Посвящается Андрею Булюку

Я каждый день смотрю на его картины, хожу мимо его окон. Иногда я слушаю его голос, пусть он совсем не трезвый, и говорит только благодаря магнитной ленте, но это его голос – неповторимый голос Андрея «Великого». Порой, кажется, что он вновь позвонит по телефону и спросит: «Как дела, чувачной?».

Но это только, кажется, ведь он уже несколько лет находится ТАМ, куда стремился всю свою короткую жизнь. Сколько было с ним выкурено и выпито никто не знает, но всё это ничто, по сравнению с тем, что довелось сделать. Сколько осталось, не докурено и не досказано, сколько возможностей упущено. Но всё это недоделанное и недосказанное повисает в воздухе, главное что, было, есть и будет. Главное что он – Андрей, остался в моём сердце, как личность отчуждённая и неземная, это был поистине мистик, всегда готовый к странствиям по иным измерениям. Изменение сознания – это была его привычка. Его не прельщал реальный мир, с его скучным бытом и социумом, его всегда тянуло в неизвестность, наверно, поэтому наркотики заменили ему учителей и наставников. Среди моих ровесников многие употребляли, но так, как употреблял он, этого никто не делал. Все районные торчки называли его Неформалом, не потому, что он слушал нетрадиционную музыку, а потому что он мог принять на душу такое количество ядов, что любой человек «крякнул» бы от такого передозняка. Но наркота не была его целью, это было лишь средство избавления от серой реальности. До сих пор не верится, что этот «наркотический монстр» умер от обыкновенной водки в один из самых радостных дней в году 1 января. Его уход в МИР ИНОЙ не укладывается в моём сознании, никто из тех, кто его знал, не верят, что Андрюха уже несколько лет лежит на кладбище. Но там, средь унылых могил, совсем не он, там лишь прах, а он уже далеко, ведь смерть никогда не пугала его, смерть виделась ему избавлением от ненужного и скучного тела, рождённого для страданий и боли. Любил ли он жизнь, или смерть была его избранницей? На все эти вопросы мог бы ответить сам он, но его уж нет больше с нами. Остались лишь обрывочные воспоминания, картины, фотографии, голос на магнитной плёнке, да могильная плита на кладбище.

Кладбище – одно из любимых его мест. Он часто сидел там с мольбертом и бутылочкой портвейна. Кладбище было его храмом и его рестораном. Возможно, это было связано с бурной «металлической» юностью, когда многие мракобесили и шатались вдоль могильных крестов и надгробий в поисках. Что искали мы средь склепов и обелисков? Никто не сможет ответить на этот вопрос, но кладбище всегда манило металлистов и панков, манило своей тайной, тайной загробного мира и внеземного покоя. Кладбище – это дыхание смерти, здесь каждый камень и каждый монумент напоминает нам о смерти. Хорошо индусам, они сжигают мертвецов и развеивают прах или смывают его в священной реке, они не ходят на Гробки или поминки. Но у нас другая традиция – поминать усопших и хоть раз в году устраивать паломничество на могилу родственников. Возможно, что эта традиция живёт в нас ещё с языческих времён, когда культ предков не уступал культам богов. Но мы панки и металлисты (неформальные отрепья) ходили на кладбище не предков поминать, а просто соприкоснуться с извечной тайной смерти, просто попьянствовать среди угрюмых могил и порадовать своим весельем тени забытых предков. Эти весёлые времена канули в лету, уже никто не едет на Байковое кладбище в поисках новых ощущений, уже никто из нас не пьёт дешёвое вино у могилки, какой то неизвестной бабушки. Всё это осталось в прошлом, вместе с воспоминаниями о светлом детстве, о кино по 10 копеек и мороженном по 20 копеек. Время неумолимо стирает фантомы прошлого, но ему неподвластна память, которая возвращает нас в те времена, когда нам было хорошо…

(R) Михаил Дзюба