На угол козырька крыльца сел филин, и только было раскрыл клюв, что бы ухнуть, как получил оплеуху грязной половой тряпкой.
-А ну пошел отсюда! – старая кухарка Марфа гневно крикнула вслед улетающей птице.
-Ах, что же вы так его прогнали, - не сдерживая улыбки, спросил молодой белокурый юноша, стоявший рядом, - чем он заслужил ваш гнев?
-Как? Разве не знаете что еже ли филин ухнет на крыше дома, то быть беде. Вот месяц назад ухал так вон там, - последние слова кухарка говорила, сильно понизив голос.
-Вот значит как. Что ж, я к себе пойду, читать.
Месяц назад умер владелец этой небольшой усадьбы, дед этого веселого молодого человека по имени Юрий. В начале теплого цветущего лета, из Петербурга, сюда, в один из московских уездов приехал он вместе с отцом и матерью.
Дед умер в тот момент, когда его внук на орловском рысаке весело перелетал ручей возле луга. Старик последние десять лет безвыездно жил в своем двухэтажном доме, держался крепко, но в тот спокойный ясный день вдруг схватился за сердце, сел на свое потрепанное кресло и отдал душу Богу. Его похоронили в семейном склепе, который уже пару веков принимал в себя кости хозяев. Отслужили службу в новой церкви, что успели отстроить недавно по велению старика. Внук не долго горевал о деде, хотя и любил его искренне. Жизнь, бывшая в нём водопадом Виктория, не могла долго унывать.
Но поистине сюрпризом для семьи оказалось завещание старого барина. «Этот противный старик», как сказал его сын, человек с сильным и неуживчивым характером, оставил все, что у него было, а так же поместье с деревней, своему внуку. Причем сделал завещание заблаговременно, ещё десять лет назад, никому не докладывая об этом. Случай был странный и редкий. Что ж, часто бывает то, что сыновей недолюбливают, зато внуков обожают. А внук, умеющий ладить со своим своенравным отцом, убедил его, что усадьба все равно остаётся семейной, разве что он будет теперь распоряжаться. Отец немного подосадовал на это, на цепкую хватку сына, правда про себя ею же гордясь, да уехал обратно в Петербург вместе с супругой, получив срочное письмо со службы.
Сейчас Юрий сидел в уютном глубоком кресле и читал привезенную с собой книгу «Народные воззрения на природу в московской и псковской областях». То, что местные дети слушали от своих мамок, порой натягивая на себя одеяло от страха, молодой дворянин узнавал из книг ученых мужей. Хотя в детстве, здесь, ему рассказывала сказки и истории кухарка Марфа о вурдалаках и ведьмах, но постепенно они потускнели и ушли из его памяти.
-мяу, - сказал заглядывающий в дверь пушистый кот Мурлыка, - мур-мяу?
-Заходи, - улыбаясь, разрешил ему Юрий.
Полосатый упитанный усач с белыми лапами и брюшком мягко прошелся по полу и запрыгнул на колени к юноше, тут же растянувшись на них и заурчав. Пару лет назад, замужняя, но бездетная кухарка взяла себе крохотного котенка, и начала с полной отдачей откармливать его, превратив в итоге в огромного котищу себе на радость.
Юрий читал, машинально поглаживая мягкую шерсть зверька, а перед его глазами вставал цветастый и живой мир с лешими, русалками, упырями, оборотными и прочими духами, что населяли леса. Поля, болота и кладбища. Когда уже совсем стемнело, он отложил книгу на столик, вытянулся в кресле, разбудив кота, и вспомнил, как в детстве его не пускали к огромной «гнилой яме».
Это место зияло в земле достаточно далеко отсюда, за горелым лесом, стоявшим черными головешками у горизонта. Однажды он потерялся и добрел до неестественно круглой огромной ямы. Будто какой-нибудь великан разозлился и ударил кулаком в землю. Мальчик тогда опустился на колени у края обрыва и стал вглядываться вниз. Там, на самом дне воронки, торчали кресты, над ними поднимался невесомый туман. Вдруг из глубины как пущенная стрела вылетел огромный ворон, задев черненым крылом голову Юрия. В тот же момент он услышал топот копыт – это прискакал его отец и несколько друзей, уже пару часов искавшие пропавшего. В тот день его ругали за неосмотрительность, а больше из собственного страха за единственного сына, и два дня не выпускали из дома в наказание.
Теперь Юрий вспомнил тот случай со смехом, и решил, что было бы неплохо завтра отправиться к тому таинственному кладбищу. В конце концов оно теперь тоже принадлежит ему и неплохо было бы знать, что это за место. Аккуратно сняв с себя мяукнувшего кота, юноша сам разделся и лег спать. Пушистое создание не пожелало уходить, и устроилось у него в ногах, будто мопс на кровати придворной дамы.
Утром солнце мягко светило сквозь белый тюль в комнату, полезло лучами по полу и кровати, наконец разбудив Юрия.
После завтрака он сел на своего орловского рысака Ареса, прозванного так за буйный нрав, и отправился к той самой «гнилой» яме с кладбищем на дне. Где оно точно, он не помнил, спрашивать о нём не стал, что бы не пугать суеверных слуг. Да и никто его торопил, и юноша наслаждался верховой прогулкой. Вокруг цвел луг, звенели на все лады насекомые, пару раз из-под копыт Ареса вылетали птицы, на небе гуляло облачко-одиночка. Юрий невольно подумал, что хорошо, что отец его не отправил на учебу в какой-нибудь немецкий или французский пансион. Его друзья, учившиеся в таких, только сейчас тряслись на перекладных по дороге домой, или дышали поездной гарью в вагонах. Юноша, отучившись в гимназии, сейчас заканчивал университет, и был доволен своей судьбой. Правда, легкая досада на отца у Юрия была. Ведь тот последние несколько лет возил его по всей Европе, и тем самым не дал пообщаться с дедом достаточное время. Только в этом году они наконец-то не купили билеты в Париж, а приехали сюда…
Случайно выехав прямиком к «гнилой» яме, Юрий тут же позабыл свои невеселые мысли.
Край воронки порос густой травой, и видно было, что давно никто не ходил здесь. Юноша спешился и привязал коня к тонкой рябине, наивно тянувшей свои ветви к обрыву. Юрий же в задумчивости смотрел вниз, на верхушки покосившихся обветренных крестов, и думал, что эта яма похожа на воронку, уходящую под землю, к самому центру преисподней. И вот если сейчас выйдет пантера или волчица, что бы сманить его вниз… Но вместо зверей показалась внизу темная туманная фигура, карабкающаяся по провотиположному склону. Черный плащ скрывал лицо и фигуру человека, и оттого мнилось Юрию, что это огромный ворон пытается вылезти из клетки. Руками, скрюченными как птичьи лапы, он хватался за длинные травинки, росшие по склону, но не мог подняться вверх, хотя это не было сложным.
- Вам помочь?! – крикнул юноша, что бы развеять этот морок, и произнес, уже тихо, - здравствуй друг мой, Вергилий.
Человек на дне ямы вздрогнул и побежал вприпрыжку от склона вглубь кладбища, и там сгинул. Но в другой миг на Юрия откуда-то вылетел ворон, задев его волосы крылом и описав круг, опустился на ветку рябины. Конь, увидев черную птица, заржал и задергал уздой.
-Кышь отсюда, - замахал на него руками молодой человек, ворон же вытянул шею и каркнул. Будто от этого птичьего выкрика земля двинулась под ногами Юрия и он покатился вниз по склону воронки. Он не ушибся, но суеверное чувство вдруг поднялось в нём, отодвинув в сторону рациональные мысли. Юноша сжал кулаки, гоня страх, и стал осматриваться, размышляя, как бы вылезти назад.
-Чик-чирик, чик-чирик!
Юрий обернулся – за его спиной стайка воробьев прыгала по земле и созывала своих собратьев. «Странно, почему они живут тут, в яме» - удивился он. Птицы суетились, дергали головками и посматривали весьма нагло на пришельца. В глубине кладбища виднелись каменные плиты, явно сваленные сюда зачем-то. Их обрамлял ряд из зубчатых колышков, из остатков крестов. Юрий вдруг подумал, что ему очень не хватает ветерка, как на деревенском кладбище. Он бы унес гнилостный запах, что стоял здесь, да этот легкий туман над землей, не пропадавший и днём.
Не было здесь и спокойствия, какое обычно лежит на погостах. Жуткое чувство подступало к горлу Юрия, что вот сейчас, разбрасывая землю, из могилы высунуться руки скелета, схватят его и утащат вниз, под землю.
Филин, спрятавшийся под доски крышей прибитые к кресту и блеснул очами. Вокруг него зашевелились воробьи, их коричневая масса росла, судорожно пища, и двигалась на Юрия. Он махнул рукой у себя перед лицом – морок не исчез, а только рос. В две секунды он очутился У края ямы и стал карабкаться вверх.
Котлован не желал выпускать человека, осыпал землю под его ногами, цеплялся за одежду старыми корнями, тянул обратно, отнимая силы. Заржал громко Арес – тот огромный ворон стал клевать спину коню и рвать гриву. Вот, наконец, край пропасти – Юрий подтянулся на руках и перевалился половиной тела на густую траву. В тот же момент ворон, увидев, что хозяин коня все же выбрался, недовольно крикнул, раскрыв стальной клюв, полетел прочь.
Юрий встал, держась за голову, которая стала кружиться, и машинально тряхнул рукой, не заметив до того, что он загреб пятерней большой ком земли. Яркая искра блеснула на солнце, ударившись о колено юноши. Искра эта оказалась золотым медальоном с искусным изображением быка. «Taurus» - прочел Юрий латинскую надпись, вертя в его в руках. На обратной стороне красовалась надпись на том же мертвом языке «земля, восток». Юрий спрятал находку во внутреннем кармане куртки, и, успокоив лошадь, отправился домой.
Вечером, в своей комнате, молодой человек внимательно рассматривал найденный медальон. Это украшение было явно сделано мастером и для кого-то. Не походило оно на те кустарные сувениры, красивые только на первый беглый взгляд, которые пытаются всучить на рынках назойливые продавцы. Повернув медальон очередной раз, Юрий вдруг увидел выгравированные инициалы, маленькие русские буквы. Ну конечно! Это же пропавший медальон его деда! В детстве внук часто слушал истории, как его предок в молодости часто бывал в восточных городах, в том числе Константинополе. Может оттуда эта вещица? А гравировку дед сделал собственноручно. Юрий не помнил, он ли потерял медальон, ведь часто играл с ним, или дед в одной из своих прогулок. «Потерянное всегда найдется» - приговаривала его нянька, когда искала его игрушки.
-Вот и нашлась потеря! – воскликнул Юрий, - интересно, а он не пытался понять, что это за место…
Перед глазами снова встала «гнилая» яма, и дьявольский ворон, и воробьи… Юноша стал, махнул рукой, отгоняя морок, и надел на шею золотой диск со словами:
-Что ж, храни меня!
В тот же момент в дверь постучали.
-Войдите! – крикнул Юрий.
На пороге оказалась молодая горничная Дарья. Она только сейчас вернулась, до этого отпросившись на пару дней посидеть с многочисленными братьями и сестрами, ведь «матушка к лехарю уехала». Девушка стояла в расшитом голубом сарафане. Юрий не считал нужным одевать слуг в чуждую иностранную одежду.
-Вам письмо, - скоромно сказала она, передавая запечатанный конверт.
Это оказалось приглашение от соседа и давнего друга семьи завтра к обеду. Так же, отмечал тот, прибудут новые соседи Юрия, герцог со своей дочкой. Одним словом общество обещало быть интересным, и ответ был только один «Еду!».
Но осуществить задуманное на утро оказалось делом не простым. Молодой барин все же задел себе колено в яме, и сидеть верхом оказалось весьма болезненно. А потому он повелел конюху Василию, мужу кухарки, запрячь спокойную кобылку в яблоко в коляску и так отправился в гости. Юрий, одетый с изяществом, но без щегольства, рассуждающий порой пылко, но разумно, понравился собравшимся в имении, и они задержали его до вечера. Когда же он вернулся, кухарка устроила форменный допрос мужу:
-И кто там был? А дочку кто-нибудь привез? А какая она? – тараторила жена, не давая Василию начать говорить.
-Да тихо ты! – громко сказал он, успокаивая жену, - была там дочка. Герцогиня кажется. Красавица… Но больно тощая!
-Но это ничего, - махнула рукой кухарка, - замуж выйдет, может, раздобреет. А нрав то как? А?
-Приветливая, я даже удивился. Но если только кто из её слуг замешкает, так он глазом на него так посмотрит! Но не кричит. А там глядишь, дело уже сделано.
-Хорошая хозяйка была бы, - начала мечтать кухарка, - ребятишки бы по дому бегали…
Все это время сидевший у неё на коленях кот Мурлыка видимо понял, о чем говорит хозяйка, и впустил когти ей в ногу. Ещё что задумала! Я тут один любимчик!
Весь следующий день Юрий был занят усадебными делами. Приехало несколько выписанных им мастеров по мебели из Москвы. Они привезли с собой французские ткани и шторы, и занимались тем, что заново обтягивали диваны и кресла в усадьбе. Старый хозяин усадьбы по стариковски не желал что-либо менять в привычной обстановке, и совершенно не смущался потертых обивок и пыльных штор. Внук же решил, что в этом жить не желает, и с радостью взялся за такие хлопоты. Оставил нетронутым только кресло деда с высокой спинкой, в котором тот сидел ещё мальчиком, и в котором умер.
Вечером, когда мастера закончили свое дело, Юрий довольно сидел на диване в гостиной и отдыхал. Горничная Дарья и кухарка охали и ахали от той красоты, в которой теперь живут и они. Выпив черного чая из старого фарфорового чайника и белой чашечки, хозяин усадьбы отправился на чердак. Чуть ранее он приказал вынести весь ненужный хлам оттуда и установил привезенный из Италии телескоп. Сейчас уже стояли густые синие сумерки, появились первые звезды. Однако желая увидеть весь купол неба, Юрий взял подзорную трубу, что лежала рядом с телескопом, и через лаз выбрался на крышу.
Тут светили другие звезды, не те, что он видел в ясные петербургские ночи. Взошедшая луна сгустила сумрак до черноты, и осветила белым смелое лицо юноши. Он же, рассматривая Большую Медведицу, мечтал показать её Аделаиде, не жеманной красавице, с которой её познакомили сегодня… В какой-то момент Юрий повернул трубу в сторону кладбища на дне ямы. Тьма с той стороне ожила и шевелилась. Он стал всматриваться сильнее, лунный свет еле освещал то место. Это огромная стая птиц вилась на котлованом, не вылетая за границы, как если б их прочертили вверх. Стая росла, росла, готовая лопнуть пузырю, и вдруг камнем упала на дно колодца. Сгинули, исчезли чертовы птицы. Юрий тут же спустился и молча лег спать. В ту ночь ему ничего не снилось, только под утро перед глазами мелькнуло видение ворона…
Проснувшись уже после полдня, Юрий отправился к бывшему кузнецу, самому старому человеку в деревне. Дед Аким только в семьдесят лет ушел из кузницы, где теперь стучали молотом его внуки, а правнуки раздували огонь. Теперь же он частенько сидел на завалинке перед домом, рассказывая ребятне сказки, или зимними вечерами распевая со своей старухой длинные песни-былины.
Юрий прискакал к нему верхом, так как колено уже перестало ныть. Спешившись, он подошел к старику, сидевшему на лавке перед домом.
-Доброго здоровья тебе барин, - сказал тот, немного картавя.
-Доброго и тебе, Аким. Расскажи мне про гнилую яму, ту что за горелым лесом.
-А что сказывать то? Гиблое место, злое. Не ходите туда!
-Почему же оно гиблое?
-Да никто не помнит. Правда, дед мой сказывал, будто предателей там каких похоронили. Добрых людей на дне ямы не хоронют. Вот тока птицы там больно злые. Чуть што, заклёвывают.
-Спасибо тебе деда Аким! – сказал Юрий, и, порывисто вскочив в седло, поскакал прочь.
И все же, стоит ли думать об этой яме, рассуждал он. И в самом деле, взялся за какие-то суеверия расследовать! Но… ворон, ворон не простая птица. С чего это он вился над ним, нарочно клевал коня и кладбище не было таким уж тихим. Деревенский погост тянется по холму, у самой деревни. А это место… Наверное из Петербурга это все увидится иначе. И он будет себя ругать за глупые мысли. Но ворон, ворон…
В усадебном дворе навстречу Юрию выбежала перепуганная Дарья с зареванными глазами:
-Ах, беда, беда! – кричала она.
-да что такое, - спрашивал тот, спрыгивая на землю. Подошел конюх, взял под узду Ареса.
-Брат младший у неё пропал. Вчера убежал из дома, и нету его до сих пор, - спокойным голосом пояснил он.
- И нету его до сих пор, - спокойным голосом пояснил он, - мать с отцом уже везде искали, а не нашли.
-Ареса напоить и дать овса, но не рассёдлывать, - приказывал Юрий конюху, - как напоишь, иди собирать людей. Ещё раз пройдите по лесу, по лугу. Я же чуть позже к вам присоединюсь.
Василий, от природы очень спокойный человек, повел на конюшню жеребца, кухарка Марфа увела Дарью на кухню, отпаивать чаем и успокаивать.
Сменив белую рубашку и брюки на потертый охотничий зеленый костюм, Юрий сам вывел Ареса с конюшни. «В лес ехать? Нет, там можно заблудиться самому. Поле, лучше туда. Вороны, как странно бесновалась стая вчера», - вспомнил юноша, подводя коня к воротам, и невольно передернулся от той картины.
-Закрой ворота Марфа! Ждите меня! – крикнул Юрий кухарке и выехал прочь.
Старая женщина вскинула руку и перекрестила вслед своего барина.
День по-прежнему стоял светлый и ясный, солнце катилось к закату, но луг молчал. Пропали куда-то все голосистые пичужки, затаились сверчки в волнистой траве. Отчего-то вечер слишком рано подкрадывался в эти места, будто желая укрыть своим неясным сумраком какое-то зло. Колокол на новой церкви ударил два раза, покатился у самой земли тяжелый глухой гул. Юрий же больше смотрел не вокруг себя. Он пытался подъехать к «гнилой» яме, но его водило вокруг, не пуская близко, пока на небе не высветилась первая вечерняя звезда.
Наконец, оказавшись снова на краю воронки, Юрий не стал слезать с коня, а с него осматривал яму. Маленькое тельце не сразу приняло свои очертания в сумраке, в самой глубине кладбища. Позвать мужиков – вряд ли они станут лезть туда в такое время. А потому Юрий стал спускаться туда один, на этот раз не привязывая Ареса к рябине.
Земля осыпалась под ногами мягко, стелилась шелковой дорожкой, приглашая к себе гостя. Знакомая стайка воробьев чирикала где-то совсем близко, но было не видно где именно. «Интересно, а Саша пошел бы вот так искать?» - почему-то подумал Юрий о своем друге, идя мимо крестов без имен и дат. Шмыгнула у ног ящерка, скрылась в траве, но высунула голову, провожая взглядом пришельца. Ухнул филин, прочертил над головой юноши дугу сыч.
На каменной плите, раскинув руки в стороны, лежал побелевший мальчик в льняной рубахе и смотрел в небо выклеванными черными глазницами. Его одежда, белый саван, пропиталась багряной кровью и затвердела. Юрию стало противно, он дернулся, но пересилив себя, решил взять труп на руки и вынести наверх.
Вдруг птичьи когти вонзились ему в ступни, пробив кожаные сапоги, и потащили в сторону, животом по земле. Некто запрыгнул на спину орущему Юрию, и тот не мог подняться. Он хватался пальцами за обломки плиты, куски деревянных крестов, жесткие стебли травы, сдирая кожу до мяса. Огромная тень ворона, стоявшего как человек, стелилась по земле перед головой юноши. Но тут выпал из-за ворота золотой медальон, сверкнул рогами бык, и Юрия отпустили, кинув ноги об землю. Он подскочил, будто не было боли и не лилась кровь из его вен, и побежал прочь, к тому краю, с которого спустился.
На небе взошла луна, она ярко светла на амулет, и как бы не кричали вокруг птицы, каким бы страшным кольцом они не вились вокруг, подойти не могли. Земля гнилой ямы не желала отпускать живую душу, хватала корнями ноги, осыпалась, но все же Юрий смог перевалиться через край ямы обратно, наверх. Проклятое место заверещало, безумные птицы поднялись вверх, кружили над ним, но как только приближались, то отлетали прочь, как ошпаренные кипятком. Всю ночь амулет хранил своего хозяина, все силы которого выпила залпом чудовищная сила воронки.
Когда же Юрий пришел, то приоткрыл глаза, увидел что его везут на телеге, и снова впал в забытье. Второй раз он очнулся к вечеру того же дня. Кот Мурлыка дремал на его одеяле, рядом сидела на табурете Марфа. Она рассказала, как нашли его утром, да перевезли сюда. Из ямы вытащили брата Дарьи, и она проревела весь день, только сейчас успокоившись. Что уже сходили к священнику из новой церкви, с просьбой освятить гиблое место, что он обещал сделать завтра. А Юрий распорядился, что бы яму засыпали, что было сделано в скорости.
Лето закончилось, отцвело, отзвенело. Стали кидать в руки холодному ветру свои семена полевые травы. Уехал в Петербург Юрий, замерла после осенней страды деревня. А как только он получил в руки диплом, в тот же посватался к Аделаиде. Оказалось, что их отцы служили когда-то на одной службе, потому свадьбу справили быстро и пышно.
Юрий не стал поступать на службу, как о том мечтали родители, а стал исследователем народных легенд, песен и сказок. Порой, среди выставок научных достижений, в химических лабораториях, его друзья шутили о народных суевериях. Шутил и Юрий. Но после этого, дома, он смотрел на свои уродливые шрамы от птичьих когтей. Не забывать, никогда, никогда…
25-26 февраля 2012
-А ну пошел отсюда! – старая кухарка Марфа гневно крикнула вслед улетающей птице.
-Ах, что же вы так его прогнали, - не сдерживая улыбки, спросил молодой белокурый юноша, стоявший рядом, - чем он заслужил ваш гнев?
-Как? Разве не знаете что еже ли филин ухнет на крыше дома, то быть беде. Вот месяц назад ухал так вон там, - последние слова кухарка говорила, сильно понизив голос.
-Вот значит как. Что ж, я к себе пойду, читать.
Месяц назад умер владелец этой небольшой усадьбы, дед этого веселого молодого человека по имени Юрий. В начале теплого цветущего лета, из Петербурга, сюда, в один из московских уездов приехал он вместе с отцом и матерью.
Дед умер в тот момент, когда его внук на орловском рысаке весело перелетал ручей возле луга. Старик последние десять лет безвыездно жил в своем двухэтажном доме, держался крепко, но в тот спокойный ясный день вдруг схватился за сердце, сел на свое потрепанное кресло и отдал душу Богу. Его похоронили в семейном склепе, который уже пару веков принимал в себя кости хозяев. Отслужили службу в новой церкви, что успели отстроить недавно по велению старика. Внук не долго горевал о деде, хотя и любил его искренне. Жизнь, бывшая в нём водопадом Виктория, не могла долго унывать.
Но поистине сюрпризом для семьи оказалось завещание старого барина. «Этот противный старик», как сказал его сын, человек с сильным и неуживчивым характером, оставил все, что у него было, а так же поместье с деревней, своему внуку. Причем сделал завещание заблаговременно, ещё десять лет назад, никому не докладывая об этом. Случай был странный и редкий. Что ж, часто бывает то, что сыновей недолюбливают, зато внуков обожают. А внук, умеющий ладить со своим своенравным отцом, убедил его, что усадьба все равно остаётся семейной, разве что он будет теперь распоряжаться. Отец немного подосадовал на это, на цепкую хватку сына, правда про себя ею же гордясь, да уехал обратно в Петербург вместе с супругой, получив срочное письмо со службы.
Сейчас Юрий сидел в уютном глубоком кресле и читал привезенную с собой книгу «Народные воззрения на природу в московской и псковской областях». То, что местные дети слушали от своих мамок, порой натягивая на себя одеяло от страха, молодой дворянин узнавал из книг ученых мужей. Хотя в детстве, здесь, ему рассказывала сказки и истории кухарка Марфа о вурдалаках и ведьмах, но постепенно они потускнели и ушли из его памяти.
-мяу, - сказал заглядывающий в дверь пушистый кот Мурлыка, - мур-мяу?
-Заходи, - улыбаясь, разрешил ему Юрий.
Полосатый упитанный усач с белыми лапами и брюшком мягко прошелся по полу и запрыгнул на колени к юноше, тут же растянувшись на них и заурчав. Пару лет назад, замужняя, но бездетная кухарка взяла себе крохотного котенка, и начала с полной отдачей откармливать его, превратив в итоге в огромного котищу себе на радость.
Юрий читал, машинально поглаживая мягкую шерсть зверька, а перед его глазами вставал цветастый и живой мир с лешими, русалками, упырями, оборотными и прочими духами, что населяли леса. Поля, болота и кладбища. Когда уже совсем стемнело, он отложил книгу на столик, вытянулся в кресле, разбудив кота, и вспомнил, как в детстве его не пускали к огромной «гнилой яме».
Это место зияло в земле достаточно далеко отсюда, за горелым лесом, стоявшим черными головешками у горизонта. Однажды он потерялся и добрел до неестественно круглой огромной ямы. Будто какой-нибудь великан разозлился и ударил кулаком в землю. Мальчик тогда опустился на колени у края обрыва и стал вглядываться вниз. Там, на самом дне воронки, торчали кресты, над ними поднимался невесомый туман. Вдруг из глубины как пущенная стрела вылетел огромный ворон, задев черненым крылом голову Юрия. В тот же момент он услышал топот копыт – это прискакал его отец и несколько друзей, уже пару часов искавшие пропавшего. В тот день его ругали за неосмотрительность, а больше из собственного страха за единственного сына, и два дня не выпускали из дома в наказание.
Теперь Юрий вспомнил тот случай со смехом, и решил, что было бы неплохо завтра отправиться к тому таинственному кладбищу. В конце концов оно теперь тоже принадлежит ему и неплохо было бы знать, что это за место. Аккуратно сняв с себя мяукнувшего кота, юноша сам разделся и лег спать. Пушистое создание не пожелало уходить, и устроилось у него в ногах, будто мопс на кровати придворной дамы.
Утром солнце мягко светило сквозь белый тюль в комнату, полезло лучами по полу и кровати, наконец разбудив Юрия.
После завтрака он сел на своего орловского рысака Ареса, прозванного так за буйный нрав, и отправился к той самой «гнилой» яме с кладбищем на дне. Где оно точно, он не помнил, спрашивать о нём не стал, что бы не пугать суеверных слуг. Да и никто его торопил, и юноша наслаждался верховой прогулкой. Вокруг цвел луг, звенели на все лады насекомые, пару раз из-под копыт Ареса вылетали птицы, на небе гуляло облачко-одиночка. Юрий невольно подумал, что хорошо, что отец его не отправил на учебу в какой-нибудь немецкий или французский пансион. Его друзья, учившиеся в таких, только сейчас тряслись на перекладных по дороге домой, или дышали поездной гарью в вагонах. Юноша, отучившись в гимназии, сейчас заканчивал университет, и был доволен своей судьбой. Правда, легкая досада на отца у Юрия была. Ведь тот последние несколько лет возил его по всей Европе, и тем самым не дал пообщаться с дедом достаточное время. Только в этом году они наконец-то не купили билеты в Париж, а приехали сюда…
Случайно выехав прямиком к «гнилой» яме, Юрий тут же позабыл свои невеселые мысли.
Край воронки порос густой травой, и видно было, что давно никто не ходил здесь. Юноша спешился и привязал коня к тонкой рябине, наивно тянувшей свои ветви к обрыву. Юрий же в задумчивости смотрел вниз, на верхушки покосившихся обветренных крестов, и думал, что эта яма похожа на воронку, уходящую под землю, к самому центру преисподней. И вот если сейчас выйдет пантера или волчица, что бы сманить его вниз… Но вместо зверей показалась внизу темная туманная фигура, карабкающаяся по провотиположному склону. Черный плащ скрывал лицо и фигуру человека, и оттого мнилось Юрию, что это огромный ворон пытается вылезти из клетки. Руками, скрюченными как птичьи лапы, он хватался за длинные травинки, росшие по склону, но не мог подняться вверх, хотя это не было сложным.
- Вам помочь?! – крикнул юноша, что бы развеять этот морок, и произнес, уже тихо, - здравствуй друг мой, Вергилий.
Человек на дне ямы вздрогнул и побежал вприпрыжку от склона вглубь кладбища, и там сгинул. Но в другой миг на Юрия откуда-то вылетел ворон, задев его волосы крылом и описав круг, опустился на ветку рябины. Конь, увидев черную птица, заржал и задергал уздой.
-Кышь отсюда, - замахал на него руками молодой человек, ворон же вытянул шею и каркнул. Будто от этого птичьего выкрика земля двинулась под ногами Юрия и он покатился вниз по склону воронки. Он не ушибся, но суеверное чувство вдруг поднялось в нём, отодвинув в сторону рациональные мысли. Юноша сжал кулаки, гоня страх, и стал осматриваться, размышляя, как бы вылезти назад.
-Чик-чирик, чик-чирик!
Юрий обернулся – за его спиной стайка воробьев прыгала по земле и созывала своих собратьев. «Странно, почему они живут тут, в яме» - удивился он. Птицы суетились, дергали головками и посматривали весьма нагло на пришельца. В глубине кладбища виднелись каменные плиты, явно сваленные сюда зачем-то. Их обрамлял ряд из зубчатых колышков, из остатков крестов. Юрий вдруг подумал, что ему очень не хватает ветерка, как на деревенском кладбище. Он бы унес гнилостный запах, что стоял здесь, да этот легкий туман над землей, не пропадавший и днём.
Не было здесь и спокойствия, какое обычно лежит на погостах. Жуткое чувство подступало к горлу Юрия, что вот сейчас, разбрасывая землю, из могилы высунуться руки скелета, схватят его и утащат вниз, под землю.
Филин, спрятавшийся под доски крышей прибитые к кресту и блеснул очами. Вокруг него зашевелились воробьи, их коричневая масса росла, судорожно пища, и двигалась на Юрия. Он махнул рукой у себя перед лицом – морок не исчез, а только рос. В две секунды он очутился У края ямы и стал карабкаться вверх.
Котлован не желал выпускать человека, осыпал землю под его ногами, цеплялся за одежду старыми корнями, тянул обратно, отнимая силы. Заржал громко Арес – тот огромный ворон стал клевать спину коню и рвать гриву. Вот, наконец, край пропасти – Юрий подтянулся на руках и перевалился половиной тела на густую траву. В тот же момент ворон, увидев, что хозяин коня все же выбрался, недовольно крикнул, раскрыв стальной клюв, полетел прочь.
Юрий встал, держась за голову, которая стала кружиться, и машинально тряхнул рукой, не заметив до того, что он загреб пятерней большой ком земли. Яркая искра блеснула на солнце, ударившись о колено юноши. Искра эта оказалась золотым медальоном с искусным изображением быка. «Taurus» - прочел Юрий латинскую надпись, вертя в его в руках. На обратной стороне красовалась надпись на том же мертвом языке «земля, восток». Юрий спрятал находку во внутреннем кармане куртки, и, успокоив лошадь, отправился домой.
Вечером, в своей комнате, молодой человек внимательно рассматривал найденный медальон. Это украшение было явно сделано мастером и для кого-то. Не походило оно на те кустарные сувениры, красивые только на первый беглый взгляд, которые пытаются всучить на рынках назойливые продавцы. Повернув медальон очередной раз, Юрий вдруг увидел выгравированные инициалы, маленькие русские буквы. Ну конечно! Это же пропавший медальон его деда! В детстве внук часто слушал истории, как его предок в молодости часто бывал в восточных городах, в том числе Константинополе. Может оттуда эта вещица? А гравировку дед сделал собственноручно. Юрий не помнил, он ли потерял медальон, ведь часто играл с ним, или дед в одной из своих прогулок. «Потерянное всегда найдется» - приговаривала его нянька, когда искала его игрушки.
-Вот и нашлась потеря! – воскликнул Юрий, - интересно, а он не пытался понять, что это за место…
Перед глазами снова встала «гнилая» яма, и дьявольский ворон, и воробьи… Юноша стал, махнул рукой, отгоняя морок, и надел на шею золотой диск со словами:
-Что ж, храни меня!
В тот же момент в дверь постучали.
-Войдите! – крикнул Юрий.
На пороге оказалась молодая горничная Дарья. Она только сейчас вернулась, до этого отпросившись на пару дней посидеть с многочисленными братьями и сестрами, ведь «матушка к лехарю уехала». Девушка стояла в расшитом голубом сарафане. Юрий не считал нужным одевать слуг в чуждую иностранную одежду.
-Вам письмо, - скоромно сказала она, передавая запечатанный конверт.
Это оказалось приглашение от соседа и давнего друга семьи завтра к обеду. Так же, отмечал тот, прибудут новые соседи Юрия, герцог со своей дочкой. Одним словом общество обещало быть интересным, и ответ был только один «Еду!».
Но осуществить задуманное на утро оказалось делом не простым. Молодой барин все же задел себе колено в яме, и сидеть верхом оказалось весьма болезненно. А потому он повелел конюху Василию, мужу кухарки, запрячь спокойную кобылку в яблоко в коляску и так отправился в гости. Юрий, одетый с изяществом, но без щегольства, рассуждающий порой пылко, но разумно, понравился собравшимся в имении, и они задержали его до вечера. Когда же он вернулся, кухарка устроила форменный допрос мужу:
-И кто там был? А дочку кто-нибудь привез? А какая она? – тараторила жена, не давая Василию начать говорить.
-Да тихо ты! – громко сказал он, успокаивая жену, - была там дочка. Герцогиня кажется. Красавица… Но больно тощая!
-Но это ничего, - махнула рукой кухарка, - замуж выйдет, может, раздобреет. А нрав то как? А?
-Приветливая, я даже удивился. Но если только кто из её слуг замешкает, так он глазом на него так посмотрит! Но не кричит. А там глядишь, дело уже сделано.
-Хорошая хозяйка была бы, - начала мечтать кухарка, - ребятишки бы по дому бегали…
Все это время сидевший у неё на коленях кот Мурлыка видимо понял, о чем говорит хозяйка, и впустил когти ей в ногу. Ещё что задумала! Я тут один любимчик!
Весь следующий день Юрий был занят усадебными делами. Приехало несколько выписанных им мастеров по мебели из Москвы. Они привезли с собой французские ткани и шторы, и занимались тем, что заново обтягивали диваны и кресла в усадьбе. Старый хозяин усадьбы по стариковски не желал что-либо менять в привычной обстановке, и совершенно не смущался потертых обивок и пыльных штор. Внук же решил, что в этом жить не желает, и с радостью взялся за такие хлопоты. Оставил нетронутым только кресло деда с высокой спинкой, в котором тот сидел ещё мальчиком, и в котором умер.
Вечером, когда мастера закончили свое дело, Юрий довольно сидел на диване в гостиной и отдыхал. Горничная Дарья и кухарка охали и ахали от той красоты, в которой теперь живут и они. Выпив черного чая из старого фарфорового чайника и белой чашечки, хозяин усадьбы отправился на чердак. Чуть ранее он приказал вынести весь ненужный хлам оттуда и установил привезенный из Италии телескоп. Сейчас уже стояли густые синие сумерки, появились первые звезды. Однако желая увидеть весь купол неба, Юрий взял подзорную трубу, что лежала рядом с телескопом, и через лаз выбрался на крышу.
Тут светили другие звезды, не те, что он видел в ясные петербургские ночи. Взошедшая луна сгустила сумрак до черноты, и осветила белым смелое лицо юноши. Он же, рассматривая Большую Медведицу, мечтал показать её Аделаиде, не жеманной красавице, с которой её познакомили сегодня… В какой-то момент Юрий повернул трубу в сторону кладбища на дне ямы. Тьма с той стороне ожила и шевелилась. Он стал всматриваться сильнее, лунный свет еле освещал то место. Это огромная стая птиц вилась на котлованом, не вылетая за границы, как если б их прочертили вверх. Стая росла, росла, готовая лопнуть пузырю, и вдруг камнем упала на дно колодца. Сгинули, исчезли чертовы птицы. Юрий тут же спустился и молча лег спать. В ту ночь ему ничего не снилось, только под утро перед глазами мелькнуло видение ворона…
Проснувшись уже после полдня, Юрий отправился к бывшему кузнецу, самому старому человеку в деревне. Дед Аким только в семьдесят лет ушел из кузницы, где теперь стучали молотом его внуки, а правнуки раздували огонь. Теперь же он частенько сидел на завалинке перед домом, рассказывая ребятне сказки, или зимними вечерами распевая со своей старухой длинные песни-былины.
Юрий прискакал к нему верхом, так как колено уже перестало ныть. Спешившись, он подошел к старику, сидевшему на лавке перед домом.
-Доброго здоровья тебе барин, - сказал тот, немного картавя.
-Доброго и тебе, Аким. Расскажи мне про гнилую яму, ту что за горелым лесом.
-А что сказывать то? Гиблое место, злое. Не ходите туда!
-Почему же оно гиблое?
-Да никто не помнит. Правда, дед мой сказывал, будто предателей там каких похоронили. Добрых людей на дне ямы не хоронют. Вот тока птицы там больно злые. Чуть што, заклёвывают.
-Спасибо тебе деда Аким! – сказал Юрий, и, порывисто вскочив в седло, поскакал прочь.
И все же, стоит ли думать об этой яме, рассуждал он. И в самом деле, взялся за какие-то суеверия расследовать! Но… ворон, ворон не простая птица. С чего это он вился над ним, нарочно клевал коня и кладбище не было таким уж тихим. Деревенский погост тянется по холму, у самой деревни. А это место… Наверное из Петербурга это все увидится иначе. И он будет себя ругать за глупые мысли. Но ворон, ворон…
В усадебном дворе навстречу Юрию выбежала перепуганная Дарья с зареванными глазами:
-Ах, беда, беда! – кричала она.
-да что такое, - спрашивал тот, спрыгивая на землю. Подошел конюх, взял под узду Ареса.
-Брат младший у неё пропал. Вчера убежал из дома, и нету его до сих пор, - спокойным голосом пояснил он.
- И нету его до сих пор, - спокойным голосом пояснил он, - мать с отцом уже везде искали, а не нашли.
-Ареса напоить и дать овса, но не рассёдлывать, - приказывал Юрий конюху, - как напоишь, иди собирать людей. Ещё раз пройдите по лесу, по лугу. Я же чуть позже к вам присоединюсь.
Василий, от природы очень спокойный человек, повел на конюшню жеребца, кухарка Марфа увела Дарью на кухню, отпаивать чаем и успокаивать.
Сменив белую рубашку и брюки на потертый охотничий зеленый костюм, Юрий сам вывел Ареса с конюшни. «В лес ехать? Нет, там можно заблудиться самому. Поле, лучше туда. Вороны, как странно бесновалась стая вчера», - вспомнил юноша, подводя коня к воротам, и невольно передернулся от той картины.
-Закрой ворота Марфа! Ждите меня! – крикнул Юрий кухарке и выехал прочь.
Старая женщина вскинула руку и перекрестила вслед своего барина.
День по-прежнему стоял светлый и ясный, солнце катилось к закату, но луг молчал. Пропали куда-то все голосистые пичужки, затаились сверчки в волнистой траве. Отчего-то вечер слишком рано подкрадывался в эти места, будто желая укрыть своим неясным сумраком какое-то зло. Колокол на новой церкви ударил два раза, покатился у самой земли тяжелый глухой гул. Юрий же больше смотрел не вокруг себя. Он пытался подъехать к «гнилой» яме, но его водило вокруг, не пуская близко, пока на небе не высветилась первая вечерняя звезда.
Наконец, оказавшись снова на краю воронки, Юрий не стал слезать с коня, а с него осматривал яму. Маленькое тельце не сразу приняло свои очертания в сумраке, в самой глубине кладбища. Позвать мужиков – вряд ли они станут лезть туда в такое время. А потому Юрий стал спускаться туда один, на этот раз не привязывая Ареса к рябине.
Земля осыпалась под ногами мягко, стелилась шелковой дорожкой, приглашая к себе гостя. Знакомая стайка воробьев чирикала где-то совсем близко, но было не видно где именно. «Интересно, а Саша пошел бы вот так искать?» - почему-то подумал Юрий о своем друге, идя мимо крестов без имен и дат. Шмыгнула у ног ящерка, скрылась в траве, но высунула голову, провожая взглядом пришельца. Ухнул филин, прочертил над головой юноши дугу сыч.
На каменной плите, раскинув руки в стороны, лежал побелевший мальчик в льняной рубахе и смотрел в небо выклеванными черными глазницами. Его одежда, белый саван, пропиталась багряной кровью и затвердела. Юрию стало противно, он дернулся, но пересилив себя, решил взять труп на руки и вынести наверх.
Вдруг птичьи когти вонзились ему в ступни, пробив кожаные сапоги, и потащили в сторону, животом по земле. Некто запрыгнул на спину орущему Юрию, и тот не мог подняться. Он хватался пальцами за обломки плиты, куски деревянных крестов, жесткие стебли травы, сдирая кожу до мяса. Огромная тень ворона, стоявшего как человек, стелилась по земле перед головой юноши. Но тут выпал из-за ворота золотой медальон, сверкнул рогами бык, и Юрия отпустили, кинув ноги об землю. Он подскочил, будто не было боли и не лилась кровь из его вен, и побежал прочь, к тому краю, с которого спустился.
На небе взошла луна, она ярко светла на амулет, и как бы не кричали вокруг птицы, каким бы страшным кольцом они не вились вокруг, подойти не могли. Земля гнилой ямы не желала отпускать живую душу, хватала корнями ноги, осыпалась, но все же Юрий смог перевалиться через край ямы обратно, наверх. Проклятое место заверещало, безумные птицы поднялись вверх, кружили над ним, но как только приближались, то отлетали прочь, как ошпаренные кипятком. Всю ночь амулет хранил своего хозяина, все силы которого выпила залпом чудовищная сила воронки.
Когда же Юрий пришел, то приоткрыл глаза, увидел что его везут на телеге, и снова впал в забытье. Второй раз он очнулся к вечеру того же дня. Кот Мурлыка дремал на его одеяле, рядом сидела на табурете Марфа. Она рассказала, как нашли его утром, да перевезли сюда. Из ямы вытащили брата Дарьи, и она проревела весь день, только сейчас успокоившись. Что уже сходили к священнику из новой церкви, с просьбой освятить гиблое место, что он обещал сделать завтра. А Юрий распорядился, что бы яму засыпали, что было сделано в скорости.
Лето закончилось, отцвело, отзвенело. Стали кидать в руки холодному ветру свои семена полевые травы. Уехал в Петербург Юрий, замерла после осенней страды деревня. А как только он получил в руки диплом, в тот же посватался к Аделаиде. Оказалось, что их отцы служили когда-то на одной службе, потому свадьбу справили быстро и пышно.
Юрий не стал поступать на службу, как о том мечтали родители, а стал исследователем народных легенд, песен и сказок. Порой, среди выставок научных достижений, в химических лабораториях, его друзья шутили о народных суевериях. Шутил и Юрий. Но после этого, дома, он смотрел на свои уродливые шрамы от птичьих когтей. Не забывать, никогда, никогда…
25-26 февраля 2012
Обсуждения Птицы из суеверий