… У края дикого поля сидит человек. Он никуда не спешит. Чистый взор очей его устремлен далеко-далеко в бесконечность и вряд ли кто поймет, что одинокий странник этот ждет здесь свою судьбу.
А судьба его в лице молодого князя, крепко сложенного, сильного духом, уже в пути. Вот он на горячем, неутомимом в бою, коне, гордо осматривает место предстоящей жестокой битвы.
Еще немного – и две разные жизни сольются в одну реку. А затем одна жизнь обретет вечный рай. Другая же устремится с потоком надежд и стремлений в будущее, чтобы уже там, за гранью земного разума, встретиться с другой жизнью, передать ей заветное слово и уже самому уйти с честью в небытие.
Князь подъехал к путнику, легко соскочил на землю и, мягко ступая, подошел к незнакомцу. Взгляды их встретились. Наступившую тишину прервал воин:
- Что привело тебя сюда, добрый человек? Места здесь лихие – кочевники шалят, убить могут.
- Я ведь бессмертен. - едва слышно ответил незнакомец. – И мое бессмертие у меня за спиной, в мешке. Хочешь, я его тебе подарю? Завтра сеча будет лютая, беспощадная, дикая. Дружина твоя слишком малочисленна, а врагов идет – тьма великая… Ты молод. Небось, хочешь жить-то? И победить тоже хочешь?!
Князь внимательно слушал этого человека и не знал, что ответить.
А странник величаво, нараспев, продолжал говорить:
- Я живу так долго, что устал бесконечно… Этот мир тяготит меня… Великая сила торопит совершить неизбежное. Что было предначертано мне – я с честью выполнил. Теперь настал твой черед. Готов ли ты, брат, нести бремя бессмертия, готов ли ты постоять за землю свою?
Князь пристально посмотрел в глаза путника: такой чистоты и глубины во взгляде он никогда еще не видел. Это поразило воина и как-будто придало силы великой.
И он ответил твердо, сильно:
- Готов!
После такого решительного ответа бессмертный достал из своего мешка огромную голову невиданного диковинного существа.
Не раз храбрый ратник смотрел смерти в глаза и никогда не испытывал страха, никогда не позволял себе бояться, казаться слабым, но сейчас уведенное заставило сжаться сердце. Ноги и руки его противно затряслись. Впервые в своей жизни князь испугался – на него в упор четырьмя пустыми глазницами смотрела рогатая голова. Переборов минутную растерянность, воин пришел в себя, смело взял в руки это диво и с улыбкой спросил:
- Где же ты, добрый человек, добыл сие сокровище? И что мне с ним теперь делать?
Путник тихо, скорбно ответил:
- Достал я его давно-давно. В священную рощу шел. Ночью. Один. Вдруг какая-то оторопь меня взяла. Сердце забилось, словно птица в силке. В груди похолодело, и я побежал во весь опор что есть духу назад, но сам, того не понимая, оказался там, куда шел.
Какое-то время я ничего не понимал, ничего не видел, пока на плечо мое не легла чья-то холодная ладонь. Страх прошел, стало легко-легко, даже весело.
Передо мной стоял Он – во весь рост, словно живой, - но это всего лишь была тень бестелесная.
Из глаз его пошло синее свеченье. Воздух наполнился приятным ароматом, пьянящим – и я провалился в мягкую чарующую истому...
Пришел в себя не скоро. Далеко от места того, на большой горе, похожей на причудливую голову, которую плавно огибают две речушки Чистозерка и Быстрозмейка. Там я вновь обрел себя и бессмертие свое.
Ну, а если ты, князь, захочешь уйти, – явится тебе Дева Синеока прямо из воды, вот тогда и думай – передавать ей бессмертие свое или жить дальше. - с этими словами незнакомец тихо встал, поклонился в пояс и исчез далеко в степи.
- Князь Ирияр! - долетело откуда-то издалека.
Князь, услышав откуда-то знакомый голос вестового, быстро убрал голову в мешок и направился к коню с бесценным приобретением.
Запыхавшийся воин сходу затараторил:
- Воевода, шатры разбиты! Дозоры выставлены! Дружина отдыхает.
- Молодец, друже, езжай в стан. Я скоро.
Вестовой лихо развернул коня и поскакал в лагерь, оставив Ирияра наедине с самим собой в безмолвии и раздумии глубоком.
- Если это правда, что поведал мне тот человек, то тогда я могу биться один против целого войска и одолеть его. Но как? Прямо чудеса неземные… А еще в моих силах, выходит, можно сохранить жизни воинов. Неужели это правда? - в этих думах князь подъехал к стану.
Повозки, плотно подогнанные одна к одной, образовали круг – крепкий, единый, надежный. В центре, правильным клином, встали разноцветные шатры, горели костры, лились задушевные песни.
Ирияр довольным взглядом окинул боевой лагерь: недремлющие дозоры, лошадей у коновязи, сытых, веселых ратников – и отправился в свой шатер, на ходу сказав вестовому:
- Вели не тревожить меня зря. Отдохнуть хочу, ведь завтра нелегко придется.
Утомительный переход, встречи с необычным человеком, уведенное, услышанное сделали свое дело. Как только русая голова молодого воина коснулась седла, он уснул крепким сном. И сразу же ему приснилась мать… Высокая, стройная, с чистым лицом, открытым всем радостям на свете.
- Сыне мой, - говорили ее синие, бездонные глаза. - Где ты? Я потеряла тебя. Ты ведь не оставишь меня одну? Ирияр, сыне мой!
Вдруг чья-то тень закрыла материнский облик. Затем тень эта обрела формы человека. Особенно выделялись у него темно-синие глаза. Два глаза разделяла переносица и еще два расположились на висках. На макушке его виднелись два небольших рога.
Тень грозно произнесла:
- Ирияр - ты бессмертен! И сегодня ты одержишь великую победу! Спой перед боем – пение твое придаст духу твоему силу невиданную!
Ирияр проснулся, резко вскочил, нащупал в мешке голову и достал ее.
- О, чудо! – воскликнул князь. – Она живая! Она светится! Почему?
До самого утра просидел в великой задумчивости храбрый, сильный и отныне бессмертный воин.
А утром в стан пришли от дозорных вести нехорошие: идет войско безбрежное с обозом огромным. Скоро подойдут.
Ирияр торжественно облачился в доспехи, вышел к дружине, быстро окинул всех взглядом и твердо произнес:
- Я иду первым! Вы на полтысячи шагов сзади меня! В бой вступать только после того, как я вскину к небу руку с мечом! От этого зависит исход битвы и ваши жизни!
В рядах ратников прокатился гул неодобрения. Самые отчаянные стали выкрикивать из строя:
- Негоже князю вперед лезть! Добра от этого не будет! Одумайся, воевода!
- Други, замолкните! - прервал дружину Ирияр. – Мы в походе. Нам предстоит битва лютая, беспощадная! Я – воевода! Мне доверено Богами вести вас на подвиги ратные. Так и вы доверьтесь мне … родные мои!
Дружина встала в боевой порядок в форме красивого, вытянутого полумесяца. Князь, спешившись, ушел далеко вперед. Его яркое одеяние слепило глаза и было видно отовсюду.
Где-то за горизонтом послышался гул: протяженный, нудный, нагоняющий страх. В небе появились стервятники: десятки, сотни, тысячи... Своими черными телами и крыльями они заслонили полнеба.
А гул все нарастал. Уже показалась конница, движущаяся неукротимой лавиной. Уже видны злорадные лица кочевников. Слышны победные кличи:
- Вот он, воевода неприятеля! Один в поле, беззащитен!!! Рать его малочисленна, далеко позади!!!
Врага распирал боевой азарт! В предвкушении легкой добычи затмило окончательно разум нападавших. Ничего для них в этом мире не существовало: только князь в ярком боевом одеянии.
Ирияр спокойно взирал на это дикое человеческое безумие и терпеливо выжидал.
Когда расстояние между ним и конницей сократилось до сотни шагов, он мощно, силой всей груди, запел. Но, что это?!! Вместо привычных звуков, на свет Божий вдруг вырвался пронзительный, душераздирающий свист!!!
Передние всадники, как подкошенные травы, легли на землю. На них свалилась вторая волна кочевников… Третья… Четвертая… Началась великая, чудовищная давка.
А свист князя, застыв на самой высокой частоте, буквально уложил, придавил врага к земле, парализовав его волю.
Ирияр обнажил меч и, прекратив песню-свист, торжественно вскинул его над головой.
Боевая дружина, терпеливо ожидавшая заветного сигнала, рванула с криками вперед на поверженного, обезумевшего врага.
И началась сеча беспощадная до полного истребления гостей непрошенных, длившаяся до глубокой ночи.
Только под утро уставшие воины собрались в стане у шатра князя. Ратники радовались и ликовали:
- Никто из нас даже не ранен! Наша взяла! Мы победили, наш воевода!
Ирияр спокойно поднял руку, давая понять, что он хочет говорить. И тут кто-то крикнул во всю грудь молодецкую:
- Други, с нами Бог!
Все потонуло в радостном торжестве! Храбрый, бессмертный воин хотел, было, возразить и остановить людей, убедить их в обратном, но не смог. Не хватило силы его богатырской, безмерной – остановить народное ликование!
Еще много сражений после этого боя выиграл Ирияр. Без счета сложил он в земли родные диких кочевников - и иссякли вскоре враги ненавистные.
И пришла в края бессмертного воина благодать, мир - от края и до края земель необозримых. Люди оправились от бесконечных войн и стали просто наслаждаться жизнью, трудом рук своих. За короткое время появилось много городов новых, в которых закипела молодая, полная счастья, раздольная жизнь…
… И никто не догадывался, что новая, более грозная беда нависла над всем этим земным раем: Верховные Божества Могущества все же прознали о бессмертии Человека и решили покарать весь Род его!
На земли Ирияра пришло горе великое – мор.
Мара-Марена - Богиня Смерти разыгралась не на шутку! До полного краха оставалось совсем немного… Народ обезумел от горя и несчастий: падеж скота, опустошенные города и селения, некому собирать скудный урожай! И тогда случится страшное: великий непобедимый и бессмертный воин-ратник останется совершенно один на всем белом свете. А те, ради которых он бился, уйдут на веки-вечные в пределы неземные…
Ирияр сидел в резном тереме в задумчивости глубокой, отрешась от мира, от всего на свете. Перед ним лежал рогатый четырехглазый череп: холодный, безмолвный, неживой.
- Так вот какую цену за рай и бессмертие приходится платить мне! Видимо, настал черед идти в святилище и ждать Синеоку. Не пристало мне за людской бедой и горем укрываться бессмертием своим!
Князь сильною рукою взял, теперь уже не свое, сокровище, тяжело вздохнул, уложил голову в деревянный короб и тихо вышел на свет Божий.
В полнейшей тишине он отправился туда, где ему предстояло встретить смерть свою. Страха не было. Наоборот, приятная истома прокатилась по могучему его телу.
Неожиданно Ирияр произнес:
- Наконец-то теперь и я обрету покой!
Перед ним, как наяву, встала его матушка: красивая, светловолосая. Она держала на нежных руках младенца: маленького, беззащитного, слабого.
- Матушка, кто это у тебя на руках? - молвил князь.
- Это, сыне мой, ты. Посмотри, мой хороший, каким ты был, как я любила и лелеяла тебя.
Откуда-то сверху на вороном коне с развевающейся гривой появился красавец бородач-воин.
- Отец! - крикнул Ирияр.
И хотел, было, кинуться в объятия к нему, но незримая сила держала накрепко князя у самой земли, сковывая движения, парализуя волю.
Отец слез с коня, бережно обнял матушку, поцеловал в темя сына. Затем отошел в сторону, поклонился в пояс и растворился как легкий дымок от зажженной лучины…
Затем он появился где-то далеко-далеко ярким отблеском молний. В этой короткой вспышке Ирияр увидел: как в тяжелом неравном бою погиб отец его, сражаясь с многочисленными врагами. А еще он увидел пущенную каленую стрелу из бездны смертей - и как мать укрыла его своим телом. Как она, истекая кровью, остывающими, тяжелеющими устами, едва слышно прошептала:
- Ирияр, сыне мой, помни о нас с батюшкой… Береги земли родные…
Так и застыла на веки вечные в поле – красавица со стрелой в груди, укрывая младенца бездыханным телом своим.
Ирияр тряхнул головой… Огляделся по сторонам.
Тихо… Никого нет...
Славно Морена погуляла! Пора ей укорот дать!
- Синеока! Где ты? Я иду к тебе!
Спустя мгновение князь оказался у священной рощи, где две речушки Быстрозмейка и Чистозерка, петляя, опоясывали холм, похожий на причудливую голову. В роще горел костер. Никого не было.
Звенящая тишина приятно давила и угнетала сознание.
Ирияр подошел к огню и стал разглядывать языки пламени. Сколько он так простоял – неизвестно… Что пережил – не узнает никто никогда.
А Синеока все не появлялась. Ирияр устал ждал смерти своей. Этот мир тяготил его, торопил покинуть, освободить от бремени посильного. Бессмертный, непобедимый воин-Бог достал причудливый череп из короба и посмотрел в последний раз в пустые глазницы.
И, о чудо! Голова ожила! Она смотрела на Ирияра и улыбалась.
Приятное, неземного происхождения, свечение заполнило все вокруг. Таким же переливающимся, нежным, голубоватым светом наполнились и речушки, огибающие священную рощу.
- Не доставайся ты никому и никогда в этом мире! – произнес князь и бережно положил в огонь Голову.
И взревело пламя и завыло, как смертельно раненный зверь. И озарилось небо синими огнями!
И словно гора свалилась с плеч Ирияра! Закружилась его голова, подкатил к горлу ком!
- Боже! Я теперь такой же как все! Как легко мне и радостно!
Вдруг вода в речках забурлила, закипела с бешеной силой, и встала из них дева красоты неписанной, вся насквозь как-будто хрустальная, чистоты небесной, с очами бездонной синевы. И тихо, беззвучно заскользила она над водами и оказалась почти незаметно у князя в объятьях. И обдало лютой стужею и холодом мертвым все вокруг.
Ирияр спокойно посмотрел в самые глаза смерти своей и тихо, одними губами произнес:
- Как прекрасна ты! Как божественна, неповторима! И как сладок миг прощания с этим миром!
Дева не стала перебивать смертного. Дала ему договорить, насладиться вволю последним глотком жизни. А когда князь закончил речь свою, красавица вырвала из его груди горячей трепещущее сердце:
- Смотри, Ирияр! Вот она – жизнь! Любуйся, радуйся теперь – ты волен!
С этими словами дева медленно заскользила к воде, вошла в реку и тихо растворилась в ней.
Все померкло вокруг. Вода перестала светиться. И только где-то в холодной глубине вод студеных, у самого дна, отсчитывая последние удары, лежало еще горячее сердце некогда бессмертного воина.
Ирияр не удержался на ногах и грузно по-стариковски осел на землю. В глазах померкло. Не хватало воздуха… Задыхаясь, из последних сил, умирающий воин крикнул:
- Прощай, Синеока!!!
- Ока - ока - ока!!! – повторило многократное эхо…
С последним вздохом из могучей груди князя вышла его Душа, задержалась около уже мертвого и беспомощного тела, низко поклонилась ему в пояс… И не спеша, Божественно грациозно, отправилась в бесконечный полет, полный блаженства и неописуемого восторга, в предвкушении нового, непознанного воплощения, уже в другой, доступный только ей, Душе, мир…
Наступило утро. В еще не остывшей золе прогоревшего костра лежала, нетронутая огнем, рогатая четырехглазая голова.
К святилищу шла девочка с синими очами бездонной красоты. Она собирала цветы и что-то лепетала на добром, понятном только ей, языке, от души радуясь утру. Подойдя к кострищу, она с великим любопытством, открыв рот, стала разглядывать диковинную вещицу.
- Какая интересная игрушка! - вырвалось у нее из груди. – Чья ты? Кто забыл тебя здесь?
И тут случилось диво-дивное! Голова заговорила едва слышно - и говор это походил на дуновение ветерка:
- Помоги мне… Хочу пить…
Ребенок ничуть не испугался, наоборот, в сердце юном что-то шевельнулось, и девочка, недолго думая, смело взяла в ручки бесценный дар, уготованный ею судьбой, и понесла к речке.
- Пей, милая, пей, хорошая! - приговаривали чистые, детские уста.
Голова, очутившись у воды, стала жадно пить кристальную прохладу.
- Как ты умаялась, милая! Тебя, наверное, никто и никогда не поил, да? Отдохни вот здесь... – девочка с сочувствием бережно уложила на берегу, теперь уже свое, сокровище. – Полежи, отдохни. Я тоже попью.
Хрупкое создание тихо-тихо, стараясь не потревожить покой речки, вошло в воду. Сделав ладошки лодочкой, зачерпнула водицы волшебной и стала пить, наслаждаясь каждым глотком. И, только вдоволь напившись, девочка почувствовала, что ножка ее уперлась во что-то твердое на дне реки.
Она легко нагнулась, пошарила рукой под ногами и извлекла на свет Божий чудесный прозрачный камень, похожий на сердце человеческое. На солнце он ярко вспыхнул глубокими кроваво-красными красками!
- Ой, какая красота! Ой, какое чудо! – не удержалась девочка.
И тут откуда-то с верхних лугов донесся родной, близкий голос:
- Синеока! Ты где? Иди ко мне!
Девочка по-взрослому вздохнула и строго сказала красавцу-камню:
- Это моя мама меня зовет. Некогда мне с тобой играть. Я тебя оставлю здесь ненадолго, а потом вернусь, хорошо? Лежи тут смирно!
Синеока вернула бесценный камень речке, вышла на берег, бережно взяла в руки причудливую рогатую голову и устремилась навстречу своей судьбе…
А судьба его в лице молодого князя, крепко сложенного, сильного духом, уже в пути. Вот он на горячем, неутомимом в бою, коне, гордо осматривает место предстоящей жестокой битвы.
Еще немного – и две разные жизни сольются в одну реку. А затем одна жизнь обретет вечный рай. Другая же устремится с потоком надежд и стремлений в будущее, чтобы уже там, за гранью земного разума, встретиться с другой жизнью, передать ей заветное слово и уже самому уйти с честью в небытие.
Князь подъехал к путнику, легко соскочил на землю и, мягко ступая, подошел к незнакомцу. Взгляды их встретились. Наступившую тишину прервал воин:
- Что привело тебя сюда, добрый человек? Места здесь лихие – кочевники шалят, убить могут.
- Я ведь бессмертен. - едва слышно ответил незнакомец. – И мое бессмертие у меня за спиной, в мешке. Хочешь, я его тебе подарю? Завтра сеча будет лютая, беспощадная, дикая. Дружина твоя слишком малочисленна, а врагов идет – тьма великая… Ты молод. Небось, хочешь жить-то? И победить тоже хочешь?!
Князь внимательно слушал этого человека и не знал, что ответить.
А странник величаво, нараспев, продолжал говорить:
- Я живу так долго, что устал бесконечно… Этот мир тяготит меня… Великая сила торопит совершить неизбежное. Что было предначертано мне – я с честью выполнил. Теперь настал твой черед. Готов ли ты, брат, нести бремя бессмертия, готов ли ты постоять за землю свою?
Князь пристально посмотрел в глаза путника: такой чистоты и глубины во взгляде он никогда еще не видел. Это поразило воина и как-будто придало силы великой.
И он ответил твердо, сильно:
- Готов!
После такого решительного ответа бессмертный достал из своего мешка огромную голову невиданного диковинного существа.
Не раз храбрый ратник смотрел смерти в глаза и никогда не испытывал страха, никогда не позволял себе бояться, казаться слабым, но сейчас уведенное заставило сжаться сердце. Ноги и руки его противно затряслись. Впервые в своей жизни князь испугался – на него в упор четырьмя пустыми глазницами смотрела рогатая голова. Переборов минутную растерянность, воин пришел в себя, смело взял в руки это диво и с улыбкой спросил:
- Где же ты, добрый человек, добыл сие сокровище? И что мне с ним теперь делать?
Путник тихо, скорбно ответил:
- Достал я его давно-давно. В священную рощу шел. Ночью. Один. Вдруг какая-то оторопь меня взяла. Сердце забилось, словно птица в силке. В груди похолодело, и я побежал во весь опор что есть духу назад, но сам, того не понимая, оказался там, куда шел.
Какое-то время я ничего не понимал, ничего не видел, пока на плечо мое не легла чья-то холодная ладонь. Страх прошел, стало легко-легко, даже весело.
Передо мной стоял Он – во весь рост, словно живой, - но это всего лишь была тень бестелесная.
Из глаз его пошло синее свеченье. Воздух наполнился приятным ароматом, пьянящим – и я провалился в мягкую чарующую истому...
Пришел в себя не скоро. Далеко от места того, на большой горе, похожей на причудливую голову, которую плавно огибают две речушки Чистозерка и Быстрозмейка. Там я вновь обрел себя и бессмертие свое.
Ну, а если ты, князь, захочешь уйти, – явится тебе Дева Синеока прямо из воды, вот тогда и думай – передавать ей бессмертие свое или жить дальше. - с этими словами незнакомец тихо встал, поклонился в пояс и исчез далеко в степи.
- Князь Ирияр! - долетело откуда-то издалека.
Князь, услышав откуда-то знакомый голос вестового, быстро убрал голову в мешок и направился к коню с бесценным приобретением.
Запыхавшийся воин сходу затараторил:
- Воевода, шатры разбиты! Дозоры выставлены! Дружина отдыхает.
- Молодец, друже, езжай в стан. Я скоро.
Вестовой лихо развернул коня и поскакал в лагерь, оставив Ирияра наедине с самим собой в безмолвии и раздумии глубоком.
- Если это правда, что поведал мне тот человек, то тогда я могу биться один против целого войска и одолеть его. Но как? Прямо чудеса неземные… А еще в моих силах, выходит, можно сохранить жизни воинов. Неужели это правда? - в этих думах князь подъехал к стану.
Повозки, плотно подогнанные одна к одной, образовали круг – крепкий, единый, надежный. В центре, правильным клином, встали разноцветные шатры, горели костры, лились задушевные песни.
Ирияр довольным взглядом окинул боевой лагерь: недремлющие дозоры, лошадей у коновязи, сытых, веселых ратников – и отправился в свой шатер, на ходу сказав вестовому:
- Вели не тревожить меня зря. Отдохнуть хочу, ведь завтра нелегко придется.
Утомительный переход, встречи с необычным человеком, уведенное, услышанное сделали свое дело. Как только русая голова молодого воина коснулась седла, он уснул крепким сном. И сразу же ему приснилась мать… Высокая, стройная, с чистым лицом, открытым всем радостям на свете.
- Сыне мой, - говорили ее синие, бездонные глаза. - Где ты? Я потеряла тебя. Ты ведь не оставишь меня одну? Ирияр, сыне мой!
Вдруг чья-то тень закрыла материнский облик. Затем тень эта обрела формы человека. Особенно выделялись у него темно-синие глаза. Два глаза разделяла переносица и еще два расположились на висках. На макушке его виднелись два небольших рога.
Тень грозно произнесла:
- Ирияр - ты бессмертен! И сегодня ты одержишь великую победу! Спой перед боем – пение твое придаст духу твоему силу невиданную!
Ирияр проснулся, резко вскочил, нащупал в мешке голову и достал ее.
- О, чудо! – воскликнул князь. – Она живая! Она светится! Почему?
До самого утра просидел в великой задумчивости храбрый, сильный и отныне бессмертный воин.
А утром в стан пришли от дозорных вести нехорошие: идет войско безбрежное с обозом огромным. Скоро подойдут.
Ирияр торжественно облачился в доспехи, вышел к дружине, быстро окинул всех взглядом и твердо произнес:
- Я иду первым! Вы на полтысячи шагов сзади меня! В бой вступать только после того, как я вскину к небу руку с мечом! От этого зависит исход битвы и ваши жизни!
В рядах ратников прокатился гул неодобрения. Самые отчаянные стали выкрикивать из строя:
- Негоже князю вперед лезть! Добра от этого не будет! Одумайся, воевода!
- Други, замолкните! - прервал дружину Ирияр. – Мы в походе. Нам предстоит битва лютая, беспощадная! Я – воевода! Мне доверено Богами вести вас на подвиги ратные. Так и вы доверьтесь мне … родные мои!
Дружина встала в боевой порядок в форме красивого, вытянутого полумесяца. Князь, спешившись, ушел далеко вперед. Его яркое одеяние слепило глаза и было видно отовсюду.
Где-то за горизонтом послышался гул: протяженный, нудный, нагоняющий страх. В небе появились стервятники: десятки, сотни, тысячи... Своими черными телами и крыльями они заслонили полнеба.
А гул все нарастал. Уже показалась конница, движущаяся неукротимой лавиной. Уже видны злорадные лица кочевников. Слышны победные кличи:
- Вот он, воевода неприятеля! Один в поле, беззащитен!!! Рать его малочисленна, далеко позади!!!
Врага распирал боевой азарт! В предвкушении легкой добычи затмило окончательно разум нападавших. Ничего для них в этом мире не существовало: только князь в ярком боевом одеянии.
Ирияр спокойно взирал на это дикое человеческое безумие и терпеливо выжидал.
Когда расстояние между ним и конницей сократилось до сотни шагов, он мощно, силой всей груди, запел. Но, что это?!! Вместо привычных звуков, на свет Божий вдруг вырвался пронзительный, душераздирающий свист!!!
Передние всадники, как подкошенные травы, легли на землю. На них свалилась вторая волна кочевников… Третья… Четвертая… Началась великая, чудовищная давка.
А свист князя, застыв на самой высокой частоте, буквально уложил, придавил врага к земле, парализовав его волю.
Ирияр обнажил меч и, прекратив песню-свист, торжественно вскинул его над головой.
Боевая дружина, терпеливо ожидавшая заветного сигнала, рванула с криками вперед на поверженного, обезумевшего врага.
И началась сеча беспощадная до полного истребления гостей непрошенных, длившаяся до глубокой ночи.
Только под утро уставшие воины собрались в стане у шатра князя. Ратники радовались и ликовали:
- Никто из нас даже не ранен! Наша взяла! Мы победили, наш воевода!
Ирияр спокойно поднял руку, давая понять, что он хочет говорить. И тут кто-то крикнул во всю грудь молодецкую:
- Други, с нами Бог!
Все потонуло в радостном торжестве! Храбрый, бессмертный воин хотел, было, возразить и остановить людей, убедить их в обратном, но не смог. Не хватило силы его богатырской, безмерной – остановить народное ликование!
Еще много сражений после этого боя выиграл Ирияр. Без счета сложил он в земли родные диких кочевников - и иссякли вскоре враги ненавистные.
И пришла в края бессмертного воина благодать, мир - от края и до края земель необозримых. Люди оправились от бесконечных войн и стали просто наслаждаться жизнью, трудом рук своих. За короткое время появилось много городов новых, в которых закипела молодая, полная счастья, раздольная жизнь…
… И никто не догадывался, что новая, более грозная беда нависла над всем этим земным раем: Верховные Божества Могущества все же прознали о бессмертии Человека и решили покарать весь Род его!
На земли Ирияра пришло горе великое – мор.
Мара-Марена - Богиня Смерти разыгралась не на шутку! До полного краха оставалось совсем немного… Народ обезумел от горя и несчастий: падеж скота, опустошенные города и селения, некому собирать скудный урожай! И тогда случится страшное: великий непобедимый и бессмертный воин-ратник останется совершенно один на всем белом свете. А те, ради которых он бился, уйдут на веки-вечные в пределы неземные…
Ирияр сидел в резном тереме в задумчивости глубокой, отрешась от мира, от всего на свете. Перед ним лежал рогатый четырехглазый череп: холодный, безмолвный, неживой.
- Так вот какую цену за рай и бессмертие приходится платить мне! Видимо, настал черед идти в святилище и ждать Синеоку. Не пристало мне за людской бедой и горем укрываться бессмертием своим!
Князь сильною рукою взял, теперь уже не свое, сокровище, тяжело вздохнул, уложил голову в деревянный короб и тихо вышел на свет Божий.
В полнейшей тишине он отправился туда, где ему предстояло встретить смерть свою. Страха не было. Наоборот, приятная истома прокатилась по могучему его телу.
Неожиданно Ирияр произнес:
- Наконец-то теперь и я обрету покой!
Перед ним, как наяву, встала его матушка: красивая, светловолосая. Она держала на нежных руках младенца: маленького, беззащитного, слабого.
- Матушка, кто это у тебя на руках? - молвил князь.
- Это, сыне мой, ты. Посмотри, мой хороший, каким ты был, как я любила и лелеяла тебя.
Откуда-то сверху на вороном коне с развевающейся гривой появился красавец бородач-воин.
- Отец! - крикнул Ирияр.
И хотел, было, кинуться в объятия к нему, но незримая сила держала накрепко князя у самой земли, сковывая движения, парализуя волю.
Отец слез с коня, бережно обнял матушку, поцеловал в темя сына. Затем отошел в сторону, поклонился в пояс и растворился как легкий дымок от зажженной лучины…
Затем он появился где-то далеко-далеко ярким отблеском молний. В этой короткой вспышке Ирияр увидел: как в тяжелом неравном бою погиб отец его, сражаясь с многочисленными врагами. А еще он увидел пущенную каленую стрелу из бездны смертей - и как мать укрыла его своим телом. Как она, истекая кровью, остывающими, тяжелеющими устами, едва слышно прошептала:
- Ирияр, сыне мой, помни о нас с батюшкой… Береги земли родные…
Так и застыла на веки вечные в поле – красавица со стрелой в груди, укрывая младенца бездыханным телом своим.
Ирияр тряхнул головой… Огляделся по сторонам.
Тихо… Никого нет...
Славно Морена погуляла! Пора ей укорот дать!
- Синеока! Где ты? Я иду к тебе!
Спустя мгновение князь оказался у священной рощи, где две речушки Быстрозмейка и Чистозерка, петляя, опоясывали холм, похожий на причудливую голову. В роще горел костер. Никого не было.
Звенящая тишина приятно давила и угнетала сознание.
Ирияр подошел к огню и стал разглядывать языки пламени. Сколько он так простоял – неизвестно… Что пережил – не узнает никто никогда.
А Синеока все не появлялась. Ирияр устал ждал смерти своей. Этот мир тяготил его, торопил покинуть, освободить от бремени посильного. Бессмертный, непобедимый воин-Бог достал причудливый череп из короба и посмотрел в последний раз в пустые глазницы.
И, о чудо! Голова ожила! Она смотрела на Ирияра и улыбалась.
Приятное, неземного происхождения, свечение заполнило все вокруг. Таким же переливающимся, нежным, голубоватым светом наполнились и речушки, огибающие священную рощу.
- Не доставайся ты никому и никогда в этом мире! – произнес князь и бережно положил в огонь Голову.
И взревело пламя и завыло, как смертельно раненный зверь. И озарилось небо синими огнями!
И словно гора свалилась с плеч Ирияра! Закружилась его голова, подкатил к горлу ком!
- Боже! Я теперь такой же как все! Как легко мне и радостно!
Вдруг вода в речках забурлила, закипела с бешеной силой, и встала из них дева красоты неписанной, вся насквозь как-будто хрустальная, чистоты небесной, с очами бездонной синевы. И тихо, беззвучно заскользила она над водами и оказалась почти незаметно у князя в объятьях. И обдало лютой стужею и холодом мертвым все вокруг.
Ирияр спокойно посмотрел в самые глаза смерти своей и тихо, одними губами произнес:
- Как прекрасна ты! Как божественна, неповторима! И как сладок миг прощания с этим миром!
Дева не стала перебивать смертного. Дала ему договорить, насладиться вволю последним глотком жизни. А когда князь закончил речь свою, красавица вырвала из его груди горячей трепещущее сердце:
- Смотри, Ирияр! Вот она – жизнь! Любуйся, радуйся теперь – ты волен!
С этими словами дева медленно заскользила к воде, вошла в реку и тихо растворилась в ней.
Все померкло вокруг. Вода перестала светиться. И только где-то в холодной глубине вод студеных, у самого дна, отсчитывая последние удары, лежало еще горячее сердце некогда бессмертного воина.
Ирияр не удержался на ногах и грузно по-стариковски осел на землю. В глазах померкло. Не хватало воздуха… Задыхаясь, из последних сил, умирающий воин крикнул:
- Прощай, Синеока!!!
- Ока - ока - ока!!! – повторило многократное эхо…
С последним вздохом из могучей груди князя вышла его Душа, задержалась около уже мертвого и беспомощного тела, низко поклонилась ему в пояс… И не спеша, Божественно грациозно, отправилась в бесконечный полет, полный блаженства и неописуемого восторга, в предвкушении нового, непознанного воплощения, уже в другой, доступный только ей, Душе, мир…
Наступило утро. В еще не остывшей золе прогоревшего костра лежала, нетронутая огнем, рогатая четырехглазая голова.
К святилищу шла девочка с синими очами бездонной красоты. Она собирала цветы и что-то лепетала на добром, понятном только ей, языке, от души радуясь утру. Подойдя к кострищу, она с великим любопытством, открыв рот, стала разглядывать диковинную вещицу.
- Какая интересная игрушка! - вырвалось у нее из груди. – Чья ты? Кто забыл тебя здесь?
И тут случилось диво-дивное! Голова заговорила едва слышно - и говор это походил на дуновение ветерка:
- Помоги мне… Хочу пить…
Ребенок ничуть не испугался, наоборот, в сердце юном что-то шевельнулось, и девочка, недолго думая, смело взяла в ручки бесценный дар, уготованный ею судьбой, и понесла к речке.
- Пей, милая, пей, хорошая! - приговаривали чистые, детские уста.
Голова, очутившись у воды, стала жадно пить кристальную прохладу.
- Как ты умаялась, милая! Тебя, наверное, никто и никогда не поил, да? Отдохни вот здесь... – девочка с сочувствием бережно уложила на берегу, теперь уже свое, сокровище. – Полежи, отдохни. Я тоже попью.
Хрупкое создание тихо-тихо, стараясь не потревожить покой речки, вошло в воду. Сделав ладошки лодочкой, зачерпнула водицы волшебной и стала пить, наслаждаясь каждым глотком. И, только вдоволь напившись, девочка почувствовала, что ножка ее уперлась во что-то твердое на дне реки.
Она легко нагнулась, пошарила рукой под ногами и извлекла на свет Божий чудесный прозрачный камень, похожий на сердце человеческое. На солнце он ярко вспыхнул глубокими кроваво-красными красками!
- Ой, какая красота! Ой, какое чудо! – не удержалась девочка.
И тут откуда-то с верхних лугов донесся родной, близкий голос:
- Синеока! Ты где? Иди ко мне!
Девочка по-взрослому вздохнула и строго сказала красавцу-камню:
- Это моя мама меня зовет. Некогда мне с тобой играть. Я тебя оставлю здесь ненадолго, а потом вернусь, хорошо? Лежи тут смирно!
Синеока вернула бесценный камень речке, вышла на берег, бережно взяла в руки причудливую рогатую голову и устремилась навстречу своей судьбе…
Обсуждения Песнь о бессмертии