Посадить дерево

17.
"По белому снегу пройтись, по дороге в никуда
Слышишь звонкий, детский смех, проводи меня туда
Разделил по берегам, учились заново дышать
Нам рассказали о войне, что б не осмелились познать"

"Я живу, так как хочу - мне не страшен гнев богов
Захочу – я улечу, в незнакомый вам мир снов.
Захочу – я не проснусь, захочу – не буду спать
Захочу я улыбнусь, в общем, мне на всё начхать"
(Эльдар Шакенов 15 лет)

Похороны затягивались. Два наглухо заколоченных гроба с позолоченными...

Наши дачи расположены рядом. Я знаком с его 19-летним сыном Григорием. Григорий – постоянная головная боль Полковника. Работать не хочет, учиться не хочет, ворует, курит, пробует наркотики. Наши многочасовые беседы с его сыном результатов не давали.

Он замыкался, глаза «стекленели», взгляд становился отсутствующим. Мы оба знали не теоретически, а практически, кто такие Индиго, и не теряли надежду на лучшее. Благодаря нашим усилиям в характере и поведении Григория появились положительные...

Со мной часто происходят разные необычные события, может потому что я верю в чудеса, может потому что я отношусь очень внимательно к тому, что происходит со мной.

Это было лет 8 назад. Я тогда была влюблена в Николая Ивановича, директора нашего филиала, который находился в Тобольске.

Это было невероятно сильное чувство, и хотя он молчал и делал вид, что я ему безразлична, для меня эта любовь была неземным чудом, прекраснее которого ничего не было в моей жизни. И вот я узнаю, что Николай...

Давным-давно в городе под названием Надежда жил юноша, которого звали Джо. Джо усердно изучал дхарму и получил буддистское имя. Его назвали Мусином.

Джо жил так же, как и все остальные. Он ходил на работу, у него была прекрасная жена. Однако, несмотря на интерес к дхарме, Джо был всезнайкой и неприятным человеком. Дошло до того, что после одной из выходок, учиненных им на работе, начальник сказал ему: «С меня достаточно, Джо. Ты уволен!» Джо остался без работы. Когда он пришел домой, то...

Однажды залили в цеху форму. Получилась отливка большая-пребольшая. Просто огромная! Стал Выбивщик отливку из формы извлекать: тянет-потянет, вытянуть не может. Позвал Выбивщик на помощь Бабку. Зацепили отливку мостовым краном. Тянут-потянут, вытянуть не могут. Позвали на помощь Внучку. Зацепили отливку автокраном. Тянут-потянут, вытянуть не могут. Позвали на помощь Жучку. Зацепила Жучка отливку автопогрузчиком. Тянут-потянут, вытянуть не могут. Позвали на помощь Мурку. Поддела Мурка отливку...

Сменный Мастер и Крановщица

Свидетелями этих событий оказались многие работники цехов и служб завода. И всё же многие из них так и не поверили в реальность происшедшего. Это смешное свойство человеческой психики – отрицание очевидного – позволило виду «homo sapiens» в первобытные времена вырваться из под контроля природных инстинктов. Человек встал над природой. В результате небольшое, в сущности, расстройство психики приматов поставило мир на грань экологической катастрофы.

«Не верь...

Ты любишь конфеты? А торт? Пряники, мороженое, варенье и еще много-много всего, вкусного и сладкого? Если да, значит, ты сладкоежка. Точно такой же сладкоежка, как медвежонок Мишка, о котором я расскажу сказку.

Больше всего на свете медвежонок Мишка любил мед. Однажды он пришел к маме и сказал:

– Мама, знаешь, чего бы мне сейчас хотелось больше всего на свете?

И, не дожидаясь маминого ответа, сам добавил:

– Меда!

– Но ты же ел мед недавно. Нельзя так много сладкого. У тебя будут...

Его звали Алекс. А фамилия звучала необычно, на французский манер — де Темпль. Сказать, что он был странным мальчишкой, было бы не совсем верно. Это мы сделали его странным.

Алекс, сколько я его помню, всегда был отщепенцем, неприкасаемым, с которым брезговали общаться даже первоклашки. Его не принимали ни в одну игру, да что там игры, он даже в столовой сидел не за общим столом, а за отдельным столиком около двери. Любая беседа смолкала, стоило Алексу приблизиться, а говорившие молча, в упор...

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...

Я хочу написать о Витебске, все до самой последней строчки. Описать все улицы, лестницы, дома из красного кирпича, сиротливый бюстик Суворова, на изогнутой старой улице, вновь поднимающиеся церкви, на горе у креста, с которой помню казалось бы еще так недавно сигали на портфелях по снегу и конечно немилосердно резали их о торчащие из земли гвозди и просто ржавые прутья, а дома потом говорили, что это какие-то недобрые люди в автобусе... И стыдно было за эту ложь и боязно что узнают и весело...