Проза из прошлого

...Приятно быть наблюдателем, смотреть на что-то сверху или со стороны, а потом выносить свои суждения: "А это бы я сделал так, поступил бы этак..." Но жизнь проходит мимо таких людей, оставляя им право самовыражаться и пенять лишь самому себе. Гораздо сложнее просто выжить, выстрадать и если дано еще и понять, ради чего все это, то такая личность не исчезает в пучине времени...

Пограничный столб не мешал одинокому путнику: "Какая с того беда: здесь я или еще там?" Он привычно рассматривал...

Память, память, что ты делаешь
Зачем погибших возрождаешь
Опять страдаешь, видишь, думаешь,
И вновь ты плачешь и теряешь

Скажи мне память, как ты можешь
Меня воспоминаньем убивать
Быть может мне забыть поможешь,
Ведь лучше всё простить, не знать .

Спасибо память, помогаешь
Моменты лучшие навеки сохранить,
И лучше ты наверно знаешь
Как нам умершего любить. . .
Зима, так холодно, так холодно, дыхание замораживается и жизнь еле теплится. Как робот живёшь, дышишь просто по привычке...

За окном зима, вечер, охвативший его какой-то непонятной поначалу грустью. «С кем не бывает, - скажите вы, - ведь этой порой у многих появляется грусть на душе, грусть, навеянная усталостью от снега, холода и чего-то ещё…» Но он… Это совсем другая проблема, которая началось с приходом первой искренней любви.

Грусть охватила всю его душу, она подавила все его другие чувства, которые жили в нём до этого момента. Он стал похож на деревянную или даже каменную фигурку, лицо которой неподвижное и...

Эти строки пишутся после возвращения из мира грез и мечтаний. Шутка. Из вполне конкретного места, но сказочного по своей сути. Я ездил в большое путешествие по Крыму. Побывал в разных местах, цивилизованных и диких. Насмотрелся ярких красок природы.

Необычные закаты, горы, морские пейзажи прекрасно расслабляют тело и ум. Но чтобы почувствовать душу природы необходимо искать дикие места. По возможности мы и старались искать подобные места. Судьба смилостивилась над нами, после цивилизованного...

У Михалкова в Рабе любви героиня полукричит полушепчет Вы - звери господа Вы – звери Хорошая фраза Возвращаясь в который раз с очередной попойки и зная наверняка что автобуса уже не будет кричу оставшимся на остановке людям Господа Автобуса не будет и предлагаю идти всем вместе по домам распевая песни и что самое удивительное люди пошли и даже кто-то запел и кто-то заговорил и кто-то повел всех за собой Мы с каким-то дядькой говорили про звезды Смотрели с моста на воду И мне казалось что это все...

Ему поставили диагноз. Как только он услышал о том, сколько ему осталось жить, он побледнел и вскоре впал в глубокую депрессию.

Через месяц оказалось что этот диагноз был ошибочным. Но он уже был ТАМ. Заказал себе шикарный гроб, позаботился о венках и даже выбрал музыку для похоронного марша.

Тогда врачи стали активно лечить его от депрессии, но никакие таблетки не помогали. Он все больше и больше погружался в бессмысленность жизни и думал о смерти, как о единственным спасении от хандры и...

Пролог.

Вечерний город… Большой, копошащийся. С текущими по его венам фарами машин, со змеями поездов, выползающих из его коряжистых окраин. Он мерцает миллионами светящихся окон, фонарей, реклам, которые изрешетили наползающую на этот бетонный муравейник темноту.

Люди в городе закончили свою работу. Продираясь сквозь толчею, через дым и шум, они спешат к своим газовым и электрическим очагам, таща в руках пухлые пакеты с фирменной символикой супермаркетов. Скрипят натруженные пружины...

Год 2010.

Семья замерла у телевизора. Впрочем, что это была за семья? Всего лишь мама, да сын. Причем сын заметно волновался. То и дело потягивал пиво из стеклянной бутылки, покашливал и временами икал. Он догадывался о том, что сегодня многие увидят эту передачу.

Что-то должно произойти. Что-то должно измениться в жизни. Предчувствие важности происходящего гложет и гложет, уже вторую неделю. Близятся перемены. Пусть они будут хорошими.

Интервью на телевидении. Он был не готов. Как...

Иерусалим

Я стояла напротив этих колонн, но понимала – не расстояние в несколько метров разделяет нас, тысячи миров, через толщу которых мне не пробраться, а только безмолвно наблюдать за тем, как оголтелые туристы, словно мухи липнут к недосягаемому прошлому, встроенному в настоящее в виде молчаливых каменных глыб. Я ловила себя на мысли, что мне хочется не увидеть, а прочувствовать Иерусалим, вернее увидеть этот воспеваемый, великий и святой город в другом будничном ракурсе.

Мимо нас...

Сын академика-историка из Ленинграда, Андрей Радонежский уехал в Сибирь, чтобы учиться в Академгородке. Средой его общения стали жившие в двухэтажных коттеджах среди сосен академические дети, в воспитание которых входили - Клуб фехтования «Д,Артаньян» и изучение французского языка.

В Андрее была странность – его облик словно не соответствовал его личности. Нельзя было основы физиогномики применить к его характеру, черты его лица были непроницаемы, словно характер им был создан самостоятельно...