Отпустить

Они стояли на берегу. Ветер трепал их волосы: чёрные – Лазурита и светлые – Лотуса. Два Принца, Воин и Хранитель.

-Почему, Ло? – тихо прозвучал вопрос Воина.
-Она любит его, Лазурит. Постарайся это просто понять. Пойми и отпусти. Ты для неё просто друг.

Обычные слова. Сказанные спокойным, ровным тоном. Но Воина это почему-то взбесило. Он поднял голову и на Хранителя взглянули синие, горящие яростью глаза:

-И ты так спокойно говоришь о НЕЙ! Хотя, ты никогда не понимал меня. Что ты...

Мы с Вовкой Суворовым гуляли по Луанде, столице истерзанной многолетней войной Анголы. Миха отсыпался после ночной вахты, и я прихватил своего дружка в поход по городу. Собственно, ничего примечательного в тот раз с нами не приключилось, просто меня неотступно преследовало одно неприятное воспоминание, о котором я и расскажу.

* * *

В конце 80-тых годов советские корабли довольно часто посещали Луанду, доставляя продовольствие, боевую технику и военспецов, и забирая в СССР раненых офицеров...

Однажды приходит к Джа-Будде корреспондент из бульварной прессы и задает ему типичный бульварный вопрос: А в чем, по-Вашему, смысл этой жизни? В ответ Джа-Будда, не говоря ни слова, вынул из кармана китайскую зажигалку. Щелкнул - огонек появился.

Отпустил - огонек пропал. Снова щелкнул - снова огонек появился. Снова отпустил - снова пропал. И так несколько раз. Корреспондент сразу говорит: а! Так это Вы хотите сказать, что жизнь как этот огонек - появилась и пропала? Джа-Будда говорит: не...

Выпуклости удачно совместились с впуклостями и пассажир удобно уселся. Какое облегчение! Все совпало. Тело удовлетворенно заурчало, засыпало. Потом спало, сопело, мозги отдыхали, вздыхали.

Вдруг дрязг. Дрызг! Хрясь!

Затряслось. Остановилось.
- Что случилось? Что случилось?
- Проснитесь! Остановка трамвая.
- Вот оно что! Вам какая?
Выхожу. Вышел.
Оба на! И пошел.
Я сегодня красивый такой.

Плесень (шаги)

- Ты изменил пространственную структуру, балда. Исчезла наша...

Это был грот - уютная малогабаритная пещерка на вершине горы. Обрывистый склон её опоясывала бурная речушка с чистой быстрой и холодной водой. Спуститься к ней можно по узкой тропе, которую в народе называют козьей, змеившейся меж корявых сосенок и седых в трещинах скальных хрящей. Противоположная, более пологая сторона горы - царство мачтовых исполинов, сомкнувших кроны в поднебесье и обрекших подножие на вечный полумрак и прозябание. Тем не менее, густые заросли малины, акации и шиповника...

Закарпатье, сколько в этом слове... Как давно мы с мужем не были там! В последний раз приезжали сразу после свадьбы. До сих пор помню пьянящий аромат трав, шум леса, журчание ручья. Та-а-ак, что-то меня потянуло на романтику, а еще нужно вещи собрать, дать детям подробный инструктаж.

А то знаю я свою маму, ей бы только внуков разбаловать!

Вечером мы с мужем отправились в путешествие. Дорога, если честно, нелегкая - на поезде до Львова почти сутки, потом еще на электричке часов пять и под...

Вечером мама сказала:

– Аська, хочешь пойти с папой к нам в театр, на юбилей Филимонова?

– А сто’ит?

– Конечно! Будет очень здорово, куча поздравителей от разных театров, знаменитости, словом – настоящая светская тусовка!

– Папа точно пойдет?

– Еще бы! Я, между прочим, буду петь романсы! И, кстати, там будет Феликс! – не без иронии добавила мама.

– Какой Феликс? – Я сделала вид, что совершенно не понимаю, о ком идет речь.

– Неужели ты забыла? Странно, он ведь так тебе...

Голова раскалывалась.
Боль глухо билась в черепе, давя изнутри на глазные яблоки. Желудок тревожно сжался, словно его разбудила суматоха в остальном теле.

– У меня болит голова, – вслух пожаловалась Марис Маккензи тихим, слегка озадаченным голосом.

У нее никогда не было проблем с головными болями. Несмотря на хрупкий вид, Марис унаследовала крепкое телосложение Маккензи. Именно странное состояние заставило ее заговорить вслух.

Она не открыла глаза и не потрудилась взглянуть на часы...

После сиротливой южнорусской зимы, после сырого и ветреного марта с его пыльными бурями и поздними снегопадами небеса ниспослали людям весенний подарок — апрель.

В его второй половине на донских просторах уже вовсю хозяйничала весна. Ощутив устойчивое тепло, из земли весело полезла молодая трава, набухли и порозовели на жерделах почки, а кое-где на самых верхних ветках они лопнули, явив миру прелестные белые бутончики. Небо, долгое время скрытое грязно-серыми облаками, умылось проливным...

В Батуми их встречали сразу на двух машинах друзья Отара и родители Гоги — мальчика, спасенного Серго. У ворот дома Серго поджидала истаявшая маленькая женщина в черном — его мать.

— Оленька! — с плачем обняла она Ольгу.

— Уж и не чаяла увидеть тебя. Серго с отцом зовут меня, может, скоро встречюсь с ними. Поскорее бы.

— Не говорите так, мама, — попросила Ольга, обнимая ее. Она сама с трудом сдерживала слезы. — Посмотрите на свою внучку, ведь она — вылитый Серго! Все в ней от него — и...