Пшеничное поле

1. Заниматься следует теми делами, которые заставляют думать о них.

2. Любовная лирика – приворотное зелье.

3. Поток времени фрагментарен, состоит из переходных звеньев цепи отгорающих причин, объединенных эстафетным переливанием энергии – из одного в другое.

4. Если от бед не получается загородиться, то стоит найти им хотя бы смысл.

5. Человек, порой, не в силах сегодня сделать то, что ему предстоит совершить завтра или то, что ему удалось осуществить вчера.

6. Человек чувствует...

Начну с того, что я туда «добиралась» больше 3-х лет. Слышала, приглашали, хотела – но все как-то никак: то времени нет (неправда), то далеко ехать (лень), то находится что-то более интересное на тот момент (уже похоже на правду), и, как говорит мой папа – «то понос, то золотуха».

В итоге, звезды совпали на этот раз, и я туда попала на показ документального фильма «Вызов перемен» о жизни Дж. Кришнамурти. Собственно, это благодаря Кришнамурти я таки добралась до чайного клуба. Эти два понятия...

В неясных сумерках, отсвечивающих красным, в мозгу моем туманные видения рождались и быстрой тенью, в краю глаза, ужасные чудовища неслись в волнах прелюдий Баха. Их стоны и низкое зловещее рычанье пронзали душу благоговейным страхом, мерцанье плотоядных взглядов движением сменялось размытых контуров их тел, стремительной лавиной мчащихся к беспомощным тылам моей спины и шеи.

Бросок зрачка им вслед, опаздывая безнадежно, вонзался лишь в ветвей корявое сплетенье, дубов могучих, покинутых...

Почему меня тянет к людям, на землю? ТУда, вот ТУда - на зеленую планету. Спрашиваю я себя уже не первый раз. Почему? Не знаю. На земле говорят - тянет на место преступления. Какое я сделал преступление?. Помог людям избавиться от озоновых дыр.

Или, все-таки... Не знаю. Но каждый световой год, в фонтябре, когда наша блёсковая система сближается с солнечной, я фрахтую телепорит 2 звездного класса и лечу к одиночной хлорофиллбелковой жизни, которую внедрил на Землю Могущество. Могущество...

В загустевшем воздухе золотой приморской осени вертолет летел настолько низко, что у бортового техника капитана Мокруши сдали нервы:

В загустевшем воздухе поздней и золотой приморской осени вертолет летел настолько низко, что у бортового техника капитана Мокруши сдали нервы:

– Нельзя ли повыше, командир? – Невыразительное, не по годам усохшее, точно обтянутое пожелтевшим пергаментом лицо… этого офицера от авиации, выражало крайнее смятение.

Ну, не имеет права летчик показывать свой...

Костер второй.

Театр начинается с афиши, а приключения из моей квартиры. Именно на несостоявшихся в моей квартире поминках наш полковой штабоначальник, он же О. Веред, читай: “Дерево наоборот”, посоветовал Шуре провести отпуск на лыжной базе в горах Памира. Зная мою тягу к путешествиям, Шура незамедлительно втянул меня в очередную свою авантюру. К сожалению, Леха Гайдук, не принял участия в самой фантастической части приключений нашей команды... Недели за две до разыгравшейся в горах трагедии...

Пропали, пропали все звуки...
И странная, странная тишь...
Как будто не крылья, а руки,
Ты, ласточкой выгнув, летишь.
Как будто бежишь по песку ты,
А двигатель, правда, стоит...
Секунды, секунды, секунды -
Последние шансы твои.
Случись же такое вот дело,
Я сам бы хотел в небеса...
Я летчик, товарищ Гастелло
Я Пашка, обычный курсант...
Я падаю взрывчатым телом...
А крыши согнулись и ждут...
Я, кажется, знаю, что делать,
Чтоб эту не сделать беду...
Ю. Визбор...

Быль или небыль, донесенная до нас кристаллом, произошла лет сто тому вперед. Началась она с посадки корабля Микаэла Грина, искавшего разумную жизнь у желто-зеленой звезды Альфа Центавра на планету, которой безраздельно владел Океан. Разведчики между собой так и называли ее – Морская.

Хрупкая Мари – второй пилот, штурман и жена Микаэла сопровождала мужа в его странствиях по космосу едва ли не со дня свадьбы. И Мари нуждалась в передышке.

Желтая полоска берега единственного острова...

Женщина медленно и бесцельно брела сквозь осень по городу.

Узкими улочками, тесными дворами, заброшенным парком.

По тротуарам, покрытым лужами… полустёртым «зебрам» переходов… набухшим водой песчаным садовым дорожкам…

Шуршали колёса проезжающих мимо машин. Гремела собачья цепь в промокшей будке. Тренькал звонком укутанный в полиэтилен велосипедист.

Это тоскливое скольжение Женщины сквозь неясные блики и звуки, сопровождал скучный, как метроном, стук её каблуков.

Ни промозглый...

Со стороны улицы донёсся скрип тормозов.
– “Земляк”… Вот паразит…
Женщина вздохнула и собралась идти открывать входную дверь, но, услышав, что её открыли ключом, опустилась на пуф обратно. В комнату постучали. Она не ответила.

Дверь чуть приоткрылась, и Герка вошёл как-то боком, плечом вперёд.

– Чем ты открыл?
– Я?.. – вопрос застигнул его врасплох.
– Да, ты.
– Кстати, на-ка, возьми, – тут же быстро нашёлся Герка и разжал руку: ключи соскользнули на стол. – Вчера какого-то кретина...