Прогулка босиком по лесу

И тут началось общение в Черниковском формате. Приезжайте сюда, потому, как больше такого вы нигде не увидите. Только у нас (в других районах я такого не замечала, по крайней мере) вы можете увидеть, как кто-нибудь подходит к дому и громко зовет кого-то. Этот кто-то высовывается из окна (люди бывают разными – сонными, что-то делающими, оторвавшимися от телевизора, много что услышать можно из разговора) и начинают МИРНО беседовать с тем, кто вопил в окошко и даже, возможно, разбудил его. И сколько бы времени на часах ни было (утро, день, вечер, ночь), я ни разу не слышала, чтобы кто-то другой вылезал из еще одного окна и просил болтунов или болтушек угомониться. Честное слово, что-то в этом есть от деревни, но и как-то это по-простому, по-душевному. В-общем, в ответ на дядькино восклицание раздалось чье-то ворчание:

- Ну и чего ты так поздно радуешься жизни, мужик? – кажется, женщина, немолодая.

- Да пусть радуется. Ведь хорошо человеку! – раздался третий голос, тоже мужской, тоже немолодой.

- А коли спать охота другим? – не унимался женский голос.

- Кому спать охота, спят уже давно. А кто не спит, те пошли гулять! Вон погода какая!

- Василич, ты, что-ли болтаешь? – кажется, женщина узнала старого знакомого.

- Я-я, Рахимовна. Чего, не спится?
- Никак нет! А коли вправду гулять пойти? Молодежь вон пока на улицах ходит, и нам не страшно.. – голос бабульки сменился с ворчливого на озадаченный.

- Пионеры, я тащу сухари и воблу, Василич – иди в ларек за пивом, Рахимовна – занимай места под грибком, пока другие пионеры их не заняли!

- Ой, так это ты, Михалыч! – почти хором сказали оба.

- Так это я! Из дома вы-ме-тайсь! Рраз-два!
- Идем-идем!
- Бабуля, а ты, правда, пиво с дедами пить пойдешь?- раздался звонкий девчачий голосок.

- Пойду, а что теперь? Чем я хуже вас?
- Мам, не хулигань! – похоже, кто-то пытался урезонить бабушку, которая решила вспомнить молодость.

- Да ладно вам, посижу, поболтам и вернусь. – кое-как отбилась от своих детей и внуков Рахимовна и, видимо, вышла во двор.

Где-то вдалеке раздавался звук шагов, кто-то пел нестройным хором какую-то застольную песню (кажется, «Огней так много золотых»)… Где-то вдалеке пиликала сигнализация. В соседнем дворе, кажется, громко выясняли отношения кошки. «Та-та – та-та, та-та – та-та, та-та – та-та, - стучали по рельсам колеса грузового поезда. У кого-то работал телевизор на полную громкость. Где-то собралась молодежная компания, разговаривали и обменивались мелодиями на сотовых телефонах. Обожаю эти звуки, эту город-скую музыку. Обожаю Чернягу! Всей душой! Мне стало весело и так легко! Я тихо запела песенку, которую сама придумала несколько лет назад:

Как красиво вокруг, все на свете я вижу,
Вижу лес, вижу город, застывший во сне.
И на нас кто-то сверху глядит неподвижно,
Рассуждая о судьбах, о тебе, обо мне.

Если руки раскину, и замрет мое сердце,
Я услышу дыхание летней ночи!
Где-то едет машина, где-то скрипнула дверца,
Где-то птица ночная о чем-то кричит!

Может, кто-то не любит романтиков, только
Не узнают всей правды они никогда.
Этот мир видеть можно лишь с открытой душою,
Когда тайны расскажет на небе луна!

Если руки раскину, и замрет мое сердце,
Я услышу дыхание летней ночи!
Где-то едет машина, где-то скрипнула дверца,
Где-то птица ночная о чем-то кричит!

- Хорошо поешь, только тихо! – раздалось снизу. Я посмотрела вниз и увидела двух здоровых мужиков, идущих по дороге. Оба были в черных футболках и банданах. Один из них, что похвалил песню, улыбнулся, помахал рукой, и добавил:

- И песня хорошая! Пока, ……жер! (Последнее слово он сказал тихо и неразборчиво.)

И они пошли дальше. Странно.. Я ведь вроде тихо подвывала себе под нос. Уж что-что, а телевизор у человека из соседнего дома разговаривает и то громче!

На часах – час ночи. Спать пора идти! Сама себе обещала лечь спать рано. Стоп, а что это за звук? Нет! На этот раз никакой мистики! Это просто комары! Несмотря на поздний час, на то, что большинство народа ночью спит, а не занимается установкой на окна москитных сеток, я вначале поколдовала с проемом от балконной двери, затем пошла на кухню и, встав на подоконник, стала устанавливать сетку там. Свет, естественно, в кухне горел. Когда я справилась с техническим заданием по защите меня от противных насекомых, я краем глаза заметила какое-то движение. Так и есть – в доме напротив загорелись сразу 4 окна, из которых любопытные лица где мужского, где женского смотрели на мои физ упражнения с сетчатой пластиковой рамкой. Лишь бы в «You tube» не выложили!

Я приняла душ и легла спать. Но сон не шел категорически! Сердце колотилось, а перед глазами то возникали желтые страницы, исписанные ярко-синими чернилами, то картины, которые я нафантазировала в процессе чтения, то цыганка, то маленький воображаемый барабашка… Причем барабашку я представила себе с прической и одеждой домовенка Кузи, а лицо у него было противное и злобное, как у куклы-убийцы Чаки. Да, оказывается, моя фантазия буйно работает, если ее правильно растормошить.

Достав из аптечки настойку боярышника, я подумала о том, что химия – не лучшее средство для восстановления сна. Но, тем не менее, спать нужно было. Поэтому я налила полстакана воды, отсчитала 26 капель настойки, размешала полученную смесь и залпом выпила. Нужно часик подождать, чтобы сон пришел. Я вновь легла в кровать, накрывшись легким байковым одеялом. И сон пришел.

Я стояла на верхней переборке железнодорожного моста, который построен над Белой рекой. Ветер дул, но как-то странно – со всех сторон. То он дул мне в лицо, то в спину, то с левой, то с правой стороны… Вначале ветер был прохладный, а вокруг меня простиралось огромное пространство, в котором наступала весна. Я стояла на мосту и смотрела. Под моими ногами пронесся поезд. Мост затрясся, я стояла, едва дыша. Я боялась не столько высоты, сколько того, что под ногами «пол» или «почва», я не знаю, как бы тут правильнее сказать в моей ситуации, был не сплошным, а с многочисленными отверстиями. Я боялась не высоты, я боялась падения с высоты. Меня сковал страх. Но я даже удержалась на ногах! Подняв голову, я увидела лето вокруг себя. Жаркое, пыльное и так сильно ожидаемое всеми лето! По мосту, что был напротив, ехали автомобили, автобусы, мотоциклы, тяжеловозы, да что угодно! Большинство народа спешило на дачи или просто на природу.

Дул легкий ветер, солнце стояло в зените. Мимо меня с писком на огромной скорости летали ласточки и ловили мошкару. Раздался крик какой-то птицы наверху в небе. Что же за птица? Меня трясло мелкой дрожью от волнения, и в то же время ужасно хотелось побороть страх и посмотреть наверх. Те, кто не любит или боится высоты, меня поймут. Страшно смотреть не только вниз, где под ногами земля и люди, но и вверх и по сторонам – а вдруг в это время на ногах не удержишься или не туда шаг сделаешь! Шея отказывалась выполнять команду. «Вверх!», скомандовала я еще раз, теперь вслух. Затем закрыла глаза и медленно-медленно стала поднимать голову вверх. У меня получилось! Меня слегка качнуло, я почувствовала, что теряю равновесие и опустила голову обратно.

Птица, к моменту, когда я подняла голову, уже улетела. Жаль. А вокруг меня была осень! Яркая, многоцветная, как лоскутное одеяло. И прохладная. С левой стороны нарастал гул. Вертолет! Я в ужасе опустилась на корточки, потом села на металлоконструкцию, свесив ноги и намертво вцепившись в нее руками.

Вновь взгляд вокруг. Зима пришла. Теперь вокруг меня все было бело-синим! Река заледенела, деревья в лесах покрыты инеем, а город потерял краски. Стояла мертвая тишина. Я осторожно встала и обхватила себя руками. Холодно! Холод, казалось, попал ко мне в кровь и, растворяясь в ней, несся по венам по всему телу. Раздался треск. Ледоход? Лед под мостом шуршал, трещал, льдины шли друг на друга, льдины поменьше уносились течением. Со свистом и воем налетел ветер. Он бил в лицо, в спину, он закручивался в вихри. Под ногами вода открывалась ото льда, на мост заезжал поезд, а ветер как будто старался сбить меня с арматуры. Я жалела, что успела встать на ноги.

Арматура под ногами покрылась инеем, и мои босые ноги прилипли к ней. Небо потемнело, и в город пришла снежная буря. Я видела, как на меня летит волна снега и ветра, способная замести и реку, и мост, и верхушки деревьев. Какая же она огромная! Так больше нельзя. Я попыталась оторвать ноги от арматуры. Неожиданно у меня это с легкостью получилось. Внизу льда было все меньше и меньше. А снежная волна должна была вот-вот дойти до меня и накрыть с головой! Я встала на краю арматуры, встала спиной к нему, развела руки в стороны и слегка сместила центр тяжести в своем теле. Совсем немного нужно, чтобы упасть откуда-нибудь. Летела я, как ни странно, медленно. Когда вода была совсем близко, я сложила руки вместе, мысленно готовясь к удару о лед и воду.

И упала.. на пол в квартире. Обычно я сны не запоминаю, но этот запомнился мне в мельчайших деталях. Жутко и красиво! Фантастика! Вот так настойка боярышника! Надо с ней поаккуратнее быть. Как будто мультик жанра аниме посмотрела, с собой в главной роли. Там тоже любят рисовать, как героев и героинь обдувают потоки ветра со всех сторон, как прекрасна природа вокруг, красивые полеты, перевоплощения, падения, яркие краски и так далее. Только странно, что не было других людей в моем сне. Обычно, когда я их вижу, там или мои коллеги со мной, или родня.

На часах – четыре утра! Рано я проснулась, однако. Но в сон обратно не тянуло. Что же делать? Да, пойти кататься на велосипеде! С фотоаппаратом! Пока нет никого на дорогах и пока свежо. Потом вернусь домой и, глядишь, досплю положенные часы. Все равно сегодня выходной. Сварив себе кофе, я отлила немного бодрящего ароматного напитка себе в пиалу (я пью кофе из пиалы из соображений эстетичности), а остальное залила в маленький дорожный термос. Потом зажевала кофе шоколадным батончиком, почистила зубы, умылась, закинула в рюкзачок фотоаппарат, термос и пару бананов, и осторожно выкатила велосипед на лестничную площадку.

***
Кто-нибудь хоть раз видел, как спит город, и какая тишина стоит на улицах в ранний час? Солнце только-только начало всходить, и его первые лучи окрасили окошки в разные цвета. Ветерок гонял по асфальту кусок газеты, кошка прошмыгнула в подвал… Пусто.

Я выкатила велосипед на дорогу (во дворе она очень плохая) и поехала в сторону Гастелло. Первые фотографии я сделала на мосту, который соединяет Черниковку и Инорс. Мне повезло – я поймала кадр, когда поезд проносится под мостом и уезжает вдаль. В те места, где солнышко встает. Люблю мосты. Люблю стоять на мосту и смотреть. Смотреть, как мимо проезжает транспорт, как внизу проносятся поезда, на закат сквозь окна полупустого автобуса или трамвая, на солнце, которое отражается на окнах транспорта. Можно ловить взгляды людей, которые едут мимо. Ничего не будет, они все равно уедут. А если с ними встретишься еще раз, то никто друг друга не узнает. Хорошая игра. А еще можно найти дырки в асфальте (а лучше, чтоб мост был и вовсе не покрыт асфальтом – только досками) идти вниз и представлять себе, как на следующем шаге дырка станет больше, нога провалится вниз, а за ней – все тело. А еще можно мечтать о том, как прыгнуть с моста прямо в вагон со щебнем или песком. Как в приключенческих фильмах. И ехать куда-то без билета. Куда – неизвестно, и в этом вся прелесть.

Трамвайная ничего из себя не представляет – дорога как дорога. С нее я выехала в сторону Сипайлово. Проехав строительные рынки и промзону, я остановилась, чтобы сделать снимки района. Снимки слободы удались на славу. На дороге появились первые проснувшиеся автомобилисты. Я теперь ехала с большей осторожностью. Я только-только собиралась въехать на гору, как сзади меня раздался голос:

- Гражданин, стойте!
- Стою.. – пробормотала я. – Только я не гражданин.

Я глянула в зеркальце. Инспектор ГАИ шел в мою сторону. Я обернулась. Он замялся:

- Так вы – гражданка..?
- Да.
- А что вы здесь в такое время делаете?
- Делаю снимки. Утром всегда красивые снимки получаются.

- Снимки чего? Откройте ваш рюкзак.
- Хорошо. – и я сняла рюкзачок со спины, развязала тесемки, раскрыла его перед инспектором.

- Что в термосе? Алкоголь?
- Кофе.
- Откройте, дайте проверить! – взгляд инспектора выражал явное недоверие.

Ладно, пусть помучается! Только от запаха сваренного мною кофе у людей срывает крышу. А если им кофе не достанется? Сам напросился.

- Хорошо, вот. – я отвинтила крышку и медленно поднесла термос к носу гаишника. Он принюхался.

- И правда, кофе…
- Вот фотоаппарат, СОНИ, вот отсек для батареек, с батарейками. Вот мешочек с бананами. Вот мой паспорт, если нужно. Вот мобильный телефон в чехле. Вот ключи от квартиры…. – я доставала предметы из рюкзака, развинчивала и открывала крышечки, раскрывала кармашки перед инспекторами. Один из них не выдержал.

- Хватит! А почему вы все же так рано ездите?
- Потому что надо делать портфолио. На фотографа учусь. Задание на курсах дали – сделать 40 снимков города. Чтоб сделать 40 удачных снимков, необходимо отснять около 1000 кадров! – мои глаза загорелись адским пламенем и стали больше и круглее.

- А фотошоп? – переключился один из милиционеров на разговор о фотографиях.

- А фотошоп – для непрофессионалов. Ну, или когда есть серьезные дефекты лица, например, которые хочется скрыть. Прыщики, там, косоглазие, шрамики, волосы, которые из носа торчат.. – В это время один гаишник сморщился. Я продолжила. - Для начала же необходимо научится правильно выбирать ракурс съемки, композицию… – я воодушевленно загибала пальцы, перечисляя мнимые умения, которые якобы необходимы фотографу. Кажется, сработало.

- Понятно. Тогда едьте! Так бы и сказали сразу, что работа у вас.

- Кстати! Может, мне вас сфотографировать? Только композицию покрасивее выбрать надо. – я решила обнаглеть.

- Не, не надо. Мы все-таки при исполнении…- по голосу я поняла, что сфотографировать-ся у будущего профессионала им ужасно хотелось, но ребята боялись втыка от начальства.

Я сложила все вещи в рюкзачок, положила фотоаппарат на самый верх и поехала в гору. Отсняв вид с горы на Уфимку и на Сипайлово (есть там одно место между Сипайлово и Акбузатом), я поехала в сторону Трамплина. Там тоже видов полно. Машин на дороге прибавилось. Я посмотрела на часы. Оно и понятно – время уже седьмой час. Я решила свернуть с дороги и поехать по лесу. Это было моей страшной ошибкой. Дорога в лесу была ужасной. Во-первых, там были деревья (странно, правда? в лесу – и деревья..). Во-вторых, кое-где на дороге валялись крупные ветки. В-третьих, дорога шла то резко под горку, то резко в горку. Я достаточно хорошо управляюсь с велосипедом, но это обыкновенный велосипед, а не горный. И резина на нем предназначена для езды по асфальту, а не для экстремальных поездок. Поэтому после пяти минут борьбы со стихией я пошла пеш-ком, катя велосипед по дорожке. Внезапно я услышала шелест. Шаги? Кто это? Конечно, этот лес я знаю неплохо.. В принципе, бояться нечего. Тут могут быть спортсмены, просто люди, которые следят за здоровьем и бегают по тропинкам, либо бомжи (но они вечно под мухой – если что, не догонят), либо собачники. Но с другой стороны, было немного жутковато. Пока никого приближающегося ко мне я не видела. Шорохи повторились. Теперь громче. Я вгляделась в заросли кустов, откуда они и доносились, и увидела движение. Я осторожно прислонила велосипед к дереву, взяла фотоаппарат из рюкзачка и пошла на цыпочках к кустам. Сквозь их ветки я увидела, как по листьям бегают две белки. Я приготовила фотоаппарат, открыла объектив, включила на автоматический режим. Белки услышали звуки включаемого фотоаппарата и насторожились. Через пару минут они вновь носились туда-сюда. Я осторожно их фотографировала с разных точек. Как тяжело было перемещаться тихо! Затем я вернулась к велосипеду и продолжила свой путь дальше. К трамплину и к канатной дороге. Лесную тишину нарушила трель дятла. Я вскочила на велосипед и, забыв об опасностях катания на неприспособленном для таких поездок транспорте, резво закрутила педали, направляясь в сторону стука. Как ни странно, доехала я до места без приключений. Вот только дятел улетел к этому времени. Наверное, жуки закончились в этом стволе.

Я вышла к трамплину. Сделав снимки вида на реку и на канатку, я решила перекусить. Видимо, сказалось экстремальное катание по лесу. Сев на бетонный блок, я достала свой завтрак и принялась за еду. Чпок! Теперь я сама услышала звук открывающегося затвора фотоаппарата. Меня фотографировали! Я резко обернулась, держа крышку-кружку от термоса в одной руке, банан – в другой. Никого вокруг! Чпок! Кто-то сделал второй кадр. Черт! Где же этот хулиган сидит? Или не хулиган? Или вообще не меня фотографирует? Странно, конечно – два психа в одно утро фотографировать Трамплин поехали. Причем в одно время. Чпок! Чпок! Чпок! Чпок! – раздалась серия щелчков. Клац, клац! – щелчки стали звучать несколько иначе и ближе. Я, было, собиралась посмотреть наверх (я поняла, что фотографировали меня с недостроенного трамплина), как мимо меня пробежала огромная собака. Она побежала под гору, затем развернулась и побежала обратно к трамплину. Сзади раздался крик: «Никита! Ко мне!». Я повернулась лицом к собачнику. В это же время раздался скрип металла, потом хлопок, потом быстро удаляющиеся шаги.

Глаза у собачника широко распахнулись, он затрясся мелкой дрожью и завизжал тоненько-тоненько. Я обернулась в сторону леса, куда побежал фотограф, но не увидела никого, кроме ротвейлера, бегущего к своему хозяину. Мужчина перестал визжать, сел на землю, обняв за шею своего пса, и заплакал. Я подошла к нему.

- Вам скорую вызвать? – В ответ мужчина быстро отрицательно покачал головой.

- Давайте к сторожу «Олимпик-парка» сбегаю, у него аптечка с валидолом или нитроглицирином должна быть. – и я встала, чтобы пойти за лекарством. Мужчина достал платок, вытер лицо, шумно высморкался и заговорил.

- Не надо. Вы это видели?
- Что? Того, кто был на трамплине? Там, кажется, был фотограф. Я слышала звук затвора.

- Не того, а чего.- поправил меня мужчина. Пес, положивший голову на плечо хозяина, тоже уставился на меня одним глазом.

- Вы хотите сказать, что это был не человек?

- Я хочу сказать, что да. Это был не человек. Нас с вами спас Никита.

- А как оно выглядело? – было жутко, но опасность надо знать в лицо.

- Вроде черного сгустка – как тень, призрак… Только очертания, но огромный!

- Пойдемте вместе из леса? Вместе не страшно, – предложила я.

- Да, думаю, соседи потерпят, если свои дела мой Никита один раз во дворе сделает.

- Как вас зовут? – мне было интересно, как зовут владельца собаки, спасшей мне жизнь.

- Николай. Спасов Николай. А вас?
- Лейсян. Можно вас с собакой на память сфотографировать?

- Да можно и на фотоаппарат, а не только на память. – пошутил Николай.

Я достала фотоаппарат, выбрала удачное место для фотографии и там сфотографировала своих спасителей. Мы вместе вышли из леса, я пошла на остановку (теперь ехать одной по дороге мне совсем не хотелось), пришлось идти квартал (благо, что вниз) до «50 лет СССР». Около леса тоже по понятным причинам находиться не хотелось. По дороге сделала снимок вида ТЦ «Башкирия» утром.

Мне повезло – как только я подошла к остановке, сразу подъехал восьмой троллейбус. Он ехал как раз, куда мне нужно было. Кое-как забравшись в салон, я встала на заднюю площадку и рассчиталась за проезд. Ехать долго, так что по дороге можно выпить остатки кофе и просмотреть снимки. Допив кофе прямо из термоса, я достала фотоаппарат и как раз собиралась включить его, как зазвонил телефон. Это был Сагирка.

- Лейсян, ты где?
- На велосипеде поехала кататься. Проснулась час назад, решила, что такое восхитительное утро просто обязательно нужно запечатлеть на Соньку- цифровиху!

- И где ты сейчас, горе-фотограф? – ехидно поинтересовался братец, не подозревая, насколько он был близок со своим определением к тому, что со мной произошло в лесу.

- Ну, доехала до Спортивной уже.- все верно. Только совсем братцу необязательно знать, откуда я еду на Спортивную.

- Возвращайся домой! Я тебе хочу занести ключи от квартиры. У нас полетел вечером телефон домашний, пришлось мастера в срочном порядке искать. Сегодня придет днем. А мы в сад уезжаем все скоро.

- Ладно, скоро приеду. А чего мне не сказали, что в сад едете? - спросила я, сделав обиженный голос.

- Потому что ты обычно спишь до полудня, жалко тебя будить. Ну, а теперь, еще и польза будет.

Странное дело. Будить меня в сад – рано, а звонить в 8 утра – не рано. Где логика? И ехать в сад на полдня? Непонятно. Я сделала сброс звонка и вернулась к снимкам. Черт! Он все это время, оказывается, был включенным! И ведь не заметила, как включила! И теперь у Соньки сели батарейки. Обидно, однако. Но самое интересное началось позже, когда ноги мои и колеса велосипедовы ступили на землю Черниковскую. Я решила сразу зайти к родителям, чтобы забрать ключи у братца. Когда они вместе уезжают, то обычно братец приезжает к родителям, потом они с Анжелой вытаскивают все тяжелые вещи, потом выходят все. Садятся в машину и едут. То есть, пункт сбора – квартира родителей. Значит, сейчас, по логике, все должны быть там. Я подъехала к подъезду, слезла с велосипеда, достала ключи и открыла железную дверь подъезда. Да, тяжело входить в подъезд, где дверь на домофоне, с велосипедом! Сначала открываешь дверь полностью, потом упираешься в нее пятой точкой и хватаешь руль велосипеда одной рукой, сиденье – другой рукой, потом закатываешь его внутрь, потом медленно отходишь от двери (пятая точка к тому времени делается квадратной) и потом катишь велик вверх по лестнице.

Когда я оказалась на 5 этаже, то удивилась тишине, которая там царила. Обычно если мои грузятся, то дверь их секции открыта, и в подъезде дежурят папа или мама. Сагир и Анжела обычно носят грузы. Стоп! Машины тоже ведь у подъезда не было! Меня поразила неприятная мысль о том, что меня братик тоже решил разыграть. На всякий случай я решила открыть дверь родительской квартиры тихо своим ключом. Как оказалось, правильно сделала. Закатив велосипед в секцию и закрыв на засов металлическую дверь, я аккуратно надавила на рычаг запора, который был на двери квартирной. Подождав немного (может, они на балконе смотрят, а брат еще не подъехал?), я медленно открыла дверь и прошла на цыпочках в квартиру. Я прислушалась. В кухне играло радио (все же, родители не спали), в ванной шумела вода (кто-то душ принимает, или мама стирать взялась то, что руками только). Я посмотрела на обувь – нет сандаль брата и босоножек Анжелы! Значит, еще не подъехали. А зачем тогда так рано мне звонили? В это время из кухни раздались шаркающие шаги (значит, папа – у него у тапок стерлась слегка подошва сзади). Папаня был лохматым спросонья, в майке и шортах (переодеться успел, умыться, видимо, нет еще). Удивленно посмотрев на меня, он зевнул и спросил:

- Привет, доча. В гости к нам?
Я что-то не поняла… Ладно, сделаем вид, что не знаем ничего. Тогда получим полную информацию из первых рук. Я обняла папу и чмокнула его в щеку.

- Да, привет, пап! Что-то рано проснулась сегодня. Вот, на велосипеде покаталась и решила к вам на чай зайти. Вы ж все равно рано просыпаетесь.

- Молодец! Мы по тебе соскучились с мамкой. На празднике вот вы гуляли, а нас не позвали! – папка изобразил (именно изобразил) возмещение.

- Да вы все равно бы не пошли! Знаем мы вас, – улыбнулась я в ответ.

- Ага. Но пригласить надо было… Кушать будешь?
- Нет, а вот кофе с печеньками попью. – Я разулась и пошла на кухню. Папа – тоже. Он зарядил кофеварку порцией молотого кофе, достал из шкафа печеньки (уж что-что, а печенье у нас дома никогда не переводилось! даже в тяжелые времена, и то мама сама его пекла!) и положил на стол. Когда сварился кофе, он разлил его в 2 кружки и поставил на стол. В это время из ванной высунулась мамина голова, завернутая в полотенце (значит, мама душ принимала, что странно – перед садом – и в душ?).

- Ой, как кофе пахнет! К нам Лися пришла? Иду!
- Привет, мам! – я подошла к ней и тоже чмокнула в щеку.

- В гости к нам?
- Да, доча покаталась сегодня раненько утром. А на чаек и на печеньки к нам пришла.

Папа зарядил еще одну порцию кофе для себя, и мы дружно уселись за стол.

- Вы сегодня в сад не хотите поехать? Вон, какая погода хорошая! – решила я узнать все и сразу. Папа покачал головой.

- Погода-то хорошая, вот только завтра на работу! Представь, сколько народа вечером из садов поедет! Пробки будут на полгорода.

- Да, пожалуй ты прав. – согласилась я. Какого?! Или брат темнит, или вообще это был не брат! Кто же тогда? Надо будет список звонков посмотреть.

- Может, искупаться съездить на речку или на озеро?

- Идея хорошая. Но тогда нужно ехать сейчас. – мама пошла за телефоном и стала набирать номер Сагира.

- Они спят, может быть? – тихо спросила я.
- Только не они! Ты же Анжелу знаешь! Если они еще не по дороге на рынок, то они точно туда собираются! – и мама передала трубку мне с этими словами. Я прижала ее к уху. Раздались гудки. На третьем гудке трубку сняла Анжела.

- Привет!- услышала я.
- О, привет! Не хотите купаться поехать? – я спросила бодрым голосом.

- Ну, мы вообще за обоями на рынок собирались, пока народу мало. Но можно и на неделе туда съездить. – протянула Анжела. – Куда поехать хотите?

- В Ильмурзино на 3-4 часа.
- Ладно, сейчас с Сагиром поговорю и перезвоню. – Анжела положила трубку.

Я вздохнула. Это был не брат. Плюс в данной ситуации – не придется сидеть у них на квартире и ждать телефонного мастера. Минус – кто же это мне звонил?

Через десять минут Анжела позвонила и сказала, что ремонт пока на первом плане, и что мы можем ехать на машине родителей, но без них. Потом с Сагиром поговорила мама, папа, потом я, потом все друг другу передали привет, попрощались и положили трубки. Ладно, пойду домой, заменю батарейки и посмотрю фото. Проверю звонки, сделаю втык хулигану. Впереди у меня был целый день. После папиного кофе страшно захотелось спать. (Видимо, есть такая закономерность – 1 кружка - не спать, 2 кружка – не спать, 3 кружка – спааать!)

- Мам, пап? Можно у вас спать свалиться?
- Конечно, чего спрашиваешь! Ключи же есть? Или нет? – спросил папа.

- Есть. – протянула я.
- Тогда иди, сваливайся на свою кровать. Или бери раскладушку и иди на балкон. Там свежее, чем в комнате.

- Ага. – и я пошла за раскладушкой в кладовку.
Разложив чудо-устройство на балконе (ой, как хорошо, что он на северную сторону выходит!) и захватив с собой подушку и покрывало, я сняла джинсы и легла спать.

Город. Мой, но не совсем мой. Я шла по пустынным улицам по колено в воде. Вода прибывала. Посреди улицы открылся водоворот. Через 100 метров – еще один. Вода с шумом устремилась туда. Мимо меня на велосипедах пролетела толпа народу. Они взлетали в воздух, вместо того, чтобы объезжать водовороты. Брызг не было. Я шла по Первомайской. Улица была пустой. Я услышала голос за спиной. «Стой!». Обернулась – никого. Клац, клац! Клац, клац! Я вновь обернулась. И замерла. Темная расплывчатая фигура скрылась за углом здания. Шлеп! Я упала в лужу на асфальте. Вода постепенно уходила. Надо бежать. Сейчас я между Восьмиэтажкой и Победой. Тень – маньяк, значит, надо добежать до милиции. Надо добежать по дворам до улицы Победы, а потом спуститься вниз к Интернациональной. Я перешла дорогу. Клац, клац. Раздалось за спиной. Не желая оборачиваться и смотреть на преследователя, я запрыгнула в раскрытое окно двухэтажки и побежала сквозь комнаты к выходу. Когда я выскочила из комнаты я отчетливо слышала, как кто-то запрыгнул вслед за мной. Он от меня в 2 шагах! Я захлопнула дверь и закрыла ее на шпингалет. Потом приставила к двери кушетку, стоящую в коридоре, и побежала из квартиры. Замок! Замок был закрыт. Я стала крутить ручку в разные стороны. Мне неожиданно повезло. Замок щелкнул и открылся. В дверь комнаты кто-то бился. Скоро петли не выдержат. Я проверила замок (ура, я такие знаю!), прокрутила его так, чтобы он сам закрылся, когда захлопнется дверь, и закрыла дверь. В тот момент я услышала треск в коридоре. Я вылетела пулей из подъезда и осмотрелась.

Двор большой, негде спрятаться. Электрощитовая закрыта… Гаражи – нет, там прохода между ними нет. Я побежала что есть силы в соседний двор. Людей на улице нет! Почему так пусто? Следы! я оставляю следы на грязи! Я вышла на асфальт, быстро вытерла ноги о траву и побежала по асфальту. Это заняло время, но теперь если я бежала, то без следов. Пробежав пару домов, я оказалась во дворе пятиэтажки. Я знала это место! Ура! Я на улице Победы! Милиция близко. Стоп! Милиция? Ведь пусто же! Я услышала шаги невдалеке. Обернулась –никого, но скоро преследователь будет в этом дворе. Куда прятаться? В дом? Обыщет и найдет! Куда бы я ни за что не пошла бы? Помойка! Точно, помойка! Я подбежала к контейнерам. Ух и вонь! Над ними кружили мухи, в одном из них сидела кошка и искала еду. Так – номер один – нет, тут стройматериалы. Тяжело двигаются и громко. Номер два – без мешков сбрасывали сюда все. Тоже не закопаешься.

Номер три! Я залезла кое-как в третий контейнер, легла на бок и закрыла себя мешками. От вони началась жуткая тошнота и головная боль. Нельзя! Лучше так, зато живой! Если не найдет, конечно. Тут я отчетливо услышала шаги. Кто-то ходил по двору. Тихо, так. Клац, клац. Клац, клац. Хоть бы что сказал! А то непонятно, где этот маньяк находится… Желудок прыгал, как скоростной лифт в небоскребе. Уф, уходи скорей! А то скоро тут сдохну от вони! Я почувствовала, как по мне ползет что-то крупное. По ноге, по боке, по плечу, по руке. Я приоткрыла один глаз. По руке полз огромный черный таракан. Меня затрясло, терпеть не могу насекомых! Таракан переполз ко мне на лицо. Ухватив его двумя пальцами, я щелбаном отправила его в кучу мешков, которые были вокруг меня. Мое движение не осталось незамеченным. Кто-то подошел к контейнерам, медленно осматривая каждый. Что же я наделала? Божечка, помоги, пожалуйста! В этот момент раздался злобный рык, сопровождаемый кошачьим воем. Я услышала, как нечеловеческий голос произнес: «Кошки!», а затем – удаляющиеся шаги. Подождав полчаса, пока шаги стихнут, я осторожно привстала, а затем высунула голову из контейнера. По улице ходили люди, светило солнце, во дворе играли дети. К помойке подошла бабушка невзрачного, потрепанного даже вида (видимо, искать бутылки или банки алюминиевые), посмотрела на меня, покачала головой укоризненно и сказала: «Такая молодая, а уже по помойкам шатается!». На языке у меня крутилась фраза «на себя посмотри». Но на душе стало легко и весело, я была в безопасности и чувствовала это. И поэтому я вылезла из контейнера, подошла к бомжихе, обняла ее и сказала: «Бабушка, ты бы знала, как я тебя люблю!».

На асфальте лежала белая кошка, порванная напополам. А ведь она мне жизнь спасла. Если бы ее не было, то преследователь, кто бы это ни был, стал бы проверять каждый контейнер. Мне стало до боли жаль бедное животное. Я села около того, что от нее осталось и заплакала. Бомжиха подошла поближе и сказала: «Вот ведь изверги бывают!». Потом она странно стала меня трясти за плечи и называть по имени: «Лейсян! Лейсян!»

***
- Лейсян! Лейсян! – надо мной склонилась мама. Лицо ее было напугано.

- Чего, мам?
- Ты во сне бормотала что-то. Сначала это было слово «дом», потом «маньяк», потом «помойка», потом «кошка», потом ты заплакала. Я сначала смотрела, потом решила разбудить тебя.

- Спасибо, мам. Мне приснился кошмар, наверное.
- Часто тебе такое снится?
- Нет, впервые кошмар приснился за последние полгода, наверное. Вчерашняя гулянка сказывается, скорее всего. Вот и снится ерунда всякая.

- Вставать будешь или еще поспишь?
Меня дома ждала книга. Я посмотрела на часы – 12 дня. Да, пора идти дочитывать легенду. Да и к завтрашнему дню неплохо было бы подготовиться. Вещи-то нестиранные лежат. Я тихонько встала, оделась, умылась и пошла домой. Дела заняли всего ничего два часа. Теперь – за книгу. Включив ноутбук и найдя нужный мне файл, я принялась за чтение.

«Прошел человек по камням, что на дне озера были. И понял он, что это сам Бог ему дорогу камнями устлал. И хотя камни были неотесанными, да скользкими, зато путь был верно указан. Оделся человек в одеяние свое, достал из сумки дорожной сухарей, что с собой в дорогу взял, и насыпал он их на камень, чтоб птиц и зверей угостить. И в воду тоже малую горсть кинул. За озером темным лес был. В гору шла Дорога человека, а тут и дождь пошел проливной. Небо облаками затянулось, молнии засверкали, стена воды с неба упала! Дальше и дальше путник в лес уходил. И услышал он, что идут за ним по пятам. Замер он, к сердцу прислушался и пошел, куда ему сердце дорогу указало. Быстро идти он не мог, да и медленно нельзя было. Под его босыми ногами жижа, да вода хлюпали, мелкие лесные твари бегали. Лицо и плечи путника ветви царапали, одежду его рвали. А человек все молился, да вперед шел, надеясь на помощь Божью. Одежда его к телу прилипла, а холод до костей его всего пробирал! А путник все продолжал идти вперед. Тут вывела его тропа в бор сосновый. Понял путник, что тут его и хороший, и плохой увидит. Шел он сквозь бор сосновый, пока едва с обрыва не сорвался. Но был он жив. И тут взгляд его на Кедр упал. Кедр тот был в несколько обхватов толщиной и во много саженей в высоту. В небо его вершина уходила, за облака, за туман. И было тому Кедру более десяти тысяч лет, и много чего оно пережило и видело. Опустил Кедр ветви свои человеку, чтоб тот смог ночлег и укрытие получить. И взобрался на дерево человек, довольный, что от преследователя уйдет. Притаился он в ветвях дерева могучего, орехов набрал кедровых, наелся, да и уснул. Ночью человека то Сова, то Летучие Мыши охраняли, то Светлячки летали около. Утром человек Кедр поблагодарил за укрытие и за пищу. Потом на землю спустился, Богу помолился и пошел дальше Дорогу к месту Силы искать.»

И ведь как все просто и жутко! Ночь, ливень, лес, грязь, и ты в этом всем – один! Что бы люди ни говорили, про то, что «Человек – царь природы!», «Человек – верхняя ступень эволюции!», все это – неправда! Да, мы можем ходить на двух ногах и делать что-то своими руками! Но окажись кто-либо из нас в подобной описанной в легенде ситуации, я не думаю, что мы бы чувствовали себя верхом эволюции или царями природы. Со снаряжением – ну, может быть, хотя и то жутко. С голыми руками и босыми ногами – нет, нет и еще раз нет! Только молитва тут и может помочь. Ну, и дух боевой. Вот это легенда!

Продолжение было еще интереснее.
«Пошел человек к краю обрыва, но решил, что и другая Дорога есть. Помолился он ангелам-хранителям, и услышали они его. Послали они ему зайчиков солнечных, веселых, да прыгучих. Зайчики те меж собой играли, от дерева к дереву прыгали, человека по Дороге вели. Вышли они все вместе из бора соснового к зарослям кустов колючих. В зарослях тех ежевика, да шиповник рос. Остановились зайчики около зарослей и человека ждать стали. Понял он, что идти ему сквозь них нужно. Грустно стало человеку, ибо босы его ноги были, да и одежка порвана была на теле. Но вспомнил он о цели своей и, с духом собравшись, зайчиков на плечи себе посадил и пошел сквозь кусты.»

Прямо Дед Мазай какой-то! Про зайчиков здорово сказано. В детстве я хотела, чтобы пятнышко, которое получается от света, отражаемого зеркалом, приняло очертания пушистого ушастого зверька, потопало лапками и попросило морковки. А еще я хотела, чтоб мои игрушки ожили. Я каждую ночь смотрела за ними, внимательно улавливая каждый шорох, каждое движение воздуха. Только повзрослев, я поняла, что затея была дурацкой. Хотя бы потому, что если бы моя любимая кукла ожила, или мой плюшевый желтый заяц, то они бы в первую очередь сказали мне все, что думают по поводу моего таскания их за руки, за ноги, за уши.. По поводу выкручивания рук, ног, лап, ну. В общем, вы понимаете, о чем я говорю. Думаю, что мои нежные детские уши услышали бы тогда впервые отборный трехэтажный мат. Интересно, что же будет дальше?!

«И ступил человек в заросли колючие. Шипы ноги стали царапать, в ступни впивались, да за одежду цеплялись. Раны кровиться у человека стали, и полетели на запах крови мошки разные ядовитые. Упал, было, духом человек. Зайчики на плечах его погрустнели, ибо многие путники тут разворачивались и уходили, не находя Места Силы. Остановился человек, вздохнул, воды глоток сделал. Перед глазами поселение его возникло. Видение было ему, как в поселении жизнь идет. Подумал человек немного, помолился Богу, с духом еще раз собрался и путь свой продолжил, не взирая на боль. Ноги его горели от шипов и веток острых, да сухих, тело болело от укусов, да от царапин, а дух боевой терять никак нельзя было! И вдруг увидел человек в зарослях птичку. И пела она песню свою. Посмотрел человек на птичку, улыбнулся сквозь боль, да и запел песни, которые ему мать пела, которые он слыхал от Мудрого, которые на ум приходили! Продирался сквозь заросли и пел! Наступал на колючие шипы и пел! Чем больнее было ему, тем красивее песня лилась из души его! Посмотрел Бог с неба на человека и обрадовался. И вывел он человека из зарослей колючих к Ручью.»

Вот это сказка! Вот это легенда! У кого есть столько силы?! Такая сила воли?! Сейчас?! Так могли сделать моя прабабушка или прадедушка. Точно могли – они еще были детьми Природы. Я бы, наверное, не справилась. А что это были за песни? Если народные, то понятно, почему он все же дошел. Я слышала такие песни от прабабушки. Народ мудро тогда сочинял. А еще их пели вместе. Хором. Мне кажется, что когда люди поют вместе, то появляется какая-то невидимая нить, которая их накрепко связывает. Происходит какое-то непонятное, но ощутимое единение, а на сердце появляется чистая радость, непонятная, но такая желанная! На работу – с песней в поле выходили. В бой – с песней! На праздники – тоже песня была.

«Ноги человек в Ручей опустил, и залечились раны его. Воды во флягу дорожную набрал, да и сам водой умылся, облился. И раны закрылись на теле его. Почувствовал человек, что закрылись не только раны телесные, но и душевные. И что стала душа у него прозрачной, как кристалл. Человек прилег на землю отдохнуть. Стало на душе его светло и радостно, и закричал он, раскинув руки по земле: «Хорошо-то как, Господи!».

Попытался он перейти Ручей, да не смог. Хоть и мелкий Ручей был, да необычным был он. Он Лес обычный с Лесом заповедным разделял. Пошел человек вниз по течению. Все спускался он и спускался, пока до оврага не дошел. В овраге том Ручей под землю уходил, но граница все равно непроходимой была. Был посреди Ручья Камень. Камень горел белым светом и горячим был, хотя и в воде был. Спросил человек у Камня, куда ему идти, и поднялся камень со дна. Полетел он вверх по течению, ведя человека за собой. Человек едва за ним поспевал, в гору бегом бежал! Добежал он до места, где остановился. Потом выше идти надо было. Где бежать, где идти, где карабкаться, за деревья и кусты цепляясь! Но человек следовал за Камнем, так как знал, что половина Пути пройдена уже. И привел Камень его к Дереву, что перегнулось через Ручей как радуга на небе - коромыслом. Человек Камень дивный поблагодарил, и на дерево полез.

Как долез человек до середины Дерева, зверь появился перед ним. Непростой Зверь был. Морда как у кошки, крылья как у птицы, а хвост как у ящерицы. Заговорил с ним Зверь: «Пройдет далее лишь тот, кто душою чист и сердцем храбр. Испытание есть для тебя.» Задумался человек, сел на дерево, сухари достал, и перекусить решил. Зверь сухарей попросил, не пожадничал человек, поделился. «Что за испытание ты мне приготовил?», - спросил у Зверя волшебного человек. «На спине у меня есть ранка небольшая – там шип застрял. Достанешь – пропущу. Не достанешь – иди обратно!», - ответил Зверь. Человек подумал, что несложно из ранки достать шип. Полил он на руки воды из Ручья, увидел ранку у Зверя на спине и хотел взяться за дело. Едва он к Зверю прикоснулся, как руки его обожгло огнем. Но силен был человек, чтобы сдаться. Да и Зверю помочь хотелось – уж больно шип большой тому под шкуру попал! Помолился человек и снова попытался вытащить шип. На пальцах его пузыри вышли, шип же вытащен был только наполовину.

Когда шип на две трети вышел, кожа на кончиках пальцев лопнула, но нельзя было останавливаться – как человек руки убирал, так шип обратно уходил под кожу. Когда пальцы человек чувствовать перестал, а только боль одну – шип вышел целиком из-под кожи Зверя. Полил кое-как человек руки водой из Ручья, и зажили волдыри, кожа вновь розовой стала, здоровой. Зверь вздохнул, глаза закрыл и без чувств упал. Человек Зверя осторожно на руки взял, слез с Дерева, стал Зверя водой из Ручья поливать, да уговаривать проснуться. Но шип, видно, отравленный был, и на зов человека Зверь не откликался. Сел человек и заплакал. Как же он теперь дальше пойдет? Кто же Лес Заповедный стеречь будет от тех, кому здесь быть не нужно?! Взял он тельце Зверя в руки и качал его как дитя. Качал, плакал, молитву читал, уговаривал. Вдруг он жар почувствовал, а потом жжение сильное. Потом одежда по краям тлеть стала. Потом Зверь глаза открыл, улыбнулся, спрыгнул с рук человека и стал тереться о ноги его. И больше жара человек не чувствовал. Ибо Зверь теперь для него был ручным. Разрешил Зверь ему идти дальше – в Заповедный Лес.»

Запиликал мобильный. Кто меня беспокоит? Я нехотя оторвалась от чтения, пошла на кухню, где на столе заряжался мой мобильник. Звонила Адилька.

- Привет, - пробормотала я.
- Привет, слушай, подмени меня завтра с утра, а? Мне к зубному срочняк надо!

- Ладно, а что у тебя? – вставать с утра пораньше мне явно не хотелось.

- Да кусок зуба отломился! Прикинь! Жевать больно, говорить – щеку царапает..- голос в трубке был грустный.

- Договорились, куда пойдешь? Если что, то к Евграфиевой не ходи. Она не умеет ничего с зубами делать. Я после нее потом бегала в другую клинику переделывала. – вдруг вырвалось у меня.

- Откуда ты знала? Я и правда к ней записана была! – в голосе Адильки слышалось удивление.

- Не знай, ляпнула от балды. – мне тоже было интересно, как же у меня получилась.

- Спасибо тебе.
- Давай лечись, удачи! – и я положила трубку.
Фотки! Вот что я забыла проверить! Я посмотрела на зарядник. Огонек в нем уже не горел, что означало, что аккумуляторы зарядились, и их можно использовать. Я достала фотоаппарат, вставила в него батарейки, поставила на режим просмотра фотографий. Вот и рассвет, вот и мост, вот и Сипайловский переезд и вид на реку. Вот и лес, белки, Трамплин вместе с Олимпик Парком и фуникулером неподалеку. Стоп! А дальше что за расплывчатые пятна? Я стою, а рядом со мной большое бесформенное белое пятно! Нет, я точно помню, что там стоял Николай и его пес! И это не пленочный фотоаппарат, чтоб можно было засветить пленку. Я вернулась на пару кадров назад. Там тоже кое-что привлекло внимание. Вот лес, вот белки, а вот что-то странное темнеет вдали. Или это просто куст? Мистика! Или у меня разыгралось воображение? А с фотографиями здорово придумал кто-то! Меня отвлекли разговорами, у меня села батарейка и фото как бы испортилось.. Нет, логики не вижу. Вижу, что это похоже на шизофрению, а не на правду. Не может мой фотоаппарат испортить фото. Ну не бывает с цифровым такого! А что же тогда? Что же тогда?

Глянув на часы, я поняла, что на сегодня чтение закончено. Пора спать.

Спать? Спать.. Сны разные смотреть. Или не смотреть. Я осмотрела квартиру. Может, меня сглазили? Или я с ума схожу постепенно. Почему-то было не по себе. Я тут же пошла обшаривать полки кухонных шкафчиков в поисках огарка свечи, который остался с прошлого раза. В окно подул ветер, шторы вздулись, балконная дверь резко открылась до конца, громко хлопнув по стене. С ветром в квартиру влетела пыль. Небо пока было светлым, пока всего-то было пол-одиннадцатого. Однако оно затянулось свинцово-серой пеленой облаков. Сквозь эту темную пелену проглядывали солнечные лучи – белые и чистые, они пронизывали тучи, словно ножи. Создавалось впечатление, что через минуту откроются врата, и с небесных ступеней на землю спустятся ангелы. Шелест листвы напоминал шелест их крыльев. Новый порыв ветра поднял пыль, мусор, ввысь взлетели брошенные кем-то газеты, полиэтиленовые пакеты, какие обычно на рынках используют.

Я решила закрыть дверь и окна хотя бы на время дождя. В городе воцарилась тишина. Мертвенная тишина. Раздались звуки, которые заставили меня вновь открыть дверь и выйти на балкон, несмотря на пыль и собирающуюся отмыть наш город грозу. То-то в соседнем доме играл на пианино. И играл очень хорошо. Это было пианино. Не синтезатор и не запись – звуки лились живой рекой в этой предгрозовой тишине. Раздался раскат грома. На землю упали первые капли дождя, тяжелые, крупные. Я вытянула ладонь из-под козырька. Капли были теплыми! Кто-то тем временем продолжал играть. Мелодия мне показалась знакомой. Она была наполнена теплом солнечного дня, облачного неба, прекрасной летней природы, щебетанием птиц, легким дуновением ветерка. Пока ветра не было, я зажгла свечу, прикрыв ее, на всякий случай ладонью с одной стороны. Огонь свечи напомнил мне, как в четырнадцать лет я выгнала всех из зала, убавила звук и смотрела шоу в Царском Селе. Именно на этом концерте была сыграна та мелодия. Я потом долго ходила и пела ее. Слов там не было. Тот, кто ее играл, объединил в одно две свои композиции. Причем, он сделал это гениально. Это – человек небольшого роста и смешной наружности. Забавно и необычно он выглядел всегда. Англичанин, любовь к песням которого у меня появилась, когда я была еще совсем маленькой – в 6 лет (мне тогда дедушка сказал, как его зовут и что его песни умные и хорошие). А мелодия – это моя одиннадцатилетняя любовь, которую я пыталась искать среди его песен и композиций, но так и не нашла. Когда я ее услышала сейчас, я немела от ее красоты и простоты. Здравствуй, “Carla Etude”, Элтона Джона! Свеча горела, кто-то вдохновенно играл, а я подпевала, прикрыв веки. Уфу отмывал ливень…

***
Темная комната. Судя по обстановке, я в музее этнографии. Потому что даже это вовсе и не комната, а чум или юрта. Ну, или домик вроде них. Иглу? Нет, иглу изо льда строят. Несколько крупных гибких ветвей – каркас, который обвешан шкурами сверху вместо крыши. Посередине потолка – отверстие. Вдруг в противоположном углу я заметила тень. Тень шевельнулась и вышла в середину чума. Я попятилась, было назад, но, оказалось, зря. Это был, видимо, хозяин чума. Старик, которому, скорее всего, за девяносто, с длинными, свисающими вниз сосульками седых и грязных волос, в странной одежде, состоящей из рубахи, даже, я бы сказала, балахона, поверх которого надета набедренная повязка из шкур мелких животных, а на шее – множество бус. К повязке по бокам привязан нож, по виду очень острый, связка каких-то трав, что-то вроде кошелька (мешочек с завязочками сверху). Бусы все сделаны из когтей и клыков крупных животных и засушенных птичьих голов. Ни дать, ни взять – шаман! Как их в фильмах показывают.

Шаман (как я решила его про себя называть) поманил меня к себе пальцем. Я медленно подошла к нему. Он взял в ладони мое лицо и всмотрелся в мои глаза. Потом выдрал прядь моих волос и бросил в костер (странно, почему я раньше его посередине чума не увидела?). Запахло паленым волосом, но шаман учуял в запахе что-то еще. Он еще раз посмотрел в мои глаза, покачал головой, молча, жестом показал, чтобы я села на пол. Я села на землю, вытянув ноги. Теперь он рассматривал и палочкой водил по линиям на моих стопах, иногда больно нажимая по нескольку раз на одни и те же точки. В это время он как будто разговаривал сам с собой, потому что лицо его то озаряла улыбка, то омрачала грусть, то он и вовсе качал головой и охал. Мне не очень нравилось, что мои пятки щекотят, что на них нажимают, что мне больно, но дернуть ногой я не могу – так крепко их держал старик!

В чум в этот момент вбежал мальчишка лет восьми и что-то сказал шаману. Я не слышала его голоса! Шаман кивнул головой, и мальчишка вновь исчез за занавеской. Шаман тем временем переключился на мои руки. Правую он рассматривал недолго, а вот в узоры на левой он всматривался особенно внимательно. Найдя ответ, на вопрос, которого я не знала, он снял нож с пояса, снял с потолка связку травы, поджег ее, поводил тлеющей связкой над ножом, пошептал что-то. Затем он схватил мою левую руку и сделал молниеносно два надреза – выше запястья и поперек ладони. Я закричала от страха, так как боли я не чувствовала. Шаман собрал кровь на блюдо, смешал его с какой-то травой и положил немного этой смеси себе под язык. Часть смеси он переложил на другое блюдо и стал держать ее над огнем. Пошел дымок, а шаман его все продолжал в него всматриваться. Потом лицо его выразило невероятное удивление, и он остатками смеси замазал мне раны. Я тут же почувствовала сильный зуд в обеих ранках. В голову закралась мысль об очень нехорошей штуке, о заражении крови неизвестно какими древними бактериями. Затем я все же решилась осмотреть ранки, и немало удивилась – на их месте была ровная белая кожа. Едва-едва просматривались небольшие шрамы.

Почему-то я вспомнила, что в детстве я получила две глубокие раны в эти места, лазая по деревьям. Помню, как бабушка побежала к соседу во двор, никого не спрашивая, выкатила его мотоцикл, посадила меня в коляску, быстро замотав мне руку кухонным полотенцем (это то, что у нее было под рукой в тот момент), и повезла к фельдшеру. Фельдшера не было на месте, была санитарка, и, слава Богу, ее жених – местный ветврач. Она мне промыла рану, вытащив аккуратно из нее все частички земли, коры, древесины. Он мне аккуратно наложил по три шва на каждую ранку.

Тогда почему здесь шаман мне руки на том же месте порезал? Шаман посмотрел в проем, на занавеску, а затем жестом мне велел отползти в дальний угол. В этот момент занавеска открылась, в чум зашел высокий темноволосый мужчина, сильно смахивающий на индейца. А! Понятно! Когда мужчины разговаривают, женщины и верблюды молчат! Что-то в облике гостя мне было знакомым, вот только не знаю откуда. Он протянул кусок березовой коры шаману и что-то спросил. Язык был непонятен, но смысл мне почему-то открылся. Он просил нарисовать карту, как куда-то пройти. Клад, что-ли, Чингачгук искать собрался? Шаман вытащил уголек из-за пазухи и стал что-то чертить на бересте.

Мне стало очень интересно, и поэтому, не послушавшись шамана, я вылезла из угла и уставилась на незнакомца. Мы посмотрели друг другу в глаза, шаман, обернувшись, зыркнул на меня злобно, и с размаху ударил меня по лицу своей тростью. Затем я видела, как он то же самое проделал с гостем. Затем он что-то долго-долго шептал, и, дошептав до конца, лег на землю, закрыл глаза и сделал выдох. Мы с незнакомцем подождали несколько минут, когда же шаман закончит странный обряд, но он так и не шевелился. Тогда я первая решилась на отчаянный шаг – ну ударит и ударит еще раз, что ж теперь! Надо же понять, что происходит и с какой целью оно происходит сейчас со мной! Я подошла к шаману, присела на корточки рядом с ним, ладонь поставила над его приоткрытым ртом. Дыхания либо не было, либо оно было совсем слабым. Дааа, умели же раньше люди с помощью дыхания разные вещи с собой делать! Мои манипуляции остались без внимания. Я совсем осмелела и аккуратно взяла запястье шамана в руку. Пульс не прощупывается! А может, я не там взяла? Незнакомец с интересом наблюдал за мной, хитро ухмыляясь. Вот зараза! Конечно, если что, не ему по лбу теперь треснут! Ну и что! Мы и не такое проходили! Кто во дворе всех мальчишек построил, когда они младшего в семье обижали?! Кто?! Папа с мамой? Кто дрался, царапался, бил разноцветным зонтиком по головам противников, кусался, пинался, кидался камнями в лица обидчиков дитяти?!

Это была я. Мне, конечно, тоже доставалось в первое время, но потом от меня и братца (что главное) отстали. После пары удачных (на радость мне и на полное расстройство мам и пап) попаданий. В следующий раз от удара бешенного дедка я увернусь, это точно. Но когда мои пальцы коснулись основания шеи шамана, я поняла, что больше он драться не будет. Никогда! Старик умер, или сам себя по непонятной причине ввел в то состояние. Я подняла глаза на незнакомца, потом скрестила обе руки, показывая, что все, конец. Как ни странно, но незнакомец меня понял, тяжко вздохнул, вышел из чума и оповестил кого-то о том, что шаман умер. Пока я сидела в чуме, я едва не умерла сама от страха. При свете костра на противоположной стене чума виднелись тени от висящих на потолке предметов, от дымка, струившегося из него тихонько. Внезапно появилась новая тень, очертания которой с каждой секундой обретали все более и более отчетливый вид. Наконец, образовался человеческий силуэт. Человек пытался сдвинуться с места, но что-то ему мешало, и он стоял на одном месте. Или у меня все же случилось заражение, и яд незаметно дошел до мозга? Или меня отравили? А что? Чужих в маленьких поселках не любят. Они приносят несчастье, порчу, смерть, сглаз, дьявольщину. Даже если они ничего такого в мыслях нести не думают, для местных они всегда будут причиной номер один всех их несчастий.

Тень тем временем продолжала дергаться вокруг тела шамана. Я забилась в угол, но в углу было темно и жутко. Поэтому я решила зажечь один из пучков трав и веток, висящих на перекладинах чума. Сорвав его, я потихоньку зажгла его в костре, а затем решила переместиться в уголок. Вдруг какая-то из веток лопнула (видимо, была сырая), и кусочек тлеющего дерева упал на грудь к дедку. Кусочек прожег одежду, задев одну из нитей бус. Я немедленно бросилась к телу, схватила какую-то ветошь и стала ей похлопывать по месту, куда упал уголек. Вскоре дымок прекратился. А тень, наконец, оторвалась от тела, замерла над ним и надо мной на несколько секунд (которые для меня казались часами в тот момент, ибо более жуткого зрелища я никогда доселе не видела), пролетела по всему чуму и вылетела через отверстие. Я не могла вначале понять, что ей позволило уйти, пока мой взгляд не упал на бусы. Порвалась та нить, на которую были нанизаны су-шеные головы птиц. Я осторожно вытянула нитку бус из-под бездыханного тела, и стала внимательно ее рассматривать. Головы были вороньи. Вдруг одна из голов зашевелилась, глянула на меня единственным засушенным желтым глазом и больно укусила за палец. И еще раз! И еще раз! Я отшвырнула от себя бусы, пятясь назад, пока не уперлась спиной в стенку чума. Резко вскочив на ноги, я пулей вылетела из этого жуткого жилища.

Комнату озарила вспышка молнии. Потом еще и еще одна. Я, недовольно бормоча о глобальном потеплении и о хлябях небесных, подошла к окну и полностью закрыла его. С таким ветром мне микровентилляция не нужна. То же самое я сделала с балконной дверью, чтоб надежнее было. Затем я глянула на часы и с удовольствием отметила, что мне еще можно спать целых 2 часа. Затем я стала задергивать шторы. Вновь темноту разрезала молния, и я чуть не заорала от страха. На моем окне сидела огромная кошка! Я закрыла глаза, потом вновь их открыла. Подоспел следующий разряд с неба. Кошки на окне не было. Зато в кухне раздавался странный шелестящий звук, а иногда – потрескивание. Я прошла в коридор и с ужасом обнаружила, что по кухне летало что-то светящееся. Не доходя до кухни, я просто выбежала в коридор, схватила ключи и джинсовую куртку и, рывком открыв входную дверь, вылетела на лестничную площадку. Дверь я быстро заперла на оба замка. Через минуту в моей квартире раздался громкий хлопок, потом наступила тишина. Дверь в подъезде открылась, и кто-то стал подниматься наверх. Нет уж! Все же безопаснее ночью в своей квартире, нежели в подъезде..

Я быстренько открыла дверь в квартире, и осторожно зашла в коридор. Ничего. Тихо. В кухне темнота. На экране телевизора темнело пятно. Я быстро включила свет по всей квартире и вернулась к пятну. Место уже было только теплым на ощупь, от него разило обгоревшими краской и оплавленной кое-где пластмассой. Да, по телеку что-то хорошо шарахнуло! Что же это было? На всякий случай, я и в кухне плотно закрыла створку и выдернула штепсель телевизора из розетки. Мало ли что. И на кухне задернула шторы. На всякий случай. «Бисмилла-ар-рахман-ар-рахим!», и – спатеньки! Кстати, осталось мне спатеньки ровно полтора часа. Маловато будет. Надо поспать крепко, хорошо, без кошмаров. С этими мыслями я налила воды в стакан, достала из холодильника бутылочку с настойкой пустырника и бухнула, недолго думая (а как еще после стресса такого-то?), полбаночки себе в кружку. Выпив залпом чудо-смесь, я пошла спать.

То ли сработало самовнушение о волшебной силе такого количества успокоительного, то ли настойка в таком количестве действительно может коня свалить, только на работу я опоздала ровно на четыре часа. Когда я проснулась, в окна моей комнаты ласково улыбалось сквозь облака солнышко, на улице раздавались чьи-то голоса, ездили машины. Я сладко потянулась и тут до меня дошло! Будильник! А почему не срабатывает будильник! Я вцепилась в сотовый. Сели батарейки? Ну и что? Все равно будильник сработать должен был! Что с ним? С батарейками все в порядке, на экране информация о 27 пропущенных вызовах, звоночек, вот он – стоит в верхней части экрана… Причем есть еще жалоба от него, что сигнал был пропущен множество раз. Дааа, он ведь у меня каждые десять минут бренчит, чтобы я проснулась, если я его сразу не выключаю и сразу не встаю. А время на часах – 12.00. О, ужас! Да, и Адильке влетит тоже, что плохо и нечестно с моей стороны.

Телефон зазвонил в 28 раз. Я посмотрела на номер: Руфинка.

- Ты где? Ты почему на звонки не отвечаешь? – в трубке зазвучал ее гневный голос.

- Привет! Я проспала, извини. Тут полночи за шаровой молнией по квартире носилась.

- Да ладно придумывать, не маленькая уже! Когда приедешь? Наташку и меня из-за тебя в раннюю смену подняли, Адилька зубы лечит, телефоны тут разрываются!

- Не придумываю я, сама чуть не сдохла от страха. – этот тон разговора меня разозлил, хоть я и была виновата. Когда кто-нибудь из них опаздывал по той же причине, я не возмущалась так громко!

- Не знаю, что там у тебя на самом деле случилось, попробую сейчас сама отчеты твои у тебя на компе найти... Скажи, когда приедешь? – Руфинка поняла, что перегнула палку, и сменила тон.

- Сейчас приведу себя в порядок и приеду. Где-то через два часа, если в пробку попаду. – Точно! Вот чего они носятся! Сегодня же по дате получается, что нужно сдавать отчет за 2 недели. Отчет серьезный, и, самое главное, у меня он был готовым, а им он нужен был позарез. Плохо… Моментально одевшись, я схватила сумочку, покидала в нее все необходимое, прихватила побольше денег, чтобы пойти перекусить вечером, и полетела на работу. Погода, пока я ехала, испортилась, и с неба вновь закрапал дождик. В самый раз, когда я без зонтика! Нервно хихикнув, я выскочила на остановку и побежала в банк.

Там меня встретили кто ледяным молчанием (молчание ягнят!), кто возмущением, выражаемым в той или иной форме (мексиканские страсти!). Адилька сидела в углу с лицом чернее тучи. Да, зубки полечили, а тут еще и я опоздала нехило. Я села за свой компьютер (его уже давно включила Руфинка), открыла все программы, накропала объяснительную, и положила ее на стол к руководству. Ульфат Асхатович отдал ее обратно, процедив сквозь зубы: «Перепиши».

- А что конкретно переписать?
- Про шаровую молнию.
- Это правда.
- Это выдумка.
Тут меня прорвало! Я встала в центре кабинета, демонстративно поставила руки в боки и заявила:

- Уважаемые коллеги, приношу извинение за опоздание на работу. Однако также приглашаю всех посмотреть на последствия залета ко мне в квартиру шаровой молнии!

На меня все посмотрели ехидно, Сергей даже поднес руку к виску, и тут его глаза округлились, у остальных тоже, Заремка тихо пятилась в сторону кабинета Евгения Вла-димировича мимо меня. Я пока не понимала, что к чему.

- Что? Всех так удивило мое предложение, или никому не интересно смотреть на последствия…? – тут меня прервал Сергей. Он медленно и тихо (!) пробормотал:

- Мы….на них…..прямо сейчас…….посмотрим!
И тут за спиной я услышала легкое шуршание и потрескивание. Сердце вновь сковал ужас, но теперь мне очень хотелось посмотреть на то, что разбомбило мой панасоник. Я медленно повернулась лицом в сторону потрескивания, и увидела небольшой светящийся шарик, размером с пятирублевую монету. От шарика исходило сияние, он искрился, и эти искры и создавали потрескивание. Стало совсем не страшно. Сзади кто-то пискнул: «Ложись!», но я решила сделать по-другому. Взяв в руки журнал регистрации звонков, я подошла вплотную к шарику, размахнулась и со всей силы ударила по нему журналом. Я ожидала, что шарик врежется на большой скорости о зеркало, и разобьется на искры. Получилось по-другому. У меня даже челки кусок спалился. Когда я треснула по шарику, раздался громкий хлопок, и меня окатил сноп искр, которые, падая, больно обжигали плечи, голову. Я успела только взвизгнуть и зажмурить глаза.

Через минуту из моей головы кто-то вытаскивал куски паленых волос, кто-то мне что-то говорил… Звонил телефон… Я была в этот момент как будто во сне. Кто-то, кажется, ругался по поводу того, что, кажется, от журнала осталась только половина, и та мокрая, потому что ее облили, когда она задымилась.