Перья

Жила была девочка, маленькая, белокурая и толстенькая и поэтому её не любили, ни дети, ни соседи, ни даже мать, которая удочерила её, когда родная мать погибла в тёмном лесу, где жила её бабушка. Отец женился на другой женщине, которая и удочерила маленькую беленькую девочку. Потом отца в лесу загрызли волки, когда он нёс бабушке испеченные женой пахучие пирожки с мясом. И решила мачеха избавиться и от девочки, сшила ей красную шапочку, чтобы в лесу ее хорошо видно было для волков. Затем испекла...

Тропа была к перевалу… Неровно вела ТРОПА человека: уступы скальные,.. могучие корни,.. кедровые да и сосновые… шагать вверх,.. к перевалу, весьма шагать мешали… А то и совсем пропадала ТРОПА,.. — просто растворялась в горных травах,.. да и в кустарнике колючем… Но Человек упрямо шел вверх по склону горному… И без тропы, где…

…среди ветвей таежно хвойных,.. колючих опять же — во множестве своем!.. — голубые окошки,.. небесные… Не часто еще,.. но уже и проглядывали… С радостью думалось...

-Дай, друг, перо на счастье мне!

Через чур развеселившийся турист пытался выдрать у павлина не перо, а полхвоста! Павлин плевался, орал нечеловеческим голосом, а каким ему ещё орать то, позвольте вас спросить?! Он же павлин! Старался клюнуть наглого охотника за халявным счастьем, но получалось плохо.

Желающий осчастливиться уворачивался от клюва весьма успешно, продолжая попытки оторвать кусочек, простите, перышко счастья.

С другого конца двора, невзирая на свои триста с очень большим...

Духовная битва за Пушкина, за право толковать его творчество, битва, начавшаяся ещё при его жизни, приведшая к его убийству и разгоравшаяся со временем всё больше и больше, достигла к его 200-летнему юбилею своего апогея.
Прежде всего, в качестве дани общему процессу Духовной деградации Земного Человечества, дело и право объяснять смысл всего творчества и отдельных произведений Пушкина было отдано на откуп профессиональным духовным проституткам – официально одобренным литературным критикам...

Выходит Тюктюк, кланяется в зал.

Тюктюк: - Господа, у нас сегодня генеральная репетиция. Счастливчики мои! Спектакль-то премьерный! Его еще никто не видел.

Садится в свое кресло. Ослабляет узел галстука.
Тюктюк: - Душно здесь. (громче) Здесь душно!
Подбегает администратор с пульверизатором, опрыскивает его. Тюктюк принюхивается, морщится.

Тюктюк: - Что это? 'Кензо'? Мальчик мой, ты уволен.(администратор остается) Так хватит болтовни. Сцену! Приготовьте сцену. (выходит массовка - все с...

Часть 1.

ФРАНЦ

Я стоял на бетонной смотровой площадке и взирал на спящий, окутанный в предрассветный озноб, городок. Во всем, что я видел, а может быть - во мне самом, а потому - и во всем остальном - ощущалась странная неопределенность, которая заставляла четко вглядываться в клубы сизой дымки, не отвлекаясь ни на секунду, вглядываться, плотно прижавшись лопатками к шероховатой поверхности каменной стены.

Площадка, а, впрочем, не площадка даже - широкий балкон, раскинувшийся вокруг...

Черная, иссиня-черная вода, кроваво-красный закат - и лоснящийся диск солнца... Кто-то бы назвал это красивым. Кто-то. Но не он.Он сидел в кресле на веранде своего полуразрушенного дома и смотрел на море. Или - раскинувшееся между утесами море безучастно глядело на одинокого старика, сидящего на веранде своего полуразрушенного дома. Или - ... Впрочем, какая разница? Это было безумно красиво, - но кто о этом думал? Может, солнце? Нет, ему было все равно, оно равнодушно к проблемам этого человека...

С тех пор как они поменяли место жительства, переехав в новый район, прошел уже год.

Отсюда было рукой подать до Светкиного университета, да и родителям было легче добираться до работы.Переезд как пожар - очень трудно оказалось восстановить прежний домашний уют. Но прошел год они обустроились, привыкли. Район оказался тихим, как будто задремавшим под тяжестью лет.

Родители легко нашли общий язык с соседями - мама частенько проводила вечера за чашкой чая и досужими разговорами с Зоей...

Милым детя и добрым взрослым добро пожаловать в мир сказки и духовного волшебства Любви!

На далеком севере, среди бескрайних снегов и сверкающих льдов, в стране вечной зимы, жил был старый-старый медведь. Никто не мог ска-зать, сколько ему лет. Он был глубоким стариком, старожилом этих диких, пустынных мест. Его огромное богатырское тело было покрыто густой бе-лой шерстью. Медведь был таким серебристым, что казался белее снега, белее стремительных льдин-облаков, даже белее огненного молока...

На окраине города жила-была красивая девушка по имени Варвара. Родителей

у неё не было. Она шила одежду, вышивала, этим и жила. Было Варваре шестнадцать лет – девушка на выданье. Но кому она нужна, нищая, да безродная? Вдруг стала Варвара замечать, что кто-то ей вышивать помогает, да на потолке следы оставляет, на птичьи похожие. Удивилась Варвара, но не испугалась. Как только заметила, что кто-то еще в доме с нею невидимый живет, стала она пищу на двоих готовить, и, как садилась за стол...