Перекрывая дыхание одиночеству

***-Я сейчас сижу возле открытой печки. Слышишь, как трещат угольки?

Я прислушалась и с тоской в голосе ответила:
-Нет… Слышу только как ты куришь.
-Жаль. Приезжай, нам будет уютно вместе, - продолжал уговаривать Юра.

Нам и правда было уютно. Вечера напролет мы разговаривали о жизненных планах, о прошлом, о любви. Я открывала много новых черт в Юре, и не всегда эти черты были привлекательными. А иногда часы напролет мы болтали о ерунде, просто чтобы не проводить время в одиночестве. Если бы кто-нибудь после таких разговоров спросил меня, о чем мы взахлеб разговаривали три час подряд, я наверняка не нашлась бы что ответить. Но все же чаще мы общались, чтобы разобраться друг в друге, в самих себе и во многом, что казалось нам важным.

***Что для нас, женщин, любимый мужчина? Это существо, для которого мы живем, в которого вкладываем все свои чувства, всю любовь, на которую только способны, и которой можно утопить. Это существо, от которого не хочется отрываться ни на секунду и исполнять любой его каприз – только бы был рядом, только бы не оставил одну.

Для мужчины любимая женщина – это что угодно: вложение капитала, способ отдохнуть, получить удовольствие, способ выделиться из толпы (если это красивая женщина), вкусный ужин и готовый завтрак по утрам, возможность родить себе наследника или заглушить женской болтовней тяжелые мысли по вечерам.

Мужчины знают, что при любых обстоятельствах и в любом возрасте найдут женщину, которая согласится быть для него той, кого они захотят себе слепить. Ему может понадобиться как мать ребенка, любовница, друг, кухарка, помощница по бизнесу, так и все сразу, так сказать, «в одном флаконе». И если собрать сто мужчин, и провести среди них опрос, что для них женщина, вы получите сто разных соображений на этот счет.

***Юра часто спрашивал, люблю ли я Игоря, и я отвечала, что он мне дорог. Я не могла точно определить, что значит для меня Игорь: иногда я любила его до потери сознания, и могла поклясться что это до гробовой доски, а иногда не испытывала к нему ничего, кроме привязанности. Иногда хотелось не отпускать его от себя, а порой не было никакого желания даже отвечать на его телефонный звонок.

Его чувства ко мне я тоже не могла разобрать. Он ни разу не сказал, что любит, но говорил, что в его жизни есть место только двум людям: его маме и мне. Случалось, что он не давал знать о себе неделю-две, а потом как ни в чем не бывало, звонил и говорил: «Котёночек, вари кофе, я подъезжаю».

Я не чувствовала, что он скучает по мне, не чувствовала, что он во мне нуждается. Я, по сути не будучи влюбленной в него по уши, очень тосковала без него, а ему это чувство было словно неведомо. Он открывал дверь, я со всей радости кидалась ему навстречу, обнимала, а он говорил: «Котёнок, я же не вешалка». Иногда он обещал забрать с работы, и ни разу не забрал, а я всегда так ждала! Не потому что не было желания ехать домой на общественном транспорте или идти пешком, просто хотелось, чтобы он меня забрал сам, поцеловал после не слишком тяжелого, но утомительного рабочего дня, шутливо укусил за ухо, и хоть разочек произнес: «я тебя люблю».

***Конечно, я сразу должна была догадаться о том, что окружающие думали, что я с Игорем в первую очередь из-за перспектив. Может, так сначала и было: не скрою, что не стала бы заводить роман с мужчиной, который ничего не может в жизни добиться. Да, я всегда влюблялась в сильных, и Игорь был таким мужчиной, поэтому заинтересовал меня. И пусть я не влюбилась в него с первого взгляда. Но когда он дал мне понять, что нужна ему, я подумала: раз сама судьба нас связала, значит так тому и быть. А то, что африканской страсти не было – подумаешь… Зато было желание не отдавать его никому, была уверенность, что рядом с этим мужчиной – как за великой китайской стеной.

***Я была убеждена, что такие отношения, которые возникли не одномоментно, которые строились постепенно, будут намного надежнее любви с первого взгляда, и их, если не невозможно, то не так-то просто будет сломать. Оказалось что проще простого. И боль была невыносимее, чем могла бы быть пустота после африканской страсти.

Снова и снова я в своих мыслях возвращалась к отношениям с Игорем. Я хотела понять, почему они так глупо закончились. Мне не нужно было, чтобы он штурмовал меня, пытаясь вернуть, но я думала, что он, по крайней мере, не отпустит меня как песок сквозь пальцы, даже не поинтересовавшись, в чем причина расставания. Однажды я пыталась поговорить с ним, чтобы договориться о встрече, чтобы расстаться по-хорошему, чтобы дать себе шанс сказать ему одним взглядом: «Не оставляй меня, не отпускай меня, не уходи, не бросай меня, не дай мне сейчас уйти, не позволяй нам расстаться, ты так мне нужен, любимый!».

***Что-то заставило меня оглянуться. За одним из столиков сидел… он. Мужчина, которого я не видела уже около года, мужчина, которому – знала - нельзя доверять ни на секунду, единственный мужчина, который чувствовал меня как никто другой на свете, мужчина, за которого отдала бы треть своей жизни, если бы мне предложили такой обмен. Глаза наши встретились, он улыбнулся хитрой, ленивой улыбкой и посмотрел на меня своим пиратским взглядом. У меня перехватило дыхание, я могла поклясться, что слышала в общем шуме кафе стук собственного сердца. Стоит только подойти, улыбнуться ему, и он всё, всё поймет, потому что всегда читал мои мысли как открытую книгу...Его губы… Я не успела снова почувствовать их вкуса, но знала, что они были очень мягкими и вкусными, и что ни одна сладость не могла бы сравниться с ними. Я в жизни не пробовала ничего, что было бы вкуснее его губ.

Его лицо… Выросшая за день, но уже словно трехдневная, щетина, такая родная, такая колюче-мягкая.

Его запах… Запах кофе, табака, еле уловимый запах свежего мужского пота и…о, да ведь это запах карамели! Ну вот и разгадала наконец четвертую составляющую! – обрадовалась я. Запах, как в парке поздней весной, когда начинают продавать сладкую вату. Я последний раз вдохнула, и, еще полсекунды ластясь к его щеке своей щекой, отстранилась.

***Я рвалась в Питер, потому что он был для меня не городом, в котором «хорошо там, где нас нет», а городом моей мечты, городом, в котором мне уютно и спокойно. Городом, в котором мне просто хорошо. Вы только вдумайтесь в это простое слово, которым мы так легко кидаемся на каждом шагу.

А где вам по-настоящему хорошо? Может это стул в углу прихожей, на который вы плюхаетесь, приходя с работы, и не хотите с него вставать, уже даже раздевшись и переобувшись в домашние тапочки, когда домашние манят вас вкуснятиной на кухне? Может это определенный участок танцпола в любимом ночном клубе? Может лето вы ждете только для того, чтобы отправиться наконец в отпуск, к старому крыльцу на даче, где можно свежим утром в полном одиночестве посидеть с чашкой кофе и печеньем, слушая соседских петухов и наблюдая за кошкой, умывающейся на заборе? Или зима ваше самое любимое время года потому, что можно наконец пойти рыбачить на льду ровно в сорока шагах от березы на берегу, потому что именно на этом месте свою первую рыбу в поймали глубоком детстве?

Вряд ли вы сможете назвать пару-тройку таких мест, где вам прекрасней всего на свете. Если вы знаете хоть одно место на земле, где вам поистине хорошо, то вы поймете меня, потому что для любого, кто нашел такое место, оно – его собственный рай.

***С одной стороны, моя девичья сущность стремилась к тому, чтобы хватать всё, пока не уплыло из-под рук. Здравый смысл с другой стороны напоминал о том, что я по-прежнему – я, и что ничего не выйдет из попытки влиться в состав девчонок, которые мчатся замуж как на пожар, только для того, чтобы можно было демонстрировать подружкам обручальное кольцо и хвалиться тем, что у тебя свой дом, своя семья. В глубине души мне этого хотелось. Но где-то очень, очень глубоко. Поэтому я по-прежнему увиливала, когда Игорь заговаривал на серьезные темы. Я не могла ему ничего обещать, потому как чувствовала, что он серьезен по отношению ко мне. Я знала, что если наобещать ему чего-нибудь, ему будет больнее расставаться.

***Женщины только говорят, что им уютно в одиночестве. На самом деле это пустые слова, в которых слишком маленькая доля правды. Начать новые серьёзные отношения женщине мешают страхи: страх возможного нового разочарования, страх перед очередной разлукой. Как курильщика пугает страх отвыкания от сигареты, так женщину пугает страх отвыкания от любимого человека.

***Он ни о чем не спрашивал. Он просто ставил меня перед фактом. Я дождалась того, чего хотела – на моём горизонте маячил уверенный в себе, властный мужчина. Это отнюдь не значило, что я позволю ему вертеть мною, как ему вздумается. Это означало, что я позволю ему вертеть собой, как вздумается мне.

***Андрей остановил машину, но я не хотела выходить, тем более, что, заглушив мотор, он слегка развернулся и придвинулся чуть ближе, а мне вдруг безумно захотелось, чтобы он меня поцеловал. Не хотелось думать ни о ком и ни о чем в эти минуты. Хотелось только ощутить тепло его лица на своем лице, его губы на своих губах, колкость его щетины. Он взял в свою руку мою руку и поцеловал её. Я перевела взгляд с его глаз на его губы. Он целовал меня, сначала аккуратно, словно боясь спугнуть, но как только понял, что я не отстраняюсь, стал целовать глубоко и нежно. А я не могла остановиться, неожиданно осознав, как же мне не хватало поцелуев - страстных, знойных, одурманивающих, сводящих с ума… В голове пронеслась мысль, что если бы Игорь так целовался, я бы простила ему даже его жену. Потом подумала, что приличные девушки так на первом свидании не целуются. Но тут же мои короткие размышления о морали пресеклись альтернативной фразой, которой я потом оправдывала многие свои поступки: «если нельзя, но очень хочется, то можно».

***Андрей раскрыл во мне женщину. Он раскрыл мне, какой я могу быть. Такой, какой я сама себя не знала. Он раскрыл мне, что чувственность – это не распущенность, что неистовая страсть может быть настолько взаимной, что унесет в небеса. Он был для меня мужчиной, с которым я поняла, насколько насыщенными могут быть отношения между мужчиной и женщиной. Я даже стала понимать, зачем люди снимают так называемое домашнее видео и кидают его в Интернет на всеобщее обозрение. Я вдруг осознала, что иногда мне самой хочется, чтобы весь мир узнал, насколько безрассудной может быть страсть, насколько безумно громкими могут быть ночи, насколько груба может быть нежность и насколько нежна может быть грубость. Андрей разбудил во мне ощущения, о существовании которых я и не подозревала. Я узнала, что одновременно возможно хотеть сорваться с высоты небес и желать остаться там навечно, что возможно одномоментно и растаять и воспылать, изнемочь, умереть и стремительно воскреснуть.

***Артем сел напротив на корточки и смотрел на меня, не мигая. Он был не красавцем, но довольно привлекательным. Он производил впечатление открытого человека, но в то же время несколько скрытного. Шапка прятала цвет его волос, но по моим представлениям, он был брюнетом. Его выдавали карие глаза. Его тело скрывала уйма одежды, но мне почему-то показалось, что он, может быть, даже ходит в спортзал. Об этом говорила особенная сутулость. Такая бывает у мужчин, которые много тренируются. У Артема были добрые глаза, добрая улыбка, хотя лицо выдавало и какую-то отрицательную черту характера. Впрочем, наверное, не слишком существенную, раз ее было не разобрать...

Я никому не рассказывала про Артема, как не рассказывала и про Андрея. Я не хотела, чтобы о нас говорили, не хотела, чтобы кто-то обсуждал наши отношения. Мне хватило того, что роман с Игорем был на устах у всех знакомых, хватило их зависти, более чем. Теперь я ни с кем не хотела делиться своей личной жизнью, никому не хотела давать повода обсуждать свои чувства. Мои ошибки, мои разочарования, моя радость, мои печали, степень близости и количество встреч в неделю должны касаться только меня, и никого больше. Я немного задерживалась, но все же вовремя приходила домой, ничем не вызывая подозрений, отмахиваясь тем, что почти час жду транспорт, выходя с работы.

Эти прятки ото всех тоже были по-своему романтичны, пусть даже неразумны. Я не позволяла провожать себя до подъезда, мы прощались в соседнем дворе, и потом пока я шла до подъезда, Артем стоял за углом магазина и наблюдал, чтобы я дошла без приключений. Только когда я заходила в подъезд, он уходил домой. Первого поцелуя в щечку я дождалась от него на вторую неделю наших свиданий, первый поцелуй в губы – в конце второй недели и, надо сказать, это был очень целомудренный поцелуй. Первый настоящий французский поцелуй у нас случился на третью неделю, и он был очень романтичен. Темпы сближения были черепашьими. Меня это забавляло и удивляло одновременно. Артем был на пять лет старше меня, жил один, и только однажды пригласил в гости. Вместо рыбалки в этот выходной мы отправились к нему домой. Он ко мне не приставал, а только поил чаем и кормил конфетами. Квартира у него была замечательно обставлена. Как он заработал на квартиру и на хорошую обстановку, не рассказывал. Мы проболтали до позднего вечера, а вечером он, как обычно, проводил меня домой и подождал, когда я зайду в подъезд.

***Романтика продлилась еще месяц. Потом Артем просто пропал. Пару раз я попыталась дозвониться ему на мобильный, и все эти пару раз скидывал мой звонок, поэтому дальнейших попыток я не делала, решив, что просто он выбрал такой способ расстаться – разбежаться, не сказав не слова.

Очередное расставание. Мы оба получили порцию романтики, о которой грезили, и на том остановились. А любовь… Наверное она была не столь сильна, как казалась, раз так быстро мы смогли друг друга отпустить, и если вместо того, чтобы чувствовать боль, я чувствовала отчужденность и опустошение. Не такое опустошение, какое бывает после крутых романов и сбивающих с ног расставаний. Это было опустошение, такое же, какое было до нашей встречи с Артемом, когда в душе не было ни намека на чувства. Почему-то не жаль было терять Артема, словно он был чужим человеком, с которым никогда ничего не связывало, словно он ничего не значил для меня. Улетучилась, как спирт с ватки, романтика, улетучилась любовь, улетучилось тепло. Сердца снова словно не стало. Словно не стало души. И как будто не было этих трех месяцев безоблачных улыбок, прогулок по вечернему городу и прощаний за углом универсама.

Эти ли отношения были той любовью, которой я так желала? Нет, они не были любовью. А если были… Тогда лучше уж мне жить без любви, чем растрачиваться впредь на подобную бессмыслицу.

***В Молдавии я жила, не замечая, как быстро летит время. Только месяц спустя я словно очнулась и, остановившись, поняла, как долго я уже отдыхаю.

Все три дня мы вели себя, словно дикари, и я думала: «Какого черта люди придумали цивилизацию?» ...

Ногти переломались, волос был грязен, запутан и стал сухим от солнца, кожа стала сухой и шелушилась, стопы на ногах были похожи на грубые подошвы, одежда, и даже купальник, пропитались запахом дыма, в лесах я порвала обувь и исцарапала кустами все тело… Такой я вернулась домой, увидев в зеркале не себя, а первобытного аборигена: загорелого, измученного, вымотанного, но счастливого. Я была в восторге от такого отдыха.

***Это была интрига на глазах ошеломленных друзей. Они могли ожидать подобного от Олега, но не могли – от меня. Зачем мне нужен был Олег, я толком понять не могла. Я спрашивала себя, люблю ли его, заранее зная, что нет. Хочу? Не столь сильно. Он был моим самым молодым любовником, и не слишком опытным. Я получала большее удовольствие скорее не от самой близости (хотя, безусловно, и от нее тоже), а от того, что читала его, как открытую книгу. Я получала удовольствие от того, что он еще не научился скрывать свои ощущения. Мне нравилось, когда он, обессилев и поцеловав меня, засыпал богатырским сном, забывая, кто он и где он.

Он спал, а я, переплетясь с ним руками и ногами, думала о том, что я здесь, с ним, только ради чувства того, что рядом со мной мужчина, что я женщина, и я желанна. Я думала о том, что мне нравятся его запах, руки, плечи и храп. Меня клонило ко сну, но я не засыпала, потому что стремилась впитать в себя, в свою память, в свои ощущения каждый миг не рядом конкретно с Олегом, а рядом со Спящим Мужчиной. Всякий раз я гнала от себя мысли о том, что мне надо домой, и о том, что все друзья – свидетели того, что наши приятельские отношения всего за пару часов стали интимной связью. И они же свидетели того, что я мирюсь с наличием у него Ирины.

***Я обнимаю его крепко и горько плачу. Как я могла тебя потерять, любимый?!.. И какое счастье, что я потеряла тебя до того, как в тебе разочаровалась! Ведь я непременно разочаровалась бы в тебе, да? Или – что еще хуже – ты бы просто мне надоел, как надоедали все, кто был после тебя. Любимый мой… Не уходи… Нет, не уходи, бога ради!.. Мне так нужно твое тепло, так нужно чувствовать тебя рядом, любимый!.. Не уходи хотя бы во сне!..

Я просыпаюсь оттого, что беззвучно рыдаю в подушку. Сон… Это только сон. Давида не вернуть. И лучше не думать о нем. Не снись мне, дорогой! А впрочем… Хотя бы во сне явись. Ведь только с тобой в мою душу вселяется мир и покой.

Я снова засыпаю, и теперь – с мыслью о том, что вернусь в Россию, и в каком-то уютном кафе раздобуду Того, Кто меня спасет. Я думаю о нем – какой он будет, и совсем не думаю о том, что многие мужчины меня хотели, и о том, что ни один не любил меня – ни Давид, ни Игорь, ни Андрей, ни Олег, никто другой. Душа может разорваться от этой мысли, поэтому я не позволяю ей проникнуть в мой уставший мозг. Я просто снова обнимаю большую пуховую подушку, и на этот раз засыпаю тихим и очень мирным сном, вовсе не думая о том, что нужна всем и не нужна никому.

***И вот я снова в Калуге… Спустя два месяца в моей жизни снова появился Андрей. Это было очень неожиданно, словно летний снег.

Я впопыхах переодела джинсы, быстро обулась, накинула на себя легкий весенний плащ – первое, что попалось под руку, и выбежала на улицу. Снег замел все окрестности, вьюжил и заметал дорогу. Бросив взгляд на противоположную сторону улицы, где обычно паркуются водители, я сразу узнала черный седан Андрея. Я перебежала через дорогу, срезая наискосок, подбежала к машине и плюхнулась на переднее сидение. Сразу запахло Андреем.

***Мы нежно поцеловались, а потом долго терлись носами как эскимосы, и я с безрассудным счастьем вдыхала его запах, не забытый моим обонянием за год. Я так радовалась, словно вобрать его в себя было едва ли не самым долгожданным событием в моей жизни. И, по-моему, Андрей отреагировал на мою нечаянную радость, вызванную его появлением не менее удивленно, чем я удивилась его звонку спустя почти год со дня нашей последней встречи.

***И он уехал, оставив меня в недоумении. Мне было непонятно его желание встретиться и не тащить меня в постель. Были непонятны цветы, которых он никогда раньше не дарил. Было непонятно, зачем он появился, если ничего не хотел. Просто увидеться? Нет, вряд ли, на него это так не похоже… А может, и он меня вспоминал? Может он меня… любит? Нет, это смешно…

И вдруг я полюбила. Полюбила так сильно, как только способна любить. Полюбила таким, каким знала его – бабником, непостоянным и ветреным. Полюбила его могучее тело и смутной чистоты душу. Я полюбила его во всей его противоположности самому себе: нежного, но страстного, темного, но яркого, донжуана, но неповторимого, желающего, но бросающего, не любящего, но любимого… Я полюбила его внутренний мир, хотя не знала его.

***Я зашла в отправленные сообщения, чтобы перечитать последнее, и с каждым новым прочтенным предложением все решительнее была настроена на то, чтобы оторвать себе руки. Какой черт дернул опять писать ему все эти признания?

«Он бессердечный извращенец, если не испытывает ничего после их прочтения», - размышляла я. – «Хотя… Если бы мне приходили такие неуравновешенные письмена, я бы скорее посмеивалась над поклонником и жалела его, нежели полюбила бы. А может даже презирала бы его».

Ждала ли я ответа?.. Нет, уже не ждала. Один я уже получила недавно, и вполне четкий. Но мне нужен был другой – абсолютно прозрачный, прямой. Я молила бога о двух вещах – чтобы Андрей ответил мне «Жди меня», или чтобы ответил «Не жди». Больше всего я боялась, что он промолчит, как это часто случалось, когда он подразумевал «нет».

***Я улыбнулась, не найдя что ответить. Никогда раньше я не спала и не просыпалась в объятиях любимого мужчины. Это утро казалось мне сном, я боялась, что он закончится, едва начавшись. Я по-детски радовалась тому, что дождалась Андрея, и теперь могла вдыхать его запах, наслаждаться силой, с которой его руки охватили меня, наслаждаться его телом, которое было так близко ко мне сейчас, что я ощущала каждый изгиб.

***Как и всегда, я получала удовольствие от всего этого человека – от каждой частички его тела. Он захватил меня всю, этот человек. Он правит мной: если он захочет, то будет делать то, что пожелает, и мне все, что бы он ни делал, будет приносить наслаждение. Он целует, и его язык так же глубоко, как и он сам. Мы сплетены, мы часть друг друга, мы неделимы. Одно литое тело, которое издает столько разных звуков: мужских и женских, тихих и громких, таких громких, что и через этажи нас наверняка слышат. Плевать… Он, я… больше ничего нет. И никого. Было что-то горькое в этой сладкой ночи. Нашей последней ночи. Адская боль разрывала мое сердце от того, что я теряла Андрея. Я знала, что никогда он не принадлежал мне полностью, но я не хотела терять и того, что было нам дано. А дано нам было так много светлых часов гармонии и сладкой страсти, что только воя одинокой волчицей мыслимо было расстаться с этим.

***-Я живу один…. – услышав это, я гневно посмотрела на Бориса, и самые яростные слова готовы были сорваться у меня с языка. - … Не перебивай, дослушай. Я живу один. У меня двухкомнатная квартира. У меня крыша едет оттого, что я приезжаю домой, а там никого нет. Поживи первое время у меня. Никаких денег я у тебя не возьму. И обещаю, что не дотронусь до тебя. Просто немного спасем друг друга: я тебя от Московского вокзала, а ты меня от одиночества. Хочешь, дам тебе сейчас свой паспорт, и ты позвонишь, продиктуешь все мои личные данные своим родным? Для страховки. Не отвечай сразу, подумай, и если ответишь «да», я буду очень рад.

***С каждым днем мне все больше казалось, что Боря в меня влюбляется. Я тоже симпатизировала ему, и мне было приятно находиться с ним, он ничем меня не раздражал. Как ни странно, я замечательно уживалась с ним под одной крышей, мы прекрасно друг друга понимали. Мне нравилось нравиться Боре, и я любила ловить его задумчивые влюбленные взгляды. Я балдела от его заботы. И если бы у меня была хоть капля мозгов, то я тоже влюбилась бы в него. Но я любила его исключительно как друга. Иногда ночами мне приходили в голову нелепые фантазии: я думала что будет, если он однажды зайдет в мою комнату, когда я буду засыпать, и станет вдруг нежно целовать. Я не знала, как поступлю. Я не любила Борю, однако в предыдущих моих попытках устроить свою судьбу, далеко не любовь была тем чувством, которое мною владело. Первый раз меня кинуло в объятья мужчины чувство того, что пора уже становиться полноценной женщиной, второй раз меня кинуло в другие мужские объятья желание забыться и получить новые ощущения. Третий раз… Ах, лучше больше ничего не вспоминать… Боря привлекал меня гораздо больше, чем мои бывшие мужчины. В, отличие например, от Игоря, в нем не было фальши. В отличие от Андрея, в нем не было непостоянства. Иногда я признавалась себе, что мне даже жаль, что когда-то в поезде «Брянск - Санкт-Петербург» он пообещал никогда ко мне не приставать с непристойными предложениями. Еще больше я жалела о том, что он верен своим словам, как никто другой.

***Я изредка поддерживала разговор и разглядывала Дмитрия. Он был интересным мужчиной, со смуглой, очень загорелой кожей, и карими глазами. Мне нравились его спокойные манеры и простая одежда. В то время как я стремилась выглядеть стильной бизнес-вумен, он отдавал предпочтение небрежности, и был одет в легкие хлопчатобумажные брюки и такую же рубашку.

«Надо перестать одеваться как курица из муниципальной администрации и перелезть в простые шмотки. Кому, в конце концов, нужны все эти пиджаки в тридцатиградусную жару… - размышляла я, делая глубокую затяжку. – Еще бы курить бросить… А мужик–то какой… Боже мой, и где ж такого найти?.. Нет милочка, у тебя Борька дома не хуже этого, а может быть даже и лучше. И что – хоть бы взглянула на него, как на мужчину. Так нет ведь, живешь с ним, как будто он никакой ценности из себя не представляет. Другая бы давно его в оборот взяла. Почти год уже вместе, засыпаем иногда на одной подушке, а друзья и не верят, что даже мы не целовались».

***Мне было хорошо с Димой. Я была счастлива, что мы вместе. Я никогда еще не жила вместе с тем, с кем крутила любовный роман и мне было приятно, что можно вместе проснуться, вместе умываться с утра, вместе ходить в продуктовый магазин. Всё делать вместе. Это было в новинку для меня, несмотря на то, что также вместе я жила с Борей. Но это не считалось, потому что с ним меня связывала только дружба.

И все же, как ни крути, Бориса мне не хватало. И что самое страшное, с каждым днем я тосковала по нему все больше и больше. Чем больше времени я проводила с Димой, тем больше меня тянуло к Боре.

Меня терзали смутные сомнения. Через две недели я стала задумываться, что же это со мной. «Я люблю Диму. Да, люблю. А при чем здесь Боря? Он ведь мне только друг. Мне хорошо с Димой, я не хочу его терять. Но все же Дима – не Боря…».

***На следующий день ровно в восемь вечера я уплетала яичницу на Бориной кухне. Боря уплетал последнюю главу моего романа.

-Ну и чем тебе не нравится? – спросил он, дочитав до последней точки.

-Будешь какао?
-Нет, ты же знаешь, я лучше чай. Банка с твоим какао на месте.

Я включила чайник и привычным жестом выудила легкую желтую упаковку из шкафчика.

-Ты не ответила, что не так в финале.
-Мне кажется, она в конце не похожа на себя. Я думала, что у меня получится история, уходящая в бесконечность. Думала, что жизнь героини будет бесконечной историей смены мужчин. В том смысле, что она будет старую боль менять на новую, и будет до старости искать того, кому сможет верить. Я думала, что она всю жизнь будет пытаться выбить из себя клин клином. Но у меня все получилось наперекосяк. Получилась сказка со счастливым концом.

-Что плохого в том, что героиня, в конце концов, нашла героя? Хэппи-энд, всё по правилам. Да и потом, ведь она – это ты?

-Да. Во многом… Но ведь моя жизнь не окончена, Борь. И кто знает, будет ли Дима моей последней любовью. И вообще, я вчера задумалась о том, настоящая ли это любовь. И можно ли «хэппи» связать с «эндом»? Может ли окончание быть счастьем, Борь?

- Это всего лишь книга, котенок. Ты можешь приписать в конце: «Продолжение следует…» - отшутился Боря.

***-Ну как он? Все нормально?
-Он молодец. И он, и ты… Вы оба умеете красиво прощаться.

-Ты что, плакала?
-Немножко.
-Уверена, что не хочешь остаться?
-Да.
-Тогда поехали домой?
-Угу.
И мы поехали домой. Я открыла окно и вдохнула свежий ночной питерский воздух. Дима жил недалеко от Московского вокзала, и я вспомнила, как мы с Борей впервые вместе проезжали по этим улицам. Таким же пустынным, таким же свежим. Но было ключевое связующее звено у этих двух ночей – ощущение возврата туда, где меня ждут.