Странно, что способна сделать с людьми обычная тюрьма. Маленькая каменная клетка с крошечным окошком, небо в белый квадратик и запах сырой соломы. Стояла тишина. Все молчали, потому что не было общей темы для разговора. Завтра утром их ждал суд и казнь, и каждый в душе старался, как мог основательнее к этому подготовиться.
В дальнем углу с безразличным видом наплевавшего на жизнь человека ел тюремную баланду молодой степняк. Длинные угольно чёрные волосы болтались за спиной жёстким хвостиком, а в серые глаза будто намертво въелась не соответствующая его молодому возрасту задумчивость. Его истрёпанная кожанная куртка хранила следы доспехов, сапоги для верховой езды, судя по потёртостям, тоже часто бывали в деле. На ремне болтались пустые ножны от кривой степной сабли и чуть более короткие – от кинжала. Другого оружия при нём не было.
Рядом с ним свернулся калачиком чернявый паренёк в изношенном сером жилете поверх чёрной рубашки, чёрных брюках и странного вида сапогах с блестящими мелкими чешуйками ремешками вместо привычных застёжек. Он лежал совершенно неподвижно, обхватив голову руками и что-то тихо бормоча, глядя в никуда большими странно блестящими синими глазами. К своей плошке он так и не притронулся.
В противоположном конце камеры безвольным трупом лежал на соломе эльф. Из одежды на нём были только ободранные штаны, он был бос и худ. Взгляд пустых васильковых глаз безучастно смотрел в потолок. Его тело покрывала целая сеть из синяков, ссадин и кровоподтёков, что лишний раз доказывало, как здесь умеют вести допросы. Эльф почти всё время молчал и иногда кричал во сне, чем первое время очень пугал сокамерников.
Кроме них в камере сидел и четвёртый. Это был крепкого вида бородатый мужчина, наверняка бывший наёмник. Его одежда была ещё совсем новой, сапоги не показывали следов активного использования, а в глазах ещё стоял тот самый мятежный огонёк, который яснее ясного выдавал в нём будущего беглеца. Сразу видно, что он здесь недавно.
Сейчас «новичок» активно мерил шагами небольшой пространство и то и дело бросал взгляды в маленькое перечёркнутое прутьями окошко, словно ждал чего-то. Глаза зло блестели, борода топорщилась – видать поминал «благодетелей», упрятавших его в эту дыру. Никто его за это не винил. Вот только, если бы он делал это чуть-чуть потише…
- Слушай, говорун, может, заткнёшься, да? – впервые за много часов подал голос степняк: его всеобщий был почти что безупречным, хотя и чувствовался лёгкий акцент. От неожиданности бородач замолчал и уставился на степняка недоумённым взглядом.
- Не знал, что ты говорить умеешь, лошадник.
Глаза степняка на мгновение блеснули негодованием, но лицо осталось всё таким же непроницаемым. Он промолчал, хотя по глазам было видно, что если бородач произнесёт ещё хоть слово, то он просто перегрызёт ему горло. Зубами, как настоящий степной волк.
Бородач это вовремя заметил и отошёл от него подальше. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы степняк успокоился. Однако тут взгляд возмутителя спокойствия упал на скорчившегося у его бока парня в серой рубашке.
- Что с ним?
- Очень сильно болит голова.
- А что он там шепчет?
- Какое тебе дело? – серые глаза пронзили новичка, как два копья. – Шепчет и шепчет. К тому же, ему сейчас намного хуже, чем нам с тобой.
- Чародей, что ли?
Степняк снова промолчал и взглянул на лежащего рядом парня. Он был очень обеспокоен, хотя это и не было заметно внешне. Особенно, его взволновало то, что он не ел. Правда, и кормить его насильно никто не пытался. Пока не пытался.
- А эльф? – бородатый наклонился над неподвижным остроухим и слегка тряхнул. Никакой реакции. – Он что мёртвый, что ли?
- Нет, ему просто очень плохо.
- Ещё хуже, чем твоему другу?
- Нет, примерно также, - степняк с трудом поднялся и, раскачиваясь из стороны в сторону, подошёл к эльфу и внимательно заглянул в его избитое лицо. Потом неожиданно подхватил его под мышки и потащил на свою половину камеры. – За что ты попал сюда?
Новичок с усмешкой почесал бороду и уселся на кучу соломы не вдалеке от хлопочущего над эльфом степняка. Теперь он уже не выглядел затравленным медведем и вполне напоминал нормального даже чуть простоватого дружинника.
- А за что ты?
- Кража государственного имущества. Его (кивок в сторону корчащегося на полу не-чародея) за многочисленные преступления против личности.
- У… - медведь покачал головой, - А эльфа?
- Это – Фиаольтиарна. Знаешь такого? Его «белки» много народу порезали на западных границах, - степняк криво усмехнулся, подкладывая под всклокоченную голову остроухого свёрнутую валиком рубаху. – Его считали неуловимым одно время.
- И… давно он здесь?
- Давно. А теперь я спрошу: что подвело под виселицу тебя?
- Ну, я человека убил.
Молодой житель степей чуть не расхохотался, сдержавшись в самый последний момент. Парень в сером жилете неожиданно перестал корчиться и бормотать, поднялся и, с трудом сев, взялся за остывшую баланду. Несмотря на то, что эту гадость варили едва ли не из крыс, ел он её с явным аппетитом. Едва не вылизав миску, он подобрался к эльфу и, сжав ему виски указательными пальцами обеих рук, на чём-то сосредоточился.
В следующее мгновение, степняк и дружинник-медведь стали свидетелями настоящего чуда. Воздух под пальцами парня внезапно сгустился и, стекая вниз, подобно струйкам воды, начал медленно растекаться по избитому лицу эльфа, убирая следы побоев и возвращая ему нормальный вид. Разобравшись с этим, «вода» всё также медленно потекла на шею, на плечи и вскоре добралась до пальцев рук и скользнула под рваный пояс брюк. На протяжении всей процедуры, эльф так и не пошевелился, только дыхание из поверхностного и частого стало спокойным и глубоким.
- Так вот почему он всё время невредимый был…-
Это было последнее, что успел пробормотать «медведь», перед тем, как степняк, подозрительно прищурившись, вытянул из рукава удавку, связанную из обрывков его износившейся рубашки, и накинул тому на шею. В его движениях сквозила изрядная сноровка. Это был уже не первый «лазутчик», которого он убирал подобным образом.
Бородатый дружинник оказался крепким орешком: даже передавленная сонная артерия не смогла отключить его полностью, и пришлось сворачивать ему шею, чтобы успокоить. Степняк оттолкнул неподвижное тело в сторону и вопросительно взглянул на тяжело привалившегося к стене друга. Тот с грустной улыбкой произнёс:
- Всё в порядке, Гияр, пережить ещё один день я вполне смогу.
- Нам надо выбираться отсюда, Реми.
- Полностью с тобой согласен, но и бросить его на произвол этих зверей никак нельзя.
- Понятия не имею, почему ты привязался к этому остроухому.
- Он ведь нас вывел из того леса, Гияр. Неужели ты забыл?
Тот скривился и раздосадовано скомкал самодельную удавку. Более красноречивого ответа не существовало – ничего он не забыл. Степняки привыкли помнить добро и не забывать зло. Побег, понятное дело, отложили до лучших времён…
Дорога до виселицы была короткой: всего двадцать шагов. Для троих узников они растянулись на целую вечность: все трое едва волочили ноги, бряцая кандалами. Гияр смотрел по сторонам диким зверем с невозмутимым лицом. Реми тихо выл, зажимая руками уши. А эльф… увидь его сейчас какой-нибудь откормившийся сородич, наверняка, счёл бы за призрака. И не слишком бы ошибся – Фиаольтиерна действительно мало от них отличался.
Кроме них, стражи и мага в серой рясе с красным посохом на площади не было никого. Только на одной из крыш домов деловито вылизывалась уличная кошка. Хитрый зверь смотрел на эту скорбную процессию с показным равнодушием: что ему до каких-то двуногих?
Их подняли на деревянный помост, загнали на табуретки и надели на шеи петли. Потом затянули верёвки, чтобы не болтались, и сошли с помоста, оставив только одного у рычага. Степняк слегка скривился, но промолчал. Реми стоял, зажмурившись, и что-то шептал на непонятном языке. Эльф молча смотрел перед собой и, будто чего-то ждал.
Внезапно волшебник с посохом встрепенулся и начал что-то сосредоточенно высматривать в глубинах красного кристалла, который служил его посоху навершием. Чем сильнее он вглядывался в кристалл, тем яростнее и громче шептал Реми. Воздух вокруг паренька стремительно густел, тёк и тонкими струйками окутывал его сгорбленную худую фигуру. Потом всё это внезапно исчезло, оставив после себя только дикий блеск в глазах бледного чернявого парнишки и спокойно опущенные вдоль тела руки. Кандалы его уже не волновали.
Волшебник же резко сошёл с лица, залился потом и пронзительно закричал:
- Вешайте их! Быстрей же вешайте!
Стражник, дежуривший у рычага, даже не понял, что произошло, но его тело среагировало быстрее – рука в латной рукавице дёрнула заветный рычаг, пол под ножками табуретки канул в бездну, но на жизни узников это никак не повлияло. Их уже не было на помосте – неведомая сила в одно мгновение перебросила всех троих в дальний угол площади, к самым конюшням. Гияр и эльф тут же скрылись внутри. Реми не спешил. Его взгляд был прикован с поднимающему посох волшебнику, который собирался обрушить на их грешные головы по меньшей мере небо. Однако это парня не испугало: после камеры смертников его уже мало, что могло напугать или смутить.
Несмотря на свои, мягко говоря, многогранные таланты, Реми магом не был. Искры-Источника в нём не было, и в глазах других волшебников он никакими цветами не светился – обычный человек, ни дать, ни взять. Правда, он обладал талантом куда как более ценным, чем обычное волшебство. Он мог «совершать преступления против личности»: подчинять людей, красть их души и стирать индивидуальность. Его Дар псионика позволял ему, не касаясь магии, творить чудеса. Если бы не красный кристалл – ингибитор энергии Духа, Реми бы никогда не допустил того, чтобы их так легко поймали.
Кстати, об ингибиторе…. Волшебник вскинул посох выше, выкрикнул заклинание, кристалл засветился кровавым светом. В сторону парня понеслась полупрозрачная волна деформаций, которая, скользнув по появившейся в воздухе перед бывшим висельником зеркальной пластине, ушла куда-то в сторону за его спину. Атаковал он молниеносно: времени и сил на сложные конфигурации у Реми не было, телепортация и так много отняла.
Невидимая удавка мёртвой хваткой вцепилась магу в горло и сжимала до тех пор, пока лицо не приобрело синюшный оттенок, и он не упал. Секундой позже лопнул ингибитор, усыпав землю красной пылью. Стражники, застывшие в замороженных позах, ошалело смотрели на эту феерическую картину. Реми поспешил в конюшню – надо было открыть для всадников новый телепорт подальше отсюда…
В дальнем углу с безразличным видом наплевавшего на жизнь человека ел тюремную баланду молодой степняк. Длинные угольно чёрные волосы болтались за спиной жёстким хвостиком, а в серые глаза будто намертво въелась не соответствующая его молодому возрасту задумчивость. Его истрёпанная кожанная куртка хранила следы доспехов, сапоги для верховой езды, судя по потёртостям, тоже часто бывали в деле. На ремне болтались пустые ножны от кривой степной сабли и чуть более короткие – от кинжала. Другого оружия при нём не было.
Рядом с ним свернулся калачиком чернявый паренёк в изношенном сером жилете поверх чёрной рубашки, чёрных брюках и странного вида сапогах с блестящими мелкими чешуйками ремешками вместо привычных застёжек. Он лежал совершенно неподвижно, обхватив голову руками и что-то тихо бормоча, глядя в никуда большими странно блестящими синими глазами. К своей плошке он так и не притронулся.
В противоположном конце камеры безвольным трупом лежал на соломе эльф. Из одежды на нём были только ободранные штаны, он был бос и худ. Взгляд пустых васильковых глаз безучастно смотрел в потолок. Его тело покрывала целая сеть из синяков, ссадин и кровоподтёков, что лишний раз доказывало, как здесь умеют вести допросы. Эльф почти всё время молчал и иногда кричал во сне, чем первое время очень пугал сокамерников.
Кроме них в камере сидел и четвёртый. Это был крепкого вида бородатый мужчина, наверняка бывший наёмник. Его одежда была ещё совсем новой, сапоги не показывали следов активного использования, а в глазах ещё стоял тот самый мятежный огонёк, который яснее ясного выдавал в нём будущего беглеца. Сразу видно, что он здесь недавно.
Сейчас «новичок» активно мерил шагами небольшой пространство и то и дело бросал взгляды в маленькое перечёркнутое прутьями окошко, словно ждал чего-то. Глаза зло блестели, борода топорщилась – видать поминал «благодетелей», упрятавших его в эту дыру. Никто его за это не винил. Вот только, если бы он делал это чуть-чуть потише…
- Слушай, говорун, может, заткнёшься, да? – впервые за много часов подал голос степняк: его всеобщий был почти что безупречным, хотя и чувствовался лёгкий акцент. От неожиданности бородач замолчал и уставился на степняка недоумённым взглядом.
- Не знал, что ты говорить умеешь, лошадник.
Глаза степняка на мгновение блеснули негодованием, но лицо осталось всё таким же непроницаемым. Он промолчал, хотя по глазам было видно, что если бородач произнесёт ещё хоть слово, то он просто перегрызёт ему горло. Зубами, как настоящий степной волк.
Бородач это вовремя заметил и отошёл от него подальше. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы степняк успокоился. Однако тут взгляд возмутителя спокойствия упал на скорчившегося у его бока парня в серой рубашке.
- Что с ним?
- Очень сильно болит голова.
- А что он там шепчет?
- Какое тебе дело? – серые глаза пронзили новичка, как два копья. – Шепчет и шепчет. К тому же, ему сейчас намного хуже, чем нам с тобой.
- Чародей, что ли?
Степняк снова промолчал и взглянул на лежащего рядом парня. Он был очень обеспокоен, хотя это и не было заметно внешне. Особенно, его взволновало то, что он не ел. Правда, и кормить его насильно никто не пытался. Пока не пытался.
- А эльф? – бородатый наклонился над неподвижным остроухим и слегка тряхнул. Никакой реакции. – Он что мёртвый, что ли?
- Нет, ему просто очень плохо.
- Ещё хуже, чем твоему другу?
- Нет, примерно также, - степняк с трудом поднялся и, раскачиваясь из стороны в сторону, подошёл к эльфу и внимательно заглянул в его избитое лицо. Потом неожиданно подхватил его под мышки и потащил на свою половину камеры. – За что ты попал сюда?
Новичок с усмешкой почесал бороду и уселся на кучу соломы не вдалеке от хлопочущего над эльфом степняка. Теперь он уже не выглядел затравленным медведем и вполне напоминал нормального даже чуть простоватого дружинника.
- А за что ты?
- Кража государственного имущества. Его (кивок в сторону корчащегося на полу не-чародея) за многочисленные преступления против личности.
- У… - медведь покачал головой, - А эльфа?
- Это – Фиаольтиарна. Знаешь такого? Его «белки» много народу порезали на западных границах, - степняк криво усмехнулся, подкладывая под всклокоченную голову остроухого свёрнутую валиком рубаху. – Его считали неуловимым одно время.
- И… давно он здесь?
- Давно. А теперь я спрошу: что подвело под виселицу тебя?
- Ну, я человека убил.
Молодой житель степей чуть не расхохотался, сдержавшись в самый последний момент. Парень в сером жилете неожиданно перестал корчиться и бормотать, поднялся и, с трудом сев, взялся за остывшую баланду. Несмотря на то, что эту гадость варили едва ли не из крыс, ел он её с явным аппетитом. Едва не вылизав миску, он подобрался к эльфу и, сжав ему виски указательными пальцами обеих рук, на чём-то сосредоточился.
В следующее мгновение, степняк и дружинник-медведь стали свидетелями настоящего чуда. Воздух под пальцами парня внезапно сгустился и, стекая вниз, подобно струйкам воды, начал медленно растекаться по избитому лицу эльфа, убирая следы побоев и возвращая ему нормальный вид. Разобравшись с этим, «вода» всё также медленно потекла на шею, на плечи и вскоре добралась до пальцев рук и скользнула под рваный пояс брюк. На протяжении всей процедуры, эльф так и не пошевелился, только дыхание из поверхностного и частого стало спокойным и глубоким.
- Так вот почему он всё время невредимый был…-
Это было последнее, что успел пробормотать «медведь», перед тем, как степняк, подозрительно прищурившись, вытянул из рукава удавку, связанную из обрывков его износившейся рубашки, и накинул тому на шею. В его движениях сквозила изрядная сноровка. Это был уже не первый «лазутчик», которого он убирал подобным образом.
Бородатый дружинник оказался крепким орешком: даже передавленная сонная артерия не смогла отключить его полностью, и пришлось сворачивать ему шею, чтобы успокоить. Степняк оттолкнул неподвижное тело в сторону и вопросительно взглянул на тяжело привалившегося к стене друга. Тот с грустной улыбкой произнёс:
- Всё в порядке, Гияр, пережить ещё один день я вполне смогу.
- Нам надо выбираться отсюда, Реми.
- Полностью с тобой согласен, но и бросить его на произвол этих зверей никак нельзя.
- Понятия не имею, почему ты привязался к этому остроухому.
- Он ведь нас вывел из того леса, Гияр. Неужели ты забыл?
Тот скривился и раздосадовано скомкал самодельную удавку. Более красноречивого ответа не существовало – ничего он не забыл. Степняки привыкли помнить добро и не забывать зло. Побег, понятное дело, отложили до лучших времён…
Дорога до виселицы была короткой: всего двадцать шагов. Для троих узников они растянулись на целую вечность: все трое едва волочили ноги, бряцая кандалами. Гияр смотрел по сторонам диким зверем с невозмутимым лицом. Реми тихо выл, зажимая руками уши. А эльф… увидь его сейчас какой-нибудь откормившийся сородич, наверняка, счёл бы за призрака. И не слишком бы ошибся – Фиаольтиерна действительно мало от них отличался.
Кроме них, стражи и мага в серой рясе с красным посохом на площади не было никого. Только на одной из крыш домов деловито вылизывалась уличная кошка. Хитрый зверь смотрел на эту скорбную процессию с показным равнодушием: что ему до каких-то двуногих?
Их подняли на деревянный помост, загнали на табуретки и надели на шеи петли. Потом затянули верёвки, чтобы не болтались, и сошли с помоста, оставив только одного у рычага. Степняк слегка скривился, но промолчал. Реми стоял, зажмурившись, и что-то шептал на непонятном языке. Эльф молча смотрел перед собой и, будто чего-то ждал.
Внезапно волшебник с посохом встрепенулся и начал что-то сосредоточенно высматривать в глубинах красного кристалла, который служил его посоху навершием. Чем сильнее он вглядывался в кристалл, тем яростнее и громче шептал Реми. Воздух вокруг паренька стремительно густел, тёк и тонкими струйками окутывал его сгорбленную худую фигуру. Потом всё это внезапно исчезло, оставив после себя только дикий блеск в глазах бледного чернявого парнишки и спокойно опущенные вдоль тела руки. Кандалы его уже не волновали.
Волшебник же резко сошёл с лица, залился потом и пронзительно закричал:
- Вешайте их! Быстрей же вешайте!
Стражник, дежуривший у рычага, даже не понял, что произошло, но его тело среагировало быстрее – рука в латной рукавице дёрнула заветный рычаг, пол под ножками табуретки канул в бездну, но на жизни узников это никак не повлияло. Их уже не было на помосте – неведомая сила в одно мгновение перебросила всех троих в дальний угол площади, к самым конюшням. Гияр и эльф тут же скрылись внутри. Реми не спешил. Его взгляд был прикован с поднимающему посох волшебнику, который собирался обрушить на их грешные головы по меньшей мере небо. Однако это парня не испугало: после камеры смертников его уже мало, что могло напугать или смутить.
Несмотря на свои, мягко говоря, многогранные таланты, Реми магом не был. Искры-Источника в нём не было, и в глазах других волшебников он никакими цветами не светился – обычный человек, ни дать, ни взять. Правда, он обладал талантом куда как более ценным, чем обычное волшебство. Он мог «совершать преступления против личности»: подчинять людей, красть их души и стирать индивидуальность. Его Дар псионика позволял ему, не касаясь магии, творить чудеса. Если бы не красный кристалл – ингибитор энергии Духа, Реми бы никогда не допустил того, чтобы их так легко поймали.
Кстати, об ингибиторе…. Волшебник вскинул посох выше, выкрикнул заклинание, кристалл засветился кровавым светом. В сторону парня понеслась полупрозрачная волна деформаций, которая, скользнув по появившейся в воздухе перед бывшим висельником зеркальной пластине, ушла куда-то в сторону за его спину. Атаковал он молниеносно: времени и сил на сложные конфигурации у Реми не было, телепортация и так много отняла.
Невидимая удавка мёртвой хваткой вцепилась магу в горло и сжимала до тех пор, пока лицо не приобрело синюшный оттенок, и он не упал. Секундой позже лопнул ингибитор, усыпав землю красной пылью. Стражники, застывшие в замороженных позах, ошалело смотрели на эту феерическую картину. Реми поспешил в конюшню – надо было открыть для всадников новый телепорт подальше отсюда…
Обсуждения Побег