Присутствие Метагалактики

Часть 3

Условие десять-семь

– Еле дождалась вас, – встретила их Елизавета Михайловна. Что так долго? Я уже и ужин приготовила, и остыл он, а вас всё нет и нет.

– Ой, мам, так события разворачиваются, что не хочется вмешиваться в их естественный ход. Всё так интересно, – ответила ей Яна, пропуская вперед Эмиля.

– А представителям родной цивилизации особое почтение, – рассматривала его, будто впервые, Янина мама.

Эмиль вопросительно посмотрел на Яну, не зная, что говорить, а та только усмехнулась.

– Иди, вымой руки.
– Я так полагаю, ты еще ничего не говорила Эмилю? – поняла мама.

– А что Яна должна была мне рассказать? – заинтересовался Эмиль.

– Сейчас поедите, и побеседуем, – предложила Елизавета Михайловна.

– Вечер обещает раскрыть некие тайны? – посмотрел Эмиль на Яну.

– Давай уже, проходи на кухню, – торопила Яна, – сегодня у нас раздельное питание: сначала физического тела, потом эфирного, астрального, и так – сколько осилим.

– Вот это сюрприз! – неподдельно удивился Эмиль.
Как только физическое тело было удовлетворено вниманием к себе и занялось перевариванием пищи, настал час сюрпризов.

– Знаешь, Эмильен, когда я была еще маленькой, – начала Елизавета Михайловна, – я много размышляла над тайнами бытия и фантазировала. Сколько всего, например, может быть зашифровано в разных словах. Если взять мое имя и представить как шифр: Ели-завет-а Михаил-овна. Ель, завет, Архангел Михаил, овен, или знак зодиака. Какая картина может развернуться во взбудораженном юном мозгу. А если прочитать наоборот, тоже неплохо выходит: ан-воли-а-хим-ат-ева-з-иле. Алхимический атрибут Евы между аналогом воли и земным илом. И другая совсем картина возникает, а потом накладывается на первую и… в итоге снится мне сон, будто общаюсь я с Архангелом Михаилом. Везде свет, потому как мы, солнечные жители, просто купаемся в нём. И вот Михаил мне говорит:

– Раз уж смогла ты прозреть предназначение своё, то приведу я тебя в то место, где наиболее благоприятно будет исполнение его. А ты не сопротивляйся, но и не пропусти важных моментов, потому как не принято у нас повторять дважды одни и те же условия, других дел много.

Настолько я тогда прожила ответственность и серьезность момента, что выпалила, не задумываясь о том, уместно ли это:

– А мне-то самой делать что, или ждать?
– Будь сама собой и расскажи всё маме, как есть, – улыбнулся он и улетел.

Проснулась я сама не своя. В жар меня бросило, в голове мысль: как можно о таком кому-то говорить. А тут мама подходит и спрашивает, всё ли в порядке? Я всё и рассказала. Да так уверенно и вполне серьезно, что убедила маму в реальности происходящего. В результате отвела она меня к психиатру.

– Да, интересный разворот событий, – удивился Эмиль.

– В том-то и дело, что интересный, – согласилась Елизавета Михайловна, – ведь потом я в группе занималась таких же, как я. А через пять лет, почти всех нас собрали в закрытой лаборатории, дали специальное образование. Елена Ивановна, вон, стала заведовать образовательным центром, дающим специальную подготовку, а все вместе мы ведем научную разработку по преодолению земного притяжения на различных планах восприятия и осуществлению нефизических контактов с иными формами сознания.

Благодаря наработанным технологиям и паранормальным способностям удалось мне многие свои прошлые воплощения просмотреть, и незавершенные дела выявить, и коррекцию нынешнего положения дел своих произвести.

– Теперь ты понимаешь, Эмили, что не случайно встретился со мной, – рассмеялась Яна, – есть в наших отношениях что-то незавершенное, таинственное!

– Твоя несерьезность неуместна, – одернула ее мама. – Есть более прозаическое объяснение естественной последовательности событий: просто я согласилась быть руководителем твоего дипломного проекта и надеюсь на ответное согласие с твоей стороны. А Елена Николаевна хочет поработать с Алимом. Ваш отпуск не будет лишен смыслового наполнения. Вы должны определиться с деталями и нюансами своей будущей работы. Что ты на это скажешь?

– Я так понимаю, что Вы не случайно выбрали меня и поможете сорганизоваться лучше, чем кто другой? – предположил Эмиль и поинтересовался. – А Яна тоже будет в числе тех, кто защищается?

– Похвальные качества солидарности и эмпатийных проявлений, Эмиль. Этот вопрос тоже рассматривается, но есть некоторые, не до конца решенные моменты. Например, совместная работа двух дипломников и параллельное отслеживание развития индивидуализации процесса при взаимных обязательствах определенного рода.

Но давай всё по-порядку. Согласие, я так полагаю, ты даешь. Добровольно и осознано?

– Если это официальное собеседование и анкетный вопрос, то да, – подтвердил Эмиль.

– Тогда переходим ко второму пункту: официальное, как ты говоришь, утверждение темы.

– А у вас уже есть вариант, Елизавета Михайловна? – посмотрел на своего руководителя Эмиль, – тогда, может, сэкономим время, и вы его озвучите?

– Ишь ты, какой хитрый. Если ты так всё время будешь увиливать от работы, то мы с тобой не сработаемся, – жесткая постановка вопроса оказалась неожиданной, но Эмиль переключился мгновенно, уповая на спонтанность, и произнес:

– Всякая работа имеет подготовительную фазу проявления. Она как бы спускается по присутствиям на творческую физику и становится всё более осязаемой к моменту утверждения и принятия к осуществлению. Остается только подметить и не пропустить важных моментов, как даже Михаил вас учил еще в то время, – Эмиль покопался в событиях последних дней и выудил несколько понятий и слов их обозначающих, которые так и просились вовне, – модель, развитие, проективность планов, многомерность, соотношение частей и их взаимодействие.

– Всё-таки смог, собрался, выдал верный вариант. Но затем начал рассуждать: видимо, посчитал, что мелко будет, недостаточно, захотел углубиться, – то ли хвалила, то ли отчитывала его Елизавета Михайловна, – в целом, конечно же, зачет.

– Тогда, если назвать «Моделирование развивающих систем», к примеру, то чуть ли не кружок юного творчества получается, – удивился Эмиль.

– А ты думаешь, что очень взрослый уже? – поддела его Яна, – судя по тому, как вы сегодня с Алимом развлекались, моделируя для нас всевозможные глупые ситуации, так в самый раз будет.

– Если быть точнее, – остановила ее Елизавета Михайловна, – то есть мнение о необходимости создания модельного агентства. Не только как проект, но и как действующую структурную единицу. И к моменту открытия портала агентство уже должно работать. Возьмемся за такую работу?

– Такое одному не осилить, – усомнилась Яна.
– А над этим вопросом вы уже можете вместе подумать, тогда и поговорим о твоей защите, – ответила ей мама, – а посему, на предварительной договоренности, я вас оставляю. Сами определитесь, когда будете готовы к продолжению разговора, но не позднее окончания отпуска, иначе тема уйдет с позиции своевременности, и тогда будет иная ситуация.

Эмиль и Яна остались вдвоем.
– Чтобы ты ничего не подумал, сразу хочу сказать, что я ничего не знала о предстоящем разговоре. Просто мама сказала, что ей надо с тобой серьезно поговорить, – Яна посмотрела на задумавшегося Эмиля и, не дождавшись реакции, продолжила, – но вас с Алимом нельзя оставлять вдвоем в такой ответственной ситуации, а тем более, тебя одного.

– Можешь как угодно это расценивать, но голова моя уже отключилась от источника питания и ушла в законный отпуск. Так что мыслей никаких там нет и не будет.

– Ладно, подождем до завтра, – согласилась Яна, – или до послезавтра, больше ты все равно не продержишься, первый заговоришь или что-нибудь сотворишь. Но только знай, если в твоих размышлениях и планах не будет места для меня, то это будет началом пути в никуда…

Модельное агентство

Однако столько много времени на запуск творческих сил Эмиля не понадобилось. Уже ночью он проснулся от одной только мысли, что время не спит. Оно раздвинуло пространство и наблюдает за тем, как Эмиль толкает тяжеловесный трамвай по дороге без рельсов, которая, к тому же, реагируя на его упорство, решила пойти в гору.

«Чего же это я такую дурную работу делаю», – удивлялся себе Эмиль и всё тужился в полусне, пока-таки окончательно не проснулся. «Модельное агентство» основательно засело в его голове и пульсировало, раздувалось, пыхтело, а всё впустую.

– Да, какой уж тут отпуск и какой сон, если такое дело обозначилось, – пробормотал он себе под нос и пошел на кухню, поставил чайник. А в ожидании готовности оного, сделал практику магнита, синтезировался с Владыками-консультантами и начал шарить по сферам мысли, не появилось ли там чего нового. Новое долго не появлялось, пока Эмиль не отвлекся и не переключился на чай. В это самое мгновение появились первые мысли:

«Чтобы условия работы не ограничивались только планетарными возможностями, необходимо уточнить это в названии и обозначить предприятие как Метагалактическое модельное агентство. Причем сделать его восьмичастным, отведя четыре части метагалактике, три модельности и только одну агентству. Получается «Метамода». Агентство обычно осуществляет соединение потребителя с объектом его потребности, следовательно, это может быть любой субъект и, соответственно, объект Метагалактики. И по соответствующим законам получается, что, прежде всего, это мираклевые услуги, а уже затем детализация и конкретизация заявки. Для обычного человека это бред. Интересно, если дать такое объявление, кто будет обращаться. Надо подумать над формулировкой, чтобы не тревожить несведущих. Например, «Пути-дороги первого присутствия в сопровождении опытного агента», или «Подготовка к присутственным отработкам блоков торможения и транспортировка к месту службы», или «Хотите ощутить настоящую свободу и самостоятельность? Обращайтесь в модельное агентство «Метамода». Нет, так, пожалуй, совсем не те будут обращаться. В любом случае, ясно, что для землян нужны будут подготовительные курсы и обязательное наличие шестнадцати частей, иначе будут проблемы с сингулярщиками. Даже агенты сопровождения тут не помогут. А ещё иерархических согласований не избежать – скажут: «Не успели нос высунуть, как уже развлечения подавай». Тут тебе и стражники активируются и всё слепоявленное в утиль определят. Хотя кто сказал, что это развлечения? Можно заявиться, как тренировочный лагерь мираклевых проживаний, зарезервировать области посещения, сферы взаимодействия и взаимной ответственности».

Эмиль уже был не рад, что напросился на консультацию, потому как вспомнил известную сказку с фразой в ней: «Горшочек: вари». Варево это начало переполнять все его извилины и матрично оформляться не успевало, а посему пришлось срочно проситься на перерыв. Для этого Эмиль просто сел и начал медленно всё записывать. Отвлечение на запись несколько замедлило процесс варения, и, отвлекшись на одну из тем, он задремал…

Пузырение продолжалось и во сне, но стало самостоятельным ожившим миром, отделившимся от его ментальной чаши, и, казалось, что кроме создания новых пузырей, его ничего не волновало. Перестав сопротивляться, Эмиль просочился в один из этих пузырей и завис в отсутствии силы тяжести. Сознание на время покинуло его, вернее, оно освободилось от своей фиксации и, распустившись, расширилось, хотя это слово не совсем подходит, войдя в более высокую степень цельности.

– Сыровата каша будет, – прозвучало за тонкой оболочкой пузыря.

– Это не каша еще, а просто набухшие зерна идей в ядрах разумности, приторможенного слепотой ограниченной восприимчивости субъекта, пытающегося выявить искомый объект еще до пробуждения, – возразил второй голос.

– Но ведь Огонь-то Усилия у него есть!
– Так он не знает, куда его воткнуть. Всё ищет объект потребления, – продолжал рассуждать второй.

– А что это за надпись на пузыре: «Метамода»?
– Похоже, что он в поиске места для разбивки тренировочного лагеря…

Наконец Эмиль понял, что это говорят о нем, и говорят знакомыми голосами. Он открыл глаза. Перед его глазами находилась картинка, размазанная по оболочке сферы, на которой была изображена знакомая ему уже «Миссия стрелочника». Перед ней стояла Агафья и странно жестикулировала руками. Потом перестала и, смотря прямо в его наивные глаза, опять зазвучала у него в голове.

– О, всё намного серьёзнее!
– Почему?
– Он притащил с собой часть своего пространства со всеми особенностями его мерностей и теперь плоско тормозит.

– И что, нельзя ничем помочь?
– Надо подождать. Может, до него дойдет.
– Умничаешь, как всегда, – рассердился Эмиль, – нет, чтобы помочь, объяснить гостю.

– Смотри-ка, вспомнил ученик, что вопросы задавать не только можно, но и нужно, чтобы ответы получать, – рассмеялась Агафья, войдя в свою цельность. – Всё не так просто, хотя и не сложно. Помогу я тебе с твоим агентством, но необходимость законы соблюдать никто не отменял, Эмильджин. Если хочешь часть пространства зафрахтовать, совсем по-другому действовать надо.

– Да ничего я пока не хочу, просто моделирую возможные варианты работы.

– Тогда перестань пузыриться и преобразись, как в прошлый раз, для удобства общения, – предложила Агафья.

– Ты думаешь, я сам не хочу? – рассердило Эмиля её непонимание, – скажи конкретно, чего делать надо?

– Так ведь я и тоже не пойму, чего тебе не хватает, Эмильджин. Может, пробужденности веры нет? Сознание проснулось частично, а вера спит. Может, Сингулярная служба блокирует несанкционированное вторжение, или мы с тобой, как по скайпу, сейчас общаемся, а войти в физический контакт не можем. Ущипни себя, может, ты просто спишь, – посоветовала фея…

Эмиль почувствовал неприятное напряжение ограниченных возможностей, не имеющих выхода на действительность, и начал себя щипать, всячески стараясь повернуться в другую сторону. Рука, на которой он лежал, затерпла и после изменения положения тела начала отходить, пощипывая. Эмиль лежал в кресле и размышлял, к чему бы весь этот сон или не сон, какая часть его и насколько реальна? По крайней мере, на улице уже было светло, и возможность получить помощь друга становилась с каждой минутой всё более реальной.

«Выходит, модельное агентство не так уж и фантастично при определенных уточнениях, – размышлял он, – и есть уже первые заинтересовавшиеся, и по-своему готовые сотрудничать. Вот только самому ему еще было совсем не ясно ничего. Ни с чего начинать, ни к чему идти, ни как всё осуществлять. Ни мыслеобраза, ни цели, ни задачи одним словом. Хорошо, хоть устремление вырисовалось. Ну, что же, надо действовать. Всё-таки без помощи Яны не обойтись.

Интересно, какое предложение сегодня получит Алим? Дождаться бы вечера, не изойдя от любопытства».

Скользящее слежение

Эмиль медленно встал, поставил чайник и пошел застилать постель. Его сознание включило свой процессор, как однажды определил это состояние его напарник, и начало ввинчиваться в ускользающую пустоту непроявленного. В то же время интеллект просеивал всё, ему известное, на предмет обнаружения следов воздействия того самого непроявленного на действительность, набирая количественные обоснования, фундамент будущего утверждения. Ох, и нелегкая это работа, скользящее слежение!

Пытаясь систематизировать мысли, вертящиеся в активных сферах, Эмиль никак не мог сложить матрицу будущей работы. Получалось или недоступное для большинства предложение, или при снижении планки, вполне ясное, но тогда не интересное своей мелкостью. Поэтому он решил пока вбирать весь поток информации и наблюдал, как происходит ее отпочковывание в отдельные капли. Например, поток слов «тепло», «удобно», «приятно», «изящно», «красиво» собрались в одном месте той стороной понимания, что тепло души, красивость фразы или неудобство обращения непременно соскальзывают с физической плоскости бытия и означают совсем иную меру ощущений, чем тепло нагретой печи или неудобство обуви не по размеру. Однако какой из этого напрашивается вывод, было не совсем понятно. И эта капелька непонимания отрывалась и улетала в пропасть всепоглощающего бытия, освобождая место следующей.

Поэтому, когда раздался телефонный звонок, Эмиль весьма обрадовался и предложение Яны встретиться принял с готовностью. Через полчаса он уже был у нее дома.

– Мама сказала, что я должна помочь тебе определиться, а вместе нам предстоит оказать помощь Алиму, потому как задача стоит сверхсложная, а времени совсем мало. Я волнуюсь, предстоит нечто грандиозное, и мы в этом участвуем, прямо не верится.

– Хороша помощь, – заметил Эмиль, – если даже вера не верит и разум не разумеет.

– Нет, я совсем не то хотела сказать, просто, чем серьезнее об этом думать, тем жестче становятся рамки. Модель ведь – это такое свободное слово, что сам не знаешь, к чему оно может отнестись в очередной раз. Вот, например, захочет человек смоделировать свои отношения с кем-то и обращается к нам, чтобы или отработать какое-то качество, или идею, да что угодно, – Яна хотела растормошить Эмиля, но ей никак не удавалось. – Ладно, скажу по другому: завтра вам с Алимом надо будет представить свои проекты, а мне найти механизм их сопряжения.

– Как завтра? – удивился Эмиль.
– Ну, ошиблись немного в службе согласований. Не той мерой мерили время, не в той линейности. Готовы ли мы сыграть в такую игру?

– Тогда надо срочно звонить Алиму. А откуда у тебя такие сведения? – уточнил Эмиль.

– Интуиция, такое маскирующее слово знаешь? За ним можно любые способности и возможности спрятать.

– Так это всего лишь предположение, – успокоился Эмиль, – хотя было бы неплохо со всем побыстрее разобраться, а то ведь не будет покоя в неопределенности.

В это время зазвонил мобильный телефон. Звонил Алим.

– Группа поддержки на проводе, – пошутил Эмиль в трубку.

– На каком проводе? – Алиму было не до шуток, – надо бы посовещаться, пока такой шанс имеется, есть срочная работа, так что жду на базе. Место сбора «Порт Алим».

– Ну, вот, как ты и хотела, – улыбнулся Яне Эмиль, – начинаются очередные гонки. Нас вызывают на переговоры. Но если это шутка чья-то, то я за себя не ручаюсь.

Через полчаса в комнате, которую не так давно использовали в качестве портала для первого опыта межгалактического контакта, собрались четверо кандидатов на очередное задание, как выразился Алим.

– Обратили внимание? – начала Яна, явно подзадоривая собравшихся, – у входной двери, когда мы проходили, суетились рабочие, похоже, готовили место для каких-то вывесок. Неспроста всё это, ох, неспроста.

– К чему такая спешка? – возмущался, не обращая внимания на ее слова, скорее, для формы, Эмиль. – Где обещанный отпуск?

– Интересно получается, – в свою очередь удивлялся Алим, – мне сообщают, что ты открываешь Модельное Агентство, требуется срочно обеспечивающая программа. Даже название её уже готово: «Скользящее слежение», а ты вдруг разыгрываешь полное неведение. Что за шутки такие?

– Шутки или не шутки, а кто-то нас то ли сводит для какого-то дела, то ли разводит с какой-то целью, – предположила Мила.

В комнату вошла Алина.
– Скорую помощь вызывали? Какая тут у вас накаленная рабочая обстановка. Чем так все озабочены? – она присела на диван и продолжила, – читали табличку на входной двери? Какое-то модельное Агентство «Метамода» и вторая: Центр Межгалактических сообщений «Порт Алим». Прямо как в фантастическом фильме. Нас что, рассекретили?

– А какая кому разница, что там написано, – начал понимать смысл происходящего Эмиль. – В наше время никого и ничем не удивишь. Более того, кому не надо, тот и не увидит, а кому рано, тот и, увидев, не сообразит. То-то у меня сегодня пустота в голове, с самого утра не могу сообразить, что к чему. Оказывается, за нас давно всё решили, и сейчас начнется загрузка нового пакета данных. Кто потянет за ниточку этого дивного, невидимого клубочка?

– Пускай скорая помощь и ставит диагноз, – предложил Алим.

– Так, значит, вы признаете, что требуется не только выходная адаптация, но и входная? – обрадовалась Алина.– Но тогда для клиентов вашего агентства и подавно понадобится такая программа. Для начала вам придется поделиться конкретикой своих планов, чтобы можно было заранее сконструировать технологию.

– Скажем, не сконструировать, а смоделировать, – уточнила Яна.

– Давайте, я и буду первым клиентом нашего модельного агентства, – предложил Эмиль, – а что, надо всё проверить на личном, так сказать, опыте.

– И что ты хотел бы смоделировать? – поинтересовался Алим.

– Как что? – удивился Эмиль, – модельное агентство, конечно же!

– Это можно, – вошел в роль сопровождающего Алим, – но для начала надо определиться, какими технологиями мы можем воспользоваться для синтеза нашей новой программы.

– Опять торопитесь, – остановила его Алина, – сначала надо определиться на совместимость. Может, ему какие методики противопоказаны или преждевременны. Откуда такая самоуверенность, что всё можно?

– Причем тут самоуверенность? – возразил Алим, – просто мы уже имеем опыт совместной работы, а вы, уважаемая, сбиваете с настроя.

– Тогда тем более есть опасность зацикливания на уже опробованном. Надо хотя бы пройтись по другим вариантам предполагаемого круга методик.

– И где же тогда спонтанность сработает? – не соглашался Эмиль.

– Как где? – настаивала Алина, – на поле более насыщенного и полного выбора.

– Хорошо, давай, предлагай из чего выбирать, если готова, – Алим смотрел на нее ожидающе.

– Пробужденность веры или выражение открытости проявлений, престол синтеза мысли или безмолвие синтеза знаний, – Алина спокойно смотрела на своего оппонента, – перечислять дальше? Можно еще матрично конкретизировать по цели или устремлению. Знаешь, сколько получится? Устанешь перечислять.

– Так ведь ты просто названия Управлений, и то не полные, произносила, – понял Эмиль.

– Я и не спорю. А ты будешь спорить, что у каждого из них есть свои технологии и во множестве интерпретаций?

– Возражать не буду, но как мы найдем оптимальный вариант, и кто нам раскроет сам процесс реализации, простройку условий и прочее? По-моему, ты заранее всё усложняешь, – сопротивлялся Эмиль такой постановке вопроса.

– А, по-моему – пытаюсь приблизиться к стандартам и различить спонтанность от неорганизованности, которая просматривается у вас, и которую вы пытаетесь протащить в новое дело. Ответственное дело, в котором, между прочим, будут участвовать и другие, и надеяться будут на соблюдение элементарных правил техники безопасности.

Неожиданно в дверь постучали, прервав поединок принципов и мнений.

Незавершенное дело

Дверь открылась, и в проеме показался молодой человек. Оглянув присутствующих, он переспросил:

– Извините, может, я не туда попал? – по выражению лица посетителя было видно, что попал он именно туда. Да и Фаина не пропустила бы постороннего, и, вообще, неконтролируемая ситуация для «Литературного мира» вряд ли возможна, исходя из опыта. Поэтому стоило ко всему отнестись серьезно.

Алим смерил посетителя взглядом и предложил сесть, затем, сделав паузу, завел разговор:

– Надеюсь, вы готовы сформулировать вопрос по существу, раз уж пришли?

– Бред какой-то, – необычно начал посетитель, – по правилам Галактической этики, ваш возраст и вид должны соответствовать оптимальным параметрам доверия, а иначе вы или самозванцы, или провокаторы. В таком случае вас скоро зачистят. Стоит ли такая игра свеч? Хорошо, не буду вас пугать преждевременно. Мне необходимо попасть в центральный архив планеты Сартака, отдел технологий Месораци и поговорить с тамошним хранителем. Если вы не те, за кого себя выдаете, то всё равно ничего не поймете.

Алим посмотрел на Эмиля, передавая, таким образом, ему слово и беря на себя функции сопровождения.

– Всё это хорошо, – признал Эмиль, – но вы должны понимать, что мы оказываем лишь услуги сопровождения и частично отработку маршрута. Все остальные вопросы требуют согласования с соответствующими службами. Хотя в вашем случае я не вижу потребности в этом. Очевидно, ваша цель находится в нашей Галактике?

– Тогда возникают вопросы, – заметила Яна, – почему ваши знания не соответствуют вашим возможностям? Из-за чего произошло рассогласование? Может, легче перенести цель к вам, чем вас к цели? И самое интересное: откуда такая информированность в отношении нас? Ведь мы еще даже не начали толком работать.

– То есть вы признаете, что не можете мне помочь?
– Наоборот, – взял опять слово Алим, – мы хотим сказать, что ваш вопрос имеет свою предысторию, от трактовки которой зависит выбор тех или иных вариантов его разрешения.

– Но и я не знаю, с кем имею дело. Ведь я пришел к вам без рекомендаций.

– Вот именно, – поймала его на слове Алина, – вы пришли без чьих-либо рекомендаций и, вдобавок, не сообщаете необходимой информации. Представьте разницу между тем, чтобы дорисовать недостающий фрагмент картины, и тем, чтобы нарисовать фрагмент, который бы потом подошел к самой картине. Согласны с существенностью отличия?

– Узнаю чисто земной подход, сформированный ее ограниченностью и любопытством, – немного расстроился посетитель, – одного не пойму, почему мне рекомендовали именно вас?

– Неубедительно, – подключилась к диалогу Мила, – это именно ваша игра не стоила свеч. Удивительно, как долго с таким уровнем авантюризма вы не можете решиться на следующий шаг. Время работает против вас, ведь более безопасно вряд ли где-то в другом месте вы будете себя чувствовать.

Вот такой странный разговор произошел в первые пять минут посещения. Было непонятно, кто, о чем думает и на что намекает. Но это только на физическом уровне. На уровне тонком обе стороны пытались определиться, с чем имеют дело и стоит ли доверяться. Последние аргументы Милы, видимо, обнаружили под собой твёрдую почву, и переговоры вошли в следующий виток, а посему странный посетитель продолжил:

– Сдается мне, что статус ваш, свободно определяющихся, не больно-таки однозначен. Поэтому в некотором роде игра наша пойдет вслепую, чтобы не сказать втёмную, и хотелось бы получить хотя бы личные гарантии порядочности. А поскольку еще никто никогда не уверял в противном, то я сам должен наконец-таки решиться, как вы верно имели место заметить. Во всяком случае, я принимаю ваш вариант игры. Но тогда приготовьтесь слушать, господа модельеры.

Итак, зовут меня Ювлоан, здесь же – просто Левон, так меньше вопросов возникает. Планета моя, Така, попала под сокращение, как неперспективная, но один из представителей Месораци предложил желающим сделать выбор варианта тестирования на право продолжить эволюцию. На выбор было предоставлено три виртуальных варианта Сартака, Витака, и Агатака. Я выбрал первый.

Скоро мне предстоит узнать, насколько удачным был мой выбор. И здесь же ответ на ваш вопрос: «Почему знания не соответствуют возможностям?». Хотя к вам этот вопрос тоже можно отнести. Так что мы в равных условиях. И ваша игра не менее непредсказуема, чем моя.

Так вот, об игре. На Сартаке нас разделили на группы. В моей оказалось двадцать человек, и опять право выбора: экскурс в иное с переносом более пятидесяти процентов состава и самостоятельное управление возвращением или менее пятидесяти процентов, но автоматическое возвращение с потерей сознательной части памяти. Остается только память генетическая как способности, свойства, но не осознание. И я опять выбрал первый вариант. А вот здесь самое интересное начинается.

Я родился, как и все люди рождаются. Учился, работал, в общем, жил себе помаленьку. Но однажды, возвращаясь с дачи, сел я в электричку и задремал. Открываю глаза, в вагоне, кроме меня, только один, представительный такой, серьезный мужчина сидит, смотрит на меня и говорит:

– Слушай меня внимательно, Левон, или, вернее, Ювлоан, повторять не буду. Собственно на Сартаку отправились все, кто не готов был. И можно было бы о тебе вовсе забыть, но комиссия выявила нарушение правил деятельности агента Месораци. Ты единственный, кто находится в ручном режиме, значит, твоё возвращение в твоих руках. Остальных мы перевели автоматически, вам тут нельзя больше находиться, так как пошла плановая перестройка генетики на более высокую мерность. Вот их телефоны, чтобы не сомневался, и дал мне листок-распечатку. А пока он говорил, перед глазами всё моё иное прошлое пролетело. Я впал в забытье. Проснулся я на конечной остановке, вернее, растолкали меня. В вагоне полно людей, в общем, всё, как всегда, а в руках листик с телефонами. Я его положил в карман и отправился домой. Сон свой решил выбросить из головы, но не получалось никак. Всё выглядело так, как будто вспомнил я что-то важное. Места себе не находил, все газеты перечитывал. Находил множество заметок о переходе в новое, о перестройке на генном уровне. Но вот одна заметка была последней каплей моего терпения.

Левон протянул газету с обведенной в кружочек заметкой. Алим обратил внимание на саму газету. Точно в такой же он увидел когда-то объявление, которое изменило его жизнь. Алина прочла вслух:

«Можете радоваться, земляне: Отец решил привести в порядок свои угодья. Все, кто нам помогал или мешал раньше, не буду судить, чего больше было, но все они теперь пришли или идут пожинать свои посевы. Глобусов своих автономных лишились они. Но и это еще не всё.

Всех, кто присоседился к нам, покинув места свои отдаленные, и не успел адаптироваться, на самом что ни на есть глубинном уровне, хочу огорчить известием, что в связи с генной модификацией коренных будете вы депортированы или развеяны на благо развивающихся эволюций. Так что не забывайте наше гостеприимство и читайте объявления, может, что подметите».

– Так это больше на шутку похоже, – возразил Эмиль.

– Тогда и вы – это шутка и просто моё воображение, – улыбнулся Левон и указал на еще одно обведенное место в газете.

Алина опять прочла вслух:
«Консульское представительство Сартака предлагает своим гражданам вернуться на родину, воспользовавшись услугами агентства «Метамода», и – телефон для справок.

– Меня словно прострелило, – признался Левон, – я нашел листок с телефонами и начал звонить. На половину телефонных звонков никто не ответил, а на вторую отвечали не сами их хозяева, а близкие, и непременно сообщали, что те, кому звонят, пропали без вести, и их не могут найти.

И вот я здесь. Смеяться мне или плакать, не знаю. Но то, что я начал видеть после той встречи с агентом, меня не особо радует. Говорят, что сейчас многие видят астрал и прочие слои бытия. Не завидую я им.

Достаточно подробно я нарисовал картину своего бытия? Или требуются еще детали?

– Да, в общем-то, вполне ясно, – согласился Эмиль, – теперь можно начать моделирование самого решения. Но завершение вашего дела имеет два варианта: первый – это депортация, то есть билет в один конец, а вторая – изменение статуса сартакца на землянина. Что вам подсказывает сердце?

– Вообще-то, если возможно решение вопроса с генетикой и соответствующие гарантии, то я бы остался. Судя по тем картинкам, которые мне показали, всё же стабильность в развитии и перспектива радужнее здесь. Ведь прижились же здесь и фаэтоновцы, и сирианцы, а по отдельным источникам еще десятки других. И никто не чувствует себя чужим.

– Что же, давайте проясним вопрос генетики, – предложила Алина.

Генетика

– У кого будут какие мнения?
– По-моему, тут всё прозрачно, – уверенно произнесла Яна, – две проявленные нити спирали ДНК – это слишком мало для тех новых требований, которые предъявляются к человеку.

– В том-то и дело, что я изучал этот вопрос, – безрадостным голосом пояснил Левон. – Из известных двенадцати нитей физическое тело программируют только первые две. Это Кетер эц Хаим, или «Древо жизни», биологическая нить с записью нынешнего биологического воплощения с программным обеспечением новых начинаний. И эта нить заблаговременно четырехмерна. Такой запас, который ранее казался излишним, стал как нельзя кстати. Он способен выдержать переход. Поэтому коренное человечество и может быть спокойно, кроме той его части, которая неосмотрительно пошла на различные сделки с понижением мерности. Но это отдельный вопрос.

Тора Эсер Сефирот, или «Чертеж закона Всевышнего» – нить жизненного урока, которая обеспечивала ученическое развитие, имела лучевые структуры, позволявшие выходить на тонкий план бытия, на записи прошлых воплощений, различных хроник, и она же потенциализировала участие в планировании предстоящего, это вторая проявленная нить пятимерного строения.

И еще десять – непроявленных, потенциальных, которые могут иногда активироваться только устремлением и усилием того, кто стал на путь совершенствования. Эти десять как бы детализируют и углубляют программы второй нити.

Нецах Мэркаба Элияху – Вознесение и Активация, Урим Вэ Тумим – Свет и Сила, Алеф Эц Адонай – Энергия Кристальной Сердцевины.

– И в чем вопрос? – перебил его Эмиль.
– А вопрос в том, что эти нити проходили через ангельский и божественный глобусы, и тому служили соответствующие проводники, стражники и прочие, кто отслеживал чистоту прохождения. Теперь их нет, или частично нет, но и это не главное. Как оказалось, при клонировании не воспроизводятся эти тонкие структуры, а создаются только их макеты, картинки, иллюзия и прочая бутафория. И вот представьте: идет ревизия и проверяется наличие и действующего механизма, и замена деталей обеспечения, которые были завязаны на проводников деталями синархического управления, а тут бац – и попадается клон. Диагноз: сердечная недостаточность – и пошел на переплавку. По четырем нитям идентификация уже прошла. Я это прямо ощутил по своему самочувствию. Сейчас отпускаются нити ангельского сопровождения, не все сразу, но каждая мощная вспышка или магнитная буря на Солнце – это очередная порция… Вам смешно, а я каждый день жду, что за мной придут.

Теперь мы подошли к самому вопросу. В той части моей цельности, которая умещается в промежуток от больше пятидесяти процентов до ста и которая осталась в архиве Сартака, находятся мои идентификационные коды с девятого по двенадцатый. И от вас всего-то лишь требуется обеспечить мое сопровождение по пяти тонким нитям, помочь в качестве адвокатов, если потребуется – в решении вопроса о передаче мне хранящихся там последних четырех нитей и обеспечить сопровождение обратно на Землю. Это всё. Секретарь меня уведомила, что вы начинаете проводить такие операции с завтрашнего дня, но заявку можете принять сегодня.

– Оставляйте у секретаря ваши координаты, телефон, мы сообщим свое решение, – завершил Алим неожиданный прием посетителя.

– Так я буду надеяться, – произнес Левон и вышел.
Некоторое время все сидели молча.
– Я тоже где-то читала, что предстоит перестройка на генетическом уровне, – заговорила первой Яна, – но я не подозревала, что с этим могут возникать такие проблемы у некоторых.

– А ведь дышать легче станет после такой санобработки на планете, а то за век Кали Юги так всё испоганили, что кроме страхов, тревог и уныний человеку и не видится иногда ничего. Это ж так заразить надо было, чтобы проявление животности становилось в радость, – возмутился Эмиль. – Дух овна пытались закреплять, сильным быть, как лев, зорким, как орел, упертым, как баран.

– Это ты уж слишком пессимистично. Не всё так плохо, как кажется, – возразил Алим, – ведь Отец дал возможность человеку эволюционировать дальше, причем не только планетарной, но и метагалактической, и универсумной эволюцией. Всё открыто – бери, кто готов и устремлен. Но, конечно же, всем, кто сильно отстал от авангарда и кто шел просто наблюдателем, теперь придется напрячься.

– Это всё понятно, философствовать – каждый горазд, но как всё это перевести в план реализации практической? Сейчас столько заигравшихся начнет прозревать. Если действительно быстро пойдет отстройка на генном уровне, то работы у нас будет – хоть отбавляй. Поэтому первый клиент должен быть обслужен по высшему разряду. – Мила вернула всех к вопросу обсуждения.

– Так что, выходит, не буду я первым клиентом, – расстроился Эмиль, – без учений в бой пойдем?

– Но ведь если вспомнить: мы уже не одну тренировку прошли, под разным ракурсом. Вот теперь первое серьезное дело. Завтра же его и осуществим, – предложил Алим, – сейчас только распределим обязанности – и вперед.

– Интересно, а сколько теперь нитей будет активировано? Восемь? Шестнадцать? И сколько будет потенциализировано? – размышлял Эмиль.

– В ближайшие годы всё станет известно при современных темпах развития, так что не торопи события, и так еле поспеваем, – перебила его Алина, – давайте уже работать, времени мало.

– А что тут думать, – выразил готовность Эмиль, – я могу сопровождать хоть сейчас, Алим обеспечивает тылы и активацию портала. При малейшей угрозе прерывает операцию, а вы готовите адаптирующие программы, или как там у вас это называется, чтобы сам процесс смог состояться и повреждений биологического носителя не произошло. Чтобы он, бедненький, психику свою не нарушил. Вот и всё, а сама операция – так тут никакими подготовками не предугадаешь, что там может возникнуть.

– В том-то и дело, что если указать точный адрес, точную цель, мыслеобраз создать и определить, с кем надо взаимодействовать, то всё пройдет аккуратно, без ненужных эксцессов и потерь, – сердилась на его беспечную самоуверенность Яна, – сколько тебя учить можно.

– Йанода цэ фела мимут эв миру, – проговорил вдруг Эмиль, – туманный ключ к физике. Кто сказал, что вы должны помогать какому-то сартаковскому ювлоиду. Шпионил тут у вас неизвестно для кого, так теперь же за ваш счет еще и модернизироваться хочет. Позор вам, легковерные земляне.

На этом возмущение эфира Эмилем закончилось, и его глаза уставились в одну точку.

– Что это с ним? – забеспокоилась Яна.
– Судя по началу изречения, он прочел наоборот четвертый и пятый ключ нитей генетических кодов, – улыбнулся Алим, – извините, но мне нужно за ним. Вернусь, расскажу.

Далее он произнес такое же непонятное: «Ейехэ реша ейехэ михолэ амудак» и уставился в ту же точку, что и Эмиль.

– Не удивлюсь, если это окажется оборотка с шестого и седьмого ключа, – улыбнулась Мила, – сейчас переведу: «Открывшаяся божественность Я Есмь, что Я Есмь и семя, и смесь». А у Эмиля было: «Энергия кристальной сердцевины, универсальный свет и сила естества».

– Выходит, они решили узнать, что тут напел этот, так называемый, сартакец? – сообразила Алина.

– Только не надо сейчас по этому поводу никаких высказываний, пока они там, – предостерегла Мила. – Не надо им создавать лишних сложностей. Лично я за ними не собираюсь, хватит и нашей библиотеки. Давайте лучше подумаем, как их выдергивать, если застрянут где.

Удачный маневр

Эмиль смотрел в одну точку неслучайно. После ухода посетителя он отвлекся, пока остальные решали, что делать, и заметил аномалию пространства именно в этой точке.

– Что бы это могло значить и чем может обернуться? – подумал он и услышал в глубине интригующий ответ:

– Портал для своих, наполовину активированный ключами с первого по пятый. Если бы вы его не прервали, он вставил бы все двенадцать ключей. Но он предложит это сделать завтра. А тогда…

– Что тогда? – подумал снова Эмиль и опять услышал собственный ответ.

– А ты попробуй ввернуть оборотные ключи – узнаешь.

Войдя в кураж, Эмиль озвучил уже известную часть внутреннего диалога и ушел в открывшуюся дверь.

– Да уж, опять маневры, – подумал он снова, оказавшись в длинном коридоре с таким же длинным рядом дверей без ручек и табличек на них.

Продолжая по инерции движение, Эмиль вдруг сообразил, что дело это бесполезное, поскольку нового ничего не происходит. Затем он провернул стенку, и двери замелькали мимо него. Развеселившись находке, Эмиль ткнул пальцем наугад: движение прекратилось, указанная дверь открылась, и небольшая комната объяла его, замкнувшись за ним. В комнате было всего три стола. За одним сидел Алим, рядом был свободный, а напротив сидел смотритель.

– Опаздываешь на службу, агент. Время ждать не будет. Садись.

Эмиль сел, и перед ним появилась книга.
– Пиши, – произнес смотритель, – действуй.
«Смотритель обязан предлагать наилучший вариант без прямой подсказки и, в конечном счете, он заинтересован в выигрыше подопечного», – вспомнил Эмиль, как недавно сам был в подобной роли.

«Легко сказать пиши. Когда бы знать, чего пиши? Пиши: действуй», – представил он по-другому услышанное и начал писать:

«Действуй, чтобы ощущать; ощущай, чтобы чувствовать; чувствуй, чтобы мыслить – троичная основа промысла».

– Продолжай, – не давал подумать смотритель.
И Эмиль продолжил:
«Точно так же существует четверичная основа причинности, пятиричная – присутствия и шестиричная – идейности, как истока действенности».

«Новое идет новыми путями, на месте не стоит, рождающиеся грани открывает, возожженными пламенами очищается, оплавляется, синтезируясь, восходит, продолжение пути открывает».

– Читай, – обратился смотритель к Алиму, и тот раскрыл книгу, лежащую перед ним:

«Гелы начали свой путь удачнее, чем Тропы. Не случайно гречекое «гелис» означает спираль, «гелиос» – солнце, а «тропы» на греческом – всего лишь поворот пути, оборот речи. Но пришли арии, и появились тропари – стихи молитвенные, преображающие стихии. Сложно внизу, однако, наверху так же: «ана» – вверх, ан – отрицание. Ан-гелы и ан-тропы, архангелы и архантропы одну буковку всего потеряли и начали терять свои позиции. Застой, а не развитие, падение, а не вознесение. Анахронизм и анабиоз. Начало игры. Все правила закручены в спираль невидимых нитей… Дальше на взлет или дальше в падение…».

– Какую из двух игр выбираете, – спросил смотритель, – древнюю или новую, известную или неизвестную, прописанную или пишущуюся?

Алим закрыл свой фолиант: древний, толстый, манящий. Эмиль оставил свою книгу открытой.

– Первый пришел вторым, второй – первым. Выбор увидели прежде, чем соблазн, писать начали раньше, чем прочитали. Статус неприкосновенности оба получаете. Заявитель не заявился, заявку не дописал, отложил на завтра. Стало быть, и начало игры завтра. Всё у вас шиворот навыворот: Рохэв Бааравот, – проговорил смотритель и исчез.

Алим с Эмилем переглянулись и, поняв друг друга без слов, восприняли сказанное странным собеседником буквально и одновременно произнесли:

– Товарааб Вэхор.
И вышли из прострации.
– Если произнести наоборот, то это будет восьмой ключ. Означает он «Всадники Света» и активирует нить мудрости и ответственности, – пояснила Мила всем.

– Неужели вам сделали прививку мудрости и ответственности? – с нескрываемой иронией произнесла Алина, – не верю! Бросили нас на произвол судьбы, а сами отправились развлекаться. Извольте теперь всё пояснить!

– Непременно всё расскажем, – уверил ее Алим, – тем более что я обещал, только уже не здесь.

Он поднялся и направился к выходу, остальные за ним.

В приемной Алим хотел что-то сказать Фаине, но та прижала палец к губам и произнесла первой:

– Ничего личного, друзья, просто наши скорости слишком малы. Вот и получается: час за день, день за неделю и всё штрихами. Вы уж там сами корректируйте, на вас вся надежда. Не потянем – прикроют нас, и всех дел-то, а не хотелось бы. Так что ты собирался сказать, Алим?

– Завтра к десяти можете приглашать вашего клиента. Сопроводим, куда надо, – ответил Алим, и команда нового агентства покинула здание.

Эмиль провел Яну домой и выпил у нее чашечку чая. А когда собирался уже уходить, пришла Елизавета Михайловна.

– Ох, уж эти оппоненты: требуют конкретных результатов, да еще и оценки независимых экспертов. Это в то время, когда работа только вступила в стадию осознания. Хотим, говорят, убедиться в уровне предлагаемых услуг, поэтому задача будет усложняться по мере прохождения этапов ее решения. Так что вы уж постарайтесь завтра, раз согласились. Хотя можно было и не торопиться.

– Чему быть – того не миновать, – возразил Эмиль, – долго готовиться к неизвестному – это всё равно что отбросить первую мысль. Пойдет нагромождение умозрительных конструкций на несуществующие обстоятельства, и можно пропустить самый ответственный момент перевода стрелки на нужное направление. Стрелочник же потом и виноватым окажется, когда состав не прибудет в нужное место в назначенное время.

Ответ оказался таким же размытым, как и вызвавшее его замечание, поэтому диалог не завязался, а Эмиль, тут же попрощавшись, выскользнул из квартиры.

«Есть время сбора информации и ее оценивания, а есть время конкретных действий, в которых эта самая информация выступает всего лишь внешним катализатором, влияющим на принятие решений и не больше, – размышлял Эмиль. – В данном случае, видимо, было важно не засыпать ворохом рассуждений сообщение о том, что они сами будут определять степень сложности задания. И чем глубже будут искать зацепки, тем выше окажется поставленная планка. Поэтому не следует рвать изо всех сил на старте. Надо сбить темп и, развлекаясь, пройти всю дистанцию. Интересное слово. Надо будет соблюдать дистанцию, абстрагироваться, действовать и в то же время – непредвзято отслеживать свои действия. Что ж, посмотрим…».

Восемь часов утра. Эмиль проснулся поздно и в момент пробуждения запомнил последнюю сцену действия, вернее, часть диалога со смотрителем.

– Сознание редко принимает участие в пробуждении, поскольку оно поддерживается сферами планетарными, глобальными. На выходе же трудится уже душа и, в основном, показывает немое кино. Но ты настойчив, поэтому знай, что даже если решение принимаешь не ты, то всё равно оно основывается на твоих действиях. Хоть и в механизме, намного превышающем твои представления… – а по какому поводу было это сказано, уже не удержалось в памяти.

Сопровождение

Десять утра. Собравшиеся в порту разделились на две группы. Получалось, что мужская половина отправлялась в путь, а женская оставалась с функциями подстраховки, привязки, возвратной точки и системы адаптации.

– Что я должен делать? – спросил Левон.
– Теперь уже ничего, – начал подготовку Алим. – Просто сидеть и слушать мои фантазии, и еще отключать всё, что включается: от различного рода восприятия до размышлений, осознаний и прочего разноприсутственного реагирования, но это лишь для того, чтобы дать возможность осуществиться следующей включенности.

Я буду создавать макет событий, но не тот, на который ты был нацелен, а тот, который может дать оптимальный результат. Но и это даже не с моей точки зрения.

Как только нарастающая проявленность моделируемого мира превзойдет угасающую проявленность мира нынешней фиксации сознания, так сразу, по идее, произойдет отрыв от последнего, и я, как виртуальная ракета-носитель, выведу вас на орбиту, а дальше передам управление Эмилю. Сам же буду сопровождать, осуществляя демпфирование внешних помех. Девушки отслеживают плавность перехода и изъятие нас в случае патологического развития процесса. Это так, в общих чертах. В любой момент кто-то может выпасть из общего поля, тогда сам должен вернуться в него. Буду предполагать до тех пор, пока не выйдем в планируемое расположение, – и Алим начал предполагать, как он выразился.

Нет, если бы вчера кто-нибудь спросил, как и что будет происходить, то никто и предположить бы такого не мог, даже сам Алим. У него будто что-то щелкнуло, и он вспомнил свои опыты, когда впервые увидел иное пространство комнаты и первопроходца за столом. И вот та самая комната проявилась вновь перед ним, только на этот раз он сидел за длинным столом, будто на совещании. Первопроходец сидел напротив него и слушал, как и все остальные, предсидящего, который размеренно продолжал:

– … И вот, когда младые чресла перепоясаны мечом, ждет путь неведомый, и сердце спокойно бьется, ни о чем худом совсем не помышляя, неужто вас не забавляет такая искренность слепца, дерзнувшего просить Отца отверзнуть двери восвояси…

Не то чтобы из грязи в князи, но из утробы, колыбели, и сразу в проективный свет, ведь нам потом держать ответ?

Первопроходец, увидев присутственный взгляд Алима, улыбнулся и взял слово:

– Когда бы мы его не знали все эти много тысяч лет, когда бы не предполагали, что он и сам готов ответ нести не только за себя, когда бы не сама Земля его на то препровождала, то и тогда бы было мало причин, чтоб дверь не отворять.

Неужто думаете, Мать его беспечно отдала бы на попиранье внешних сил, когда бы он не получил на этот счет завет Отца? Спросите сами молодца.

Коли представит небылицы, пускай ему всё это снится, и пусть полезен будет сон.

Предсидящий, заметив широко открытые глаза Алима, решил дать ему шанс:

– Ну, что ты скажешь? В бренном теле вступить в борьбу, радеть о деле, сопоставляя небеса и земли многих ополчений, когда и двух нет близких мнений, а значит, слаб и компромисс, не преждевремен ли каприз?

Не согласится ведь простор неведомому дать протор. Не лучше ли опять обитель, которую хранит смотритель и страж, и всё тогда мираж?

Тогда не важен и ответ, когда рассеян будет свет?
Алим не совсем понимал, что происходит. Поэтому заговорил о своем.

– Нам не нужны такие страсти. В ином предстанем мы иным, совсем ему не потакая и не противясь, словно дым, пронзая звуком, не касаясь и не меняя ничего.

Проход нам лишь для одного: внести в недостающий ряд хранящийся в архиве лад, который в то же время код, при этом соблюдая свод законов всех и даже правил.

Агент наш опытен и справен, но нужен явный переход, чтоб четкий след он там оставил, где это надо на пути.

– Я понял, отпускай и жди столетия, а, может, дни, они как быстрые мгновенья, когда желаешь откровенья…– пространство развернулось, сокрыв прошедшее и развернув предстоящее. Алим словно очнулся и заговорил:

– Пронзая оком прошлый ряд событий, бренности лишая, что видим мы: лекарство, яд? На что надеялись, вручая своё природе естество, формально допустив родство чему-то большему?...

Эмиль, не обращая внимания на недоумение остальных, воспринял изреченное напарником буквально и прокомментировал:

– А ведь и верно, судя по всему, на момент карнации нашего клиента и его Така, и Земля имели лишь планетарный статус, и, по всей видимости, верхний, тонкий план жизни такцев соответствовал нижнему, физическому землян. Этот высший план был отсечен от низшего, и Левон воспринял его, как Сартак, ведь «саи» – это правящий, верховный, «саг» – повествование, «сар» – жизнь, «сан» – почетное звание. Следовательно, с одной стороны, здесь душа его или монада получила более высокий опыт, который для планеты Така будет неоценимым сокровищем, а с другой стороны, возвращаясь туда, он рискует опуститься в деинтегральность, что может быть как падением, так и жертвой. Поэтому его решение встретиться с архивариусом, мне кажется, продиктовано чем-то иным, или кем-то.

– Все так запутано, – согласилась Яна, – опасность явно налицо. Может, мы отменим это сомнительное мероприятие? Не нравится мне оно.

– Механизм запущен, – возразила Алина, – спин-петля должна завершить оборот, только охват ее должен быть соразмерен силам нашим. И надо быть во всеоружии…

Но тут опять заговорил Алим:
– Есть множество на то причин, чтоб не взирать на всякий чин, который не в ладах с тобою. Со светом не вступают в бой, коли кичится он собою.

Всегда, когда «одно из двух», то предпочтительнее дух. Все тяготы спадают с плеч, до драки не доходит дело, когда силен твой дух и меч, и прочие доспехи Чела…

Когда же Воины Огня в учебном корпусе и дня без тренировок не проводят, их мысли больше там не бродят, где непристойная возня…

Алим по-прежнему смотрел в одну точку, но взгляд его становился всё осознанней и глубже.

Эмиль попытался проследить за этим взглядом и неожиданно оказался в зале тренингов учебного здания рядом с Алимом. Перед ними стоял один из мастеров Владыки Дзея. Он ничего не говорил, но его улыбка, его взгляд звучали звенящим вопросом в позвоночнике и вибрацией в теле:

– Что, разве нужен крестный ход? Межгалактический поход, чтоб средь забот и чаянь дня до вас дошел посыл Огня, который напрягает Дух? Или прорезался ваш слух?

Вам щит иль меч, скафандр иль диск, прозрачность тел, невзрачность лиц, а, может, пару колесниц? Хотите, просто шар огня или межмерностный адаптер, или пространственный разъём? А, может, спарринг, бумеранг, зеркально отраженный ранг?

Вот весь ваш выбор: меч-насмешка. Всему причиной ваша спешка. Но это сила хоть куда! Кто ней владеет, тот туда своё легко доставит тело, куда проникнет мыслью смело, и так же он легко вернет туда, где начат был поход…

Всё было бы хорошо, если бы времени на размышление хватало, но это пространство не вмещало его столько, сколько требовалось.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Алим, когда они оказались вдвоем в пустой комнате с рассеянным светом и эхом отзвука произносимых слов.

– Да всё тут ясно, – успокоил его Эмиль. – Теперь всё это, как насмешка: готовы мы сопровождать, но где объект, где стол, где книга, где, наконец, та вся интрига, что опыт обещал нам дать?

И всё звучание под стать: как будто с закулисным эхом, не хочет баловать успехом.

Алим почесал затылок и вдруг просиял:
– Я понял: это лишь насмешка, меч отсекает всё, в чем спешка. Ведь меч – то дух, а в духе воля. Повелевать – вот наша доля.

Левон, уж Сартака твоя давно в раскрытые объятья должна бы стиснуть беглеца. Но хроник зал и сам хранитель, который мог бы слышать зов, мне кажется, в какой-то мере еще к такому не готов.

Ужель не видит и смотритель, что гости утомились ждать. Ау, уже устал я звать…

В это время пространство развернулось, представ залом местных хроник с удобным альковом для посетителей, где стояли кресла, стол и диван.

Алим плюхнулся на диван, а Эмиль рассмеялся, глядя на тот недоумевающий вид, с которым предстали перед ними Левон и смотритель.

– Весьма учтиво облаченье, но где же чай, к нему печенье, встречают разве так гостей? – наехал он сразу же на смотрителя и в следующий миг уставился на клиента, – Левон и он же Ювлоан? Сейчас ты должен выбрать стан, к которому тебя влечет. Сартакец ты и звездочет, которого никто не слышит, а тайный орден в спину дышит, и ждет его «секир-башка» по слову тайного божка, который быстро распознает, что много чужеземец знает того, чего не должно знать.

И будет слежка, вот насмешка: за все те много тысяч лет, что он искал для них ответ, за то, что вел всему учет, получит бедный звездочет совсем не то, что полагает.

А сферы Така, кто их знает, в себе те знанья растворят и устремят свой взгляд печальный в пучину звезд галактик дальних...

Или землянин…
Вернулся Смотритель, и Эмиль не успел поведать второй вариант, но первый прозвучал для Левона точно как насмешка.

Вслед за этим появился еще один представитель местной элиты в пунцовой мантии и занял свободное место в полукольце тех, кто стоял. Шедший за ним монах поставил на стол поднос с чайными приборами и удалился. Сидел один только Алим. Он, без каких-либо комментариев, дотянулся до чайничка, разлил из него горячий чай в чашечки и вернулся в исходное положение с одной из них.

– Или землянин, говоришь? – размышлял он над последней фразой Эмиля. – Да, с фактами тут не поспоришь.

Когда среди метагалактик легенды ходят, силу практик или решение Отца никто серьезно не оспорит, и ход событий явно скорит и Столп, и Огненную Нить из Изначальности явить. Землянином-то лучше быть, – посмотрел он серьезно на присутствующих.

Не представившийся жрец почувствовал потребность присесть и плюхнулся в кресло, Смотритель отправился к стеллажам, а Левон примостился рядом с Алимом. Эмиль при этом насмешливо улыбнулся.

Вернувшийся Смотритель положил на стол книгу, раскрыл ее в нужном месте и отошел, цитируя из нее по памяти:

– В преддверии времен печальных и ожидающих нас бед, беру обязанность в путь дальний отбыв для блага Така, свет, немедля отделив от тела, употребить в иное дело, и посему даю обет, вернувшись через много лет, войти в предложенное тело, – заметив насмешливый взгляд Эмиля, он запнулся.

– На благо Така, но которой? Не вашей собственности, чай? И вам же новое подспорье для большей власти подавай? И тело нужное готово, носитель тайны… Пейте чай. Ведь нет закона погруженья в деинтегральное дерьмо. И, стало быть, для нарушенья не вижу повода, а то, что этот фолиант мечтает, так ясно только лишь одно: уже готова для забвенья его история давно.

Свобода воли, вольный выбор.
Жрец с таким поворотом событий был не согласен, но приемлемого варианта решения своего вопроса найти не мог. Он понимал, что силы не равны, да и он сам уже никого не интересовал.

– А что, хорошая идея: забрать с собой – и всех делов, без лишнего сопротивленья, без всякой драмы, лишних слов. Продолжим дома. Словно сон о неудачных воплощеньях, забудет скоро всё Левон.

Сей фолиант мы забираем…
Алим протянул вперед руку, и всё исчезло, вернее, они оказались в знакомой комнате своей библиотеки, будто пронеслись через неё, оставив там свой трофей, и очутились в агентстве.

– Как-то вы быстро, – удивилась Яна, – и без особых эксцессов. Никак, кто помог?

– Консультировались у мастера Владыки Дзея, – пояснил Эмиль, – а он нам подсунул какую-то игрушку: меч-насмешка.

– Так мы вам и поверили, – насмешливо произнесла Алина.

На распутье

– Теперь что мне делать? – спросил Левон.
– Пользоваться плодами своего выбора, – утвердил Алим, – назад дороги нет. А сон, как и всякий другой, постепенно потускнеет. Когда же будешь готов, попробуем прочесть твой фолиант, но это потом, сейчас он находится в карантине. А насчет будущего не беспокойся. В любом случае ты ничего не теряешь, ведь по закону эволюционного роста, даже клон или андроид может насытить свое сверхматериальное начало настолько, что в следующем воплощении придет живым существом. А уж человек и подавно. Ни одно положительное наработанное качество или свойство не может быть утеряно.

– Не пойму, чему вы радуетесь, – удивилась Мила, когда клиент ушел, – ведь ничего не сделали. Наснили ему какой-то детский сон, пустили по ложному пути и даже не предполагаете, что дальше надо делать, потому что не знаете, где он был и что видел. Развели вас на ровном месте.

– Что ты такое говоришь? – пытался возражать Алим, но не знал, чему собственно.

– Понятное дело, что вы даже и не понимаете, что произошло, – продолжала Мила, – придется вас просветить или разочаровать, уж не знаю, по-моему, второе слово по смыслу больше подходит, хотя это и не чары, а, скорее, самообман. Но ждать, пока он раскроется вытекающими из него следствиями не стоит.

– Ты всех прямо запугала. Поясни, в чем дело, не тяни, – начал проявлять нетерпение Алим.

– Я как раз прикидываю, с какой позиции яснее будет, – Мила задумалась, – попробую с нейтральной.

Так вот, сначала Алим попал на совещание своих наставников, что само по себе должно было насторожить. Но даже когда ему сказали, что он не готов к миссии, он продолжал упорствовать на своем. И тогда его отослали к Владыке Дзею. Там к Алиму присоединился и Эмиль, такой же упрямый и деловой. Дзей даже не стал с ними говорить, и когда понял, что они и в этот раз не на тренировку пришли, а выбирать доспехи в дорогу, он поставил перед ними своё виртуальное изображение. На этом миссия и закончилась, собственно говоря. Дальше каждый видел свое кино, в котором сам же и любовался своим упрямством-неповторямством.

И вот три варианта событий сошлись в специальном архиве нашей спецбиблиотеки у хранителя хроник, и из них будет синтезирован результирующий эффект. – Мила посмотрела на напарников и завершила свой рассказ, – что, не очень смешно уже? Особенно, если учесть, что вы не знаете, о чем говорил со своим жрецом Ювлоан, пока Левон изображал смирение, сидя рядом с Алимом.

Хитро кто-то придумал внушить вам, что под двумя именами подразумевается одно и то же существо. Если вы на этом считаете свою миссию завершенной, то вы проиграли, а если нет, то проиграли вы только первый раунд.

– Это что же получается? – осенило Эмиля, – реальность перевели в виртуальность, теперь пойдет обратный процесс, а мы даже не знаем всех его деталей? И проявившаяся реальность может оказаться неадекватной, а ответственность вся будет возложена на нас, и последствия вплетутся в наше дальнейшее существование?

– Не всё так фатально, брат мой, – успокоила его Мила, – физическое развертывание требует много времени, и весь инкубационный период привнесенное вами будет податливо к изменению.

– Хорошенькое дело, – расстроился Эмиль. – Как события, так значит, виртуальные, а как последствия, так значит, реальные?

– Но мы ведь сами настояли на своем, – решила внести свое понимание Алина, – свободу воли никто не отменял. Вот только растянули во времени и проявленности для того, чтобы у нас была возможность всё подправить. По-моему, гуманно и справедливо. Взялся за гуж – не говори, что не дюж. Так что зря вы приуныли. Все только начинается, и притом – совсем рядом.

Она посмотрела оценивающе на ребят и добавила:
– А, может, вы там вирус какой генный подхватили и скоро начнете мутировать? Не зря ведь этот двуликий упоминал о генокоде.

– Поосторожнее с предположениями, – одернула ее Яна, которая всё это время молчала, – все принимали участие, все и доводить дело до удобоваримого вида будем. Лучше скажем, что всё идет по задуманному плану.

Объект взят в разработку, внимание его притуплено, экспериментальная площадка перенесена из их спецхрана в наш. А родная земля, она всегда многого стоила. Только надо всё прояснить толком и выработать стратегический план. Сейчас давайте сделаем практику на активацию сфер мысли, трансвизора, сансары, в конце-то концов. Или вы хотите решать серьёзные вопросы, сами оставаясь несерьёзными?

– Замечание твоё принято, – согласился Алим, – надо насытиться соответствующими условиями, возжечься огнем, развернуть дух. Вот ты и проводи практику на закрепление и развертывание уже достигнутого. Только постарайся ничего не упустить.

– Постараюсь, – настроилась на работу Яна, – давайте представим и вспомним все, что произошло. Главные позиции – это преображение условий из планетарных в метагалактические, и, соответственно, наработка биосферы, социосферы, ноосферы и других сфер не плановых, а присутственных. Должно осуществиться взаимодействие и взаимообмен соответствующих сфер разных планет. Поскольку мы в этом вопросе еще младенцы, то во всём полагаемся на Волю Отца и ведение Владык.

Но и наша свобода воли очевидна. Ведь когда Мила заявила, что для меньшей сложности достаточно и нашей библиотеки, это заявление было принято к сведению. И когда ребята выбрали книгу новую, ими пишущуюся, это тоже было учтено. Но было также учтено и пожелание других участников. Выходит, что хотя и со многими неизвестными, но мы получили право писать книгу и делать это в нашей библиотеке. А дальше, я думаю, Владыки и Отец поправят и направят. Поехали! Практика:

И мы синтезируемся с Владыками, ведущими каждого из нас…

Эмиль вдруг осознал, какое большое количество подсказок в виде знаков, слов, разворотов событий он упустил в реализации последнего задания. И все события пронеслись перед ним заново, но уже в ином свете, в ином духе и очнулся он уже, когда Яной произносились слова:

– И выходим из практики…
– Такое впечатление, что всё встало на свои места, – произнес он, – все последние события связаны с переходом в иные условия жизни и открывают колоссальные возможности получения опыта. Только вот, с учетом нашей инертности и приходом объективных законов, теперь уже исходящих из стандартов Изначально Вышестоящего Отца Метагалактики, мы спешим в трактовании результатов, нами ожидаемых, а в то же время, тормозим в проявлении свойств и реализации возможностей, вновь обретаемых. И ничего другого не дано, кроме как действия, причем активного, чтобы не оказаться в положении тех, разделившихся гелотропов прошлого. А ведь хорошо, что в начале пути нам дают воссоединенность и синтез.

Часть 4

Меж двух огней

В библиотеку отправились все. Не то, чтобы в этом была необходимость – просто никому не хотелось потом слушать рассказ о событиях, в которых он и сам мог принять участие. А события могли быть весьма необычными, и уж точно – непредсказуемыми.