Я снова вижу твои глаза…. Это не во сне ли? Протягиваю руку и касаюсь твоей.
Нет это не сон. Все те же глаза, только усталые больше прежнего. Все те же твои глаза с легкой печатью тревоги. С сеточкой мелких морщинок в уголках, тайные письмена которых я научился читать и теперь узнаю то, что ты не желаешь, а может быть, просто не можешь мне поведать.
Моя возлюбленная…Сердце всплывает тебе навстречу, и следом за ним, рекою нежности изливается пред тобой моя душа и омывает тебя всю.
Я таю под мягким светом твоих глаз, заполняю собою весь мир, чтобы обнимать тебя вместе с пространством. Словно опутывая паутиной свою драгоценную добычу-бабочку, я чувствую себя скорпионом, или хищным пауком, кровожадность которого любовь уничтожила, смирив его перед своею добычей, и сделала добычей его самого. Мы стали жертвами нашей любви? Или мы принесли себя в жертву нашей любви? И тогда оказалось, что жертвы не стало, а остались одна Любовь, и это «и», которое всегда пишется в Священных Книгах рядом с именем Любви, то самое «и», которое я всегда собирался подарить тебе, постоянно ускользающей от меня. Ты словно боялась получить в дар то единственное, чего ты не имела.
Моя возлюбленная…
Властью своею над всем живым, дарованной мне Любовью, я превращаю тебя в маленькую девочку-эльфа и качаю плавно и нежно на волнах моей души. Я кладу тебя на ладонь, сдуваю теплым ветерком своего дыхания лепестки твоих одежд и долгим поцелуем втягиваю в себя всю, чтобы ласкать так, как не ласкал никто и никогда. Я ласкаю тебя, перекатывая во рту языком, как сладкий, гладкий леденец, как отшлифованный морем камешек, купаю тебя, вспотевшую после жаркого дня, слизывая вместе с потом усталость с твоего тела. Я помню все парки, аллеи и улочки твоего чудного маленького городка, кончиком языка нежно проникаю в твои самые потаенные места, растворяя тебя в теплых водах моей нежности. Теперь ты вся в моей власти – власти Любви, потому что я есть Любовь.
Моя любовь смирнее домашнего кролика. Моя любовь стремительней табуна диких степных жеребцов, неудержимей горной лавины. Моя любовь входит в тебя невидимо, призраком крадясь в вечерней тишине, когда ты засыпаешь, свернувшись калачиком в своей постели. Моя любовь разбивает на своем пути все преграды, как таран кочевников разбивает врата осаждаемой крепости, и пронзает твою душу и твое тело.
Это мы осаждаем крепости, или они осаждают нас?.. Мы побеждаем, или становимся пленниками взятых приступом цитаделей?.. Мы оба устаем от нестерпимо долгой осады друг-друга друг-другом… И эта усталость просит выхода, и кто-то должен первым пройти по ночной тропке меж холмов, прокрасться мимо стражи, которая непременно не дремлет, и снять часовых у ворот, затем проникнуть в пороховой склад и, рискуя жизнью, взорвать его, а потом, будучи раненым, с радостью сознавая, что не смертельно, и что ему уже даровано насладиться победой, смотреть со стен сквозь уплывающий рассвет, как входят в гавань корабли и палят из всех орудий, и слышать, как стучат на них сигнальные барабаны, а внизу, у стен, лязгает металл, ржут лошади и рвутся под ударами окованого тарана крепостные ворота.
…цитадель пала. И мы торжественно вошли в город с литаврами и флейтами, мы несли цветы, а навстречу нам шли дети, взявшись за руки, они все были похожие на нас с тобой. И со всей округи слетались птицы невиданой красоты, а с небес спускались ангелы и произносили наши имена. Нам дарили прекрасные маленькие венки. Это были венцы победителей. И это были брачные венцы. Я заметил, что впервые в своей жизни ты принимаешь эти дары в согласии со своим сердцем. Потому, что оно обрело свободу. Потому, что наши легионы взяли крепости. Потому, что крепости сдали без боя. Потому, что мы победили. Потому, что Истина побеждает все. Потому, что Истина есть Любовь.
Приходя к тебе, я всегда писал стихи. Когда я был заколдованным принцем, мои стихи имели странную особенность: принцессы, которым они посвящались, уходили из моей жизни. Все они были родом из затерянной в снегах страны, где люди не ведают о существовании Любви. Я не знаю, где твоя страна, в каком уголке Вселенной. Я не знаю, почему ты уснула заколдованным сном, когда я посвятил тебе сразу все стихи, которые когда-либо были написаны мной. Я сделал это потому, что понял – эти стихи писались для тебя, той, которую я ждал всю свою долгую жизнь волшебника. Я бы мог превратить тебя в льдинку и растопить своим дыханием. Я мог бы превратить тебя в цветок, или в мотылька. Но я оставил все, как есть.
Я умер, когда ты ушла в свой глубокий сон. Я спустился на самое дно Преисподней, которая поднималась из недр моей души, лишившейся тебя. Я был там, чтобы победить тьму светом моих слов. А когда я вернулся в бытие, мои слова были со мной, и каждое – острее меча и ярче июльского солнца. Я больше не писал стихов. Я начал создавать то, что не имеет ритма, как не имеет его Вселенная, чтобы самому стать ритмом Вселенной – Ее и твоим, потому что ты и есть моя Вселенная. В этой, новой мистерии, ничто больше не испугает заколдованных принцесс. Они будут оживать, пробуждаться, и одной из них суждено придти в мою жизнь, чтобы снова сказать, как когда-то: «Я хочу с тобой петь». Эта песня уже написана, и она звучит в создаваемых нами вселенных… в создаваемых нами вселенных…
«Друг мой, мой друг…
Но мы все-таки прорвемся…
Мы должны, и мы сумеем научиться любить
и быть любимыми…
В создаваемых нами вселенных…
Мы вечно станем падать в бездны лунных лугов…
Чуткими руками лаская волосы синих ночей …
И в мудрые саги, и в тихие снега, и в струи хрустальных ручьев…
Мы вплетем тихий шепот наших слов…
И кто-то из нас обязательно услышит:
«Я люблю тебя»…
И кто-то из нас обязательно скажет:
«Я тебя люблю»…
Нет это не сон. Все те же глаза, только усталые больше прежнего. Все те же твои глаза с легкой печатью тревоги. С сеточкой мелких морщинок в уголках, тайные письмена которых я научился читать и теперь узнаю то, что ты не желаешь, а может быть, просто не можешь мне поведать.
Моя возлюбленная…Сердце всплывает тебе навстречу, и следом за ним, рекою нежности изливается пред тобой моя душа и омывает тебя всю.
Я таю под мягким светом твоих глаз, заполняю собою весь мир, чтобы обнимать тебя вместе с пространством. Словно опутывая паутиной свою драгоценную добычу-бабочку, я чувствую себя скорпионом, или хищным пауком, кровожадность которого любовь уничтожила, смирив его перед своею добычей, и сделала добычей его самого. Мы стали жертвами нашей любви? Или мы принесли себя в жертву нашей любви? И тогда оказалось, что жертвы не стало, а остались одна Любовь, и это «и», которое всегда пишется в Священных Книгах рядом с именем Любви, то самое «и», которое я всегда собирался подарить тебе, постоянно ускользающей от меня. Ты словно боялась получить в дар то единственное, чего ты не имела.
Моя возлюбленная…
Властью своею над всем живым, дарованной мне Любовью, я превращаю тебя в маленькую девочку-эльфа и качаю плавно и нежно на волнах моей души. Я кладу тебя на ладонь, сдуваю теплым ветерком своего дыхания лепестки твоих одежд и долгим поцелуем втягиваю в себя всю, чтобы ласкать так, как не ласкал никто и никогда. Я ласкаю тебя, перекатывая во рту языком, как сладкий, гладкий леденец, как отшлифованный морем камешек, купаю тебя, вспотевшую после жаркого дня, слизывая вместе с потом усталость с твоего тела. Я помню все парки, аллеи и улочки твоего чудного маленького городка, кончиком языка нежно проникаю в твои самые потаенные места, растворяя тебя в теплых водах моей нежности. Теперь ты вся в моей власти – власти Любви, потому что я есть Любовь.
Моя любовь смирнее домашнего кролика. Моя любовь стремительней табуна диких степных жеребцов, неудержимей горной лавины. Моя любовь входит в тебя невидимо, призраком крадясь в вечерней тишине, когда ты засыпаешь, свернувшись калачиком в своей постели. Моя любовь разбивает на своем пути все преграды, как таран кочевников разбивает врата осаждаемой крепости, и пронзает твою душу и твое тело.
Это мы осаждаем крепости, или они осаждают нас?.. Мы побеждаем, или становимся пленниками взятых приступом цитаделей?.. Мы оба устаем от нестерпимо долгой осады друг-друга друг-другом… И эта усталость просит выхода, и кто-то должен первым пройти по ночной тропке меж холмов, прокрасться мимо стражи, которая непременно не дремлет, и снять часовых у ворот, затем проникнуть в пороховой склад и, рискуя жизнью, взорвать его, а потом, будучи раненым, с радостью сознавая, что не смертельно, и что ему уже даровано насладиться победой, смотреть со стен сквозь уплывающий рассвет, как входят в гавань корабли и палят из всех орудий, и слышать, как стучат на них сигнальные барабаны, а внизу, у стен, лязгает металл, ржут лошади и рвутся под ударами окованого тарана крепостные ворота.
…цитадель пала. И мы торжественно вошли в город с литаврами и флейтами, мы несли цветы, а навстречу нам шли дети, взявшись за руки, они все были похожие на нас с тобой. И со всей округи слетались птицы невиданой красоты, а с небес спускались ангелы и произносили наши имена. Нам дарили прекрасные маленькие венки. Это были венцы победителей. И это были брачные венцы. Я заметил, что впервые в своей жизни ты принимаешь эти дары в согласии со своим сердцем. Потому, что оно обрело свободу. Потому, что наши легионы взяли крепости. Потому, что крепости сдали без боя. Потому, что мы победили. Потому, что Истина побеждает все. Потому, что Истина есть Любовь.
Приходя к тебе, я всегда писал стихи. Когда я был заколдованным принцем, мои стихи имели странную особенность: принцессы, которым они посвящались, уходили из моей жизни. Все они были родом из затерянной в снегах страны, где люди не ведают о существовании Любви. Я не знаю, где твоя страна, в каком уголке Вселенной. Я не знаю, почему ты уснула заколдованным сном, когда я посвятил тебе сразу все стихи, которые когда-либо были написаны мной. Я сделал это потому, что понял – эти стихи писались для тебя, той, которую я ждал всю свою долгую жизнь волшебника. Я бы мог превратить тебя в льдинку и растопить своим дыханием. Я мог бы превратить тебя в цветок, или в мотылька. Но я оставил все, как есть.
Я умер, когда ты ушла в свой глубокий сон. Я спустился на самое дно Преисподней, которая поднималась из недр моей души, лишившейся тебя. Я был там, чтобы победить тьму светом моих слов. А когда я вернулся в бытие, мои слова были со мной, и каждое – острее меча и ярче июльского солнца. Я больше не писал стихов. Я начал создавать то, что не имеет ритма, как не имеет его Вселенная, чтобы самому стать ритмом Вселенной – Ее и твоим, потому что ты и есть моя Вселенная. В этой, новой мистерии, ничто больше не испугает заколдованных принцесс. Они будут оживать, пробуждаться, и одной из них суждено придти в мою жизнь, чтобы снова сказать, как когда-то: «Я хочу с тобой петь». Эта песня уже написана, и она звучит в создаваемых нами вселенных… в создаваемых нами вселенных…
«Друг мой, мой друг…
Но мы все-таки прорвемся…
Мы должны, и мы сумеем научиться любить
и быть любимыми…
В создаваемых нами вселенных…
Мы вечно станем падать в бездны лунных лугов…
Чуткими руками лаская волосы синих ночей …
И в мудрые саги, и в тихие снега, и в струи хрустальных ручьев…
Мы вплетем тихий шепот наших слов…
И кто-то из нас обязательно услышит:
«Я люблю тебя»…
И кто-то из нас обязательно скажет:
«Я тебя люблю»…
Обсуждения Песнь Песней XXI