Первый класс

- Здравствуйте соседка! Вы знаете, я Вам завидую!
-???
- Вы вырастили прекрасного сына. Да-да-да. Он очень милый и воспитанный мальчик.

- Мне так не кажется, - ответила мама мальчика. -Я боюсь, что в наше время надо быть по-жестче и практичней. Лох - такое противное слово.

Соседка, не слушая маму, продолжает свое наблюдение.

- Я видела его с нашими дворовыми ребятами, там, на скамейке, с гитарой и девчонками. Ну там, где всегда.

- Да и что? - с напряжением спросила мама.
- Вы...

СЛОВО

_ Тайга и лес, река и море,.. — как ОНИ влекут Сознание... И увлекают мыслью: "...это ж что-то Настоящее! Среди стволов и скал ты чувствуешь себя рожденным заново… И ветви хвойные, вершинные, — они так гордо шепчут-говорят: а Солнце нам, — звезда земная."

_ Циферблату нет здесь места. Горная ТАЙГА, земные Родники, Ручьи,.. — они живут в пространстве Времени земного Естества!.. ВОДА несет по склонам и логам, куда-то вниз,.. живую Память Состояний: скал, камней, корней стволов и трав...

Сначала он мне понравился. Пушистенький, смешной такой, но потом… Внимание ему уделяй, за день такое в клетке натворит, еле разберешься, а ты с работы, уставшая… все ничего, но он за день выспится и давай ночью шерудеть, фыркать, вздыхать. А потом вообще стал из клетки убегать. Утром берешь одежду, приготовленную с вечера, а из нее он выпадает , а на вещах следы его активной жизнедеятельности и шерсть конечно. И давай второпях заново комплектовать костюм. Но чувствую, что еще люблю – он же такой...

Последняя мировая война человечества будет не между странами, и не между народами, и даже не между инопланетянами и землянами.

Последняя мировая война человечества будет между человеческим разумом и человеческим безумием.

И от того, что победит, напрямую зависит судьба современной человеческой цивилизации.

И граница фронта этой последней мировой войны проходит через разум и сердце каждого человека на планете земля, независимо от его нации, пола, религии, класса, профессии и статуса...

Из тебя - неудачника, не получится, поэтому и не притворяйся. Не трать напрасно сил. Даже один твой взгляд меняет все вокруг. Ты можешь лежать, спать, жаловаться, сколько хочешь, но я вижу, что ты по жизни фартовый. Да ты только улыбнешься, как все девушки вокруг оборачиваются. В детстве ты мог устраивать праздник из любой игры и дети ждали когда ты, наконец, пообедаешь и выйдешь.

Вспомни! Вспомни сколько в тебе огня!
Чем больше ты не растрачиваешь себя, тем больше скручивается и напрягается...

- Опять она, - недовольно покачала головой кондуктор, увидев вошедшую в заднюю дверь троллейбуса пьяную, с синяками и ссадинами на лице женщину, одетую в помятую коричневую юбку и дырявую в нескольких местах бардовую кофту. – Ты меня, Райка, достала!

- Люся… мила… - та приложила ладонь к груди, - в последний раз, честное слово.

- Ты вчера то же самое говорила. Давай или плати, или выметайся, - и она направилась к вошедшей.

Та отпрянула.
- Ну, ради Бога, Люсенька, ни гроша… а на вокзал...

Ловлю себя на том, что из джинсов не вылезаю. Платья сто лет не носила. Это в молодости любила, а сейчас вроде и некуда ходить, может лень, да и смысл нужен. А может уже перестала об этом думать, привыкла к удобной одежду, лучше спортивной. Одичала, одичала вконец. Ну какие платья, живот висит, да и вроде поздно уже, платье в пол или короткое...не уже не смогу носить. Да и беготни было много с бумагами, неудобно в них ходить. Спокойная жизнь нужна, эдак чтоб выйти, так выйти.

И вот сон...

Это случилось во время зимних каникул моего сына Вадика, ученика пятого класса.

Погостив в деревне у своей родни, мы собрались с ним обратно в поселок. А, несмотря на ударивший к утру мороз, за прошедшую ненастную ночь выпало столько снега, что рейсовый автобус так и не пришел. Наверное, водитель испугался завязнуть по дороге. Хорошо, сосед одолжил мне сани с кобылой…

А тут ко мне подошел дед Матвей и попросил отвезти своего внука Илью в наш поселок к его тетке. Сказал, что они с ней...

Навещая своего больного друга в онкологическом диспансере, я заметил, что люди как-то неохотно, а порой и боязливо посещают сие учреждение. Что это? Отвращение от внешнего вида больных - порой ужасного? Нежелание вспомнить о бренности жизни – в том числе и личной? Думаю, всё гораздо сложнее.

Как-то в палату, в которой лежал мой друг, поместили пятидесятилетнего мужчину, Бориса Сергеевича, находящегося на последней стадии рака поджелудочной железы и которого время от времени навещал его сын...

Иногда так задумаешься, а ведь действительно транжирят так, как будто время это бесконечно. А самим – не хватает даже на улыбку любимому человеку.

А потом они носятся с этим «как летит время» или «ничего не успел». Или вот еще это: «жизнь прошла, а я так и остался придворным музыкантом (к примеру) – неизвестным».

Закопал, так сказать, свой природный талант в горе королевских заказов. Исключительно чтобы жить. А если бы не это… Ээээх!

Нетушки! Какая-то в этом нестыковочка есть...