Закончив лицезреть выставку игрушек, я решила отправиться в Музей Кирхнера, который, если верить рассказам местных жителей, славится коллекцией картин Эрнста Людвига Кирхнера, замечательного немецкого художника-экспрессиониста, жившего в Давосе с 1917-1938 гг.
Смеркалось... Яркий солнечный блин медленно тащился к далёкому спальному ложу. Голодный желудок отчаянно вопил. В конце улицы я заприметила небольшое архитектурное строение со спасительной вывеской «Ночной огонёк» - ресторан. Правда, мрачный вид помещения общественно-го питания не располагал к романтическому уединению, но первобытное чувство голода одержало верх над эмоциональным восприятием.
Однако внутри ресторанчик оказался не так уж плох. Мне понравилась уютная атмосфера почти крестьянского быта. Вежливый официант предло-жил меню.
- Спасибо, - я отодвинула черную атласную папку, - я не знакома с Ва-шей кухней, так, что принесите обед на своё усмотрение.
- О! Мадам! Вы приняли верное решение! Я рекомендую попробовать густой овощной суп «Минестроне». В его состав входят помидоры, фасоль, рис, картофель, морковь, горох, цветная капуста, лук — порей и тертый сыр «Сбринц». На горячее – наше фирменное блюдо «плат а ля Берн». В его основе квашеная капуста, вареный картофель и зеленые бобы, которые выкладывают на кусочки копченой свинины, вареной говядины и сосиски. На десерт попробуйте шоколадный мусс и вишневый торт «Цугер Кир-шторт». Он сделан из слоеного теста и нежного сливочного крема, пропитан вишневым ликером и посыпан орехами.
- Замечательно! – я сглотнула тягучую слюну. – И немного вина.
- О! Тогда «Мерло» из Тичино — вино цвета «рубин» с тонким букетом ароматов альпийских трав. Оно изыскано и при этом достаточно крепко.
- А что-нибудь более лёгкое?
- Тогда Вино «Доль». Оно традиционно производится из смешения сортов Пино — Нуар и Гамей, что обогащает цвет вина и добавляет ему неповторимые оттенки, отражающие характер местности.
- Я думаю, мне подойдёт «Аминье».
- У мадам замечательный вкус!
Через десять минут я с наслаждением смаковала неповторимую пре-лесть швейцарской кухни.
- Извините за беспокойство, мадам, - официант подобострастно прило-жил руки к груди, - хозяин нашего ресторана, господин Энрико Буччини, просит уделить ему несколько минут.
- Да? Ну, ладно, хорошо... – я растерянно улыбнулась, - если ему так угодно...
Я повернула голову и увидела ослепительного красавца-мужчину ти-пичной итальянской наружности, направляющегося в мою сторону.
- О! Руссо туристо! Белиссимо! Я есть Энрико Буччинни, я есть хозяин этого дома, – почему-то на ломаном немецком пропел итальянец, - я есть с Вами говорить.
- К сожалению, Вы ошиблись, господин Буччини. Я не русская турист-ка. И не имею к России никакого отношения. – Нагло соврала я.
- Не может быть! – возмутился Энрико. – Я есть ждать русская женщи-на!
- Понимаю, но Вы меня с кем-то путаете. Я из Лондона. Преподаю в колледже историю искусств. В Швейцарию приехала с мужем. Он сейчас на Всемирном экономическом форуме. А я решила осмотреть местные досто-примечательности.
- Вы быть где? – с явным недоверием поинтересовался мужчина.
- В Музее Кирхнера. Меня, как искусствоведа давно интересовало творчество Эрнста Людвига Кирхнера.
- А жить где? Район?
- Мы поселились в районе Якобсхорн.
- О! Вы есть лыжник профессионал?
- Я нет. Мой муж увлекается горнолыжным спортом. А в районе Якобсхорн расположены трассы высшего уровня сложности. – (Я узнала об этом из красочного путеводителя).
- Я есть просить извинения, но имя мадам...
- Дженифер. Дженифер Каролина Лопер. Мой муж из Америки - Нико-лас Лопер.
- Мадам так хорошо знать немецкий?
Меня раздражал непонятный допрос.
- Мадам хорошо знает не только немецкий. Мадам хорошо знает япон-ский, китайский, испанский и португальский язык. У Вас ещё будут ко мне вопросы?
- О! Мадам меня простить! – спохватился итальянец, - Я есть не имел намерения обидеть мадам! Я есть ждать русская женщина. Я есть давать объявление в русский газета. О браке.
- Сожалею, господин Энрико. Ничем не могу Вам помочь.
- Да, да, я есть неразумный человек. Я есть простить меня... Желаю Вам счастливого отдыха – на чистейшем английском добавил Буччини.
Мужчина удалился, а я решила немедленно покинуть сомнительное за-ведение. Странно, но у меня сложилось впечатление, что Энрико Буччини ждал в ресторане именно меня. Но, зачем? Происки вездесущей Таньки? Исключено. Я не доложила подруге о предстоящей экскурсии. А даже, если бы доложила, откуда Танька могла узнать, что я направлюсь обедать в ресторан «Ночной огонёк», когда я сама полтора часа назад об этом не знала? Может, госпожа брачная сводница постаралась? Хотя, не похоже... Я достала купюру в 100 евро и уже приготовилась бросить её на стол, но вовремя остановилась. Чопорная английская леди не должна сорить валютой. Столь широкий жест доброй воли присущ исключительно национальной русской душе. Пришлось кивнуть официанту.
В отель я вернулась когда Танька готовилась объявить всешвейцарский розыск пропавшей подруги.
- Ты где была, ненормальная? – накинулась на меня Доминик Жанье.
- Чего так грубо? Я гуляла.
- Гуляла? Одна? В такое время? – не поверила Танька.
- Сначала посетила два музея, а потом решила отобедать в ресторане «Ночной огонёк».
- Что-то я о таком не слышала. Он где находится?
- Точно не знаю. Где-то недалеко от музея Кирхнера.
- Ты ничего не путаешь? – усомнилась подруга.
- - Может я, конечно, ненормальная, но не до такой степени, - обиде-лась я, - давай карту, покажу. Вот музей известного художника-экспрессиониста. Так? Так. Вот улица. А вот здесь находится ресторан.
- Кларисса, я знаю это место без твоей карты. Не было там никакого ресторана. Хотя... может недавно построили?
- Ага, недавно - лет так двести назад. Или чуть-чуть поменьше. Напри-мер сто.
- Ничего не понимаю. Ты говоришь – обычный ресторан?
- Ну, да, самый обыкновенный. Снаружи, конечно отвратительный, за-то внутри... И кухня великолепная! Мне подали фирменное блюдо «плат а ля Берн».
- Да, всё верно. Только знаменитое швейцарское блюдо «плат а ля Берн» готовят исключительно в одном месте - в районе Женевского озера.
- Значит, мне подсунули подделку. Вкусную, но подделку.
- Знаешь, Кларисса, давай завтра прогуляемся вместе в этот «Ночной огонёк»?
- Зачем? – насторожилась я. - Ты мне не веришь?
- Верю, но должна же я найти в Давосе хотя бы одно белое пятно?
- Хорошо, я буду на завтра твоим экскурсоводом.
О странном хозяине таинственного заведения я решила Таньке не гово-рить.
*************************************************************
Мы уже битый час крутились возле достопримечательного музея.
- Ты же говорила, твой ресторан в конце улицы. Ну и где? – злилась подруга. – Мы облазили все улицы от начала и до конца, и каков результат?
- Подожди, давай попробуем восстановить события. Я вышла из музея и пошла... куда?
- Вот именно, куда ты пошла?
- Вон в ту сторону. – Я махнула рукой в указанном направлении.
- Точно, в ту? Или в ту?
- Точно. Я помню.
- Ладно, тогда куда подевался ресторан? Испарился за ночь?
- Я сама не понимаю... Пошли ещё раз...
- Да, хоть двадцать! У нас времени предостаточно! Можем гулять по всем улицам Давоса от рассвета и до заката.
- Танька, да вон же этот дом! Как я его сразу то не заметила?!!! - радо-стно завопила я, - Вон там, за теми домами!
Мы ускорили шаг. Убогое здание ресторана при дневном освещении выглядело на фоне шедевров современной архитектуры маленьким и забро-шенным.
- Это точно здесь? – Танька с недоверием подёргала облезлую дверь, - но тут заперто!
- Может ресторан открывается только вечером? – я заглянула в окно.
- Девушки, вы кого-то ищете? – услышала я за спиной приятный жен-ский голос.
Мы с Танькой как по команде обернулись.
- Вы туристы? – коренная жительница Давоса мило улыбнулась, - Вы заблудились?
- Вроде того...- опередила меня Танька, - а Вы не подскажете, что нахо-дится в этом доме?
- В этом доме? – удивилась женщина, - В этом доме лет пятьдесят, как ничего не находится.
- Как? Как не находится? Вы путаете! – возмутилась я.
- А чего мне путать? Говорят, когда-то здесь жил один итальянец. Не помню его фамилию. То ли Пуччино, то ли Мартини...
- Буччини, Энрико Буччини. – подсказала я.
- Верно! Энрико Буччини! Вы слышали о нём? – обрадовалась швей-царка.
- Так.... более-менее... – я неопределённо пожала плечами, - а что с ним случилось?
- Так вы не знаете? Он умер. Полиция считает смерть итальянца есте-ственной.
- А Вы? – заинтересовалась Танька. – Вы так не думаете?
- В Давосе многие считали по-другому... Энрико Буччини приехал а наш город, когда я была ещё совсем маленьким ребёнком. Купил этот дом, открыл собственный ресторан. Но итальянская кухня пришлась не по вкусу местным жителям, и Энрико нанял давосского повара. Скоро его дела пошли в гору. Но вот однажды Энрико решил внести в меню своего ресторана фирменное блюдо, которое называется «плат а ля Берн», за что, собственно, и поплатился головой.
- Итальянец стал жертвой конкурентов? – осведомилась Танька.
- Не совсем так. Одновременно с Энрико «плат а ля Берн» стали гото-вить в ресторане в районе Женевского озера. То ли повар у Буччини оказался нечистоплотным и продал рецепт фирменного блюда женевскому повару, то ли, наоборот, женевский повар выдал секрет приготовления «плат а ля Берн» даласскому повару, сам Энрико проговорился, не знаю, но началась между двумя ресторанами жестокая борьба. Цены на блюдо прыгали, как горох. Но главное, местные жители Давоса и многочисленные туристы предпочли «плат а ля Берн», которое готовили в районе Женевского озера. Энрико неожиданно успокоился. О дикой конкуренции забыли. А, потом... потом началось самое неприятное. Все те, кто отправлялся к Женевскому озеру исключительно для того, чтобы отведать новое блюдо, на следующий день умирали в страшных мучениях. Эксперты брали пробы со всех блюд, пода-ваемых в ресторане. Ничего! Был такой криминалист, Патрик Бёрнштайн. Так вот, он сначала исследовал «плат а ля Берн» на всякие там ядовитые компоненты, а потом съел сам. И что?
- Да, и что? – в один голос почти крикнули мы с Танькой.
- И ничего. Умер, как и его предшественники, в жесточайших мучени-ях. Вот тогда в городе стали поговаривать, будто Энрико заключил сделку с дьяволом. Полиция с ног сбилась в поисках таинственного убийцы. Только бесполезно. Разве можно поймать дьявола?
- А что Энрико? Когда он умер? – осторожно поинтересовалась я.
- Да вскоре после тех ужасных смертей. Люди стали бояться ходить к Женевскому озеру. Оно и понятно. Береженого бог бережет. Энрико ликовал. Ещё бы, в связи с описанными событиями, доход его заведения резко увели-чился. С полгода он приумножал текущий капитал, пока однажды уборщица, Мадлен Дитрих, не нашла его мёртвым прямо за обеденным столом в его же ресторане. Рассказывают, Энрико Буччини сидел на стуле, а перед ним, на столе, стояла тарелка с нетронутым «плат а ля Берн». По заключению меди-ков, смерть наступила от острой сердечной недостаточности. Но многие уверены, что здесь не обошлось без Коллинза Корника, хозяина ресторана у Женевского озера. А я так думаю – это Господь покарал великого грешника. Ещё говорят, не принял всевышний грешную душу Энрико Буччини. И скитается она бедная по земле в поисках вечного забвения. Мне бабушка рассказывала, что будто бы один раз в год, душа Энрико возвращается в Давос, что бы открыть заброшенный ресторан.
- А разве после смерти Энрико здание никто не купил? – Танька как-то странно посмотрела на меня.
- Да кому же захочется покупать проклятый дом? Местные власти хо-тели его снести, но настоятель церкви отговорил. Вроде как можно накликать на Давос беду... Так вот и стоит горемычное, разваливается потихоньку...
- Спасибо, Вам, э-э-э...
- Фрау Мюллер. – Любезно подсказала женщина.
- О, Вы немка? Очень приятно. Спасибо фрау Мюллер, Вы очень нам помогли. Всего Вам хорошего. – Танька крепко ухватила меня под руку. – Забавная тётка! Да, кстати, вот уж не думала, что ты слышала о каком-то Энрико Буччини.
- Я не только слышала, но и видела самого господина Энрико. - Спо-койно ответила я.
- Где? Во сне?
- Зачем же, в его ресторане, вчера вечером.
- Клара, хватит. Это не смешно.
- Я тоже так думаю. Желаешь услышать подробности? Ладно, догово-рились.
Я поведала ошеломлённой подруге историю моего визита к Энрико Буччини.
- Но этого не может быть! Потому, что... потому, что... – Танька не на-ходила слов.
- Потому, что ЭТО выходит за грани разумного? А разве мои приклю-чения не относятся к паранормальным явлениям? Ведь не ты, а я, понимаешь – я встретилась с этим чертовым итальянцем. Для чего он меня ждал? Убить?
- Скажешь тоже, убить... Вдруг не ты...
- Ну, да, конечно. Хочешь сказать, он ждал другую? Танька, проснись! На меня открылся сезон охоты!
- Ты утрируешь...
- Я? Я утрирую? А если бы я вчера сказала мистеру Буччини правду? Чем бы закончилась наша встреча? Догадайся с трёх раз!
- Господи, чертовщина какая-то. – Танька бессильно опустилась на резную скамейку. – Ты обедала у духа неизвестного харчевника.
- Заметь, который хотел меня порешить.
- Или которому от тебя было что-то надо.
- Например? Информацию государственной важности? Секрет пирами-ды Хеопса? Кадровую политику умирающего НИИ?
- Брось ерничать, Кларисса! Надо подумать.
- Танька, дорогая, я только этим и занимаюсь.
- Одна голова хорошо, две лучше. А третья – просто замечательно!
- Какая третья? Ты о ком говоришь? О полиции?
- Нет, подруга, ты, действительно ненормальная. Что мы скажем в по-лицейском участке? Что, так, мол, и так, гражданку России преследуют тёмные силы. Не далее, как вчера, один из ваших швейцарских духов пытал-ся обманным путём лишить Клару Захарову жизни. Или, в худшем случае, обесчестить.
- Почему это в худшем?
- Тебе нравится интимная связь с покойником?
- Извращенка!
- Я тоже так подумала. Моя подруга – нормальная женщина с традици-онной ориентацией и не станет заводить шашни с мужиками из преисподни.
- Тогда я не понимаю, чью третью голову ты мне предлагаешь в союз-ники?
- Ну, скажем так, не в союзники, а в консультанты. Есть у меня одна идея...- подруга задумалась.
- Надеюсь, ничего авантюрного?
- Дорогая моя Кларисса, в твоём интересном положении любая помощь со стороны уже есть сама по себе авантюра. Следовательно, нам понадобится голова, способная по достоинству оценить неординарность избранной темы.
- И ты знаешь такую голову?
- Думаю, что да. Прорицательница Магда из селе Боровиха Алтайского края.
- Кто? Прорицательница? Ты в своём уме? Хороша компания – две не-нормальные подруги и бабка-гадалка.- Я сделала «трагическое» лицо, - Вижу, вижу, раба божия Клара, лежит на тебе страшная порча и колдовской сглаз. От этого недуга сохнешь ты и чахнешь. Но ничего, ничего раба Клара, я сделаю тебе амулет и заговорю святую водичку, а ты пожертвуй на благие дела кругленькую сумму. Знаю я этих прорицательниц! Сплошное жульё!
- Не говори глупости. Магда не такая.
- Ну, да. Она честная. Берёт только натуральным продуктом. Скажем, так – мешок сахара и половинка бычка.
- Прекрати! – взвизгнула Танька, - Она медиум!
- А в чем разница? – я недоумённо пожала плечами, - у медиумов дру-гие тарифы на услуги?
- Всё, ты мне надоела. Поступай, как знаешь. Я лично еду в отель. Ты со мной?
- Мы с Тамарой ходим парой. Мы с Тамарой...
- Объекты мистического преследования. Ты это хотела сказать?
- Ну, допустим, Тамара не объект, а всего лишь добровольное прило-жение к объекту.
- Не поняла...
- Объясняю ещё раз для сидящих в броневике – некто выбрал МЕНЯ объектом психологического и физического воздействия. И я не думаю...
- Или не уверена?
- Тьфу, черт! Я, действительно, не уверена, не грозит ли реальная опас-ность моей лучшей подруге.
- А меня больше всего интересует, кто за этим всем стоит. Ладно, как говорим мы, русские – утро вечера мудренее. Поехали домой.
--------------------------------------------------------------------------------------------
В течение последующей недели ничего суперинтересного с нами не произошло. Я добросовестно осваивала умопомрачительные горнолыжные трассы, набивала шишки и ломала «хрупкий» спортивный инвентарь. Танька обзывала меня неповоротливой коровой, горько сетовала на тяжелую судьбу бедного тренера в её лице и уходила в бар принимать спасительный допинг.
После моей очередной неудачной попытки стать «звездой горнолыжно-го спорта среди новичков», Танька познакомилась в баре с обаятельной дамой бальзаковского возраста, которая посоветовала нам использовать малоизвестную, но достаточно лёгкую трассу для «неповоротливой коровы».
- О ней мало, кто знает, - томно прикрывая ярко бирюзовые глаза, про-ворковала миловидная собеседница, - но, уверяю вас, для новичков-дилетантов это – настоящее открытие!
- Интересно только, почему администрация курорта не внесла ваше от-крытие в список разрешенных трасс? – вежливо поинтересовалась я.
- Видите ли, дорогая, горнолыжный спуск «Ледяное сердце», или «Ле-дяной мешок», как его называют местные жители, находится за пределами этого туристического заведения.
- Впечатляющее название! – я невольно содрогнулась.
- Спуск проходит через широкое горное ущелье, чем-то похожее на за-бавную Валентинку. Впрочем, если Вы так скептически настроены... – дама обиженно умолкла.
- Нет, что Вы! Большое спасибо за информацию! – заволновалась Тань-ка, - Мы обязательно воспользуемся Вашим советом. Просто моя подруга немного не в себе. Отчаянье, боль, разочарование... Словом, Вы понимаете...
- Ничего страшного, милая. Желаю удачи! – женщина сменила гнев на милость.
- Не понимаю, чего ты рассыпала бисер перед этой крашеной кикимо-рой? – накинулась я на Таньку, когда мы вышли на улицу. – Извините, простите, моя подруга не в себе... Слушать противно!
- А ты не слушай. Просто будь вежливой с окружающими. Или, по-твоему, я должна была послать её к черту вместе с нелепыми советами?
- Как ты думаешь, у неё настоящий цвет глаз? – я решила сменить тему разговора. Спорить с Танькой насчет этики делового общения – мартышкин труд.
- Глупости! Обыкновенные цветные линзы. Сейчас это модное направ-ление.
- Я тоже хочу стать голубоглазой красавицей.
- Станешь, когда закончим тренировки.
- Танька, ты действительно, хочешь отправиться в «Ледяной мешок»? - я в ужасе выпучила глаза. – Опомнись, это ловушка!
- Какая ловушка? Ты с ума сошла? Думаешь, в ущелье прячется бес-смертный дух паршивого макаронника?
- Я боюсь, Танька.
- Не бойся, Кларисса! Я с тобой! – подруга нежно обняла меня за пле-чи.
- Вот это то меня и тревожит больше всего.
«...И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои при-нять кровь брата твоего от руки твоей. Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле. И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно. Вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема. Всех же дней Каинана было девятьсот десять лет; и он умер...»
«Ледяной мешок» оказался божественным творением матушки-природы. Никогда в жизни я не видела более прекрасного и потрясающего зрелища. Пред нами открылись сказочные владения Снежной Королевы, с её хрустальными замками, бриллиантовыми коврами и золотым куполом холодного солнца. Я представила себя в роли маленькой Герды, отправив-шейся на поиски исчезнувшего Кая. Где-то здесь, за прозрачными стенами невидимого дворца, он пытается выложить трудное слово «Вечность», что бы навсегда остаться Властелином Холода в ледяном сердце жестокой прави-тельницы.
- Красотища, то какая!- восхитилась Танька.
- Да, есть в этом что-то величественное, неповторимое. Ледяное сердце властелина Холода...
- Которое мы с тобой обязаны покорить! Или завоевать! Не дрейфь, подруга, тебя ждёт Олимпийская медаль разбитого сердца!
- Почему разбитого? – удивилась я.
- Потому, что твой Властелин Холода останется с носом. Ты его сдела-ешь, Кларисса! Вперёд! – и с этими словами, Танька целеустремлённо понес-лась вниз с горы. Я тут же последовала её примеру. Мы как две одинокие птицы летели в таинственную неизвестность по заснеженному ущелью, оставляя за собой колючую серебряную пыль. Властелин Холода терпеливо ждал, когда две красавицы-валькирии упадут в его смертельные объятья. В последнюю минуту я услышала звон, звон чужого, неразбитого сердца...
- Ничего не понимаю, где это мы? – я энергично потрясла головой. Ог-лушительный звон исчез.
- Темно, как в могиле.- испуганно прошептала Танька.
- Может нас похоронили заживо?
- Кто?
- Ну, не знаю... например, обвал.
- Тогда как мы дышим и разговариваем под снегом? – усомнилась под-руга.
- Значит мы в аду. Или в чистилище.
- По-моему, - Танька пошарила вокруг себя руками, - по-моему, мы в какой-то пещере. Сейчас попробую встать. Так, высота неизвестной ёмкости позволяет стоять в полный рост. А здесь... здесь каменистые выпуклости, видимо, стены. У тебя есть фонарик? Я свой оставила в номере.
Я вытащила из-за пояса чудом уцелевший при падении фонарик:
- На, держи.
- Гляди, Кларисса, точно пещера! – острый луч света выхватил из тем-ноты мрачный, уходящий вдаль коридор.
- Хорошенькая трасса для начинающих! Говорила тебе, не слушай про-вокационные бредни. Что теперь делать?
- Искать выход!
- Где? Ты уверена, что он здесь есть?
- Если есть вход, значит должен быть выход!
- Теоретически, да...
- И практически тоже – да! Ведь как-то же мы сюда попали. Идём в об-ратную сторону.
- В обратную относительно чего? – ехидно поинтересовалась я.
- Относительно нашей вынужденной стоянки и вон того страшного прохода.
Мы двинулись, как считала Танька, в обратном направлении и очень скоро уперлись в глухую снежную стену.
- Всё понятно, - констатировал эксперт – землепроходец, - это завал! Банальный снежный завал. Ничего мистического.
- Очень приятно. Только как мы отсюда выберемся?
- Пойдём обратно. Если здесь есть коридор, то он куда-нибудь приве-дёт.
- К такому же безнадёжному завалу. Мы попались, Танька. Попались, как две глупые малолетние соплюхи. И не стоит отрицать очевидного. Капкан захлопнулся. Через несколько дней у нас тоже будет ледяное сердце.
- Какая всё-таки ты нудная, Кларисса! Решила умереть добровольно? Пожалуйста! Извини, не могу предложить тебе полированный гроб и шелко-вые ленты с золотым тиснением: «Спи спокойно, жертва маразма». Не ношу с собой. Устраивайся поудобнее. Всего хорошего! Да, ещё, чуть не забыла! Не вздумай приходить ко мне по ночам. Я боюсь покойников.
- Танька! – что есть мочи заорала я
- А-а-а-а-а-а-а! – глухо завыло разбуженное эхо.
- Чего орёшь, полоумная? Мечтаешь завалить последнюю надежду на спасение? Поворачивай оглобли. Шагаем в другую сторону.
Не знаю, сколько времени мы блуждали по тёмным лабиринтам неиз-вестной пещеры, но Танька оказалась права. Неожиданно вдалеке показался долгожданный просвет. Выход! Радость придала уставшим ногам чудодейст-венную силу.
- Кларисса! Мы спасены! Мы сделали это! Гляди, там внизу люди! Много людей! Они нам помогут – стоя почти на краю горы, громко вопила Танька. – Эй! Люди! Мы здесь! Эге-гей!
Я тоже увидела копошащихся внизу людей. Только странных...
- Танька, ты ничего не замечаешь?
- Конечно, замечаю! Мы сегодня будем пить коньяк и спать на шелко-вых простынях!
- Я не об этом. Я говорю вон про тех людей. Тебе они не кажутся странными?
- Нет, не кажутся. Люди, как люди – две ноги, две руки, голова, туло-вище. Всё на месте. А, что?
- Они одеты не по сезону.
- Ха! Нашла чему удивляться! Да сейчас, между прочим, подавляющее большинство курортников одевается не по сезону.
- В доисторические туники?
- Не поняла, при чем здесь туники? – Танька внимательно присмотре-лась к хаотическому движению загадочных личностей.
- И, правда, туники. Во, дают! Молодцы, смешарики!
- То есть, если я тебя правильно поняла, тебя абсолютно не смущает су-губо летняя одежда в зимний период? Хорошо, куда в таком случае подевал-ся снег? На нашей стороне пещеры другое время года. Ты думаешь, это нормально?
- В нашей ситуации – да. Потому, что все эти люди – киношники!
- Кто? – я в изнеможении присела на тёплый валун.
- Артисты, режиссёры, массовка и прочий «джентльменский набор» фанатиков киноиндустрии. Видишь, в данный момент они снимают какой-то исторический «блокбастер». По-моему, достаточно только взглянуть вон на того худого болезненного мужика, который пытается затащить непомерно огромный крест на самую вершину горы. Кстати, у него на голове терновый венок. До боли знакомый сюжет. Ты не находишь?
- Напоминает казнь Христа. – согласилась я.
- Интересно, какая киностудия занимается римейками?
- Думаю, не наша. Гляди, сейчас наступит время казни. Может спус-тимся и подойдём поближе?
- Не стоит. Понаблюдаем отсюда. Я хорошо знакома с дикими нравами работников искусства. Присутствие посторонних на съёмочной площадке доводит этих служителей Мельпомены до настоящего бешенства. Хотя, конечно, не мешало бы посмотреть ошеломляющие спецэффекты в действии.
- ... Иудеи привели Господа к римскому правителю Понтию Пилату, требуя смертной казни Христа. Пилат, не находя в нем никакой вины, прика-зал воинам Его бичевать, надеясь, что иудеи будут удовлетворены. Издеваясь над Христом, воины надели на Него терновый венок, били и насмехались над ним, а потом бичевали. Но иудеи не унимались и продолжали настаивать на казни Христа. Они подговорили народ, чтобы он требовал распятия Христа. И те же люди, которые несколько дней тому назад кричали Христу: «Осан-на», — теперь вопили: «Распни Его!». По требованию иудеев, Пилат приго-ворил Спасителя к смертной казни на кресте (несмотря даже на то, что жена Пилата просила его не причинять Ему никакого зла). Измученный Христос должен был сам нести Свой крест на Голгофу, место казни. – процитировала я строки из Священного Писания.
- Молодец! А что было дальше?
- Христа распяли вместе с двумя разбойниками, кресты которых на Голгофе находились справа и слева от Него. Один из них глумился над Христом, а тот, который был справа, унимал разбойника: «Или ты не боишь-ся Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, ибо достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». Потом он сказал Христу: «Помяни меня. Господи, когда придешь во Царство Твое». Христос отвечал: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».
- Вот! Сейчас его распнут!
В ту же секунду липкую тишину разорвал дикий нечеловеческий крик боли и ужаса. Мы с Танькой, как по команде, подпрыгнули.
- Вот это да! – дрожащим от волнения голосом прошептала подруга. – Как он играет! Как играет! Как естественно!
Воздух наполнился тошнотворным запахом крови. Люди, опустив го-ловы, покидали место чудовищной казни. Скоро на горе не осталось никого, кроме распятых людей. По серому небосводу медленно ползли грязные тучи. Ветер, сначала ласковый и игривый, постепенно усиливался. Вот его мощные порывы швырнули в сторону тяжёлую тучу, и она оглушительно взорвалась холодным проливным дождём.
- Они, что, так и будут висеть на крестах? – стуча зубами от холода, поинтересовалась Танька. – По-моему, эпизод уже сняли?
- М-м-м, э-э-э-э... м-м-м...
- Ты чего мычишь? Говори нормально!
Вместо ответа я указала подруге на едва заметный спуск, терявшийся в пучине буйных кустов. Мы осторожно спустились вниз по скользкой от дождя тропинке.
- Э-т-т-т-о не кин-н-н-о. Э-т-т-т-о н-а-с-т-о-я-щ-а-я казнь Х-р-и-с-т-а! – судорожно заикала я.
- Н-н-н-е-е-е м-м-м-о-ж-ж-ж-е-е-е-т б-ы-т-ь! – Танька клацнула зубами так, что я снова подпрыгнула.
- Хочешь верь, хочешь – нет! – икота прошла, - но это была, действи-тельно, настоящая казнь Иисуса Христа. Бежим на Голгофу! Кто знает, может мы ему сможем ещё помочь!
Несчастный Иисус, так радевший за каждое творение Отца своего, те-перь умирал от руки того же презренного творения. Вместо благодарности за жизнь, люди подарили Создателю Небесному смерть его несчастного сына.
Умирающий слабо застонал и открыл глаза. Я вздрогнула, поймав на себе затуманенный взгляд Иисуса. Он силился что-то сказать, но пересо-хшие, потрескавшиеся губы отказывались повиноваться. Я отстегнула от пояса фляжку с водой, и трясущимися руками поднесла её к губам умираю-щего.
- Ра'бба... не прячь имени своего! Но остерегайся падшего... ибо его деяния... придёт час страшного суда... и живой позавидует мёртвому... и земля погрузится во мрак... да пришел твой час, Рабба... – прошептав эти непонятные слова Иисус Христос умер...
Какая-то потусторонняя сила заставила меня прижаться к бедному ру-бищу ещё не воскресшего святого. Алая кровь Христа горячим дождём окропила моё лицо, пропитала спутанные волосы, одежду, обувь. Я почувст-вовала, как моя плоть жадно впитывает священную влагу.
- Отец Небесный! Прости свою грешную дочь! Я готова принять ту ка-ру, которую ты мне пошлёшь! – дико закричал мой внутренний голос, а я повалилась на колени перед «живым» распятием.
- Ну, уж нет! Ещё чего придумала! – Танька резко дёрнула меня за ру-ку. – Вставай немедленно, полоумная! Пора делать ноги!
- Отец небесный! Сжалься надо мной! Услышь великую грешницу!
- Потом, Кларисса! Потом он тебя обязательно услышит! Не сейчас, потом. Да, шевелись же ты, наконец! – подруга волоком тащила моё зомби-рованное тело с горы. – Всё! Конец! Не успели! Здравствуйте, господа хорошие! Эй ты, мужлан неотёсанный, убери свои руки! Убери, я сказала!
Наваждение прошло. Я тупо уставилась на окруживших нас мужчин. Судя по их грозному виду и оружию, это были либо стражники, либо воины.
- Кто эти люди, и чего им надо? – шепнула я Таньке?
- Очухалась, дочь Бога?
- Я тебя не понимаю.
- Ладно, потом объясню. Сейчас не время. Похоже, нас хотят взять в плен.
- Ты рехнулась?
- Сама рехнулась! Уж не думаешь ли ты, что у этих обаятельных муж-чин вполне благие намерения? Слушайте, невежды! Куда вы нас тащите? – рявкнула мадам Белохвостова прямо в лицо державшего её стражника.
- Может они не понимают по-русски? Попробуй спросить по-английски.
- Или по-египетски? Ты, случайно, не помнишь, на каком языке гово-рили во времена казни Христа? Впрочем, это уже не важно. Похоже, нас доставили в конечный пункт назначения.
Я не поверила своим глазам. Мы были во дворце самого Понтия Пила-та.
- Вероотступницы!
- Нечестивые!
- Сатанинское отродье!
- Порождение ада! – злобно гудели мраморные колонны.
- Сжечь их!
- Казнить!
- Распять! – шептал раскалённый воздух.
Высокий мужчина, одетый в лёгкие белые одежды, подошел ко мне и заглянул в глаза:
- Ты Рабба, наместница Иисуса?
- Ошибаетесь, уважаемый. Я Клара, Клара Захарова – историк.
- Или ты Рабба? – обратился он к Таньке.
- Ты, что, дядя, белены объелся? Я мадам Доминик Дюбуа Жанье, французско-российская подданная. И я не советую...
- Позвать ко мне Иосифа! – неожиданно гаркнул мужчина.
- Я здесь, Понтий Пилат. – прошамкал сморщенный старичок, вырос-ший буквально из воздуха.
- Укажи мне на неё!
Старичок прикрыл глаза, вытянул желтые волосатые руки и забубнил, понятный только ему речитатив.
- Вот она! – древний факир пребольно ущипнул меня за ногу. - Её стопа пахнет кровью!
- Пошёл прочь, старый идиот! – взвизгнула я, - На себя посмотри! Во-няешь, как ослиное дерьмо!
- Браво, Кларисса! – захлопала в ладоши Танька, - ослиное дерьмо – это высший пилотаж!
- А чего он щиплется, кобель престарелый! – не унималась я.
- Молчи презренная! Я не давал Тебе слова! – Понтий Пилат указал на Таньку, - я прикажу залить тебе чрево свинцом!
- Что-о-о-о? – страшно выпучила глаза подруга, - Повтори, что ты ска-зал?
Я поняла, сейчас Понтий Пилат услышит то, чего никогда в своей жиз-ни и своём времени не слышал. И я не ошиблась.
- Ты кого назвал презренной, вонючий сморчок? Думаешь, если ты Понтий Пилат, так тебе всё позволено? Плевать я хотела на тебя и на твоё поганое царство! Кто ты есть? Ты дух, призрак, убогое наваждение моего взбесившегося разума! – а дальше на голову Понтия Пилата обрушился такой град непечатных ругательств, от которых мои уши и лицо предательски покраснели.
- Давай, заливай моё чрево расплавленной дрянью! Посмотрим, как у тебя это получится! – закончила Танька.
- Бросьте эту женщину в темницу, - Приказал Понтий стражникам, - а ты, - обратился он ко мне, - ответишь на мои вопросы.
Стражники утащили прочь вопящую мадам Доминик Дюбуа Жанье.
- И так, женщина, скажи – ты пила кровь распятого нечестивца?
- Вы в своём уме, господин Пилат? – ужаснулась я, - Ничего себе во-просик!
- Тогда чем ты занималась на Голгофе?
- Я... я.... я смотрела на распятых...
- Зачем?
- У меня болезненная тяга к трупам, - съерничала я, и поймав на себе гневный взгляд Понтия, тут же поправилась, - хотела узнать, кого казнили.
- Тебе это важно было знать?
- Ну... не то, чтобы... так, ради любопытства.
- Ты мне лжешь, нечестивка!
- Эй, эй! Полегче на поворотах. Не веришь – не надо, а оскорблять то зачем?
- Я могу уничтожить тебя прямо сейчас, но я должен исполнить проро-чество! Иосиф! – позвал Понтий Пилат старика, - ты принёс мне кровь Иисуса?
- Нет, Понтий, Пилат. Её там не оказалось. Иисуса Христа тоже нет. Его тело сняли с креста.
- Как не оказалось? Кто посмел? Так, значит, ты выпила кровь?
- Повторяю для глухих и слабоумных, - я постаралась придать своему голосу наибольшую убедительность, - я не вампир, и не питаюсь человече-ской кровью. Что это на вас, ребята, нашло? Покойник провисел на кресте уже добрые три часа или больше. Какая кровь? Вы не учили анатомию?
- Иосиф! – снова закричал Пилат.
Старик подскочил ко мне.
- Только попробуй, тронь ещё раз! Я тебе все зубы пересчитаю! - угро-жающе зарычала я.
- На ней мало крови. Только на сатанинской одёже. Надо много крови. Надо полную глиняную чашу. Кто-то собрал кровь Иисуса.
- Кто посмел нарушить мой приказ? Немедленно найти предателя и привести ко мне! – гремел по дворцу командный голос Понтия Пилата, - а её... её отведите в темницу.
Стражники грубо схватили меня за руки и поволокли к выходу.
Темница располагалась на самой вершине горы. Скорее всего, наход-чивый архитектор из местных, использовал в качестве тюремных аппортаме-нов одну из естественных пещер. Взгляд для того времени смелый и доста-точно прогрессивный. Во-первых, с экономической точки зрения - мини-мальные расходы на строительный материал и оплату труда рабочих. А если принять во внимание тупость, глупость и темноту подавляющего большинст-ва населения, злоупотребления служебным положением и склонность пред-ставителей власти к использованию бесплатной рабочей силы, т.е., рабов, то строительство вышеуказанного заведения обошлось без каких-либо матери-альных затрат. Во-вторых, уникальное географическое расположение тюрь-мы делало её, практически, незаметной среди многочисленных деревьев и кустарников. В-третьих, любой из стражников мог спрятаться за зелёной изгородью и преспокойно наблюдать со своего блокпоста за «движением сопротивления», если таковое имело место.
Умозаключение «в-четвёртых» я вывести не успела, так как оказалась внутри географически и экономически выгодной темницы.
- Кларисса! Слава богу, ты жива! – радостно заорала Танька.
- Танька! Ты тоже здесь! – не менее радостно выпалила я и заключила вопящую подругу в объятья.
- Клара, ну, давай, рассказывай, чего этот монстр от тебя хотел!
- Если честно, я так ничего и не поняла. Ни в одном из известных мне религиозных изданий, ни в одном из сохранившихся документов, вообще нигде даже словом не упоминается факт возможного пророчества, о котором говорил Понтий Пилат. Кто такая Рабба? И почему она должна испить кровь Иисуса Христа? Черная месса какая-то.
- Я думаю, черная месса здесь не при чем. Существует тайна, о которой знают не многие. Я бы даже сказала, совсем немногие. Тайна, о которой не принято говорить вслух. Она передаётся от отца-хранителя к сыну. И так на протяжении всего существования человечества.
- Хорошо, допустим, ты права. Но кем была Рабба? Я даже имени тако-го не слышала.
- Понтий Пилат называл Раббой тебя.
- Вот именно! Я так на неё похожа?
- Иисус перед смертью тоже назвал тебя Раббой.
- Что? Ты шутишь?
- Если бы, - Танька горько вздохнула, - ты, действительно, ничего не помнишь? Ну, того, что случилось на Голгофе?
- Помню. Я помню... распятого Христа..., фляжку, да! Я поднесла ему воды из фляжки. А потом пришли стражники...
- И всё?
- Кажется, да...
- А между водой и стражниками? Ты помнишь этот эпизод?
- Нет..., а... был...
- Тогда не бубни, и слушай. Ты обняла, как родное, бездыханное тело Иисуса, словно хотела проститься с единственным любимым человеком. Его кровь пропитала весь твой непромокаемый лыжный костюм. Куда она потом девалась не знаю, но подозреваю, что испарилась чудодейственным образом. А её пары негативно сказались на твоих умственных способностях. Вобщем, ты, подруга, на короткое время обезумела.
- Не может быть...
- Ещё как может! Бог наш, Иисус Христос, назвал тебя Раббой и просил не дать свершиться худому. А ты взывала к Отцу Небесному и вместо жизни, молила о смерти. Вот такие, брат, дела!
- Я этого совсем не помню.
- Не удивительно. Временная амнезия. Теперь твоя очередь исповедо-ваться. Чего они нас тут заперли? Чего или кого ждут?
- Ищут кровь Христову для свершения пророчества.
- Где ищут? Когда я тебя оторвала от тела, под ним была целая натек-шая лужа крови.
- Она исчезла.
- Простите, куда?
- Ты разве забыла? После казни двое благочестивых людей: Иосиф Аримафейский и Никодим — сняли с креста Тело Господа, завернули в Плащаницу и положили во гроб (гробом служила пещера, высеченная в скале, типа нашей с тобой темницы). Так сказано в Святом Евангелии. Но Иосиф Аримафейский не только снял бездыханное тело Иисуса Христа, он наполнил глиняный сосуд кровью Христовой дабы сохранить в сей грешной чаше его бессмертный дух.
- А-а-а-а, правильно! Золотой Грааль? Так, кажется, называется сосуд с кровью Христовой?
- Много легенд было сложено об этом сосуде. Его называли по-разному, и по-разному изображали. Одни считали, что Грааль изготовлен из чистого золота, другие – из серебра, третьи – из дерева, четвёртые – из камня. Но он был сделан из глины.
- Значит, теперь слуги Понтия Пилата ищут Иосифа Аримафейского и Никодима?
- Получается так.
- У нас есть время, Кларисса?
- Подготовиться к казни?
- Бежать!
- Бежать? Из каменной темницы? Каким образом? Ты научилась рас-творять камни? Или соблазнила охранников?
- Оставь свои гнусные пошлости при себе. Пока ты там прохлаждалась во дворце у Пилата, я тут кое-что надумала. Видишь, вернее, чувствуешь стену?
- Ну?
- А эти углубления чувствуешь?
- Чувствую.
- Это стыки между камнями! – торжественным голосом сообщила Танька.
- Очень интересное открытие. Я за тебя рада.
- Ещё не поняла смысла? Хорошо, идём дальше.
Дальше я услышала скрежещущий звук, от которого чуть не потеряла сознание.
- Прекрати! Ты, что, издеваешься? Я ненавижу лязганье металла по стеклу...
- Где ты здесь увидела стекло?
- Тогда по камню.
- Почти угадала. Дай мне руку и помоги.
Моя рука упёрлась во что-то холодное и шевелящееся.
- Ой!
- Давай, тяни, не ойкай! Сначала раскачивай! Раскачивай, говорю!
Неопознанный предмет оказался банальным валуном средних разме-ров. Теперь я поняла замысел Таньки. Пещеру, а это была именно она, народные умельцы перегородили каменной стеной, дабы сократить кубатуру тюремного пространства. Кладку скрепляли обыкновенным раствором из глины. С помощью перочинного ножа, заколки и пряжки от кожаного ремня, Таньке удалось расколупать недоброкачественный шов.
- А если другие швы окажутся прочными? – испугалась я.
- Не окажутся- успокоила меня подруга, - выход замуровывали в один день и одним раствором.
- Откуда ты знаешь?
- Интуиция. Ты не стой, ты работай. Может бедалагу Иосифа и Нико-дима уже поймали.
Скоро маленькое отверстие в стене превратилось в достаточно широ-кий проход.
- Ну, что, полезли? – крикнула Танька в кромешную темноту.
Я слабо кивнула:
- У нас разве есть другие идей?
Мы друг за другом торопливо нырнули в зияющую бездну.
- Ползём быстро, не останавливаемся. – решила Белохвостова.
- Проход слишком узкий. Интересно, куда он ведёт?
- К спасению, если будешь меньше задавать вопросов.
Мы ползли старательно и целеустремлённо, не обращая внимания на ушибленные колени и ободранные ладони, оставляя на равнодушных камнях лоскутья кровоточащего эпидермиса.
Судьба распорядилась с нами, как в том анекдоте: «Стенка! Бум! Где? Бум!».
- Стой! Обрыв! А-а-а-а! – голос Таньки утонул в невесомом простран-стве.
- Где? А-а-а-а! – я с нарастающей скоростью полетела в черную бездну, рассыпавшуюся вдруг миллионами ослепительных брызг.
--------------------------------------------------------------------------------------------
-Леди, Вы живы? Вы меня слышите, Леди? – услышала я над ухом чу-жое наречие.
Пожилой мужчина с мерзкими, как у Гитлера усами, настойчиво тряс меня за плечо.
- Всё будет хорошо,Леди. Вам помочь? Давайте я Вам помогу.
- Вы кто? Слуга Понтия Пилата?
- Говорю Вам, сэр Ричард, она здорово треснулась головой об камень. Той, другой повело больше, отделалась лёгкими ушибами.
Сэр, которого назвали Ричардом, возразил:
- Им обеим повезло, малыш Генрих. По меньшей мере, они должны были сломать на этом спуске или шею, или хребет.
- Вы кто? – снова слабо застонала я.
- Ваш ангел-спаситель, миледи! – где-то рядом весело пропела Танька, - вставай, Кларисса! Нечего придуряться!
- Сомневаюсь, Фрау...
- Мадам Жанье.
- Сомневаюсь, мадам Жанье, что Ваша подруга может это сделать са-мостоятельно. Ей необходима медицинская помощь. Я подозреваю у неё сильнейшее сотрясение мозга.
- Ах, было бы, что сотрясать!
- Мадам Жанье, - снова вмешался в разговор молодой голос, - здесь не-подалеку стоит моя машина, если желаете...
- Не стоит. Благодарю за помощь, но я, если позволите, вызову сани-тарный вертолёт. Мы русские туристки. И сами понимаете...
- О,да, да, конечно! Пожалуйста!
Молодой человек протянул Таньке сотовый телефон.
- Я в порядке... давай обойдёмся без медиков... – прошелестела я и тут же вывернула наизнанку содержимое пустого желудка.
- Ого, батенька! Рвота – первый симптом сотрясения мозга. Да, Кла-рисса, приложилась ты к валуну, скажем так, от души!
- Я не помню этого... я ничего не помню... – горько всхлипнула я.
- Помнить то, особенно, нечего. Мы разогнались на трассе и налетели на камни. Ты ударилась головой, а я – всем остальным.
- Как вы здесь оказались? – поинтересовался сэр Ричард – Насколько я знаю, эта трасса давно закрыта. Она представляет огромную опасность даже для профессионалов. А вы...?
- Мы профессиональные новички! Пионеры, первопроходцы словом. Любим открывать нехоженые тропы. – продолжала веселиться Танька.
Меня раздражал её глупый смех, раздражали эти люди, спасшие нам жизнь, раздражал холодный снег, на котором я вынуждена была лежать до прибытия санитарного вертолёта. Но больше всего меня раздражало сознание собственной беспомощности, полное отсутствие методики самосохранения в экстремальных условиях. Нет, первобытный инстинкт, конечно, действовал, но как-то лениво и однобоко.
В суперсовременной клинике, к великому разочарованию (по моему мнению) сэра Ричарда и «малыша Генриха», эскулапы врачебной деятельно-сти вместо ожидаемого сотрясения мозга диагностировали лёгкий ушиб затылочной области, умеренную гематому под правым глазом и повышенное артериальное давление. Никаких более существенных повреждений обнару-жить не удалось. Однако, по совету миловидного доктора, я провела в клини-ке ещё четыре дня. Всё это время я находилась в состоянии мягкого анабио-за, что, впрочем, пошло мне на пользу.
Вернувшись «домой» в сопровождении мадам Жанье я тут же накину-лась на подругу с единственным, мучавшим меня вопросом:
- Что произошло со мной там, в горах?
- Ты не помнишь? – Танька старательно разглядывала новый француз-ский маникюр.
- А ты? – я решила ответить вопросом на вопрос.
- Что именно? – не сдавалась подруга.
- Танька, может, не будем играть в прятки? Я хочу знать, что случилось в горах при спуске?
- С кем? С тобой? Так ты налетела на каменный трамплин и, не удер-жав равновесия, шарахнулась головой об...
- Я это уже слышала. Теперь я хочу услышать ПРАВДУ. Улавливаешь разницу? ПРАВДУ!
- Да чего ты ко мне привязалась со своей правдой! – вспылила мадам Жанье. – Откуда мне знать, что это было! Коллективный психоз! Массовое помутнение сознания вследствие разряженности горного воздуха! Паранор-мальное явление! Довольна?!!!
- Значит, мы вместе были ТАМ...? – я сделала лёгкую паузу. – Хотя, я так и думала. Коллективный психоз – это тебе не грипп или сопливое ОРЗ. Шизофренией болеют по отдельности, если только... – внезапное озарение промелькнуло так быстро, что я даже не успела зафиксировать его смысл, - ... если только мы не подверглись чудовищному гипнозу.
- Бред.
- Уверена? А может, та советчица из бара решила опробовать на нас свои колдовские чары? Для хорошего гипнотизёра внушить двум русским простофилям маленькую бредовую идею не составит труда. Ладно я, но ты! Ты – акула всевозможных круизов и турне, женщина, педантично придержи-вающаяся правил внутреннего и внешнего распорядка курортного отдыха, ни на минуту, ни на шаг не отступившая от законных маршрутов, как ты могла так легко поддаться на провокацию? Вот скажи, почему эта стерва прицепи-лась именно к нам? Неужели из всего количества отдыхающих только я вызываю жалость у матёрых туристов? Я что, одна здесь корова на лыжах? А те, другие – они олимпийские чемпионы или мастера спорта?
- Да, кто её знает? Может быть, ты ей понравилась?
- А вот это мы сейчас выясним! Собирайся!
- Ты куда?
- Мы идём в бар! Хочу задать миссис Всезнайке пару-тройку вопросов.
- Ничего не получится. Её там нет.
- Откуда ты знаешь? Телепатия или телекинез?
- Просто знаю и всё.
- Нет уж, ты, пожалуйста, объясни!
- Она... она недавно съехала.
- Позволь спросить, далеко? Хотя, не надо, не отвечай. Я сама догада-юсь – появились неотложные дела. Что-то типа муж сбежал с гувернанткой, прихватив любимого «Мерина» и пластиковую карту на баснословную сумму в Швейцарском банке, или дети вместо школы посещают низкосорт-ный стрип-клуб, курят анашу, жрут ЛСД и мечтают о диком сексе, или ещё правдоподобней – её перевели с поста управляющего компанией на долж-ность уборщицы служебных туалетов? Я угадала?
- В каком-то смысле – да. Ингрид Браун, действительно уехала домой, на родину, в Штаты. Так получилось... у неё... стечение обстоятельств. Я точно помню, как она... как её отправляли... как провожали... Короче, она решила убраться отсюда.
- Вот даже как? Странно... Неужели почуяла неладное?
- Я не вижу ничего странного. О нашем приключении шептались на каждом углу. Ингрид решила избавить себя от ненужных вопросов и дала дёру. Кажется бармен..., да, точно, бармен подслушал разговор о злополуч-ной трассе и намекнул Ингрид на её причастность к трагическим событиям. Та, конечно же, не стала давать повода шантажисту и... тю-тю, поминай, как звали!
Танька никогда не умела врать. А когда она пыталась это сделать, её уши немедленно приобретали ярко-красный насыщенный цвет.
- Я тебе не верю – спокойно резюмировала я, наблюдая за поведением Танькиных ушей-хамелеонов.
- Почему? – занервничала Танька. – В чем дело, Кларисса?
- В твоих ушах.
- При чем здесь мои уши?
- О, дорогая! Это же детектор лжи! Естественный, разумеется.
- Отстань!
- Вот видишь, у некоторых людей правда глаза колет, а у тебя правда колет уши. Говори, аки на исповеди – куда запропастилась миссис Браун?
- Я же сказала, уехала домой... – Танька сделала рукой предупреди-тельный жест, - вчера... в мраморной урне.
- Как? Она того... умерла, что ли? – я ошеломлённо хлопала глазами.
- А ты знаешь другой способ оказаться в погребальной урне? Конечно, она умерла и по желанию родственников была кремирована здесь, в Швейца-рии, после чего уже в виде праха отбыла к себе на Родину, в Чикаго.
- Инфаркт миокарда? – ляпнула я первое, что пришло мне в голову.
- Откуда ты знаешь? Успела навести справки? Тогда чего тут передо мной комедию ломала? Здесь помню – здесь не помню! Ещё подруга называ-ется! Клоунесса! – девушка отвернулась к стене и обиженно засопела – Знать тебя больше не хочу!
Смеркалось... Яркий солнечный блин медленно тащился к далёкому спальному ложу. Голодный желудок отчаянно вопил. В конце улицы я заприметила небольшое архитектурное строение со спасительной вывеской «Ночной огонёк» - ресторан. Правда, мрачный вид помещения общественно-го питания не располагал к романтическому уединению, но первобытное чувство голода одержало верх над эмоциональным восприятием.
Однако внутри ресторанчик оказался не так уж плох. Мне понравилась уютная атмосфера почти крестьянского быта. Вежливый официант предло-жил меню.
- Спасибо, - я отодвинула черную атласную папку, - я не знакома с Ва-шей кухней, так, что принесите обед на своё усмотрение.
- О! Мадам! Вы приняли верное решение! Я рекомендую попробовать густой овощной суп «Минестроне». В его состав входят помидоры, фасоль, рис, картофель, морковь, горох, цветная капуста, лук — порей и тертый сыр «Сбринц». На горячее – наше фирменное блюдо «плат а ля Берн». В его основе квашеная капуста, вареный картофель и зеленые бобы, которые выкладывают на кусочки копченой свинины, вареной говядины и сосиски. На десерт попробуйте шоколадный мусс и вишневый торт «Цугер Кир-шторт». Он сделан из слоеного теста и нежного сливочного крема, пропитан вишневым ликером и посыпан орехами.
- Замечательно! – я сглотнула тягучую слюну. – И немного вина.
- О! Тогда «Мерло» из Тичино — вино цвета «рубин» с тонким букетом ароматов альпийских трав. Оно изыскано и при этом достаточно крепко.
- А что-нибудь более лёгкое?
- Тогда Вино «Доль». Оно традиционно производится из смешения сортов Пино — Нуар и Гамей, что обогащает цвет вина и добавляет ему неповторимые оттенки, отражающие характер местности.
- Я думаю, мне подойдёт «Аминье».
- У мадам замечательный вкус!
Через десять минут я с наслаждением смаковала неповторимую пре-лесть швейцарской кухни.
- Извините за беспокойство, мадам, - официант подобострастно прило-жил руки к груди, - хозяин нашего ресторана, господин Энрико Буччини, просит уделить ему несколько минут.
- Да? Ну, ладно, хорошо... – я растерянно улыбнулась, - если ему так угодно...
Я повернула голову и увидела ослепительного красавца-мужчину ти-пичной итальянской наружности, направляющегося в мою сторону.
- О! Руссо туристо! Белиссимо! Я есть Энрико Буччинни, я есть хозяин этого дома, – почему-то на ломаном немецком пропел итальянец, - я есть с Вами говорить.
- К сожалению, Вы ошиблись, господин Буччини. Я не русская турист-ка. И не имею к России никакого отношения. – Нагло соврала я.
- Не может быть! – возмутился Энрико. – Я есть ждать русская женщи-на!
- Понимаю, но Вы меня с кем-то путаете. Я из Лондона. Преподаю в колледже историю искусств. В Швейцарию приехала с мужем. Он сейчас на Всемирном экономическом форуме. А я решила осмотреть местные досто-примечательности.
- Вы быть где? – с явным недоверием поинтересовался мужчина.
- В Музее Кирхнера. Меня, как искусствоведа давно интересовало творчество Эрнста Людвига Кирхнера.
- А жить где? Район?
- Мы поселились в районе Якобсхорн.
- О! Вы есть лыжник профессионал?
- Я нет. Мой муж увлекается горнолыжным спортом. А в районе Якобсхорн расположены трассы высшего уровня сложности. – (Я узнала об этом из красочного путеводителя).
- Я есть просить извинения, но имя мадам...
- Дженифер. Дженифер Каролина Лопер. Мой муж из Америки - Нико-лас Лопер.
- Мадам так хорошо знать немецкий?
Меня раздражал непонятный допрос.
- Мадам хорошо знает не только немецкий. Мадам хорошо знает япон-ский, китайский, испанский и португальский язык. У Вас ещё будут ко мне вопросы?
- О! Мадам меня простить! – спохватился итальянец, - Я есть не имел намерения обидеть мадам! Я есть ждать русская женщина. Я есть давать объявление в русский газета. О браке.
- Сожалею, господин Энрико. Ничем не могу Вам помочь.
- Да, да, я есть неразумный человек. Я есть простить меня... Желаю Вам счастливого отдыха – на чистейшем английском добавил Буччини.
Мужчина удалился, а я решила немедленно покинуть сомнительное за-ведение. Странно, но у меня сложилось впечатление, что Энрико Буччини ждал в ресторане именно меня. Но, зачем? Происки вездесущей Таньки? Исключено. Я не доложила подруге о предстоящей экскурсии. А даже, если бы доложила, откуда Танька могла узнать, что я направлюсь обедать в ресторан «Ночной огонёк», когда я сама полтора часа назад об этом не знала? Может, госпожа брачная сводница постаралась? Хотя, не похоже... Я достала купюру в 100 евро и уже приготовилась бросить её на стол, но вовремя остановилась. Чопорная английская леди не должна сорить валютой. Столь широкий жест доброй воли присущ исключительно национальной русской душе. Пришлось кивнуть официанту.
В отель я вернулась когда Танька готовилась объявить всешвейцарский розыск пропавшей подруги.
- Ты где была, ненормальная? – накинулась на меня Доминик Жанье.
- Чего так грубо? Я гуляла.
- Гуляла? Одна? В такое время? – не поверила Танька.
- Сначала посетила два музея, а потом решила отобедать в ресторане «Ночной огонёк».
- Что-то я о таком не слышала. Он где находится?
- Точно не знаю. Где-то недалеко от музея Кирхнера.
- Ты ничего не путаешь? – усомнилась подруга.
- - Может я, конечно, ненормальная, но не до такой степени, - обиде-лась я, - давай карту, покажу. Вот музей известного художника-экспрессиониста. Так? Так. Вот улица. А вот здесь находится ресторан.
- Кларисса, я знаю это место без твоей карты. Не было там никакого ресторана. Хотя... может недавно построили?
- Ага, недавно - лет так двести назад. Или чуть-чуть поменьше. Напри-мер сто.
- Ничего не понимаю. Ты говоришь – обычный ресторан?
- Ну, да, самый обыкновенный. Снаружи, конечно отвратительный, за-то внутри... И кухня великолепная! Мне подали фирменное блюдо «плат а ля Берн».
- Да, всё верно. Только знаменитое швейцарское блюдо «плат а ля Берн» готовят исключительно в одном месте - в районе Женевского озера.
- Значит, мне подсунули подделку. Вкусную, но подделку.
- Знаешь, Кларисса, давай завтра прогуляемся вместе в этот «Ночной огонёк»?
- Зачем? – насторожилась я. - Ты мне не веришь?
- Верю, но должна же я найти в Давосе хотя бы одно белое пятно?
- Хорошо, я буду на завтра твоим экскурсоводом.
О странном хозяине таинственного заведения я решила Таньке не гово-рить.
*************************************************************
Мы уже битый час крутились возле достопримечательного музея.
- Ты же говорила, твой ресторан в конце улицы. Ну и где? – злилась подруга. – Мы облазили все улицы от начала и до конца, и каков результат?
- Подожди, давай попробуем восстановить события. Я вышла из музея и пошла... куда?
- Вот именно, куда ты пошла?
- Вон в ту сторону. – Я махнула рукой в указанном направлении.
- Точно, в ту? Или в ту?
- Точно. Я помню.
- Ладно, тогда куда подевался ресторан? Испарился за ночь?
- Я сама не понимаю... Пошли ещё раз...
- Да, хоть двадцать! У нас времени предостаточно! Можем гулять по всем улицам Давоса от рассвета и до заката.
- Танька, да вон же этот дом! Как я его сразу то не заметила?!!! - радо-стно завопила я, - Вон там, за теми домами!
Мы ускорили шаг. Убогое здание ресторана при дневном освещении выглядело на фоне шедевров современной архитектуры маленьким и забро-шенным.
- Это точно здесь? – Танька с недоверием подёргала облезлую дверь, - но тут заперто!
- Может ресторан открывается только вечером? – я заглянула в окно.
- Девушки, вы кого-то ищете? – услышала я за спиной приятный жен-ский голос.
Мы с Танькой как по команде обернулись.
- Вы туристы? – коренная жительница Давоса мило улыбнулась, - Вы заблудились?
- Вроде того...- опередила меня Танька, - а Вы не подскажете, что нахо-дится в этом доме?
- В этом доме? – удивилась женщина, - В этом доме лет пятьдесят, как ничего не находится.
- Как? Как не находится? Вы путаете! – возмутилась я.
- А чего мне путать? Говорят, когда-то здесь жил один итальянец. Не помню его фамилию. То ли Пуччино, то ли Мартини...
- Буччини, Энрико Буччини. – подсказала я.
- Верно! Энрико Буччини! Вы слышали о нём? – обрадовалась швей-царка.
- Так.... более-менее... – я неопределённо пожала плечами, - а что с ним случилось?
- Так вы не знаете? Он умер. Полиция считает смерть итальянца есте-ственной.
- А Вы? – заинтересовалась Танька. – Вы так не думаете?
- В Давосе многие считали по-другому... Энрико Буччини приехал а наш город, когда я была ещё совсем маленьким ребёнком. Купил этот дом, открыл собственный ресторан. Но итальянская кухня пришлась не по вкусу местным жителям, и Энрико нанял давосского повара. Скоро его дела пошли в гору. Но вот однажды Энрико решил внести в меню своего ресторана фирменное блюдо, которое называется «плат а ля Берн», за что, собственно, и поплатился головой.
- Итальянец стал жертвой конкурентов? – осведомилась Танька.
- Не совсем так. Одновременно с Энрико «плат а ля Берн» стали гото-вить в ресторане в районе Женевского озера. То ли повар у Буччини оказался нечистоплотным и продал рецепт фирменного блюда женевскому повару, то ли, наоборот, женевский повар выдал секрет приготовления «плат а ля Берн» даласскому повару, сам Энрико проговорился, не знаю, но началась между двумя ресторанами жестокая борьба. Цены на блюдо прыгали, как горох. Но главное, местные жители Давоса и многочисленные туристы предпочли «плат а ля Берн», которое готовили в районе Женевского озера. Энрико неожиданно успокоился. О дикой конкуренции забыли. А, потом... потом началось самое неприятное. Все те, кто отправлялся к Женевскому озеру исключительно для того, чтобы отведать новое блюдо, на следующий день умирали в страшных мучениях. Эксперты брали пробы со всех блюд, пода-ваемых в ресторане. Ничего! Был такой криминалист, Патрик Бёрнштайн. Так вот, он сначала исследовал «плат а ля Берн» на всякие там ядовитые компоненты, а потом съел сам. И что?
- Да, и что? – в один голос почти крикнули мы с Танькой.
- И ничего. Умер, как и его предшественники, в жесточайших мучени-ях. Вот тогда в городе стали поговаривать, будто Энрико заключил сделку с дьяволом. Полиция с ног сбилась в поисках таинственного убийцы. Только бесполезно. Разве можно поймать дьявола?
- А что Энрико? Когда он умер? – осторожно поинтересовалась я.
- Да вскоре после тех ужасных смертей. Люди стали бояться ходить к Женевскому озеру. Оно и понятно. Береженого бог бережет. Энрико ликовал. Ещё бы, в связи с описанными событиями, доход его заведения резко увели-чился. С полгода он приумножал текущий капитал, пока однажды уборщица, Мадлен Дитрих, не нашла его мёртвым прямо за обеденным столом в его же ресторане. Рассказывают, Энрико Буччини сидел на стуле, а перед ним, на столе, стояла тарелка с нетронутым «плат а ля Берн». По заключению меди-ков, смерть наступила от острой сердечной недостаточности. Но многие уверены, что здесь не обошлось без Коллинза Корника, хозяина ресторана у Женевского озера. А я так думаю – это Господь покарал великого грешника. Ещё говорят, не принял всевышний грешную душу Энрико Буччини. И скитается она бедная по земле в поисках вечного забвения. Мне бабушка рассказывала, что будто бы один раз в год, душа Энрико возвращается в Давос, что бы открыть заброшенный ресторан.
- А разве после смерти Энрико здание никто не купил? – Танька как-то странно посмотрела на меня.
- Да кому же захочется покупать проклятый дом? Местные власти хо-тели его снести, но настоятель церкви отговорил. Вроде как можно накликать на Давос беду... Так вот и стоит горемычное, разваливается потихоньку...
- Спасибо, Вам, э-э-э...
- Фрау Мюллер. – Любезно подсказала женщина.
- О, Вы немка? Очень приятно. Спасибо фрау Мюллер, Вы очень нам помогли. Всего Вам хорошего. – Танька крепко ухватила меня под руку. – Забавная тётка! Да, кстати, вот уж не думала, что ты слышала о каком-то Энрико Буччини.
- Я не только слышала, но и видела самого господина Энрико. - Спо-койно ответила я.
- Где? Во сне?
- Зачем же, в его ресторане, вчера вечером.
- Клара, хватит. Это не смешно.
- Я тоже так думаю. Желаешь услышать подробности? Ладно, догово-рились.
Я поведала ошеломлённой подруге историю моего визита к Энрико Буччини.
- Но этого не может быть! Потому, что... потому, что... – Танька не на-ходила слов.
- Потому, что ЭТО выходит за грани разумного? А разве мои приклю-чения не относятся к паранормальным явлениям? Ведь не ты, а я, понимаешь – я встретилась с этим чертовым итальянцем. Для чего он меня ждал? Убить?
- Скажешь тоже, убить... Вдруг не ты...
- Ну, да, конечно. Хочешь сказать, он ждал другую? Танька, проснись! На меня открылся сезон охоты!
- Ты утрируешь...
- Я? Я утрирую? А если бы я вчера сказала мистеру Буччини правду? Чем бы закончилась наша встреча? Догадайся с трёх раз!
- Господи, чертовщина какая-то. – Танька бессильно опустилась на резную скамейку. – Ты обедала у духа неизвестного харчевника.
- Заметь, который хотел меня порешить.
- Или которому от тебя было что-то надо.
- Например? Информацию государственной важности? Секрет пирами-ды Хеопса? Кадровую политику умирающего НИИ?
- Брось ерничать, Кларисса! Надо подумать.
- Танька, дорогая, я только этим и занимаюсь.
- Одна голова хорошо, две лучше. А третья – просто замечательно!
- Какая третья? Ты о ком говоришь? О полиции?
- Нет, подруга, ты, действительно ненормальная. Что мы скажем в по-лицейском участке? Что, так, мол, и так, гражданку России преследуют тёмные силы. Не далее, как вчера, один из ваших швейцарских духов пытал-ся обманным путём лишить Клару Захарову жизни. Или, в худшем случае, обесчестить.
- Почему это в худшем?
- Тебе нравится интимная связь с покойником?
- Извращенка!
- Я тоже так подумала. Моя подруга – нормальная женщина с традици-онной ориентацией и не станет заводить шашни с мужиками из преисподни.
- Тогда я не понимаю, чью третью голову ты мне предлагаешь в союз-ники?
- Ну, скажем так, не в союзники, а в консультанты. Есть у меня одна идея...- подруга задумалась.
- Надеюсь, ничего авантюрного?
- Дорогая моя Кларисса, в твоём интересном положении любая помощь со стороны уже есть сама по себе авантюра. Следовательно, нам понадобится голова, способная по достоинству оценить неординарность избранной темы.
- И ты знаешь такую голову?
- Думаю, что да. Прорицательница Магда из селе Боровиха Алтайского края.
- Кто? Прорицательница? Ты в своём уме? Хороша компания – две не-нормальные подруги и бабка-гадалка.- Я сделала «трагическое» лицо, - Вижу, вижу, раба божия Клара, лежит на тебе страшная порча и колдовской сглаз. От этого недуга сохнешь ты и чахнешь. Но ничего, ничего раба Клара, я сделаю тебе амулет и заговорю святую водичку, а ты пожертвуй на благие дела кругленькую сумму. Знаю я этих прорицательниц! Сплошное жульё!
- Не говори глупости. Магда не такая.
- Ну, да. Она честная. Берёт только натуральным продуктом. Скажем, так – мешок сахара и половинка бычка.
- Прекрати! – взвизгнула Танька, - Она медиум!
- А в чем разница? – я недоумённо пожала плечами, - у медиумов дру-гие тарифы на услуги?
- Всё, ты мне надоела. Поступай, как знаешь. Я лично еду в отель. Ты со мной?
- Мы с Тамарой ходим парой. Мы с Тамарой...
- Объекты мистического преследования. Ты это хотела сказать?
- Ну, допустим, Тамара не объект, а всего лишь добровольное прило-жение к объекту.
- Не поняла...
- Объясняю ещё раз для сидящих в броневике – некто выбрал МЕНЯ объектом психологического и физического воздействия. И я не думаю...
- Или не уверена?
- Тьфу, черт! Я, действительно, не уверена, не грозит ли реальная опас-ность моей лучшей подруге.
- А меня больше всего интересует, кто за этим всем стоит. Ладно, как говорим мы, русские – утро вечера мудренее. Поехали домой.
--------------------------------------------------------------------------------------------
В течение последующей недели ничего суперинтересного с нами не произошло. Я добросовестно осваивала умопомрачительные горнолыжные трассы, набивала шишки и ломала «хрупкий» спортивный инвентарь. Танька обзывала меня неповоротливой коровой, горько сетовала на тяжелую судьбу бедного тренера в её лице и уходила в бар принимать спасительный допинг.
После моей очередной неудачной попытки стать «звездой горнолыжно-го спорта среди новичков», Танька познакомилась в баре с обаятельной дамой бальзаковского возраста, которая посоветовала нам использовать малоизвестную, но достаточно лёгкую трассу для «неповоротливой коровы».
- О ней мало, кто знает, - томно прикрывая ярко бирюзовые глаза, про-ворковала миловидная собеседница, - но, уверяю вас, для новичков-дилетантов это – настоящее открытие!
- Интересно только, почему администрация курорта не внесла ваше от-крытие в список разрешенных трасс? – вежливо поинтересовалась я.
- Видите ли, дорогая, горнолыжный спуск «Ледяное сердце», или «Ле-дяной мешок», как его называют местные жители, находится за пределами этого туристического заведения.
- Впечатляющее название! – я невольно содрогнулась.
- Спуск проходит через широкое горное ущелье, чем-то похожее на за-бавную Валентинку. Впрочем, если Вы так скептически настроены... – дама обиженно умолкла.
- Нет, что Вы! Большое спасибо за информацию! – заволновалась Тань-ка, - Мы обязательно воспользуемся Вашим советом. Просто моя подруга немного не в себе. Отчаянье, боль, разочарование... Словом, Вы понимаете...
- Ничего страшного, милая. Желаю удачи! – женщина сменила гнев на милость.
- Не понимаю, чего ты рассыпала бисер перед этой крашеной кикимо-рой? – накинулась я на Таньку, когда мы вышли на улицу. – Извините, простите, моя подруга не в себе... Слушать противно!
- А ты не слушай. Просто будь вежливой с окружающими. Или, по-твоему, я должна была послать её к черту вместе с нелепыми советами?
- Как ты думаешь, у неё настоящий цвет глаз? – я решила сменить тему разговора. Спорить с Танькой насчет этики делового общения – мартышкин труд.
- Глупости! Обыкновенные цветные линзы. Сейчас это модное направ-ление.
- Я тоже хочу стать голубоглазой красавицей.
- Станешь, когда закончим тренировки.
- Танька, ты действительно, хочешь отправиться в «Ледяной мешок»? - я в ужасе выпучила глаза. – Опомнись, это ловушка!
- Какая ловушка? Ты с ума сошла? Думаешь, в ущелье прячется бес-смертный дух паршивого макаронника?
- Я боюсь, Танька.
- Не бойся, Кларисса! Я с тобой! – подруга нежно обняла меня за пле-чи.
- Вот это то меня и тревожит больше всего.
«...И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои при-нять кровь брата твоего от руки твоей. Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле. И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно. Вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема. Всех же дней Каинана было девятьсот десять лет; и он умер...»
«Ледяной мешок» оказался божественным творением матушки-природы. Никогда в жизни я не видела более прекрасного и потрясающего зрелища. Пред нами открылись сказочные владения Снежной Королевы, с её хрустальными замками, бриллиантовыми коврами и золотым куполом холодного солнца. Я представила себя в роли маленькой Герды, отправив-шейся на поиски исчезнувшего Кая. Где-то здесь, за прозрачными стенами невидимого дворца, он пытается выложить трудное слово «Вечность», что бы навсегда остаться Властелином Холода в ледяном сердце жестокой прави-тельницы.
- Красотища, то какая!- восхитилась Танька.
- Да, есть в этом что-то величественное, неповторимое. Ледяное сердце властелина Холода...
- Которое мы с тобой обязаны покорить! Или завоевать! Не дрейфь, подруга, тебя ждёт Олимпийская медаль разбитого сердца!
- Почему разбитого? – удивилась я.
- Потому, что твой Властелин Холода останется с носом. Ты его сдела-ешь, Кларисса! Вперёд! – и с этими словами, Танька целеустремлённо понес-лась вниз с горы. Я тут же последовала её примеру. Мы как две одинокие птицы летели в таинственную неизвестность по заснеженному ущелью, оставляя за собой колючую серебряную пыль. Властелин Холода терпеливо ждал, когда две красавицы-валькирии упадут в его смертельные объятья. В последнюю минуту я услышала звон, звон чужого, неразбитого сердца...
- Ничего не понимаю, где это мы? – я энергично потрясла головой. Ог-лушительный звон исчез.
- Темно, как в могиле.- испуганно прошептала Танька.
- Может нас похоронили заживо?
- Кто?
- Ну, не знаю... например, обвал.
- Тогда как мы дышим и разговариваем под снегом? – усомнилась под-руга.
- Значит мы в аду. Или в чистилище.
- По-моему, - Танька пошарила вокруг себя руками, - по-моему, мы в какой-то пещере. Сейчас попробую встать. Так, высота неизвестной ёмкости позволяет стоять в полный рост. А здесь... здесь каменистые выпуклости, видимо, стены. У тебя есть фонарик? Я свой оставила в номере.
Я вытащила из-за пояса чудом уцелевший при падении фонарик:
- На, держи.
- Гляди, Кларисса, точно пещера! – острый луч света выхватил из тем-ноты мрачный, уходящий вдаль коридор.
- Хорошенькая трасса для начинающих! Говорила тебе, не слушай про-вокационные бредни. Что теперь делать?
- Искать выход!
- Где? Ты уверена, что он здесь есть?
- Если есть вход, значит должен быть выход!
- Теоретически, да...
- И практически тоже – да! Ведь как-то же мы сюда попали. Идём в об-ратную сторону.
- В обратную относительно чего? – ехидно поинтересовалась я.
- Относительно нашей вынужденной стоянки и вон того страшного прохода.
Мы двинулись, как считала Танька, в обратном направлении и очень скоро уперлись в глухую снежную стену.
- Всё понятно, - констатировал эксперт – землепроходец, - это завал! Банальный снежный завал. Ничего мистического.
- Очень приятно. Только как мы отсюда выберемся?
- Пойдём обратно. Если здесь есть коридор, то он куда-нибудь приве-дёт.
- К такому же безнадёжному завалу. Мы попались, Танька. Попались, как две глупые малолетние соплюхи. И не стоит отрицать очевидного. Капкан захлопнулся. Через несколько дней у нас тоже будет ледяное сердце.
- Какая всё-таки ты нудная, Кларисса! Решила умереть добровольно? Пожалуйста! Извини, не могу предложить тебе полированный гроб и шелко-вые ленты с золотым тиснением: «Спи спокойно, жертва маразма». Не ношу с собой. Устраивайся поудобнее. Всего хорошего! Да, ещё, чуть не забыла! Не вздумай приходить ко мне по ночам. Я боюсь покойников.
- Танька! – что есть мочи заорала я
- А-а-а-а-а-а-а! – глухо завыло разбуженное эхо.
- Чего орёшь, полоумная? Мечтаешь завалить последнюю надежду на спасение? Поворачивай оглобли. Шагаем в другую сторону.
Не знаю, сколько времени мы блуждали по тёмным лабиринтам неиз-вестной пещеры, но Танька оказалась права. Неожиданно вдалеке показался долгожданный просвет. Выход! Радость придала уставшим ногам чудодейст-венную силу.
- Кларисса! Мы спасены! Мы сделали это! Гляди, там внизу люди! Много людей! Они нам помогут – стоя почти на краю горы, громко вопила Танька. – Эй! Люди! Мы здесь! Эге-гей!
Я тоже увидела копошащихся внизу людей. Только странных...
- Танька, ты ничего не замечаешь?
- Конечно, замечаю! Мы сегодня будем пить коньяк и спать на шелко-вых простынях!
- Я не об этом. Я говорю вон про тех людей. Тебе они не кажутся странными?
- Нет, не кажутся. Люди, как люди – две ноги, две руки, голова, туло-вище. Всё на месте. А, что?
- Они одеты не по сезону.
- Ха! Нашла чему удивляться! Да сейчас, между прочим, подавляющее большинство курортников одевается не по сезону.
- В доисторические туники?
- Не поняла, при чем здесь туники? – Танька внимательно присмотре-лась к хаотическому движению загадочных личностей.
- И, правда, туники. Во, дают! Молодцы, смешарики!
- То есть, если я тебя правильно поняла, тебя абсолютно не смущает су-губо летняя одежда в зимний период? Хорошо, куда в таком случае подевал-ся снег? На нашей стороне пещеры другое время года. Ты думаешь, это нормально?
- В нашей ситуации – да. Потому, что все эти люди – киношники!
- Кто? – я в изнеможении присела на тёплый валун.
- Артисты, режиссёры, массовка и прочий «джентльменский набор» фанатиков киноиндустрии. Видишь, в данный момент они снимают какой-то исторический «блокбастер». По-моему, достаточно только взглянуть вон на того худого болезненного мужика, который пытается затащить непомерно огромный крест на самую вершину горы. Кстати, у него на голове терновый венок. До боли знакомый сюжет. Ты не находишь?
- Напоминает казнь Христа. – согласилась я.
- Интересно, какая киностудия занимается римейками?
- Думаю, не наша. Гляди, сейчас наступит время казни. Может спус-тимся и подойдём поближе?
- Не стоит. Понаблюдаем отсюда. Я хорошо знакома с дикими нравами работников искусства. Присутствие посторонних на съёмочной площадке доводит этих служителей Мельпомены до настоящего бешенства. Хотя, конечно, не мешало бы посмотреть ошеломляющие спецэффекты в действии.
- ... Иудеи привели Господа к римскому правителю Понтию Пилату, требуя смертной казни Христа. Пилат, не находя в нем никакой вины, прика-зал воинам Его бичевать, надеясь, что иудеи будут удовлетворены. Издеваясь над Христом, воины надели на Него терновый венок, били и насмехались над ним, а потом бичевали. Но иудеи не унимались и продолжали настаивать на казни Христа. Они подговорили народ, чтобы он требовал распятия Христа. И те же люди, которые несколько дней тому назад кричали Христу: «Осан-на», — теперь вопили: «Распни Его!». По требованию иудеев, Пилат приго-ворил Спасителя к смертной казни на кресте (несмотря даже на то, что жена Пилата просила его не причинять Ему никакого зла). Измученный Христос должен был сам нести Свой крест на Голгофу, место казни. – процитировала я строки из Священного Писания.
- Молодец! А что было дальше?
- Христа распяли вместе с двумя разбойниками, кресты которых на Голгофе находились справа и слева от Него. Один из них глумился над Христом, а тот, который был справа, унимал разбойника: «Или ты не боишь-ся Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, ибо достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». Потом он сказал Христу: «Помяни меня. Господи, когда придешь во Царство Твое». Христос отвечал: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».
- Вот! Сейчас его распнут!
В ту же секунду липкую тишину разорвал дикий нечеловеческий крик боли и ужаса. Мы с Танькой, как по команде, подпрыгнули.
- Вот это да! – дрожащим от волнения голосом прошептала подруга. – Как он играет! Как играет! Как естественно!
Воздух наполнился тошнотворным запахом крови. Люди, опустив го-ловы, покидали место чудовищной казни. Скоро на горе не осталось никого, кроме распятых людей. По серому небосводу медленно ползли грязные тучи. Ветер, сначала ласковый и игривый, постепенно усиливался. Вот его мощные порывы швырнули в сторону тяжёлую тучу, и она оглушительно взорвалась холодным проливным дождём.
- Они, что, так и будут висеть на крестах? – стуча зубами от холода, поинтересовалась Танька. – По-моему, эпизод уже сняли?
- М-м-м, э-э-э-э... м-м-м...
- Ты чего мычишь? Говори нормально!
Вместо ответа я указала подруге на едва заметный спуск, терявшийся в пучине буйных кустов. Мы осторожно спустились вниз по скользкой от дождя тропинке.
- Э-т-т-т-о не кин-н-н-о. Э-т-т-т-о н-а-с-т-о-я-щ-а-я казнь Х-р-и-с-т-а! – судорожно заикала я.
- Н-н-н-е-е-е м-м-м-о-ж-ж-ж-е-е-е-т б-ы-т-ь! – Танька клацнула зубами так, что я снова подпрыгнула.
- Хочешь верь, хочешь – нет! – икота прошла, - но это была, действи-тельно, настоящая казнь Иисуса Христа. Бежим на Голгофу! Кто знает, может мы ему сможем ещё помочь!
Несчастный Иисус, так радевший за каждое творение Отца своего, те-перь умирал от руки того же презренного творения. Вместо благодарности за жизнь, люди подарили Создателю Небесному смерть его несчастного сына.
Умирающий слабо застонал и открыл глаза. Я вздрогнула, поймав на себе затуманенный взгляд Иисуса. Он силился что-то сказать, но пересо-хшие, потрескавшиеся губы отказывались повиноваться. Я отстегнула от пояса фляжку с водой, и трясущимися руками поднесла её к губам умираю-щего.
- Ра'бба... не прячь имени своего! Но остерегайся падшего... ибо его деяния... придёт час страшного суда... и живой позавидует мёртвому... и земля погрузится во мрак... да пришел твой час, Рабба... – прошептав эти непонятные слова Иисус Христос умер...
Какая-то потусторонняя сила заставила меня прижаться к бедному ру-бищу ещё не воскресшего святого. Алая кровь Христа горячим дождём окропила моё лицо, пропитала спутанные волосы, одежду, обувь. Я почувст-вовала, как моя плоть жадно впитывает священную влагу.
- Отец Небесный! Прости свою грешную дочь! Я готова принять ту ка-ру, которую ты мне пошлёшь! – дико закричал мой внутренний голос, а я повалилась на колени перед «живым» распятием.
- Ну, уж нет! Ещё чего придумала! – Танька резко дёрнула меня за ру-ку. – Вставай немедленно, полоумная! Пора делать ноги!
- Отец небесный! Сжалься надо мной! Услышь великую грешницу!
- Потом, Кларисса! Потом он тебя обязательно услышит! Не сейчас, потом. Да, шевелись же ты, наконец! – подруга волоком тащила моё зомби-рованное тело с горы. – Всё! Конец! Не успели! Здравствуйте, господа хорошие! Эй ты, мужлан неотёсанный, убери свои руки! Убери, я сказала!
Наваждение прошло. Я тупо уставилась на окруживших нас мужчин. Судя по их грозному виду и оружию, это были либо стражники, либо воины.
- Кто эти люди, и чего им надо? – шепнула я Таньке?
- Очухалась, дочь Бога?
- Я тебя не понимаю.
- Ладно, потом объясню. Сейчас не время. Похоже, нас хотят взять в плен.
- Ты рехнулась?
- Сама рехнулась! Уж не думаешь ли ты, что у этих обаятельных муж-чин вполне благие намерения? Слушайте, невежды! Куда вы нас тащите? – рявкнула мадам Белохвостова прямо в лицо державшего её стражника.
- Может они не понимают по-русски? Попробуй спросить по-английски.
- Или по-египетски? Ты, случайно, не помнишь, на каком языке гово-рили во времена казни Христа? Впрочем, это уже не важно. Похоже, нас доставили в конечный пункт назначения.
Я не поверила своим глазам. Мы были во дворце самого Понтия Пила-та.
- Вероотступницы!
- Нечестивые!
- Сатанинское отродье!
- Порождение ада! – злобно гудели мраморные колонны.
- Сжечь их!
- Казнить!
- Распять! – шептал раскалённый воздух.
Высокий мужчина, одетый в лёгкие белые одежды, подошел ко мне и заглянул в глаза:
- Ты Рабба, наместница Иисуса?
- Ошибаетесь, уважаемый. Я Клара, Клара Захарова – историк.
- Или ты Рабба? – обратился он к Таньке.
- Ты, что, дядя, белены объелся? Я мадам Доминик Дюбуа Жанье, французско-российская подданная. И я не советую...
- Позвать ко мне Иосифа! – неожиданно гаркнул мужчина.
- Я здесь, Понтий Пилат. – прошамкал сморщенный старичок, вырос-ший буквально из воздуха.
- Укажи мне на неё!
Старичок прикрыл глаза, вытянул желтые волосатые руки и забубнил, понятный только ему речитатив.
- Вот она! – древний факир пребольно ущипнул меня за ногу. - Её стопа пахнет кровью!
- Пошёл прочь, старый идиот! – взвизгнула я, - На себя посмотри! Во-няешь, как ослиное дерьмо!
- Браво, Кларисса! – захлопала в ладоши Танька, - ослиное дерьмо – это высший пилотаж!
- А чего он щиплется, кобель престарелый! – не унималась я.
- Молчи презренная! Я не давал Тебе слова! – Понтий Пилат указал на Таньку, - я прикажу залить тебе чрево свинцом!
- Что-о-о-о? – страшно выпучила глаза подруга, - Повтори, что ты ска-зал?
Я поняла, сейчас Понтий Пилат услышит то, чего никогда в своей жиз-ни и своём времени не слышал. И я не ошиблась.
- Ты кого назвал презренной, вонючий сморчок? Думаешь, если ты Понтий Пилат, так тебе всё позволено? Плевать я хотела на тебя и на твоё поганое царство! Кто ты есть? Ты дух, призрак, убогое наваждение моего взбесившегося разума! – а дальше на голову Понтия Пилата обрушился такой град непечатных ругательств, от которых мои уши и лицо предательски покраснели.
- Давай, заливай моё чрево расплавленной дрянью! Посмотрим, как у тебя это получится! – закончила Танька.
- Бросьте эту женщину в темницу, - Приказал Понтий стражникам, - а ты, - обратился он ко мне, - ответишь на мои вопросы.
Стражники утащили прочь вопящую мадам Доминик Дюбуа Жанье.
- И так, женщина, скажи – ты пила кровь распятого нечестивца?
- Вы в своём уме, господин Пилат? – ужаснулась я, - Ничего себе во-просик!
- Тогда чем ты занималась на Голгофе?
- Я... я.... я смотрела на распятых...
- Зачем?
- У меня болезненная тяга к трупам, - съерничала я, и поймав на себе гневный взгляд Понтия, тут же поправилась, - хотела узнать, кого казнили.
- Тебе это важно было знать?
- Ну... не то, чтобы... так, ради любопытства.
- Ты мне лжешь, нечестивка!
- Эй, эй! Полегче на поворотах. Не веришь – не надо, а оскорблять то зачем?
- Я могу уничтожить тебя прямо сейчас, но я должен исполнить проро-чество! Иосиф! – позвал Понтий Пилат старика, - ты принёс мне кровь Иисуса?
- Нет, Понтий, Пилат. Её там не оказалось. Иисуса Христа тоже нет. Его тело сняли с креста.
- Как не оказалось? Кто посмел? Так, значит, ты выпила кровь?
- Повторяю для глухих и слабоумных, - я постаралась придать своему голосу наибольшую убедительность, - я не вампир, и не питаюсь человече-ской кровью. Что это на вас, ребята, нашло? Покойник провисел на кресте уже добрые три часа или больше. Какая кровь? Вы не учили анатомию?
- Иосиф! – снова закричал Пилат.
Старик подскочил ко мне.
- Только попробуй, тронь ещё раз! Я тебе все зубы пересчитаю! - угро-жающе зарычала я.
- На ней мало крови. Только на сатанинской одёже. Надо много крови. Надо полную глиняную чашу. Кто-то собрал кровь Иисуса.
- Кто посмел нарушить мой приказ? Немедленно найти предателя и привести ко мне! – гремел по дворцу командный голос Понтия Пилата, - а её... её отведите в темницу.
Стражники грубо схватили меня за руки и поволокли к выходу.
Темница располагалась на самой вершине горы. Скорее всего, наход-чивый архитектор из местных, использовал в качестве тюремных аппортаме-нов одну из естественных пещер. Взгляд для того времени смелый и доста-точно прогрессивный. Во-первых, с экономической точки зрения - мини-мальные расходы на строительный материал и оплату труда рабочих. А если принять во внимание тупость, глупость и темноту подавляющего большинст-ва населения, злоупотребления служебным положением и склонность пред-ставителей власти к использованию бесплатной рабочей силы, т.е., рабов, то строительство вышеуказанного заведения обошлось без каких-либо матери-альных затрат. Во-вторых, уникальное географическое расположение тюрь-мы делало её, практически, незаметной среди многочисленных деревьев и кустарников. В-третьих, любой из стражников мог спрятаться за зелёной изгородью и преспокойно наблюдать со своего блокпоста за «движением сопротивления», если таковое имело место.
Умозаключение «в-четвёртых» я вывести не успела, так как оказалась внутри географически и экономически выгодной темницы.
- Кларисса! Слава богу, ты жива! – радостно заорала Танька.
- Танька! Ты тоже здесь! – не менее радостно выпалила я и заключила вопящую подругу в объятья.
- Клара, ну, давай, рассказывай, чего этот монстр от тебя хотел!
- Если честно, я так ничего и не поняла. Ни в одном из известных мне религиозных изданий, ни в одном из сохранившихся документов, вообще нигде даже словом не упоминается факт возможного пророчества, о котором говорил Понтий Пилат. Кто такая Рабба? И почему она должна испить кровь Иисуса Христа? Черная месса какая-то.
- Я думаю, черная месса здесь не при чем. Существует тайна, о которой знают не многие. Я бы даже сказала, совсем немногие. Тайна, о которой не принято говорить вслух. Она передаётся от отца-хранителя к сыну. И так на протяжении всего существования человечества.
- Хорошо, допустим, ты права. Но кем была Рабба? Я даже имени тако-го не слышала.
- Понтий Пилат называл Раббой тебя.
- Вот именно! Я так на неё похожа?
- Иисус перед смертью тоже назвал тебя Раббой.
- Что? Ты шутишь?
- Если бы, - Танька горько вздохнула, - ты, действительно, ничего не помнишь? Ну, того, что случилось на Голгофе?
- Помню. Я помню... распятого Христа..., фляжку, да! Я поднесла ему воды из фляжки. А потом пришли стражники...
- И всё?
- Кажется, да...
- А между водой и стражниками? Ты помнишь этот эпизод?
- Нет..., а... был...
- Тогда не бубни, и слушай. Ты обняла, как родное, бездыханное тело Иисуса, словно хотела проститься с единственным любимым человеком. Его кровь пропитала весь твой непромокаемый лыжный костюм. Куда она потом девалась не знаю, но подозреваю, что испарилась чудодейственным образом. А её пары негативно сказались на твоих умственных способностях. Вобщем, ты, подруга, на короткое время обезумела.
- Не может быть...
- Ещё как может! Бог наш, Иисус Христос, назвал тебя Раббой и просил не дать свершиться худому. А ты взывала к Отцу Небесному и вместо жизни, молила о смерти. Вот такие, брат, дела!
- Я этого совсем не помню.
- Не удивительно. Временная амнезия. Теперь твоя очередь исповедо-ваться. Чего они нас тут заперли? Чего или кого ждут?
- Ищут кровь Христову для свершения пророчества.
- Где ищут? Когда я тебя оторвала от тела, под ним была целая натек-шая лужа крови.
- Она исчезла.
- Простите, куда?
- Ты разве забыла? После казни двое благочестивых людей: Иосиф Аримафейский и Никодим — сняли с креста Тело Господа, завернули в Плащаницу и положили во гроб (гробом служила пещера, высеченная в скале, типа нашей с тобой темницы). Так сказано в Святом Евангелии. Но Иосиф Аримафейский не только снял бездыханное тело Иисуса Христа, он наполнил глиняный сосуд кровью Христовой дабы сохранить в сей грешной чаше его бессмертный дух.
- А-а-а-а, правильно! Золотой Грааль? Так, кажется, называется сосуд с кровью Христовой?
- Много легенд было сложено об этом сосуде. Его называли по-разному, и по-разному изображали. Одни считали, что Грааль изготовлен из чистого золота, другие – из серебра, третьи – из дерева, четвёртые – из камня. Но он был сделан из глины.
- Значит, теперь слуги Понтия Пилата ищут Иосифа Аримафейского и Никодима?
- Получается так.
- У нас есть время, Кларисса?
- Подготовиться к казни?
- Бежать!
- Бежать? Из каменной темницы? Каким образом? Ты научилась рас-творять камни? Или соблазнила охранников?
- Оставь свои гнусные пошлости при себе. Пока ты там прохлаждалась во дворце у Пилата, я тут кое-что надумала. Видишь, вернее, чувствуешь стену?
- Ну?
- А эти углубления чувствуешь?
- Чувствую.
- Это стыки между камнями! – торжественным голосом сообщила Танька.
- Очень интересное открытие. Я за тебя рада.
- Ещё не поняла смысла? Хорошо, идём дальше.
Дальше я услышала скрежещущий звук, от которого чуть не потеряла сознание.
- Прекрати! Ты, что, издеваешься? Я ненавижу лязганье металла по стеклу...
- Где ты здесь увидела стекло?
- Тогда по камню.
- Почти угадала. Дай мне руку и помоги.
Моя рука упёрлась во что-то холодное и шевелящееся.
- Ой!
- Давай, тяни, не ойкай! Сначала раскачивай! Раскачивай, говорю!
Неопознанный предмет оказался банальным валуном средних разме-ров. Теперь я поняла замысел Таньки. Пещеру, а это была именно она, народные умельцы перегородили каменной стеной, дабы сократить кубатуру тюремного пространства. Кладку скрепляли обыкновенным раствором из глины. С помощью перочинного ножа, заколки и пряжки от кожаного ремня, Таньке удалось расколупать недоброкачественный шов.
- А если другие швы окажутся прочными? – испугалась я.
- Не окажутся- успокоила меня подруга, - выход замуровывали в один день и одним раствором.
- Откуда ты знаешь?
- Интуиция. Ты не стой, ты работай. Может бедалагу Иосифа и Нико-дима уже поймали.
Скоро маленькое отверстие в стене превратилось в достаточно широ-кий проход.
- Ну, что, полезли? – крикнула Танька в кромешную темноту.
Я слабо кивнула:
- У нас разве есть другие идей?
Мы друг за другом торопливо нырнули в зияющую бездну.
- Ползём быстро, не останавливаемся. – решила Белохвостова.
- Проход слишком узкий. Интересно, куда он ведёт?
- К спасению, если будешь меньше задавать вопросов.
Мы ползли старательно и целеустремлённо, не обращая внимания на ушибленные колени и ободранные ладони, оставляя на равнодушных камнях лоскутья кровоточащего эпидермиса.
Судьба распорядилась с нами, как в том анекдоте: «Стенка! Бум! Где? Бум!».
- Стой! Обрыв! А-а-а-а! – голос Таньки утонул в невесомом простран-стве.
- Где? А-а-а-а! – я с нарастающей скоростью полетела в черную бездну, рассыпавшуюся вдруг миллионами ослепительных брызг.
--------------------------------------------------------------------------------------------
-Леди, Вы живы? Вы меня слышите, Леди? – услышала я над ухом чу-жое наречие.
Пожилой мужчина с мерзкими, как у Гитлера усами, настойчиво тряс меня за плечо.
- Всё будет хорошо,Леди. Вам помочь? Давайте я Вам помогу.
- Вы кто? Слуга Понтия Пилата?
- Говорю Вам, сэр Ричард, она здорово треснулась головой об камень. Той, другой повело больше, отделалась лёгкими ушибами.
Сэр, которого назвали Ричардом, возразил:
- Им обеим повезло, малыш Генрих. По меньшей мере, они должны были сломать на этом спуске или шею, или хребет.
- Вы кто? – снова слабо застонала я.
- Ваш ангел-спаситель, миледи! – где-то рядом весело пропела Танька, - вставай, Кларисса! Нечего придуряться!
- Сомневаюсь, Фрау...
- Мадам Жанье.
- Сомневаюсь, мадам Жанье, что Ваша подруга может это сделать са-мостоятельно. Ей необходима медицинская помощь. Я подозреваю у неё сильнейшее сотрясение мозга.
- Ах, было бы, что сотрясать!
- Мадам Жанье, - снова вмешался в разговор молодой голос, - здесь не-подалеку стоит моя машина, если желаете...
- Не стоит. Благодарю за помощь, но я, если позволите, вызову сани-тарный вертолёт. Мы русские туристки. И сами понимаете...
- О,да, да, конечно! Пожалуйста!
Молодой человек протянул Таньке сотовый телефон.
- Я в порядке... давай обойдёмся без медиков... – прошелестела я и тут же вывернула наизнанку содержимое пустого желудка.
- Ого, батенька! Рвота – первый симптом сотрясения мозга. Да, Кла-рисса, приложилась ты к валуну, скажем так, от души!
- Я не помню этого... я ничего не помню... – горько всхлипнула я.
- Помнить то, особенно, нечего. Мы разогнались на трассе и налетели на камни. Ты ударилась головой, а я – всем остальным.
- Как вы здесь оказались? – поинтересовался сэр Ричард – Насколько я знаю, эта трасса давно закрыта. Она представляет огромную опасность даже для профессионалов. А вы...?
- Мы профессиональные новички! Пионеры, первопроходцы словом. Любим открывать нехоженые тропы. – продолжала веселиться Танька.
Меня раздражал её глупый смех, раздражали эти люди, спасшие нам жизнь, раздражал холодный снег, на котором я вынуждена была лежать до прибытия санитарного вертолёта. Но больше всего меня раздражало сознание собственной беспомощности, полное отсутствие методики самосохранения в экстремальных условиях. Нет, первобытный инстинкт, конечно, действовал, но как-то лениво и однобоко.
В суперсовременной клинике, к великому разочарованию (по моему мнению) сэра Ричарда и «малыша Генриха», эскулапы врачебной деятельно-сти вместо ожидаемого сотрясения мозга диагностировали лёгкий ушиб затылочной области, умеренную гематому под правым глазом и повышенное артериальное давление. Никаких более существенных повреждений обнару-жить не удалось. Однако, по совету миловидного доктора, я провела в клини-ке ещё четыре дня. Всё это время я находилась в состоянии мягкого анабио-за, что, впрочем, пошло мне на пользу.
Вернувшись «домой» в сопровождении мадам Жанье я тут же накину-лась на подругу с единственным, мучавшим меня вопросом:
- Что произошло со мной там, в горах?
- Ты не помнишь? – Танька старательно разглядывала новый француз-ский маникюр.
- А ты? – я решила ответить вопросом на вопрос.
- Что именно? – не сдавалась подруга.
- Танька, может, не будем играть в прятки? Я хочу знать, что случилось в горах при спуске?
- С кем? С тобой? Так ты налетела на каменный трамплин и, не удер-жав равновесия, шарахнулась головой об...
- Я это уже слышала. Теперь я хочу услышать ПРАВДУ. Улавливаешь разницу? ПРАВДУ!
- Да чего ты ко мне привязалась со своей правдой! – вспылила мадам Жанье. – Откуда мне знать, что это было! Коллективный психоз! Массовое помутнение сознания вследствие разряженности горного воздуха! Паранор-мальное явление! Довольна?!!!
- Значит, мы вместе были ТАМ...? – я сделала лёгкую паузу. – Хотя, я так и думала. Коллективный психоз – это тебе не грипп или сопливое ОРЗ. Шизофренией болеют по отдельности, если только... – внезапное озарение промелькнуло так быстро, что я даже не успела зафиксировать его смысл, - ... если только мы не подверглись чудовищному гипнозу.
- Бред.
- Уверена? А может, та советчица из бара решила опробовать на нас свои колдовские чары? Для хорошего гипнотизёра внушить двум русским простофилям маленькую бредовую идею не составит труда. Ладно я, но ты! Ты – акула всевозможных круизов и турне, женщина, педантично придержи-вающаяся правил внутреннего и внешнего распорядка курортного отдыха, ни на минуту, ни на шаг не отступившая от законных маршрутов, как ты могла так легко поддаться на провокацию? Вот скажи, почему эта стерва прицепи-лась именно к нам? Неужели из всего количества отдыхающих только я вызываю жалость у матёрых туристов? Я что, одна здесь корова на лыжах? А те, другие – они олимпийские чемпионы или мастера спорта?
- Да, кто её знает? Может быть, ты ей понравилась?
- А вот это мы сейчас выясним! Собирайся!
- Ты куда?
- Мы идём в бар! Хочу задать миссис Всезнайке пару-тройку вопросов.
- Ничего не получится. Её там нет.
- Откуда ты знаешь? Телепатия или телекинез?
- Просто знаю и всё.
- Нет уж, ты, пожалуйста, объясни!
- Она... она недавно съехала.
- Позволь спросить, далеко? Хотя, не надо, не отвечай. Я сама догада-юсь – появились неотложные дела. Что-то типа муж сбежал с гувернанткой, прихватив любимого «Мерина» и пластиковую карту на баснословную сумму в Швейцарском банке, или дети вместо школы посещают низкосорт-ный стрип-клуб, курят анашу, жрут ЛСД и мечтают о диком сексе, или ещё правдоподобней – её перевели с поста управляющего компанией на долж-ность уборщицы служебных туалетов? Я угадала?
- В каком-то смысле – да. Ингрид Браун, действительно уехала домой, на родину, в Штаты. Так получилось... у неё... стечение обстоятельств. Я точно помню, как она... как её отправляли... как провожали... Короче, она решила убраться отсюда.
- Вот даже как? Странно... Неужели почуяла неладное?
- Я не вижу ничего странного. О нашем приключении шептались на каждом углу. Ингрид решила избавить себя от ненужных вопросов и дала дёру. Кажется бармен..., да, точно, бармен подслушал разговор о злополуч-ной трассе и намекнул Ингрид на её причастность к трагическим событиям. Та, конечно же, не стала давать повода шантажисту и... тю-тю, поминай, как звали!
Танька никогда не умела врать. А когда она пыталась это сделать, её уши немедленно приобретали ярко-красный насыщенный цвет.
- Я тебе не верю – спокойно резюмировала я, наблюдая за поведением Танькиных ушей-хамелеонов.
- Почему? – занервничала Танька. – В чем дело, Кларисса?
- В твоих ушах.
- При чем здесь мои уши?
- О, дорогая! Это же детектор лжи! Естественный, разумеется.
- Отстань!
- Вот видишь, у некоторых людей правда глаза колет, а у тебя правда колет уши. Говори, аки на исповеди – куда запропастилась миссис Браун?
- Я же сказала, уехала домой... – Танька сделала рукой предупреди-тельный жест, - вчера... в мраморной урне.
- Как? Она того... умерла, что ли? – я ошеломлённо хлопала глазами.
- А ты знаешь другой способ оказаться в погребальной урне? Конечно, она умерла и по желанию родственников была кремирована здесь, в Швейца-рии, после чего уже в виде праха отбыла к себе на Родину, в Чикаго.
- Инфаркт миокарда? – ляпнула я первое, что пришло мне в голову.
- Откуда ты знаешь? Успела навести справки? Тогда чего тут передо мной комедию ломала? Здесь помню – здесь не помню! Ещё подруга называ-ется! Клоунесса! – девушка отвернулась к стене и обиженно засопела – Знать тебя больше не хочу!
Обсуждения Палач