Часть 1
Просто транс творения
– Включайся быстрее, Эмми-эль, – тормошила его Агафья, – весь вводный инструктаж проспал. Сейчас будет первое погружение, самое ответственное, а ты совсем не готов, никак в себя не придешь. Уже и собираться некогда!
– Не готов? – переспросил Агент.
– Я в том смысле, что не любит он собираться в дорогу. Всё за него мне приходится делать, – ответила ему Агафья.
– Так и не бери его. А то мало того, что с аборигенами контакт надо будет устанавливать, учитывая всё и скрупулёзно просчитывая, так ещё и на экскурсанта отвлекаться придётся, – предложил Агент.
– Это моё право согласно договору, – напомнила фея, – я уверена, что он мне пригодится. Без него не обойтись.
– Это вы сейчас обо мне, что ли? – рассмеялся Эмиль, – так я всегда готов и на всё согласен.
Но Агенту было неинтересно это ребячество, он просто выполнял свою работу, поэтому последовавшая рекогносцировка затвора портала просто вынесла Агафью и Эмиля в первую декларационную сферу.
– Я на тебя отвлекаться не буду, Эмми-эль.
Называй меня Ага-эль и делай всё так же, как я, пока не разберёшься, что к чему. Когда появится Гном-эль, (главный нома эльф) постарайся его не раздражать...
В пространстве образовалось некое свечение, которое сгустилось, оформилось и предстало угрюмым серым подобием человека в плаще с капюшоном.
– Нас предупредили, что будут наблюдатели, – так же серо произнёс он себе под нос, – думают, что мы сами не справимся. Пространство Рения в сфере Лита никто не знает лучше Гном-эля, – он топнул ногой оземь и, буквально выдохнув, – я иду, – превратился в шар, который рассыпался на несколько призрачных шаров. Затем каждый из новообразований оформился прозрачным Гном-элем и погрузился в пространство литосферы.
Агафья проделала ту же самую трансформационную процедуру и так же погрузилась в сферу Лита.
Эмиль остался один.
«То пространство Рения – просто транс творения», – возникло откуда-то в его голове.
– Вот тебе и просвещение через посвящение, – проговорил он, – что-то я не дослушал на инструктаже. Ну и ладно, спешить не буду.
Эмиль огляделся по сторонам и ничего проявлено явленного не увидел. Какие-то сгустки цвета, звука, запаха, плотные и не очень, локальные и неопредёленно простёртые, подвижные и не очень. Сам он как-то странно был привязан к одному месту, хотя силу в себе чувствовал неимоверную и, по всей видимости, источал вокруг себя опасность, которая просто-таки истекала золотистыми струйками в разные стороны. Пытаясь сдвинуться с места, не видящий или не осознающий себя Эмиль напрягся, накряжился и рванул-таки. Всё вокруг задрожало, пришло в движение, однако его не отпустило.
Неожиданно появилась одна из прозрачных Ага-эль и шикнула на него:
– Я же сказала тебе: делай, как я, Эмми-эль, иначе расстроишь Гном-эля, и твоя экскурсия на этом закончится.
Эмиль не совсем ещё осознал, что произошло, но заметил надвигающуюся светящуюся волну, осферился, рассыпался и вновь собрался во множестве. Поверхность планеты при этом стала проницаемой, и он-они погрузились в неё. Сразу же перед ним (Эмилем) проявилась Ага-эль, как ни в чём не бывало, схватила за рукав, потянула в сторону. Произошло всё довольно-таки быстро, и вскоре они оказались на берегу безбрежного океана.
– Эмми-эль, – усмехнулась ему фея, – я так понимаю, учиться ты решил на собственных ошибках, а заодно и всех погубить?
– Зачем ноги, если ходить некуда, зачем глаза, если смотреть не на что, зачем мозги, если думать не о чём? – не принимал претензий Эмиль.
– А затем, что пока наши сферы там работают, я могу спокойно тебе всё объяснить, непонятливый ты наш. Всего-то лишь требовалось «сделать, как я»: осфериться, расслоиться и внедриться, то есть в-недр-ить-ся. Неужели так трудно, Эмми-эль, соблюсти технологический процесс?
Знаешь, что ты сделал вместо этого? Ты, будучи в литосферной активации, при всём твоём потенциале остался на поверхности. А как стихия земли, ты ничего не видел персонифицировано в надземных царствах, только потоки энергий, полевые связи и различные волновые процессы. Вдобавок ты стянул на себя гравитационные тяжи и потряс ими. Произвёл землетрясение, хорошо хоть магматические тяжи не вытянул на поверхность, а то ещё и вулканом извергся бы. За тем непременно последовало бы низвержение!
Здесь не всё так просто. Видимость та же, но результат действий другой. Как тебе ещё объяснить?
Сейчас ты дух надземной чувственности спящей, ты эльф, принесший, чтобы дать испить, нектар звезды, неведомой, летящей в далёком мире призрачной мечты.
Эмоций взрывы гномам не знакомы, ведь их удел – тысячелетний труд над тем всего, чтоб напитались номы богатством минеральных руд.
Фигурами они, скорей, уроды. Их лик далёк от мыслящей природы. В стремлении едином исполнять – неведомы им творческие роды: таким непросто что-то объяснять.
Породистость у них сродни породы, пласты и толщи вместо сфер бурлящих, и что ты, Эмми, эльф парящий, готов им предложить взамен (той соразмеренности жизни спящей), чтоб пожелали гномы перемен?
Ага-эль замолчала.
– Тогда и объяснила бы всё сначала, чем после только без толку ругать, – Эмиль посмотрел на фею, понимая, что неправ, и начал размышлять. – Стало быть, если им многое незнакомо и объяснять бесполезно, то надо делать всё самим. Вот, следи за ходом мысли:
Владыкам царства драгоценных минералов бесценен труд их неустанных слуг. Но ведь безмолвность вечная не может ни глаз порадовать, ни приласкать их слух.
Когда ж алмазы, жемчуга, сапфиры, слиясь со звуком арфы, лиры, достигнут лепестков душевных чакр, слезинки заблестят на их очах.
Александрит и апатит, и лунный камень, шпинель, рубин и рыжая смола, забиться сердце радостно заставят, забыть помогут бренные дела.
Топаз, циркон, опал и флюорит кровь разжижают, и щека горит, и мысль в простор далекий улетает. Ведь этого никто из них не знает?!
Пришла пора. Зачем же высший дар и зов преобразиться укрывают от чад земных?! И ввысь не призывают?! Смотри, как чуден утренний туман! Разбужен благодатный Океан и древом в мир иного прорастает!
Над бушующей расплавленной магмой действительно начали подыматься клубящиеся образования и прорастать в твердь коры земной тоненькими жилками.
– Смотри, само растёт, – удивился появившийся рядом Гном-эль. – Как такое может происходить? О, чудо предречённого творенья!
– На поверхности много чего произрастает, – поучал его Эмиль, – ты бы тоже своим лучшим работникам давал возможность расти, отправлял бы их на собственный прииск.
Неведомая сила подхватила Эмиля, не дав завершить начатую тему, слила со множеством его же отслоений, вернула в первоначальный вид. Рядом стояли Агафья и Гном-эль. Посмотрев на экскурсанта, Эль спросил:
– Так света блеск, и цвета переливы, и арф звучание для них, для тех, кто трудится?
Гонимы они не будут, если пустят их наверх? Сулит обмен познанье перемен?
– И это тот, которому дано прозренье? – удивилась Агафья.
– Не верил я, хоть звал призывный глас.
Кто отдыха в труде земном не знает, тому всегда чего-то не хватает, он вверх своих не подымает глаз! – Гном-эль то ли радовался изменившимся обстоятельствам, то ли оправдывался, – возможно ли стихий иных познать и царств тебе неведомых творенье? Так в этом существо преображенья? Чтобы рождённому познать дары рожденья?
– Я думаю, что ты уже готов войти в иные сны из прежних снов.
То путь к началу веданья основ, любого ярче он воображенья, – Агафья рассмеялась при виде того, как засверкал-засветился Гном-эль и взмыл ввысь, проникая-устремляясь в иное…
– Эмми-эль, ты всё сделал не так, как предполагалось. Может, и хорошо, что ты проспал инструктаж.
– Я видел в глубине, как зарождается у недр работника желание расти, и мне хотелось, не теряя время, напрячь трансвизор, ты уже прости, Агафья (или Ага-эль?), давай продолжим в царствии втором.
Теперь ведь надо, чтоб оно было готово на уровне ином питать стремленье гнома... – Эмиль спонтанно вносил поправку в игру.
– Тебе понравилось звучанье «Ага-эль»? И ты хотел мне в том признаться? Но ты забыл: чтоб с минералами расстаться, должны мы выйти, совершив обряд, потом призвать растительный наряд, а перед тем ещё и отчитаться.
Но если хочешь, мы войдём как часть питательная: микроэлементом. Воспользуйся переходным моментом.
Ага-эль, давая Эмилю возможность определиться, ждала и смотрела на него.
– Опять ты вспоминаешь инструктаж! Займись флористикой, очаровательная фея, уже готов к услугам верный паж, а за работу отчитаемся позднее.
– Только не забывай, что мы войдём, как служители…
Восхождение погружением
Туман начал рассеиваться, вернее, сквозь него уже явно просматривалось Светило – источник жизни на планете. На его фоне появилось сфероподобное существо, принявшее затем человеческие очертания. Оно опустилось на поляну, едва касаясь травы, и произнесло, обращаясь к прибывшим из недр на восхождение:
– Флора-эль меня зовут, друзья мои, а вы впервые, полагаю, выглянули в свет? Я здесь лишь для того, чтоб дать совет, как лучше и быстрее развиваться. Представьтесь, чтобы мы могли общаться.
– Гном-эль, – услышал Эмиль за спиной и обернулся. На поляне стоял уже знакомый ему гном, но выглядел он намного приятнее, к тому же весь светился готовностью служить неведомому существу.
– Ага-эль, – последовала его примеру Агафья.
– Я пока немного осмотрюсь, – вырвалось у Эмиля.
– Какое длинное имя, – удивилась Флора-эль, – и совсем ни к чему не обязывает. Но это поправимо. Сейчас мы заключим соглашение и приступим к его поэтапному осуществлению.
Первым по праву звучания идешь ты, Гном-эль. Твоя витийная Эль-суть надеется преобразить тебя в Эль-Монга, который ступит на колесо сансарного круговорота. Но это будет ещё не скоро.
Твоя не воспаряющая часть, другого поля суть и накопленья, трудиться приступает, хоть не знает к чему, зачем и как ей пригодится всё то, что предстоит ещё пройти...
Ты погружаешься, врастая в плоть Сиаля, чтобы собою вглубь себя уйти…
Обволакивающая речь Флоры спеленала того, к кому была обращена, прозрачной, но вполне реальной оболочкой.
Гном-эль действительно наполовину погрузился в землю и сросся с сиалической оболочкой планеты, но верхняя его часть по-прежнему сияла и радовалась слиянию части нижней с родной средой. Ему нравились начавшиеся при этом процессы, фиксировавшиеся новыми для него ощущениями.
А Флора-эль продолжала:
– Теперь твой труд не в том, чтобы насытить, а чтоб насытиться плодами всяких руд. Твои друзья десятки элементов к твоим ногам без устали несут, а ты в те жилы словно прорастаешь и в жилах-капиллярах продолжаешь их путь.
Твоею беспрестанной медитацией они преодолеют гравитацию, обмен веществ в тебе произведут. Затраты все покроет фотосинтез. Ваш труд совместный будет биосинтез.
Любовь и жизнь всем этим разовьют в ином тебе уже совсем иные силы, тебе неведомые…
Эмиль слушал её монотонную речь и засыпал. Он не смотрел на Флора-эль, но ему почему-то чудилось, что она при этом обтачивает пилочкой свои ноготочки. А Гном-эля окутала уже вторая оболочка. Дальше Флора подробно описывала все процессы и преобразования с участием микроэлементов, и самого Эля-носителя-управителя подсознательных функций всего являемого. Наконец, генетическая запись программы была завершена, и улыбка бывшего гнома стала едва видима за множеством прозрачных и не очень оболочек.
Флора-эль тем временем обратилась к Эмилю:
– Теперь тобой займёмся. Для начала надо бы имя твоё правильно оформить. Что, если Я-эль, и тогда ты будешь расти в Эль-Я. Или, может, Пока-эль, тогда получится Эль-Акоп через пару-тройку тысячелетий.
Эмиля передёрнуло от такой перспективы, и он сбросил усыпляющую оболочку, выйдя со встречным предложением:
– А нельзя ли пропустить всякие там куколки-личинки и сразу перейти к дефинитивной стадии развития, а то как-то сроки поджимают.
Флора-эль моментально оторвалась от поляны и, зависнув в воздухе, подозрительно посмотрела сверху вниз на Эмиля.
– Тебе не нужно то, за чем пришёл, ты не продукт ни недр, ни литосферы. Тебе присущи некие манеры, что глубину другую выдают. Вы оба,… но зачем вы тут?
– А что, гостей у вас так привечают? Не рады, на вопрос не отвечают, пока взамен что можно не поймут? Или всему оценкой рабский труд? – Эмиль с интересом ожидал развития событий.
– Взамен!? Ты видишь равностный обмен, когда масштабов истинных не знаешь? А ведаешь ли ты, что есть цена, превосходящая готовность? Лишь одна манит она, дурманит и пугает, и устоять пред нею нету сил. Но я не видела ещё, кто б заплатил – и жить остался. Среди тысяч флор считается безумным этот спор.
Множество подобных Флоре обитательниц этой жизненной ниши слетелось на разговор, и все, как одна, влились в неё, Флора-эль, обеспечив ей не только телесную плотность, но и усилив некое силовое поле, оттеснившее Эмиля на край поляны.
– Они умеют сканировать и воспроизводить не просто полевые характеристики, но и одноимённость их типа, – пояснила вступившая в разговор Агафья.
– Только ты рассыпалась на множество сфер, чтобы быть неуязвимой, а они слились в одну. И от их поля у меня начала боль в затылке пульсировать, – пожаловался Эмиль, – может, это такая скрытая форма агрессии? Или они собирают силы, чтобы окуклить меня, как и Гном-эля, а в глаза улыбаются, в уши рассыпаются? Ничего не говорили на инструктаже твоем об этом?
– Но мы ведь инструктаж получали литосферный и полномочия охранные, кстати, тоже. Надеюсь, ты не собираешься довести дело до столкновения сфер?
– Согласен, лучше мы зайдём с другого боку и по приглашению, – вздохнул Эмиль и, уже обращаясь к непреклонной в своем намерении Флора-эль, завершил разговор, – наращивая мощь, не полагаешь разве тонкость пропустить? Я – Эмми-эль, попробуй не забыть, когда приду. Я скоро, только справки наведу и подберу другое облаченье. Приятных снов, эльфийское творенье…
Ему не хотелось оставаться в памяти маленьким, и он стал расти. Однако заметив, как стягиваются невидимые гравитационные силы и как входит Флора-ель в ступор безысходности, Эмми-эль плюхнулся в сферу Лита и затерялся в ней...
В это время его привёл в чувство телефонный звонок…
Звонил Алим:
– Договаривались же, что зайдёшь. Спишь до сих пор? Я уже выхожу в агентство. В десять обсуждение проекта. Не забыл? Алло, ты живой?
– Да живой я, живой, уже собираюсь, всё, до встречи, – Эмиль быстро вскочил, также быстро привёл себя в порядок и, на ходу запихиваясь бутербродом, выбежал на улицу.
«Странное дело, – подумал он, – это непонятное время года не дает возможности сразу определиться, где ты и что с тобой происходит».
Ровно в десять заседание рабочей группы началось. Кроме пяти агентов на нём присутствовали ещё и три координатора: Елизавета Михайловна, Елена Николаевна и незнакомый мужчина, представившийся как Эдуард Наумович.
– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью и много сказок новых написать, следы не припадают наши пылью лишь потому, что можем мы летать, – неожиданно начал он, – это одна из первых фраз, сотворивших наш союз энтузиастов освоения неведомого мира, сокращённо эон мира. Благодаря этому певучему изречению мы отправились на поиски многомерной смысловой палитры будущего полотна совместного творения, как я его называю. Не беда, что не стыкуется, может, именно это и важно: состыковать нестыкуемое. Это уже потом мы вышли на идеи синтеза, иерархического руководства и, наконец – вот вы, молодое поколение, нарабатывающее компетенцию жизни Домом Отца. На вас вся надежда, а мы уж после вас.
– Давай ближе к делу, Эдуард, уважай время, – осторожно заметила Елена, – и не смешивай свои частные изыскания с тем, в чём твоей компетенции нет, с тем, на что каждый из нас настраивает свой компас по мере роста этой самой компетенции.
– Да я и так уже весь в деле, сонастраиваюсь. Хотя должен отметить: в таком поле это дается намного легче, чем в твоих старых лабораториях времени, знаменитых Лаврах. Сколько всего бутафорного перемолоть довелось! Да. Так вот, начиная путь с многосмысловости полёта, выйдя на его многомерность, начал я разрабатывать свою узкую специализацию, нашедшую некую завершенность форм и востребованность времени только совсем недавно. Называется она «выразитель». Не ахти как звучит и не выдает своих секретов, но действует надёжно и позволяет выражать для некоторых, можно сказать, невыразимое.
– Ага, готов почти, – посмотрел он как-то странно вверх, – речь пойдет о некоторых особенностях вашего задания. Если коротко, то звучит это так: произвести обновление парадигмы. А если чуть длинней, то сместить центровку условий в пользу развития, обеспечить максимально мягкое прохождение взрыв-скачка в материи верхних сфер за счет амортизации удара в сферах нижних, которые к намеченному времени задержались (запоздали) с готовностью. Отдача, может, вернее, могла бы быть несколько выше демонстрируемой.
– Что значит твое «вернее»? – поинтересовалась Елена.
– Да, вот тут, как раз меня попросили выразить благодарность за предупредительную довременную работу в нижних сферах. Твои мόлодцы уже успели войти во взаимодействие с грубыми стихиями и царствами. Неожиданно для всех начался прошив снизу.
Присутствующие переглянулись, подумав каждый о своём, но сообщение вдохновило всех.
– Так, давай по порядку, нам тоже своевременный прошив не помешает, – опять подправила его Елена.
Нижний прошив
– Так и не поправляй, а задавай наводящие вопросы, – не выдержала Елизавета.
– Не переживайте так. Всё, что надо – выразится. Просто мне подсказывают, что здесь не один я выразитель. Это сюрприз. Превосходит-то смена наши ожидания, коллеги!
– Кто бы сомневался, – улыбнулась Елизавета, – в рот заглядывать не будут. Разогрев прошел, давайте, молодёжь, раскручивайте дальше, а то с нашими темпами заснёте. Кто первый?
– Давайте, я, – решилась Яна, – мы обсуждали пределы возможного и пришли к тому, что для максимального охвата и прошива, как вы говорите, нам придётся всем включиться в работу, и то даже маловато нас будет. Поэтому мы хотим привлечь ещё двоих участников, не совсем материальных, вернее, иной природы и среды обитания. Это требует каких-то согласований или отдаётся на наше усмотрение?
– Судя по положительному результату пробного акта взаимодействия согласование не нужно, вопрос уже решился, – выразил суть дела Эдуард.
– Хорошо, тогда у меня вопрос, – продолжила уже Алина, – если мы пойдём спонтанно, будет ли какая-то подстраховка на случай неудачных попыток контакта, или придётся сворачивать миссию, а затем начинать заново?
– И этот вопрос уже предварён, – удивленно посмотрел на нее выразитель, – ваша группа уже имеет выход на представителей первых царств. Их выражают Гном-эль и Флора-эль. При такой поддержке, думаю, субъективных помех не будет. Все силы можно будет бросить на объектив.
– Тогда у меня вопрос, – активировалась Мила, – вот то, что все вопросы предваряются, это результат скрытой работы наших частей или помощь группы поддержки? И каково соотношение коэффициентов роста готовности и возрастания трудностей в факторе своевременности?
– Опять же, должен выразить собственное недоумение: отдел технических разработок даже приостановил реализацию штамма и переключился на вопрос так называемой экосферной биовизы ввиду того, что группа идёт, совершенно не придерживаясь инструктивных рекомендаций.
– И не я, – произнес Алим, отвечая на переглядывание остальных, – стало быть, больше некому, – посмотрел он на Эмиля.
– Откуда вы знаете, может, все были на экзаменах, только не помнят, – сдерживал натиск Эмиль, – кстати, с Гном-элем мы практически пришли к взаимопониманию, а вот Флора-эль напряглась не на шутку. Хотя уже одно это помогло сообразить: благоприятное вхождение происходит только в сфере инструктивно активированной, и поддержка агентов технологического бюро совсем даже не лишняя.
Со мною была Ага-эль, и она внимательно всё прослушала, а значит, могла меня предупреждать по мере необходимости, что и делала, кстати. Так что лично я выражаю свою благодарность бюро и его агентам за колоссальную работу, которую они проделали. И передайте им, – он посмотрел на Эдуарда, – что от их содействия многое зависит.
Ещё удалось отследить, как чётко просматриваются этапы работы. Активация внутрисферных сил, потом взаимопроникновение интересов соседствующих сфер и только потом возможен прошив или мировое соглашение и взаимодействие.
Ещё, я полагаю, одному выразителю на сферу работать трудно. Лучше действовать группой, хотя бы по два, а то и больше. Слаженность и коллективная приумноженность, достаточная интенсивность многое определяют, в том числе и скорость прохождения.
– Рекомендации всё-таки будут, – признался Эдуард, – как говорится, обучение идёт по ходу пьесы и отстраивание таксономической чёткости происходит между актами. То есть от торможения, обусловленного инертностью, всё же не уйти так сразу. Неслучайно принцип квантования, или посменной работы, принят всеми на вооружение.
– Быстрее всего, возникнет вопрос осознания важности Домов, поскольку само соотнесение свободы перемещения и защищённости пребывания во многих местах присутствия, обеспечение усвоения и вообще протекания меновых операций – вопрос во многих моментах не совсем ясный, а значит и не доработанный, – выразила своё мнение Елена.
– До Домов ещё добраться надо, многие ошибки на уровне законов возникают. Одно дело увидеть взаимосвязь деталей построения, процессуальность, функциональность, а другое дело уловить, зачем открывается та или иная идея, – Эдуард задумался, – значимость эволюционного развития цивилизованным путем раскрывается не только осознанием, но и жизнью иерархическим построением.
Не понимаю, чего от меня хотят...
В общем, работа вам предстоит не из лёгких. Возможно, освоение технологий, заложенных в функционировании зарождающихся частей человека, чем-то вам и поможет. Лично для меня это запредельно. Я вообще не понимаю, зачем доводить себя до необходимости изобретения летательных аппаратов, отказываясь от левитивных или телепортных способностей...
...А, понял: всё дело в пути…
Тогда сделаем практику на дорожку:
Мы возжигаемся всем накопленным огнем, возжигаемся всем синтезом частей своих в Пути Человека, всем синтезом посвящений своих в Пути Чело, всем синтезом своего ведения и статусов в Пути Ведущего и всем синтезом своих поручений в разработке выражений Пути Аватара Поручений каждым из нас…
Небольшая пауза, вызванная необходимостью фиксации озвученных состояний, показалась Эмилю долгой, и сознание его поплыло, ухватившись за странное видение…
...Выпуклая поверхность, вдоль которой он двигался, в поперечном разрезе представляла собой кривую распределения Гаусса, и входила она в изогнутую таким же образом прорезь. В какой-то момент Эмиль подумал, что ему снесёт голову, но при приближении зазор между поверхностями оказался достаточно велик. Попав в тоннель, он (колокольный наездник) ощутил ускорение, потом рассеяние среды и локальную прострацию, зависание в отсутствии всякой возможности оттолкнуться от чего-либо.
– Что, попался в ловушку времени? – услышал Эмиль знакомый голос и обернулся. Перед ним проплывал тоже верхом на кривой одетый во всё белое Алекс.
– Не боись, это временное явление, отстойник для отстойного восприятия, пока впереди синтезируются пути. Такое бывает иногда с теми, кто бежит впереди паровоза. На включении возможностей реализации пойдёт восстановительный процесс. Да что объяснять, если хочешь, войди в доработку чего-то когда-то отсроченного, и сам всё проживёшь. Есть что вспомнить?
– Если этому месту всё фиолетово, то есть одно дело. Въезжай в тему: нас трое: Эмми-эль, Ага-эль и ты, Алекс-эль. Цель у нас – активация второго витка-звена эволюционной спирали царств.
При этих словах Эмиля пространство ещё больше изогнулось, образовало воронку, и ею же проскользнуло мимо общающихся, втянув их за собой.
На поляне происходило редкое событие: две феи спорили между собой.
– Самодостаточность в цепи взаимосвязей – иллюзия питательной среды. Вопрос лишь в чистоте познаний вязи: «что есть в тебе» на фоне «в чём есть ты».
Когда вопрос сродни преображений, достаточен ли путь телодвижений в отсутствии сопроживаний тел? Тебе сейчас не виден твой удел, – возмущалась Ага-эль.
– Ты пришлая, и ты не ощущаешь, как изнутри из лавовых пучин струится мощь, которая сжигает, но и питает...
Множество причин ты можешь перечислить умудриться, но каждый день меня всё тянет слиться с другим огнём, который уж струится из глубины другого естества.
Во мне живут, сливаются те два...
Флора-эль посмотрела недовольно на посмевших ворваться в заповедное пространство и прервать своим появлением диалог, но распознав огни, успокоилась:
– Вот их спроси, они-то точно знают, что нужно им, и важна ли среда, в которой действуют они, и, развлекаясь, пространство изгибают под себя...
– Ага-эль, ты, как лягушка-путешественница, не сидишь на месте, – не преминул присоединиться к дискуссии Алекс, – то в одних краях галактики, то в других. Чего не поделили, для каких картин краски сгущаете, если не секрет? Когда бы знали – кисти прихватили бы.
– Да мы и не спорим вовсе, – перенаправила его внимание на себя Флора-эль, – согласись, ведь не мы от общения уходим, а вы. Это вы возомнили себя царями природы, а стоит нам зачахнуть, так той же участи вмиг удостоитесь и вы. Попробуй опровергнуть утвержденье, впитавший тяготы и славы, и забвенья!
– Зачем же возражать, другие игры предпочитаю я: без тягот суеты, в которых ставкой служит время жизни, а я вне времени…– Алекс пустился на поиск возможных путей реализации роли Алекс-эля.
Флора-эль спустилась со своих малых небес и стала перед ним.
Эмиль подошел было к Агафье, но тут его втянуло обратно в кривизну и выбросило в исходную точку пространства с небольшой сдвижкой во времени практики…
… и впитывая огонь и условия четырёх путей в возможностях реализации их, мы эманируем всё стяженное и возожжённое… и выходим из практики, – закончил Эдуард. Подождав, пока все возвратятся в физический мир, он добавил:
– Тут мне пришло во время практики проживание-выражение. А оформленное текстом так: работа с царствами минералов, растений и животных на вас уже не возлагается. То есть, она как бы уже активирована, и там её есть кому продолжить и довести всё до удобоваримого состояния.
Ваши же основные силы должны быть направлены на различные выражения человека вплоть до планетарного сознания, а может, и метагалактического.
У меня всё.
– Всё так всё, – поднялась Елена, – тогда, Эдуард, Елизавета, пойдемте, пусть они в свою цельность огня входят, – и, обращаясь к молодежи, – с этой минуты вам дан зелёный свет, вернее, пожелание синтеза условий реализации поручений по данному проекту.
– У кого какие предложения? – поинтересовался Алим, когда остались только непосредственные исполнители.
– Что предлагать – действовать надо, пока плотность огня наработана. Проведем разведку, а завтра снова, но уже в обсуждении, огонь накрутим. И так – сколько надо будет. Тогда пошли в разведку, кто может…
Подборка материала
– Всё есть знак, малявка, – наклонился над Эмилем тонкошеий, – скажи, будь добр, в чём причина такого пристального внимания к нам, что так участились залёты?
Хорошо, хоть договор с Месораци заключили на стандартность оболочек для пришельцев, а то раньше приходилось отлавливать да выяснять степень опасности. Имя-то у тебя есть? Чего молчишь, инструктировали тебя?
Эмиль сообразил, что опять мимо инструктажа прошёл и опять придется придумывать всё на ходу.
– Ты, уважаемый, сам не представился, шея-то видать длинная неспроста, небось?
– Ясно, без инструктажа просочился. Карантинный надзор себе обеспечил. Не усугубляй ещё больше свое положение, тогда, может, оставлю тебя при себе, а нет – выставлю на аукцион. Знаешь, какой спрос сейчас на таких?
Эмиль почувствовал: что-то идёт не так, напряг мозги и, ничего лучшего не придумав, изображая смирение, проронил:
– Эмми-эль.
– Ага, из нижних, стало быть. Значит, не опасен и податлив к обработке. Если недавний, то ещё и трудолюбивый, – он довольно почесал подбородок, посмотрел по сторонам и покровительственно произнёс, – так и быть, возьму тебя на обучение и зарегистрирую на себя. А теперь, малявка, слушай внимательно, не люблю дважды повторять, носитель информации от этого стирается. Здесь всё не так, как внизу, где ты был бы Эл-имэ, элементом, может, даже Элементалем. Здесь твоя матрица не Эль, а Чел, персонифицировано Эмми-чел, внутри, а на поверхности навыворот – леч-иммэ, или лечим-мэ, то есть вариант лечения матричными эталонами. Выгодное дело, редкое и, главное, что никто даже не придерётся, поскольку по статусу соответствует. Ну, как? Хоть и формально, но спрашиваю твоего согласия. Лечимы тут ценятся.
Эмиль посмотрел снизу вверх на долговязого и уклончиво ответил:
– А что, многим лечение требуется? – размышляя о том, как долго всё это может продлиться и надо ли оно ему.
– Ты что себе возомнил, малявка? Матричными эталонами опытный лечим устраняет мутэксы среды обитания. Дам рекламу Мэ-Мэ-Мэ, нет, лучше Тримэ или Мэкуб, удаление малявкой Эмми матричными эталонами мутативных экскрементов. Ты хоть и сообразительный, но что-то в тебе не то. Боюсь, как бы тебя из опытных в подопытные не списали.
– Ну, всё, я устал от твоего брюзжания, и вдобавок, где-то я уже это проходил: был и опытным, и подопытным, и Мо-Мо-Мо мне пропечатывали, – вспылил Эмиль.
– Что?! – изменился в лице долговязый, – не говори об этом никому. Повезло мне. Значит, ты подготовлен и печать имеешь?! Будешь всё время при мне. Если я благодаря тебе стану малтуком, получишь настоящее тело, а не оболочку, и обретёшь свободу, это я обещаю.
Малтук! – долговязый ещё больше вытянулся, будто прикоснулся к манящей запредельности. Затем он сел в какую-то рухлядь-носитель и втащил в неё Эмиля. Близлежащее пространство свернулось вокруг них трубочкой-сигарой, края запечатались, и Эмиль ощутил себя в тренировочном манипуляторе космодрома.
«Эфирный летательный аппарат, совмещённый с аппаратом физическим. Занятная совместимость», – подумал Эмиль.
– Ничего, научишься, я теперь и за себя, и за тебя спокоен, – продолжал улыбаться долговязый.
Вскоре движение прекратилось, сигара развернулась и слилась с эфиром, а они оказались в закрытом помещении с высоким куполообразным потолком. Их носитель стыковался с одной из ячеек овального, даже, скорее, медузообразного, конференц-зала.
В самой узкой части или перешейке его появился выступающий. В это время всё стихло, и начался доклад:
– Да, времена меняются, неспокойно стало на планете. Некоторые даже люмесы собственными лечимами обзавелись. И даже на совет посвящённых являются с ними, и сфера конференц-зала пропускает их! Но я без претензий.
Комментарии я привез, как и обещал. На подборку материалов у вас будет два дня, и я снова отбуду для согласования в техническое бюро.
Итак, вопрос наш рассмотрели, истоки его трудностей мне приоткрыли и вариант решения предложили, но неожиданно дали отсрочку ввиду вновь открывшихся обстоятельств.
И вот я у вас потому спрашиваю: какие такие обстоятельства внутренние у нас объявились? Ибо не совсем ясные они пока вовне, и кто их произвёл, и что они меняют, – было видно, как не терпится ему получить ответ на поставленный вопрос, но протокол приходилось соблюдать. И он продолжил, явно сокращая детали.
– Когда последние становятся первыми, естественно, кто-то занимает их место, и задача, перед ними стоящая, только одна: избавиться от всего лишнего. Стало быть, параметры составные её заключаются в определении того, что всё-таки лишнее, как, куда и кто это будет перемещать.
Оказывается, нас давно уже поставили в известность о предстоящей миссии тем, что запустили программу лечимов. А мы всё считали это своей привилегией и верхом сообразительности. Так вот, поскольку программа эта не сработала, бюро подготовило другую, более жёсткую, и даже уже готов был её штамм-носитель.
Не знаю, даст ли вам это какую-то подсказку, но в результате её запуска ожидается уплотнение пространства обитания. Тем самым произведётся вытеснение лишнего, но уже вместе с беспечными носителями того самого лишнего. И гуманность здесь учитывается уже более высокого порядка. Каждый щелчок уплотнения может стать для кого-то последним, а то и для всех, потому как если потеряем одно из связующих звеньев, то и вся система пойдёт на переплавку. Я всё сказал. Жуйте сами. Начнём с люмесов.
Центр зала переместился на соседнюю с Эмилем и долговязым ячейку, предоставляя слово её обладателю.
– Чему быть, того не миновать, – начал тот под общее оживление, – семена отбирались тщательно, посевы производились вовремя, лечимы готовились и раздавались почти бесплатно во все сферы.
Я считаю, что без коварного противодействия здесь не обошлось. Но малтуки не вносят поправок в законы, значит, или покрывают, или просто не компетентны. Я, конечно, без претензий, но всякое затягивание поясов, по-моему, только лишнее свидетельство незрелости верховных и предпосылка подкашивания основных, назревания кризиса.
– Весьма конструктивно, – произнёс с сарказмом главенствующий Малтук-поручитель, – мне думается, в ближайшее время у тебя появится возможность помочь выстоять основным. Однако предложения конструктивного по разрешению ситуации и ответа на вопрос я не услышал.
Казалось, что за весьма безобидными речами кроется нечто большее: скрытая борьба, отчаяние и поиск виновных. В это время поднялся долговязый, и Эмиль почувствовал на себе сгустившееся, сканирующее внимание зала.
– Новое, ожидаемое обычно в большем, чаще приходит с малым и если для всех, то через всех. Поэтому и начинать должен каждый с себя. Когда же не достаёт видимого и слышимого, то новое – иного качества, а это значит, что входит знаково. Впереди же каждого знака является ключ к его расшифровке. Этим знаковость и отличается от обыденных каналов восприятий. Знаки раскрываются приятием, верой и встречным порывом.
Мой знак сидит рядом со мной. Маленький, ещё не раскрывшийся, но раз бюро торопит, считает, что медлить нельзя, я готов раскрыть его прямо сейчас, или, пожалуй, пусть он сам раскроет себя.
Заявление оказалось неожиданным для всех: и для Совета, и для Эмиля, да и для самого долговязого. Но слово, сказанное на таком форуме, не могло подвергаться пересмотру на предмет случайности, поэтому возникла пауза и ожидание реакции.
Главенствующий не скрывал своей радости: наконец-таки работа сдвинулась с мёртвой точки. Не случайно даже на том уровне, с которого он только что возвратился, возожглось безмолвие. Неужели это как раз то?! Видя всеобщий интерес и вопрос, повисший в воздухе, Малтук-поручитель озвучил свои размышления:
– Мы ждали всяких заявлений и от начать готовых посвящений пройти нелёгкий ритуал, но чтобы люмес так начал!
Видать, и вправду есть причина, чтобы о том просить лечима, чего ещё тот не сказал. Свидетелем тому весь зал! И если я промолвлю слово и знак увижу ваших рук, впервые явится малтук, лечимом выдвинутый. Ново!
Но если выступит негоже, тогда останется без ложи и люмес, и его лечим. Момент в любом исходе значим...
Эмиль понял, что и для долговязого, и для него самого теперь было два пути: и если справится он, то они останутся в Совете, а если нет – то отправятся за предыдущим оратором на низший уровень. Похоже, что разница есть. Оставалась только самая малость: понять, что от него требуется. Подобного он ещё не проходил…
«Давно проветривался зал, – мысленно произнёс Эмиль, – загнивает замудрённостью. Как хорошо, когда приметен любой, кто только что пришёл. Я имею в виду ваш договор с Месораци. Поставили матрицу форм материализации и избавили себя от любой неожиданности, взобрались на своеобразный Олимп и созерцаете, как идёт разрушение. А я вам ничего не скажу. Может, мне интересно посмотреть, насколько у вас всё запущено на нижних уровнях. Ведь вы даже не представляете, как изменятся все ваши условия, если не снизу и не сверху, а изнутри попрёт».
Эмиль думал, но говорить не решался. Он вдруг увидел шелушение оболочки этой медузы, в которой пребывал, и ему захотелось быстрее из неё выбраться, хотя с другой стороны ведь его задача была помочь. Но помогать можно тем, кто идёт, а не сидит на месте.
Долговязый по затянувшейся паузе понял, что план не сработал и предстоит изгнание туда, куда не хотелось бы, но тут лечим вдруг заговорил. Заговорил, потому что увидел и осознал то, что увидел по-другому.
– Условия отпущены, они уже достигли сфер планеты, и Мать пытается удержать ситуацию. Настал критический момент и, между прочим, Бюро не отложило свою программу, оно её отменило, сбросив ситуацию на ваше усмотрение. Ой, какой ужас!? Нет, радость: вам поверили!
Эмиль обернулся и посмотрел сквозь оболочку медузы на открывавшуюся из центра зала картину. Они висели над планетой на невидимой оси и были отделены от неё несколькими прозрачными сферами, сиявшими изнутри. Это сияние вызывало не просто радость, а ликование. В этот момент оболочка их пребывания сомкнулась, и медузообразность формы её уступила место сферичности.
– Ну, вот, если вы сейчас не примете правильного решения, избыток огня пойдет на стихии. Я не знаю, какое у вас представление о мироустройстве, только в моей действительности всё для человека есть способ выражения Отца, или не выражения. Но тогда к обучению приступает Мать и учит нас малыми достижениями. И чем большую сложность мы осознаём, тем большего сложения достигаем.
Только не сложение количеств, а синтез их качеств, то есть явление ещё не свойственного нам важно.
Отпустить старое, чтобы войти в новое. Приять его и осознать, холистично и сердечно, в служении другим пробудиться.
Каким Образом наполнитесь, таким образом и жить будете.
Что-то нáчало плавиться, образуя огненное ядро сферы, куда летело всё заскорузлое и отжившее…
Эмиля бросило в жар, и он очнулся…
Притяжение подобного
– Всё есть знак, малявка, – склонился над Эмилем долговязый, – скажи, будь добр, веришь ли ты в везение, совпадение и предопределённость?
– Ага, сейчас ты окажешься люмесом и обрадуешься, узнав, что имеешь дело с лечимом, предвкушая стать малтуком, – Эмиль посмотрел долговязому прямо в глаза, – а что я буду иметь взамен?
– Ты будешь иметь работу, много работы, – гуманоид выпрямился, явно возгордясь своими возможностями благодетельствования.
– А если я захочу большего? – Эмиль пытался выйти из состояния дежавю изменением программы.
– Я не знаю твоих возможностей, лечим, как и источника твоей осведомлённости, и это сдерживает мою радость необходимостью быть осмотрительным.
– Мне тоже не от чего отталкиваться, потому как кроме твоей сомневающейся физиономии я ничего ещё не успел рассмотреть, – Эмиль решил ещё немного расширить степень своей свободы или даже сферу своего влияния, – но я готов к взаимовыгодному сотрудничеству.
– Ты считаешь, что твое положение тебе позволяет на это рассчитывать, или просто пытаешься избежать аукциона? А, может, ты засланный нелегал? – долговязый колебался с принятием решения.
– Я не знаю, каким ты видишь моё положение, поэтому руководствуюсь лишь своими критериями оценивания ситуации.
– Если бы не новые правила, отдал бы я тебя на разбирательство специальным агентам. Но время сейчас другое, не стандартное, напрягающее и побуждающее идти ва-банк. Не знаю, что из тебя вырастет, но если ты дашь слово, что не будешь мне вредить, я пойду на дикую сделку с инстинктом самосохранения.
– Да, пожалуйста, я готов начать с взаимного доверия. Говори, над чем работать будем? – Эмиль остался доволен своим новым положением.
– Лишь бы никто не заподозрил меня в безумии, – долговязый символично посмотрел вверх и покорно склонил голову и сложил руки. – Скажи, ты надолго к нам или у тебя временный интерес, лечим?
– Мой интерес заключается в вашей стабильности, и мои возможности будут использованы лишь на всемерный рост осознания возможности достижения таковой, а легальность подобных событий или процессов усмотрена или предусмотрена Бюро. Им виднее, – признался Эмиль.
– Хорошо, если это так, и если это то самое Бюро, то мы действительно можем оказаться в эпицентре событий, и возможность стать малтуком сохраняется для меня несмотря на решение Совета и требование предоставить реальные, вполне осязаемые не капсулируемые факты, а не домыслы. Поручитель так и сказал: «Румел, если ты абсолютно уверен в своей программе «Эмми», сотвори чудо, достойное малтука, и я уступлю тебе свое место».
– Вот видишь, Румел, как тебе повезло: слово было сказано весомое, осталось только поверить в нас, тебя и твою программу «Эмми». Это именно ты сумел вырваться из порочного круга, и они все ждут именно тебя как своего спасителя, хотя, может, кроме Поручителя об этом никто пока не догадывается.
– Стало быть, это возможно? Зачем же мы тогда теряем время, Эмми? Пора нам отправляться на Совет Ноосферы, – глаза долговязого засияли предожиданием, а Эмилю это напомнило предыдущие события. Но сфера разума была ближе его пониманию, и это вселяло надежду.
Перемещались они по-другому. Некий летательный аппарат, очень удобный гравиплан, по словам Румела, абсолютно автоматизированный, способный доставить по заданным параметрам в любую точку пространства планеты, а при определенных комплектациях и Солнечной системы в пределах действия соответствующего поля.
– Мы выдвигаемся в зону аномальных проявлений, где предстоит важная работа, а во время перелёта примем участие в конференции. Если хочешь, можно даже выступить с докладом, если готов, конечно, – пояснил долговязый и активировал экран перед Эмилем.
Чашеобразный зал с небольшой центральной четырёхотражающей трибуной был максимально приспособлен к смешанному участию в проходивших там форумах. Четыре сектора имели перед собой отражение выступающего, в то время как сам он сидел в одном из секторов и не покидал своего места в зале, а то и вовсе был далеко, как сейчас Румел и Эмиль.
На экране появился председатель форума и объявил:
– Четвёртый сектор, доктор софистики Тулаут, тема: «Матричность восприятия». Если не поступит заявки из пятого сектора, сделаем перерыв.
И сразу же появился объявленный докладчик.
– Всё более-менее понятно, когда идёт разработка заданных параметров и определены основополагающие законы, соответствующие условиям эпохи со всеми вытекающими из этого задачами. Но в нашем случае мы имеем дело с переходным периодом и наложением условий разного порядка. Поэтому возникает видимость беспорядка. В такой период надёжнее всего вспомнить о матричности восприятия развития и взаимодействия, а также таксономической совместимости отдельных её элементов. Сейчас поясню механизм практического применения этого и сделаю отдельные теоретические выкладки. Возьмём принцип «всё во всём» и любые три утверждения, которые не вызовут лишних споров.
«Всякое явление может быть представлено как часть более масштабного явления».
«Субъективная избирательность действия всеобщих законов может свидетельствовать лишь о наличии субъективного различия параметров рассмотрения».
«Человек, как и всякое иное самосознающее существо во Вселенной, в конце концов, непременно направляет свою деятельность на выявление сути самоё себя».
В чём сложность рассмотрения данных утверждений? В том, что они слишком масштабны для одновременного удержания всех элементов, их составляющих, и видения всех связей как внутренних, так и выходящих вовне. То же самое мы видим в состоянии атомов или молекул, где есть их некая образующая стабильность и валентность как желание и способность взаимодействия. Но при этом существует и механизм, управляющий процессами некой их активации.
Давайте попробуем упростить задачу, разложив каждое утверждение на составляющие его элементы, части, категории. Таким образом, мы получим большой перечень понятий, требующих своего определения: явление, представление, часть, масштаб, субъект, избирательность, всеобщие законы, свидетельство, различие, параметры, человек, сознание, вселенная, выявление.
Чтобы всё это развернуть и расставить по своим местам потребуется целый штат сотрудников-таксономистов…
Эмиль отвлёкся от доклада и, повернувшись к Румелу, спросил:
– А что это за форум, в котором мы собираемся участвовать? Каковы его задачи?
– Ни много ни мало, поиск новой концепции развития цивилизации в связи с произошедшим переходом на более высокий уровень, попытка осознания самого уровня, его иных возможностей и требований, – ответил долговязый.
– Ясно, – улыбнулся Эмиль, – попытки разума рассмотреть всё через свою призму.
– Что ты имеешь в виду, лечим, уж не предлагаешь ли почистить пространство самого; Совета Ноосферы? Ты хочешь, чтобы нас переместили ещё ниже? – долговязый не на шутку разволновался.
– Все твои опасения напрасны, Румел, ведь наше бытие есть ни что иное, как учебный полигон, и чем ниже мы донесём свою способность осознавать и, главное, действовать в соответствии с этим осознанием, тем большую работу мы произведём. Подавай заявку на выступление.
– Ты готов озвучить тему, Эмми?
– Выступающий сейчас докладчик определил несколько категорий, так что если мы дадим вариант определения одной из них, то окажемся в теме.
– И какую же категорию ты собираешься рассмотреть, чтобы ещё и почистить при этом пространство? – долговязый был готов ко всему.
– Хочу дать определение человека, – не колеблясь, выдал Эмиль, – ведь это, по сути, центральное понятие, вокруг которого всё вертится. Нет человека – и некому уже, а значит, и не о чем говорить.
Некоторое время они летели молча. Румел, подумав, отправил заявку на выступление Эмиля, обозначив его как специалиста по преобразующим пространственно-временным технологиям, внештатного сотрудника Бюро технических разработок Месораци. Шаг конечно больше рискованный, чем дальновидный. Но ва-банк, так ва-банк.
«Так будет солиднее», – подумал он, но самому выступающему ничего не сказал. Было закреплено такое право за Малтуком-поручителем, а он рассчитывал всё же им стать.
Эмиль осознавал особенности новой реальности, пытаясь понять причины, по которым Румел явно не хотел делать акценты на их первом совместном действии, хотя и обмолвился о нём: «Ты хочешь, чтобы нас переместили ещё ниже?». Видимо, вопрос был в стадии неопределённости.
Человек
На экране вновь появился председатель и интригующе объявил:
– Нечасто такое случается. Поступила заявка из пятого сектора. Сотрудник Бюро технологических разработок, лечим Эмми. Тема: «Человек».
Произошло переключение, и на экране появилось изображение Эмиля. Второе его выступление за время миссии было более подготовленным и целенаправленным.
– Попробую, используя перечисленные в начале доклада предыдущего оратора категории, немного раскрыть столь важную и сложную тему, – начал он. – Итак, явление Человека во Вселенной сравнимо разве что с явлением Отца, поскольку человек этот самый не только создан по образу и подобию Его, но и клеточкой Его является.
И образуется Человек по Образу, и притягивает условия по подобию, из-за чего зачастую не видит соотношения этих позиций в представлениях подобия образу и образа подобия.
Поскольку человек – явление более мелкое, чем Отец, то и предстает он частью Его, и частью Частей Его, и Частностями же Его развивается, вначале помалу, а потом и повелику в отношении малого, но малого в отношении Великого. Однако ответ на все вопросы находится в глубине, а задача человека вынуть его оттуда и представить на поверхность, что походит на сверхзадачу.
Планета – колыбель человека, и окутана она Сферами Монады Матери, организующей условия развития и взращения дитяти от первых всплесков осознания до готовности выхода за пределы малые да на хлеба самостоятельные.
Любые возможности осознаваемые и свойства развиваемые как раз и есть те части частей или отражения их по подобию, которыми растёт человек, будь то разумение, восприятие, сердечность или интеллектуальность, вера, осознанность, престольность или монадичность.
Но первым и главным выступает Отца Образ, дающий образность всего существующего, чтобы было и осознанию, и другим качествам чем оперировать, над чем работать. В нём заложены все предпосылки к зарождению других частей, по мере различения иного ракурса, иного вида, иного масштаба.
И самое сложное – это переход от количественного к качественному восприятию, обретение способности обновления в проявлении качеств и свойств.
Тысячелетиями нарабатывались движение и ощущение, чувство и мысль до естественного их восприятия, но попробуйте войти в естественность таких переходов, как в способ жизни! Попробуйте осуществить переход в восприятии человека как существа биологического, социального, психического, информационного, разумного, единого и сверхъестественного, аматически не зависимого от своего же естества! А после этого синтезируйте всё перечисленное, и вы получите экосферно образованного человека с биовизой метагалактического масштаба жизни Домом Отца! Удачи вам на этом пути!
Видели ли вы когда-нибудь нить накаливания спиралью свитую, помещённую, вернее, подсоединённую к разным потенциалам, вызывающим в ней электрический ток? Процессы, в ней происходящие, нагревают её, затем заставляют светиться, источать дух жаркий, воспламеняя нить, в конце концов. Так же и человек, развивающийся по спирали, разогревается, становится энергичным, затем просветляется, светится весь, источает дух деятельный и, наконец, возжигается иным состоянием. И ясно всем, что физическое пламя – это совсем не то, что происходит, когда возжигается человек, горит желанием, горит идеей. Вот и ищите аналогии, проявляйте пути, входите в состояния, чтобы состояться, ибо не передаётся проживание внешне, а только изнутри приходит, огнём мира огненного воспламенённое, волей деятельности мира духа проявленное, светом знания мира тонкого воспринятое, энергией приложения в материи физического мира применённое. А у меня всё.
Эмиль посмотрел на Румела, будто спрашивая, продолжать или достаточно уже. Тот спокойно отключил видеосвязь и сообщил:
– Подлетаем.
Аппарат застыл над местом посадки и подал сигнал о завершении программы.
– Всё равно у них там перерыв, пусть потолкуют, а там видно будет. Если выйдут на связь, ответим, – выдал, наконец, люмес, открыл дверь и первым шагнул на посадочную площадку. Эмиль последовал за ним.
Площадка представляла собой большое естественное плато, возвышающееся на несколько десятков метров над уровнем Океана. Невдалеке был разбит полевой штаб по организации исследования чрезвычайного явления. Было там несколько подразделений со своими руководителями. В данный момент проходили локальные совещания.
– Вот та группа, – указал долговязый, – группа специалистов по взаимодействию со стихиями, можешь присоединиться к ним, а я пойду в координационный центр. Изучи всё, потом обсудим возможные действия.
«Интересный этот люмес, – подумал Эмиль, – вроде попал не в свою тарелку, а сразу сориентировался на месте и спокоен, словно он хозяин положения».
– Дееспособное пополнение, или массовочный балласт? – встретил его один из лечимов.
– А что, ситуация напрягает? – так же неопределённо ответил Эмиль, рассматривая группу. Большую часть её составляли инь-представительницы.
– По рассеянности или спесивости так же, как и по летательному аппарату высшего эшелона всё равно не определить уровня специалиста и его компетентности, – вступила в диалог одна из них, – но мы это скоро выясним, не правда ли, Эмми?
– Откуда ты знаешь моё имя? – удивился Эмиль. У него вдруг будто прояснилось в голове, и он очень отчётливо осознал и себя, и то, что он здесь должен быть не один, а со своей группой. Попытаться найти всех остальных вдруг стало его главной задачей, и он спросил, – ты способна видеть то, чего не видят другие?
– Пойдём, прогуляемся, – предложила она в ответ, – заодно и определимся, кто есть кто. Можешь меня звать просто Визи, хотя официально Визи Мичел, так же, как и ты Эм Мичел. Мы все из одной команды получаемся – одна семья, так сказать, по уровню допуска – один класс, по набору проявляемых свойств – один вид. Вижу, ты совсем недавно здесь и плохо ориентируешься ещё.
– Не спорю, – согласился Эмиль, – но осваиваться нет ни времени, ни желания. Мне надо отыскать свою группу и выполнить поручение.
– Всем надо, Эмми. Я здесь тоже вроде бы не одна и не один день уже, а решить поставленную задачу не могу и не знаю, сколько всё продлится. Одно я знаю точно: мне надо проникнуть туда, за оболочку, а самостоятельно это сделать невозможно, поэтому я и предлагаю объединиться, – Визи посмотрела на Эмиля и добавила, – ты ведь тоже не совсем уверен, что имеешь право вернуться один. Вдруг твоим друзьям нужна помощь?
– Теоретически это маловероятно, и стоит мне закрыть на всё внешнее глаза, как я окажусь в их тёплой компании, хотя практически могут проявиться обстоятельства нам неведомые: на всё Воля Отца, – Эмиль задумался, но Визи прервала его раздумья:
– Вот именно, Эмми, просто закрыть глаза – не поможет, и ты это прекрасно знаешь. Всё происходит по Воле Его, с этим я согласна, ведь неизвестен объём программ выполнения, а войти в ту активацию, где свобода собственной воли, тоже надо суметь.
– Я перестаю тебя понимать, Визи, а значит, и доверять.
Эмиль остановился. Они отошли уже довольно далеко от лагеря, по крайней мере, голосов слышно не было.
– Отличное наблюдение, Эмми-эль, сразу видна подготовка. Давай, скажем так: взросла твоя активная форма, и прежней информации уже недостаточно для её стабилизации, слишком мала концентрация, насыщенность, появляется вялость и неустойчивость.
Это великолепно, ведь у тебя появился ещё один аргумент в пользу принятия моего предложения. В ответ я готова предоставить тебе любой объем информации. Нас очень скоро могут отправить в эпицентр событий, и времени на соорганизацию тогда уже не будет.
– Доверительность внешняя как противоядие от недоверия внутреннего? Ладно, я согласен, – принял решение Эмиль, – шаг рискованный иногда даёт больший эффект, чем сто шагов с оглядкой.
– Хорошо бы нам не ошибиться в своём человеческом выборе, тогда и сотрудничество плодотворным окажется.
Я представительница седьмой метагалактической цивилизации, если тебе это о чём-то говорит, и поэтому моё присутствие здесь должно помочь произвести формирование каких-то выражений, о которых я и представления не имею. Просто мой тип проявления позволяет войти на планету определенному типу огня. Только вот попасть на физику я никак не могу, даже определить её мерность не выходит.
Это личное, а теперь по ситуации. Нам с тобой повезло, что сейчас активирован портал эко помощи. Благодаря этому, мы затерялись среди множества зевак, любопытствующих пришельцев. Это не большая фора, но всё же шанс.
Что же касается приёма, то он осуществляется в целях безопасности единичными проходами. Распределение в них чисто механическое. Любая группа разделяется и по одному направляется на разные участки работы. Они потому и открыли портал, что получили от Бюро технологию деконцентрации, которая позволяет им и обезопаситься, и подпитать свои программы. Выгодно во всех отношениях.
Например, лечимами они заполняют отдельные территории или номы, и само внесение нового уже производит оздоровительный эффект, создается подобие развития. Это всё понятно, но почему их собственное развитие остановилось и почему такая консервация физики? Вдобавок теперь непонятно, чего тут понамешано таким искусственным оживлением почвы, похожим на удобрение.
– Хочешь сказать, что в макромасштабе мы, то есть объединение или класс, как ты говоришь, лечимов, представляем собой некий аппарат искусственного дыхания или кроветворной фабрикой цивилизации, находящейся в анабиозе?
– Образно, но что-то типа того, Эмми-эль, и неизвестно ещё, как используют других представителей наших команд. Теперь ты осознаёшь всю нашу ответственность и важность нашего с тобой соглашения?
– Значит, ты человек, Визи, и я человек, и если мы оба не ошиблись, то у всех появился шанс? – Эмиль посмотрел на всё по-другому: и на лагерь, и на атмосферные явления, и вообще на всё.
Облёт зоны
Они уже подходили к месту своего базирования, и вовремя: там как раз начала расти активность, происходило какое-то группирование.
– Не было команды покидать расположения, – обратился к ним возмутитель спокойствия, по всей видимости, координатор проекта, – пойдёте в главной паре на самый ответственный участок, раз проявили инициативу. Любые разногласия там могут оказаться фатальными, а вы вроде как нашли общий язык, – уже более спокойно закончил, чем начал, свою речь люмес-куратор.
«Такой же долговязый», – подумал Эмиль.
– Думайте, что хотите, но я вам не Румел с его авантюризмом и податливостью характера. Ваша группа имеет специфическое назначение, и чем раньше мы найдём верное решение, тем меньше будет потерь среди вас же.
– Как всё просто и открыто, – съязвил Эмиль, – а если образуется воронка, не боитесь, что затянет?
– Если их защита проворонит, вернее, если сумеете их хотя бы вовлечь в круговорот, тогда и поговорим, – пообещал люмес, – а сейчас идите, получайте снаряжение.
Все поспешили к боксам, в которых хранились летательные аппараты, похожие, но намного меньшие по размеру, чем тот, на котором прилетел Эмиль. Рядом с аппаратами находились и защитные костюмы. Техник придержал Эмиля за руку, и когда тот обернулся, пояснил:
– Это на случай разгерметизации, хотя смысла в них я не вижу, – а шёпотом добавил, – разве что кто-то захочет вытолкать тебя из аппарата, как ненужный балласт.
Вдвоем с Визи они заняли кресла пилотов в своём гравиплане и вылетели наружу.
– Кто-то управляет всем этим, или полёт происходит по заданной программе? – поинтересовался Эмиль.
– Постарайся ничего не говорить, мы входим в особую зону.
Эмиль не очень и настаивал на разъяснениях, тем более, что было на что посмотреть за бортом.
Плато осталось далеко внизу, даже поверхность Океана отсюда казалась гладкой. Аппараты вылетали один за другим и вслед за первым очерчивали большой круг над водой. В центре этого круга действительно была воронка, из которой исходил столп чего-то, похожего на воду, и уходил далеко-далеко ввысь. Где-то на неопределённом расстоянии от поверхности этот столп пронизывал голубоватую прозрачную сферу, дальше ещё одну, потом ещё, и уже совсем далеко вся эта конструкция заканчивалась «медузой». Всё это от самого подножия до вершины было усеяно различными и радужными, и одноцветными сияниями, переливами и вспышками: золотистыми, бирюзовыми, алыми.
– Красиво? – улыбнулась Визи и сняла шлем. – Первые проживания всегда незабываемы.
Эмиль тоже снял шлем, но слова техника не выходили из головы и напрягали.
– Да расслабься ты, я отключила всю аппаратуру, в том числе и связь, так что теперь можешь говорить. Некоторое время мы будем вращаться по заданной орбите, а затем на нас среагирует стража и изменит силу поля, тогда-то и начнётся нечто иное, – Визи продолжала улыбаться, – по идее, точкой возврата послужит момент, когда я тебя катапультирую. Специалист моего класса не пропускает эту точку, хотя с новичками бывало, и тогда не возвращались уже оба.
– Ни в чём никакого смысла не вижу и опять перестаю тебя понимать, – Эмиль пытался что-то сообразить.
– Правда, трудно соображать, когда мысли текут бессвязно, Эмми-эль? Ладно, продолжу твоё образование, а ты расти. Расти, нам это скоро пригодится.
– Чудная ты, и видение твоё чудное, – произнёс протяжно Эмиль, – а что если влететь в эти пузыри и посмотреть сквозь них наружу?
– Главное, чтобы ударения правильно стояли, Эмми-чел, а затеи твои – уже пройденный этап. Вот сейчас мы в нейтральной зоне, если устремимся к сферам – они начнут расти и отдаляться, а в нашей действительности начнем уменьшаться и падать мы. Приземлимся на плато и будем размером с зернышко, и поместят нас в специальные, заранее подготовленные лабораторные ёмкости. Начнут изучать уникальное явление локальной ячеистой дестабилизации пространства, только обратного пути пока ещё никто не изобрёл, а экземпляров таких, или придурков, у них хватает уже. Нам-то что это даст?
– Да я просто так, фантазирую, – пояснил Эмиль.
– Тогда слушай дальше. В общем, насколько я вижу и знаю, это какой-то аппарат образующих сил, механизм образования чего-то, суть чего мне не понятна, ведь я просто человек, даже более того, если бы я была способна его распознать или с ним взаимодействовать, то оно бы меня и близко не подпустило. Следовательно, ему присуще сознание. Я же говорила тебе, что всё это бесконечно долго познаваемо, что меня не устраивает. Так что опытный пилот сегодня совершит непростительную ошибку и прозевает зону возврата. Надеюсь, ты не передумал?
– А что тебя так вдохновило на рискованный эксперимент, чем или в чём ситуация изменилась?
– Во-первых, от этих люмесов ничего не добьёшься. Все они какие-то безмозглые посредники, инструмент в руках малтуков. Во-вторых, всё это действо больше смахивает не на исследование, а на вскармливание каких-то стихийных сил или высшее предназначение лечимов, как они говорят. В-третьих, я не верю, что в ту сторону выход более опасен, чем возвращение в эту, но самое главное – у тебя есть ключи от подземного хода и особая печать. Ведь ты имеешь статус Эля? Я не ошибаюсь? И это главное, изменившее всё для меня обстоятельство. А шанс даётся, как правило, всего раз.
– Каких только ярлыков на меня не вешали. Но боюсь, многие из них программно не обеспечены. Одна надежда, что переход отшибёт сознание на какое-то мгновение, и всё окажется совсем по-другому и в другом месте, – не разделял её творческих ожиданий Эмиль.
– Поле включили, началось сужение орбиты. Сейчас пойдёт осмысление. Такой необычный процесс. Я должна включить автопилот и систему связи, иначе это сделают из центра управления, тогда и катапультирование произойдёт автоматически. А мне хотелось бы осуществить всё самой и по своему собственному замыслу.
Визи надела шлем и включила связь.
– Что, началось? – послышалось в наушниках.
– Всё в норме, всё под контролем, – отозвалась Визи, – если не будете включать автоуправление, то я запущу реверс не перед зоной возврата, а в непосредственной близости от критической точки, как в прошлый раз. Помните, насколько эффективнее был результат?
– Только не переусердствуй, лечим, обучение новеньких не входит в наши планы, хотя и концентрат Силы, конечно, в Зоне совсем иной, согласен. Смотри по состоянию, если заметишь хоть малейшее отклонение, жми кнопку.
Поле росло. Необычное состояние уже даже не волновало, а придавало сил, обнадёживало. Появлялись идеи, мыслеобразы сменяли один другой. Всё сжималось в одну точку, потом вдруг вспыхивало целой галактикой звёзд, потом каждой из них в отдельности, потом всё размазывалось, неслось и снова сжималось в точку. Интересно, как в таком хаосе можно было определить зону и тем более нужную точку в ней?
Вдруг в ушах зашипело и сообщило: «Вошли в зону перехода, предполагаемое время до точки невозврата: десять, девять, восемь… три, два, оди-и-ин…»
...Тяжесть физического тела быстро приводит в чувства. Его нельзя ни с чем спутать, нельзя не заметить, от него нельзя отмахнуться просто так. Оно есть. И когда оно есть, то начинает стягивать на себя все центры управления, концентрируя власть над всем своим содержимым в своих же аппаратах. Такова сила инстинкта самосохранения. Если её не обуздать, то она стянет на себя все ресурсы и всё подчинит органике.
– Стараясь понять причину такой тяжести, Эмиль посмотрел вниз. Ноги его были толстые, совсем чужие, животные, шея была длинная, как у динозавра, руки не ощущались вовсе, зато рядом была ещё одна шея, и на ней – голова с глазами Визи. Она пыталась что-то сказать, но Эмиль не слушал, он был в ступоре, в шоке. Тогда Визи взяла и просто укусила его за ухо.
– Ай, – вскричал Эмиль и очнулся.
Они сидели в своём гравиплане посреди плато, только не такого большого, как раньше. С одной стороны по-прежнему виднелся Океан, с другой – были горы. А между ними – каменная гладь.
– Ты о чём думал, когда летел, человек? Или я уже начинаю сомневаться: еле переформатировала твое сознание, благо – оно с моим сознанием слилось. Соображать надо, о чём думаешь, чудик.
– А я посчитал – приснилось. А чего, прикольно было, – отшучивался Эмиль, – так ты правда укусила меня? – потрогал он своё ухо.
– Да так, самую малость, чтобы не мешал форму сохранять, – успокоила его Визи. – Аппарат наш почему-то не работает, надо попробовать перепрограммировать, ввести другие параметры или вообще придётся забыть о нём. Давай, вытряхивайся из своего кресла, проверим тела; на совместимость с атмосферой, хотя, по идее, они должны быть подогнаны под те же законы, которыми биосфера планеты сформирована, так что радуйся: приземление прошло успешно.
Двое, прошедших оттуда сюда, перекатили свой аппарат в расщелину и укрыли матовым чехлом. Там же оставили и защитные костюмы.
– Зачем? – спросил Эмиль.
– Знаешь, чело, что-то мне подсказывает, что предусмотрительность лучше беспечности, по крайней мере, в незнакомой обстановке.
– А что собственно произошло, как думаешь? – донимал расспросами Эмиль.
– Мне это уже не нравится, Эмми, включай свои заржавевшие части и сам моделируй, ведь ты специалист в этой области?
– Тебе и эт
Просто транс творения
– Включайся быстрее, Эмми-эль, – тормошила его Агафья, – весь вводный инструктаж проспал. Сейчас будет первое погружение, самое ответственное, а ты совсем не готов, никак в себя не придешь. Уже и собираться некогда!
– Не готов? – переспросил Агент.
– Я в том смысле, что не любит он собираться в дорогу. Всё за него мне приходится делать, – ответила ему Агафья.
– Так и не бери его. А то мало того, что с аборигенами контакт надо будет устанавливать, учитывая всё и скрупулёзно просчитывая, так ещё и на экскурсанта отвлекаться придётся, – предложил Агент.
– Это моё право согласно договору, – напомнила фея, – я уверена, что он мне пригодится. Без него не обойтись.
– Это вы сейчас обо мне, что ли? – рассмеялся Эмиль, – так я всегда готов и на всё согласен.
Но Агенту было неинтересно это ребячество, он просто выполнял свою работу, поэтому последовавшая рекогносцировка затвора портала просто вынесла Агафью и Эмиля в первую декларационную сферу.
– Я на тебя отвлекаться не буду, Эмми-эль.
Называй меня Ага-эль и делай всё так же, как я, пока не разберёшься, что к чему. Когда появится Гном-эль, (главный нома эльф) постарайся его не раздражать...
В пространстве образовалось некое свечение, которое сгустилось, оформилось и предстало угрюмым серым подобием человека в плаще с капюшоном.
– Нас предупредили, что будут наблюдатели, – так же серо произнёс он себе под нос, – думают, что мы сами не справимся. Пространство Рения в сфере Лита никто не знает лучше Гном-эля, – он топнул ногой оземь и, буквально выдохнув, – я иду, – превратился в шар, который рассыпался на несколько призрачных шаров. Затем каждый из новообразований оформился прозрачным Гном-элем и погрузился в пространство литосферы.
Агафья проделала ту же самую трансформационную процедуру и так же погрузилась в сферу Лита.
Эмиль остался один.
«То пространство Рения – просто транс творения», – возникло откуда-то в его голове.
– Вот тебе и просвещение через посвящение, – проговорил он, – что-то я не дослушал на инструктаже. Ну и ладно, спешить не буду.
Эмиль огляделся по сторонам и ничего проявлено явленного не увидел. Какие-то сгустки цвета, звука, запаха, плотные и не очень, локальные и неопредёленно простёртые, подвижные и не очень. Сам он как-то странно был привязан к одному месту, хотя силу в себе чувствовал неимоверную и, по всей видимости, источал вокруг себя опасность, которая просто-таки истекала золотистыми струйками в разные стороны. Пытаясь сдвинуться с места, не видящий или не осознающий себя Эмиль напрягся, накряжился и рванул-таки. Всё вокруг задрожало, пришло в движение, однако его не отпустило.
Неожиданно появилась одна из прозрачных Ага-эль и шикнула на него:
– Я же сказала тебе: делай, как я, Эмми-эль, иначе расстроишь Гном-эля, и твоя экскурсия на этом закончится.
Эмиль не совсем ещё осознал, что произошло, но заметил надвигающуюся светящуюся волну, осферился, рассыпался и вновь собрался во множестве. Поверхность планеты при этом стала проницаемой, и он-они погрузились в неё. Сразу же перед ним (Эмилем) проявилась Ага-эль, как ни в чём не бывало, схватила за рукав, потянула в сторону. Произошло всё довольно-таки быстро, и вскоре они оказались на берегу безбрежного океана.
– Эмми-эль, – усмехнулась ему фея, – я так понимаю, учиться ты решил на собственных ошибках, а заодно и всех погубить?
– Зачем ноги, если ходить некуда, зачем глаза, если смотреть не на что, зачем мозги, если думать не о чём? – не принимал претензий Эмиль.
– А затем, что пока наши сферы там работают, я могу спокойно тебе всё объяснить, непонятливый ты наш. Всего-то лишь требовалось «сделать, как я»: осфериться, расслоиться и внедриться, то есть в-недр-ить-ся. Неужели так трудно, Эмми-эль, соблюсти технологический процесс?
Знаешь, что ты сделал вместо этого? Ты, будучи в литосферной активации, при всём твоём потенциале остался на поверхности. А как стихия земли, ты ничего не видел персонифицировано в надземных царствах, только потоки энергий, полевые связи и различные волновые процессы. Вдобавок ты стянул на себя гравитационные тяжи и потряс ими. Произвёл землетрясение, хорошо хоть магматические тяжи не вытянул на поверхность, а то ещё и вулканом извергся бы. За тем непременно последовало бы низвержение!
Здесь не всё так просто. Видимость та же, но результат действий другой. Как тебе ещё объяснить?
Сейчас ты дух надземной чувственности спящей, ты эльф, принесший, чтобы дать испить, нектар звезды, неведомой, летящей в далёком мире призрачной мечты.
Эмоций взрывы гномам не знакомы, ведь их удел – тысячелетний труд над тем всего, чтоб напитались номы богатством минеральных руд.
Фигурами они, скорей, уроды. Их лик далёк от мыслящей природы. В стремлении едином исполнять – неведомы им творческие роды: таким непросто что-то объяснять.
Породистость у них сродни породы, пласты и толщи вместо сфер бурлящих, и что ты, Эмми, эльф парящий, готов им предложить взамен (той соразмеренности жизни спящей), чтоб пожелали гномы перемен?
Ага-эль замолчала.
– Тогда и объяснила бы всё сначала, чем после только без толку ругать, – Эмиль посмотрел на фею, понимая, что неправ, и начал размышлять. – Стало быть, если им многое незнакомо и объяснять бесполезно, то надо делать всё самим. Вот, следи за ходом мысли:
Владыкам царства драгоценных минералов бесценен труд их неустанных слуг. Но ведь безмолвность вечная не может ни глаз порадовать, ни приласкать их слух.
Когда ж алмазы, жемчуга, сапфиры, слиясь со звуком арфы, лиры, достигнут лепестков душевных чакр, слезинки заблестят на их очах.
Александрит и апатит, и лунный камень, шпинель, рубин и рыжая смола, забиться сердце радостно заставят, забыть помогут бренные дела.
Топаз, циркон, опал и флюорит кровь разжижают, и щека горит, и мысль в простор далекий улетает. Ведь этого никто из них не знает?!
Пришла пора. Зачем же высший дар и зов преобразиться укрывают от чад земных?! И ввысь не призывают?! Смотри, как чуден утренний туман! Разбужен благодатный Океан и древом в мир иного прорастает!
Над бушующей расплавленной магмой действительно начали подыматься клубящиеся образования и прорастать в твердь коры земной тоненькими жилками.
– Смотри, само растёт, – удивился появившийся рядом Гном-эль. – Как такое может происходить? О, чудо предречённого творенья!
– На поверхности много чего произрастает, – поучал его Эмиль, – ты бы тоже своим лучшим работникам давал возможность расти, отправлял бы их на собственный прииск.
Неведомая сила подхватила Эмиля, не дав завершить начатую тему, слила со множеством его же отслоений, вернула в первоначальный вид. Рядом стояли Агафья и Гном-эль. Посмотрев на экскурсанта, Эль спросил:
– Так света блеск, и цвета переливы, и арф звучание для них, для тех, кто трудится?
Гонимы они не будут, если пустят их наверх? Сулит обмен познанье перемен?
– И это тот, которому дано прозренье? – удивилась Агафья.
– Не верил я, хоть звал призывный глас.
Кто отдыха в труде земном не знает, тому всегда чего-то не хватает, он вверх своих не подымает глаз! – Гном-эль то ли радовался изменившимся обстоятельствам, то ли оправдывался, – возможно ли стихий иных познать и царств тебе неведомых творенье? Так в этом существо преображенья? Чтобы рождённому познать дары рожденья?
– Я думаю, что ты уже готов войти в иные сны из прежних снов.
То путь к началу веданья основ, любого ярче он воображенья, – Агафья рассмеялась при виде того, как засверкал-засветился Гном-эль и взмыл ввысь, проникая-устремляясь в иное…
– Эмми-эль, ты всё сделал не так, как предполагалось. Может, и хорошо, что ты проспал инструктаж.
– Я видел в глубине, как зарождается у недр работника желание расти, и мне хотелось, не теряя время, напрячь трансвизор, ты уже прости, Агафья (или Ага-эль?), давай продолжим в царствии втором.
Теперь ведь надо, чтоб оно было готово на уровне ином питать стремленье гнома... – Эмиль спонтанно вносил поправку в игру.
– Тебе понравилось звучанье «Ага-эль»? И ты хотел мне в том признаться? Но ты забыл: чтоб с минералами расстаться, должны мы выйти, совершив обряд, потом призвать растительный наряд, а перед тем ещё и отчитаться.
Но если хочешь, мы войдём как часть питательная: микроэлементом. Воспользуйся переходным моментом.
Ага-эль, давая Эмилю возможность определиться, ждала и смотрела на него.
– Опять ты вспоминаешь инструктаж! Займись флористикой, очаровательная фея, уже готов к услугам верный паж, а за работу отчитаемся позднее.
– Только не забывай, что мы войдём, как служители…
Восхождение погружением
Туман начал рассеиваться, вернее, сквозь него уже явно просматривалось Светило – источник жизни на планете. На его фоне появилось сфероподобное существо, принявшее затем человеческие очертания. Оно опустилось на поляну, едва касаясь травы, и произнесло, обращаясь к прибывшим из недр на восхождение:
– Флора-эль меня зовут, друзья мои, а вы впервые, полагаю, выглянули в свет? Я здесь лишь для того, чтоб дать совет, как лучше и быстрее развиваться. Представьтесь, чтобы мы могли общаться.
– Гном-эль, – услышал Эмиль за спиной и обернулся. На поляне стоял уже знакомый ему гном, но выглядел он намного приятнее, к тому же весь светился готовностью служить неведомому существу.
– Ага-эль, – последовала его примеру Агафья.
– Я пока немного осмотрюсь, – вырвалось у Эмиля.
– Какое длинное имя, – удивилась Флора-эль, – и совсем ни к чему не обязывает. Но это поправимо. Сейчас мы заключим соглашение и приступим к его поэтапному осуществлению.
Первым по праву звучания идешь ты, Гном-эль. Твоя витийная Эль-суть надеется преобразить тебя в Эль-Монга, который ступит на колесо сансарного круговорота. Но это будет ещё не скоро.
Твоя не воспаряющая часть, другого поля суть и накопленья, трудиться приступает, хоть не знает к чему, зачем и как ей пригодится всё то, что предстоит ещё пройти...
Ты погружаешься, врастая в плоть Сиаля, чтобы собою вглубь себя уйти…
Обволакивающая речь Флоры спеленала того, к кому была обращена, прозрачной, но вполне реальной оболочкой.
Гном-эль действительно наполовину погрузился в землю и сросся с сиалической оболочкой планеты, но верхняя его часть по-прежнему сияла и радовалась слиянию части нижней с родной средой. Ему нравились начавшиеся при этом процессы, фиксировавшиеся новыми для него ощущениями.
А Флора-эль продолжала:
– Теперь твой труд не в том, чтобы насытить, а чтоб насытиться плодами всяких руд. Твои друзья десятки элементов к твоим ногам без устали несут, а ты в те жилы словно прорастаешь и в жилах-капиллярах продолжаешь их путь.
Твоею беспрестанной медитацией они преодолеют гравитацию, обмен веществ в тебе произведут. Затраты все покроет фотосинтез. Ваш труд совместный будет биосинтез.
Любовь и жизнь всем этим разовьют в ином тебе уже совсем иные силы, тебе неведомые…
Эмиль слушал её монотонную речь и засыпал. Он не смотрел на Флора-эль, но ему почему-то чудилось, что она при этом обтачивает пилочкой свои ноготочки. А Гном-эля окутала уже вторая оболочка. Дальше Флора подробно описывала все процессы и преобразования с участием микроэлементов, и самого Эля-носителя-управителя подсознательных функций всего являемого. Наконец, генетическая запись программы была завершена, и улыбка бывшего гнома стала едва видима за множеством прозрачных и не очень оболочек.
Флора-эль тем временем обратилась к Эмилю:
– Теперь тобой займёмся. Для начала надо бы имя твоё правильно оформить. Что, если Я-эль, и тогда ты будешь расти в Эль-Я. Или, может, Пока-эль, тогда получится Эль-Акоп через пару-тройку тысячелетий.
Эмиля передёрнуло от такой перспективы, и он сбросил усыпляющую оболочку, выйдя со встречным предложением:
– А нельзя ли пропустить всякие там куколки-личинки и сразу перейти к дефинитивной стадии развития, а то как-то сроки поджимают.
Флора-эль моментально оторвалась от поляны и, зависнув в воздухе, подозрительно посмотрела сверху вниз на Эмиля.
– Тебе не нужно то, за чем пришёл, ты не продукт ни недр, ни литосферы. Тебе присущи некие манеры, что глубину другую выдают. Вы оба,… но зачем вы тут?
– А что, гостей у вас так привечают? Не рады, на вопрос не отвечают, пока взамен что можно не поймут? Или всему оценкой рабский труд? – Эмиль с интересом ожидал развития событий.
– Взамен!? Ты видишь равностный обмен, когда масштабов истинных не знаешь? А ведаешь ли ты, что есть цена, превосходящая готовность? Лишь одна манит она, дурманит и пугает, и устоять пред нею нету сил. Но я не видела ещё, кто б заплатил – и жить остался. Среди тысяч флор считается безумным этот спор.
Множество подобных Флоре обитательниц этой жизненной ниши слетелось на разговор, и все, как одна, влились в неё, Флора-эль, обеспечив ей не только телесную плотность, но и усилив некое силовое поле, оттеснившее Эмиля на край поляны.
– Они умеют сканировать и воспроизводить не просто полевые характеристики, но и одноимённость их типа, – пояснила вступившая в разговор Агафья.
– Только ты рассыпалась на множество сфер, чтобы быть неуязвимой, а они слились в одну. И от их поля у меня начала боль в затылке пульсировать, – пожаловался Эмиль, – может, это такая скрытая форма агрессии? Или они собирают силы, чтобы окуклить меня, как и Гном-эля, а в глаза улыбаются, в уши рассыпаются? Ничего не говорили на инструктаже твоем об этом?
– Но мы ведь инструктаж получали литосферный и полномочия охранные, кстати, тоже. Надеюсь, ты не собираешься довести дело до столкновения сфер?
– Согласен, лучше мы зайдём с другого боку и по приглашению, – вздохнул Эмиль и, уже обращаясь к непреклонной в своем намерении Флора-эль, завершил разговор, – наращивая мощь, не полагаешь разве тонкость пропустить? Я – Эмми-эль, попробуй не забыть, когда приду. Я скоро, только справки наведу и подберу другое облаченье. Приятных снов, эльфийское творенье…
Ему не хотелось оставаться в памяти маленьким, и он стал расти. Однако заметив, как стягиваются невидимые гравитационные силы и как входит Флора-ель в ступор безысходности, Эмми-эль плюхнулся в сферу Лита и затерялся в ней...
В это время его привёл в чувство телефонный звонок…
Звонил Алим:
– Договаривались же, что зайдёшь. Спишь до сих пор? Я уже выхожу в агентство. В десять обсуждение проекта. Не забыл? Алло, ты живой?
– Да живой я, живой, уже собираюсь, всё, до встречи, – Эмиль быстро вскочил, также быстро привёл себя в порядок и, на ходу запихиваясь бутербродом, выбежал на улицу.
«Странное дело, – подумал он, – это непонятное время года не дает возможности сразу определиться, где ты и что с тобой происходит».
Ровно в десять заседание рабочей группы началось. Кроме пяти агентов на нём присутствовали ещё и три координатора: Елизавета Михайловна, Елена Николаевна и незнакомый мужчина, представившийся как Эдуард Наумович.
– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью и много сказок новых написать, следы не припадают наши пылью лишь потому, что можем мы летать, – неожиданно начал он, – это одна из первых фраз, сотворивших наш союз энтузиастов освоения неведомого мира, сокращённо эон мира. Благодаря этому певучему изречению мы отправились на поиски многомерной смысловой палитры будущего полотна совместного творения, как я его называю. Не беда, что не стыкуется, может, именно это и важно: состыковать нестыкуемое. Это уже потом мы вышли на идеи синтеза, иерархического руководства и, наконец – вот вы, молодое поколение, нарабатывающее компетенцию жизни Домом Отца. На вас вся надежда, а мы уж после вас.
– Давай ближе к делу, Эдуард, уважай время, – осторожно заметила Елена, – и не смешивай свои частные изыскания с тем, в чём твоей компетенции нет, с тем, на что каждый из нас настраивает свой компас по мере роста этой самой компетенции.
– Да я и так уже весь в деле, сонастраиваюсь. Хотя должен отметить: в таком поле это дается намного легче, чем в твоих старых лабораториях времени, знаменитых Лаврах. Сколько всего бутафорного перемолоть довелось! Да. Так вот, начиная путь с многосмысловости полёта, выйдя на его многомерность, начал я разрабатывать свою узкую специализацию, нашедшую некую завершенность форм и востребованность времени только совсем недавно. Называется она «выразитель». Не ахти как звучит и не выдает своих секретов, но действует надёжно и позволяет выражать для некоторых, можно сказать, невыразимое.
– Ага, готов почти, – посмотрел он как-то странно вверх, – речь пойдет о некоторых особенностях вашего задания. Если коротко, то звучит это так: произвести обновление парадигмы. А если чуть длинней, то сместить центровку условий в пользу развития, обеспечить максимально мягкое прохождение взрыв-скачка в материи верхних сфер за счет амортизации удара в сферах нижних, которые к намеченному времени задержались (запоздали) с готовностью. Отдача, может, вернее, могла бы быть несколько выше демонстрируемой.
– Что значит твое «вернее»? – поинтересовалась Елена.
– Да, вот тут, как раз меня попросили выразить благодарность за предупредительную довременную работу в нижних сферах. Твои мόлодцы уже успели войти во взаимодействие с грубыми стихиями и царствами. Неожиданно для всех начался прошив снизу.
Присутствующие переглянулись, подумав каждый о своём, но сообщение вдохновило всех.
– Так, давай по порядку, нам тоже своевременный прошив не помешает, – опять подправила его Елена.
Нижний прошив
– Так и не поправляй, а задавай наводящие вопросы, – не выдержала Елизавета.
– Не переживайте так. Всё, что надо – выразится. Просто мне подсказывают, что здесь не один я выразитель. Это сюрприз. Превосходит-то смена наши ожидания, коллеги!
– Кто бы сомневался, – улыбнулась Елизавета, – в рот заглядывать не будут. Разогрев прошел, давайте, молодёжь, раскручивайте дальше, а то с нашими темпами заснёте. Кто первый?
– Давайте, я, – решилась Яна, – мы обсуждали пределы возможного и пришли к тому, что для максимального охвата и прошива, как вы говорите, нам придётся всем включиться в работу, и то даже маловато нас будет. Поэтому мы хотим привлечь ещё двоих участников, не совсем материальных, вернее, иной природы и среды обитания. Это требует каких-то согласований или отдаётся на наше усмотрение?
– Судя по положительному результату пробного акта взаимодействия согласование не нужно, вопрос уже решился, – выразил суть дела Эдуард.
– Хорошо, тогда у меня вопрос, – продолжила уже Алина, – если мы пойдём спонтанно, будет ли какая-то подстраховка на случай неудачных попыток контакта, или придётся сворачивать миссию, а затем начинать заново?
– И этот вопрос уже предварён, – удивленно посмотрел на нее выразитель, – ваша группа уже имеет выход на представителей первых царств. Их выражают Гном-эль и Флора-эль. При такой поддержке, думаю, субъективных помех не будет. Все силы можно будет бросить на объектив.
– Тогда у меня вопрос, – активировалась Мила, – вот то, что все вопросы предваряются, это результат скрытой работы наших частей или помощь группы поддержки? И каково соотношение коэффициентов роста готовности и возрастания трудностей в факторе своевременности?
– Опять же, должен выразить собственное недоумение: отдел технических разработок даже приостановил реализацию штамма и переключился на вопрос так называемой экосферной биовизы ввиду того, что группа идёт, совершенно не придерживаясь инструктивных рекомендаций.
– И не я, – произнес Алим, отвечая на переглядывание остальных, – стало быть, больше некому, – посмотрел он на Эмиля.
– Откуда вы знаете, может, все были на экзаменах, только не помнят, – сдерживал натиск Эмиль, – кстати, с Гном-элем мы практически пришли к взаимопониманию, а вот Флора-эль напряглась не на шутку. Хотя уже одно это помогло сообразить: благоприятное вхождение происходит только в сфере инструктивно активированной, и поддержка агентов технологического бюро совсем даже не лишняя.
Со мною была Ага-эль, и она внимательно всё прослушала, а значит, могла меня предупреждать по мере необходимости, что и делала, кстати. Так что лично я выражаю свою благодарность бюро и его агентам за колоссальную работу, которую они проделали. И передайте им, – он посмотрел на Эдуарда, – что от их содействия многое зависит.
Ещё удалось отследить, как чётко просматриваются этапы работы. Активация внутрисферных сил, потом взаимопроникновение интересов соседствующих сфер и только потом возможен прошив или мировое соглашение и взаимодействие.
Ещё, я полагаю, одному выразителю на сферу работать трудно. Лучше действовать группой, хотя бы по два, а то и больше. Слаженность и коллективная приумноженность, достаточная интенсивность многое определяют, в том числе и скорость прохождения.
– Рекомендации всё-таки будут, – признался Эдуард, – как говорится, обучение идёт по ходу пьесы и отстраивание таксономической чёткости происходит между актами. То есть от торможения, обусловленного инертностью, всё же не уйти так сразу. Неслучайно принцип квантования, или посменной работы, принят всеми на вооружение.
– Быстрее всего, возникнет вопрос осознания важности Домов, поскольку само соотнесение свободы перемещения и защищённости пребывания во многих местах присутствия, обеспечение усвоения и вообще протекания меновых операций – вопрос во многих моментах не совсем ясный, а значит и не доработанный, – выразила своё мнение Елена.
– До Домов ещё добраться надо, многие ошибки на уровне законов возникают. Одно дело увидеть взаимосвязь деталей построения, процессуальность, функциональность, а другое дело уловить, зачем открывается та или иная идея, – Эдуард задумался, – значимость эволюционного развития цивилизованным путем раскрывается не только осознанием, но и жизнью иерархическим построением.
Не понимаю, чего от меня хотят...
В общем, работа вам предстоит не из лёгких. Возможно, освоение технологий, заложенных в функционировании зарождающихся частей человека, чем-то вам и поможет. Лично для меня это запредельно. Я вообще не понимаю, зачем доводить себя до необходимости изобретения летательных аппаратов, отказываясь от левитивных или телепортных способностей...
...А, понял: всё дело в пути…
Тогда сделаем практику на дорожку:
Мы возжигаемся всем накопленным огнем, возжигаемся всем синтезом частей своих в Пути Человека, всем синтезом посвящений своих в Пути Чело, всем синтезом своего ведения и статусов в Пути Ведущего и всем синтезом своих поручений в разработке выражений Пути Аватара Поручений каждым из нас…
Небольшая пауза, вызванная необходимостью фиксации озвученных состояний, показалась Эмилю долгой, и сознание его поплыло, ухватившись за странное видение…
...Выпуклая поверхность, вдоль которой он двигался, в поперечном разрезе представляла собой кривую распределения Гаусса, и входила она в изогнутую таким же образом прорезь. В какой-то момент Эмиль подумал, что ему снесёт голову, но при приближении зазор между поверхностями оказался достаточно велик. Попав в тоннель, он (колокольный наездник) ощутил ускорение, потом рассеяние среды и локальную прострацию, зависание в отсутствии всякой возможности оттолкнуться от чего-либо.
– Что, попался в ловушку времени? – услышал Эмиль знакомый голос и обернулся. Перед ним проплывал тоже верхом на кривой одетый во всё белое Алекс.
– Не боись, это временное явление, отстойник для отстойного восприятия, пока впереди синтезируются пути. Такое бывает иногда с теми, кто бежит впереди паровоза. На включении возможностей реализации пойдёт восстановительный процесс. Да что объяснять, если хочешь, войди в доработку чего-то когда-то отсроченного, и сам всё проживёшь. Есть что вспомнить?
– Если этому месту всё фиолетово, то есть одно дело. Въезжай в тему: нас трое: Эмми-эль, Ага-эль и ты, Алекс-эль. Цель у нас – активация второго витка-звена эволюционной спирали царств.
При этих словах Эмиля пространство ещё больше изогнулось, образовало воронку, и ею же проскользнуло мимо общающихся, втянув их за собой.
На поляне происходило редкое событие: две феи спорили между собой.
– Самодостаточность в цепи взаимосвязей – иллюзия питательной среды. Вопрос лишь в чистоте познаний вязи: «что есть в тебе» на фоне «в чём есть ты».
Когда вопрос сродни преображений, достаточен ли путь телодвижений в отсутствии сопроживаний тел? Тебе сейчас не виден твой удел, – возмущалась Ага-эль.
– Ты пришлая, и ты не ощущаешь, как изнутри из лавовых пучин струится мощь, которая сжигает, но и питает...
Множество причин ты можешь перечислить умудриться, но каждый день меня всё тянет слиться с другим огнём, который уж струится из глубины другого естества.
Во мне живут, сливаются те два...
Флора-эль посмотрела недовольно на посмевших ворваться в заповедное пространство и прервать своим появлением диалог, но распознав огни, успокоилась:
– Вот их спроси, они-то точно знают, что нужно им, и важна ли среда, в которой действуют они, и, развлекаясь, пространство изгибают под себя...
– Ага-эль, ты, как лягушка-путешественница, не сидишь на месте, – не преминул присоединиться к дискуссии Алекс, – то в одних краях галактики, то в других. Чего не поделили, для каких картин краски сгущаете, если не секрет? Когда бы знали – кисти прихватили бы.
– Да мы и не спорим вовсе, – перенаправила его внимание на себя Флора-эль, – согласись, ведь не мы от общения уходим, а вы. Это вы возомнили себя царями природы, а стоит нам зачахнуть, так той же участи вмиг удостоитесь и вы. Попробуй опровергнуть утвержденье, впитавший тяготы и славы, и забвенья!
– Зачем же возражать, другие игры предпочитаю я: без тягот суеты, в которых ставкой служит время жизни, а я вне времени…– Алекс пустился на поиск возможных путей реализации роли Алекс-эля.
Флора-эль спустилась со своих малых небес и стала перед ним.
Эмиль подошел было к Агафье, но тут его втянуло обратно в кривизну и выбросило в исходную точку пространства с небольшой сдвижкой во времени практики…
… и впитывая огонь и условия четырёх путей в возможностях реализации их, мы эманируем всё стяженное и возожжённое… и выходим из практики, – закончил Эдуард. Подождав, пока все возвратятся в физический мир, он добавил:
– Тут мне пришло во время практики проживание-выражение. А оформленное текстом так: работа с царствами минералов, растений и животных на вас уже не возлагается. То есть, она как бы уже активирована, и там её есть кому продолжить и довести всё до удобоваримого состояния.
Ваши же основные силы должны быть направлены на различные выражения человека вплоть до планетарного сознания, а может, и метагалактического.
У меня всё.
– Всё так всё, – поднялась Елена, – тогда, Эдуард, Елизавета, пойдемте, пусть они в свою цельность огня входят, – и, обращаясь к молодежи, – с этой минуты вам дан зелёный свет, вернее, пожелание синтеза условий реализации поручений по данному проекту.
– У кого какие предложения? – поинтересовался Алим, когда остались только непосредственные исполнители.
– Что предлагать – действовать надо, пока плотность огня наработана. Проведем разведку, а завтра снова, но уже в обсуждении, огонь накрутим. И так – сколько надо будет. Тогда пошли в разведку, кто может…
Подборка материала
– Всё есть знак, малявка, – наклонился над Эмилем тонкошеий, – скажи, будь добр, в чём причина такого пристального внимания к нам, что так участились залёты?
Хорошо, хоть договор с Месораци заключили на стандартность оболочек для пришельцев, а то раньше приходилось отлавливать да выяснять степень опасности. Имя-то у тебя есть? Чего молчишь, инструктировали тебя?
Эмиль сообразил, что опять мимо инструктажа прошёл и опять придется придумывать всё на ходу.
– Ты, уважаемый, сам не представился, шея-то видать длинная неспроста, небось?
– Ясно, без инструктажа просочился. Карантинный надзор себе обеспечил. Не усугубляй ещё больше свое положение, тогда, может, оставлю тебя при себе, а нет – выставлю на аукцион. Знаешь, какой спрос сейчас на таких?
Эмиль почувствовал: что-то идёт не так, напряг мозги и, ничего лучшего не придумав, изображая смирение, проронил:
– Эмми-эль.
– Ага, из нижних, стало быть. Значит, не опасен и податлив к обработке. Если недавний, то ещё и трудолюбивый, – он довольно почесал подбородок, посмотрел по сторонам и покровительственно произнёс, – так и быть, возьму тебя на обучение и зарегистрирую на себя. А теперь, малявка, слушай внимательно, не люблю дважды повторять, носитель информации от этого стирается. Здесь всё не так, как внизу, где ты был бы Эл-имэ, элементом, может, даже Элементалем. Здесь твоя матрица не Эль, а Чел, персонифицировано Эмми-чел, внутри, а на поверхности навыворот – леч-иммэ, или лечим-мэ, то есть вариант лечения матричными эталонами. Выгодное дело, редкое и, главное, что никто даже не придерётся, поскольку по статусу соответствует. Ну, как? Хоть и формально, но спрашиваю твоего согласия. Лечимы тут ценятся.
Эмиль посмотрел снизу вверх на долговязого и уклончиво ответил:
– А что, многим лечение требуется? – размышляя о том, как долго всё это может продлиться и надо ли оно ему.
– Ты что себе возомнил, малявка? Матричными эталонами опытный лечим устраняет мутэксы среды обитания. Дам рекламу Мэ-Мэ-Мэ, нет, лучше Тримэ или Мэкуб, удаление малявкой Эмми матричными эталонами мутативных экскрементов. Ты хоть и сообразительный, но что-то в тебе не то. Боюсь, как бы тебя из опытных в подопытные не списали.
– Ну, всё, я устал от твоего брюзжания, и вдобавок, где-то я уже это проходил: был и опытным, и подопытным, и Мо-Мо-Мо мне пропечатывали, – вспылил Эмиль.
– Что?! – изменился в лице долговязый, – не говори об этом никому. Повезло мне. Значит, ты подготовлен и печать имеешь?! Будешь всё время при мне. Если я благодаря тебе стану малтуком, получишь настоящее тело, а не оболочку, и обретёшь свободу, это я обещаю.
Малтук! – долговязый ещё больше вытянулся, будто прикоснулся к манящей запредельности. Затем он сел в какую-то рухлядь-носитель и втащил в неё Эмиля. Близлежащее пространство свернулось вокруг них трубочкой-сигарой, края запечатались, и Эмиль ощутил себя в тренировочном манипуляторе космодрома.
«Эфирный летательный аппарат, совмещённый с аппаратом физическим. Занятная совместимость», – подумал Эмиль.
– Ничего, научишься, я теперь и за себя, и за тебя спокоен, – продолжал улыбаться долговязый.
Вскоре движение прекратилось, сигара развернулась и слилась с эфиром, а они оказались в закрытом помещении с высоким куполообразным потолком. Их носитель стыковался с одной из ячеек овального, даже, скорее, медузообразного, конференц-зала.
В самой узкой части или перешейке его появился выступающий. В это время всё стихло, и начался доклад:
– Да, времена меняются, неспокойно стало на планете. Некоторые даже люмесы собственными лечимами обзавелись. И даже на совет посвящённых являются с ними, и сфера конференц-зала пропускает их! Но я без претензий.
Комментарии я привез, как и обещал. На подборку материалов у вас будет два дня, и я снова отбуду для согласования в техническое бюро.
Итак, вопрос наш рассмотрели, истоки его трудностей мне приоткрыли и вариант решения предложили, но неожиданно дали отсрочку ввиду вновь открывшихся обстоятельств.
И вот я у вас потому спрашиваю: какие такие обстоятельства внутренние у нас объявились? Ибо не совсем ясные они пока вовне, и кто их произвёл, и что они меняют, – было видно, как не терпится ему получить ответ на поставленный вопрос, но протокол приходилось соблюдать. И он продолжил, явно сокращая детали.
– Когда последние становятся первыми, естественно, кто-то занимает их место, и задача, перед ними стоящая, только одна: избавиться от всего лишнего. Стало быть, параметры составные её заключаются в определении того, что всё-таки лишнее, как, куда и кто это будет перемещать.
Оказывается, нас давно уже поставили в известность о предстоящей миссии тем, что запустили программу лечимов. А мы всё считали это своей привилегией и верхом сообразительности. Так вот, поскольку программа эта не сработала, бюро подготовило другую, более жёсткую, и даже уже готов был её штамм-носитель.
Не знаю, даст ли вам это какую-то подсказку, но в результате её запуска ожидается уплотнение пространства обитания. Тем самым произведётся вытеснение лишнего, но уже вместе с беспечными носителями того самого лишнего. И гуманность здесь учитывается уже более высокого порядка. Каждый щелчок уплотнения может стать для кого-то последним, а то и для всех, потому как если потеряем одно из связующих звеньев, то и вся система пойдёт на переплавку. Я всё сказал. Жуйте сами. Начнём с люмесов.
Центр зала переместился на соседнюю с Эмилем и долговязым ячейку, предоставляя слово её обладателю.
– Чему быть, того не миновать, – начал тот под общее оживление, – семена отбирались тщательно, посевы производились вовремя, лечимы готовились и раздавались почти бесплатно во все сферы.
Я считаю, что без коварного противодействия здесь не обошлось. Но малтуки не вносят поправок в законы, значит, или покрывают, или просто не компетентны. Я, конечно, без претензий, но всякое затягивание поясов, по-моему, только лишнее свидетельство незрелости верховных и предпосылка подкашивания основных, назревания кризиса.
– Весьма конструктивно, – произнёс с сарказмом главенствующий Малтук-поручитель, – мне думается, в ближайшее время у тебя появится возможность помочь выстоять основным. Однако предложения конструктивного по разрешению ситуации и ответа на вопрос я не услышал.
Казалось, что за весьма безобидными речами кроется нечто большее: скрытая борьба, отчаяние и поиск виновных. В это время поднялся долговязый, и Эмиль почувствовал на себе сгустившееся, сканирующее внимание зала.
– Новое, ожидаемое обычно в большем, чаще приходит с малым и если для всех, то через всех. Поэтому и начинать должен каждый с себя. Когда же не достаёт видимого и слышимого, то новое – иного качества, а это значит, что входит знаково. Впереди же каждого знака является ключ к его расшифровке. Этим знаковость и отличается от обыденных каналов восприятий. Знаки раскрываются приятием, верой и встречным порывом.
Мой знак сидит рядом со мной. Маленький, ещё не раскрывшийся, но раз бюро торопит, считает, что медлить нельзя, я готов раскрыть его прямо сейчас, или, пожалуй, пусть он сам раскроет себя.
Заявление оказалось неожиданным для всех: и для Совета, и для Эмиля, да и для самого долговязого. Но слово, сказанное на таком форуме, не могло подвергаться пересмотру на предмет случайности, поэтому возникла пауза и ожидание реакции.
Главенствующий не скрывал своей радости: наконец-таки работа сдвинулась с мёртвой точки. Не случайно даже на том уровне, с которого он только что возвратился, возожглось безмолвие. Неужели это как раз то?! Видя всеобщий интерес и вопрос, повисший в воздухе, Малтук-поручитель озвучил свои размышления:
– Мы ждали всяких заявлений и от начать готовых посвящений пройти нелёгкий ритуал, но чтобы люмес так начал!
Видать, и вправду есть причина, чтобы о том просить лечима, чего ещё тот не сказал. Свидетелем тому весь зал! И если я промолвлю слово и знак увижу ваших рук, впервые явится малтук, лечимом выдвинутый. Ново!
Но если выступит негоже, тогда останется без ложи и люмес, и его лечим. Момент в любом исходе значим...
Эмиль понял, что и для долговязого, и для него самого теперь было два пути: и если справится он, то они останутся в Совете, а если нет – то отправятся за предыдущим оратором на низший уровень. Похоже, что разница есть. Оставалась только самая малость: понять, что от него требуется. Подобного он ещё не проходил…
«Давно проветривался зал, – мысленно произнёс Эмиль, – загнивает замудрённостью. Как хорошо, когда приметен любой, кто только что пришёл. Я имею в виду ваш договор с Месораци. Поставили матрицу форм материализации и избавили себя от любой неожиданности, взобрались на своеобразный Олимп и созерцаете, как идёт разрушение. А я вам ничего не скажу. Может, мне интересно посмотреть, насколько у вас всё запущено на нижних уровнях. Ведь вы даже не представляете, как изменятся все ваши условия, если не снизу и не сверху, а изнутри попрёт».
Эмиль думал, но говорить не решался. Он вдруг увидел шелушение оболочки этой медузы, в которой пребывал, и ему захотелось быстрее из неё выбраться, хотя с другой стороны ведь его задача была помочь. Но помогать можно тем, кто идёт, а не сидит на месте.
Долговязый по затянувшейся паузе понял, что план не сработал и предстоит изгнание туда, куда не хотелось бы, но тут лечим вдруг заговорил. Заговорил, потому что увидел и осознал то, что увидел по-другому.
– Условия отпущены, они уже достигли сфер планеты, и Мать пытается удержать ситуацию. Настал критический момент и, между прочим, Бюро не отложило свою программу, оно её отменило, сбросив ситуацию на ваше усмотрение. Ой, какой ужас!? Нет, радость: вам поверили!
Эмиль обернулся и посмотрел сквозь оболочку медузы на открывавшуюся из центра зала картину. Они висели над планетой на невидимой оси и были отделены от неё несколькими прозрачными сферами, сиявшими изнутри. Это сияние вызывало не просто радость, а ликование. В этот момент оболочка их пребывания сомкнулась, и медузообразность формы её уступила место сферичности.
– Ну, вот, если вы сейчас не примете правильного решения, избыток огня пойдет на стихии. Я не знаю, какое у вас представление о мироустройстве, только в моей действительности всё для человека есть способ выражения Отца, или не выражения. Но тогда к обучению приступает Мать и учит нас малыми достижениями. И чем большую сложность мы осознаём, тем большего сложения достигаем.
Только не сложение количеств, а синтез их качеств, то есть явление ещё не свойственного нам важно.
Отпустить старое, чтобы войти в новое. Приять его и осознать, холистично и сердечно, в служении другим пробудиться.
Каким Образом наполнитесь, таким образом и жить будете.
Что-то нáчало плавиться, образуя огненное ядро сферы, куда летело всё заскорузлое и отжившее…
Эмиля бросило в жар, и он очнулся…
Притяжение подобного
– Всё есть знак, малявка, – склонился над Эмилем долговязый, – скажи, будь добр, веришь ли ты в везение, совпадение и предопределённость?
– Ага, сейчас ты окажешься люмесом и обрадуешься, узнав, что имеешь дело с лечимом, предвкушая стать малтуком, – Эмиль посмотрел долговязому прямо в глаза, – а что я буду иметь взамен?
– Ты будешь иметь работу, много работы, – гуманоид выпрямился, явно возгордясь своими возможностями благодетельствования.
– А если я захочу большего? – Эмиль пытался выйти из состояния дежавю изменением программы.
– Я не знаю твоих возможностей, лечим, как и источника твоей осведомлённости, и это сдерживает мою радость необходимостью быть осмотрительным.
– Мне тоже не от чего отталкиваться, потому как кроме твоей сомневающейся физиономии я ничего ещё не успел рассмотреть, – Эмиль решил ещё немного расширить степень своей свободы или даже сферу своего влияния, – но я готов к взаимовыгодному сотрудничеству.
– Ты считаешь, что твое положение тебе позволяет на это рассчитывать, или просто пытаешься избежать аукциона? А, может, ты засланный нелегал? – долговязый колебался с принятием решения.
– Я не знаю, каким ты видишь моё положение, поэтому руководствуюсь лишь своими критериями оценивания ситуации.
– Если бы не новые правила, отдал бы я тебя на разбирательство специальным агентам. Но время сейчас другое, не стандартное, напрягающее и побуждающее идти ва-банк. Не знаю, что из тебя вырастет, но если ты дашь слово, что не будешь мне вредить, я пойду на дикую сделку с инстинктом самосохранения.
– Да, пожалуйста, я готов начать с взаимного доверия. Говори, над чем работать будем? – Эмиль остался доволен своим новым положением.
– Лишь бы никто не заподозрил меня в безумии, – долговязый символично посмотрел вверх и покорно склонил голову и сложил руки. – Скажи, ты надолго к нам или у тебя временный интерес, лечим?
– Мой интерес заключается в вашей стабильности, и мои возможности будут использованы лишь на всемерный рост осознания возможности достижения таковой, а легальность подобных событий или процессов усмотрена или предусмотрена Бюро. Им виднее, – признался Эмиль.
– Хорошо, если это так, и если это то самое Бюро, то мы действительно можем оказаться в эпицентре событий, и возможность стать малтуком сохраняется для меня несмотря на решение Совета и требование предоставить реальные, вполне осязаемые не капсулируемые факты, а не домыслы. Поручитель так и сказал: «Румел, если ты абсолютно уверен в своей программе «Эмми», сотвори чудо, достойное малтука, и я уступлю тебе свое место».
– Вот видишь, Румел, как тебе повезло: слово было сказано весомое, осталось только поверить в нас, тебя и твою программу «Эмми». Это именно ты сумел вырваться из порочного круга, и они все ждут именно тебя как своего спасителя, хотя, может, кроме Поручителя об этом никто пока не догадывается.
– Стало быть, это возможно? Зачем же мы тогда теряем время, Эмми? Пора нам отправляться на Совет Ноосферы, – глаза долговязого засияли предожиданием, а Эмилю это напомнило предыдущие события. Но сфера разума была ближе его пониманию, и это вселяло надежду.
Перемещались они по-другому. Некий летательный аппарат, очень удобный гравиплан, по словам Румела, абсолютно автоматизированный, способный доставить по заданным параметрам в любую точку пространства планеты, а при определенных комплектациях и Солнечной системы в пределах действия соответствующего поля.
– Мы выдвигаемся в зону аномальных проявлений, где предстоит важная работа, а во время перелёта примем участие в конференции. Если хочешь, можно даже выступить с докладом, если готов, конечно, – пояснил долговязый и активировал экран перед Эмилем.
Чашеобразный зал с небольшой центральной четырёхотражающей трибуной был максимально приспособлен к смешанному участию в проходивших там форумах. Четыре сектора имели перед собой отражение выступающего, в то время как сам он сидел в одном из секторов и не покидал своего места в зале, а то и вовсе был далеко, как сейчас Румел и Эмиль.
На экране появился председатель форума и объявил:
– Четвёртый сектор, доктор софистики Тулаут, тема: «Матричность восприятия». Если не поступит заявки из пятого сектора, сделаем перерыв.
И сразу же появился объявленный докладчик.
– Всё более-менее понятно, когда идёт разработка заданных параметров и определены основополагающие законы, соответствующие условиям эпохи со всеми вытекающими из этого задачами. Но в нашем случае мы имеем дело с переходным периодом и наложением условий разного порядка. Поэтому возникает видимость беспорядка. В такой период надёжнее всего вспомнить о матричности восприятия развития и взаимодействия, а также таксономической совместимости отдельных её элементов. Сейчас поясню механизм практического применения этого и сделаю отдельные теоретические выкладки. Возьмём принцип «всё во всём» и любые три утверждения, которые не вызовут лишних споров.
«Всякое явление может быть представлено как часть более масштабного явления».
«Субъективная избирательность действия всеобщих законов может свидетельствовать лишь о наличии субъективного различия параметров рассмотрения».
«Человек, как и всякое иное самосознающее существо во Вселенной, в конце концов, непременно направляет свою деятельность на выявление сути самоё себя».
В чём сложность рассмотрения данных утверждений? В том, что они слишком масштабны для одновременного удержания всех элементов, их составляющих, и видения всех связей как внутренних, так и выходящих вовне. То же самое мы видим в состоянии атомов или молекул, где есть их некая образующая стабильность и валентность как желание и способность взаимодействия. Но при этом существует и механизм, управляющий процессами некой их активации.
Давайте попробуем упростить задачу, разложив каждое утверждение на составляющие его элементы, части, категории. Таким образом, мы получим большой перечень понятий, требующих своего определения: явление, представление, часть, масштаб, субъект, избирательность, всеобщие законы, свидетельство, различие, параметры, человек, сознание, вселенная, выявление.
Чтобы всё это развернуть и расставить по своим местам потребуется целый штат сотрудников-таксономистов…
Эмиль отвлёкся от доклада и, повернувшись к Румелу, спросил:
– А что это за форум, в котором мы собираемся участвовать? Каковы его задачи?
– Ни много ни мало, поиск новой концепции развития цивилизации в связи с произошедшим переходом на более высокий уровень, попытка осознания самого уровня, его иных возможностей и требований, – ответил долговязый.
– Ясно, – улыбнулся Эмиль, – попытки разума рассмотреть всё через свою призму.
– Что ты имеешь в виду, лечим, уж не предлагаешь ли почистить пространство самого; Совета Ноосферы? Ты хочешь, чтобы нас переместили ещё ниже? – долговязый не на шутку разволновался.
– Все твои опасения напрасны, Румел, ведь наше бытие есть ни что иное, как учебный полигон, и чем ниже мы донесём свою способность осознавать и, главное, действовать в соответствии с этим осознанием, тем большую работу мы произведём. Подавай заявку на выступление.
– Ты готов озвучить тему, Эмми?
– Выступающий сейчас докладчик определил несколько категорий, так что если мы дадим вариант определения одной из них, то окажемся в теме.
– И какую же категорию ты собираешься рассмотреть, чтобы ещё и почистить при этом пространство? – долговязый был готов ко всему.
– Хочу дать определение человека, – не колеблясь, выдал Эмиль, – ведь это, по сути, центральное понятие, вокруг которого всё вертится. Нет человека – и некому уже, а значит, и не о чем говорить.
Некоторое время они летели молча. Румел, подумав, отправил заявку на выступление Эмиля, обозначив его как специалиста по преобразующим пространственно-временным технологиям, внештатного сотрудника Бюро технических разработок Месораци. Шаг конечно больше рискованный, чем дальновидный. Но ва-банк, так ва-банк.
«Так будет солиднее», – подумал он, но самому выступающему ничего не сказал. Было закреплено такое право за Малтуком-поручителем, а он рассчитывал всё же им стать.
Эмиль осознавал особенности новой реальности, пытаясь понять причины, по которым Румел явно не хотел делать акценты на их первом совместном действии, хотя и обмолвился о нём: «Ты хочешь, чтобы нас переместили ещё ниже?». Видимо, вопрос был в стадии неопределённости.
Человек
На экране вновь появился председатель и интригующе объявил:
– Нечасто такое случается. Поступила заявка из пятого сектора. Сотрудник Бюро технологических разработок, лечим Эмми. Тема: «Человек».
Произошло переключение, и на экране появилось изображение Эмиля. Второе его выступление за время миссии было более подготовленным и целенаправленным.
– Попробую, используя перечисленные в начале доклада предыдущего оратора категории, немного раскрыть столь важную и сложную тему, – начал он. – Итак, явление Человека во Вселенной сравнимо разве что с явлением Отца, поскольку человек этот самый не только создан по образу и подобию Его, но и клеточкой Его является.
И образуется Человек по Образу, и притягивает условия по подобию, из-за чего зачастую не видит соотношения этих позиций в представлениях подобия образу и образа подобия.
Поскольку человек – явление более мелкое, чем Отец, то и предстает он частью Его, и частью Частей Его, и Частностями же Его развивается, вначале помалу, а потом и повелику в отношении малого, но малого в отношении Великого. Однако ответ на все вопросы находится в глубине, а задача человека вынуть его оттуда и представить на поверхность, что походит на сверхзадачу.
Планета – колыбель человека, и окутана она Сферами Монады Матери, организующей условия развития и взращения дитяти от первых всплесков осознания до готовности выхода за пределы малые да на хлеба самостоятельные.
Любые возможности осознаваемые и свойства развиваемые как раз и есть те части частей или отражения их по подобию, которыми растёт человек, будь то разумение, восприятие, сердечность или интеллектуальность, вера, осознанность, престольность или монадичность.
Но первым и главным выступает Отца Образ, дающий образность всего существующего, чтобы было и осознанию, и другим качествам чем оперировать, над чем работать. В нём заложены все предпосылки к зарождению других частей, по мере различения иного ракурса, иного вида, иного масштаба.
И самое сложное – это переход от количественного к качественному восприятию, обретение способности обновления в проявлении качеств и свойств.
Тысячелетиями нарабатывались движение и ощущение, чувство и мысль до естественного их восприятия, но попробуйте войти в естественность таких переходов, как в способ жизни! Попробуйте осуществить переход в восприятии человека как существа биологического, социального, психического, информационного, разумного, единого и сверхъестественного, аматически не зависимого от своего же естества! А после этого синтезируйте всё перечисленное, и вы получите экосферно образованного человека с биовизой метагалактического масштаба жизни Домом Отца! Удачи вам на этом пути!
Видели ли вы когда-нибудь нить накаливания спиралью свитую, помещённую, вернее, подсоединённую к разным потенциалам, вызывающим в ней электрический ток? Процессы, в ней происходящие, нагревают её, затем заставляют светиться, источать дух жаркий, воспламеняя нить, в конце концов. Так же и человек, развивающийся по спирали, разогревается, становится энергичным, затем просветляется, светится весь, источает дух деятельный и, наконец, возжигается иным состоянием. И ясно всем, что физическое пламя – это совсем не то, что происходит, когда возжигается человек, горит желанием, горит идеей. Вот и ищите аналогии, проявляйте пути, входите в состояния, чтобы состояться, ибо не передаётся проживание внешне, а только изнутри приходит, огнём мира огненного воспламенённое, волей деятельности мира духа проявленное, светом знания мира тонкого воспринятое, энергией приложения в материи физического мира применённое. А у меня всё.
Эмиль посмотрел на Румела, будто спрашивая, продолжать или достаточно уже. Тот спокойно отключил видеосвязь и сообщил:
– Подлетаем.
Аппарат застыл над местом посадки и подал сигнал о завершении программы.
– Всё равно у них там перерыв, пусть потолкуют, а там видно будет. Если выйдут на связь, ответим, – выдал, наконец, люмес, открыл дверь и первым шагнул на посадочную площадку. Эмиль последовал за ним.
Площадка представляла собой большое естественное плато, возвышающееся на несколько десятков метров над уровнем Океана. Невдалеке был разбит полевой штаб по организации исследования чрезвычайного явления. Было там несколько подразделений со своими руководителями. В данный момент проходили локальные совещания.
– Вот та группа, – указал долговязый, – группа специалистов по взаимодействию со стихиями, можешь присоединиться к ним, а я пойду в координационный центр. Изучи всё, потом обсудим возможные действия.
«Интересный этот люмес, – подумал Эмиль, – вроде попал не в свою тарелку, а сразу сориентировался на месте и спокоен, словно он хозяин положения».
– Дееспособное пополнение, или массовочный балласт? – встретил его один из лечимов.
– А что, ситуация напрягает? – так же неопределённо ответил Эмиль, рассматривая группу. Большую часть её составляли инь-представительницы.
– По рассеянности или спесивости так же, как и по летательному аппарату высшего эшелона всё равно не определить уровня специалиста и его компетентности, – вступила в диалог одна из них, – но мы это скоро выясним, не правда ли, Эмми?
– Откуда ты знаешь моё имя? – удивился Эмиль. У него вдруг будто прояснилось в голове, и он очень отчётливо осознал и себя, и то, что он здесь должен быть не один, а со своей группой. Попытаться найти всех остальных вдруг стало его главной задачей, и он спросил, – ты способна видеть то, чего не видят другие?
– Пойдём, прогуляемся, – предложила она в ответ, – заодно и определимся, кто есть кто. Можешь меня звать просто Визи, хотя официально Визи Мичел, так же, как и ты Эм Мичел. Мы все из одной команды получаемся – одна семья, так сказать, по уровню допуска – один класс, по набору проявляемых свойств – один вид. Вижу, ты совсем недавно здесь и плохо ориентируешься ещё.
– Не спорю, – согласился Эмиль, – но осваиваться нет ни времени, ни желания. Мне надо отыскать свою группу и выполнить поручение.
– Всем надо, Эмми. Я здесь тоже вроде бы не одна и не один день уже, а решить поставленную задачу не могу и не знаю, сколько всё продлится. Одно я знаю точно: мне надо проникнуть туда, за оболочку, а самостоятельно это сделать невозможно, поэтому я и предлагаю объединиться, – Визи посмотрела на Эмиля и добавила, – ты ведь тоже не совсем уверен, что имеешь право вернуться один. Вдруг твоим друзьям нужна помощь?
– Теоретически это маловероятно, и стоит мне закрыть на всё внешнее глаза, как я окажусь в их тёплой компании, хотя практически могут проявиться обстоятельства нам неведомые: на всё Воля Отца, – Эмиль задумался, но Визи прервала его раздумья:
– Вот именно, Эмми, просто закрыть глаза – не поможет, и ты это прекрасно знаешь. Всё происходит по Воле Его, с этим я согласна, ведь неизвестен объём программ выполнения, а войти в ту активацию, где свобода собственной воли, тоже надо суметь.
– Я перестаю тебя понимать, Визи, а значит, и доверять.
Эмиль остановился. Они отошли уже довольно далеко от лагеря, по крайней мере, голосов слышно не было.
– Отличное наблюдение, Эмми-эль, сразу видна подготовка. Давай, скажем так: взросла твоя активная форма, и прежней информации уже недостаточно для её стабилизации, слишком мала концентрация, насыщенность, появляется вялость и неустойчивость.
Это великолепно, ведь у тебя появился ещё один аргумент в пользу принятия моего предложения. В ответ я готова предоставить тебе любой объем информации. Нас очень скоро могут отправить в эпицентр событий, и времени на соорганизацию тогда уже не будет.
– Доверительность внешняя как противоядие от недоверия внутреннего? Ладно, я согласен, – принял решение Эмиль, – шаг рискованный иногда даёт больший эффект, чем сто шагов с оглядкой.
– Хорошо бы нам не ошибиться в своём человеческом выборе, тогда и сотрудничество плодотворным окажется.
Я представительница седьмой метагалактической цивилизации, если тебе это о чём-то говорит, и поэтому моё присутствие здесь должно помочь произвести формирование каких-то выражений, о которых я и представления не имею. Просто мой тип проявления позволяет войти на планету определенному типу огня. Только вот попасть на физику я никак не могу, даже определить её мерность не выходит.
Это личное, а теперь по ситуации. Нам с тобой повезло, что сейчас активирован портал эко помощи. Благодаря этому, мы затерялись среди множества зевак, любопытствующих пришельцев. Это не большая фора, но всё же шанс.
Что же касается приёма, то он осуществляется в целях безопасности единичными проходами. Распределение в них чисто механическое. Любая группа разделяется и по одному направляется на разные участки работы. Они потому и открыли портал, что получили от Бюро технологию деконцентрации, которая позволяет им и обезопаситься, и подпитать свои программы. Выгодно во всех отношениях.
Например, лечимами они заполняют отдельные территории или номы, и само внесение нового уже производит оздоровительный эффект, создается подобие развития. Это всё понятно, но почему их собственное развитие остановилось и почему такая консервация физики? Вдобавок теперь непонятно, чего тут понамешано таким искусственным оживлением почвы, похожим на удобрение.
– Хочешь сказать, что в макромасштабе мы, то есть объединение или класс, как ты говоришь, лечимов, представляем собой некий аппарат искусственного дыхания или кроветворной фабрикой цивилизации, находящейся в анабиозе?
– Образно, но что-то типа того, Эмми-эль, и неизвестно ещё, как используют других представителей наших команд. Теперь ты осознаёшь всю нашу ответственность и важность нашего с тобой соглашения?
– Значит, ты человек, Визи, и я человек, и если мы оба не ошиблись, то у всех появился шанс? – Эмиль посмотрел на всё по-другому: и на лагерь, и на атмосферные явления, и вообще на всё.
Облёт зоны
Они уже подходили к месту своего базирования, и вовремя: там как раз начала расти активность, происходило какое-то группирование.
– Не было команды покидать расположения, – обратился к ним возмутитель спокойствия, по всей видимости, координатор проекта, – пойдёте в главной паре на самый ответственный участок, раз проявили инициативу. Любые разногласия там могут оказаться фатальными, а вы вроде как нашли общий язык, – уже более спокойно закончил, чем начал, свою речь люмес-куратор.
«Такой же долговязый», – подумал Эмиль.
– Думайте, что хотите, но я вам не Румел с его авантюризмом и податливостью характера. Ваша группа имеет специфическое назначение, и чем раньше мы найдём верное решение, тем меньше будет потерь среди вас же.
– Как всё просто и открыто, – съязвил Эмиль, – а если образуется воронка, не боитесь, что затянет?
– Если их защита проворонит, вернее, если сумеете их хотя бы вовлечь в круговорот, тогда и поговорим, – пообещал люмес, – а сейчас идите, получайте снаряжение.
Все поспешили к боксам, в которых хранились летательные аппараты, похожие, но намного меньшие по размеру, чем тот, на котором прилетел Эмиль. Рядом с аппаратами находились и защитные костюмы. Техник придержал Эмиля за руку, и когда тот обернулся, пояснил:
– Это на случай разгерметизации, хотя смысла в них я не вижу, – а шёпотом добавил, – разве что кто-то захочет вытолкать тебя из аппарата, как ненужный балласт.
Вдвоем с Визи они заняли кресла пилотов в своём гравиплане и вылетели наружу.
– Кто-то управляет всем этим, или полёт происходит по заданной программе? – поинтересовался Эмиль.
– Постарайся ничего не говорить, мы входим в особую зону.
Эмиль не очень и настаивал на разъяснениях, тем более, что было на что посмотреть за бортом.
Плато осталось далеко внизу, даже поверхность Океана отсюда казалась гладкой. Аппараты вылетали один за другим и вслед за первым очерчивали большой круг над водой. В центре этого круга действительно была воронка, из которой исходил столп чего-то, похожего на воду, и уходил далеко-далеко ввысь. Где-то на неопределённом расстоянии от поверхности этот столп пронизывал голубоватую прозрачную сферу, дальше ещё одну, потом ещё, и уже совсем далеко вся эта конструкция заканчивалась «медузой». Всё это от самого подножия до вершины было усеяно различными и радужными, и одноцветными сияниями, переливами и вспышками: золотистыми, бирюзовыми, алыми.
– Красиво? – улыбнулась Визи и сняла шлем. – Первые проживания всегда незабываемы.
Эмиль тоже снял шлем, но слова техника не выходили из головы и напрягали.
– Да расслабься ты, я отключила всю аппаратуру, в том числе и связь, так что теперь можешь говорить. Некоторое время мы будем вращаться по заданной орбите, а затем на нас среагирует стража и изменит силу поля, тогда-то и начнётся нечто иное, – Визи продолжала улыбаться, – по идее, точкой возврата послужит момент, когда я тебя катапультирую. Специалист моего класса не пропускает эту точку, хотя с новичками бывало, и тогда не возвращались уже оба.
– Ни в чём никакого смысла не вижу и опять перестаю тебя понимать, – Эмиль пытался что-то сообразить.
– Правда, трудно соображать, когда мысли текут бессвязно, Эмми-эль? Ладно, продолжу твоё образование, а ты расти. Расти, нам это скоро пригодится.
– Чудная ты, и видение твоё чудное, – произнёс протяжно Эмиль, – а что если влететь в эти пузыри и посмотреть сквозь них наружу?
– Главное, чтобы ударения правильно стояли, Эмми-чел, а затеи твои – уже пройденный этап. Вот сейчас мы в нейтральной зоне, если устремимся к сферам – они начнут расти и отдаляться, а в нашей действительности начнем уменьшаться и падать мы. Приземлимся на плато и будем размером с зернышко, и поместят нас в специальные, заранее подготовленные лабораторные ёмкости. Начнут изучать уникальное явление локальной ячеистой дестабилизации пространства, только обратного пути пока ещё никто не изобрёл, а экземпляров таких, или придурков, у них хватает уже. Нам-то что это даст?
– Да я просто так, фантазирую, – пояснил Эмиль.
– Тогда слушай дальше. В общем, насколько я вижу и знаю, это какой-то аппарат образующих сил, механизм образования чего-то, суть чего мне не понятна, ведь я просто человек, даже более того, если бы я была способна его распознать или с ним взаимодействовать, то оно бы меня и близко не подпустило. Следовательно, ему присуще сознание. Я же говорила тебе, что всё это бесконечно долго познаваемо, что меня не устраивает. Так что опытный пилот сегодня совершит непростительную ошибку и прозевает зону возврата. Надеюсь, ты не передумал?
– А что тебя так вдохновило на рискованный эксперимент, чем или в чём ситуация изменилась?
– Во-первых, от этих люмесов ничего не добьёшься. Все они какие-то безмозглые посредники, инструмент в руках малтуков. Во-вторых, всё это действо больше смахивает не на исследование, а на вскармливание каких-то стихийных сил или высшее предназначение лечимов, как они говорят. В-третьих, я не верю, что в ту сторону выход более опасен, чем возвращение в эту, но самое главное – у тебя есть ключи от подземного хода и особая печать. Ведь ты имеешь статус Эля? Я не ошибаюсь? И это главное, изменившее всё для меня обстоятельство. А шанс даётся, как правило, всего раз.
– Каких только ярлыков на меня не вешали. Но боюсь, многие из них программно не обеспечены. Одна надежда, что переход отшибёт сознание на какое-то мгновение, и всё окажется совсем по-другому и в другом месте, – не разделял её творческих ожиданий Эмиль.
– Поле включили, началось сужение орбиты. Сейчас пойдёт осмысление. Такой необычный процесс. Я должна включить автопилот и систему связи, иначе это сделают из центра управления, тогда и катапультирование произойдёт автоматически. А мне хотелось бы осуществить всё самой и по своему собственному замыслу.
Визи надела шлем и включила связь.
– Что, началось? – послышалось в наушниках.
– Всё в норме, всё под контролем, – отозвалась Визи, – если не будете включать автоуправление, то я запущу реверс не перед зоной возврата, а в непосредственной близости от критической точки, как в прошлый раз. Помните, насколько эффективнее был результат?
– Только не переусердствуй, лечим, обучение новеньких не входит в наши планы, хотя и концентрат Силы, конечно, в Зоне совсем иной, согласен. Смотри по состоянию, если заметишь хоть малейшее отклонение, жми кнопку.
Поле росло. Необычное состояние уже даже не волновало, а придавало сил, обнадёживало. Появлялись идеи, мыслеобразы сменяли один другой. Всё сжималось в одну точку, потом вдруг вспыхивало целой галактикой звёзд, потом каждой из них в отдельности, потом всё размазывалось, неслось и снова сжималось в точку. Интересно, как в таком хаосе можно было определить зону и тем более нужную точку в ней?
Вдруг в ушах зашипело и сообщило: «Вошли в зону перехода, предполагаемое время до точки невозврата: десять, девять, восемь… три, два, оди-и-ин…»
...Тяжесть физического тела быстро приводит в чувства. Его нельзя ни с чем спутать, нельзя не заметить, от него нельзя отмахнуться просто так. Оно есть. И когда оно есть, то начинает стягивать на себя все центры управления, концентрируя власть над всем своим содержимым в своих же аппаратах. Такова сила инстинкта самосохранения. Если её не обуздать, то она стянет на себя все ресурсы и всё подчинит органике.
– Стараясь понять причину такой тяжести, Эмиль посмотрел вниз. Ноги его были толстые, совсем чужие, животные, шея была длинная, как у динозавра, руки не ощущались вовсе, зато рядом была ещё одна шея, и на ней – голова с глазами Визи. Она пыталась что-то сказать, но Эмиль не слушал, он был в ступоре, в шоке. Тогда Визи взяла и просто укусила его за ухо.
– Ай, – вскричал Эмиль и очнулся.
Они сидели в своём гравиплане посреди плато, только не такого большого, как раньше. С одной стороны по-прежнему виднелся Океан, с другой – были горы. А между ними – каменная гладь.
– Ты о чём думал, когда летел, человек? Или я уже начинаю сомневаться: еле переформатировала твое сознание, благо – оно с моим сознанием слилось. Соображать надо, о чём думаешь, чудик.
– А я посчитал – приснилось. А чего, прикольно было, – отшучивался Эмиль, – так ты правда укусила меня? – потрогал он своё ухо.
– Да так, самую малость, чтобы не мешал форму сохранять, – успокоила его Визи. – Аппарат наш почему-то не работает, надо попробовать перепрограммировать, ввести другие параметры или вообще придётся забыть о нём. Давай, вытряхивайся из своего кресла, проверим тела; на совместимость с атмосферой, хотя, по идее, они должны быть подогнаны под те же законы, которыми биосфера планеты сформирована, так что радуйся: приземление прошло успешно.
Двое, прошедших оттуда сюда, перекатили свой аппарат в расщелину и укрыли матовым чехлом. Там же оставили и защитные костюмы.
– Зачем? – спросил Эмиль.
– Знаешь, чело, что-то мне подсказывает, что предусмотрительность лучше беспечности, по крайней мере, в незнакомой обстановке.
– А что собственно произошло, как думаешь? – донимал расспросами Эмиль.
– Мне это уже не нравится, Эмми, включай свои заржавевшие части и сам моделируй, ведь ты специалист в этой области?
– Тебе и эт
Обсуждения Пространство Экосферы книга 7