них уж ничего прочитать было нельзя. Зато горели здорово. - Утешил Полукарий.
Александр упал на пол и зарыдал.
- Но мы потом новых достали. Маркса и этого, как его, черт побери, Гегеля!
Но Саша не унимался. Полукарий принес воды. Через некоторое время Колымагин пришел в себя.
- И что, много ваших предшественников так распоряжалось древними свитками?
- Да что ты, что ты, сынок! Я первый. Не было больше. По крайней мере упоминаний об этом не дошло. И то ведь не хотел. Но братия очень настаивала. Уж больно лют был мороз, и есть нечего.
- Ох, накажет нас Бог! Ох, накажет!
Немного отдышавшись, Колымагин перешел к деловым вопросам:
- Свечи есть? Спички?
Полукарий достал все это из-за пазухи.
- А вы предусмотрительны, отец! Это хорошо! Что нам еще понадобится? Да, наверное, придется чем-то разделывать остатки сундука!
Полукарий принял заговорщический вид и медленно вынул из-за пазухи топор. Александр с удивлением уставился на увесистый инструмент.
- Вот это да! Видать, отец, у вас большой опыт в обращении с историческими реликвиями!
Отец подмигнул.
С полчаса прождали молча, обдумывая план действий. Потом настоятель, походив от нечего делать, увидел дырку на стене и приложил к ней ухо. Лицо его мигом изменилось.
- Ходит! - Испуганно выдавил Полукарий.
Колымагин бесцеремонно оттолкнул его и сам прижал ухо. Тут же смелость его улетучилась, а душа ушла в пятки. Шагов он не различал, но совершенно отчетливо услышал, как упало что-то тяжелое и чей-то возглас разнесся по подземным тоннелям. Оба стали по очереди вслушиваться, но дальше все было тихо.
- Может, лучше пойдем утром. - Робко предложил Колымагин. Но, почувствовав, что теряет авторитет, он взял себя в руки и твердо сказал: - Пойдем точно в срок!
С трудом сдерживая дрожь в коленях, Колымагин с Полукарием спустились в подвал. Каждый шаг они делали осторожно, как будто от него зависела судьба всего человечества. Тем не менее до сокровищницы они добрались без всяких приключений.
- Здесь. - Шепотом произнес Полукарий, указывая на огромную груду камней и разного хлама.
- А где же остатки сундука?
- Под этой кучей.
- Какой это осел навалил столько мусора?
- М-да. Это я приказал насыпать. Для сохранности. Чтобы это дно кто-нибудь не пустил в печку.
- Да мы же до следующей полуночи не успеем ее разобрать!
- Главное, что мы должны прийти сюда и помолиться в полночь. А насчет времени ухода Феофантий, по-моему, ничего не говорил.
- Вы уверены в этом? Тогда за дело! Может, мы успеем еще и к Феофантию!
Через полчаса усиленной работы Полукарий присел отдохнуть. Но Александр не останавливался ни на мгновение. Весь мокрый и пыхтящий как паровоз, он бешено крутился, не замечая ничего вокруг.
Наконец показалось дно бывшего сундука. Колымагин тщательно обтер его руками, выдул пыль. Полукарий подал ему топор. Но Александр не стал торопиться. Он внимательно вглядывался в каждую доску, пытаясь определить, не является ли она святой. Не найдя никаких тайных знаков, он взял топор и подсунул под угол настила. Однако сил его не хватило. Приналегли вдвоем. Дно сразу подскочило, подняв тучу пыли.
С трудом полуночники приподняли угол и поставили объект вертикально. Колымагин опять долго осматривал доски, потом пол, где стоял сундук. Наконец перекрестившись, он занес высоко топор. Но вдруг передумал и опять стал разглядывать доски, выискивая щели между ними. Дубовые доски были сбиты плотно. Все же, найдя небольшую щель, Саша стал расширять ее топором.
Через некоторое время ему удалось отделить одну доску. Он рассмотрел ее и после некоторого колебания решился расколоть надвое. Внутри ничего не было.
За второй доской показался тайник. Стало ясно, что сами доски сундука ценности сейчас не представляют. Отделив еще немного балласта, Колымагин оставил часть, пригодную для транспортировки. Из тайника торчал только угол древней ткани. Для дальнейшей разделки все это целиком потащили наверх. Там было уже утро. Визит к Феофантию откладывался.
Остатки дна разложили на полу в келье Полукария. Колымагин продолжил разделку. Отцу очень не терпелось, и он несколько раз протягивал руку к вожделенному уголку. Но Александр всякий раз хлопал его по руке, как шаловливого ребенка.
После отделения внешних досок содержимое тайника предстало взору целиком. Это была ткань. В нее явно было что-то завернуто. Подцепив края, Александр стал медленно ее отворачивать. Полукарий буквально засунул нос под тряпку. Колымагин для профилактики еще раз отругал отца.
Наконец их взору открылась большая прямоугольная металлическая пластина с утолщением по краям.
- Что это? - Удивился Полукарий.
- Это я вас должен спрашивать. - Пробурчал Александр. - Похоже на поднос. По-моему, такие я видел в трактире у пана Подливальского. Только этот весь исцарапанный и проржавевший какой-то...
Священник недоверчиво поводил носом по находке.
- Отец мой! Вы уверены, что это тот самый сундук?
- Да вроде уверен... - Совсем неуверенно ответил тот.
Несколько разочарованный, Колымагин вынул находку.
- Ей-богу, это старый поднос, но отнюдь не из ХI века! Нас кто-то надул, отец!
Они вновь заглянули в тайник. Там оставался небольшой листок то ли бумаги, то ли кожи. Вероятно, на нем когда-то было что-то написано. Но теперь надпись испарилась бесследно. Александр еще раз осмотрел тряпку, в которую было все завернуто. Это было все. Подавленные, оба исследователя долго сидели молча.
- А ведь бумажка вполне древняя. - Задумчиво молвил Саша. - И доски дна не были нарушены. Кто же подсунул сюда поднос? И зачем?
- Не знаю, сын мой. Я уверен, что никто не знал о тайнике.
- Может, еще в древности кто пошутил. - Колымагин взвесил поднос на ладони. - Легковат для своих размеров. Не, это не железо и уж, конечно, не бронза. Из чего же он сделан?
- Может, посмотрим остатки других сундуков? - Робко предложил Полукарий.
Но Колымагин вдруг задумался. Он встал и принялся ходить из угла в угол. Потом схватил поднос, поплевал на него и стал вытирать рукавом.
- Я так и думал! Это не ржавчина! Это знаки! Знаки! Иероглифы!!! А царапины - это не царапины! Смотрите, как они располагаются!
- Чудо, чудо! - Полукарий стал креститься. - Слава святому Феофантию!
- Погодите радоваться! Еще не известно, какая польза от этого подноса. Не понесем же мы его в трактир!
- Мы понесем его к Феофантию! - Нашелся отец.
- Ну да! Как с протянутой рукой! Еще мешок сошьем из этой тряпки и пойдем! Впрочем, извините меня. Это как раз то, с чем мы должны идти к Феофантию. Только мне сдается, что сначала нам надо было прочитать прилагающуюся инструкцию. Вам ничего не объясняли, как обращаться с этим подносом?
- Может, и говорили. А может, и нет. Не помню.
Колымагин укоризненно покачал головой.
- А вдруг мы сделаем что-нибудь не так и все испортим?
Полукарий виновато замигал глазами.
- Ладно! Бог вам судья. Пошли к Феофантию!
- Но... Но...
- Ну, что еще?
- К нему можно тоже только в полночь.
- Тьфу ты! Что за идиотские порядки!
- Так он завещал...
- Ей-богу, отец! Лучше бы запомнили что-нибудь более полезное!
Полукарий виновато пожал плечами.
- Ну, что он еще завещал? Говорите все сразу! А то выдавливаете по чайной ложке и то не к месту!
- Все. Больше ничего. Так мне кажется.
- Ох, батюшка, батюшка! Ладно, отдыхайте пока. А я попытаюсь расшифровать эти знаки на сковороде.
Весь день Александр провел в библиотеке. Он выписал все знаки с подноса и искал в книгах что-либо похожее. Кое-что походило на древнеегипетские и китайские иероглифы. Однако никакого смысла в расположении знаков он не нашел.
С наступлением темноты Колымагин пришел в келью настоятеля. Говорили мало. Изредка приникали к отверстию и с содроганием слушали, что делает Феофантий. Но тот не подавал признаков жизни.
- Пойдем пораньше. - Сказал Полукарий. - А то еще придется потрудиться. - И он показал увесистый ломик.
- Ах, да! Там же замуровано!
Потом Колымагин что-то вспомнил, запустил руку за пазуху отца и вытащил оттуда топор.
- Это нам не понадобится!
- Ты так думаешь, сынок?
Но сынок не ответил.
По лабиринту шли долго, но довольно смело. План подземелий соответствовал действительности.
- Еще пара поворотов и можно будет работать. - Полукарий помахал ломом.
И вдруг их поразило словно громом. В конце тоннеля мерцал огонек! Колымагин сразу задул свечу и стал пятиться назад. Тут же он наткнулся на лом в дрожащих руках Полукария. И с ужасом понял, что идти придется только вперед. После небольшой перегруппировки они очень медленно стали двигаться на огонек. Полукарий шел с ломом наперевес. А Александр прикрывался подносом, как щитом.
Огонек постепенно приближался. На его фоне стала различима человеческая фигура, сидящая спиной к наступавшим. Первопроходцы изо всех сил боролись со страхом. И все же им казалось, что биение их сердец разносится по подвалу как колокольный звон.
Полукарий втянул носом воздух. Запахло спиртным. Это ободряло.
Александр с отцом стали продвигаться буквально по сантиметру. Вот до фигуры осталось метра два. Она по-прежнему не делала никаких движений. Пару минут пришельцы постояли в нерешительности. Потом Полукарий дотянулся до фигуры ломом и легонько ткнул ее в спину.
Фигура вдруг вскочила, заорала нечеловеческим голосом и забилась в угол. Гости тоже перепугались от неожиданности. Но вскоре они узнали в незнакомце брата Филимона. Накричавшись вдоволь, он тоже узнал собратьев по вере и с облегчением перевел дух. Потом он начал валяться в ногах Полукария, уверяя, что он не виноват, а просто его бес попутал.
Полукарий молча обследовал подземелье и обнаружил винный склад.
- А на плане не помечено! - Язвительно заметил Колымагин.
- Как ты попал сюда, нечестивец? - Напустился духовный отец на Филимона.
- Случайно! Видит Бог, случайно! Из бани! Из бани я! Там потайная дверь. Я случайно наткнулся!
Александр опять углубился в план.
- А на плане не помечено! Вот так, отец, перерисовывать планы! А ну, брат, показывай эту дверь!
- Да вот же она! - Показал Филимон.
И через пару шагов все оказались в хорошо знакомой бане.
- А ну, прочь, нечистая сила! - Набросился Полукарий на Филимона. И тот поспешил скрыться в темноте.
Колымагин с отцом вернулись в лабиринт и привалили потайную дверь камнями. Потом они бегло осмотрели склад. Бутылки были не очень старые, прошлого века. Но за ними Александр с удивлением увидел ряды пузатых кувшинов. Конец подземелья терялся в темноте. Саша прошел еще метров двадцать и увидел огромные античные амфоры. Они стояли сплошной стеной, как храбрые воины. И конца им не было видно.
- Да, на Руси это дело всегда было поставлено с размахом. - Покачал головой Колымагин, который был, разумеется, убежденным трезвенником. - Вот куда надо заманивать неприятеля!
После непредвиденной задержки путешествие было продолжено. Вдруг Колымагина поразила неожиданная догадка:
- Там у склада разбитая бутылка лежит. Сдается мне, что вчера из вашей кельи я слышал, как она разбилась. А Филимон потом чертыхался. Точно, это был его голос!
Полукарий тяжело вздохнул, поняв что знаки ему давал не Феофантий, а вечно умудрявшийся где-то наклюкаться Филимон.
Сильно разуверившись в чудесах, полуночники принялись размашисто крушить древнюю кладку. Вскоре они пролезли в нужный коридор, но тут же путь им преградил завал. Впрочем, сбоку у потолка оставалось небольшое отверстие. В него посветили, но дальше ничего не было видно.
- Разбирать долго. И опасно! - Сделал заключение Колымагин. - Будем спешить, и нас завалит. Отроют потом через 900 лет.
- Но как же быть? - Заволновался отец.
После раздумий Александр решил, что попробует один пролезть в дыру. Отверстие немного расширили, и Саша не без помощи Полукария протиснулся внутрь. Полукарий подал ему поднос и свечу. И Колымагин, озираясь, двинулся вперед. Через несколько шагов он оказался в огромном помещении. Посреди был высокий постамент, на нем объемистый саркофаг. Страх вновь охватил молодого человека. И он не решился подойти к гробу. Стоя в уголке, он быстренько помолился и бегом бросился назад, опасаясь, как бы Феофантий не начал показывать чудеса тут же в склепе. С глазами, полными ужаса, он нырнул в дыру и оказался в объятиях Полукария. Здесь он немного отдышался.
- Ну, помолился? - Спросил нетерпеливо отец.
- Да.
- И что он сказал?
Колымагин посмотрел на отца удивленно и укоризненно.
- Ах, да! - Опомнился Полукарий. - Не так скоро... Я понимаю, понимаю.
Молча они побрели наверх. И свалились спать как убитые.
Прошел день, потом другой. Никаких чудес не происходило. Полукарий постоянно вслушивался, но больше из подземелья звуков не было.
Колымагин торчал в библиотеке, пытался разобрать инструкции к подносу. Тормошил Полукария. Но ничего нового вытрясти не удавалось. Потом он стал расспрашивать монахов и всех знакомых стариков в городе, что они знают про Феофантия, а точнее, как он творил свои чудеса. Но ничего путного никто не сказал. Тогда Александр просто решил развеяться и уселся на любимом мостике у реки.
"Может, и правы большевики в том, что надо самим переделывать мир, а не ждать, пока кто-то за нас переделает?" - Подумал Колымагин. Но что и как переделывать, он не знал. И решил, что больше пользы принесет, если пойдет к бабке Прасковье и поможет ей по хозяйству.
Бабка очень обрадовалась:
- Я уж думала, что случилось, внучек! Ой, как ты похудел! Заболел, что ли? Ну-ка, выпей-ка молочка!
- Ах, не до этого мне теперь! - Колымагин как в полусне обошел избу. Его взгляд остановился на иконе, которую Саша видел бессчетное число раз. Он рванулся к иконе и сорвал ее со стены.
- Батюшки святы! - Запричитала бабка.
На иконе был изображен Феофантий, а в его руках тот самый поднос, который недавно держал Колымагин. Он схватил икону и, ничего не говоря испуганной бабке, помчался в монастырь. Радостный, он влетел в келью Полукария. Отец встретил его отсутствующим взглядом. Разглядев в углу несколько пустых бутылок, Александр сразу догадался, что святой отец уже отметился в недавно найденном складе. Колымагин укоризненно покачал головой, собрал недопитые емкости и, не сказав ни слова, вышел. Бутылки он спустил в отхожее место, ничуть не оценив их историческую и прочую ценность.
При свете свечи Колымагин заново принялся изучать поднос и икону. Теперь стало ясно, что поднос - это тоже что-то вроде инструкции, только непонятно к чему. Недаром же его таскал Феофантий. Однако на иконе нельзя было разобрать, зачем Феофантий так внимательно и любовно смотрит на поднос. Тогда Александр еще раз выписал все знаки и посчитал, сколько раз повторяется каждый значок. Потом он стал считать линии. Их оказалось более тысячи. Каждая линия исходила из одного значка и входила в другой. Саша стал водить пальцем вдоль линий. И вдруг в самый разгар работы к нему вломился Полукарий с горящими глазами. Саша даже испугался.
- Феофантий! Феофантий! - Заорал святой отец.
- Что Феофантий? Я вам еще не Феофантий.
- Да нет же! Феофантий говорит!
И отец потащил Александра к себе. Тот и сам уже догадался и мигом прижался к слуховому отверстию.
- Ну? Что он говорит? - Не терпелось Полукарию.
- Ничего не слышу. - Раздосадованно заявил Колымагин после долгого молчания.
Тогда туда же приложился и святой отец. Но и ему не повезло.
- Ложитесь, отец! Вам надо проспаться.
Саша собрал оставшиеся пустые бутылки и вышел. В своей келье он вновь погрузился в исследования. С радостью он открыл, что линии на подносе разноцветные, то есть, скорее, это было преломление света. Под некоторым углом часть линий вдруг становилась красноватой. Саша с воодушевлением провел рукой по цепочке таких линий и стал выписывать встречавшиеся на пути знаки. Ему уже казалось, что получается нечто осмысленное. И тут опять к нему ворвался Полукарий. Колымагин от неожиданности сбился с линии и даже подскочил от злости.
- Говорит! Клянусь всеми святыми, говорит! - Заорал отец.
Колымагин бросился бегом и, намного опередив старика, приник к стене. Так он простоял минут двадцать.
- И что же он вам сказал, отец? - Язвительно спросил он наконец.
- Ой, милый, у меня почему-то шум в голове. Вот я и не разобрал...
- Ну, откуда у вас шум, это понятно!
И Колымагин принялся обшаривать помещение. Заглянув под кровать, он обомлел. Там скромненько лежал огромный кувшин.
- Я его еще не начинал. Клянусь Богом! - Стал оправдываться Полукарий. - Вот те крест!
- Ладно, ложитесь, отец. Это пройдет! И больше чтобы ни капли. Надо заниматься общественно-полезным трудом. Завтра будете перетаскивать библиотеку в лабиринт. Нечего ждать милостей от Феофантия! Будем сами спасать то, что еще можно спасти. Но на всякий случай завал у усыпальницы тоже не забудьте разобрать.
- Да ты что, сынок! Стар я уже. А ведь там не менее миллиона томов!
- Ничего, ничего! Хотя бы по одной, по две книжечки. Да и нет там миллиона. Вы преувеличиваете.
- Как это нет! - Возмутился отец. - Еще в прошлом веке инвентаризация была!
- Что-то я не видел никаких документов. Первый раз слышу об инвентаризации. А ну, признавайтесь, куда списки подевали?
Полукарий замялся, уже пожалев, что затронул эту тему.
- А! Сожгли, конечно! Полезную вещь... Постойте! А куда же девались сами книги? О, Боже! Вы их сожгли!
Колымагин схватился за голову.
- Да мы сожгли не больше сотни. - Отец подумал, потом уточнил: - Ну, может быть, двести.
- Двести?!
- Но никак не больше трехсот! Это уж точно.
- О, ужас! Но куда же девались остальные?
- Ну, мы еще продавали немного...
- Продавали?! - Колымагин чуть не лишился чувств.
- Кушать-то надо было...
- Вы меня убиваете! Вы хоть помните, кому продавали? Их надо обязательно выкупить!
- На что же мы их выкупим?
- Я буду работать! Чернорабочим, грузчиком, кем угодно. Я пойду к комиссару народного образования. Я подниму всю общественность!
- Не надо! - Буркнул Полукарий.
- Что не надо?
- Не надо поднимать общественность.
- Как это не надо! Надо! Надо, отец!
- Этих книг уже не найти.
- Как это не найти! Я буду искать всю жизнь. Я объезжу все музеи мира!
- Видишь ли, сын мой, мы продавали совсем не в музеи.
- А куда же? - Колымагин принял угрожающий вид.
- На растопку!
Колымагин, где стоял, там и сел. Минут пять он смотрел на Полукария, как на привидение. А тот стоял, как провинившийся школьник.
- Теперь мне понятно, почему Бог послал на нас все напасти. Неужели вы думаете, что Феофантий станет помогать таким отъявленным грешникам! В общем, завтра за работу! Будете искупать свой грех адским трудом. Будете таскать и прятать книги, таскать и прятать, таскать и прятать! А если хоть одна книга потеряется, то я... я... я пожалуюсь на вас Феофантию!
С этими словами Колымагин ухватил кувшин и попытался вытянуть его на свет божий. Но не тут-то было.
- Ого! Да в нем пудов десять! И после этого, отец, вы ссылаетесь на немощность? Вот по столько же будете книг таскать! Иначе бог вас не простит!
Налегая всем телом, Александр покатил кувшин к выходу. Однако через порог он так и не смог его перекатить. Полукарий сжалился и, тяжело вздохнув, подсобил.
- Ложитесь, отец! Вам надо выспаться! Я сам!
Полукарий с тоской в глазах проводил удаляющуюся емкость.
На пути Колымагина была лестница, ведущая вниз. Сначала он зашел вперед, собираясь поддерживать сосуд. Но вовремя сообразил, что доисторическая находка, пожалуй, задавит его в расцвете лет. И, решив бороться со злом радикальными средствами, он смело столкнул кувшин вниз. Тот два раза высоко подскочил. А на третий жалобно крякнул и разлетелся на куски. По лестнице весело зажурчали потоки драгоценной влаги.
С осознанием исполненного долга Колымагин вернулся к себе и вновь стал ползать по подносу. К утру он заснул прямо за столом.
В полдень Полукарий принес Саше поесть. По внешнему виду отца Александр понял, что тот уже вовсю искупает свою вину. Воспитательные меры возымели действие. Колымагин на всякий случай осмотрел новый тайник в лабиринте и проверил, как Полукарий складывает книги. Конечно, подземелье было не лучшим местом, но выбирать не приходилось. Колымагин за компанию тоже перетащил несколько книг.
- Не привлечь ли нам других монахов? - Поинтересовался отец.
- По-моему, это не в ваших традициях.
- Да, правда. Чем меньше свидетелей, тем надежнее. - Не слишком охотно согласился Полукарий, сгибаясь в три погибели под огромной связкой.
Колымагин вернулся к подносу. Однако мысли его путались. Только когда стемнело, он, наконец, сумел сосредоточиться. Он тщательно водил пальцем по линиям. И тут к нему опять влетел Полукарий:
- Говорит! Говорит!
- А ну-ка, дыхните, отец!
Полукарий обиделся, но все же дыхнул. Тогда Колымагин помчался к слуховоду. Но Феофантий упорно не желал подавать голос.
- Ладно! Если заговорит, позовете!
Колымагин пришел к себе, прислонился к стене и закрыл глаза, ожидая, что вот-вот опять примчится Полукарий и прервет его работу на самом интересном месте. Но тот не показывался. Облегченно вздохнув, Саша взял в руки поднос. Но не прошло и пяти минут, как святой отец уже стоял рядом и неистово размахивал руками, будучи не в состоянии высказать свои чувства. Зыркнув взглядом, Колымагин побежал. Около получаса он давил ухо, но без всякой пользы.
Колымагин разыскал бумагу и чернила.
- Вот! Будете все записывать!
- Но я не понимаю по-ихнему.
- Будете писать по звукам русскими буквами. И не вздумайте меня беспокоить! Я буду работать всю ночь. А то так мы просто теряем время.
Утром Колымагин увидел отца страшно возбужденным с воспаленными глазами. В трясущихся руках у него были сплошь исписанные листки.
- Всю ночь говорил, проклятый! То есть тьфу! Святой! Вот только-только перед твоим приходом кончил. А бумаги у меня не хватило!
И тут Колымагин увидел, что вся стена вокруг дырки тоже исписана.
- Вы все записали, отец? - Спросил Саша с тревогой и надеждой.
- Эх, нет! Очень быстро балаболил!
Александр с волнением взял листки. Вся первая строка состояла из букв "У".
- Почему одни "У"? Что, между ними ничего не было?
- Может, и было, да не расслышал.
Весь остальной текст состоял из чередующихся букв "А" и "У".
- И это все? Больше ничего не было?
- Ну, многое я пропускал. Не успевал записывать.
- Эх, заставь дурака Богу молиться, так он и лоб расшибет!
- Кого заставь?
- Да это я не вам.
Колымагин тяжело вздохнул, но все-таки взял листки и направился к выходу.
- А это? - Спросил Полукарий, указывая на исписанную стену.
- Пока хватит! - Буркнул Саша и ушел, не попрощавшись.
Для очистки совести он просмотрел все эти "А" и "У". И сильно недовольный улегся спать.
Два дня он не встречался с отцом. Потом зашел в лабиринт.
- Ну, много перетащили?
- Да я не считаю.
Колымагин не поленился и пересчитал.
- Итак, почти пять тысяч. Еще лет пять ударного труда, и вы все перенесете! В общем, кончайте эти слушания. Все силы делу! А я скажу, что прятать в первую очередь. Маркса с Гегелем прятать не надо. Можете оставить их большевикам. Пусть беспризорники просвещаются!
- Ты уже смирился, сын мой?
- Нет еще. Но я не вижу, что нас может спасти. Что-то Феофантий не торопится с чудесами. Болтает только да и то, не разбери что.
Прошло еще три дня, не предвещавших ничего хорошего. И вдруг Колымагина осенило. Когда Полукарий стал отходить ко сну, вспоминая о тайном винном складе, к нему ворвался Александр.
- Нашел! Нашел!
- Что нашел? - Не понял Полукарий, еще не оторвавшись мыслями от винного погреба.
- Нашел! Ой, какой же я осел! Какой неисправимый осел!
- Осла нашел, что ли? - Опять не понял отец.
- Да вот же! Смотрите! Феофантий говорил именно тогда, когда я не слушал его! А что я делал? Я водил пальцем по этому подносу! А когда я слушал, то, естественно, откладывал поднос в сторону! Потому он и молчал! Понимаете? Ну, в общем, сейчас проверим!
Колымагин прижался к стене и стал одновременно крутить подносом.
- Есть! Говорит, проклятый! Есть контакт! Ну, я его доконал! Ой, как говорит! Ну, еще, еще! Только непонятно ничего! В общем, собирайтесь! Сейчас же идем к гробу Феофантия. Хватит играть в прятки. Пусть он честно и прямо скажет, что хочет. А мы его спросим, как он довел нас до жизни такой!
До Полукария, наконец, дошла важность момента. Непрестанно крестясь, он быстро оделся. И они решительно двинулись навстречу неизвестности.
Глава 3. У гроба пророка
В усыпальнице пыл Колымагина несколько угас. Он остановился у
порога, потом стал всматриваться в следы на полу. Никаких следов,
кроме как от его первого посещения, не было. Девятисотлетняя пыль
лежала ровно, никем не потревоженная. Не спеша, Саша начал крутить
поднос. Совершенно ясно послышалось завывание. Полукарий стал
неистово креститься. Колымагин немного приблизился к гробу и прислушался.
- Это здесь! А ну-ка, отец, тащите лом! И топор прихватите.
Полукария как ветром сдуло. Вскоре он дрожащими руками подал
сыну топор. Вдвоем они осторожно подошли к саркофагу. Колымагин
вежливо постучал по крышке. А Полукарий даже спросил:
- Вы здесь, пресветлейший Феофантий?
Но никто не ответил. Тогда Александр подсунул топор под
крышку. Но она не подалась. Полукарий взялся орудовать ломом.
Вдвоем они чуть сдвинули тяжелую крышку. И сразу же отошли в
сторону. Так они простояли минут десять. Но ничего интересного не
произошло. Полукарий снова подошел и заискивающе спросил:
- Феофантий! А, Феофантий!
Ответа не последовало. Тогда Колымагин, подсветив свечой,
стал заглядывать в дыру.
- Что-то есть! - Наконец заявил он. - Снимем крышку совсем!
Они подсунули орудия с другого бока и приналегли. Крышка
вдруг поехала, и они еле-еле успели отскочить в сторону. С ужасным
грохотом крышка шлепнулась на пол, подняв тучу пыли. Гости
прижались друг к другу и в страхе замерли. Пыль заволокла весь
подвал, и видимость стала равной нулю. Непрестанно дрожа,
посетители простояли около часа, ожидая что вот-вот их ударит
громом. Но их не ударило. Постепенно пыль улеглась на свое место.
Тогда нарушители спокойствия решились подойти к гробу. Слегка
запыленное, там лежало тело в белых одеждах.
- Смотрите! Как живой! - Вымолвил Саша.
- Феофантий! - Позвал Полукарий и принялся креститься.
Не без колебаний Колымагин засунул руку в саркофаг и взял за
локоть Феофантия. Потом слегка потянул на себя, как бы помогая
Феофантию подняться. И с ужасом почувствовал, как рука чудотворца
отделилась от тела. Александр мгновенно отдернул свою руку. А
феофантиева рука упала, рассыпавшись в прах и оставив облачко пыли.
- Дохлый он! - Сделал вывод Колымагин.
- А кто же тогда... это... говорил-то?
Александр взял оставленный в углу поднос, сдул с него пыль и
начал водить по нему пальцем. Странные звуки тем не менее
повторились. Посетители переглянулись. Тогда вместе с подносом
Колымагин стал ходить по всему помещению, постоянно вслушиваясь.
Остановился он у саркофага.
- Все равно звук идет отсюда!
Он стал прикладывать ухо к саркофагу, к полу, к пьедесталу.
- Звук идет из этой тумбы! - Заключил исследователь.
Он ощупал основание, но не нашел никаких щелей.
- Придется сдвинуть саркофаг!
- А Феофантий не обидится? - Засомневался Полукарий. - В его
завещании такого не говорилось.
- Насчет завещания вы уж лучше помолчите. Некогда
рассусоливать, отец. А Феофантию уже все равно. Вы же видите, что
он дохлый. В общем, или мы разгадаем эту тайну, или все это так
или иначе погибнет.
Подсунув лом, исследователи разом навалились на него. Вдруг
саркофаг дернулся и, набирая скорость, заскользил по наклонному
постаменту.
- Стой! Куда ты?! - Колымагин хотел ухватить его, но было уже
поздно. Каменная махина наклонилась и торцом ухнула на пол.
Феофантий вывалился из ящика. Затем саркофаг с треском рухнул,
подмяв под себя святые мощи.
- Сын мой! Ты уверен, что мы правильно обращаемся со святыми
реликвиями? - Спросил Полукарий, выпучив глаза.
Снова поднялась противная пыль. Колымагин промолчал, видимо,
и в самом деле не уверенный в своих действиях. А Полукарий
продолжал:
- Девятьсот лет мы берегли это дело. И зачем, не пойму. Даже
татар сюда не пустили. Вся Русь поднялась. А тут мы сами...
- Ну, запричитали, отец. Не то сейчас время. Да и тогда Русь
не поднималась. Это вы путаете. И Рязанское и Владимирское
княжества отказали в помощи. Никто не прислал сюда своих дружин.
- Как не прислал? А кто же тогда отбил наступление?
- Нищие и калеки отбили! Это в летописи подробно описано. Их
собралось сюда более ста тысяч. Среди них не было ни одного
настоящего воина. В радиусе трех километров вокруг монастыря они
изрыли всю землю ямами и утыкали острыми бревнами. Весь окрестный
лес извели. Ну, тогда леса, конечно, не такие были, как теперь.
Так вот в этом нагромождении даже идти было нельзя, только ползать
на всех четырех. И в каждой ямке, под каждым бревном сидел нищий
или калека с вилами или просто с увесистым камнем. Батый бросил на
штурм двадцать тысяч первоклассных воинов. Они влезли в этот огород
и... не вернулись. Хан их до вечера ждал, да так и не дождался.
Тогда он приказал выкурить русских. Татары навезли дров да и
окрестные леса подожгли. Несколько дней все вокруг горело. А
нищие-то в лабиринте спрятались. Говорят, там есть ходы, ведущие
за много километров. В общем, воздух там был. И еды хватало. Тогда
богаче жили. Ну, когда дым рассеялся хан снова навалился. Сто
тысяч воинов бросил. Но калеки хорошо их встретили. От ханского
воинства почти ничего не осталось. С тех пор они это место десятой
дорогой обходили. Но и наших полегло немало. Здесь недалеко
древнее кладбище было.
- Знаю, знаю! Там большевики стадион построили.
- Летопись говорит, что там восемьдесят тысяч калек похоронено.
- М-да. - Сказал Полукарий. - Тверды в вере были. Сейчас
таких уже нет. Не к Богу, а к властям идут милостыню просить.
Пыль тем временем улеглась, и Колымагин стал осматривать
верхнюю часть постамента.
- Не вижу никакой крышки! Никаких отверстий!
- Может, снизу ломиком? И перекантуем? - Предложил Полукарий.
Они долго долбили пол, но без успеха.
- Если даже мы зацепим, - сказал Саша, - то вряд ли сдвинем.
Здесь же тонн пять, не меньше.
После недолгих колебаний Колымагин стал просто бить ломом по
постаменту. Однако лом отскакивал, как от стенки горох.
- Металлический он что ли? - Проворчал Александр.
Затем он еще покрутил поднос и убедился, что завывание идет
именно из постамента.
- Что он говорит? - Спросил Полукарий.
- На слова что-то не похоже. Ладно, идите, отец. Спите. Ваша
помощь пока не нужна. А я поработаю.
Полукарий ушел. Но как только рассвело, он помчался в
усыпальницу. Колымагин сидел на полу с задумчивым видом.
- Ну как, сынок?
Во взгляде Саши сквозила безнадежность.
Весь день Полукарий таскал книги. Вечером Колымагин занял
место в усыпальнице. Отец все ходил вокруг и периодически спрашивал:
- Ну как?
Наконец, Колымагин не выдержал и сказал:
- Вы мне мешаете, отец! Идите спать!
Прошло еще три дня. Саша совсем осунулся. Он искрутил весь
поднос. Но чудес не было.
- Что за старая шарманка! - Ругался Колымагин, замахиваясь на
постамент. - Ты будешь творить чудеса или нет!
- Ты хоть ел сегодня, сынок? - Заволновался отец. - Я тебе сюда принесу.
- Ой, отстаньте, отец!
- Ну, съешь хоть яблочко! - Полукарий сунул руку за пазуху.
Колымагин не ответил и повернулся спиной. Отец положил яблоко
на постамент и тихонько удалился.
Утром Полукарий застал Александра в той же позе. Только
вместо яблока лежала хорошо обгрызенная кочерыжка.
- Отдохни, сынок!
- Некогда мне, некогда!
- Тогда хоть яблочко возьми. Я еще принес.
- Ну их, я и то еще не съел.
Полукарий с недоверием посмотрел на огрызок и протер глаза.
- Ну ладно, ладно! Только не сердись, сынок. Я заберу
огрызок, а положу свеженькое.
- Какой еще огрызок! Говорят вам, не ел!
Колымагин встал и сам увидел кочерыжку. Отец с сыном
переглянулись.
- Ты переутомился, сынок! - Полукарий потрогал его голову. - Иди поспи!
Колымагин схватил огрызок и стал внимательно осматривать.
- Нет, я грызу совсем не так! Это вы, отец, съели!
- Боже помилуй! - Взмолился Полукарий.
- А ну-ка, давайте ваше яблоко! - Колымагин вдруг оживился. - И идите,
идите отсюда, работайте!
Колымагин вытолкал отца, положил яблоко на постамент и
принялся насиловать поднос. Неожиданно яблоко исчезло. Саша
обшарил весь пьедестал и пол вокруг. Но яблоко как сквозь землю
провалилось. Отложив поднос в сторону, Александр стал ждать
продолжения чуда. Прошло около часа. Но ни яблока, ни его остатков
не появлялось. Незаметно для себя Саша заснул. А когда вечером его
разбудил Полукарий, то на постаменте лежали аналогичные объедки.
Колымагин смерил подозрительным взглядом отца, но тот являл саму невинность.
- Несите яблоки, отец! Целую корзину! Сколько сможете!!
Отец, обрадованный, побежал исполнять приказание.
Воодушевленный успехом, Колымагин стал раз за разом повторять
эксперимент. Яблоки исправно возвращались через несколько часов
аккуратно обглоданными. Тогда Саша стал класть топор и ломик. Они
тоже исчезали, но возвращались без изменений. Тогда Колымагин
затребовал у Полукария цыпленка.
- Тебе как, сварить его?
- Живого! Живого! - Заорал Колымагин.
Цыпленок благополучно исчез. С большим волнением Александр
ходил вокруг камня. И вдруг послышалось недовольное кудахтанье.
Перед Колымагиным сидела курица.
- Вот это да! - Вымолвил юный исследователь. - Это уже нечто стоящее!
И он, недолго думая, запустил курицу в ту же неизвестность.
Через три часа она вернулась в виде хорошо обчищенных костей.
- М-да.. - Колымагин явно скис.
Он пошел к отцу и доложил результаты:
- В общем, так! Поднос - это пульт управления или что-то вроде
этого. А камень умеет переносить куда-то предметы. Но куда
неизвестно. Я сам должен туда отправиться. А вы мне поможете.
Полукарий страшно испугался.
- А вдруг ты не вернешься?
- Все предметы возвращаются. - Твердо заявил Саша и уже без
энтузиазма добавил: - Правда, некоторые обглоданными.
- А вдруг тебя тоже того?..
- Завтра нас будут вытряхивать отсюда. И я никогда себе не
прощу, если не раскрою эту тайну.
- А что я должен делать?
Колымагин стал резво объяснять, какие движения надо делать
подносом и руками. Но Полукарий опять перепугался:
- Ой, не сумею я, сынок! Ой, освободи меня от этого! Ой, не
могу взять грех на душу! Ой, не оставляй меня одного с этими большевиками!
Саша стал настаивать. Но Полукарий прямо-таки разрыдался,
боясь потерять последнюю свою надежду.
- Мы все погибнем, и вы в этом будете виноваты! - Сказал
Колымагин напоследок и ушел. Но через минуту вернулся. - Заприте
покрепче все ворота и двери. Надо как можно дольше задержать
большевиков. Быть может, я еще успею что-нибудь придумать.
Утром в ворота монастыря стали громко стучать. Полукарий
сбегал вниз за Колымагиным, и они вместе стали наблюдать из окна.
- Именем революции откройте! - Послышалось из-за ворот.
Саша разглядел там трех красноармейцев с винтовками и
несколько штатских. Поодаль маячило немного местных.
Не дождавшись хлеба-соли, гости подтащили лестницу. С помощью
веревок один красноармеец перебрался через стену.
- Эх, некому защитить храм. - Сокрушался Полукарий.
- А где ваши монахи?
- Отпустил. А кого не отпустил, те сами сбежали.
- И Филимон сбежал?
- И Филимон...
Красноармеец тем временем открыл ворота и пропустил
немногочисленную процессию. Приблизилась и группа верующих. Все
они беспрестанно крестились. Некоторые запричитали.
- Чтоб вы сдохли нехристи! - Не выдержав, крикнул во все горло Полукарий.
- Тише! - Александр зажал ему рот.
Но было уже поздно.
- Сопротивление бесполезно! Отец Полукарий, сдайте помещения и ценности
добровольно, а то будете отвечать по закону! - Послышался голос снизу.
- В смысле, расстреливать будем на месте! - Добавил другой голос.
- Еще раз требую сдать все ценности добровольно!
Захватчики немного постояли, потом начали ломиться в дверь
храма. Послышались выстрелы. Верующие громко завыли.
- Несознательную публику убрать, а сюда давай гранатами! - Крикнули снизу.
- Бежим, отец! - Колымагин потащил отца в подземелье.
Ухнул взрыв. Послышались удары. По-видимому, прикладами били
в остатки двери. И тут же голоса нападавших гулко разнеслись по храму.
- Стой! Стрелять буду!
Полукарий немного замешкался, и его спину, вероятно, заметили.
- Скорее, скорее, отец! Мы успеем скрыться!
Ноги сами собой привели их в усыпальницу Феофантия.
- Решайтесь, отец! Вы отправите меня в другое пространство, и
я, быть может, смогу помочь оттуда или хотя бы попросить кого-то о помощи!
- Нет, нет, сын мой! Отправь лучше меня! Тебя здесь никто не
тронет. А мне все равно крышка. И потом меня скорее послушают
добрые люди, если они там есть! Оставайся здесь, сын мой! Ты молод
и умен. Ты еще сможешь сделать что-нибудь и в этом мире. А мне
скоро умирать. Дай же мне самому раз в жизни прикоснуться к чуду!
Не отказывай мне, сын мой!
Спорить было некогда. Они обнялись. И Полукарий сам полез на
постамент. Вдали послышался топот.
- Ну, давай же, давай, сынок!
Колымагин спешно сделал нужные движения. Кивками головы они
стали прощаться. Топот приближался. Полукарий почему-то не
исчезал. Они снова стали кивать друг другу. Прощание неприлично затягивалось.
- Ну, что же, сынок?!
- Не знаю! Я так же делал!
- Попробуй еще!
- Это нельзя делать! Это же вам не мясорубка!
- Сюда! Сюда! - Послышалось из галереи.
Полукарий с невыразимой тоской смотрел на Александра.
- И здесь не сработало! - Промолвил он, всеми частями тела
сожалея, что ему так и не удалось приобщиться к чуду.
И Полукарий сделал шаг, собираясь слезть с бесполезного камня.
- Не двигайтесь! - Выпучив глаза, неистово закричал Саша.
Тут раздалось знакомое Колымагину завывание, и он зажмурил
глаза. Когда он открыл их, на постаменте никого не было. Колымагин
подошел поближе и сердце его сжалось от невыносимой боли. Там
лежал... Нет, не лежал... Там лежало!.. Нет, даже не лежало, а
лежала... половина полукариева тела. Лужа крови растекалась рядом.
В ужасе Колымагин бросился бежать, не взяв даже свечу. В
темном проходе он споткнулся, упал и выронил драгоценный поднос.
Но тут же он вскочил и помчался дальше.
А в это время три красноармейца уже были в усыпальнице. Один
из них рассматривал остатки тела.
- А где же вторая половина?
- Убежала! Ха-ха-ха!
- Но она не могла далеко уйти! - На полном серьезе сказал первый вояка.
- Ха-ха-ха! Ну, иди догоняй! А мы займемся сокровищами. Ух ты,
какой сейф буржуи отгрохали!
Они постучали прикладами о камень.
- Гранатами давай, гранатами! Неча тут чикаться!
Солдат положил сверху гранату, и все отбежали. Потом разом
ринулись обратно. Сейф... не пострадал.
- Есть еще гранаты? Давай все! Так, так! Отойдите все! Ну, с Богом.
Красноармейцы залегли в соседних галереях. Рвануло так, что
земля, заходила ходуном.
- Ух ты! Как из пушки! С чего бы так?
Все бросились к камню. Но путь преградила сплошная гора
земли. Солдаты с сожалением походили вокруг.
- Эх, завалило! Какая несправедливость к трудовому народу! В
общем, так, ребята! Про сейф никому ни гугу. А то нас обвинят, что
мы не уберегли народные ценности. Запросто под расстрел пойдем. А
потом мы вернемся. И все сами возьмем. На благо мировой революции,
конечно. Только никому ни слова. А про попа скажем, что его
завалило. Ты метки-то мелом ставил? Ну, поставишь еще, а то потом не сыщем.
Сколько времени бродил Колымагин, он сам не знал. "Эх, кабы
знать, где я нахожусь! А план-то я помню!" На ощупь он обследовал
участки подземелья и, мысленно сравнивая с картой, прикидывал, где
это может быть. Постепенно сужая круг поиска, он, наконец, вычислил
место своего нахождения. Выйти он решил через баню потайным ходом,
обнаруженным Филимоном. К счастью, была ночь. Колымагин пробирался
тихо. Но его все равно заметили.
- Стой! Стрелять буду! - И часовой пальнул пару раз.
Александр бросился к саду, влез на дерево возле стены и
перемахнул наружу. При этом он порвал штаны, расцарапал лицо и вывихнул ногу.
Бабка Прасковья встретила его, всплеснув руками:
- Батюшки мои! А я уж не чаяла тебя увидеть! Отца-то
Полукария, говорят, застрелили!
- Ой, не спрашивайте! - Сказал Колымагин и свалился прямо у порога.
Обсуждения Путешествия Колымагина. Гл.1-3