14.
На Пеленорские поля близь величественных белых стен Осгилианта князь Рад-Амир со своим отрядом прибыли как раз вовремя, чтобы успеть занять полагающиеся им по статусу места. В противном случае пришлось бы ютиться на маленьком пятачке у конюшен вместе бедным и странствующим дворянством, которое надеялось выиграть себе немного земли.
Появление их отряда произвело самый настоящий фурор. Обычно на подобные соревнования герцог Кергри являлся в гордом одиночестве, в старых гномьих латах, на флегматичном коне и с наполовину стёртым гербом на щите.
Сейчас же сквозь расступающуюся толпу зрителей к полю шёл совсем другой человек: идеально подогнанные друг к другу пластины лат облегали стройную фигуру, под металлом доспехов проглядывалась гибкая блестящая кольчуга, чем-то отдалённо напоминающая змеиную кожу, а в прорезях глухого шлема блестели нечеловеческим блеском яркие голубые глаза. В закованной в латную рукавицу руке мирно покоилось древко знамени с гербом его герцогства, вторая в это же время мирно лежала затёртой рукояти меча в окованных потемневшей от времени сталью ножнах. А обычно безучастный ко всему Стибба шёл, гордо вскинув голову и чеканя шаг, подобно заправскому скакуну голубых кровей.
Следом за ним важно вышагивал высокий статный вороной жеребец неведомой, но, несомненно, благородной породы, закованный в металл. Сквозь прорези в стальной маске на зрителей смотрели совершенно бешеные пышущие огнём глаза. Но стоило только всаднику коснуться окованным металлом задником блестящего бока, как вся бешеная ярость куда-то разом улетучивалась, и ярый боевой конь становился не опаснее крольчонка.
Сам всадник олицетворял собой воплощение силы и грации. Доспехи, украшенные ненавязчивым рисунком из выдавленных в металле веточек и листочков плюща, сидели на нём, как влитые. А уж скрытая под доспехами кольчуга была и вовсе незаметна. Лицо всадника скрывало опущенное глухое забрало, а сквозь узкие прорези были видны горящие тусклым огнём зелёные глаза. Если бы не этот едва заметный блеск, его можно было спокойно принять за статую. Одной рукой он легко удерживал щит, в другой покоилось длинная турнирная пика. По-видимому, именно он будет выступать в последующих соревнованиях рыцарей.
Третий участник отряда разительно отличался от первых двух. Это был совершенно невыразительный молодой парнишка с копной выгоревших на солнце светлых волос и глазами вора. Он сидел спиной к закованной в латы спине рыцаря и, улыбаясь, вертел в руке нож, который в бандитских кругах принято называть «бабочкой».
Одет он был в обшитый металлом кожаный жилет поверх чёрной куртки из плотной ткани. Его руки украшали вороненые наручи, голени прикрывали искусно подогнанные к телу поножи, а окованные сталью на носках и задниках сапоги добавляли его одежде экзотичный оттенок. За ремнями поножей с внешней стороны ноги зрители увидели потёртые ножны с совершенно неизящным боевым ножом, а из-под одного их наручей выразительно торчала перетянутая кожаным шнурком рукоять метательного лезвия.
На королевском возвышении появление представителей герцога вызвало некоторую долю волнения. Больше всех волновался его величество король Виссегерт. У него в голове всё ещё вертелись слова придворного мага о том, что ради своего императора фейри пойдут на любой риск, а их многовековое бездействие было обусловлено тем, что они не знали, жив ли их правитель или отправлен к праотцам. Тогда что же от них ждать, когда положение дел, наконец, прояснилось? Эти парни уж точно сидеть, сложа руки, не будут.
Виссегерт бросил внимательный взгляд в сторону своей выздоровевшей супруги. Бывшая баронесса Глемденинг, а ныне королева Гамина Первая сидела на своей части трона, высоко вскинув голову и величественным взглядом с милостивой улыбкой обводя собравшихся на праздник вельмож, вольных горожан и специально приехавших посмотреть на турнир крестьян. Она больше напоминала вырезанную из мрамора скульптуру, чем живого человека, но с одним исключением – ни одна скульптура не могла сравниться с ней в красоте и остроте ума. Рядом с ней, а точнее у её ног, на небольшом, но удобном коврике сидел его императорское величество фейри Занафар. Присутствовал он здесь только благодаря своим талантам врачевателя. В противном случае, его бы тут же упекли в темницу снова.
Сам император не выражал никаких бурных эмоций на этот или какой-либо другой счёт. Он просто с интересом смотрел, как судья проносит большую корзину, и рыцари тянут оттуда номерки, указывающие им очерёдность поединков. Гондорец было, подумал, что у них в империи таких мероприятий не проводили.
Наконец, все рыцари обзавелись номерками, и вскоре стала ясна первая пара бойцов. Это оказался какой-то неизвестный граф с севера Гондора, облачённый в неприметные чёрные латы с серебристым теснением по краям металлических пластин, верхом на белогривом вороном скакуне и один из верных вассалов гондорской короны – барон Бугильер.
Как только они вышли к черте, сразу стало видно, что северный граф просто-напросто растопчет своего противника. Он держался в седле, как влитой, умело управлял своим скакуном одними ногами, завязав поводья на луке седла, а щит и копьё держал сноровисто, будто намекая, что не первый год на ристалище выходит. Из прорезей глухого шлема на противника смотрели два ничего не выражающих золотых огонька.
Грянули фанфары и два всадника, вздымая комки чёрного дёрна, рванулись друг к другу. Буагильбер выглядел очень эффектно. Пышный плюмаж развевался на ветру, конская сбруя сверкала золотыми вставками, а копьё при каждом конском прыжке грозно сверкало в несмелом весеннем солнышке.
Чёрный граф наоборот напоминал больше призрак, чем реальное существо из плоти и крови. Белогривый конь богатырскими скачками нёс его вперёд, и при этом ни одна пряжка не звякнула, ни одна пластинка не сверкнула. Только в прорезях шлема поблёскивали золотые глаза.
Они сшиблись на середине поля. Гондорский чемпион намеревался ударить своего противника в голову, но потом почему-то поменял вектор удара, направив его в плечо. Граф это заметил, и его последующие действия были очень необычны. Нет, они не запрещались правилами, но ещё ни один рыцарь такого не делал.
Приняв удар копья на щит, он чуть-чуть отклонился в сторону, и наконечник только и смог, что разочаровано чиркнуть по металлу. Инерция заставила Бугильера податься вперёд, и в это же мгновение ему в самое забрало ударило копьё графа. Раздался треск разбившегося на части копья, скрежет сминаемой в гармошку решётки забрала и очень неприятный хруст. Барон вылетел из седла подобно пушинке. Первый бой остался за северным графом, который не стал задерживаться на поле, чтобы потешить возбуждённо кричащих прекрасным дам, а сразу же направил своего скакуна к своему месту за изгородью, где его уже поджидал оруженосец с новым копьём наготове.
Очередь Эредина настала через пять поединков после памятного первого. Его противником оказался ещё один королевский вассал – на этот раз это был простой виконт. Наверняка, простолюдин, завоевавший дворянский титул в боях. Старые помятые доспехи давно нуждались в починке, конь – в должном питании, а сундук - в деньгах. Этого фейри выбил из седла, не жалея. Он вообще никого из своих противников не жалел, и поэтому у их палатки к концу дня скопилась изрядная куча мешочков, набитых золотом и серебром.
Почти такая же куча накопилась ещё у двоих участников этого этапа соревнований: северного графа и некоего безымянного странствующего рыцаря. И если граф относился к такой кипе деньжищ с аристократическим спокойствием, то странник их чуть ли не боялся. Но причину столь странного поведения фейри смогли узнать только, когда его августейшим велением несчастного поставили против «чёрного» графа.
Трибуны стихли, когда два чемпиона выводили своим коней на линию. Фейри, все трое, протолкались к самой ограде. И тогда, едва взглянув на рыцарей, принимающих у оруженосцев копья, Эредин почему-то очень уверенно вынес вердикт:
- Графа уложат в третьем заходе.
- С чего ты взял? – Слави, который никогда не видел рыцарских турниров, а преимущественно обчищал на них карманы, уставился на своего друга несколько удивлённо.
- Это очевидно, - голос маршала кавалерии был спокоен. – Присмотрись повнимательней к его посадке: копьё отклоняется чуть назад, щит приспущен, в глазах нет азартного блеска. Он не хочет драться со мной, и нарочно приглашает этого одарённого молодого человека ударить. Я уверен, он даже закрываться не будет.
Слави замолк на мгновение: присматривался. Потом уже с сомнением спросил:
- А с чего ему не хотеть с тобой драться? Вы же не знакомы.
- Знаешь, вор, я иногда тебе поражаюсь. Ты что Этьена Морровинда не узнал?
- Нет. А должен был? – тут Эредин одарил его таким взглядом, что бывший вор поспешно начал загибать пальцы с аргументами в своё оправдание. – Во-первых, мои части не имеют никакого отношения к кавалерийским войскам, во-вторых, я его видел всего раз и он тогда не горел желанием назваться. А в-третьих…
Вор запнулся и задумался. Кавалерист ехидно усмехнулся и переспросил:
- А в-третьих?
- Я его на дух не переношу. Пропасть между нами слишком большая.
Их беседа, далеко ушедшая от темы турнира, неожиданно прервалась диким лошадиным ржанием и жалобным то ли визгом, то ли лязгом металла. Эредин, Слави и даже Рад-Амир, которого это не интересовало ни в какой мере, посмотрели на ристалище. И увиденное так захватило их, что они не заметили, как вскочил на ноги, а мгновением позже бросился к сражающимся бывший император, как вскрикнула королева и как грязно, по-солдатски выругался сам король.
В целом Эредин был прав. Сначала граф действительно планировал затянуть бой на три раунда, но, едва увидев отчаянное безумие в глазах мчащегося на него юнца, так сразу изменил свои планы на прямо противоположные.
Копьё графа проткнуло коня противника, как игла незадачливую бабочку. Наконечник, видимо, задел какой-то важный сосуд, поскольку кровь тугими пучками била из развороченной в клочья груди. Странствующий рыцарь валялся в двух шагах. Меч выхватить он не успел, хотя рука уже дёргала клинок из ножен. В шлеме в затылочной части виднелась громадная вмятина, крови не было. Рядом лежал щит с гербом графа. Много думать о том, что здесь произошло, не приходилось.
Граф, спешившись, стоял в сторонке и задумчиво поглядывал на лежащего без движения человека. Рука в латной рукавице как-то очень нехорошо поглаживала рукоять меча. Казалось, он был совершенно здоров, но впечатление было обманчивым. Юнец не зря заработал своё золото. Одна из длинных ясеневых щеп пробила броню на груди, чудом миновала сердце, но крупную артерию всё-таки задела. Из-под деревяшки тонкой рубиновой струйкой сочилась кровь.
Занафар подскочил к нему, одним движением свалил на землю и защёлкал креплениями. Стянул шлем, отсоединил грудные пластины и отбросил в сторону. Император действовал быстро, точно и аккуратно, как опытный полевой лекарь. К нему подскочил оруженосец и начал что-то тихо бормотать. А когда фейри скупо бросил «Обезболь!», он ничуть не удивился. Тонкие пальцы сплели из воздуха невидимый узор и растянули его над раной. Тогда Занафар дёрнул вверх, высвобождая щепку, и тут же зажал рану пальцами, чтобы кровь не хлестала.
- Зажми пальцем, Куттул. А я пока что-нибудь наколдую.
- Может лучше я? – оруженосец смотрел на него, уже не скрываясь. Теперь его белокурые волосы были совершенно седыми, а светло-карие глаза теперь отливали по-кошачьи золотым цветом. – Нечего тебе свои силы расходовать – того гляди, в обморок хлопнешься.
- Тебе же всё равно, что станет с моим треклятым племенем.
- Зато мне не всё равно, что будет с ним, - седой кивнул на лежащего. – Мы… стали дружны.
- Поэтому ты их не упокоил?
- Я живых не упокаиваю.
- А они живые?
- Они определённо живые.
- Зажми рану.
- Хорошо.
Сплелись заклятия, остановилась кровь, больной зашевелился. Потом хрипло закашлялся и выругался. Император слегка улыбнулся и чему-то кивнул.
- Получилось хорошо. Это радует. Этьен, почему ты нарушил правила?
Тот не ответил, и отвечать не собирался. Гадес тихонько рассмеялся:
- Парень слишком много возомнил. Таких с ходу обламывать надо. Да и лишнее богатство в хозяйстве не помешает.
С этими словами они подняли графа на ноги и, прихватив покорёженные латы, побрели с поля вон. Бедняк так и остался лежать, и вскоре о нём все забыли. Больше Морровинд не участвовал, так что за победителя посчитали Эредина.
Перешли к схваткам мечников. Занафар вернулся на свой коврик. Потом, неожиданно обернувшись, тихо сказал на феерианском:
- Ты готова уйти сейчас? Больше шансов не будет.
- Не волнуйся, я не передумаю, - девушка улыбнулась ему самым краешком губ. – Идан получил ключ от твоих рун. Он добывает их сейчас.
- Ты смогла с ним поговорить?
- Он сам свои услуги предложил. Занафар, нам обязательно надо поговорить после…
- Без вопросов.
В этот момент их ожёг подозрительным взглядом Виссегерт и разговор оборвался. Только её рука, скрытая складками платья, продолжала незаметно поглаживать обтянутое мягкой сталью кольчуги плечо, делясь теплом и силой. Размеренные движения успокаивали, расслабляли – мужчина почувствовал, как бушующая в нём буря эмоций, начала потихоньку утихать. Он с трудом подавил желание поймать её руку и расцеловать.
На арене перед ними бились князь-герцог Рад-Амир и некий лихой разбойник недавно получивший дворянский титул. Рубились они профессионально, почти не махая мечами и обмениваясь скупыми колющими ударами. Тянули резину, одним словом. Точнее князь тянул, а разбойник изо всех сил пытался его победить.
Дракон выскочил из неба так неожиданно, что никто даже испугаться не успел. Огромный золотой ящер, распластав блестящие позолоченные крыла, на бреющем полёте пролетел над ошеломлённой толпой, заложил крутой вираж и, смахнув с головы какой-то леди высокий украшенный шёлком чепец, на полном ходу пронёсся почти вплотную к королевскому возвышению. А потом, будто удостоверившись в чём-то, скрылся из виду.
На коврик перед сидящим Занафаром упал перетянутый золотым шнурком бархатный мешочек. Виссегерт похолодел. Именно этот мешочек демонстрировал ему старик Игнациус, и именно в нём маг хранил те самые заветные Руны. И вот теперь мешочек с Рунами здесь… а ещё и дракон… Интересно, где они взяли ключ?..
Фейри ловким движением смахнул мешочек с коврика, вытряхнул Руны на дощатый настил помоста, несколько мгновений рассматривал сверкающие кругляши, а потом удовлетворённо кивнул. Ссыпав их обратно, он встал и, обернувшись к Гамине, слегка улыбнулся и сказал:
- Пойдём.
Девушка не колебалась. Зашуршав красивым элегантным платьем, она поднялась и красивым элегантным шагом подошла, взяла императора за протянутую руку и позволила спустить себя с возвышения на перепаханную сотнями копыт землю ристалища, где князь Рад-Амир только что прикончил своего противника.
Они обменялись кивками, и бывший герцог пристроился за их спинами, прикрывая отход. Впрочем, в этом не было нужды. Гондорский монарх не собирался посылать за стражей, чтобы задержать их. Чувствуя себя, по меньшей мере, оплеванным он просто не был в состоянии что-либо говорить.
Скрытый конфликт только что вступил в открытое противостояние.
15.
В этот самый момент Маят, ожидающий возвращения своего работодателя за монолитными стенами Крепи, занимался проблемой болотных кикимор. Дело в том, что Туманный Лес ими прямо-таки кишил. Образно говоря, плюнуть некуда, обязательно попадёшь хотя бы в одну такую тварь. А ведь Лес был очень далёк от того, чтобы казаться заболоченным…
Тёмные фейри, исконные жители этих мест, отстреливали их сотнями, десятками выжигали их гнёзда, но кикимор не становилось меньше, и они продолжали наступать. Мало того, они стаями по пять-десять особей нападали на торговые обозы людей, воровали детей и домашний скот с хозяйских дворов средь бела дня, разоряли посевы и вынуждали крестьян голодать. Если бы фейри не вмешались, то неизвестно, выжил бы кто-нибудь из людей под таким чудовищным натиском.
Послушав рассказы торговцев, оставшихся переночевать под надёжными стенами, и больше похожие на рапорты короткие истории местных стражников, чародей всё больше укреплялся во мнении, что здесь без магии не обошлось. Или природа решила осчастливить своих любимых детей новым чудом.
Этой же ночью на один из дозорных пунктов фейри было совершено нападение. Маят, едва услышав о том, что стая в два десятка тварей разнесла вдребезги пост, тут же оделся, схватил хардук и, попросив провожатого, отправился осматривать «место преступления». Комендант его идею поддержал.
Пробираясь через буреломные завалы, Маят сетовал на то, что не родился как минимум эльфом. Хотя бы потому, что бегущий впереди остроухий преодолевал все препятствия, с которыми сталкивались, как минимум играючи. А вот чародею приходилось прилагать все чудеса демонической ловкости, чтобы не застрять в тех или иных хитросплетениях мёртвых облепленных зелёным и бурым мхом веток.
Он никогда не бывал в эльфийских лесах, но то, что он увидел здесь, хватило бы и на дюжину подобных приключений. Деревья, огромные с пышными ветвистыми кронами и толстенными стволами, могли бы посоперничать в монолитности с крепостными башнями. Они стояли рядом и врозь, переплетались корнями, как пылкие влюблённые, и протыкали друг друга острыми сучьями и били пушистыми от листьев ветвями. Здесь трудно было отыскать не то что тропинку, но даже кустик, мимо которого ты минуту назад прошёл. Чтобы здесь жить, надо было тут родиться. Или быть друидом, каким Маят не был.
После двадцати минут молчаливого бега, они наткнулись на первый труп. Эльф резко остановился и, сдёрнув ножны с мечом с плеча, положил руку на рукоять эльфийского клинка. Чародей, успешно миновав столкновение с его спиной, остановился рядом. Зрелище стоило того, чтобы его разглядеть. Хотя бы с анатомической точки зрения.
Болотная кикимора напоминала большую покрытую мхом гориллу с большими фосфоресцирующими глазами, длинными загнутыми вперёд клыками на мощных челюстях и загнутыми назад когтями на лапах. Тварь была мертва как минимум день: мухи уже успели облепить вывалившиеся наружу внутренности, мелкие лесные хищники обглодали вскрытые рёбра, а какая-та трудолюбивая птичка старательно выклевала один глаз. Об истинной причине смерти красноречиво свидетельствовала чёрная стрела, торчащая оперением вверх из мощного загривка.
Труп обошли стороной, но, пробежав всего лишь метров пятьсот, наткнулись ещё на три тела. Потом тела пошли чаще, стало трудно дышать от характерного запаха разлагающейся плоти и даже эльф Эдайг, который, по всеобщему мнению, был вылит из цельного куска мифрила, брезгливо зажал нос. А когда деревья расступились, и стал виден сам пост… волшебник почувствовал, как лицо медленно начинает мертветь.
Тропинка привела их на небольшую прогалинку, заросшую низеньким молодым кустарником. Многие деревца какая-то слепая сила поломала или вырвала с корнем, а немногие уцелевшие молили Лесного Бога (другое имя Собрана-Орисабы) о том, чтобы тот дал им возможность последовать за своими братьями и сёстрами. Их ветви прогибались под тяжестью искалеченных мёртвых тел, под пока ещё жиденькими кронами вразвалку валялись утыканные стрелами чудовища вперемешку с разорванными чуть ли не надвое фигурами в чёрных доспехах. Дух смерти, витающий над этой маленькой, ничего не значащей полянкой, можно было пощупать.
Обложенные зелёными телами развалины сторожевой вышки высились над всем этим безобразием, также как неприступная Цитадель Властелина среди золотых песков Великой Пустыни. У её руин тела воинов в чёрном встречались всё чаще. Мужчины и женщины, они, презирая собственные жизни, собственными телами закрывали тварям путь наверх.
Маят осторожно поднялся по шаткой лесенке, стараясь не наступать на распростёртых тут и там мертвецов. Узкие ступеньки были скользкими от крови, и тихо поскрипывали под ногами. Вокруг, как ни в чём не бывало, перекликался птичьими голосами старый Лес. От его весенней безмятежности человеку, стоящему посреди поля брани, становилось всё хуже и хуже.
На первой платформе он не нашёл никого живого: ни фейри, ни кикимор. Всё вокруг было утыкано стрелами, изрублено мечами и исковеркано когтями. Над дощатым настилом витал едва заметный запах боевой магии, который не вызвал в нём особого удивления. Когда на тебя прёт больше двух десятков таких вот тварей, чем только не воспользуешься.
Сзади раздались лёгкие шаги и знакомое поскрипывание, а потом за правым плечом возник эльф. Оглядел уже ставшее привычным побоище, страдальчески скривился и почти прошептал:
- Я насчитал тридцать воинов там внизу. Если к ним прибавить ещё этих пятерых, то получиться, что они вырезали две трети местного гарнизона.
- А скольких потеряли?
- Пол стаи.
- Как думаешь, кто-нибудь сумел выжить?
Эльф криво усмехнулся и покачал головой. Потом, тронув чародея за плечо, развернул его спиной к солнцу и указал куда-то вглубь ветвей.
- Посмотри туда. Видишь узкую бойницу среди листвы?
Маят несколько мгновений скользил взглядом по казалось бы непроницаемой зелёной стене, потом зацепился глазами за узкую щёлку и медленно кивнул. В голосе эльфа появились горькие нотки:
- Если бы кто-нибудь был жив, нас бы давно заметили. Эта дэлонь отлично простреливается оттуда, а ещё из дюжины подобных гнёзд вон в тех ветвях (эльф показал, где именно). Тем более, здесь слишком шумно, а тёмные фейри, как известно, даже умирают тихо, а живыми уж точно шуметь не будут.
Маят снова кивнул, не отводя взгляда от бойницы. Что-то в ней было… ненормальное: ветер слишком равномерно колыхал листву, воздух перед щелью стоял на месте, а листья были слишком хорошо прорисованы. Это была иллюзия: достаточно хорошая, чтобы обмануть тупое животное, но недостаточно хорошая, чтобы отвести взгляд волшебнику. Вывод: там есть, кому её наводить. Или, по крайней мере, тот, кто её навёл, хотел что-то спрятать. Или кого-то.
- Эдайг, как добраться до этой бойницы?
Эльф молча указал на своеобразную лесенку из гладко обструганных сучков вдоль одной из толстых веток. Чародей усмехнулся. Он ожидал чего-то подобного с самого начала.
- Подстрахуешь?
Молчаливое пожатие плеч, что могло означать всё, что угодно. Эльф не принадлежал к разряду разговорчивых. Маят выбросил его из головы.
Отстегнув ножны с мечом, он взял их в левую руку. Потом прикинул расстояние до первой «ступеньки» и, отступив на пару шагов, прыгнул. Приземлился довольно благополучно и, используя силу прыжка, побежал вперёд и вверх. Со стороны казалось, что он бежит по ровной земле, а не прыгает с одной ветки на другую.
Чтобы нырнуть в бойницу пришлось втянуть живот и согнуться едва ли не втрое, но это усилие стоило того. Маят оказался в небольшой караулке, до отказа заполненной детьми. На вид этим маленьким мальчикам и девочкам было от семи до пятнадцати лет, многие из них были облачены в чёрные боевые латы, которые то тут, то там, пестрели задубевшими от крови повязками. Те, кто постарше, носили на поясе мечи и сабли, младшие же были вооружены луками.
За их спинами лежал раненый солдат. Маят не был искушён в целительстве, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять – парень родился в двух рубашках. Наверное, попал под удар кикиморы, поскольку доспехи на груди и животе смяты до полной непригодности, горло серьёзно разорвано, а сломанные рёбра в нескольких местах разорвали лёгкие, из-за чего при каждом вдохе из груди вырывался хрип и кровавая пена. Кроме этого, тварь сломала ему руку и, похоже, чуть не сломала позвоночник.
Рядом с ним сидел прислонившись к стене демон: короткие красные волосы, тёмно-рубиновые росчерки на скулах и отливающие металлом когти на руках. На коленях он держал обломанный почти до половины демонический клинок и методичными движениями стирал с лезвия всё те же засохшие красные пятна. На чародея он не смотрел, после всего, что тут произошло, ему уже было всё равно, что будет дальше. Что он тут делал одному Творцу известно, но иллюзию на бойницу накладывал, несомненно, он.
Их появление в стенах Крепи произвело настоящий фурор. Маят в компании демона и Эдайга стоял в сторонке, наблюдая как солдаты пристраивают вмиг осиротевших детей среди крепостного гарнизона, как местные лекари несут раненого в госпиталь, а комендант расспрашивает одного из подростков о произошедшем. Танелорн был не обрадован тому, что слышал. Возможно, это было уже не единичным случаем подобного рода.
Маят прикрыл глаза и потёр переносицу. Почему-то сейчас его поразительная интуиция молчала, мысли путались, а в голове творился такой сумбур, что она даже болела. Болотные кикиморы, болотные кикиморы… твари, которые жили исключительно в болотистой и заболоченной местности… Что им делать в сухом лиственном лесу? За три девять земель от ближайшего болота? Магия или катаклизм? Ох, чума на оба ваши дома!
Через полчаса он уже сидел за самой подробной картой этой местности, которая нашлась в архивах коменданта. Карта естественно была феерианской, ещё императорских времён и все обозначения были, естественно, на их родном языке, которого Маят не знал. Пришлось позвать Эдайга, который хоть немного, но в древних письменах всё-таки разбирался.
Туманный лес они нашли без труда, хотя и пришлось обшарить почти весь запад Империи. Маят никогда не подозревал, что она НАСТОЛЬКО велика: Харад, Ксадим, Великая Пустыня с её городами-государствами, Эвиал, Орион, несколько дюжин мелких княжеств, Гондор, территории Нарна, третья часть от Великой Степи, все (!) земли Клана и даже обычно непреступные Серые Гавани, Ривенделл и Лихолесье. Весь юг Авалона, бесчисленное множество народов – и железная, твёрдая, но справедливая рука императора над всем этим, сопровождаемая непобедимой армией имперских джерхов. Фейри стояли на верхушке своего величия, когда создавалась эта карта.
- Эдайг, что это за место? – палец волшебника уткнулся в какую-то точку на карте в самой гуще того, что обозначалось Нор Гален, то есть Тенистая Роща. Эльф склонился к карте и через мгновение ответил:
- Здесь когда-то был самый главный город тёмных фейри, то, что мы сегодня называем столицей. Это был центр их культуры, их веры и служил домом их правителю и его семье. Сейчас там нет ничего, кроме медленно разрушаемых лесом развалин.
- Это люди сделали?
- Нет, людям туда не добраться. Даже среди эльфов найдётся мало смельчаков, способных пройти через те ловушки, которыми окружён погибший город. Это сделали драконы, ведь с воздуха туда подобраться гораздо проще.
- Но разве император не заключил с ними мир?
Безучастное лицо чернявого эльфа озарилось снисходительной улыбкой.
- Сразу видно, что ты плохо знаешь историю тех, с кем живёшь бок о бок. Не обижайся, я тоже был таким лопухом первые десять лет, но потом потихоньку начал вникать в суть того, что ими движет. Фейри действительно заключили с ними мир, но не все из Великого Народа приняли этот мир. А если уж быть совсем откровенным, если бы не эти мятежные ящерицы Империя бы никогда не пала. А Идан Тлан Аймасс, который кстати, когда-то принадлежал к правящей династии драконов, не возымел бы нужды скрываться среди фейри от их вездесущего правосудия.
Маят долго смотрел на эльфа, а потом разразился довольно завихлястой тирадой на демоническом. Он терпеть не мог всех этих политических игр.
- И что на месте этой «тёмной» столицы теперь? Заросшее лианами болото или какой-нибудь город призраков?
- Ну, до болота там далеко, но с тех пор как Арагва сменила русло и протекает как раз через Нор Гален… - Эдайг задумался на мгновение. – Я не знаю, Маят. Ты думаешь, эти звери заполоняют Лес оттуда?
- Я не знаю, друг мой, но проверить стоит. Судя по карте, Нор Гален – просто идеальное место для такой массированной атаки, - волшебник энергично начертил несколько стрелок пальцем. – Но меня волнует другое: кто их туда забросил?
- В смысле?
- Кикиморы живут на крайнем юге материка во влажных тропических лесах, где тепло и много водоёмов, болот и рек, но и там таких больших количеств никогда не встречается. И ещё они совершенно не приспособлены к холодам.
Эдайг, кажется, понял, к чему тот клонит.
- А сейчас начало весны и теплеет с каждым днём.
- Вот-вот! Зимой бы они тут передохли все и непременно передохнут, но к тому моменту от тёмных фейри останутся рожки да ножки.
- Ты хочешь пойти к коменданту сейчас?
- Нет, я должен ещё обдумать кое-какие детали, - Маят снова взглянул на карту, а потом коротким решительным жестом свернул её в толстый свиток. - Как там наш демонический гость поживает? Его ничем не обделили?
- Он сейчас в госпитале: пьёт какие-то чародейские настойки. Видимо, та битва в башне его очень утомила. Он сказал, что завтра уже сможет драться. Или, по крайней мере, сносно ходить.
16.
- Они идут!!
Радостный почти детский крик Ритора вырвал Терна из плена раздумий. Высший вампир поднял голову и взглянул в сторону распахнутых настежь ворот, чтобы увидеть скачущих медленной рысью всадников и бегущий впереди коней силуэт.
Да, Ритор не врал. Это действительно были они. Вот облачённый в гибкую кольчугу император, сидящая за его спиной королева и ведущий коня под уздцы князь. За их спинами два всадника: один, будто вылитый целиком из блестящего металла, второй – живая тень, вытянутая из бездн мрака каким-то могущественным волшебником. Из-за спины блестящего то и дело выглядывал облачённый в чёрные доспехи молодой человек с глазами опытного вора.
Неожиданно вампир насторожился, почуяв потенциального врага. Среди них был волшебник, и не просто волшебник, а гадес. По-настоящему древний, стоящий на пике силы гадес, ничем не уступающий ему в силе и могуществе и потому очень опасный. Терн, несмотря на весь свой самоконтроль, не смог сдержать глухое звериное рычание, вырвавшееся откуда-то из глубин груди. Ритор, почувствовав состояние своего хозяина, мгновенно покинул свой пост на воротах и в два прыжка оказался рядом. Руки парня уже лежали на рукоятях парных сабель, а верхняя губа так и подрагивала, готовая обнажить стремительно удлиняющиеся клыки.
Стоящий рядом Мориэль, тоже ощутил присутствие и, скрестив руки в перчатках на груди, издал тихий смешок. Он по-прежнему был в своей непроницаемой для солнца чёрной рясе, подпоясанной тонкой стальной цепочкой с маленькими искусно вылитыми из металла черепами на концах. Глубокий капюшон скрывал его глаза и скулы густой тенью, оставляя открытыми только прямой нос и нижнюю часть лица. Терн понятия не имел, что крылось под этим капюшоном, но если Риль вздумал это скрывать, то, значит, основания для этого были достаточно вескими.
- Риль, надеюсь, ты захватил с собой аптечку?
- Разумеется, Терниан. Неужели ты всерьёз собрался с ним драться? Это всего лишь ещё одна заблудшая душа.
- Ха! Ты не видел, какие у этой «души» зубы – в одно мгновение перекусит и не подавиться, - высший вампир фыркнул себе под нос. – Мне другое интересно: чем это он князя заинтересовал? Своими умениями, что ли?
- Не думаю. Фейри не нужна магия, чтобы победить. Когда с ними император, они способны преодолеть любое препятствие. Здесь дело в другом.
- И в чём же?
- В волшебнике, который спас Ритора.
- А он-то тут при чём?
- Сия душа к нему по-дружески неравнодушна. О, смотри, Терниан, они идут сюда, - и тут же переключился на более насущные проблемы. - Ритор, несносный мальчишка, брось свои железки! Ты ещё не настолько поправился, чтобы кренделя тут выписывать!
И как всегда слово лекаря весило больше, чем обязанности перед главой кланов, и молодой вампир подчинился и даже стерпел профилактический подзатыльник от руки в чёрной перчатке, когда встал рядом фигурой в чёрном. Впрочем, это не помешало Рилю почувствовать пытливый взгляд императора, обращённый в его сторону. Это вызвало у него приступ хохота, который он с трудом сдержал. В такие моменты он искренне радовался, что у него больше нет глаз, которые могли бы его выдать.
Всадники остановились у ворот, где после краткого разговора, двое из них развернули коней и ускакали, оставив перед распахнутыми воротами князя в компании императора и его леди и высокого худого гадеса с короткими седыми волосами и в ливрее оруженосца.
- Приветствую почтенных гостей в замке герцога фон Кергри! – Терн вскинул руку в приветственном жесте и дружелюбно улыбнулся. – Мы там заняли три комнаты в крайней башне слева и до смерти напугали кухарку, но у Риля очень кстати под рукой оказался какой-то ядрёный эликсирчик, так что волноваться не стоит. А как у вас дела? Всё удалось?
- Спасибо, Терн, всё нормально, - Амир кивнул. – Теперь, когда мы объявили Гондору войну по всем правилам военной науки, можно открыто собирать войска и расправлять знамёна. Ты ещё не раздумал насчёт того выгоднейшего союза, который мы собирались заключить?
- Как ты мог подумать такое! – Терн сделал оскорблённое лицо. – После того, как эти проклятые нанесли несмываемые оскорбления моему клану, я даже готов выставить своих воинов рядом с вашими на поле битвы, когда до этого дойдёт!
Они собрались в кабинете: император и князь с одной стороны, вампир и лекарь с другой. На широком письменном столе дымились четыре кружки с прозрачным ароматным чаем. Нетронутые. Кабинет наполняло тяжёлое напряжённое молчание, разрушаемое только лёгким шорохом занавесок на раскрытом окне. Снаружи мирно щебетали птички, но собравшихся это мало волновало. Сейчас они думали только об одном: как бы наверняка достать того, что стоит по другую сторону стола, и остаться в живых.
- Мориэль, - голос императора не выражал ничего, кроме могильного спокойствия, - согласись, сейчас не время для выяснения отношений. Даже таких, хм, весомых, как твои и мои. Кроме того, я не горю желанием убивать сегодня.
- Конечно, ты просто пытаешься вернуть себе и своему племени хотя бы маленькую частичку былого величия, - Риль криво усмехнулся, показав белоснежные зубы. – Здесь я тебе, разумеется не помеха. И какую опасность может принести безглазый искалеченный старик?
- Мориэль, это было почти тринадцать циклов назад.
- Казалось бы, - Риль тихо хмыкнул. – Но раны всё ещё болят. Особенно весной, когда всё вокруг пропитывается сыростью и Сила так и рвётся наружу из-под земли.
Император не ответил. Только устало потёр переносицу и тихо вздохнул. А что он мог сказать? Вокруг него были только разрозненные осколки того, чего он привык любить. И вокруг него были враги, которых он привык ненавидеть. И которых потом возненавидели другие, им же подобные. Те, за которых его враги убивали и гибли сами, стараясь убить дракона, будучи маленькой ящеркой.
- Чего ты хочешь?
Воцарившуюся тишину можно было ножом резать. Одна из кружек на столе с глухим треском лопнула, заливая чаем отполированную поверхность. Через мгновение пошли мелкими трещинами ещё две кружки, а Амир почувствовал знакомое потрескивание где-то над ухом. Также трещали электрические заряды, когда Маят снял перчатку и продемонстрировал, на что он на самом деле способен.
Голос лекаря стал каким-то скучающе-отстранённым. Терн, который прекрасно знал, что за этими нотками кроется, отшатнулся. Ему доводилось слышать это всего один раз, и ничего хорошего это не принесло, потому что Мориэль, этот мирный и всегда вежливый лекарь, в гневе был поистине страшен.
- Как думаешь, Занафар, насколько должен быть велик разряд, чтобы убить одного высокого фейри? Сто, а, может быть, двести электрических единиц?
Занафар слегка улыбнулся и почти ласково напомнил:
- Это не ответ, Риль.
Чародей расхохотался. Угрожающее потрескивание исчезло, а на месте разбившей кружки возник элегантный хрустальный бокал с золотистым вином.
- Конечно, нет! Ты что думал, я всерьёз что ли? Шутки у меня такие… жестокие. Наверное, это война наложила на меня такой отпечаток, - губы под капюшоном растянулись в знакомую усмешку. – Понимаешь, Занафар, здесь дело не в том, чего хочу или не хочу Я, здесь важно то, что хочешь ТЫ. Если ты хочешь завоевать Гондор - мы можем дать тебе армию, если ты хочешь вернуть себе Империю – мы поможем её вернуть, а если ты хочешь просто отвоевать себе кусок земли для твоего народа, притеснив при этом Гондор… Тогда мы не только поможем тебе и дадим армию, но и избавим тебя от лишних проблем с местным волшебством.
- Вопрос: зачем вам это надо?
- Ну, может быть, нам тоже захотелось иметь свой маленький кусочек земли для жизни. Надоело чувствовать себя народом без страны. Да и устали мы от борьбы, честно говоря. Жутко утомительное занятие.
Рад-Амир нашёл Мориэля именно там, где и ожидал: на кухне. Чародей, как-то объяснившись с кухаркой, одолжил у неё на время одну из конфорок и сейчас варил над огнём печи какое-то снадобье. Пахло оно обыкновенным взваром, но мало ли чем может пахнуть волшебное снадобье?.. Фейри вспомнил Ритора и его больной даже для вампира вид. Наверное, кому-то пришло время принимать лекарство.
- Мориэль, кто ты на самом деле?
- Разве это важно? – голос волшебника можно было бы счесть будничным. – Прошло уже достаточно времени, чтобы моё имя перестало кого-нибудь интересовать.
- И всё-таки? – князь смерил фигуру в рясе выжидающим взглядом, а потом подошёл ближе, вытащил из-под стола табурет и уселся. – У меня такое впечатление будто я тебя откуда-то знаю. Что-то далёкое и детское…
Мориэль тихо скрипуче рассмеялся и высыпал в кружку с взваром щепоть пряностей, отчего и без того острый запах снадобья стал буквально резать ноздри.
- У тебя хорошая память, трэш Рад, особенно если учесть что ты тогда был сущим карапузом. Это ты с отцом стоял?
- С дедом, - Амир помолчал несколько мгновений. – Мой отец умер ещё до моего рождения.
- Сожалею, - он переставил кружку с кипящим отваров с огня на более прохладный камень. – Как он умер?
- От болезни. У нас в княжестве вспыхнула эпидемия чумы, целые деревни вымирали, а волшебника, чтобы изобрести лекарство, рядом не было, потому что все волшебники были на стороне врага. И тогда мой отец вобрал её в себя. Спустя два дня его не стало.
- Ох… это… очень решительный шаг.
- Может быть, а может быть, и нет. Давай не будем отклоняться от темы разговора. Какое ты имеешь отношение ко всей этой заварушке? Почему Занафар так быстро согласился?
Волшебник ответил не сразу. Сначала взял в руки немного остывший взвар, что-то тихо прошептал, поводив над жидкостью рукой, а потом коротким жестом растворил её в пространстве. Потом коротким движением головы скинул капюшон, открыв гриву прямых блестящих волос цвета тёмной меди, и обернулся. Амир едва заметно нахмурился, глядя на это выточенное из белого мрамора лицо с очень знакомыми чертами. Маят был очень похож на этого человека, разве что «пах» несколько иначе (примесь демонической крови сказалась). Мориэль же был самим воплощением силы и могущества своей породы: высокий, гибкий, быстрый и сильный, способный пробежать сотню лиг, и выжить в самом сердце грозового шторма, потому что сам был грозовым штормом.
А потом фейри увидел его глаза. Риль был слепым; его глаза, когда-то изумрудно-зелёные, теперь были молочно-белыми, выжженными. Но в то же время он видел, потому что настоящее зрение не пропадает с утратой глаз. Гнетущее впечатление.
- О, теперь я понимаю…
- Конечно, понимаешь, - губы Риля исказила знакомая кривая усмешка, а потом его лицо снова скрылось под тенью капюшона. – Это ведь твой дед сделал, да прибудет он в свете. Ваша верность правителю всегда ставила меня в тупик. Единственное, ты внучку моему ничего не говори о том, что видел. Он сам узнает, когда время придёт. Кстати, ты доволен тем, что получил?
- Вполне. Но доволен ли Терн?
- Доволен, можешь не беспокоиться. Он просто немного смешался, когда увидел фейри такой силы, как император, и мне пришлось брать дело в свои руки. В любом случае, теперь вы можете не беспокоиться о шпионах – Клан их перехватить у самой кормушки и запудрит им мозги со всем старанием, на которое способны вампиры.
Амир слегка улыбнулся этим словам. Когда дело касалось чести рода, охотники из тихих «серых кардиналов» превращались в смертельно опасных убийц.
- Я не сомневаюсь. Ты и Ритор останетесь здесь, когда Терн вернётся в Осгилиант?
Риль утвердительно кивнул. Из-под капюшона выбилась тёмно-рыжая прядь.
- Да. Вам понадобиться вся помощь, которую можно наскрести. Гондор, конечно, не может соперничать с вами в вопросах боевого мастерства, но количеством король вас вполне может задавить. А уж если призовёт на помощь гномов, которые притащат с собой своих союзников орков, отправит гонца к эльфам Аарона, и королевам Ориона и Эвиала… ты это знаешь не хуже меня, что из этого последует.
- Это будет бойня, Мориэль. Мы не собираемся отступать.
- Они тоже отступать не станут.
- Им же хуже. Я многих эвиальцев зарубил на своём веку, лишние несколько сотен ничего не изменят.
- Итак, Ритор, что привело тебя в этот замок?
Вампир смерил гадеса насупленным взглядом и отхлебнул из огромной кружки. Сморщился, а потом глотнул вторично. Потом хрипловатым голосом ответил:
- Риль.
- И зачем ты ему здесь понадобился?
- Хочется верить, что он даст мне возможность его охранять.
Ксор Куттул с трудом сдержал хохот. Уж в чём-чём, а в телохранителях некий Мориэль нуждался меньше всего. Пусть слепец, пусть лишённый большей части своей силы, но беспомощным он никак не был. Гадес, знавший старого тангредина, когда у того оба глаза были на месте и видевший его «проделки», не рискнул бы встать против него на узкой тропе даже сейчас. А уж на свои «доспехи» в подобной рукопашной схватке и вовсе не надеялся – знал, что такой сильный парень, как Риль, их голым кулаком пробьёт.
- А ты уверен, что это ему нужно?
- Нет, конечно, - вампир неожиданно тепло улыбнулся, показав чародею свои длинные (в два раза длиннее его собственных) клыки. – Это нужно мне. А что забыл на этой войне ты, чародей?
- Я друга спасаю.
- А что здесь забыл твой друг?
- Он тоже друга спасает.
17.
- Ну, и где же твой город?
Это были первые слова, произнесённые Эшом с того момента, как они покинули Крепь, и нельзя сказать, чтобы они были лестными. Покрытый по самые уши липкой вонючей грязью, демон не сохранил того породистого лоска, так отличающего его расу среди других. Единственным живым местом на его лице были глаза, большие красные с вертикальными зрачками, которые сейчас едва заметно поблёскивающие сдерживаемым раздражением. Казалось, если эльф сейчас скажет «мы заблудились» или «надо вернуться, потому что мы свернули вправо вместо лева на последней развилке», то очень рискует быть убитым на месте.
Эдайг, прекрасно понимая, что от его ответа будет зависеть его собственная жизнь, отёр с лица грязь и как-то растеряно смотрел на возвышающуюся перед ними стену из древесных стволов.
- Ничего не понимаю. Я точно помню, что шёл именно этой дорогой.
- Тогда что здесь делает этот лес?
- Стоит, я полагаю. Мало ли что могло здесь вырасти за ближайшие пять сотен лет.
- Логично, - демон фыркнул. – И как ты предлагаешь перебраться на ту сторону?
- Также, как мы добирались сюда – ногами. Ещё глупые вопросы имеются?
Эш сверкнул глазами, но смолчал, хотя его взгляд и был красноречивее всяких слов. Маят бы с радостью добавил по этому поводу парочку цветистых выражений, но весь запас ругательств он исчерпал ещё в переходе через Восточные Топи. Поэтому чародей устало молчал и молча же оглядывал окружающий их пейзаж.
Они стояли на небольшой каменной площадке, по периметру выложенной невысокой каменной оградой. Площадка располагалась на вершине холма, и отряду открывался отличный вид на окрестности. Впереди крутым каменистым склоном холм обрывался, и до самой лесной кромки ровным сине-зелёным зеркалом лежало озеро. В самом его центре из воды возвышался небольшой зелёный островок с огромным дымчато-серым кристаллом в центре.
С одной стороны в озеро впадала широкая медленная рука, а с двух других сторон его притесняли обширные болота, смертоносные даже на вид. За болотами Маят разглядел остатки ажурной металлической ограды изломанной на неузнаваемости безжалостными лесными растениями. Такими обычно украшают городские парки, усадебные сады или какие-нибудь декоративные палисады.
Маят уныло вздохнул, а потом негромко резюмировал:
- Друзья, нам не надо никуда идти. Мы уже пришли. Город – на дне озера. Если я не ошибаюсь, тот камень на островке – это портал. Пройдя через него, мы окажемся внутри. Проблему дыхания под водой я решу, если в этом возникнет необходимость.
Эш, до этого момента молча разглядывавший зеркальную гладь озера, повернул к нему голову. Как любой воин, он не любил недосказанности.
- Необходимость, Маят? Последний раз, когда я слышал сочетание «если возникнет необходимость», это окончилось резнёй почище той на посте.
Чародей смерил демона долгим взглядом. В его синих глазах отразились лёгкие электрические разряды, но потом они исчезли. Его следующие слова заставили Эша вздрогнуть, а Эдайга оторваться от созерцания окрестностей и прислушаться к их разговору.
- Ты мне не доверяешь?
Откровенный вопрос, требующий откровенного ответа. Эш не стал вилять в словесных кружевах. Он просто сказал:
- Нет.
- Чего же тогда пошёл со мной в такую даль?
- Мне нужен новый меч. Чутьё с самого начала подсказало мне, что здесь я могу найти подходящий.
- А тварей на том посте ты тоже из-за меча резал?
- Сентиментальность, - Эш грустно улыбнулся. – Она всегда мешала мне идти своей дорогой, постоянно вынуждала сворачивать. У нас, Гончих Псов, это непозволительная роскошь.
До островка добирались по воздуху. Дело в том, что Маят нашёл одну из феерианских «воздушных дорог». А ещё говорят, что в народе фейри нет такой касты, как чародеи. Враньё. Были у них маги, вот только таких важных постов, как современные волшебники, никогда не занимали. А если и занимали, то уж точно не из-за своих магических талантов. Магия у них считается чем-то второстепенным, необязательным – инструментом для выполнения каких-либо сложных дел. Что ж, тогда к такому невероятному сооружению, как эти самые «дороги», следует относиться, как к обычному подвесному мостику. Чародей усмехнулся. Похоже, он поторопился, отказываясь от изучения местных штучек-дрючек.
Они шагали по абсолютно прозрачной поверхности на ощупь напоминающее стекло или кристалл. Однако через этот кристалл легко проходил ветер, он не отбрасывал тени и если не знать, где именно находиться «вход», можно было легко промахнуться. Или свалиться вниз. К счастью, никто из его спутников рассеянным не был.
- Эдайг, фейри часто строят такие «дороги»?
- В каждом крупном городе существует обширная сеть, - эльф в очередной раз показал великолепное знание обычаев этого полу мифического народа. – Это помогает избежать дорожных заторов.
- Умно. А не жалко тратить столько магии на такие банальные вещи?
- Император Марий так не считал. Он вообще к магии относился весьма скептически: на Рунах не гадал, волшебников при дворе держал исключительно из-за их знаний, ввёл традицию полковых колдунов в армейских подразделениях – короче, использовал их на полную катушку, но к власти не подпускал.
- Практично. Император Занафар тоже придерживается этого мнения?
- Он не видит смысла в том, чтобы что-либо менять.
- Хорошая позиция.
Они ступили на почву островка и сразу пошли к кристаллу. Маят уже знал, что ему следует делать: остановиться, вытянуть руку, сложить пальцы в руну переноса и приложить к камню. Этот приём попахивал эльфийскими филидами, но Нор Гален был столицей, городом, доступным для всех, так почему же не сделать вход именно таким?
Камень сработал идеально, будто и не простоял несколько тысячелетий в ужасных условиях. Маят ощутил лёгкое покалывание на лице, а потом мир разразился снопом разноцветных искр, тело пронзил укол боли, а потом портал его просто вышвырнул вперёд. Сохранить равновесие было трудно. Под ногами с громким треском ломались сухие кости, и неприятно скрежетало то, что когда-то было доспехами. Время обработало знаменитую феерианскую сталь таким слоем ржавчины, что металл не смог долго сопротивляться.
Не успел он отойти в сторону, как из портала вылетел Эш, а за ним и Эдайг. Демон приземлился на ноги с ловкостью кошки. Эльф тоже не сплоховал. И только тогда они позволили себе оглядеться.
Нор Гален лежал на самом дне озера. Над головой в нескольких сотнях метров темнели холодные воды, давя его своей непроницаемой толщей, но столица тёмных фейри не спешила сдаваться. На улицах всё ещё горели волшебные огни, улицы были чисты, а на выложенных ровными каменными шестиугольниками дорогах не было ни соринки, будто их мели каждый день. Дома, высокие, выложенные из белого камня с витыми палисадами и ажурными перилами на высоких верандах, были все до одного целы. Город хватался за жизнь, как утопающий за последнюю соломинку. Над громадами домов, больше похожих на дворцы, возвышался высокими тонкими шпилями другой дворец – мёртвый пустой тёмный, похожий на гробницу. Королевский дворец.
- Думаешь, идти туда? – Эдайг задумчиво погладил синий камешек на эфесе своего меча. Маят медленно склонил голову в знак согласия.
- Определённо. Чувствую, что там мы найдём ответ на наш вопрос. Кстати, как звали хозяина этого дворца?
- Дард.
- Просто Дард?
- Просто Дард. Простолюдин, пахавший поля наравне с людьми. Великий воин, прославленный своей отвагой во множестве поэм и сказаний. Великий волшебник, бросивший вызов Императору и отстоявший свои суждения в поединке.
Неожиданно подал голос Эш. До этого демон смотрел на усыпанный светящимися огоньками город фейри и незаметно для других наслаждался его красотой. Даже мёртвый дворец не портил её, а скорее добавлял особый шарм пейзажу.
- Ты вроде говорил, что магические поединки среди магов фейри запрещены?
Эльф слегка усмехнулся, а потом отбросил с лица угольно-чёрные пряди.
- Собственно, после этого их и запретили.
- И запрет никогда не нарушался?
- Фейри народ очень исполнительный, хоть и не всегда законопослушный. Именно поэтому в батальоне под командованием Дуралейника есть свои полковые колдуны: в своё время нарушили этот запрет, были пойманы и сосланы кто на рудники, кто строить аванпосты на границы.
- У нас бы такой запрет послали бы очень далеко и не вспоминали бы до лучших времён, - буркнул Эш в ответ. – Мы, демоны, без магии не можем – разве можно уйти от того, что течёт в крови?
Эльф не ответил, только плечами пожал, мол, откуда мне знать. Почему-то Маят ему не верил. Несмотря на свою способность чувствовать ложь, в отношении их чернявого следопыта он определиться полностью не мог. Эльф не врал, но и не говорил правду. То ли дело в тайнах, которые он обязался хранить, то ли в типично эльфийской манере изъясняться загадками. Впрочем, лезть в душу такого живого, как Эдайг, опасное дело.
Постепенно одна из многочисленных улочек вывела их на главную городскую площадь, вымощенную ровными каменными блоками. Посреди неё успокаивающе журчал огромный фонтан, переливающий свои кристаллические воды из одной из трёх серебряных чаш в другую, а потом и в третью. А из чаш хрустальными каплями ронял их в глубокий бассейн с посыпанным разноцветной галькой дном. В самой высокой чаше на небольшом постаменте высилась искусно выполненная в белом мраморе статуя фейри в золотой короне и с золотым кубком в воздетой к небу руке. Из кубка бил вверх небольшой фонтанчик. Почему-то вода, бьющая из этого кубка, была изумрудного цвета.
Эдайг подошёл к самой нижней чаше, выудил из своего заплечного мешка небольшой фиал и наполнил его водой, которая тут же засветилась изнутри нежным зеленоватым светом. Никто не задавал ему вопросов. Чародей и воин ждали, пока их товарищ по отряду закончит. Всё-таки им предстояло войти во дворец, а эльф, бывавший здесь раньше, наверняка лучше знает, что делать.
18.
Освещённые кварталы закончились задолго до того, как Маят, Эдайг и Эш дошли до дворцовых врат. Тьма была явно волшебная, так как ни глаза эльфа, ни глаза демона, ни магическое зрение волшебника не могло её пронзить. Здесь и пригодился тот самый фиал с водой из фонтана, набранный предусмотрительным эльдаром накануне.
Мягкий зелёный свет, проникая сквозь прозрачное стекло и тонкие пальцы эльфа, освещал им дорогу на три шага вокруг, иногда выхватывая разрушенные кем-то (или чем-то) статуи, останки проржавевшего оружия и белые обезъяноподобные костяки, замершие в самых неожиданных позах. Путешественники не обращали на них особого внимания. После всего увиденного ими наверху старые кости их почти не смущали. Смущал, главным образом, дворец.
- Маят, ты уверен, что именно во дворце то, что мы ищем? – Эш никак не мог отделаться от ощущения, что за ним следят, но слежки никак обнаружить не мог. Это его слегка бесило.
Чародей на мгновение прислушался к собственным ощущениям. Чувство внутренней опустошённости, преследовавшее его от самого портала, усилилось. Что-то в этом замке было неправильно, и Маят всё больше укреплялся в мысли, что именно отсюда вышло такое волшебное извращение, как болотные кикиморы.
- Эш, разве ты не чувствуешь? Эта тварь из меня все жилы тянет, - чародей положил руку на рукоять тёмного хардука. Вроде полегчало. – Эй, Эдайг, что скажешь на этот счёт?
Эльф только плечами пожал, мол, кто из нас двоих маг: я или ты. Потом, правда, негромко, как бы нехотя обмолвился:
- Я вам скажу, что лучше из круга света не выходить. Во тьме полно голодных привидений, которым абсолютно безразлично кого есть. Что-то вроде кошмаров Тангредина, только размерами покрупней. Если, конечно, это вам что-нибудь говорит.
Маят мысленно содрогнулся, но не ответил ничего. Пальцы просто сильнее стиснули рукоять меча, а в голове настойчиво вертелось верное шаманистское заклятие «elmekeria lance».
- Король Хаку страдал ночными кошмарами?
Эльф промолчал, но по бесстрастному лицу промелькнула тень, а в глазах что-то подозрительно блеснуло. Больше ничем он себя не выдал, проявив потрясающее самообладание. Впрочем, волшебнику и этого хватило, чтобы понять, что он попал в точку: король действительно этим страдал. Их следопыту отчего-то было неприятно об этом говорить, поэтому маг сменил тему разговора.
- Как лучше туда проникнуть: через главные ворота или как-нибудь ещё?
- Там в стене должен быть пролом достаточно широкий, чтобы мы пролезли.
- И далеко этот пролом?
- Шагов через пятьсот.
- Тогда побежали!
И они побежали: Эдайг с фиалом посередине, впереди Маят с мечом наголо и Эш сзади с выпущенными когтями, готовый прикрыть их спины. Эти пять сотен шагов показались им бесконечно длинными. За спиной то и дело раздавались замогильные завывания, кто-то сгрёб когтями камень мостовой, и Маят начал ловить себя на том, что сдерживает себя от того, чтобы остановиться и выкрикнуть что-нибудь из разряда святой магии. Ситуация усугублялось ещё тем, что он не знал, как отреагирует сон короля Хаку на его чары. Поэтому он просто обнажил меч и прибавил шагу.
Первая тварь прыгнула на них сверху, вероятно с одной из крыш, скрытых непроницаемой тьмой. Большая четырёхлапая тень упала в круг света перед Маятом и, не отскочи тот в сторону, непременно располосовала бы его внушительными когтями. Секундная задержка – ровно столько потребовалось покрытой чёрной чешуёй горилле с красными глазами, чтобы оценить пищевую ценность волшебника – и зверь прыгнул снова. Маят двумя быстрыми движениями лишил гориллы лап с когтями, а третьим вонзил хардук ей в грудь на две трети клинка. На мгновение тварь окутал чёрный вихрь, а потом она просто растаяла в воздухе. Бесследно.
В этот же момент Эш с глухим истинно звериным рычанием вонзил когти в другую тварь, отважившеюся напасть на них с тыла. В красных глазах демона полыхнуло пламя, а лицо неожиданно изменилось, приобретая всё большее сходство с собачьей мордой. Эдайг, оглянувшийся на шум, так и замер с широко раскрытыми глазами, глядя на то, как большой чёрный с красными подпалинами пёс терзает стальными когтями и острыми, как бритва, клыками другое порождение мрака. Яркая салатовая кровь так и хлестала по булыжникам мостовой, а в ушах стоял отвратительный хруст хитинового панциря огромной сколопендры, которую демон-пёс прижал к земле лапами.
Неожиданно он вскинул залитую зелёной кровью морду и издал протяжный низкий вой, напоминающий боевой клич. Из тьмы вокруг них начали выскакивать всё новые монстры. На морде зверя появился нехороший оскал, а потом он бросил растерзанные останки многоножки и могучим прыжком оказался в самой гуще врагов. На мгновение его окутало чёрное пламя, а потом площадь в буквальном смысле вспыхнула. Не успели чародей и эльф оглянуться, как оказались одни в окружении множества кучек пепла. Эш появился чуть позже уже в нормальном своём виде: две руке, две ноги и голова. Вид у него был на редкость удовлетворённый.
До пролома они добрались без происшествий. Видимо, демон если не сжёг всех призраков, то, по крайней мере, распугал их. От вопросов в адрес всяческих странностей, произошедших за эти несколько минут, пока воздерживались, хотя языки так и чесались. Пролезая (именно пролезая, а, не проходя и не пробегая) через упомянутый выше пролом, чародей вдруг подумал, что им надо поторопиться. Иначе они опять вляпаются в переплёт, причём похуже, чем предыдущий. Он затылком чувствовал, как огромное опасное нечто за его спиной пробует воздух раздвоенным языком, выуживая из него их запах.
- Эдайг, всеми богами тебя прошу, поторопись!
Эльф, ещё никогда не слышавший в голосе чародея таких металлических ноток, попробовал обернуться, но в узком лазе это было ой как нелегко.
- Что-нибудь случилось?
- Пока нет, но если мы и дальше будем так медленно ползти, то непременно случиться. Поэтому, умоляю, давай двигаться быстрей!
Следопыт не ответил, только покрепче сжал в руке фиал и прибавил скорости. Заставить себя довериться ощущениям почти постороннего человека, да и ещё и тангредина, было нелегко, но ради того, что задумал эльф, это было необходимо. Тем более что пока Маят ни разу не ошибся.
Эш, слышавший весь их короткий разговор, воспринял новость о новом враге подчёркнуто холодно. Воспитанный в духе Кирин Тор, военного учения, следующего принципу Бога Битв - равновесию, он не испытывал страха перед тем, что ещё предстояло увидеть. Единственное, что его сейчас беспокоило, так это не потерять из виду светильник в руке эльфа и рыжую шевелюру волшебника.
Пролом вывел их в сад, где эльф почти сразу повёл их через лабиринт аллей, окружённых затянутыми паутиной спящими деревьями, к одному из парадных входов во дворец. Вокруг них спали кустарники и травы, белели опутанные паутиной и сухими ветвями плюща статуи и беседки. Трудно представить это место зелёным и цветущим.
Маят боролся со щемящей болью в груди, которая становилась всё сильнее. Демон, вновь перекинувшись в чёрного пса, настороженно нюхал воздух влажным носом и то и дело прислушивался. Ему снова показалось, что за ними следят. Эдайг же шёл вперёд, высоко поднимая руку с фиалом, и вообще по сторонам не смотрел. Лицо эльфа как-то сразу заострилось, глаза ввалились, а в чёрных как смоль волосах появились серебристые пряди седины.
Вскоре им открылся и вход во дворец. Красивые украшенные серебром и сапфирами створки были распахнуты, будто приглашая войти. На ступенях из белого мрамора лежал толстый слой пыли, тонкая голубая лента с вышитыми на ней феерианскими рунами и пара съёжившихся листочков. Замок утопал в тишине, нарушаемой только страшными завываниями за стеной.
Они вошли во дворец. Всюду им встречались пустые тёмные залы с высокими пустыми окнами, пустые мёртвые коридоры с потухшими факелами и пустыми нишами и ни единой души вокруг. Мягкие ковровые дорожки послушно гасили шаги, а витающий в воздухе цветочный аромат будто подсказывал, что где-то здесь есть ещё один сад, в отличие от того, что снаружи, живой. Иногда, минуя очередной зал, поднимаясь по лестнице или сворачивая в очередной коридор, им казалось, что краем глаза они видят, как за занавесками мелькнул край белого платья или в какой-нибудь зеркальной панели отражается безумно красивое женское лицо. А потом, в двух шагах от дверей в королевские покои, они увидели призрак.
Просто в какой-то момент фиал в руке эльфа вспыхнул с неожиданной яркостью, озарив большие украшенные серебряными узорами двери во весь их немалый рост. На стыке между створками образовалась светящаяся линия, и на ковровую дорожку ступило нечто. Внешне оно напоминало прекрасную молодую девушку в длинном белом платье, но кто знает, какая сущность кроется за этим ангельским ликом. В воздухе пахнуло опасностью.
Маят, несмотря на невыносимую боль, вскинул руку, между его пальцами тут же загорелась знакомая белоснежная искра, так хорошо послужившая чародею против призраков в замке Рада-Амира. Рядом припал к земле Эш, готовый в любой момент прыгнуть и разорвать врага когтями и зубами. То, что враг призрак, воинственного демона не смутило. Неизвестно, как бы обернулось дело, если бы не Эдайг.
Эльф порылся в карманах и извлёк на свет амулет, в котором Маят с удивлением узнал Крест Воскрешения. Видел молодой чародей его всего один раз за всю жизнь и то на картинке, но меньше всего он ожидал увидеть такое сокровище в руках совершенно далёкого от магии следопыта. Тем не менее, свою миссию амулет выполнил, и призрак исчез, освободив им дорогу в королевские покои…
***
Короля Дарда вывозили из дворца, да и из города тоже, весьма экзотическим способом – усадив на спину Эша, который был вынужден превратиться из боевого в ездового пса. Маят не знал, каких трудов и обещаний стоило эльфу уломать гордого демона на такую унизительную роль. Наверное, коварный эльдар прельстил его новым мечом.
До портала пришлось добираться с боем. Местные монстры оказались очень настойчивы и не смогли смириться с тем, что их гости так рано их покидают. Маят, который возглавлял отряд, не жалел ни сил ни светлой магии, чтобы хоть как-то расчистить им дорогу. Иногда чудовищ оказывалось так много, что через эту кишащую массу тел приходилось буквально прорубаться.
Впрочем, едва они оказались на знакомом островке и взошли на «воздушную дорогу», чтобы переправиться на большую землю, как им путь преградили болотные кикиморы в просто несметном количестве. Длиннорукие и красноглазые существа выпрыгивали из-за кустов, свешивались с верхних ветвей деревьев и выныривали из глубин озера. Некоторые уже поднимались на прозрачный мост с явным намерением ими закусить.
Маят вложил клинок в ножны и, обернувшись к бледному, но решительному эльфу предложил другой план действий. Теперь он понимал, за чем, а вернее за кем шёл сюда остроухий следопыт. И при всём желании не мог его осуждать.
- Эдайг, предлагаю действовать по плану Б.
- План Б?
- Именно, план Б, - чародей на мгновение прикрыл глаза и вызвал своего Защитника. Ветерок явился сразу же и, как всегда, прекрасно понял, что от него хотят. Оседлав своего волшебного скакуна, Маят направил его к замершему в ожидании демону-псу. Говорил тангредин быстро и тоном, не допускающим возражений:
- Теперь сделаем так…Эдайг, стаскивай его величество с Эша и помоги мне устроить его на коне. Потом оседлывай нашего боевого пса и постарайся не упасть по дороге. Эш, ещё раз забудь свою гордость и постарайся не отставать меня с Ветерком.
- А что будешь делать ты? – эльф в точности исполнил всё, о чём его просили. Едва оказавшись на спине чёрного пса, он сразу показал себя опытным наездником: вместо того, чтобы хватать Эша за загривок, он пропустил ремень ножен под его грудью, оставив сами ножны болтаться на спине демона. Тот сделал несколько шагов, примеряясь к новой «сбруе» и весу всадника, а потом встал рядом с нетерпеливо переступающим с ноги на ногу скакуном.
- Я? – Маят криво усмехнулся. – Я буду расчищать нам дорогу. Опять.
На Пеленорские поля близь величественных белых стен Осгилианта князь Рад-Амир со своим отрядом прибыли как раз вовремя, чтобы успеть занять полагающиеся им по статусу места. В противном случае пришлось бы ютиться на маленьком пятачке у конюшен вместе бедным и странствующим дворянством, которое надеялось выиграть себе немного земли.
Появление их отряда произвело самый настоящий фурор. Обычно на подобные соревнования герцог Кергри являлся в гордом одиночестве, в старых гномьих латах, на флегматичном коне и с наполовину стёртым гербом на щите.
Сейчас же сквозь расступающуюся толпу зрителей к полю шёл совсем другой человек: идеально подогнанные друг к другу пластины лат облегали стройную фигуру, под металлом доспехов проглядывалась гибкая блестящая кольчуга, чем-то отдалённо напоминающая змеиную кожу, а в прорезях глухого шлема блестели нечеловеческим блеском яркие голубые глаза. В закованной в латную рукавицу руке мирно покоилось древко знамени с гербом его герцогства, вторая в это же время мирно лежала затёртой рукояти меча в окованных потемневшей от времени сталью ножнах. А обычно безучастный ко всему Стибба шёл, гордо вскинув голову и чеканя шаг, подобно заправскому скакуну голубых кровей.
Следом за ним важно вышагивал высокий статный вороной жеребец неведомой, но, несомненно, благородной породы, закованный в металл. Сквозь прорези в стальной маске на зрителей смотрели совершенно бешеные пышущие огнём глаза. Но стоило только всаднику коснуться окованным металлом задником блестящего бока, как вся бешеная ярость куда-то разом улетучивалась, и ярый боевой конь становился не опаснее крольчонка.
Сам всадник олицетворял собой воплощение силы и грации. Доспехи, украшенные ненавязчивым рисунком из выдавленных в металле веточек и листочков плюща, сидели на нём, как влитые. А уж скрытая под доспехами кольчуга была и вовсе незаметна. Лицо всадника скрывало опущенное глухое забрало, а сквозь узкие прорези были видны горящие тусклым огнём зелёные глаза. Если бы не этот едва заметный блеск, его можно было спокойно принять за статую. Одной рукой он легко удерживал щит, в другой покоилось длинная турнирная пика. По-видимому, именно он будет выступать в последующих соревнованиях рыцарей.
Третий участник отряда разительно отличался от первых двух. Это был совершенно невыразительный молодой парнишка с копной выгоревших на солнце светлых волос и глазами вора. Он сидел спиной к закованной в латы спине рыцаря и, улыбаясь, вертел в руке нож, который в бандитских кругах принято называть «бабочкой».
Одет он был в обшитый металлом кожаный жилет поверх чёрной куртки из плотной ткани. Его руки украшали вороненые наручи, голени прикрывали искусно подогнанные к телу поножи, а окованные сталью на носках и задниках сапоги добавляли его одежде экзотичный оттенок. За ремнями поножей с внешней стороны ноги зрители увидели потёртые ножны с совершенно неизящным боевым ножом, а из-под одного их наручей выразительно торчала перетянутая кожаным шнурком рукоять метательного лезвия.
На королевском возвышении появление представителей герцога вызвало некоторую долю волнения. Больше всех волновался его величество король Виссегерт. У него в голове всё ещё вертелись слова придворного мага о том, что ради своего императора фейри пойдут на любой риск, а их многовековое бездействие было обусловлено тем, что они не знали, жив ли их правитель или отправлен к праотцам. Тогда что же от них ждать, когда положение дел, наконец, прояснилось? Эти парни уж точно сидеть, сложа руки, не будут.
Виссегерт бросил внимательный взгляд в сторону своей выздоровевшей супруги. Бывшая баронесса Глемденинг, а ныне королева Гамина Первая сидела на своей части трона, высоко вскинув голову и величественным взглядом с милостивой улыбкой обводя собравшихся на праздник вельмож, вольных горожан и специально приехавших посмотреть на турнир крестьян. Она больше напоминала вырезанную из мрамора скульптуру, чем живого человека, но с одним исключением – ни одна скульптура не могла сравниться с ней в красоте и остроте ума. Рядом с ней, а точнее у её ног, на небольшом, но удобном коврике сидел его императорское величество фейри Занафар. Присутствовал он здесь только благодаря своим талантам врачевателя. В противном случае, его бы тут же упекли в темницу снова.
Сам император не выражал никаких бурных эмоций на этот или какой-либо другой счёт. Он просто с интересом смотрел, как судья проносит большую корзину, и рыцари тянут оттуда номерки, указывающие им очерёдность поединков. Гондорец было, подумал, что у них в империи таких мероприятий не проводили.
Наконец, все рыцари обзавелись номерками, и вскоре стала ясна первая пара бойцов. Это оказался какой-то неизвестный граф с севера Гондора, облачённый в неприметные чёрные латы с серебристым теснением по краям металлических пластин, верхом на белогривом вороном скакуне и один из верных вассалов гондорской короны – барон Бугильер.
Как только они вышли к черте, сразу стало видно, что северный граф просто-напросто растопчет своего противника. Он держался в седле, как влитой, умело управлял своим скакуном одними ногами, завязав поводья на луке седла, а щит и копьё держал сноровисто, будто намекая, что не первый год на ристалище выходит. Из прорезей глухого шлема на противника смотрели два ничего не выражающих золотых огонька.
Грянули фанфары и два всадника, вздымая комки чёрного дёрна, рванулись друг к другу. Буагильбер выглядел очень эффектно. Пышный плюмаж развевался на ветру, конская сбруя сверкала золотыми вставками, а копьё при каждом конском прыжке грозно сверкало в несмелом весеннем солнышке.
Чёрный граф наоборот напоминал больше призрак, чем реальное существо из плоти и крови. Белогривый конь богатырскими скачками нёс его вперёд, и при этом ни одна пряжка не звякнула, ни одна пластинка не сверкнула. Только в прорезях шлема поблёскивали золотые глаза.
Они сшиблись на середине поля. Гондорский чемпион намеревался ударить своего противника в голову, но потом почему-то поменял вектор удара, направив его в плечо. Граф это заметил, и его последующие действия были очень необычны. Нет, они не запрещались правилами, но ещё ни один рыцарь такого не делал.
Приняв удар копья на щит, он чуть-чуть отклонился в сторону, и наконечник только и смог, что разочаровано чиркнуть по металлу. Инерция заставила Бугильера податься вперёд, и в это же мгновение ему в самое забрало ударило копьё графа. Раздался треск разбившегося на части копья, скрежет сминаемой в гармошку решётки забрала и очень неприятный хруст. Барон вылетел из седла подобно пушинке. Первый бой остался за северным графом, который не стал задерживаться на поле, чтобы потешить возбуждённо кричащих прекрасным дам, а сразу же направил своего скакуна к своему месту за изгородью, где его уже поджидал оруженосец с новым копьём наготове.
Очередь Эредина настала через пять поединков после памятного первого. Его противником оказался ещё один королевский вассал – на этот раз это был простой виконт. Наверняка, простолюдин, завоевавший дворянский титул в боях. Старые помятые доспехи давно нуждались в починке, конь – в должном питании, а сундук - в деньгах. Этого фейри выбил из седла, не жалея. Он вообще никого из своих противников не жалел, и поэтому у их палатки к концу дня скопилась изрядная куча мешочков, набитых золотом и серебром.
Почти такая же куча накопилась ещё у двоих участников этого этапа соревнований: северного графа и некоего безымянного странствующего рыцаря. И если граф относился к такой кипе деньжищ с аристократическим спокойствием, то странник их чуть ли не боялся. Но причину столь странного поведения фейри смогли узнать только, когда его августейшим велением несчастного поставили против «чёрного» графа.
Трибуны стихли, когда два чемпиона выводили своим коней на линию. Фейри, все трое, протолкались к самой ограде. И тогда, едва взглянув на рыцарей, принимающих у оруженосцев копья, Эредин почему-то очень уверенно вынес вердикт:
- Графа уложат в третьем заходе.
- С чего ты взял? – Слави, который никогда не видел рыцарских турниров, а преимущественно обчищал на них карманы, уставился на своего друга несколько удивлённо.
- Это очевидно, - голос маршала кавалерии был спокоен. – Присмотрись повнимательней к его посадке: копьё отклоняется чуть назад, щит приспущен, в глазах нет азартного блеска. Он не хочет драться со мной, и нарочно приглашает этого одарённого молодого человека ударить. Я уверен, он даже закрываться не будет.
Слави замолк на мгновение: присматривался. Потом уже с сомнением спросил:
- А с чего ему не хотеть с тобой драться? Вы же не знакомы.
- Знаешь, вор, я иногда тебе поражаюсь. Ты что Этьена Морровинда не узнал?
- Нет. А должен был? – тут Эредин одарил его таким взглядом, что бывший вор поспешно начал загибать пальцы с аргументами в своё оправдание. – Во-первых, мои части не имеют никакого отношения к кавалерийским войскам, во-вторых, я его видел всего раз и он тогда не горел желанием назваться. А в-третьих…
Вор запнулся и задумался. Кавалерист ехидно усмехнулся и переспросил:
- А в-третьих?
- Я его на дух не переношу. Пропасть между нами слишком большая.
Их беседа, далеко ушедшая от темы турнира, неожиданно прервалась диким лошадиным ржанием и жалобным то ли визгом, то ли лязгом металла. Эредин, Слави и даже Рад-Амир, которого это не интересовало ни в какой мере, посмотрели на ристалище. И увиденное так захватило их, что они не заметили, как вскочил на ноги, а мгновением позже бросился к сражающимся бывший император, как вскрикнула королева и как грязно, по-солдатски выругался сам король.
В целом Эредин был прав. Сначала граф действительно планировал затянуть бой на три раунда, но, едва увидев отчаянное безумие в глазах мчащегося на него юнца, так сразу изменил свои планы на прямо противоположные.
Копьё графа проткнуло коня противника, как игла незадачливую бабочку. Наконечник, видимо, задел какой-то важный сосуд, поскольку кровь тугими пучками била из развороченной в клочья груди. Странствующий рыцарь валялся в двух шагах. Меч выхватить он не успел, хотя рука уже дёргала клинок из ножен. В шлеме в затылочной части виднелась громадная вмятина, крови не было. Рядом лежал щит с гербом графа. Много думать о том, что здесь произошло, не приходилось.
Граф, спешившись, стоял в сторонке и задумчиво поглядывал на лежащего без движения человека. Рука в латной рукавице как-то очень нехорошо поглаживала рукоять меча. Казалось, он был совершенно здоров, но впечатление было обманчивым. Юнец не зря заработал своё золото. Одна из длинных ясеневых щеп пробила броню на груди, чудом миновала сердце, но крупную артерию всё-таки задела. Из-под деревяшки тонкой рубиновой струйкой сочилась кровь.
Занафар подскочил к нему, одним движением свалил на землю и защёлкал креплениями. Стянул шлем, отсоединил грудные пластины и отбросил в сторону. Император действовал быстро, точно и аккуратно, как опытный полевой лекарь. К нему подскочил оруженосец и начал что-то тихо бормотать. А когда фейри скупо бросил «Обезболь!», он ничуть не удивился. Тонкие пальцы сплели из воздуха невидимый узор и растянули его над раной. Тогда Занафар дёрнул вверх, высвобождая щепку, и тут же зажал рану пальцами, чтобы кровь не хлестала.
- Зажми пальцем, Куттул. А я пока что-нибудь наколдую.
- Может лучше я? – оруженосец смотрел на него, уже не скрываясь. Теперь его белокурые волосы были совершенно седыми, а светло-карие глаза теперь отливали по-кошачьи золотым цветом. – Нечего тебе свои силы расходовать – того гляди, в обморок хлопнешься.
- Тебе же всё равно, что станет с моим треклятым племенем.
- Зато мне не всё равно, что будет с ним, - седой кивнул на лежащего. – Мы… стали дружны.
- Поэтому ты их не упокоил?
- Я живых не упокаиваю.
- А они живые?
- Они определённо живые.
- Зажми рану.
- Хорошо.
Сплелись заклятия, остановилась кровь, больной зашевелился. Потом хрипло закашлялся и выругался. Император слегка улыбнулся и чему-то кивнул.
- Получилось хорошо. Это радует. Этьен, почему ты нарушил правила?
Тот не ответил, и отвечать не собирался. Гадес тихонько рассмеялся:
- Парень слишком много возомнил. Таких с ходу обламывать надо. Да и лишнее богатство в хозяйстве не помешает.
С этими словами они подняли графа на ноги и, прихватив покорёженные латы, побрели с поля вон. Бедняк так и остался лежать, и вскоре о нём все забыли. Больше Морровинд не участвовал, так что за победителя посчитали Эредина.
Перешли к схваткам мечников. Занафар вернулся на свой коврик. Потом, неожиданно обернувшись, тихо сказал на феерианском:
- Ты готова уйти сейчас? Больше шансов не будет.
- Не волнуйся, я не передумаю, - девушка улыбнулась ему самым краешком губ. – Идан получил ключ от твоих рун. Он добывает их сейчас.
- Ты смогла с ним поговорить?
- Он сам свои услуги предложил. Занафар, нам обязательно надо поговорить после…
- Без вопросов.
В этот момент их ожёг подозрительным взглядом Виссегерт и разговор оборвался. Только её рука, скрытая складками платья, продолжала незаметно поглаживать обтянутое мягкой сталью кольчуги плечо, делясь теплом и силой. Размеренные движения успокаивали, расслабляли – мужчина почувствовал, как бушующая в нём буря эмоций, начала потихоньку утихать. Он с трудом подавил желание поймать её руку и расцеловать.
На арене перед ними бились князь-герцог Рад-Амир и некий лихой разбойник недавно получивший дворянский титул. Рубились они профессионально, почти не махая мечами и обмениваясь скупыми колющими ударами. Тянули резину, одним словом. Точнее князь тянул, а разбойник изо всех сил пытался его победить.
Дракон выскочил из неба так неожиданно, что никто даже испугаться не успел. Огромный золотой ящер, распластав блестящие позолоченные крыла, на бреющем полёте пролетел над ошеломлённой толпой, заложил крутой вираж и, смахнув с головы какой-то леди высокий украшенный шёлком чепец, на полном ходу пронёсся почти вплотную к королевскому возвышению. А потом, будто удостоверившись в чём-то, скрылся из виду.
На коврик перед сидящим Занафаром упал перетянутый золотым шнурком бархатный мешочек. Виссегерт похолодел. Именно этот мешочек демонстрировал ему старик Игнациус, и именно в нём маг хранил те самые заветные Руны. И вот теперь мешочек с Рунами здесь… а ещё и дракон… Интересно, где они взяли ключ?..
Фейри ловким движением смахнул мешочек с коврика, вытряхнул Руны на дощатый настил помоста, несколько мгновений рассматривал сверкающие кругляши, а потом удовлетворённо кивнул. Ссыпав их обратно, он встал и, обернувшись к Гамине, слегка улыбнулся и сказал:
- Пойдём.
Девушка не колебалась. Зашуршав красивым элегантным платьем, она поднялась и красивым элегантным шагом подошла, взяла императора за протянутую руку и позволила спустить себя с возвышения на перепаханную сотнями копыт землю ристалища, где князь Рад-Амир только что прикончил своего противника.
Они обменялись кивками, и бывший герцог пристроился за их спинами, прикрывая отход. Впрочем, в этом не было нужды. Гондорский монарх не собирался посылать за стражей, чтобы задержать их. Чувствуя себя, по меньшей мере, оплеванным он просто не был в состоянии что-либо говорить.
Скрытый конфликт только что вступил в открытое противостояние.
15.
В этот самый момент Маят, ожидающий возвращения своего работодателя за монолитными стенами Крепи, занимался проблемой болотных кикимор. Дело в том, что Туманный Лес ими прямо-таки кишил. Образно говоря, плюнуть некуда, обязательно попадёшь хотя бы в одну такую тварь. А ведь Лес был очень далёк от того, чтобы казаться заболоченным…
Тёмные фейри, исконные жители этих мест, отстреливали их сотнями, десятками выжигали их гнёзда, но кикимор не становилось меньше, и они продолжали наступать. Мало того, они стаями по пять-десять особей нападали на торговые обозы людей, воровали детей и домашний скот с хозяйских дворов средь бела дня, разоряли посевы и вынуждали крестьян голодать. Если бы фейри не вмешались, то неизвестно, выжил бы кто-нибудь из людей под таким чудовищным натиском.
Послушав рассказы торговцев, оставшихся переночевать под надёжными стенами, и больше похожие на рапорты короткие истории местных стражников, чародей всё больше укреплялся во мнении, что здесь без магии не обошлось. Или природа решила осчастливить своих любимых детей новым чудом.
Этой же ночью на один из дозорных пунктов фейри было совершено нападение. Маят, едва услышав о том, что стая в два десятка тварей разнесла вдребезги пост, тут же оделся, схватил хардук и, попросив провожатого, отправился осматривать «место преступления». Комендант его идею поддержал.
Пробираясь через буреломные завалы, Маят сетовал на то, что не родился как минимум эльфом. Хотя бы потому, что бегущий впереди остроухий преодолевал все препятствия, с которыми сталкивались, как минимум играючи. А вот чародею приходилось прилагать все чудеса демонической ловкости, чтобы не застрять в тех или иных хитросплетениях мёртвых облепленных зелёным и бурым мхом веток.
Он никогда не бывал в эльфийских лесах, но то, что он увидел здесь, хватило бы и на дюжину подобных приключений. Деревья, огромные с пышными ветвистыми кронами и толстенными стволами, могли бы посоперничать в монолитности с крепостными башнями. Они стояли рядом и врозь, переплетались корнями, как пылкие влюблённые, и протыкали друг друга острыми сучьями и били пушистыми от листьев ветвями. Здесь трудно было отыскать не то что тропинку, но даже кустик, мимо которого ты минуту назад прошёл. Чтобы здесь жить, надо было тут родиться. Или быть друидом, каким Маят не был.
После двадцати минут молчаливого бега, они наткнулись на первый труп. Эльф резко остановился и, сдёрнув ножны с мечом с плеча, положил руку на рукоять эльфийского клинка. Чародей, успешно миновав столкновение с его спиной, остановился рядом. Зрелище стоило того, чтобы его разглядеть. Хотя бы с анатомической точки зрения.
Болотная кикимора напоминала большую покрытую мхом гориллу с большими фосфоресцирующими глазами, длинными загнутыми вперёд клыками на мощных челюстях и загнутыми назад когтями на лапах. Тварь была мертва как минимум день: мухи уже успели облепить вывалившиеся наружу внутренности, мелкие лесные хищники обглодали вскрытые рёбра, а какая-та трудолюбивая птичка старательно выклевала один глаз. Об истинной причине смерти красноречиво свидетельствовала чёрная стрела, торчащая оперением вверх из мощного загривка.
Труп обошли стороной, но, пробежав всего лишь метров пятьсот, наткнулись ещё на три тела. Потом тела пошли чаще, стало трудно дышать от характерного запаха разлагающейся плоти и даже эльф Эдайг, который, по всеобщему мнению, был вылит из цельного куска мифрила, брезгливо зажал нос. А когда деревья расступились, и стал виден сам пост… волшебник почувствовал, как лицо медленно начинает мертветь.
Тропинка привела их на небольшую прогалинку, заросшую низеньким молодым кустарником. Многие деревца какая-то слепая сила поломала или вырвала с корнем, а немногие уцелевшие молили Лесного Бога (другое имя Собрана-Орисабы) о том, чтобы тот дал им возможность последовать за своими братьями и сёстрами. Их ветви прогибались под тяжестью искалеченных мёртвых тел, под пока ещё жиденькими кронами вразвалку валялись утыканные стрелами чудовища вперемешку с разорванными чуть ли не надвое фигурами в чёрных доспехах. Дух смерти, витающий над этой маленькой, ничего не значащей полянкой, можно было пощупать.
Обложенные зелёными телами развалины сторожевой вышки высились над всем этим безобразием, также как неприступная Цитадель Властелина среди золотых песков Великой Пустыни. У её руин тела воинов в чёрном встречались всё чаще. Мужчины и женщины, они, презирая собственные жизни, собственными телами закрывали тварям путь наверх.
Маят осторожно поднялся по шаткой лесенке, стараясь не наступать на распростёртых тут и там мертвецов. Узкие ступеньки были скользкими от крови, и тихо поскрипывали под ногами. Вокруг, как ни в чём не бывало, перекликался птичьими голосами старый Лес. От его весенней безмятежности человеку, стоящему посреди поля брани, становилось всё хуже и хуже.
На первой платформе он не нашёл никого живого: ни фейри, ни кикимор. Всё вокруг было утыкано стрелами, изрублено мечами и исковеркано когтями. Над дощатым настилом витал едва заметный запах боевой магии, который не вызвал в нём особого удивления. Когда на тебя прёт больше двух десятков таких вот тварей, чем только не воспользуешься.
Сзади раздались лёгкие шаги и знакомое поскрипывание, а потом за правым плечом возник эльф. Оглядел уже ставшее привычным побоище, страдальчески скривился и почти прошептал:
- Я насчитал тридцать воинов там внизу. Если к ним прибавить ещё этих пятерых, то получиться, что они вырезали две трети местного гарнизона.
- А скольких потеряли?
- Пол стаи.
- Как думаешь, кто-нибудь сумел выжить?
Эльф криво усмехнулся и покачал головой. Потом, тронув чародея за плечо, развернул его спиной к солнцу и указал куда-то вглубь ветвей.
- Посмотри туда. Видишь узкую бойницу среди листвы?
Маят несколько мгновений скользил взглядом по казалось бы непроницаемой зелёной стене, потом зацепился глазами за узкую щёлку и медленно кивнул. В голосе эльфа появились горькие нотки:
- Если бы кто-нибудь был жив, нас бы давно заметили. Эта дэлонь отлично простреливается оттуда, а ещё из дюжины подобных гнёзд вон в тех ветвях (эльф показал, где именно). Тем более, здесь слишком шумно, а тёмные фейри, как известно, даже умирают тихо, а живыми уж точно шуметь не будут.
Маят снова кивнул, не отводя взгляда от бойницы. Что-то в ней было… ненормальное: ветер слишком равномерно колыхал листву, воздух перед щелью стоял на месте, а листья были слишком хорошо прорисованы. Это была иллюзия: достаточно хорошая, чтобы обмануть тупое животное, но недостаточно хорошая, чтобы отвести взгляд волшебнику. Вывод: там есть, кому её наводить. Или, по крайней мере, тот, кто её навёл, хотел что-то спрятать. Или кого-то.
- Эдайг, как добраться до этой бойницы?
Эльф молча указал на своеобразную лесенку из гладко обструганных сучков вдоль одной из толстых веток. Чародей усмехнулся. Он ожидал чего-то подобного с самого начала.
- Подстрахуешь?
Молчаливое пожатие плеч, что могло означать всё, что угодно. Эльф не принадлежал к разряду разговорчивых. Маят выбросил его из головы.
Отстегнув ножны с мечом, он взял их в левую руку. Потом прикинул расстояние до первой «ступеньки» и, отступив на пару шагов, прыгнул. Приземлился довольно благополучно и, используя силу прыжка, побежал вперёд и вверх. Со стороны казалось, что он бежит по ровной земле, а не прыгает с одной ветки на другую.
Чтобы нырнуть в бойницу пришлось втянуть живот и согнуться едва ли не втрое, но это усилие стоило того. Маят оказался в небольшой караулке, до отказа заполненной детьми. На вид этим маленьким мальчикам и девочкам было от семи до пятнадцати лет, многие из них были облачены в чёрные боевые латы, которые то тут, то там, пестрели задубевшими от крови повязками. Те, кто постарше, носили на поясе мечи и сабли, младшие же были вооружены луками.
За их спинами лежал раненый солдат. Маят не был искушён в целительстве, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять – парень родился в двух рубашках. Наверное, попал под удар кикиморы, поскольку доспехи на груди и животе смяты до полной непригодности, горло серьёзно разорвано, а сломанные рёбра в нескольких местах разорвали лёгкие, из-за чего при каждом вдохе из груди вырывался хрип и кровавая пена. Кроме этого, тварь сломала ему руку и, похоже, чуть не сломала позвоночник.
Рядом с ним сидел прислонившись к стене демон: короткие красные волосы, тёмно-рубиновые росчерки на скулах и отливающие металлом когти на руках. На коленях он держал обломанный почти до половины демонический клинок и методичными движениями стирал с лезвия всё те же засохшие красные пятна. На чародея он не смотрел, после всего, что тут произошло, ему уже было всё равно, что будет дальше. Что он тут делал одному Творцу известно, но иллюзию на бойницу накладывал, несомненно, он.
Их появление в стенах Крепи произвело настоящий фурор. Маят в компании демона и Эдайга стоял в сторонке, наблюдая как солдаты пристраивают вмиг осиротевших детей среди крепостного гарнизона, как местные лекари несут раненого в госпиталь, а комендант расспрашивает одного из подростков о произошедшем. Танелорн был не обрадован тому, что слышал. Возможно, это было уже не единичным случаем подобного рода.
Маят прикрыл глаза и потёр переносицу. Почему-то сейчас его поразительная интуиция молчала, мысли путались, а в голове творился такой сумбур, что она даже болела. Болотные кикиморы, болотные кикиморы… твари, которые жили исключительно в болотистой и заболоченной местности… Что им делать в сухом лиственном лесу? За три девять земель от ближайшего болота? Магия или катаклизм? Ох, чума на оба ваши дома!
Через полчаса он уже сидел за самой подробной картой этой местности, которая нашлась в архивах коменданта. Карта естественно была феерианской, ещё императорских времён и все обозначения были, естественно, на их родном языке, которого Маят не знал. Пришлось позвать Эдайга, который хоть немного, но в древних письменах всё-таки разбирался.
Туманный лес они нашли без труда, хотя и пришлось обшарить почти весь запад Империи. Маят никогда не подозревал, что она НАСТОЛЬКО велика: Харад, Ксадим, Великая Пустыня с её городами-государствами, Эвиал, Орион, несколько дюжин мелких княжеств, Гондор, территории Нарна, третья часть от Великой Степи, все (!) земли Клана и даже обычно непреступные Серые Гавани, Ривенделл и Лихолесье. Весь юг Авалона, бесчисленное множество народов – и железная, твёрдая, но справедливая рука императора над всем этим, сопровождаемая непобедимой армией имперских джерхов. Фейри стояли на верхушке своего величия, когда создавалась эта карта.
- Эдайг, что это за место? – палец волшебника уткнулся в какую-то точку на карте в самой гуще того, что обозначалось Нор Гален, то есть Тенистая Роща. Эльф склонился к карте и через мгновение ответил:
- Здесь когда-то был самый главный город тёмных фейри, то, что мы сегодня называем столицей. Это был центр их культуры, их веры и служил домом их правителю и его семье. Сейчас там нет ничего, кроме медленно разрушаемых лесом развалин.
- Это люди сделали?
- Нет, людям туда не добраться. Даже среди эльфов найдётся мало смельчаков, способных пройти через те ловушки, которыми окружён погибший город. Это сделали драконы, ведь с воздуха туда подобраться гораздо проще.
- Но разве император не заключил с ними мир?
Безучастное лицо чернявого эльфа озарилось снисходительной улыбкой.
- Сразу видно, что ты плохо знаешь историю тех, с кем живёшь бок о бок. Не обижайся, я тоже был таким лопухом первые десять лет, но потом потихоньку начал вникать в суть того, что ими движет. Фейри действительно заключили с ними мир, но не все из Великого Народа приняли этот мир. А если уж быть совсем откровенным, если бы не эти мятежные ящерицы Империя бы никогда не пала. А Идан Тлан Аймасс, который кстати, когда-то принадлежал к правящей династии драконов, не возымел бы нужды скрываться среди фейри от их вездесущего правосудия.
Маят долго смотрел на эльфа, а потом разразился довольно завихлястой тирадой на демоническом. Он терпеть не мог всех этих политических игр.
- И что на месте этой «тёмной» столицы теперь? Заросшее лианами болото или какой-нибудь город призраков?
- Ну, до болота там далеко, но с тех пор как Арагва сменила русло и протекает как раз через Нор Гален… - Эдайг задумался на мгновение. – Я не знаю, Маят. Ты думаешь, эти звери заполоняют Лес оттуда?
- Я не знаю, друг мой, но проверить стоит. Судя по карте, Нор Гален – просто идеальное место для такой массированной атаки, - волшебник энергично начертил несколько стрелок пальцем. – Но меня волнует другое: кто их туда забросил?
- В смысле?
- Кикиморы живут на крайнем юге материка во влажных тропических лесах, где тепло и много водоёмов, болот и рек, но и там таких больших количеств никогда не встречается. И ещё они совершенно не приспособлены к холодам.
Эдайг, кажется, понял, к чему тот клонит.
- А сейчас начало весны и теплеет с каждым днём.
- Вот-вот! Зимой бы они тут передохли все и непременно передохнут, но к тому моменту от тёмных фейри останутся рожки да ножки.
- Ты хочешь пойти к коменданту сейчас?
- Нет, я должен ещё обдумать кое-какие детали, - Маят снова взглянул на карту, а потом коротким решительным жестом свернул её в толстый свиток. - Как там наш демонический гость поживает? Его ничем не обделили?
- Он сейчас в госпитале: пьёт какие-то чародейские настойки. Видимо, та битва в башне его очень утомила. Он сказал, что завтра уже сможет драться. Или, по крайней мере, сносно ходить.
16.
- Они идут!!
Радостный почти детский крик Ритора вырвал Терна из плена раздумий. Высший вампир поднял голову и взглянул в сторону распахнутых настежь ворот, чтобы увидеть скачущих медленной рысью всадников и бегущий впереди коней силуэт.
Да, Ритор не врал. Это действительно были они. Вот облачённый в гибкую кольчугу император, сидящая за его спиной королева и ведущий коня под уздцы князь. За их спинами два всадника: один, будто вылитый целиком из блестящего металла, второй – живая тень, вытянутая из бездн мрака каким-то могущественным волшебником. Из-за спины блестящего то и дело выглядывал облачённый в чёрные доспехи молодой человек с глазами опытного вора.
Неожиданно вампир насторожился, почуяв потенциального врага. Среди них был волшебник, и не просто волшебник, а гадес. По-настоящему древний, стоящий на пике силы гадес, ничем не уступающий ему в силе и могуществе и потому очень опасный. Терн, несмотря на весь свой самоконтроль, не смог сдержать глухое звериное рычание, вырвавшееся откуда-то из глубин груди. Ритор, почувствовав состояние своего хозяина, мгновенно покинул свой пост на воротах и в два прыжка оказался рядом. Руки парня уже лежали на рукоятях парных сабель, а верхняя губа так и подрагивала, готовая обнажить стремительно удлиняющиеся клыки.
Стоящий рядом Мориэль, тоже ощутил присутствие и, скрестив руки в перчатках на груди, издал тихий смешок. Он по-прежнему был в своей непроницаемой для солнца чёрной рясе, подпоясанной тонкой стальной цепочкой с маленькими искусно вылитыми из металла черепами на концах. Глубокий капюшон скрывал его глаза и скулы густой тенью, оставляя открытыми только прямой нос и нижнюю часть лица. Терн понятия не имел, что крылось под этим капюшоном, но если Риль вздумал это скрывать, то, значит, основания для этого были достаточно вескими.
- Риль, надеюсь, ты захватил с собой аптечку?
- Разумеется, Терниан. Неужели ты всерьёз собрался с ним драться? Это всего лишь ещё одна заблудшая душа.
- Ха! Ты не видел, какие у этой «души» зубы – в одно мгновение перекусит и не подавиться, - высший вампир фыркнул себе под нос. – Мне другое интересно: чем это он князя заинтересовал? Своими умениями, что ли?
- Не думаю. Фейри не нужна магия, чтобы победить. Когда с ними император, они способны преодолеть любое препятствие. Здесь дело в другом.
- И в чём же?
- В волшебнике, который спас Ритора.
- А он-то тут при чём?
- Сия душа к нему по-дружески неравнодушна. О, смотри, Терниан, они идут сюда, - и тут же переключился на более насущные проблемы. - Ритор, несносный мальчишка, брось свои железки! Ты ещё не настолько поправился, чтобы кренделя тут выписывать!
И как всегда слово лекаря весило больше, чем обязанности перед главой кланов, и молодой вампир подчинился и даже стерпел профилактический подзатыльник от руки в чёрной перчатке, когда встал рядом фигурой в чёрном. Впрочем, это не помешало Рилю почувствовать пытливый взгляд императора, обращённый в его сторону. Это вызвало у него приступ хохота, который он с трудом сдержал. В такие моменты он искренне радовался, что у него больше нет глаз, которые могли бы его выдать.
Всадники остановились у ворот, где после краткого разговора, двое из них развернули коней и ускакали, оставив перед распахнутыми воротами князя в компании императора и его леди и высокого худого гадеса с короткими седыми волосами и в ливрее оруженосца.
- Приветствую почтенных гостей в замке герцога фон Кергри! – Терн вскинул руку в приветственном жесте и дружелюбно улыбнулся. – Мы там заняли три комнаты в крайней башне слева и до смерти напугали кухарку, но у Риля очень кстати под рукой оказался какой-то ядрёный эликсирчик, так что волноваться не стоит. А как у вас дела? Всё удалось?
- Спасибо, Терн, всё нормально, - Амир кивнул. – Теперь, когда мы объявили Гондору войну по всем правилам военной науки, можно открыто собирать войска и расправлять знамёна. Ты ещё не раздумал насчёт того выгоднейшего союза, который мы собирались заключить?
- Как ты мог подумать такое! – Терн сделал оскорблённое лицо. – После того, как эти проклятые нанесли несмываемые оскорбления моему клану, я даже готов выставить своих воинов рядом с вашими на поле битвы, когда до этого дойдёт!
Они собрались в кабинете: император и князь с одной стороны, вампир и лекарь с другой. На широком письменном столе дымились четыре кружки с прозрачным ароматным чаем. Нетронутые. Кабинет наполняло тяжёлое напряжённое молчание, разрушаемое только лёгким шорохом занавесок на раскрытом окне. Снаружи мирно щебетали птички, но собравшихся это мало волновало. Сейчас они думали только об одном: как бы наверняка достать того, что стоит по другую сторону стола, и остаться в живых.
- Мориэль, - голос императора не выражал ничего, кроме могильного спокойствия, - согласись, сейчас не время для выяснения отношений. Даже таких, хм, весомых, как твои и мои. Кроме того, я не горю желанием убивать сегодня.
- Конечно, ты просто пытаешься вернуть себе и своему племени хотя бы маленькую частичку былого величия, - Риль криво усмехнулся, показав белоснежные зубы. – Здесь я тебе, разумеется не помеха. И какую опасность может принести безглазый искалеченный старик?
- Мориэль, это было почти тринадцать циклов назад.
- Казалось бы, - Риль тихо хмыкнул. – Но раны всё ещё болят. Особенно весной, когда всё вокруг пропитывается сыростью и Сила так и рвётся наружу из-под земли.
Император не ответил. Только устало потёр переносицу и тихо вздохнул. А что он мог сказать? Вокруг него были только разрозненные осколки того, чего он привык любить. И вокруг него были враги, которых он привык ненавидеть. И которых потом возненавидели другие, им же подобные. Те, за которых его враги убивали и гибли сами, стараясь убить дракона, будучи маленькой ящеркой.
- Чего ты хочешь?
Воцарившуюся тишину можно было ножом резать. Одна из кружек на столе с глухим треском лопнула, заливая чаем отполированную поверхность. Через мгновение пошли мелкими трещинами ещё две кружки, а Амир почувствовал знакомое потрескивание где-то над ухом. Также трещали электрические заряды, когда Маят снял перчатку и продемонстрировал, на что он на самом деле способен.
Голос лекаря стал каким-то скучающе-отстранённым. Терн, который прекрасно знал, что за этими нотками кроется, отшатнулся. Ему доводилось слышать это всего один раз, и ничего хорошего это не принесло, потому что Мориэль, этот мирный и всегда вежливый лекарь, в гневе был поистине страшен.
- Как думаешь, Занафар, насколько должен быть велик разряд, чтобы убить одного высокого фейри? Сто, а, может быть, двести электрических единиц?
Занафар слегка улыбнулся и почти ласково напомнил:
- Это не ответ, Риль.
Чародей расхохотался. Угрожающее потрескивание исчезло, а на месте разбившей кружки возник элегантный хрустальный бокал с золотистым вином.
- Конечно, нет! Ты что думал, я всерьёз что ли? Шутки у меня такие… жестокие. Наверное, это война наложила на меня такой отпечаток, - губы под капюшоном растянулись в знакомую усмешку. – Понимаешь, Занафар, здесь дело не в том, чего хочу или не хочу Я, здесь важно то, что хочешь ТЫ. Если ты хочешь завоевать Гондор - мы можем дать тебе армию, если ты хочешь вернуть себе Империю – мы поможем её вернуть, а если ты хочешь просто отвоевать себе кусок земли для твоего народа, притеснив при этом Гондор… Тогда мы не только поможем тебе и дадим армию, но и избавим тебя от лишних проблем с местным волшебством.
- Вопрос: зачем вам это надо?
- Ну, может быть, нам тоже захотелось иметь свой маленький кусочек земли для жизни. Надоело чувствовать себя народом без страны. Да и устали мы от борьбы, честно говоря. Жутко утомительное занятие.
Рад-Амир нашёл Мориэля именно там, где и ожидал: на кухне. Чародей, как-то объяснившись с кухаркой, одолжил у неё на время одну из конфорок и сейчас варил над огнём печи какое-то снадобье. Пахло оно обыкновенным взваром, но мало ли чем может пахнуть волшебное снадобье?.. Фейри вспомнил Ритора и его больной даже для вампира вид. Наверное, кому-то пришло время принимать лекарство.
- Мориэль, кто ты на самом деле?
- Разве это важно? – голос волшебника можно было бы счесть будничным. – Прошло уже достаточно времени, чтобы моё имя перестало кого-нибудь интересовать.
- И всё-таки? – князь смерил фигуру в рясе выжидающим взглядом, а потом подошёл ближе, вытащил из-под стола табурет и уселся. – У меня такое впечатление будто я тебя откуда-то знаю. Что-то далёкое и детское…
Мориэль тихо скрипуче рассмеялся и высыпал в кружку с взваром щепоть пряностей, отчего и без того острый запах снадобья стал буквально резать ноздри.
- У тебя хорошая память, трэш Рад, особенно если учесть что ты тогда был сущим карапузом. Это ты с отцом стоял?
- С дедом, - Амир помолчал несколько мгновений. – Мой отец умер ещё до моего рождения.
- Сожалею, - он переставил кружку с кипящим отваров с огня на более прохладный камень. – Как он умер?
- От болезни. У нас в княжестве вспыхнула эпидемия чумы, целые деревни вымирали, а волшебника, чтобы изобрести лекарство, рядом не было, потому что все волшебники были на стороне врага. И тогда мой отец вобрал её в себя. Спустя два дня его не стало.
- Ох… это… очень решительный шаг.
- Может быть, а может быть, и нет. Давай не будем отклоняться от темы разговора. Какое ты имеешь отношение ко всей этой заварушке? Почему Занафар так быстро согласился?
Волшебник ответил не сразу. Сначала взял в руки немного остывший взвар, что-то тихо прошептал, поводив над жидкостью рукой, а потом коротким жестом растворил её в пространстве. Потом коротким движением головы скинул капюшон, открыв гриву прямых блестящих волос цвета тёмной меди, и обернулся. Амир едва заметно нахмурился, глядя на это выточенное из белого мрамора лицо с очень знакомыми чертами. Маят был очень похож на этого человека, разве что «пах» несколько иначе (примесь демонической крови сказалась). Мориэль же был самим воплощением силы и могущества своей породы: высокий, гибкий, быстрый и сильный, способный пробежать сотню лиг, и выжить в самом сердце грозового шторма, потому что сам был грозовым штормом.
А потом фейри увидел его глаза. Риль был слепым; его глаза, когда-то изумрудно-зелёные, теперь были молочно-белыми, выжженными. Но в то же время он видел, потому что настоящее зрение не пропадает с утратой глаз. Гнетущее впечатление.
- О, теперь я понимаю…
- Конечно, понимаешь, - губы Риля исказила знакомая кривая усмешка, а потом его лицо снова скрылось под тенью капюшона. – Это ведь твой дед сделал, да прибудет он в свете. Ваша верность правителю всегда ставила меня в тупик. Единственное, ты внучку моему ничего не говори о том, что видел. Он сам узнает, когда время придёт. Кстати, ты доволен тем, что получил?
- Вполне. Но доволен ли Терн?
- Доволен, можешь не беспокоиться. Он просто немного смешался, когда увидел фейри такой силы, как император, и мне пришлось брать дело в свои руки. В любом случае, теперь вы можете не беспокоиться о шпионах – Клан их перехватить у самой кормушки и запудрит им мозги со всем старанием, на которое способны вампиры.
Амир слегка улыбнулся этим словам. Когда дело касалось чести рода, охотники из тихих «серых кардиналов» превращались в смертельно опасных убийц.
- Я не сомневаюсь. Ты и Ритор останетесь здесь, когда Терн вернётся в Осгилиант?
Риль утвердительно кивнул. Из-под капюшона выбилась тёмно-рыжая прядь.
- Да. Вам понадобиться вся помощь, которую можно наскрести. Гондор, конечно, не может соперничать с вами в вопросах боевого мастерства, но количеством король вас вполне может задавить. А уж если призовёт на помощь гномов, которые притащат с собой своих союзников орков, отправит гонца к эльфам Аарона, и королевам Ориона и Эвиала… ты это знаешь не хуже меня, что из этого последует.
- Это будет бойня, Мориэль. Мы не собираемся отступать.
- Они тоже отступать не станут.
- Им же хуже. Я многих эвиальцев зарубил на своём веку, лишние несколько сотен ничего не изменят.
- Итак, Ритор, что привело тебя в этот замок?
Вампир смерил гадеса насупленным взглядом и отхлебнул из огромной кружки. Сморщился, а потом глотнул вторично. Потом хрипловатым голосом ответил:
- Риль.
- И зачем ты ему здесь понадобился?
- Хочется верить, что он даст мне возможность его охранять.
Ксор Куттул с трудом сдержал хохот. Уж в чём-чём, а в телохранителях некий Мориэль нуждался меньше всего. Пусть слепец, пусть лишённый большей части своей силы, но беспомощным он никак не был. Гадес, знавший старого тангредина, когда у того оба глаза были на месте и видевший его «проделки», не рискнул бы встать против него на узкой тропе даже сейчас. А уж на свои «доспехи» в подобной рукопашной схватке и вовсе не надеялся – знал, что такой сильный парень, как Риль, их голым кулаком пробьёт.
- А ты уверен, что это ему нужно?
- Нет, конечно, - вампир неожиданно тепло улыбнулся, показав чародею свои длинные (в два раза длиннее его собственных) клыки. – Это нужно мне. А что забыл на этой войне ты, чародей?
- Я друга спасаю.
- А что здесь забыл твой друг?
- Он тоже друга спасает.
17.
- Ну, и где же твой город?
Это были первые слова, произнесённые Эшом с того момента, как они покинули Крепь, и нельзя сказать, чтобы они были лестными. Покрытый по самые уши липкой вонючей грязью, демон не сохранил того породистого лоска, так отличающего его расу среди других. Единственным живым местом на его лице были глаза, большие красные с вертикальными зрачками, которые сейчас едва заметно поблёскивающие сдерживаемым раздражением. Казалось, если эльф сейчас скажет «мы заблудились» или «надо вернуться, потому что мы свернули вправо вместо лева на последней развилке», то очень рискует быть убитым на месте.
Эдайг, прекрасно понимая, что от его ответа будет зависеть его собственная жизнь, отёр с лица грязь и как-то растеряно смотрел на возвышающуюся перед ними стену из древесных стволов.
- Ничего не понимаю. Я точно помню, что шёл именно этой дорогой.
- Тогда что здесь делает этот лес?
- Стоит, я полагаю. Мало ли что могло здесь вырасти за ближайшие пять сотен лет.
- Логично, - демон фыркнул. – И как ты предлагаешь перебраться на ту сторону?
- Также, как мы добирались сюда – ногами. Ещё глупые вопросы имеются?
Эш сверкнул глазами, но смолчал, хотя его взгляд и был красноречивее всяких слов. Маят бы с радостью добавил по этому поводу парочку цветистых выражений, но весь запас ругательств он исчерпал ещё в переходе через Восточные Топи. Поэтому чародей устало молчал и молча же оглядывал окружающий их пейзаж.
Они стояли на небольшой каменной площадке, по периметру выложенной невысокой каменной оградой. Площадка располагалась на вершине холма, и отряду открывался отличный вид на окрестности. Впереди крутым каменистым склоном холм обрывался, и до самой лесной кромки ровным сине-зелёным зеркалом лежало озеро. В самом его центре из воды возвышался небольшой зелёный островок с огромным дымчато-серым кристаллом в центре.
С одной стороны в озеро впадала широкая медленная рука, а с двух других сторон его притесняли обширные болота, смертоносные даже на вид. За болотами Маят разглядел остатки ажурной металлической ограды изломанной на неузнаваемости безжалостными лесными растениями. Такими обычно украшают городские парки, усадебные сады или какие-нибудь декоративные палисады.
Маят уныло вздохнул, а потом негромко резюмировал:
- Друзья, нам не надо никуда идти. Мы уже пришли. Город – на дне озера. Если я не ошибаюсь, тот камень на островке – это портал. Пройдя через него, мы окажемся внутри. Проблему дыхания под водой я решу, если в этом возникнет необходимость.
Эш, до этого момента молча разглядывавший зеркальную гладь озера, повернул к нему голову. Как любой воин, он не любил недосказанности.
- Необходимость, Маят? Последний раз, когда я слышал сочетание «если возникнет необходимость», это окончилось резнёй почище той на посте.
Чародей смерил демона долгим взглядом. В его синих глазах отразились лёгкие электрические разряды, но потом они исчезли. Его следующие слова заставили Эша вздрогнуть, а Эдайга оторваться от созерцания окрестностей и прислушаться к их разговору.
- Ты мне не доверяешь?
Откровенный вопрос, требующий откровенного ответа. Эш не стал вилять в словесных кружевах. Он просто сказал:
- Нет.
- Чего же тогда пошёл со мной в такую даль?
- Мне нужен новый меч. Чутьё с самого начала подсказало мне, что здесь я могу найти подходящий.
- А тварей на том посте ты тоже из-за меча резал?
- Сентиментальность, - Эш грустно улыбнулся. – Она всегда мешала мне идти своей дорогой, постоянно вынуждала сворачивать. У нас, Гончих Псов, это непозволительная роскошь.
До островка добирались по воздуху. Дело в том, что Маят нашёл одну из феерианских «воздушных дорог». А ещё говорят, что в народе фейри нет такой касты, как чародеи. Враньё. Были у них маги, вот только таких важных постов, как современные волшебники, никогда не занимали. А если и занимали, то уж точно не из-за своих магических талантов. Магия у них считается чем-то второстепенным, необязательным – инструментом для выполнения каких-либо сложных дел. Что ж, тогда к такому невероятному сооружению, как эти самые «дороги», следует относиться, как к обычному подвесному мостику. Чародей усмехнулся. Похоже, он поторопился, отказываясь от изучения местных штучек-дрючек.
Они шагали по абсолютно прозрачной поверхности на ощупь напоминающее стекло или кристалл. Однако через этот кристалл легко проходил ветер, он не отбрасывал тени и если не знать, где именно находиться «вход», можно было легко промахнуться. Или свалиться вниз. К счастью, никто из его спутников рассеянным не был.
- Эдайг, фейри часто строят такие «дороги»?
- В каждом крупном городе существует обширная сеть, - эльф в очередной раз показал великолепное знание обычаев этого полу мифического народа. – Это помогает избежать дорожных заторов.
- Умно. А не жалко тратить столько магии на такие банальные вещи?
- Император Марий так не считал. Он вообще к магии относился весьма скептически: на Рунах не гадал, волшебников при дворе держал исключительно из-за их знаний, ввёл традицию полковых колдунов в армейских подразделениях – короче, использовал их на полную катушку, но к власти не подпускал.
- Практично. Император Занафар тоже придерживается этого мнения?
- Он не видит смысла в том, чтобы что-либо менять.
- Хорошая позиция.
Они ступили на почву островка и сразу пошли к кристаллу. Маят уже знал, что ему следует делать: остановиться, вытянуть руку, сложить пальцы в руну переноса и приложить к камню. Этот приём попахивал эльфийскими филидами, но Нор Гален был столицей, городом, доступным для всех, так почему же не сделать вход именно таким?
Камень сработал идеально, будто и не простоял несколько тысячелетий в ужасных условиях. Маят ощутил лёгкое покалывание на лице, а потом мир разразился снопом разноцветных искр, тело пронзил укол боли, а потом портал его просто вышвырнул вперёд. Сохранить равновесие было трудно. Под ногами с громким треском ломались сухие кости, и неприятно скрежетало то, что когда-то было доспехами. Время обработало знаменитую феерианскую сталь таким слоем ржавчины, что металл не смог долго сопротивляться.
Не успел он отойти в сторону, как из портала вылетел Эш, а за ним и Эдайг. Демон приземлился на ноги с ловкостью кошки. Эльф тоже не сплоховал. И только тогда они позволили себе оглядеться.
Нор Гален лежал на самом дне озера. Над головой в нескольких сотнях метров темнели холодные воды, давя его своей непроницаемой толщей, но столица тёмных фейри не спешила сдаваться. На улицах всё ещё горели волшебные огни, улицы были чисты, а на выложенных ровными каменными шестиугольниками дорогах не было ни соринки, будто их мели каждый день. Дома, высокие, выложенные из белого камня с витыми палисадами и ажурными перилами на высоких верандах, были все до одного целы. Город хватался за жизнь, как утопающий за последнюю соломинку. Над громадами домов, больше похожих на дворцы, возвышался высокими тонкими шпилями другой дворец – мёртвый пустой тёмный, похожий на гробницу. Королевский дворец.
- Думаешь, идти туда? – Эдайг задумчиво погладил синий камешек на эфесе своего меча. Маят медленно склонил голову в знак согласия.
- Определённо. Чувствую, что там мы найдём ответ на наш вопрос. Кстати, как звали хозяина этого дворца?
- Дард.
- Просто Дард?
- Просто Дард. Простолюдин, пахавший поля наравне с людьми. Великий воин, прославленный своей отвагой во множестве поэм и сказаний. Великий волшебник, бросивший вызов Императору и отстоявший свои суждения в поединке.
Неожиданно подал голос Эш. До этого демон смотрел на усыпанный светящимися огоньками город фейри и незаметно для других наслаждался его красотой. Даже мёртвый дворец не портил её, а скорее добавлял особый шарм пейзажу.
- Ты вроде говорил, что магические поединки среди магов фейри запрещены?
Эльф слегка усмехнулся, а потом отбросил с лица угольно-чёрные пряди.
- Собственно, после этого их и запретили.
- И запрет никогда не нарушался?
- Фейри народ очень исполнительный, хоть и не всегда законопослушный. Именно поэтому в батальоне под командованием Дуралейника есть свои полковые колдуны: в своё время нарушили этот запрет, были пойманы и сосланы кто на рудники, кто строить аванпосты на границы.
- У нас бы такой запрет послали бы очень далеко и не вспоминали бы до лучших времён, - буркнул Эш в ответ. – Мы, демоны, без магии не можем – разве можно уйти от того, что течёт в крови?
Эльф не ответил, только плечами пожал, мол, откуда мне знать. Почему-то Маят ему не верил. Несмотря на свою способность чувствовать ложь, в отношении их чернявого следопыта он определиться полностью не мог. Эльф не врал, но и не говорил правду. То ли дело в тайнах, которые он обязался хранить, то ли в типично эльфийской манере изъясняться загадками. Впрочем, лезть в душу такого живого, как Эдайг, опасное дело.
Постепенно одна из многочисленных улочек вывела их на главную городскую площадь, вымощенную ровными каменными блоками. Посреди неё успокаивающе журчал огромный фонтан, переливающий свои кристаллические воды из одной из трёх серебряных чаш в другую, а потом и в третью. А из чаш хрустальными каплями ронял их в глубокий бассейн с посыпанным разноцветной галькой дном. В самой высокой чаше на небольшом постаменте высилась искусно выполненная в белом мраморе статуя фейри в золотой короне и с золотым кубком в воздетой к небу руке. Из кубка бил вверх небольшой фонтанчик. Почему-то вода, бьющая из этого кубка, была изумрудного цвета.
Эдайг подошёл к самой нижней чаше, выудил из своего заплечного мешка небольшой фиал и наполнил его водой, которая тут же засветилась изнутри нежным зеленоватым светом. Никто не задавал ему вопросов. Чародей и воин ждали, пока их товарищ по отряду закончит. Всё-таки им предстояло войти во дворец, а эльф, бывавший здесь раньше, наверняка лучше знает, что делать.
18.
Освещённые кварталы закончились задолго до того, как Маят, Эдайг и Эш дошли до дворцовых врат. Тьма была явно волшебная, так как ни глаза эльфа, ни глаза демона, ни магическое зрение волшебника не могло её пронзить. Здесь и пригодился тот самый фиал с водой из фонтана, набранный предусмотрительным эльдаром накануне.
Мягкий зелёный свет, проникая сквозь прозрачное стекло и тонкие пальцы эльфа, освещал им дорогу на три шага вокруг, иногда выхватывая разрушенные кем-то (или чем-то) статуи, останки проржавевшего оружия и белые обезъяноподобные костяки, замершие в самых неожиданных позах. Путешественники не обращали на них особого внимания. После всего увиденного ими наверху старые кости их почти не смущали. Смущал, главным образом, дворец.
- Маят, ты уверен, что именно во дворце то, что мы ищем? – Эш никак не мог отделаться от ощущения, что за ним следят, но слежки никак обнаружить не мог. Это его слегка бесило.
Чародей на мгновение прислушался к собственным ощущениям. Чувство внутренней опустошённости, преследовавшее его от самого портала, усилилось. Что-то в этом замке было неправильно, и Маят всё больше укреплялся в мысли, что именно отсюда вышло такое волшебное извращение, как болотные кикиморы.
- Эш, разве ты не чувствуешь? Эта тварь из меня все жилы тянет, - чародей положил руку на рукоять тёмного хардука. Вроде полегчало. – Эй, Эдайг, что скажешь на этот счёт?
Эльф только плечами пожал, мол, кто из нас двоих маг: я или ты. Потом, правда, негромко, как бы нехотя обмолвился:
- Я вам скажу, что лучше из круга света не выходить. Во тьме полно голодных привидений, которым абсолютно безразлично кого есть. Что-то вроде кошмаров Тангредина, только размерами покрупней. Если, конечно, это вам что-нибудь говорит.
Маят мысленно содрогнулся, но не ответил ничего. Пальцы просто сильнее стиснули рукоять меча, а в голове настойчиво вертелось верное шаманистское заклятие «elmekeria lance».
- Король Хаку страдал ночными кошмарами?
Эльф промолчал, но по бесстрастному лицу промелькнула тень, а в глазах что-то подозрительно блеснуло. Больше ничем он себя не выдал, проявив потрясающее самообладание. Впрочем, волшебнику и этого хватило, чтобы понять, что он попал в точку: король действительно этим страдал. Их следопыту отчего-то было неприятно об этом говорить, поэтому маг сменил тему разговора.
- Как лучше туда проникнуть: через главные ворота или как-нибудь ещё?
- Там в стене должен быть пролом достаточно широкий, чтобы мы пролезли.
- И далеко этот пролом?
- Шагов через пятьсот.
- Тогда побежали!
И они побежали: Эдайг с фиалом посередине, впереди Маят с мечом наголо и Эш сзади с выпущенными когтями, готовый прикрыть их спины. Эти пять сотен шагов показались им бесконечно длинными. За спиной то и дело раздавались замогильные завывания, кто-то сгрёб когтями камень мостовой, и Маят начал ловить себя на том, что сдерживает себя от того, чтобы остановиться и выкрикнуть что-нибудь из разряда святой магии. Ситуация усугублялось ещё тем, что он не знал, как отреагирует сон короля Хаку на его чары. Поэтому он просто обнажил меч и прибавил шагу.
Первая тварь прыгнула на них сверху, вероятно с одной из крыш, скрытых непроницаемой тьмой. Большая четырёхлапая тень упала в круг света перед Маятом и, не отскочи тот в сторону, непременно располосовала бы его внушительными когтями. Секундная задержка – ровно столько потребовалось покрытой чёрной чешуёй горилле с красными глазами, чтобы оценить пищевую ценность волшебника – и зверь прыгнул снова. Маят двумя быстрыми движениями лишил гориллы лап с когтями, а третьим вонзил хардук ей в грудь на две трети клинка. На мгновение тварь окутал чёрный вихрь, а потом она просто растаяла в воздухе. Бесследно.
В этот же момент Эш с глухим истинно звериным рычанием вонзил когти в другую тварь, отважившеюся напасть на них с тыла. В красных глазах демона полыхнуло пламя, а лицо неожиданно изменилось, приобретая всё большее сходство с собачьей мордой. Эдайг, оглянувшийся на шум, так и замер с широко раскрытыми глазами, глядя на то, как большой чёрный с красными подпалинами пёс терзает стальными когтями и острыми, как бритва, клыками другое порождение мрака. Яркая салатовая кровь так и хлестала по булыжникам мостовой, а в ушах стоял отвратительный хруст хитинового панциря огромной сколопендры, которую демон-пёс прижал к земле лапами.
Неожиданно он вскинул залитую зелёной кровью морду и издал протяжный низкий вой, напоминающий боевой клич. Из тьмы вокруг них начали выскакивать всё новые монстры. На морде зверя появился нехороший оскал, а потом он бросил растерзанные останки многоножки и могучим прыжком оказался в самой гуще врагов. На мгновение его окутало чёрное пламя, а потом площадь в буквальном смысле вспыхнула. Не успели чародей и эльф оглянуться, как оказались одни в окружении множества кучек пепла. Эш появился чуть позже уже в нормальном своём виде: две руке, две ноги и голова. Вид у него был на редкость удовлетворённый.
До пролома они добрались без происшествий. Видимо, демон если не сжёг всех призраков, то, по крайней мере, распугал их. От вопросов в адрес всяческих странностей, произошедших за эти несколько минут, пока воздерживались, хотя языки так и чесались. Пролезая (именно пролезая, а, не проходя и не пробегая) через упомянутый выше пролом, чародей вдруг подумал, что им надо поторопиться. Иначе они опять вляпаются в переплёт, причём похуже, чем предыдущий. Он затылком чувствовал, как огромное опасное нечто за его спиной пробует воздух раздвоенным языком, выуживая из него их запах.
- Эдайг, всеми богами тебя прошу, поторопись!
Эльф, ещё никогда не слышавший в голосе чародея таких металлических ноток, попробовал обернуться, но в узком лазе это было ой как нелегко.
- Что-нибудь случилось?
- Пока нет, но если мы и дальше будем так медленно ползти, то непременно случиться. Поэтому, умоляю, давай двигаться быстрей!
Следопыт не ответил, только покрепче сжал в руке фиал и прибавил скорости. Заставить себя довериться ощущениям почти постороннего человека, да и ещё и тангредина, было нелегко, но ради того, что задумал эльф, это было необходимо. Тем более что пока Маят ни разу не ошибся.
Эш, слышавший весь их короткий разговор, воспринял новость о новом враге подчёркнуто холодно. Воспитанный в духе Кирин Тор, военного учения, следующего принципу Бога Битв - равновесию, он не испытывал страха перед тем, что ещё предстояло увидеть. Единственное, что его сейчас беспокоило, так это не потерять из виду светильник в руке эльфа и рыжую шевелюру волшебника.
Пролом вывел их в сад, где эльф почти сразу повёл их через лабиринт аллей, окружённых затянутыми паутиной спящими деревьями, к одному из парадных входов во дворец. Вокруг них спали кустарники и травы, белели опутанные паутиной и сухими ветвями плюща статуи и беседки. Трудно представить это место зелёным и цветущим.
Маят боролся со щемящей болью в груди, которая становилась всё сильнее. Демон, вновь перекинувшись в чёрного пса, настороженно нюхал воздух влажным носом и то и дело прислушивался. Ему снова показалось, что за ними следят. Эдайг же шёл вперёд, высоко поднимая руку с фиалом, и вообще по сторонам не смотрел. Лицо эльфа как-то сразу заострилось, глаза ввалились, а в чёрных как смоль волосах появились серебристые пряди седины.
Вскоре им открылся и вход во дворец. Красивые украшенные серебром и сапфирами створки были распахнуты, будто приглашая войти. На ступенях из белого мрамора лежал толстый слой пыли, тонкая голубая лента с вышитыми на ней феерианскими рунами и пара съёжившихся листочков. Замок утопал в тишине, нарушаемой только страшными завываниями за стеной.
Они вошли во дворец. Всюду им встречались пустые тёмные залы с высокими пустыми окнами, пустые мёртвые коридоры с потухшими факелами и пустыми нишами и ни единой души вокруг. Мягкие ковровые дорожки послушно гасили шаги, а витающий в воздухе цветочный аромат будто подсказывал, что где-то здесь есть ещё один сад, в отличие от того, что снаружи, живой. Иногда, минуя очередной зал, поднимаясь по лестнице или сворачивая в очередной коридор, им казалось, что краем глаза они видят, как за занавесками мелькнул край белого платья или в какой-нибудь зеркальной панели отражается безумно красивое женское лицо. А потом, в двух шагах от дверей в королевские покои, они увидели призрак.
Просто в какой-то момент фиал в руке эльфа вспыхнул с неожиданной яркостью, озарив большие украшенные серебряными узорами двери во весь их немалый рост. На стыке между створками образовалась светящаяся линия, и на ковровую дорожку ступило нечто. Внешне оно напоминало прекрасную молодую девушку в длинном белом платье, но кто знает, какая сущность кроется за этим ангельским ликом. В воздухе пахнуло опасностью.
Маят, несмотря на невыносимую боль, вскинул руку, между его пальцами тут же загорелась знакомая белоснежная искра, так хорошо послужившая чародею против призраков в замке Рада-Амира. Рядом припал к земле Эш, готовый в любой момент прыгнуть и разорвать врага когтями и зубами. То, что враг призрак, воинственного демона не смутило. Неизвестно, как бы обернулось дело, если бы не Эдайг.
Эльф порылся в карманах и извлёк на свет амулет, в котором Маят с удивлением узнал Крест Воскрешения. Видел молодой чародей его всего один раз за всю жизнь и то на картинке, но меньше всего он ожидал увидеть такое сокровище в руках совершенно далёкого от магии следопыта. Тем не менее, свою миссию амулет выполнил, и призрак исчез, освободив им дорогу в королевские покои…
***
Короля Дарда вывозили из дворца, да и из города тоже, весьма экзотическим способом – усадив на спину Эша, который был вынужден превратиться из боевого в ездового пса. Маят не знал, каких трудов и обещаний стоило эльфу уломать гордого демона на такую унизительную роль. Наверное, коварный эльдар прельстил его новым мечом.
До портала пришлось добираться с боем. Местные монстры оказались очень настойчивы и не смогли смириться с тем, что их гости так рано их покидают. Маят, который возглавлял отряд, не жалел ни сил ни светлой магии, чтобы хоть как-то расчистить им дорогу. Иногда чудовищ оказывалось так много, что через эту кишащую массу тел приходилось буквально прорубаться.
Впрочем, едва они оказались на знакомом островке и взошли на «воздушную дорогу», чтобы переправиться на большую землю, как им путь преградили болотные кикиморы в просто несметном количестве. Длиннорукие и красноглазые существа выпрыгивали из-за кустов, свешивались с верхних ветвей деревьев и выныривали из глубин озера. Некоторые уже поднимались на прозрачный мост с явным намерением ими закусить.
Маят вложил клинок в ножны и, обернувшись к бледному, но решительному эльфу предложил другой план действий. Теперь он понимал, за чем, а вернее за кем шёл сюда остроухий следопыт. И при всём желании не мог его осуждать.
- Эдайг, предлагаю действовать по плану Б.
- План Б?
- Именно, план Б, - чародей на мгновение прикрыл глаза и вызвал своего Защитника. Ветерок явился сразу же и, как всегда, прекрасно понял, что от него хотят. Оседлав своего волшебного скакуна, Маят направил его к замершему в ожидании демону-псу. Говорил тангредин быстро и тоном, не допускающим возражений:
- Теперь сделаем так…Эдайг, стаскивай его величество с Эша и помоги мне устроить его на коне. Потом оседлывай нашего боевого пса и постарайся не упасть по дороге. Эш, ещё раз забудь свою гордость и постарайся не отставать меня с Ветерком.
- А что будешь делать ты? – эльф в точности исполнил всё, о чём его просили. Едва оказавшись на спине чёрного пса, он сразу показал себя опытным наездником: вместо того, чтобы хватать Эша за загривок, он пропустил ремень ножен под его грудью, оставив сами ножны болтаться на спине демона. Тот сделал несколько шагов, примеряясь к новой «сбруе» и весу всадника, а потом встал рядом с нетерпеливо переступающим с ноги на ногу скакуном.
- Я? – Маят криво усмехнулся. – Я буду расчищать нам дорогу. Опять.
Обсуждения Приключения Маята в Гондоре