«… В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. Увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. Назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один… И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою. Насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. Произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла. Взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь.
И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему.
Навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.
Сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оста-вит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть.
И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились…»
(Первая книга Моисеева. Бытие. Глава I-II).
I.
«Здравствуйте! Меня зовут Клара Захарова. Возраст – 32 года (от Рож-дества Христова). Образование – высшее педагогическое. Национальность – русская (хотя, какое это имеет значение?). Семейное положение – не занята. Конфликтов с законом не имела. Жильём обеспечена. Хобби – ловля бога-теньких перцев с целью удачного замужества».
Бац! И прожорливое чрево огнедышащего камина с вожделенным ур-чанием заглотило белоснежный комок незаконченной анкеты. Я с раздраже-нием швырнула пишущее оружие массового производства и вышла на балкон.
Дело в том, что моя лучшая и единственная подруга Танька неожидан-но выскочила замуж. На первый взгляд – ничего особенного. Замужество есть одна из форм эволюционного развития особей женского пола, начиная со стадии розовощёкого крепыша и заканчивая стадией параноидной гусени-цы, где за короткий промежуток времени нелепая куколка мастерски испол-няет фигуры высшего пилотажа, трансформировавшись в легкокрылую бабочку и сражает наповал героические полчища вожделенных самцов.
Танька совершила то, что неминуемо желает совершить любая из пред-ставительниц слабого «большинства» (если верить данным статистического исследования), достигнув, наконец, половозрелого возраста. Но думать так можно, исключительно, не зная Танькино жизненное кредо.
*********************************************************
Я познакомилась с Татьяной Валерьевной Белохвостовой лет пятна-дцать назад при траги – комических обстоятельствах. Июль был в полном разгаре. Яркий солнечный диск жарил как ненормальный, заставляя расплав-ленных горожан искать спасения в быстротечной реке или в приятном жужжании офисного (и, разумеется, домашнего) кондиционера. Менее удачливые субъекты хозяйственной деятельности с нескрываемым отвраще-нием глотали тошнотворный перегар человеческих испарений в прокуренных душегубках административного назначения и закипающих салонах мар-шрутного транспорта.
Меня только что зачислили на факультет «исторических наук» Госу-дарственного Педагогического Университета. Окрылённая благосклонным вниманием капризной Фартуны, я решила не отклонять предложение эйфо-ричных сокурсников о маленькой вечеринке. Сбор участников заседания был назначен в двухэтажном рубленом теремке отдалённого частного сектора. Всезнающий Дубль Гис выдал мне необходимую информацию: конечный пункт назначения располагался в районе городского аэропорта, сразу же за лётным полем. Зрительно оценив реальный километраж, я пришла к выводу, что шлёпать в обход лётного поля придётся минут сорок, тогда как при транспортировке утомлённого тела напрямик, время движения сокращается почти в два раза.
Злобный демон из адской преисподней шарахнул меня по голове ог-ненной дубиной. Ноги сами понесли обмякшее тело на взлётную полосу. Металлические орлы задумчиво грели на солнце рекламные фюзеляжи. Я неуклюже скакала на высоченных каблуках между уснувших машин. Неожи-данно, двигатель одной из них заработал. Прибавив ходу, я уже почти дос-тигла финишной черты, когда шутник – авиатор запустил турбины. Могучий столб горячего воздуха бешеной Ниагарой обрушился на мою оголённую спину… Сначала я летела, потом – бежала. Или, сначала бежала, а потом летела… Пробороздив загорелыми коленями и локтями «украшенную» щебёнкой обочину, я безвольным тюком свалилась в цветущий репейник. Ослепительно бирюзовое небо сочувственно улыбалось. Растрёпанные воробьи хрипло чирикали траурный марш. Проснувшийся вампир, именуе-мый боль, с жадностью разрывал окровавленные места. Лежа в раскидистых лопухах, я поливала нецензурной бранью жестокое человечество, ступившее на тропу Научно Технического прогресса. Где-то неподалёку гремел заржав-ленным хохотом алюминиевый монстр. Его дьявольские турбины наращива-ли обороты. Я устрашающе погрозила кулаком машинному чудовищу и замерла от неожиданности. В мою сторону неслось нечто алое с торчащими руками и ногами…
Длинноногая красавица, вычурно повторив недавнюю траекторию по-лёта Икара, глухо стукнулась о фонарный столб и плавно стекла в придорож-ную пыль. «Мама дорогая, убилась девчонка!» - подумала я, и, безутешно стеная, осторожно подползла к бездыханному телу. Хвала всевышнему! Девушка находилась в состоянии лёгкой нирваны. Я аккуратно выбила ладошкой серую пыль с нарумяненных щек. «Тело» немедленно открыло глаза:
- Что это было?
- Полёт над гнездом кукушки или переселение душ.
- Ты кто?
- Невинная жертва засилья машин. Ты чего на поле выперлась? Само-лёта не видела?
- А ты чего?
- Я???... Да я тут просто отдыхаю! Вон там, в репейнике. Люблю город-скую природу.
- Ага, по тебе заметно,- девица весело засмеялась, - Танька – держи ко-рягу!
Я крепко пожала холёную руку:
- Клара.
- Воровка кларнетов?
- Она самая. Ты куда направлялась?
- К будущим однокашникам на междусобойчик. А ты?
- Тоже. Адрес, случайно, не Вилюйская 46?
- Точно! Во дела! – Танька перевела восхищенный взгляд на мои разби-тые коленки, - Ну и видок у тебя, подруга! Баба яга в тылу врага.
- Да, ты, скажем, тоже не мисс «Вселенная».
Мы дружно прыснули.
В течение дальнейших пяти лет совместной учёбы, я выяснила, что Танька не только преданная подруга, но и жуткая феминистка.
- Ты никак собралась встречаться с этим уродом из 222Б? – в припадке тихого бешенства клокотала моя ярая браконенавистница.
- Почему уродом? Гриша замечательный молодой человек с отличным чувством юмора.
- Вот, вот! Юморист – затейник. Шуточки, прибауточки, анекдотики для лохушек, а сам втихаря содержимое носовых ходов изучает. Рудокоп недоучка!
- Тебе то откуда известно?!!! – обиженно рявкала я.
- Достоверные источники, Кларисса. Против фактов не попрёшь.
После такой «живописной» картины мои слабо тлеющие чувства не-медленно угасали.
- Я слышала, тебя пригласил на обед Вовочка из 334?
- Так…ничего личного, - я панически боялась очередного разоблачения незадавшегося воздыхателя.
- Разумеется! Владимир Кладовиков. Эротическая гордость паршивых инъязовцев. Соблазнительный мачо с небритыми подмышками. Клара, ты мазохистка! Обедать в компании юноши, у которого из под футболки торчат потючие рыжие волосы…Бр-р-р!
- Замолчи немедленно, извращенка! – дико кричала я, обливаясь при этом, горючими слезами бессильной ярости. Но Танька умела прояснить обстановку.
Постепенно я привыкла к жестокой критике бедных самцов, как их на-зывала Танька. Сплоченные ряды потенциальных женихов заметно таяли.
- Бросил Сёмка? Не беда, у него носки воняли почище любовного дезо-доранта…Рассталась с Юриком? Отлично! Продукты будут целее. Такой маленький, а такой прожорливый!... Толик не позвонил? Твоё счастье, Кларисса! Он – гей! Не выпучивай глаза, как ненормальная. Его Пахомчик застукал в «Голубой медузе». Твоя пассия обнимала анаболического качка.
- Что же мне по-твоему, в старых девках оставаться? – тихо поскулива-ла я.
- Лучше в девках, чем с геем…
II.
Бесшабашная студенческая юность. Она давно канула в лета, оставив нам с Танькой радужный шлейф ностальгических воспоминаний. Я отдалась кропотливой исследовательской работе в застенках местного НИИ, а Танька целеустремлённо рванула по горам, пескам и курганам в поисках трухлявых останков доисторических предков. Где-то между «Ассирией и Финикией» следы её штатовских мокасин затерялись на долгие шесть лет.
Возвращение блудной Татьяны произошло не менее эффективно, чем наша первая встреча на задворках лётной полосы.
Странная худощавая женщина, внешне похожая на мультяшную Ша-покляк, нехотя вручила мне дорогую атласную визитку с золоченым тисне-нием:
- Мадам Доминик Дюбуа Жанье ожидает Вас сегодня не позднее 20-00 по вышеуказанному адресу. Убедительно прошу не опаздывать.
- А кто такая мадам Жанье? И с чего ради…
- Мадам Дюбуа Жанье – владелица салона «Версаль». Надеюсь, Вы слышали о таком? – истерически пропищала длинноносая Шапокляк.
- Как же, как же, наслышаны-с! Обязательно воспользуюсь приглаше-нием госпожи Жанье, и пополню свой эксклюзивный гардероб новыми моделями.
- «Версаль» - это артсалон! – старуха брезгливо повела костлявыми плечами, - До свиданья!
- А, я, что говорю? Прикуплю между дел пару тройку пиарных шедев-ров народного художника Запукина. На зарплату российского доцента! – крикнула я удаляющемуся приведению.
Я солгала доверчивой женщине. Мой скромный гонорар за изнури-тельный труд врятли предусматривал коллекционную «отоварку» в респек-табельных салонах. Однако природное любопытство наглухо залатало расползшуюся карманную брешь. Ровно в назначенное время я осторожно дёрнула замысловатую цепочку серебряного колокольчика. Строгий дворец-кий в ослепительно белой ливрее вежливо поклонился, и что-то напел по-французски.
- Вуаля! Се ля ви! – гордо продемонстрировала я свои богатые позна-ния иностранных языков.
- Вуаля, так Вуаля! - в зеркальном блеске начищенного хрусталя умо-помрачительно сияла голливудская улыбка мадам Доминик Дюбуа Жанье в девичестве…Таньки Белохвостовой.
- Танька? Ты Танька? – я осторожно потрогала матовый бархат изящ-ной руки, - Не может быть!
- Кларисса! Подруга! – Доминик – Танька мгновенно сграбастала моё худенькое тело в боксерские объятья, - Боже мой, сколько лет?!!! Захарова!
- Тому уж шесть минуло, - скромно потупилась я.
- Врёшь! Я думала больше!
Мадам Жанье в душе осталась всё той же Татьяной Белохвостовой. Я облегченно вздохнула.
- Потопали ко мне в кабинет. Язык просто выворачивает от нетерпе-ния!
В кабинете, обставленном по последнему крику моды, я услышала не-вероятную историю сказочной метаморфозы обычной русской девушки во французскую мадам.
Находясь в очередной рабочей экспедиции по Европе, моя дражайшая подруга умудрилась спасти жизнь одному любознательному туристу - фран-цузу, страдающему жестокими приступами клаустрофобии. Бедняга оказался случайно заживо погребённым в холодном склепе усопшей графини. Полу-свихнувшийся француз принял спасительницу Таньку за блуждающий призрак родовой усыпальницы. Эмоциональный шок был невероятно силён. Мужчина тут же потерял сознание, а вместе с ним и мучавший его долгое время недуг.
- Мы подружились. Поль оказался забавным малым. Он так старатель-но ухаживал за мной. Вобщем, теперь я мадам Жанье.
- Да-а-а! Нонсенс! Феминистка и брак! Наверное, твой Поль - идеаль-ный мужик со здоровыми зубами, бритыми подмышками, воробьиным аппетитом, правильной ориентацией и, рубь за сто, его носки источают ароматы «Lacoste».
- Не в этом дело, Кларисса, - Танька задумчиво куснула вальяжно изо-гнутую дужку прозрачных очков, - жизнь неумолима. Она диктует свои правила игры, свои неписаные законы. Эта избалованная дама капризна, распущена, груба, и даже, порою жестока, но вместе с тем, болезненно уязвима. Особенно с течением лет. Её раздражает фривольность и угнетает пессимизм…
- Алё! Подруга! Ку-ку! – я для надёжности сначала ущипнула себя, а затем Таньку, - мы не на уроке философии!
- Ты чего щиплешься? Сдурела? – Танька обиженно потерла шелковое бедро.
- А ты чего демагогию развела? Тоже мне, Цицерон выискался. Скажи прямо: так мол, и так, виновата, каюсь – влюбилась. Долой обет безбрачия. Да здравствует семейное гнездо! И подпись – «Ярая мужененавистница».
- Кларка, ты всё помнишь? Ой, мамочки! – Доминик радостно взвизг-нула, - К черту феминизм! Я стала другая. Кстати, ты замужем? Кто он?
- Шутить изволите? Замужем?! Ты же ещё на первом курсе всех моих несчастных воздыхателей разогнала.
- Нет, не правда. Не верю!
- Увы и, ах, подружка! Э-э-э-э,…наверное, мой возлюбленный Поль за-блудился где-то в Шервудском лесу, или его пленил красавиц Робин Гуд.
- Ты, правда, свободна?
- Клянусь! Как свежий ветер на Елисейских полях!
- Прекрасно! Миссия выполнима! Я объявляю им войну.
- Кому? – не поняла я, - Разбойникам?
- Женихам!
- Что, опять? – я в ужасе перекрестилась, - Свят, свят, свят!
- Не дрейфь, Кларисса! – Танька гордо выпятила и без того высокий бюст, - Мы воспользуемся самым мощным, самым непобедимым оружием со времён истории человечества, начиная от туповатого неандертальца и закан-чивая расфуфыренным супербоем – женским обаянием! Они будут ползать на коленях, слюнявить жаркими губами твои божественные персты, умоляя тебя о пощаде, в смысле – замужестве. Мы покажем этим перцам, где раки зимуют!
- Покорнейше благодарю, многоуважаемая госпожа Доминик Дюбуа Жанье, но я не могу принять участие в сражении. Мне претит всякое насилие. Я мирный индеец. А носиться с боевыми кличами, победно размахивая томагавком…
- Глупости, Кларисса. Этот вопрос не обсуждается. Завтра ты посетишь элитное брачное агентство мадам Полянской – «Клуб одиноких сердец». Я выражаюсь понятно?
- Забудь! Я никогда не стану пошлым товаром на рынке брачных услуг!
III.
Невероятно жеманная особа в натуральном парике, цвета печеного баклажана по достоинству оценила мой скромный туалет из коллекции «Весна – Лето – Осень энд Китай». Её голубые веерообразные ресницы испуганно затрепетали над тёмными окнами глаз:
- Вы ко мне?
- Да, если Вы госпожа Полянская.
Единоправная хозяйка любвиугодного заведения натянуто вымучила жалкое подобие улыбки:
- Инесса Аркадьевна Полянская. Чем могу служить?
- Скорее, кем. Мне нужна сваха.
- Извините??? – лицо бедной женщины стало похоже на засохший кишмиш.
- Доминик Дюбуа Жанье. Она Вам звонила. Я Клара Захарова.
Упоминание монаршего имени немедленно сотворило чудо бескон-тактной пластической операции. Увядший виноград преобразился. Ярко красные губы выпустили на подиум два ряда остреньких белоснежных зубов:
- Клара Петровна! Милая! Я вам безумно, безумно рада! – мне показа-лось, что женщина вот-вот расплачется от счастья, - Проходите, присаживай-тесь! Для нашего салона это огромная честь. Я сама лично займусь Вашей проблемой.
- Собственно, я бы сказала – хобби.
- Что? Какое хобби?
- Видите ли, я коллекционирую мужчин, упорно не желающих брать меня в жены. Надеюсь с помощью Вашего салона отыскать нечто уникаль-ное, даже раритетное. Какой-нибудь завалявшийся экземплярчик в стиле Людовика XIV.
- А… - Полянская напрягла мозговые извилины, - А… Я поняла! Вы шутите! Чрезвычайно остроумно!
- Вы находите? Иногда за видимым остроумием скрывается недостаток ума. Ладно, давайте вернёмся к основной цели нашего разговора. Что от меня потребуется?
- О! Сущая безделица: парочка удачных фотоснимков и маленькая ан-кетка.
- Договорились. Могу я авторизироваться в домашних условиях?
- Разумеется, но…
- Вот и отлично! В условиях повседневного быта мне будет легче соз-дать образ гипнотической фотомодели. Всего доброго, уважаемая!
***********************************************************
… Вечерело. Хмурые облака медленно тащились по грязному небу, из-редка бросая на дремлющий город рваные нитки дождя. Окончательно продрогнув на влажном балконе, я вернулась к горячему жерлу догорающего камина. На письменном столе в вычурной позе застыло шаблонное изваяние «Клуба одиноких сердец». Как я и предполагала, «маленькая анкетка» оказалась совсем не маленькой и состояла из 137 пунктов, подробное запол-нение которых, несомненно, превратило бы мою скромную автобиографию в весёлые мемуары умалишенного. Я не могла понять, для чего счастливому обладателю «Свадебного Джек Пота» знать моё раскидистое генеалогическое дерево вплоть до эпохи кровожадных ящеров? Или вот, пункт № 74 вопро-шает: «Часто ли Вы обращаетесь к себе, как к собеседнику?». Вопрос, конеч-но, интересный. Завуалированный намёк на присутствие у «товара» шизоф-ренического маразма.
Я решила воспользоваться собственными умственными способностями на золотистой ниве эпистолярного жанра. На стеклянной подставке радостно подпрыгнул зелёненький телефон.
- Кларисса?!!! – мило пропела антикварная труба.
- Внимательно.
- Чем занимаешься?
Волшебный елей Танькиной речи заставил меня насторожиться:
- А что?
- Немедленно пакуй чемоданы и выезжай ко мне. Есть дело.
- Прости, дорогая, не сегодня. Я катастрофически устала и собираюсь завалиться в постель.
- В девять часов вечера? – не поверила подруга, - Темнишь?
- Танька! Всё, пока! Я сплю! Хр-р-р! – скороговоркой выпалила я и от-ключилась.
Но лечь и спокойно расслабиться – это, опять же, не знать Танькиного сумасшедшего характера. Ровно через полчаса все комнаты небольшого двухэтажного особняка (безвозмездный подарок эмигрировавшей в Лондон сестры) погрузились в чарующий аромат бесподобного французского пар-фюма. Ураган разрушающей силы по имени Танька в считанные секунды опустошил вместительное чрево зеркального шкафа – купе.
- Что? Что это такое? – разноцветные гирлянды блузочно – юбочных изделий превратили обескураженную Таньку в смешную новогоднюю ёлку, - Ностальгия по 90-ым? Музей великого старьёвщика? Антикварная лавка? Боже! Где изящество вкуса, где лёгкий шарм, где, наконец, вечерний туалет красавицы невесты?
- Вечерний туалет? – я на минуту задумалась, - по коридору прямо и налево. Он же ночной, он же утренний и, разумеется, обеденный.
- Очень смешно. Ха, ха, ха! – Танька скорчила недовольную мину.
- Так! Всё! Я хочу знать, чем вызвано сие наглючее вторжение на тер-риторию сопредельного государства. Более того, мне понадобится подроб-ный отчет ввиду нарушения конституционных прав свободного человека. Раз, два, три! Мой вопрос поставил тебя в тупик?
- Отнюдь. Ты идёшь на свидание.
- Кто? Я? Когда?
- Немедленно. В твоём распоряжении что-то около часа. Время пошло.
- Доминик! Боюсь тебя огорчить, но в данный момент я уже приглаше-на на свидание.
- Вот как? Тебя ожидает мужчина? Его имя?!
- Диван!
- ???
Танька стала похожа на дохлую рыбу с открытым ртом и выпученными глазами. Наконец, коматозное состояние подруги благополучно разрешилось отчаянной жестикуляцией. Любительский сурдоперевод непечатного текста гласил, что моё шизофреническое слабоумие достигло критической черты.
- Уважаемые господа присяжные заседатели! Следствие пришло к вы-воду, что мы имеем дело с крайне запущенной формой индивидуального психоза. В то время, как многоуважаемый и достопочтимый господин Анто-нов, коммерческий директор городского филиала национального банка России тщетно изучает праздничное меню шикарного ресторана «Мадрид», наша экзальтированная пациентка страдаете непроходимой тупостью. – Танька вновь обрела способность к звуковому воспроизведению жестикуля-тивного языка. – Ну?
- Я не хочу в «Мадрид»,- кисло промямлила я, - я Родину люблю!
- Одевайся без разговоров! Вот – скромный вклад месье Дюбуа Жанье в наше авантюрное предприятие. – Доминик – Танька истово швырнула в меня разноцветным пластиковым пакетом. Я аккуратно вытащила на свет божий неопознанный презент и ахнула. В моих дрожащих руках соблазнительно поблёскивало элегантное черное платье на тоненьких бретельках, заботливо укутанное в мягкий норковый палантин, цвета темненного серебра.
- Пошевеливайся, невеста. Надо ещё успеть заскочить к стилисту.
_____________________________________________________________
«…Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. Сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опояса-ния. Услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.
Воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запре-тил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела. Сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверя-ми полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту. Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терние и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвра-тишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишь-ся.
И нарек Адам имя жене своей: Ева*(Жизнь), ибо она стала матерью всех живущих. И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их. Сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно.
И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят.
И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни…»
(Первая книга Моисеева. Бытие. Глава III).
IV.
Уютные залы ночного «Мадрида» поражали робеющих новичков своим чарующим великолепием. Зал «Бархатный сон» - непревзойдённый шедевр именитого дизайнера, располагался чуть левее основных помещений дорого-го ресторанного комплекса. Я плавно шагнула в тёмно синюю быль и тут же застыла как мраморное изваяние перед гипнотическим воздействием нехит-рого интерьера «церемониальной» палаты. Нежные крылышки лунного света голубоватыми мотыльками испуганно трепетали над шелковым абажуром испанского неба. Ожившие пятна далёких планет хрустальным дождём рассыпались и медленно таяли возле зеркальных полукруглых столиков. Атмосфера «уснувшей лощины» отравляла железные нервы сладострастным елеем младенческого безрассудства. Немногочисленные влюблённые пароч-ки ласково щебетали друг другу хвалебные псалмы. Я заинтересованно рассматривала присутствующих в зале мужчин. Вот бы узнать, который мой? Жгучий латино – американец бросил в мою сторону испепеляющий взгляд. Ого! Породистый мачо! Я загадочно улыбнулась, и уже было, собралась телепатическим способом выразить провидящей Таньке особую благодар-ность, как вдруг притаившийся демон сатиры одним ударом облезлого хвоста раскидал прозрачные кирпичи волшебного замка. Из-за соседнего столика, чертыхаясь и потея, медленно выползла грузная туша ужасного борова и заковыляла ко мне, то и дело промакивая розовую плешь тонким батистовым платком. Я закрыла глаза и принялась медитировать.
- Вечер добрый, Клара Петровна? Очень рад познакомиться. Антонов Геннадий Владленович. – липкие губы мужчины восторженно облобызали длинную лайкровую перчатку, - Я Вас сразу узнал. Прошу! – крупные воло-сатые пальцы холодной гадюкой опустились на мою талию. Я болезненно дернулась, и вовремя спохватившись, натянуто захихикала:
- Я Вас тоже приветствую. Взаимно приятно.
Красавец – мужчина сочувственно ухмыльнулся. Нет, мачо ждал не меня!
Тучный финансовый воротила оказался убойным кавалером и надоед-ливым собеседником. Он мало ел, ещё меньше пил, и страдал тяжелой формой словесной диареи. В загадочных лабиринтах коммерческого ума господина Антонова хранился богатый кладезь разнообразной информации, начиная с внешнеэкономической политики Европейского союза и заканчивая моим личностным участием в движении оранжевой революции. Я понимаю-ще качала головой, томно заводила глаза и жеманно вздыхала, ощущая рецепторами непокрытой спины горячие флюиды темпераментного незна-комца.
Жаркое дыханье интимных страстей, лёгкое облако сигаретного дыма с возбуждающим ароматом холодного бренди, упоительный шелест испанских мотивов разбудили в лысеющем борове первобытные чувства гориллы – самца. Его шаловливые руки, трясясь и спотыкаясь от нетерпения, востор-женно устремились к победной вершине ажурных чулок. В ту же минуту слюнявые губы разнузданной похоти коровьей лепёшкой приклеились к соблазнительно выступающей области декольте. Не в силах сдержать благо-вейный экстаз, Геннадий Владленович пошло рыгнул. Я подскочила, как ужаленная:
- Одну секундочку, юноша! Девочка хочет пи-пи. Не скучайте, я быст-ренько!
- Ах, ты, сладенькая! Давай, давай, карамелька моя, пошевеливайся.
Напротив ехидно подмигивал черноокий породистый жеребец.
«А пошли бы вы все куда подальше…» - молча выругалась я и рванула на улицу.
- Извозчик, домой! Цветной бульвар № 12. За скорость отдельная пла-та.
- За Вами гонятся? - таксист вежливо распахнул двери маршрутного салона.
- Ага, как в фильме «Сбежавшая невеста», только мой жених далеко не Ричард Гир.
- А кто?
- Влад Дракула. Устраивает? Тогда, поехали!
Сравнение жирного хряка с легендарным королём вампиров меня не-много развеселило, в то время как бедного графа заставило перевернуться в гробу.
***********************************************************
Оказавшись в родимых пенатах, я торопливо упала в «священные воды реки Иордан», заполнившие итальянскую ванну, что бы смыть греховные пятна вонючей слюны жиреющего ублюдка. «Каков поганец! Решил подце-пить замшелую одиночку из брачного «магазина» для всевозможных любов-ных утех? Ночную бабочку с отличной родословной?» - Я остервенело надраивала давно покрасневшую кожу бесцветными лохмами длинной мочалки. Влажная радуга гелиевой аромотерапии постепенно успокоила черную бурю в стакане воды. Моё расслабленное тело блаженно отдалось ласкающим объятьям шелковой простыни. Где-то рядышком, в сияющей бездне туманного Альбиона, поигрывал золотистыми мускулами соблазни-тельный латиноамериканец.
V.
На полке безумно трезвонил взбесившийся телефон. Я нехотя подняла раскалённую трубку и сонно промычала:
- М-м-м…
- Спишь? О, боже, Кларисса! Как ты могла? Как ты посмела обидеть такого человека?!!! – трубка истерически хлюпала Танькиным носом и протяжно стонала.
- Отстань, я хочу спать. Давай потом обсудим волнующий инцидент?
- Разумеется, когда у женщины чистая совесть…
- А у мужика грязные помыслы! – бешено заорала я, - Знаешь, где я ви-дела твоего «протеже»? Сама догадаешься или озвучить? Ах, Геннадий Владленович, ах финансовый воротила, ах божественный человек! Экскре-мент он собачий, понятно? Кобель похотливый с единственной извилиной в голове. Свихнувшийся идиот, промышляющий у бабы под юбкой! Ему не в «Мадриде» сидеть, а с путанами на автостраде лобзаться!
- Ну,…как-то…я не знаю. Полянская обещала…
- Танька, милая, родная, хорошая. Я не хочу быть рекламным проспек-том с картинкой «Столетняя невеста – Алёнушка в тоскливом ожидании водяного». Мне не нужны Антоновы, Полянские и им подобные. В любви каждый сам за себя. Я вчера уничтожила на сайте «Клуба одиноких сердец» свой профайл и…
- Решила сходить к Гудвину за мозгами? Не пори горячку, Клара Заха-рова. Один подонок – это ещё не всё человечество.
- Я устала Танюха. Гуд бай.
Сон окончательно пропал. За окном тоскливо накрапывал серый дождь.
…Осень. Я не любила это лживое время года, когда за яркими краска-ми болдинского великолепия скрывалась мрачная нагота обнищавшей природы. Костлявые руки продрогших деревьев напрасно старались удер-жать пожухлое рубище грязной листвы. Цветущее полотно лугового ковра давно потеряло былое величие. Его раскисший хребет теперь украшали гниющие язвы осенней распутицы. Сопливые тротуары мегаполисных коридоров устало пялились в небо холодными стёклами луж.
*************************************************************
Я мучилась черной депрессией, помочь избавиться от которой могла только пешая прогулка. Нехотя облачившись во влагонепроницаемую робу и щелкнув автоматическим затвором болоньевого зонта, я тоскливо направи-лась к выходу.
Простуженные аллеи центрального парка стыдливо кутались в туман-ную зыбь. Остроносые фирменные сапожки брезгливо чавкали распластан-ной жижей. Я горестно тащилась мимо коматозных аттракционов. Неподале-ку от уснувшего колеса обозрения я заметила молодую рябинку, испуганно дрожавшую в бесстыжих ручищах колючего ветра. Озябшее деревце сирот-ливо прижалось к холодной решетке забора.
«Бедная крошка. Твое случайное рождение не сделает этот мир добрее. Он сир, убог и равнодушен. Завтра его ледяное дыханье прольётся на твоё юное сердце жестоким морозом. Сможет ли оно ожить, когда первые лучи весеннего солнца горячим поцелуем коснуться твоих застывших ветвей? Ты одинока среди многочисленной армии тебе подобных собратьев. Одиночест-во похоже на смерть. Бесцельное, глупое, никому не нужное существо… Кто заметит его уход? Кто оплачет?
- Не стоит так думать. Вы молоды и просто обязаны любить жизнь!
Я резко подпрыгнула от неожиданности, возмущенно обернулась и… превратилась в гранитный монумент. Мне дружески улыбался высокий мужчина, атлетического телосложения, чем-то похожий на супергероя известного рекламного фотожурнала. Длинное черное пальто, такого же цвета широкополая шляпа, кристально белое на выпуск кашне сидели на нём абсолютно безукоризненно. И самое главное, он был красив, но как-то не реально, божественно красив!
- Вы,…Вы,…Вы подслушивали? – липкая тротуарная жижа сказочным образом перекочевала ко мне в рот.
- Нет, что Вы? Я проходил мимо и…
- Услышали азбуку Морзе? Точка-тире, точка-тире…- я неловко запну-лась. Пронзительный взгляд незнакомца ослаблял мою умственную актив-ность. Господи, какие у него волшебные глаза! Два тёмных бездонных омута…
- Я подумал, что может делать такая милая и замечательная девушка в давно опустевшем саду? Наверное, ей чуточку одиноко и грустно?
- Не угадали. Я наслаждаюсь унылой картиной осеннего торжества.
- Вы художница? Хотя, нет, скорее – ботаник. Или…натуралист. А, может известная поэтесса, и решили почерпнуть бальзам вдохновения из лужи горестных стенаний рыдающей природы?
- Ого! Сильно заметили! – я весело рассмеялась, - к сожалению, должна Вас разочаровать. Я скромный историк. Кропаю увесистый научный труд в пыльных архивах городской библиотеки.
- У Вас красивая улыбка. И такой серебристый смех…
Я смущенно потупилась. «Мне приятны его комплементы. Вежливый, обходительный». Хлоп! И от черной меланхолии не осталось даже следа. Наивное сердце мечтательно забилось в феерическом режиме: «Тик-так, тик-тук».
- Полно, не заставляйте меня краснеть…
- Вы так застенчивы? – «озёрный» гипноз парализовал взволнованный разум.
«Ты Грей, а я твоя Ассоль! Ты Флоренцио, а я есть – Беатриче! Ты мой король, а я…». «А ты непроходимая идиотка!» - гневно зашептал проснув-шийся инстинкт самосохранения. «Чего слюни распустила? Нахлебалась дифирамбов? Думаешь, такая старая мымра как ты всерьёз может заинтере-совать рекламного красавца? Хотя, почему бы и нет? Если под божественной личиной Миколы – чудотворца скрывается разнузданный маньяк? Безлюд-ный парк, сопливая погода, уснувшие аттракционы – идеальное место для сексуальных преступлений. Даже пикнуть не успеешь…».
Я обиженно стряхнула с глаз розовую пелену и совершенно невежливо пробасила:
- Спасибо. Была рада познакомится. К сожалению, мне пора. Дела. – Мои ноги приняли максимальное ускорение.
- Постойте, куда же Вы? Я не хотел Вас обидеть! Вы меня не так поня-ли!
« Ещё «как так»! Маньяк поганый!». Я летела быстрее ветра. На оста-новке маршрутного транспорта, я облегченно перевела дыханье. Хвала всевышнему! Кучка разномастных людей тоскливо ожидала заблудившийся автобус. Врятли серийному убийце придёт в голову расправится со мной на виду у скучающей публики.
- Я Вас напугал? Простите. Но к маньякам и прочему криминальному сброду я не имею никакого отношения.
Он стоял рядом! Я почувствовала, как залитый дождливыми осадками тротуар скользкой рептилией уползает из под ног.
- В-в-вот, ещё глупости! С ч-ч-чего Вы взяли? Мне совершенно не ин-тересен род Ваших занятий.
- Я понимаю, и все-таки, почему Вы так стремительно убежали?
- Я…я…я,…чёрт! Я забыла выключить утюг! Вот! Такси! Такси! – я дико рванулась на проезжую часть. Одно мгновение и перед моими глазами возникло истошно сигналящее красноглазое чудовище! Казалось, столкнове-ние неизбежно! Гомерически хохоча, непарнокопытный дьявол уже протянул к моему бездыханному телу свои лохматые ручищи, как вдруг…виртуальный батут резко откинул потенциальную жертву дорожной ТА в исходное поло-жение. Я очутилась в крепких объятьях словоохотливого маньяка.
- Хотите чашечку кофе? Здесь неподалёку есть отличная кофейня.
- Лучше горячего шоколада с ромом. Меня слегка знобит, - тропиче-ская лихорадка пережитого ужаса отбойным молотком сотрясала мои рас-слабленные члены.
- Вот и замечательно. Я, честно говоря, тоже немного продрог. Вы мо-жете идти?
- Не вопрос, конечно могу!
- Тогда поднимем алые паруса!
И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему.
Навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.
Сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оста-вит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть.
И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились…»
(Первая книга Моисеева. Бытие. Глава I-II).
I.
«Здравствуйте! Меня зовут Клара Захарова. Возраст – 32 года (от Рож-дества Христова). Образование – высшее педагогическое. Национальность – русская (хотя, какое это имеет значение?). Семейное положение – не занята. Конфликтов с законом не имела. Жильём обеспечена. Хобби – ловля бога-теньких перцев с целью удачного замужества».
Бац! И прожорливое чрево огнедышащего камина с вожделенным ур-чанием заглотило белоснежный комок незаконченной анкеты. Я с раздраже-нием швырнула пишущее оружие массового производства и вышла на балкон.
Дело в том, что моя лучшая и единственная подруга Танька неожидан-но выскочила замуж. На первый взгляд – ничего особенного. Замужество есть одна из форм эволюционного развития особей женского пола, начиная со стадии розовощёкого крепыша и заканчивая стадией параноидной гусени-цы, где за короткий промежуток времени нелепая куколка мастерски испол-няет фигуры высшего пилотажа, трансформировавшись в легкокрылую бабочку и сражает наповал героические полчища вожделенных самцов.
Танька совершила то, что неминуемо желает совершить любая из пред-ставительниц слабого «большинства» (если верить данным статистического исследования), достигнув, наконец, половозрелого возраста. Но думать так можно, исключительно, не зная Танькино жизненное кредо.
*********************************************************
Я познакомилась с Татьяной Валерьевной Белохвостовой лет пятна-дцать назад при траги – комических обстоятельствах. Июль был в полном разгаре. Яркий солнечный диск жарил как ненормальный, заставляя расплав-ленных горожан искать спасения в быстротечной реке или в приятном жужжании офисного (и, разумеется, домашнего) кондиционера. Менее удачливые субъекты хозяйственной деятельности с нескрываемым отвраще-нием глотали тошнотворный перегар человеческих испарений в прокуренных душегубках административного назначения и закипающих салонах мар-шрутного транспорта.
Меня только что зачислили на факультет «исторических наук» Госу-дарственного Педагогического Университета. Окрылённая благосклонным вниманием капризной Фартуны, я решила не отклонять предложение эйфо-ричных сокурсников о маленькой вечеринке. Сбор участников заседания был назначен в двухэтажном рубленом теремке отдалённого частного сектора. Всезнающий Дубль Гис выдал мне необходимую информацию: конечный пункт назначения располагался в районе городского аэропорта, сразу же за лётным полем. Зрительно оценив реальный километраж, я пришла к выводу, что шлёпать в обход лётного поля придётся минут сорок, тогда как при транспортировке утомлённого тела напрямик, время движения сокращается почти в два раза.
Злобный демон из адской преисподней шарахнул меня по голове ог-ненной дубиной. Ноги сами понесли обмякшее тело на взлётную полосу. Металлические орлы задумчиво грели на солнце рекламные фюзеляжи. Я неуклюже скакала на высоченных каблуках между уснувших машин. Неожи-данно, двигатель одной из них заработал. Прибавив ходу, я уже почти дос-тигла финишной черты, когда шутник – авиатор запустил турбины. Могучий столб горячего воздуха бешеной Ниагарой обрушился на мою оголённую спину… Сначала я летела, потом – бежала. Или, сначала бежала, а потом летела… Пробороздив загорелыми коленями и локтями «украшенную» щебёнкой обочину, я безвольным тюком свалилась в цветущий репейник. Ослепительно бирюзовое небо сочувственно улыбалось. Растрёпанные воробьи хрипло чирикали траурный марш. Проснувшийся вампир, именуе-мый боль, с жадностью разрывал окровавленные места. Лежа в раскидистых лопухах, я поливала нецензурной бранью жестокое человечество, ступившее на тропу Научно Технического прогресса. Где-то неподалёку гремел заржав-ленным хохотом алюминиевый монстр. Его дьявольские турбины наращива-ли обороты. Я устрашающе погрозила кулаком машинному чудовищу и замерла от неожиданности. В мою сторону неслось нечто алое с торчащими руками и ногами…
Длинноногая красавица, вычурно повторив недавнюю траекторию по-лёта Икара, глухо стукнулась о фонарный столб и плавно стекла в придорож-ную пыль. «Мама дорогая, убилась девчонка!» - подумала я, и, безутешно стеная, осторожно подползла к бездыханному телу. Хвала всевышнему! Девушка находилась в состоянии лёгкой нирваны. Я аккуратно выбила ладошкой серую пыль с нарумяненных щек. «Тело» немедленно открыло глаза:
- Что это было?
- Полёт над гнездом кукушки или переселение душ.
- Ты кто?
- Невинная жертва засилья машин. Ты чего на поле выперлась? Само-лёта не видела?
- А ты чего?
- Я???... Да я тут просто отдыхаю! Вон там, в репейнике. Люблю город-скую природу.
- Ага, по тебе заметно,- девица весело засмеялась, - Танька – держи ко-рягу!
Я крепко пожала холёную руку:
- Клара.
- Воровка кларнетов?
- Она самая. Ты куда направлялась?
- К будущим однокашникам на междусобойчик. А ты?
- Тоже. Адрес, случайно, не Вилюйская 46?
- Точно! Во дела! – Танька перевела восхищенный взгляд на мои разби-тые коленки, - Ну и видок у тебя, подруга! Баба яга в тылу врага.
- Да, ты, скажем, тоже не мисс «Вселенная».
Мы дружно прыснули.
В течение дальнейших пяти лет совместной учёбы, я выяснила, что Танька не только преданная подруга, но и жуткая феминистка.
- Ты никак собралась встречаться с этим уродом из 222Б? – в припадке тихого бешенства клокотала моя ярая браконенавистница.
- Почему уродом? Гриша замечательный молодой человек с отличным чувством юмора.
- Вот, вот! Юморист – затейник. Шуточки, прибауточки, анекдотики для лохушек, а сам втихаря содержимое носовых ходов изучает. Рудокоп недоучка!
- Тебе то откуда известно?!!! – обиженно рявкала я.
- Достоверные источники, Кларисса. Против фактов не попрёшь.
После такой «живописной» картины мои слабо тлеющие чувства не-медленно угасали.
- Я слышала, тебя пригласил на обед Вовочка из 334?
- Так…ничего личного, - я панически боялась очередного разоблачения незадавшегося воздыхателя.
- Разумеется! Владимир Кладовиков. Эротическая гордость паршивых инъязовцев. Соблазнительный мачо с небритыми подмышками. Клара, ты мазохистка! Обедать в компании юноши, у которого из под футболки торчат потючие рыжие волосы…Бр-р-р!
- Замолчи немедленно, извращенка! – дико кричала я, обливаясь при этом, горючими слезами бессильной ярости. Но Танька умела прояснить обстановку.
Постепенно я привыкла к жестокой критике бедных самцов, как их на-зывала Танька. Сплоченные ряды потенциальных женихов заметно таяли.
- Бросил Сёмка? Не беда, у него носки воняли почище любовного дезо-доранта…Рассталась с Юриком? Отлично! Продукты будут целее. Такой маленький, а такой прожорливый!... Толик не позвонил? Твоё счастье, Кларисса! Он – гей! Не выпучивай глаза, как ненормальная. Его Пахомчик застукал в «Голубой медузе». Твоя пассия обнимала анаболического качка.
- Что же мне по-твоему, в старых девках оставаться? – тихо поскулива-ла я.
- Лучше в девках, чем с геем…
II.
Бесшабашная студенческая юность. Она давно канула в лета, оставив нам с Танькой радужный шлейф ностальгических воспоминаний. Я отдалась кропотливой исследовательской работе в застенках местного НИИ, а Танька целеустремлённо рванула по горам, пескам и курганам в поисках трухлявых останков доисторических предков. Где-то между «Ассирией и Финикией» следы её штатовских мокасин затерялись на долгие шесть лет.
Возвращение блудной Татьяны произошло не менее эффективно, чем наша первая встреча на задворках лётной полосы.
Странная худощавая женщина, внешне похожая на мультяшную Ша-покляк, нехотя вручила мне дорогую атласную визитку с золоченым тисне-нием:
- Мадам Доминик Дюбуа Жанье ожидает Вас сегодня не позднее 20-00 по вышеуказанному адресу. Убедительно прошу не опаздывать.
- А кто такая мадам Жанье? И с чего ради…
- Мадам Дюбуа Жанье – владелица салона «Версаль». Надеюсь, Вы слышали о таком? – истерически пропищала длинноносая Шапокляк.
- Как же, как же, наслышаны-с! Обязательно воспользуюсь приглаше-нием госпожи Жанье, и пополню свой эксклюзивный гардероб новыми моделями.
- «Версаль» - это артсалон! – старуха брезгливо повела костлявыми плечами, - До свиданья!
- А, я, что говорю? Прикуплю между дел пару тройку пиарных шедев-ров народного художника Запукина. На зарплату российского доцента! – крикнула я удаляющемуся приведению.
Я солгала доверчивой женщине. Мой скромный гонорар за изнури-тельный труд врятли предусматривал коллекционную «отоварку» в респек-табельных салонах. Однако природное любопытство наглухо залатало расползшуюся карманную брешь. Ровно в назначенное время я осторожно дёрнула замысловатую цепочку серебряного колокольчика. Строгий дворец-кий в ослепительно белой ливрее вежливо поклонился, и что-то напел по-французски.
- Вуаля! Се ля ви! – гордо продемонстрировала я свои богатые позна-ния иностранных языков.
- Вуаля, так Вуаля! - в зеркальном блеске начищенного хрусталя умо-помрачительно сияла голливудская улыбка мадам Доминик Дюбуа Жанье в девичестве…Таньки Белохвостовой.
- Танька? Ты Танька? – я осторожно потрогала матовый бархат изящ-ной руки, - Не может быть!
- Кларисса! Подруга! – Доминик – Танька мгновенно сграбастала моё худенькое тело в боксерские объятья, - Боже мой, сколько лет?!!! Захарова!
- Тому уж шесть минуло, - скромно потупилась я.
- Врёшь! Я думала больше!
Мадам Жанье в душе осталась всё той же Татьяной Белохвостовой. Я облегченно вздохнула.
- Потопали ко мне в кабинет. Язык просто выворачивает от нетерпе-ния!
В кабинете, обставленном по последнему крику моды, я услышала не-вероятную историю сказочной метаморфозы обычной русской девушки во французскую мадам.
Находясь в очередной рабочей экспедиции по Европе, моя дражайшая подруга умудрилась спасти жизнь одному любознательному туристу - фран-цузу, страдающему жестокими приступами клаустрофобии. Бедняга оказался случайно заживо погребённым в холодном склепе усопшей графини. Полу-свихнувшийся француз принял спасительницу Таньку за блуждающий призрак родовой усыпальницы. Эмоциональный шок был невероятно силён. Мужчина тут же потерял сознание, а вместе с ним и мучавший его долгое время недуг.
- Мы подружились. Поль оказался забавным малым. Он так старатель-но ухаживал за мной. Вобщем, теперь я мадам Жанье.
- Да-а-а! Нонсенс! Феминистка и брак! Наверное, твой Поль - идеаль-ный мужик со здоровыми зубами, бритыми подмышками, воробьиным аппетитом, правильной ориентацией и, рубь за сто, его носки источают ароматы «Lacoste».
- Не в этом дело, Кларисса, - Танька задумчиво куснула вальяжно изо-гнутую дужку прозрачных очков, - жизнь неумолима. Она диктует свои правила игры, свои неписаные законы. Эта избалованная дама капризна, распущена, груба, и даже, порою жестока, но вместе с тем, болезненно уязвима. Особенно с течением лет. Её раздражает фривольность и угнетает пессимизм…
- Алё! Подруга! Ку-ку! – я для надёжности сначала ущипнула себя, а затем Таньку, - мы не на уроке философии!
- Ты чего щиплешься? Сдурела? – Танька обиженно потерла шелковое бедро.
- А ты чего демагогию развела? Тоже мне, Цицерон выискался. Скажи прямо: так мол, и так, виновата, каюсь – влюбилась. Долой обет безбрачия. Да здравствует семейное гнездо! И подпись – «Ярая мужененавистница».
- Кларка, ты всё помнишь? Ой, мамочки! – Доминик радостно взвизг-нула, - К черту феминизм! Я стала другая. Кстати, ты замужем? Кто он?
- Шутить изволите? Замужем?! Ты же ещё на первом курсе всех моих несчастных воздыхателей разогнала.
- Нет, не правда. Не верю!
- Увы и, ах, подружка! Э-э-э-э,…наверное, мой возлюбленный Поль за-блудился где-то в Шервудском лесу, или его пленил красавиц Робин Гуд.
- Ты, правда, свободна?
- Клянусь! Как свежий ветер на Елисейских полях!
- Прекрасно! Миссия выполнима! Я объявляю им войну.
- Кому? – не поняла я, - Разбойникам?
- Женихам!
- Что, опять? – я в ужасе перекрестилась, - Свят, свят, свят!
- Не дрейфь, Кларисса! – Танька гордо выпятила и без того высокий бюст, - Мы воспользуемся самым мощным, самым непобедимым оружием со времён истории человечества, начиная от туповатого неандертальца и закан-чивая расфуфыренным супербоем – женским обаянием! Они будут ползать на коленях, слюнявить жаркими губами твои божественные персты, умоляя тебя о пощаде, в смысле – замужестве. Мы покажем этим перцам, где раки зимуют!
- Покорнейше благодарю, многоуважаемая госпожа Доминик Дюбуа Жанье, но я не могу принять участие в сражении. Мне претит всякое насилие. Я мирный индеец. А носиться с боевыми кличами, победно размахивая томагавком…
- Глупости, Кларисса. Этот вопрос не обсуждается. Завтра ты посетишь элитное брачное агентство мадам Полянской – «Клуб одиноких сердец». Я выражаюсь понятно?
- Забудь! Я никогда не стану пошлым товаром на рынке брачных услуг!
III.
Невероятно жеманная особа в натуральном парике, цвета печеного баклажана по достоинству оценила мой скромный туалет из коллекции «Весна – Лето – Осень энд Китай». Её голубые веерообразные ресницы испуганно затрепетали над тёмными окнами глаз:
- Вы ко мне?
- Да, если Вы госпожа Полянская.
Единоправная хозяйка любвиугодного заведения натянуто вымучила жалкое подобие улыбки:
- Инесса Аркадьевна Полянская. Чем могу служить?
- Скорее, кем. Мне нужна сваха.
- Извините??? – лицо бедной женщины стало похоже на засохший кишмиш.
- Доминик Дюбуа Жанье. Она Вам звонила. Я Клара Захарова.
Упоминание монаршего имени немедленно сотворило чудо бескон-тактной пластической операции. Увядший виноград преобразился. Ярко красные губы выпустили на подиум два ряда остреньких белоснежных зубов:
- Клара Петровна! Милая! Я вам безумно, безумно рада! – мне показа-лось, что женщина вот-вот расплачется от счастья, - Проходите, присаживай-тесь! Для нашего салона это огромная честь. Я сама лично займусь Вашей проблемой.
- Собственно, я бы сказала – хобби.
- Что? Какое хобби?
- Видите ли, я коллекционирую мужчин, упорно не желающих брать меня в жены. Надеюсь с помощью Вашего салона отыскать нечто уникаль-ное, даже раритетное. Какой-нибудь завалявшийся экземплярчик в стиле Людовика XIV.
- А… - Полянская напрягла мозговые извилины, - А… Я поняла! Вы шутите! Чрезвычайно остроумно!
- Вы находите? Иногда за видимым остроумием скрывается недостаток ума. Ладно, давайте вернёмся к основной цели нашего разговора. Что от меня потребуется?
- О! Сущая безделица: парочка удачных фотоснимков и маленькая ан-кетка.
- Договорились. Могу я авторизироваться в домашних условиях?
- Разумеется, но…
- Вот и отлично! В условиях повседневного быта мне будет легче соз-дать образ гипнотической фотомодели. Всего доброго, уважаемая!
***********************************************************
… Вечерело. Хмурые облака медленно тащились по грязному небу, из-редка бросая на дремлющий город рваные нитки дождя. Окончательно продрогнув на влажном балконе, я вернулась к горячему жерлу догорающего камина. На письменном столе в вычурной позе застыло шаблонное изваяние «Клуба одиноких сердец». Как я и предполагала, «маленькая анкетка» оказалась совсем не маленькой и состояла из 137 пунктов, подробное запол-нение которых, несомненно, превратило бы мою скромную автобиографию в весёлые мемуары умалишенного. Я не могла понять, для чего счастливому обладателю «Свадебного Джек Пота» знать моё раскидистое генеалогическое дерево вплоть до эпохи кровожадных ящеров? Или вот, пункт № 74 вопро-шает: «Часто ли Вы обращаетесь к себе, как к собеседнику?». Вопрос, конеч-но, интересный. Завуалированный намёк на присутствие у «товара» шизоф-ренического маразма.
Я решила воспользоваться собственными умственными способностями на золотистой ниве эпистолярного жанра. На стеклянной подставке радостно подпрыгнул зелёненький телефон.
- Кларисса?!!! – мило пропела антикварная труба.
- Внимательно.
- Чем занимаешься?
Волшебный елей Танькиной речи заставил меня насторожиться:
- А что?
- Немедленно пакуй чемоданы и выезжай ко мне. Есть дело.
- Прости, дорогая, не сегодня. Я катастрофически устала и собираюсь завалиться в постель.
- В девять часов вечера? – не поверила подруга, - Темнишь?
- Танька! Всё, пока! Я сплю! Хр-р-р! – скороговоркой выпалила я и от-ключилась.
Но лечь и спокойно расслабиться – это, опять же, не знать Танькиного сумасшедшего характера. Ровно через полчаса все комнаты небольшого двухэтажного особняка (безвозмездный подарок эмигрировавшей в Лондон сестры) погрузились в чарующий аромат бесподобного французского пар-фюма. Ураган разрушающей силы по имени Танька в считанные секунды опустошил вместительное чрево зеркального шкафа – купе.
- Что? Что это такое? – разноцветные гирлянды блузочно – юбочных изделий превратили обескураженную Таньку в смешную новогоднюю ёлку, - Ностальгия по 90-ым? Музей великого старьёвщика? Антикварная лавка? Боже! Где изящество вкуса, где лёгкий шарм, где, наконец, вечерний туалет красавицы невесты?
- Вечерний туалет? – я на минуту задумалась, - по коридору прямо и налево. Он же ночной, он же утренний и, разумеется, обеденный.
- Очень смешно. Ха, ха, ха! – Танька скорчила недовольную мину.
- Так! Всё! Я хочу знать, чем вызвано сие наглючее вторжение на тер-риторию сопредельного государства. Более того, мне понадобится подроб-ный отчет ввиду нарушения конституционных прав свободного человека. Раз, два, три! Мой вопрос поставил тебя в тупик?
- Отнюдь. Ты идёшь на свидание.
- Кто? Я? Когда?
- Немедленно. В твоём распоряжении что-то около часа. Время пошло.
- Доминик! Боюсь тебя огорчить, но в данный момент я уже приглаше-на на свидание.
- Вот как? Тебя ожидает мужчина? Его имя?!
- Диван!
- ???
Танька стала похожа на дохлую рыбу с открытым ртом и выпученными глазами. Наконец, коматозное состояние подруги благополучно разрешилось отчаянной жестикуляцией. Любительский сурдоперевод непечатного текста гласил, что моё шизофреническое слабоумие достигло критической черты.
- Уважаемые господа присяжные заседатели! Следствие пришло к вы-воду, что мы имеем дело с крайне запущенной формой индивидуального психоза. В то время, как многоуважаемый и достопочтимый господин Анто-нов, коммерческий директор городского филиала национального банка России тщетно изучает праздничное меню шикарного ресторана «Мадрид», наша экзальтированная пациентка страдаете непроходимой тупостью. – Танька вновь обрела способность к звуковому воспроизведению жестикуля-тивного языка. – Ну?
- Я не хочу в «Мадрид»,- кисло промямлила я, - я Родину люблю!
- Одевайся без разговоров! Вот – скромный вклад месье Дюбуа Жанье в наше авантюрное предприятие. – Доминик – Танька истово швырнула в меня разноцветным пластиковым пакетом. Я аккуратно вытащила на свет божий неопознанный презент и ахнула. В моих дрожащих руках соблазнительно поблёскивало элегантное черное платье на тоненьких бретельках, заботливо укутанное в мягкий норковый палантин, цвета темненного серебра.
- Пошевеливайся, невеста. Надо ещё успеть заскочить к стилисту.
_____________________________________________________________
«…Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. Сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опояса-ния. Услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.
Воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запре-тил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела. Сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверя-ми полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту. Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терние и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвра-тишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишь-ся.
И нарек Адам имя жене своей: Ева*(Жизнь), ибо она стала матерью всех живущих. И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их. Сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно.
И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят.
И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни…»
(Первая книга Моисеева. Бытие. Глава III).
IV.
Уютные залы ночного «Мадрида» поражали робеющих новичков своим чарующим великолепием. Зал «Бархатный сон» - непревзойдённый шедевр именитого дизайнера, располагался чуть левее основных помещений дорого-го ресторанного комплекса. Я плавно шагнула в тёмно синюю быль и тут же застыла как мраморное изваяние перед гипнотическим воздействием нехит-рого интерьера «церемониальной» палаты. Нежные крылышки лунного света голубоватыми мотыльками испуганно трепетали над шелковым абажуром испанского неба. Ожившие пятна далёких планет хрустальным дождём рассыпались и медленно таяли возле зеркальных полукруглых столиков. Атмосфера «уснувшей лощины» отравляла железные нервы сладострастным елеем младенческого безрассудства. Немногочисленные влюблённые пароч-ки ласково щебетали друг другу хвалебные псалмы. Я заинтересованно рассматривала присутствующих в зале мужчин. Вот бы узнать, который мой? Жгучий латино – американец бросил в мою сторону испепеляющий взгляд. Ого! Породистый мачо! Я загадочно улыбнулась, и уже было, собралась телепатическим способом выразить провидящей Таньке особую благодар-ность, как вдруг притаившийся демон сатиры одним ударом облезлого хвоста раскидал прозрачные кирпичи волшебного замка. Из-за соседнего столика, чертыхаясь и потея, медленно выползла грузная туша ужасного борова и заковыляла ко мне, то и дело промакивая розовую плешь тонким батистовым платком. Я закрыла глаза и принялась медитировать.
- Вечер добрый, Клара Петровна? Очень рад познакомиться. Антонов Геннадий Владленович. – липкие губы мужчины восторженно облобызали длинную лайкровую перчатку, - Я Вас сразу узнал. Прошу! – крупные воло-сатые пальцы холодной гадюкой опустились на мою талию. Я болезненно дернулась, и вовремя спохватившись, натянуто захихикала:
- Я Вас тоже приветствую. Взаимно приятно.
Красавец – мужчина сочувственно ухмыльнулся. Нет, мачо ждал не меня!
Тучный финансовый воротила оказался убойным кавалером и надоед-ливым собеседником. Он мало ел, ещё меньше пил, и страдал тяжелой формой словесной диареи. В загадочных лабиринтах коммерческого ума господина Антонова хранился богатый кладезь разнообразной информации, начиная с внешнеэкономической политики Европейского союза и заканчивая моим личностным участием в движении оранжевой революции. Я понимаю-ще качала головой, томно заводила глаза и жеманно вздыхала, ощущая рецепторами непокрытой спины горячие флюиды темпераментного незна-комца.
Жаркое дыханье интимных страстей, лёгкое облако сигаретного дыма с возбуждающим ароматом холодного бренди, упоительный шелест испанских мотивов разбудили в лысеющем борове первобытные чувства гориллы – самца. Его шаловливые руки, трясясь и спотыкаясь от нетерпения, востор-женно устремились к победной вершине ажурных чулок. В ту же минуту слюнявые губы разнузданной похоти коровьей лепёшкой приклеились к соблазнительно выступающей области декольте. Не в силах сдержать благо-вейный экстаз, Геннадий Владленович пошло рыгнул. Я подскочила, как ужаленная:
- Одну секундочку, юноша! Девочка хочет пи-пи. Не скучайте, я быст-ренько!
- Ах, ты, сладенькая! Давай, давай, карамелька моя, пошевеливайся.
Напротив ехидно подмигивал черноокий породистый жеребец.
«А пошли бы вы все куда подальше…» - молча выругалась я и рванула на улицу.
- Извозчик, домой! Цветной бульвар № 12. За скорость отдельная пла-та.
- За Вами гонятся? - таксист вежливо распахнул двери маршрутного салона.
- Ага, как в фильме «Сбежавшая невеста», только мой жених далеко не Ричард Гир.
- А кто?
- Влад Дракула. Устраивает? Тогда, поехали!
Сравнение жирного хряка с легендарным королём вампиров меня не-много развеселило, в то время как бедного графа заставило перевернуться в гробу.
***********************************************************
Оказавшись в родимых пенатах, я торопливо упала в «священные воды реки Иордан», заполнившие итальянскую ванну, что бы смыть греховные пятна вонючей слюны жиреющего ублюдка. «Каков поганец! Решил подце-пить замшелую одиночку из брачного «магазина» для всевозможных любов-ных утех? Ночную бабочку с отличной родословной?» - Я остервенело надраивала давно покрасневшую кожу бесцветными лохмами длинной мочалки. Влажная радуга гелиевой аромотерапии постепенно успокоила черную бурю в стакане воды. Моё расслабленное тело блаженно отдалось ласкающим объятьям шелковой простыни. Где-то рядышком, в сияющей бездне туманного Альбиона, поигрывал золотистыми мускулами соблазни-тельный латиноамериканец.
V.
На полке безумно трезвонил взбесившийся телефон. Я нехотя подняла раскалённую трубку и сонно промычала:
- М-м-м…
- Спишь? О, боже, Кларисса! Как ты могла? Как ты посмела обидеть такого человека?!!! – трубка истерически хлюпала Танькиным носом и протяжно стонала.
- Отстань, я хочу спать. Давай потом обсудим волнующий инцидент?
- Разумеется, когда у женщины чистая совесть…
- А у мужика грязные помыслы! – бешено заорала я, - Знаешь, где я ви-дела твоего «протеже»? Сама догадаешься или озвучить? Ах, Геннадий Владленович, ах финансовый воротила, ах божественный человек! Экскре-мент он собачий, понятно? Кобель похотливый с единственной извилиной в голове. Свихнувшийся идиот, промышляющий у бабы под юбкой! Ему не в «Мадриде» сидеть, а с путанами на автостраде лобзаться!
- Ну,…как-то…я не знаю. Полянская обещала…
- Танька, милая, родная, хорошая. Я не хочу быть рекламным проспек-том с картинкой «Столетняя невеста – Алёнушка в тоскливом ожидании водяного». Мне не нужны Антоновы, Полянские и им подобные. В любви каждый сам за себя. Я вчера уничтожила на сайте «Клуба одиноких сердец» свой профайл и…
- Решила сходить к Гудвину за мозгами? Не пори горячку, Клара Заха-рова. Один подонок – это ещё не всё человечество.
- Я устала Танюха. Гуд бай.
Сон окончательно пропал. За окном тоскливо накрапывал серый дождь.
…Осень. Я не любила это лживое время года, когда за яркими краска-ми болдинского великолепия скрывалась мрачная нагота обнищавшей природы. Костлявые руки продрогших деревьев напрасно старались удер-жать пожухлое рубище грязной листвы. Цветущее полотно лугового ковра давно потеряло былое величие. Его раскисший хребет теперь украшали гниющие язвы осенней распутицы. Сопливые тротуары мегаполисных коридоров устало пялились в небо холодными стёклами луж.
*************************************************************
Я мучилась черной депрессией, помочь избавиться от которой могла только пешая прогулка. Нехотя облачившись во влагонепроницаемую робу и щелкнув автоматическим затвором болоньевого зонта, я тоскливо направи-лась к выходу.
Простуженные аллеи центрального парка стыдливо кутались в туман-ную зыбь. Остроносые фирменные сапожки брезгливо чавкали распластан-ной жижей. Я горестно тащилась мимо коматозных аттракционов. Неподале-ку от уснувшего колеса обозрения я заметила молодую рябинку, испуганно дрожавшую в бесстыжих ручищах колючего ветра. Озябшее деревце сирот-ливо прижалось к холодной решетке забора.
«Бедная крошка. Твое случайное рождение не сделает этот мир добрее. Он сир, убог и равнодушен. Завтра его ледяное дыханье прольётся на твоё юное сердце жестоким морозом. Сможет ли оно ожить, когда первые лучи весеннего солнца горячим поцелуем коснуться твоих застывших ветвей? Ты одинока среди многочисленной армии тебе подобных собратьев. Одиночест-во похоже на смерть. Бесцельное, глупое, никому не нужное существо… Кто заметит его уход? Кто оплачет?
- Не стоит так думать. Вы молоды и просто обязаны любить жизнь!
Я резко подпрыгнула от неожиданности, возмущенно обернулась и… превратилась в гранитный монумент. Мне дружески улыбался высокий мужчина, атлетического телосложения, чем-то похожий на супергероя известного рекламного фотожурнала. Длинное черное пальто, такого же цвета широкополая шляпа, кристально белое на выпуск кашне сидели на нём абсолютно безукоризненно. И самое главное, он был красив, но как-то не реально, божественно красив!
- Вы,…Вы,…Вы подслушивали? – липкая тротуарная жижа сказочным образом перекочевала ко мне в рот.
- Нет, что Вы? Я проходил мимо и…
- Услышали азбуку Морзе? Точка-тире, точка-тире…- я неловко запну-лась. Пронзительный взгляд незнакомца ослаблял мою умственную актив-ность. Господи, какие у него волшебные глаза! Два тёмных бездонных омута…
- Я подумал, что может делать такая милая и замечательная девушка в давно опустевшем саду? Наверное, ей чуточку одиноко и грустно?
- Не угадали. Я наслаждаюсь унылой картиной осеннего торжества.
- Вы художница? Хотя, нет, скорее – ботаник. Или…натуралист. А, может известная поэтесса, и решили почерпнуть бальзам вдохновения из лужи горестных стенаний рыдающей природы?
- Ого! Сильно заметили! – я весело рассмеялась, - к сожалению, должна Вас разочаровать. Я скромный историк. Кропаю увесистый научный труд в пыльных архивах городской библиотеки.
- У Вас красивая улыбка. И такой серебристый смех…
Я смущенно потупилась. «Мне приятны его комплементы. Вежливый, обходительный». Хлоп! И от черной меланхолии не осталось даже следа. Наивное сердце мечтательно забилось в феерическом режиме: «Тик-так, тик-тук».
- Полно, не заставляйте меня краснеть…
- Вы так застенчивы? – «озёрный» гипноз парализовал взволнованный разум.
«Ты Грей, а я твоя Ассоль! Ты Флоренцио, а я есть – Беатриче! Ты мой король, а я…». «А ты непроходимая идиотка!» - гневно зашептал проснув-шийся инстинкт самосохранения. «Чего слюни распустила? Нахлебалась дифирамбов? Думаешь, такая старая мымра как ты всерьёз может заинтере-совать рекламного красавца? Хотя, почему бы и нет? Если под божественной личиной Миколы – чудотворца скрывается разнузданный маньяк? Безлюд-ный парк, сопливая погода, уснувшие аттракционы – идеальное место для сексуальных преступлений. Даже пикнуть не успеешь…».
Я обиженно стряхнула с глаз розовую пелену и совершенно невежливо пробасила:
- Спасибо. Была рада познакомится. К сожалению, мне пора. Дела. – Мои ноги приняли максимальное ускорение.
- Постойте, куда же Вы? Я не хотел Вас обидеть! Вы меня не так поня-ли!
« Ещё «как так»! Маньяк поганый!». Я летела быстрее ветра. На оста-новке маршрутного транспорта, я облегченно перевела дыханье. Хвала всевышнему! Кучка разномастных людей тоскливо ожидала заблудившийся автобус. Врятли серийному убийце придёт в голову расправится со мной на виду у скучающей публики.
- Я Вас напугал? Простите. Но к маньякам и прочему криминальному сброду я не имею никакого отношения.
Он стоял рядом! Я почувствовала, как залитый дождливыми осадками тротуар скользкой рептилией уползает из под ног.
- В-в-вот, ещё глупости! С ч-ч-чего Вы взяли? Мне совершенно не ин-тересен род Ваших занятий.
- Я понимаю, и все-таки, почему Вы так стремительно убежали?
- Я…я…я,…чёрт! Я забыла выключить утюг! Вот! Такси! Такси! – я дико рванулась на проезжую часть. Одно мгновение и перед моими глазами возникло истошно сигналящее красноглазое чудовище! Казалось, столкнове-ние неизбежно! Гомерически хохоча, непарнокопытный дьявол уже протянул к моему бездыханному телу свои лохматые ручищи, как вдруг…виртуальный батут резко откинул потенциальную жертву дорожной ТА в исходное поло-жение. Я очутилась в крепких объятьях словоохотливого маньяка.
- Хотите чашечку кофе? Здесь неподалёку есть отличная кофейня.
- Лучше горячего шоколада с ромом. Меня слегка знобит, - тропиче-ская лихорадка пережитого ужаса отбойным молотком сотрясала мои рас-слабленные члены.
- Вот и замечательно. Я, честно говоря, тоже немного продрог. Вы мо-жете идти?
- Не вопрос, конечно могу!
- Тогда поднимем алые паруса!
Обсуждения Палач