Пока

В давно минувшие времена по бескрайним морям плавал пиратский корабль. Заплывал он и далеко на север, где на волнах качаются глыбы белого льда, бывал и на востоке, и на западе, и даже на юге, чудом уцелев меж смертоносных рифов и бессчётных атоллов и островков, где жили племена свирепых людоедов.

За свою долгую жизнь этот трёхмачтовый парусник избороздил воды мирового океана и многих внутренних морей вдоль и поперёк.

А сколько лет судну – не знал никто. До того, как его захватили пираты...

Комната

Комната, в которую меня затянуло, была густо заставлена и захламлена. Сначала я воспринял только огромное количество книг, полок и несколько массивных столов. Постепенно ко мне вернулось ощущение своего тела, которое я утратил, закрыв глаза в душе. Я был совершенно сух и одет хоть и не в свою, но удобную одежду. Еще опираясь на крышку стола, я стал двигаться и все больше осваивался в помещении. После более пристального осмотра оказалось, что всевозможных никак не связанных между собой...

А новая жизнь строилась совершенно иначе, чем я могла бы предположить. У нас должен был родиться союз трех, семья, состоящая из трех человек сразу.

Великий Трин – то целое, деленное на части,
Троичность божества – его единство в каждой части.
Не столько дар судьбы – защита от мирских напастей,

Гармония из пустоты – то счастье при сплошном ненастье.

Муж, умудренный жизненным опытом, взрослый человек. За свои 50 лет увидевший и познавший мир и людей во всей их полноте, видевший...

«Что же мне, убить тебя? Скажи, не мучай…»
Не получив ответа на свой вопрос, Людмила Борисовна проснулась. Потом лежала, не открывая глаз и не желая точно убедиться, одна ли она в постели, или же Виктор Сергеевич, ее муж, лежит рядом на своей половине. Он снился ей: виновато уверял, что будет разрабатывать руку, которая повисла после инсульта. Но в другой половине сна оставался лежачим в коме перед операцией - и всю эту половину, до самого пробуждения, Людмила Борисовна маялась, не зная...

Уроки.
В нашей жизни, теперь я в этом твердо уверена, встреча с каждым человеком дается нам для прохождения определенного жизненного урока. Возможно, этот урок нас чему-то научит, возможно, проявит в нас не самые лучшие черты, над которыми надо поработать, а может и наоборот, покажет нас другим в наилучшем виде.

Но все равно все будет зависеть от нас, от наших поступков, деяний или недеяний, а, возможно просто от доброго слова, сказанного вовремя и кстати.

Самый близкий и дорогой мне...

Давным-давно было в мире богатое и славное королевство. Из глубокой древности вело оно своё начало, устояв и перед натиском бесчисленных захватчиков, и перед раздорами и междоусобицами внутри исконных границ. Теперь же золото и серебро рекой текло в великолепную столицу, что расположилась на зелёных холмах посреди благодатной равнины. Тысячи купцов везли свои товары в богатый город, сотни ремесленников создавали чудесные изделия из железа и дерева, равным которых не нашлось бы и во всём...

Жил на свете один юноша, жизни знал мало, но спрашивал много. Однажды в далекой, незнакомой стране набрел он на антикварный магазинчик, почти музей, где и нашел прекрасную чайную чашку. Юноша взял в руки находку и стал рассматривать ее, как вдруг чашка заговорила с ним:

"Мой дорогой странник, ты смотришь на меня, но я не всегда была чашкой. Было время, когда бессмысленность существования была единственным моим состоянием.

Я была просто куском красной глины и миллионы лет лежала в земле...

Было уже такое. В соседней школе, в зоне обслуживания Башки, года два назад, злоумышленники вскрыли оружейку и сбондили учебные автоматы и мелкокалиберные винтовки. Я еще участковым был. Так мы всем опорным пунктом с участковыми и операми, с Башкой во главе, трое суток по округе копытили, пока злодеев с автоматами, да мелкашками изловили и раскололи. А как раскололи, так начальству и доложили. Что тут было. Я столько народа в милицейской форме только на День Советской милиции видел. Даже от...

Не знаю, когда это случилось, или почему это случилось. С тех пор прошло очень много времени. Огромная раскаленная масса кипела и бушевала, стонала, изливалась огнем.

Время шло, время брало свое. Огненное чудовище, будто устало, постепенно успокоилось, переместилось, вглубь своего тела и вокруг горячего сердца обвилось холодным панцирем.

Только солнце было свидетелем рождении земли. Оно улыбнулось, приласкало нового детеныша и полюбило больше всех во вселенной, Согрело своими лучами, одело...

Должен сознаться, господа, что я пришел сюда лишь по настоятельному приглашению двух дюжих морских пехотинцев, тех самых, что стоят сейчас у меня за спиной. Я бы предпочел не трогаться с места — стоит ли хвататься за соломинку, когда идешь ко дну?

Но раз уж я перед вами, хотя и против воли, я могу с том же самым успехом отвечать на ваши вопросы. Только что толку? Все равно уже ничего не изменишь. Валяйте, спрашивайте.

Что вы сказали, сенатор? Прошу прощения, но вам придется говорить чуть...