Полет с широко закрытыми глазами

Как думаете, что произойдет, если для вас вдруг погаснет солнце? Что будет, если больше никогда не увидишь краски жизни: багрянец заката, золото клёнов, синеву моря, любимые серые глаза? Да. Вопрос не прост.

А вот я попробовала себе это представить. Солнечным осенним днем я шла по улице на работу, любовалась синим небом над головой и, сама не знаю, почему задала себе этот коварный вопрос. Закрыв глаза, я попробовала пройти несколько метров. Сначала было жутко и безумно страшно. В одно мгновение мой организм перестроился и зажил новой жизнью. Сначала я ощутила себя маленькой и беспомощной, а потом поняла, что страх проходит, что я все «вижу» каким-то внутренним зрением. Я даже вижу больше, чем раньше. Погрузившись в собственные ощущения, я обрела новое зрение, каким, наверное, обладают по настоящему слепые люди. Мой организм восполнил мою потерю, дав взамен гораздо больше.

Что делает с нами жизнь, отнимая что-то? Да, дает взамен гораздо больше.

Мы слепы до тех пор, пока имеем полноценное зрение, мы глухи, пока не погрузились в полную тишину, мы не счастливы, пока не потеряли то, что было счастьем. Как порой бываем мы беспечны, как глупо тратим секунды своей жизни!

Закрыв глаза, я шла по улице. Это длилось недолго. Каких то полсотни шагов вдруг отрезвили меня, этого времени мне хватило, чтобы, наконец, задуматься над своей жизнью…

* * *

Утром, до этого…

- Соня, проснись! – запах кофе и горячих бутербродов заставил открыть глаза, а звон посуды окончательно изгнал меня из царства сна.

Жить со старшей сестрой – сущее наказание! Она возомнила себя одновременно и мамой и папой.

- Уже встаю, - я медленно и с удовольствием потянулась в постели, потом вскочила и выглянула в окно. Погода – блеск! День обещал быть прекрасным во всех отношениях.

С чашкой кофе в руке я наблюдала за движениями своей озабоченной сестрицы. Она рано стала старшей в семье и всегда опекала и воспитывала меня, забывая порой о себе. Наши родители трагически погибли, когда я была совсем маленькой, так что Лера стала для меня и отцом и матерью. Досадно было то, что её забота постепенно превратилась в тиски, из которых я мечтала вырваться.

- Послушай, Лера, до каких пор ты будешь моими родителями? – ехидно выстрелила я, хрустя при этом свежеприготовленным бутербродом.

- Знаешь, Сонька, мне так мало досталось заботы, что я дала себе слово, что моя младшая девочка никогда не будет чувствовать себя одинокой… Видимо я переборщила. Прости, - совсем устало и обреченно выдохнула Лера.

- Ладно, забудь, моя мамушка, я это зря сказала. Я не представляю, как бы я жила, если бы тебя не было рядом.

Допив кофе и чмокнув на прощание свою замученную заботами сестру, я помчалась в новый день. Тогда я еще не знала, что он мне приготовил.

* * *

Когда тебе 25 лет, ты думаешь, что пара-тройка ошибок не испортят твой жизненный путь. Он кажется бесконечным и полным приключений. Если что-то пойдет не так – можно успеть исправить. Ведь все еще впереди!

Кому из нас не знакомо это чувство юношеского безрассудства?!

В таком бесшабашном настроении я направлялась к своему офису, куда устроилась совсем недавно. Мне повезло с коллективом, никто не устраивал мне взбучек, не давал бестолковых заданий, моя молодость не вызывала ни у кого агрессии.

Так что и в этот день я не ожидала никакого коварства.

Еще немного я прошла по улице с закрытыми глазами. Потом, очнувшись от философских размышлений, решила подумать об этом позже. А пока солнечный день радовал меня своей ясностью и безмятежностью.

Я вошла в просторный холл офиса нашей фирмы (к слову сказать, крупной рекламной компании) и направилась к лифту. Дверь открылась, и мои коллеги плавно утромбовались в замкнутом пространстве. Один, за одним пролетали этажи, остановка за остановкой убавлялось число пассажиров. В конце концов, в кабине осталась я и еще один молодой человек приятной наружности. Высокий темноволосый парень стоял вполоборота ко мне. Его темные очки не позволили мне разглядеть цвет его глаз. Но привлекли внимание его красивые и сильные руки. Я быстро сообразила по силуэту его пиджака, насколько спортивной была его фигура. Он, не оборачиваясь ко мне, спросил – на какой мне нужно этаж. Я молча опередила его и нажала на кнопку верхнего этажа. Лифт, скрипя, двинулся вверх. Мой спутник повернулся к двери и стал ждать. Его фигура резко качнулась, когда лифт со страшным скрежетом застрял между этажами и замер на месте. Я была сбита с ног и в одну секунду оказалась на полу в самом углу лифта. Свет заморгал и погас.

Никогда не страдала клаустрофобией, но ей Богу, стало очень неуютно висеть в воздухе почти на последнем этаже небоскреба, да еще и в полной темноте. Как только эта мысль покинула мою голову, я почувствовала на своем предплечье твердую хватку.

- Не ушиблись? – озабоченно спросил из темноты приятный голос.

- Не очень, - почему-то шепотом ответила я, - кажется, я цела.

В одну секунду я была поднята над полом и оказалась практически в объятиях незнакомца. Он быстро стал ощупывать мои руки, плечи, голову, проверяя, не поранилась ли я. Сама не знаю почему, я не сопротивлялась.

- Не люблю такую кромешную темноту, хоть глаз коли, - поправляя одежду, выдала я недовольным тоном. Сильные руки разжались.

- А что, разве погас свет? – удивился мой коллега по несчастью. Я вопросительно промолчала.- Я не вижу света, уже давно, лет пять прошло с тех пор, как для меня погасло солнце. Но вы не бойтесь, это не так страшно, как кажется сначала. – он уверенно сжал мою руку и снова притянул меня поближе.

- Мне почему-то уже не так страшно, - снова прошептала я, - я не боюсь темноты и высоты, просто будет жаль, если мы упадем и разобьемся в этом дурацком лифте, но так и не успеем познакомиться.

Это была наглость с моей стороны, но было немыслимо оставаться совсем чужими двум пленникам коварного лифта.

- Виктор, - представился «коллега» по несчастью,
- Соня, - я поддалась его рукопожатию и поняла, что это заменяет моему новому знакомому приветственный кивок.

- Мы скоро выберемся, и с нами ничего плохого не случится. Просто закройте глаза и не обращайте внимания на темноту. Давайте поговорим, тогда ожидание не будет таким утомительным? О чем бы вам хотелось поговорить?

- О вас. – беспардонно выпалила я и сразу смутилась, - Впрочем, если не хотите, можете не говорить, я просто так спросила.

- А что вам интересно?
- Как это произошло? – я имела ввиду темные очки.
- Несчастный случай. Один прохожий решил испробовать на мне баллончик с ядовитым газом, реакция оказалась необратимой. Я ослеп. – Виктор замолчал и выдохнул, - Я – художник, фотограф. Был. Я потерял все, я думал, что потерял все. Мироощущение, любимую работу и не только...

- И что теперь? – я уже успела забыть о злополучном лифте.

- Теперь я снова художник и фотограф, - совсем другим тоном сказал Виктор и снова нащупал в темноте мою руку, - я научился видеть по-другому, всем своим существом. Мне не нужны глаза, чтобы видеть людей. Я рисую их словами, я ловлю стоп-кадр их жизни и составляю коллажи из человеческих судеб.

- Это как? – удивилась я. Я была хоть и стажеркой, но весьма успешным корреспондентом в своем издании. Для моего опыта и возраста – это было довольно-таки неплохо. Меня поразило то, что я услышала от слепого человека – «рисую словами, ловлю стоп-кадр…»

- Соня, вы не поверите мне, но это так и есть. Потеряв зрение, я обрел такую остроту восприятия всего окружающего, которая не была доступна мне раньше. Считайте, что во мне открылись почти телепатические способности. Вот сейчас, например, я могу описать вас во всех подробностях. – он вызывающе медлил с продолжением своей мысли.

- Опишите, - заинтересованно полюбопытствовала я, - нарисуй мой портрет, пожалуйста – почти умоляющим тоном ребенка попросила я. Сама не заметила, как перешла на ТЫ.

- Ну что ж, остается лишь пожелать, чтобы наш лифт повисел еще некоторое время в воздухе, пока я подберу нужные краски для твоего портрета, - Виктор незаметно принял мое предложение и тоже перешел на ТЫ., - Ты молодая и задиристая девчонка, скорее всего, с зелеными глазами. Стройна и, по всей видимости, шатенка. У тебя тонкая кость.

- Ну, это ты узнал на ощупь, - перебила я.
- Нет, о стройности твоих ног я еще не успел узнать при помощи моих рук. Ты живая, улыбчивая. А сейчас немного растрепана и удивлена. Любишь приключения и с легкостью попадаешь в них.

- Ну, об этом вообще не трудно догадаться, все-таки полчаса в лифте на последнем этаже, - я опять подвергла сомнению способности моего собеседника.

- У тебя родинка на предплечье и за ухом., - сказал Виктор и, медленно приближаясь ко мне, добавил,- и шрам на лодыжке, не больше трех сантиметров. Это боевое крещение юной разбойницы. Скорее всего, у тебя есть старший брат или сестра, которая никак не может сладить с тобой. А вот родители…их, пожалуй, нет с тобой рядом.

- Они погибли, - опередила я. Давно…
- Прости, это было неуклюже.
- Ничего, все в порядке. А как ты узнал про шрам?- я не хотела продолжать больную тему.

- Я же говорю, я все вижу. И очки мне не нужны, я не разыгрываю тебя. Все очень просто. Слепота не в том, что человек потерял зрение, а в том, что он отказывается видеть, воспринимать. А я ни на минуту не отказался от этого. Сначала я боролся изо всех сил, икал способ как все исправить, не верил врачам. А потом в отчаянии сбежал из клиники, в которой очередной раз услышал неутешительные прогнозы. На улице я столкнулся с прохожим, чуть не уронил его на землю. Это был старик, профессор. Он был одинок и каким-то образом понял, что я нуждаюсь в помощи. Под предлогом проводить его после столкновения с ураганом (в моем лице), он затащил меня к себе домой. Потом он притворился нездоровым и уговорил меня побыть с ним еще некоторое время. Его хватило, чтобы мы подружились. Старик оказался непрост. Много лет он занимался изучением необычных способностей человека, работал в медицинских институтах и даже на спецслужбы. Среди его учеников были и такие, как я. Мало, помалу я стал свыкаться со своим новым положением. Это было трудно, ведь я был фотохудожником в одном очень престижном издании. В тот период я должен был отправляться в поездку для новой фотосессии, готовил очередной проект… Работа прекратилась и мои многочисленные «друзья» забыли обо мне. Лишь самые верные продолжали поддерживать меня в то трудное время.

Так вот, старик заставил меня поверить в то, что я уникальное создание, не ведающее и не использующее на все сто процентов свои внутренние резервы. Оказывается наш мозг, сила мысли способны выдавать намного больше, чем наше тело. Человеческое существо по большому счету не ограничено своей телесной оболочкой.

- И что, ваш старик сделал из вас медиума, телепата? Знаю, что сила мысли велика, не раз читала, что мы не используем свои способности так, как могли бы. Но все-таки с трудом верится, что этому можно научить любого человека. – скептически прокомментировала я.

- В том то и дело, что не любого.- оживился Виктор, - Только того, кто уже силой своей мысли и желанием готов этого достичь. Надо желать этого и что-то делать для того, чтобы у тебя получилось претворить в жизнь свое желание. Сомнения могут поставить крест на всем, что ты задумал.

- И что же было дальше? Ты стал тренироваться двигать предметы на расстоянии? – не унималась я.

- Ну что ты, зачем? Для этого у меня есть руки. Я должен был восстановить то, что потерял. Это было основной целью. Я хотел продолжить свои занятия фотографией и искусством. Меня по-прежнему интересовали люди, чьи портреты я делал. Мне не хватало общения с ними. Ведь каждая жизнь, с которой ты соприкасаешься – ценность. Дорог опыт, который ты получаешь даже от короткой встречи с несчастным бомжем.

- И чем же может наполнить твой внутренний мир простой бомж с помойки? - почти ехидно усомнилась я и тут же покраснела. В темноте это было незаметно, но от Виктора это не ускользнуло.

- Не стоит, Соня, демонстрировать то, что не присуще тебе. Ты не черствый человек, это видно сразу. И ты бы не прошла мимо, если бы кому-то потребовалась твоя помощь. А что до бомжа, то, пожалуйста, рисую его портрет:

осень,
улица в листве,
у булочной автобусная остановка,
лавка…
на ней сидит в отрепьях старикан.
Высокорослый, в серой шапке набекрень.
В руках пакет с кусками хлеба (вот дикость – есть же те, кто смеет выбросить святое – хлеб! Однако, им спасибо, иначе как бы жил наш бомж?) Так вот, в руках, искривленных и грязных - крошки хлеба. У ног, на лавке, на плечах, коленях - птицы. Бомж кормит голубей... Последней крохой делится он с божьей птицей. А те, воркуя, кружатся в ногах, и воркованье тихое похоже на «спасибо». Бомж улыбается и гладит птиц, он не грустит о том, что за душою не гроша, он просто жив и счастлив в это самое мгновение.

А знаешь, что еще попало в фокус этого портрета? Прохожие... Они по улице летели равнодушно, но, поравнявшись с этим стариканом, задерживались рядом….

Их менялись лица. Кто-то улыбаться начал, кто-то просто осторожно обходил, чтоб не спугнуть доверчивую птицу. В общем, равнодушных там я не заметил. Представь теперь стоп-кадр. Разве не счастье, замечать такое? - закончил Виктор свой портрет.

- Ты художник, Виктор, из этой темноты ты перенес меня на полотно своей картины. Мне пришлось остановиться, как и тем прохожим. Я вижу всю эту картину, допустим, из окна автобуса, стоящего на остановке. Ты волшебник! – моему восторгу не было предела.

- Вот видишь, ты сейчас лишилась зрения на некоторое время, в кромешной тьме ты не застряла, с легкостью переместилась и в пространстве, и во времени, смогла увидеть и понять чужую жизнь! – Виктор был рад, что ему удалось повторить со мной то, чему научил его старик-профессор.

- Нет, ты не слепой, - восторженно сказала я, - ты способен видеть много больше, чем я!

Виктор придвинулся ко мне поближе и нежностью обхватил за руку. И в это момент лифт дернулся, заскрипел и рванулся вниз. Секунда ужаса - мы оказались почти в состоянии свободного падения… Виктор обхватил меня, как бы пытаясь закрыть от предстоящего удара. Он крикнул громко мне: «Закрой глаза и представь, что ты летишь, мы никогда не разобьемся!»

Я зажмурилась и от испуга воспарила мысленно, почувствовала легкость… Даже показалось, что ветер растрепал мне волосы, что мой полет приятен…как во сне, в детстве (помню Лера говорила, во сне летаешь – значит ты растешь). Исчезли стены лифта, страх и темень. Я парила, словно птица. И ОН был рядом.

Какие-то секунды, снова скрежет, и лифт затормозил, затрясся и застрял опять. Мы вернулись в действительность.

- Я летела, Витя!
- И я летел с тобой, я ни за что б не дал тебе разбиться!

Он осторожно помог мне подняться на ноги, не отпускал от себя.

- Эй! Есть кто живой? – послышался встревоженный голос с той стороны двери.

- Есть! Еще как живые! – радостно и бодро ответил Виктор.

- Сейчас мы вас вытащим! – ответил наш спаситель.

Через некоторое время лифт подтянули повыше к ближайшему этажу и с усилием разжали двери. Виктор подсадил меня, ведь мы снова застряли между этажами. Потом ловко подтянулся и выбрался сам.

Монтеры долго удивлялись тому, что произошло. Ведь мы висели на волоске. Еще немного, и канат, на котором крепился лифт, оборвался бы, страховка тоже отказала. Так что мы с Виктором родились в рубашке.

- Еще немного, и вам, ребята, пришлось бы учится летать,- сострил один из монтеров.

- А мы и так умеем, - радостно выпалила я, и заговорщицки посмотрела на Виктора. Он в ответ только улыбнулся.

- Да, вид у тебя прямо-таки растрепанный, - Виктор поправил мою прическу и, не отпуская мою руку, предложил, - Пойдем, я познакомлю тебя с моим профессором. Ты придешь в себя, а потом я провожу тебя домой, и ты познакомишь меня со своим старшим братом. Или сестрой?

- С сестрой, её зовут Лера. Она будет рада узнать, что я чудом спаслась и конечно обрадуется знакомству с тобой.

Виктор подождал, пока я позвоню в офис, чтобы отпроситься с работы. Мой шеф без вопросов отпустил меня, узнав, что со мной произошло, и пожелал увидеть меня назавтра с репортажем о моем происшествии.

Я сбежала по ступенькам на улицу и даже не заметила, что держу за руку слепого человека. Он шел уверенно, «смотрел» по сторонам, когда мы переходили через дорогу, удержал меня от перехода на красный свет и при этом живо и увлеченно рассказывал о своих планах на будущее. Я смотрела на него и в душе радовалась, благодарила судьбу за то, что встретила его. Мне хотелось закрыть глаза и не видеть лишнего – рекламных щитов, величиной с полдома, снующих пешеходов с угрюмыми лицами, закиданных мусором тротуаров. Я понимала, что не могу изменить многих вещей, но теперь наверняка смогу изменить себя, чтобы мой мир стал прекраснее, чтобы я научилась видеть его таким. Я хотела, чтобы моя жизнь наполнилась яркими красками независимо от того, где я нахожусь, и что видят мои глаза.

Виктор свернул во двор, нырнул в арку и остановился. Он как будто прислушался ко мне, помедлил и спросил:

- Ты думаешь, что ты теперь сильно изменилась?
- Да, как ты догадался?

Он лишь засмеялся в ответ.
- Пойдем, Соня, ты еще не то узнаешь о себе и других людях. Только надо захотеть.

Мы единое целое на этом свете. Ничто в природе не проходит для нас незамеченным, ты только прислушайся. Не все абсолютно тебе под силу, но есть вещи простые и доступные.

Ты научишься понимать разницу, сможешь мириться с неизбежным, и находить силы, чтобы изменить то, что тебе по плечу.

Скрипнула дверь подъезда, мы оба переглянулись и прошли мимо лифта на лестницу. Хватит с нас на сегодня приключений. Профессор, опередив наше желание позвонить в дверь, отворил её.

- А я заждался Вас, молодежь. Ну что, как вам, орлята, сегодняшний полет?

- Все хорошо, Степан Иванович, мы в полном порядке, крылья не поломали. – в тон своему наставнику ответил Витя, - Знакомьтесь, Соня. Теперь мне не страшно отпускать её в свободный полет.

- Здравствуйте, - я протянула руку старому профессору, безумно похожему на того самого бомжа, который пригрезился мне в лифте. – Я очень рада нашему знакомству.

Виктор помог мне расположиться и прошел вперед, чтобы поставить чайник. А я задержалась на пороге.

- Спасибо Вам, Степан Иванович, за Витю и за меня.
- Да что уж, на здоровье! Ты молодец, девочка, прозрела побыстрее Витьки. Ему труднее было, когда в больницах обламывали крылья. Ну, ничего, теперь с ним будет все в порядке. Так чем ты занимаешься? – спросил профессор.

- А разве Вам это не известно? А как же наш полет?

- Детка, я не Нострадамус! Послушай, все это не чудо и не сказки. Жизнь - реальность, в мыслях наших – тоже реальность. Так чем ты занимаешься, расскажи-ка мне, старику...

* * *

Поздно вечером я вернулась домой. Виктор отправился к себе, я была за него спокойна. А Лера ждала меня и не ложилась спать. Мы почти до утра проболтали о моих приключениях. А на следующий день я не узнала свою сестру.

Она не будила меня и не гремела посудой, тихонько подошла к моей постели и сказала: «Я полетела, Соня! Ты береги себя, и позвони, когда захочешь, когда я буду тебе нужна».

Я заметила, как Лера улыбнулась своему отражению в зеркале и с той же улыбкой отправилась на выход. Впереди её ждал полет с широко закрытыми глазами.