_ Не помню о Дне возвращения отца с фронта (после плена он и еще воевал,.. больше года). И не осталась в памяти самая первая встреча с Отцом. …так, ощущение одно:"…появился и у меня ОН — после Войны. Вообще-то." К лету, кажется — в 45-м году, вернулся Отец наш… МАМА, наверное, и с вопросом первым: "…письма не писал, почему? А. "
— …а в плену был. Два года.
— Я вот с тремя детьми от немца спасалась... К сестре увозила их! В Лебедянь. А то вот как: у самого забора вагоно-ремонтного завода ты нам квартирку поставил, а?.. Первая ж. БОМБА. И нет нас. …господь Бог и надоумил: к соседу-заместителю самого начальника станции и ходила! Пообещал позвонить, чтоб не снимали с товарных вагонов семью нашу, — и через Астрахань МЫ…
_ОТЕЦ почему-то, сразу после такого разговора семейного, ко мне — сыну старшему:
— Учись …рисовать! Сын. Я и себя кормил в том плену, у немцев, и товарищам перепедало… Одно и шептали мне, как в гниль каротофельную закапывали когда:"…талант от Бога у тебя, а и не можем иначе: спасти надо бы тебя. Евдоким. Значит и эдак можно."
_ А мне-то, Мефодию, уже и пять годков было, шестой в силу входил, но что это такое: "рисовать" — и не понимал. А отец свое, вечерами:
— Карандаш да и кисть учись держать! Поможет когда,.. — наверное и вспоминал: "Я им, фрицам, сколько, баб, голых-то! И понамазал… А."
_ И рисовал НАМ, детям своим,.. "шкелетов" наших, по дороге бредущих мимо столбов с многой колючкой-проволокой, на изоляторах которая; да еще и трубы лагерного крематория… И ТО, что у ворот лежало кучами. …рисовал Отец. Да и показывал чаще сыну старшему, — мне, Мефодию значит... Да и приговаривал:
— Легкие слабые у меня одно. Теперь вот. Да и похудел больно. А так ничего: и немцы верили в мою "искру божью", — буханку плесневелую и кидали когда. Красочно голую "фрау", мою, затем к животу и пониже где прижимая…
_ НЕ ЗНАЛ — первые пять лет жизни я — Отца моего. ВОЙНА. В том и виновна. Или, может, где НЕБЕСНО и начертано было мне — не знать Отца своего в самые первые годы жизни на Планете этой?.. Однако же и не легче: душевный холод, равнодушие местами, были и остались между нами… Отец спасал положение свое, семейное, долгими и очень красочными рассказами о родословной своей: "…я ж был внебрачным сыном барона Роззена! Не помните ту фотокарточку: стою малый у стула — в черкеске кавказской, с кинжалом на поясе! А и грудь моя вся в галунах! Лет одиннадцать мне тогда…"
_ Дед Кирилл, — в Молдавии и по югу Украины, — действительно был довольно известным пастором-проповедником протестантской церкви. В лагеря Деда, по 58-й статье, и сослали в 37-м... Отец, — в состоянии страха крайнего!.. — изменил фамилию нашу родовую, слегка: убрал одну букву, изменил другую на следующую… Как смог ТАКОЕ, — неведомо. Но "сыном врага народа" не числился, и мы — дети его чистыми, в этом смысле остались… Если еще и помнить: МЫ-то были — вторая семья у него, ОТЦА нашего.
_Кстати: и дед по матери был баптистским пастором, — церкви евангелиевских христиан-баптистов! И: 25 лет лагерей, по той же статье… Что в памяти от деда Павла осталось?.. Одно: пока здоров он был, запросто разгрызал, зубами само, — стекло оконное! Сам и помню, как он этот "фокус" показывал нам, — детям дочери его, пятой… Зубы такие у него, деда Павла, были до ареста (когда и где умер, не знаем. …и про деда Кирилла ничего и не помню: не видел его. Никогда).
_ Ангел - Повелитель: "___________…предопределено: Проповедники Сил небесных могли переходить по линиям родословным в души иные, человеческие, естественно свято-несущие хотя бы и долей малой …энерго-вибрации и волны Сознания вселенского! Вот и ты, Мефодий, принял в Послушание свое невольное — по гено-Линиям родительским — Необходимое Проповедничество: книги пишешь мысле-Содержания небесного, немногим пока и понятное."
_ А в жилах моих текла Кровь аж четырех народов: дед — молдованин (или цыган бессарабский?) был. Бабка, мать отца, — украинка, из Одессы. Кто же тогда Отец мой, в таком раскладе?.. А он "русским" в паспорте значился. МАМА, Мария Павловна Козакова, — действительно русская (с Урала северного — из переселенцев, еще в царское время которые уходили на Восток). Но вот, со слов ее памятных, пра-прадед мой …немцем-колонистом. Был. (Не от него ли во мне и проявились: пристрастие к порядку и аккуратности, основательная скрупулезность в деле… И, просто, неуемная страсть …разбирать и собирать, сооружать и строить! Что угодно, однако же и основательно — именно своими руками),
_ …улица Маркова (в городе Орджоникидзе - Владикавказе). Вокзал железно-дорожный. Здесь вот — на левой торцевой стене здания вокзального, некогда огромное Пано висело, весьма и торжественно именуемое: "Великие стройки Коммунизма"! На переднем плане, в поле, — лесополосы и электротракторы; чуть сбоку и ниже, — Река неведомая (Терек, может); а дальше, левее, — заводы и комбинаты; с правой же стороны, — высотная плотина электростанции, в ущелье горном… Однако же, на заднем плане, — Казбек седовласый, величавый, и — гора Столовая, как на местности.
_ьОТЕЦ!.. Родной и собственный. Именно ОН. Евдоким Кириллович эдак живописно сработал Пано данное, — в технике оформительской... И заработал тогда, помимо рублей советских, и еще чего другое: на доски бросовые, кирпичи разломные, железо какое ржавое "для домика на планах. Разрешите!" начальство станционное смотреть стало более терпеливо…
_ Всего один-то год, не помню и какой, …повисело данное ПАНО живописное, …отцово. Дожди и ветры зимние, лучи солнечные еще и что ли… Но сняли со стены те "великие стройки": трещины повдоль, местами и поперек "лесополос" тех, образовались. Да и сам слой красочный осыпаться стал… — с "полотна" данного, из матрасовки полосатой сшитого, столярным клеем обработанного, белилами старыми покрытого…
Странно бы и ТАКОЕ теперь вот, — в Нише скальной горы Столовой,.. — вспоминать,.. совсем и окончательно душевно: исторически, может, но как же избит был именами разными Город родной: …Владикавказ (во времена царские, дореволюционные) — Орджоникидзе — Дзауджикау — Орджоникидзе — …Владикавказ (опять же. сегодня?!) И в каждом именном изломе: этапы войны и борьбы людской, развития и становления; судьбы героические и не совсем, мнения и постановления, решения…
Но сердцу Осетина более всего и роднее было простое столичное имя "Дзауджикау"!.. И такое ведь впомнилось душе моей: …легенда по Городу и не то чтобы ходила — опять и снова летала даже! Радостно и счастливо …воспарялось ТОГДА Сердце осетинском ИМЯ когда, истинно историческое,.. у города появилось.
…а Легенда была: в племени нардов (или аланов? Которые — одно из скифских племен) пастух Дзау проживал, подобно каждому… Но вот однажды пригнал с лугов высокогорных Пастух тот отару овец своих. Вниз, — к берегу реки бурной… И увидел Место на берегу том. Дальше которого, за рекой, и степи густотравные привиделись… И подумал пастух Дзау: "А и зачем в горы поднимать стада наши? Река и не широка в Месте этом, — Весною ранней, по малой воде да по отмели какой, овца и сама поскачет в степь..."
А унесла Река, горная и здесь — бурным потоком своим, пол-отары овец!.. К берегу, назад, мало какая овца и вернулась. И второй раз, в лето жаркое, было так же… Но уже и полюбилось пастуху Место это, — на берегу Реки гордой. Да и на левом берегу места густотравные были собой, но подальше где… Сыновья и внуки Дзау, в года свежие, за отцом и последовали… И соседи добрые, числом прибывая, проявляли себя у берега этой Реки: дворами, а также и башнями каменными! Так поселение и возникло. И село видное образовалось дальше, — уже и не аул горный. НО. Главное ведь в другом было: не из реки этой, мутной летом, воду брали: с правой руки и подальше совсем из-под Скалы родники многие происходили, небесно чистые на свету солнечном… А и ручей Воды той, несказанно вкусной, отдельно поил Село. …вот население Города особо и гордым было, в поколениях многих: "Родниковая — от самого Сердца Горы ВОДА питает души и сердца НАШИ!.. Веками."
* * *
_ Карандаши цветные купил!.. Однажды. ОТЕЦ. …а и рисовать же начал я! Коней. …тех, солдатскими были которые, памятно наверно (дикими были ОНИ всегда — на поляне зеленотравной Товарного двора, нашего!) …а и кого же еще рисовал, вечерами: Людмилу Целиковскую и Тамару Макарову, — артистку, известную тоже, — вполне конкретно (похоже значит)… Нарисовал однажды. С открытки почтовой. КОНИ?.. Опять и снова. Три года я только и рисовал их, считай и одних (артистки кино едва ли и значимы были тогда мне).
— Ты, сынок, хоть бы и барашка нашего нарисовал, когда! — наговаривала мне Мама.
— Сбоку на них смотри!.. Иль еще как, но обязательно запоминай всякое движение овцы! А лучше блокнотик я тебе куплю. И ходи с ним, рисуй, что увидишь, — говаривал и отец. Отдельно. …вне внимания мамы.
_ Странно другое: только мне одному и доставались эдакие наставления родительские… У старшей сестры Нины, — ну, никаких способностей. К рисованию. А младший брат, Семка, не знал еще с какой стороны карандашем водить по бумаге надо бы (так, по жизни своей, и не научился рисовать чего ни есть).
_ Я. …упрямо рисовал. Коней, опять и снова... Тех, — солдатских, табунных, — которые, памятно, были с Поляны нашей. А к овцам нашим настроение мое менялось по осени уже, — когда мелкий северокавказский дождик прихватывал… На той поляне, низкотравной. Баран и две овцы ложились тогда. Курдюк бараний таким теплым и мне казался, — я и ложился промеж овец, или пригревался у самого бока бараньего. А он, Федька круторогий (который не раз догонял меня и …поддавал рогами, но мягко эдак, под зад мой, — он и не вставал тогда, а даже как-то и приваливался к спине моей. Тепло же было!.. В уют и запах мокрой щерсти, овечьей, остался мне. В памяти — на всю жизнь! Как что-то истинно естественное, Настоящее первородно. …а после дождя баран Федор, наш, ни разу и не догонял меня, грозя бы рогами, даже если я и гнал не в ту сторону двоих овец его.
_ Солнце само уже показывалось из-под тучи дождевой!.. И капли ВОДЫ на травинках радужно мерцали-то как! Я и опускался в траву мокрую, на колени. Радугу ту пытался разглядеть!.. А она, почему-то, исчезала… РАДУГА. Где-то внизу — Капля, одна просто. На былинке какой-то висела, — как бы и ничего особенного. Не сразу и понял я: ПРИРОДА-мать так вот и защищает себя тоже от НАС,.. людей планетных — свето-Преломлением иным…
_ Скрипку, однажды, принес Отец!.. И слова его были такими, — ко мне, старшему сыну его:
— Мать твоя пела хорошо! Солистка хора, эт,.. баптистского, была. Уровня, може и областного… И ты обладаешь, значит, музыкальными способностями! Должен, то есть. На скрипке учиться. Пригодится в жизни. Вспоминаю — читал: Паганини малого отец драл же как!.. В сарай запирал на весь день, со скрипкой. А получился кто?
_ Месяц держал я скрипку ту, у плеча… И слух, особо музыкальный свой, — тяжкими скрипами смычка …мучил. Недолго: отец в очередной раз "уехал в командировку" (мама так говорила нам, детям). И скрипку ту, отцову, спрятал я за шкаф — в пыль самую! Навсегда.
_ Дом "на планах" был построен, в основе "деревянно- каменной", в 1951 году. Жить было можно!.. Дом тот, в плане своем, имел коридор общий не по оси, но с краю… Ну, как у вагона железнодрожного: еще и три комнаты, с купе размером, сбоку значит (наверное, так и воплотилась давняя мечта отцова: в классном купейном вагоне куда ни есть, но далеко уехать). С торца была еще и прихожая, немного прижатая — на тамбур вагона товарного похожая весьма. Вот и весь дом. Одноэтажный, само. Но под крышей ржаво железной! ДОМ был. …окрашена Крыша та была потом в цвет зеленый, — после чистки многотрудной, и моей, от ржавчины прочной. Почему и отец мой любил цвет Зеленый?.. А леса гор кавказских манили наверно душу его уже и тогда — в года те,.. послевоенные. На участке земли, помню, два абрикосовых Дерева росли. И три яблони. …и малина была вдоль забора соседнего "плана", сверху который был. И яма глубокая, для воды дождевой, — у самой калитки.
_ МЫ. Семейно и переехали — покинули, наконец-то Двор Товарный дома №7 в 1951 году! И дружно-то как: всей Семьей! Было нас, детей, …четверо уже (младшая сестренка родилась последней позже, через год. А и темна-то была как, собой: "цыганкой" звали мы ее!.. Наверно, в деда вся, — он ведь был, вроде, бессарабский Цыган).
_…почему именно Яма та, у калитки, и вспомнилась? А просто: уронил я в нее, как-то, головку-распылитель опрыскивателя садового! Мама и в крик:
— Отец убьет же тебя! Ищи - и - и, хоть до утра…
_ Три дня ногами и руками перебирал я все содержимое той Ямы …дождевой. Не нашел. Распылитель. …а Гусеница через неделю уже ползла по ветвям яблоневым! Отец, из очередной "командироваки" вернувшись, неведомо и почему не выпорол меня, впервые. Равнодушно как-то выслушал мамин рассказ про …три дня "распылительные".
_ ОТЕЦ?.. Моим ли он был, покрепче родственно?! Не помню совсем. Мы были у него семья уже и вторая. От первой жены, казачки кубанской, два Сына пребывали в жизни другой: Михаил и Павел. (Отец. Он и нас бросил — семью из пятерых детей, — с года пятьдесят четвертого только МАМУ, одну совсем, и помнили. МЫ).
_ А брат Володя в 47-м году еще родился — первенец послевоенный!.. И все бы хорошо. НО. …порок Сердца у него обнаружился довольно скоро: и к пяти годам не поспевал за нами, пацанами дворовыми. Отанавливался. И лицом синел… Дышал неровно, ждал… Не знай и чего.
_ И к девяти годам брат мой младший Володя только пешком и ходил… Совсем он позабыв, что это такое "побежать". На двенадцатом году эдакой жизни увезли его в Москву!.. (В те года, советские, все операции на сердце бесплатными были). ОН. И умер на столе операционном. "…поздно привезли. Не справился с переменой кровообращения усталый уже организм его," — сказал хирург тот. ...маме нашей.
_ И длинная, долгая ожиданием,.. очередь за Водой — в памяти осталась навсегда: водопровода по улицам "плановым" не было еще. Так мы, "фермеры" загородные, человек по триста, стояли у Крана единственного, каждое утро: вода струйкой тонкой проистекала вниз, в канистры и ведра наши…
— Домик в горах я построю вам, дети! На берегу Ручья горного,.. — не раз говаривал эдак, Отец наш в те самые года, безводные. — Хорошо-то как там, в Лесу всегда свежем. ВОДА чистая, сладкая течет... А Родники лесные да и горные — еще слаще! А птицы поют как! Машин и трамваев нет. И пыли городской не видно совсем в Небесах… И толпы людей не ходят. ХОРОШО-то как. Свобода! Настоящая — в Горах, дети…
— Опять воздушные замки строишь! Евдоким. Им учиться вот надо! А и кормить чем в горах будешь? — произносила тут же мама. И плакала, затем… По коридору длинно-вагонному уходя в спальню родительскую.
_ …под стропилой одной, на чердаке душном, — на Солнце-то полуденном в тот момент крыша железная была! — нашел я как-то сверток бумаги старой. С трудом и разобрал отцов почерк:"…я тебя лублю" — по-русски, и ниже по-осетински, и по-грузински то же, как бы… И "рассказ" был спрятан под стропилой другой — чуть подальше: как нашел он, Отец, в горах дальних, пещеру потаенную… А во глубине — сокровища грузинской царицы Тамары! А потому и преследовал его Призрак страшный. Царицы той. …еле, мол, и ушел. Он домой опять, — к НАМ, детям.
_ Закаты вечерние остались в памяти моей: таких красивых, тонально и в расцвете всяком, не видел позже никогда и ни где… Небо над крышей дома нашего чистым тогда еще было, — ветер ежели восточным был… Казбек белорозовым виделся — вершиной (вечные снега были шапкой его)… А выше и к западу, — ЗАКАТ!.. Солнца. …по Небу сине-холодному — облака салатно-желтые, с оранжевым отливом, понизу где… А потом и багрово-красное что-то проявлялось над Горами Кавказа… И НЕБО земное, на прогляд мой детский и долгий, тяжестью ночной уже и наливалось…
Пальцы мои!..
_ Соломорезка вкусно эдак хрумкала ножами… Отец в лоток положил очередной сноп сухой, но и тяжелой Кукурузы. И мерно, спокойно крутил колесо с ручкой. Я же отгребал порубанную кукурузу… Но холмик сразу же и рос… Отец рассказывал про горы и леса кавказские, — опять и снова Домик образно "строил" НАМ, детям, в Горах!.. Я, небесно огромным тут же Воображением своим,.. тоже строил с отцом ДОМ тот в горах — у Ручья светлого…
_ Вот и загреб рукою правой — поглубше куда-то… Хруст костей живых!.. Внезапно и вдруг произошел. И — ЖАР во мне! …а крика не было. Из горла моего. Два пальца завернулись в сторону иную. …крови не видно. Расширенными очень глаза мои, наверно,.. были. ОТЕЦ, недоуменно:
— …а - а - а? Ты что сделал?! Стервец.
_ Как лихорадочно он, затем, сыпал в изломы пальцев моих молотый тысячелистник… Говорил:
— …поможет. Сын. Поможи - и - ит. Он, Тысячелистник раны заживляет.
_ МАМА:
— Скорую бы надо! Исходит кровью…
_ Твердый Стол спиною ощущаю. …говор. Слышу уже:
— …упустил опять! ТЫ. …сухожилие. Тяни ее, держи. Будем и зашивать.
_ Студенты-медики …упражнялись и дальше: вставили фитиль марлевый под швы — для "очищения путем живого отгноения"! А в справке забыли о том записать (на третий день-то марлевые фитили надо было удалить, и раны промыть)… Неделю я ходил с той "марлей" — боли страшные переживая... Сутками. А пальцы МОИ?! После удаления той марли, развернуло и дальше... В банке с теплым марганцем долго промывал…
* * *
_ ОТЕЦ наш. Евдоким Кириллович. …покинул семью свою в первый раз, когда сестренке младшей моей исполнился годик о роду. Нельзя было сказать определенно, чтобы так оно и называлось: "бросил многодетную семью". Нет, просто заболел он, Отец наш, — легкими…
— Плен фашистский! Во мне и остался, до конца дней моих. В оправдание какое говорил НАМ, детям его, Отец. После очередного возвращения "из командировки". Тут же и добавляя — в мою сторону:
— А и ты? Осуждаешь меня. Не познал душу мою ты, Сын. "…до пяти-то лет! Не видел меня. Вот и смотришь… Волчонок ты, как и есть лесной. Война-т и разлучила нас, — в самые твои что ни есть главные годы познания. Отца твоего," — наверное и думалась так ему.
"…а лечиться-то как было тяжко ему, даже и после больницы, в колготе такой — из пяти детей? А и жена, всегда "верующая напротив", едва ли добавляла здоровья?" — думалось душе Мефодия Евдокимовича. Уже и на горе Столовой. В нише, небесной скально…
_ …он. ОТЕЦ. И нашел себе другую женщину. Опять… "Ольгу-гречанку любит он теперь?!" — навзрыд шептала Мама, уже и не таясь в спаленке своей, одинокой. Ольга та отца и лечила… Травами. Год, неполный, продолжалось такое вот лечение… Потом, поздоровев как-то и что ли, он вернулся в семью нашу. Большую. К нам, то есть (аллименты громадные не захотел, очевидно, платить. Или совесть какая проявилась). Но вернулся.
_ Ненадолго: спустя два года иль более, — не помню теперь здесь вот, в среде странной этой, Мира Иного!.. — легкие у Отца моего опять стали болеть, до кашля надсадного. И это ж, в звуке таком, в доме-вагоне, на три комнатушки, — "три на четыре метра" каждая…
Короче: ОН …ушел. Опять и снова.
— …а в плену был. Два года.
— Я вот с тремя детьми от немца спасалась... К сестре увозила их! В Лебедянь. А то вот как: у самого забора вагоно-ремонтного завода ты нам квартирку поставил, а?.. Первая ж. БОМБА. И нет нас. …господь Бог и надоумил: к соседу-заместителю самого начальника станции и ходила! Пообещал позвонить, чтоб не снимали с товарных вагонов семью нашу, — и через Астрахань МЫ…
_ОТЕЦ почему-то, сразу после такого разговора семейного, ко мне — сыну старшему:
— Учись …рисовать! Сын. Я и себя кормил в том плену, у немцев, и товарищам перепедало… Одно и шептали мне, как в гниль каротофельную закапывали когда:"…талант от Бога у тебя, а и не можем иначе: спасти надо бы тебя. Евдоким. Значит и эдак можно."
_ А мне-то, Мефодию, уже и пять годков было, шестой в силу входил, но что это такое: "рисовать" — и не понимал. А отец свое, вечерами:
— Карандаш да и кисть учись держать! Поможет когда,.. — наверное и вспоминал: "Я им, фрицам, сколько, баб, голых-то! И понамазал… А."
_ И рисовал НАМ, детям своим,.. "шкелетов" наших, по дороге бредущих мимо столбов с многой колючкой-проволокой, на изоляторах которая; да еще и трубы лагерного крематория… И ТО, что у ворот лежало кучами. …рисовал Отец. Да и показывал чаще сыну старшему, — мне, Мефодию значит... Да и приговаривал:
— Легкие слабые у меня одно. Теперь вот. Да и похудел больно. А так ничего: и немцы верили в мою "искру божью", — буханку плесневелую и кидали когда. Красочно голую "фрау", мою, затем к животу и пониже где прижимая…
_ НЕ ЗНАЛ — первые пять лет жизни я — Отца моего. ВОЙНА. В том и виновна. Или, может, где НЕБЕСНО и начертано было мне — не знать Отца своего в самые первые годы жизни на Планете этой?.. Однако же и не легче: душевный холод, равнодушие местами, были и остались между нами… Отец спасал положение свое, семейное, долгими и очень красочными рассказами о родословной своей: "…я ж был внебрачным сыном барона Роззена! Не помните ту фотокарточку: стою малый у стула — в черкеске кавказской, с кинжалом на поясе! А и грудь моя вся в галунах! Лет одиннадцать мне тогда…"
_ Дед Кирилл, — в Молдавии и по югу Украины, — действительно был довольно известным пастором-проповедником протестантской церкви. В лагеря Деда, по 58-й статье, и сослали в 37-м... Отец, — в состоянии страха крайнего!.. — изменил фамилию нашу родовую, слегка: убрал одну букву, изменил другую на следующую… Как смог ТАКОЕ, — неведомо. Но "сыном врага народа" не числился, и мы — дети его чистыми, в этом смысле остались… Если еще и помнить: МЫ-то были — вторая семья у него, ОТЦА нашего.
_Кстати: и дед по матери был баптистским пастором, — церкви евангелиевских христиан-баптистов! И: 25 лет лагерей, по той же статье… Что в памяти от деда Павла осталось?.. Одно: пока здоров он был, запросто разгрызал, зубами само, — стекло оконное! Сам и помню, как он этот "фокус" показывал нам, — детям дочери его, пятой… Зубы такие у него, деда Павла, были до ареста (когда и где умер, не знаем. …и про деда Кирилла ничего и не помню: не видел его. Никогда).
_ Ангел - Повелитель: "___________…предопределено: Проповедники Сил небесных могли переходить по линиям родословным в души иные, человеческие, естественно свято-несущие хотя бы и долей малой …энерго-вибрации и волны Сознания вселенского! Вот и ты, Мефодий, принял в Послушание свое невольное — по гено-Линиям родительским — Необходимое Проповедничество: книги пишешь мысле-Содержания небесного, немногим пока и понятное."
_ А в жилах моих текла Кровь аж четырех народов: дед — молдованин (или цыган бессарабский?) был. Бабка, мать отца, — украинка, из Одессы. Кто же тогда Отец мой, в таком раскладе?.. А он "русским" в паспорте значился. МАМА, Мария Павловна Козакова, — действительно русская (с Урала северного — из переселенцев, еще в царское время которые уходили на Восток). Но вот, со слов ее памятных, пра-прадед мой …немцем-колонистом. Был. (Не от него ли во мне и проявились: пристрастие к порядку и аккуратности, основательная скрупулезность в деле… И, просто, неуемная страсть …разбирать и собирать, сооружать и строить! Что угодно, однако же и основательно — именно своими руками),
_ …улица Маркова (в городе Орджоникидзе - Владикавказе). Вокзал железно-дорожный. Здесь вот — на левой торцевой стене здания вокзального, некогда огромное Пано висело, весьма и торжественно именуемое: "Великие стройки Коммунизма"! На переднем плане, в поле, — лесополосы и электротракторы; чуть сбоку и ниже, — Река неведомая (Терек, может); а дальше, левее, — заводы и комбинаты; с правой же стороны, — высотная плотина электростанции, в ущелье горном… Однако же, на заднем плане, — Казбек седовласый, величавый, и — гора Столовая, как на местности.
_ьОТЕЦ!.. Родной и собственный. Именно ОН. Евдоким Кириллович эдак живописно сработал Пано данное, — в технике оформительской... И заработал тогда, помимо рублей советских, и еще чего другое: на доски бросовые, кирпичи разломные, железо какое ржавое "для домика на планах. Разрешите!" начальство станционное смотреть стало более терпеливо…
_ Всего один-то год, не помню и какой, …повисело данное ПАНО живописное, …отцово. Дожди и ветры зимние, лучи солнечные еще и что ли… Но сняли со стены те "великие стройки": трещины повдоль, местами и поперек "лесополос" тех, образовались. Да и сам слой красочный осыпаться стал… — с "полотна" данного, из матрасовки полосатой сшитого, столярным клеем обработанного, белилами старыми покрытого…
Странно бы и ТАКОЕ теперь вот, — в Нише скальной горы Столовой,.. — вспоминать,.. совсем и окончательно душевно: исторически, может, но как же избит был именами разными Город родной: …Владикавказ (во времена царские, дореволюционные) — Орджоникидзе — Дзауджикау — Орджоникидзе — …Владикавказ (опять же. сегодня?!) И в каждом именном изломе: этапы войны и борьбы людской, развития и становления; судьбы героические и не совсем, мнения и постановления, решения…
Но сердцу Осетина более всего и роднее было простое столичное имя "Дзауджикау"!.. И такое ведь впомнилось душе моей: …легенда по Городу и не то чтобы ходила — опять и снова летала даже! Радостно и счастливо …воспарялось ТОГДА Сердце осетинском ИМЯ когда, истинно историческое,.. у города появилось.
…а Легенда была: в племени нардов (или аланов? Которые — одно из скифских племен) пастух Дзау проживал, подобно каждому… Но вот однажды пригнал с лугов высокогорных Пастух тот отару овец своих. Вниз, — к берегу реки бурной… И увидел Место на берегу том. Дальше которого, за рекой, и степи густотравные привиделись… И подумал пастух Дзау: "А и зачем в горы поднимать стада наши? Река и не широка в Месте этом, — Весною ранней, по малой воде да по отмели какой, овца и сама поскачет в степь..."
А унесла Река, горная и здесь — бурным потоком своим, пол-отары овец!.. К берегу, назад, мало какая овца и вернулась. И второй раз, в лето жаркое, было так же… Но уже и полюбилось пастуху Место это, — на берегу Реки гордой. Да и на левом берегу места густотравные были собой, но подальше где… Сыновья и внуки Дзау, в года свежие, за отцом и последовали… И соседи добрые, числом прибывая, проявляли себя у берега этой Реки: дворами, а также и башнями каменными! Так поселение и возникло. И село видное образовалось дальше, — уже и не аул горный. НО. Главное ведь в другом было: не из реки этой, мутной летом, воду брали: с правой руки и подальше совсем из-под Скалы родники многие происходили, небесно чистые на свету солнечном… А и ручей Воды той, несказанно вкусной, отдельно поил Село. …вот население Города особо и гордым было, в поколениях многих: "Родниковая — от самого Сердца Горы ВОДА питает души и сердца НАШИ!.. Веками."
* * *
_ Карандаши цветные купил!.. Однажды. ОТЕЦ. …а и рисовать же начал я! Коней. …тех, солдатскими были которые, памятно наверно (дикими были ОНИ всегда — на поляне зеленотравной Товарного двора, нашего!) …а и кого же еще рисовал, вечерами: Людмилу Целиковскую и Тамару Макарову, — артистку, известную тоже, — вполне конкретно (похоже значит)… Нарисовал однажды. С открытки почтовой. КОНИ?.. Опять и снова. Три года я только и рисовал их, считай и одних (артистки кино едва ли и значимы были тогда мне).
— Ты, сынок, хоть бы и барашка нашего нарисовал, когда! — наговаривала мне Мама.
— Сбоку на них смотри!.. Иль еще как, но обязательно запоминай всякое движение овцы! А лучше блокнотик я тебе куплю. И ходи с ним, рисуй, что увидишь, — говаривал и отец. Отдельно. …вне внимания мамы.
_ Странно другое: только мне одному и доставались эдакие наставления родительские… У старшей сестры Нины, — ну, никаких способностей. К рисованию. А младший брат, Семка, не знал еще с какой стороны карандашем водить по бумаге надо бы (так, по жизни своей, и не научился рисовать чего ни есть).
_ Я. …упрямо рисовал. Коней, опять и снова... Тех, — солдатских, табунных, — которые, памятно, были с Поляны нашей. А к овцам нашим настроение мое менялось по осени уже, — когда мелкий северокавказский дождик прихватывал… На той поляне, низкотравной. Баран и две овцы ложились тогда. Курдюк бараний таким теплым и мне казался, — я и ложился промеж овец, или пригревался у самого бока бараньего. А он, Федька круторогий (который не раз догонял меня и …поддавал рогами, но мягко эдак, под зад мой, — он и не вставал тогда, а даже как-то и приваливался к спине моей. Тепло же было!.. В уют и запах мокрой щерсти, овечьей, остался мне. В памяти — на всю жизнь! Как что-то истинно естественное, Настоящее первородно. …а после дождя баран Федор, наш, ни разу и не догонял меня, грозя бы рогами, даже если я и гнал не в ту сторону двоих овец его.
_ Солнце само уже показывалось из-под тучи дождевой!.. И капли ВОДЫ на травинках радужно мерцали-то как! Я и опускался в траву мокрую, на колени. Радугу ту пытался разглядеть!.. А она, почему-то, исчезала… РАДУГА. Где-то внизу — Капля, одна просто. На былинке какой-то висела, — как бы и ничего особенного. Не сразу и понял я: ПРИРОДА-мать так вот и защищает себя тоже от НАС,.. людей планетных — свето-Преломлением иным…
_ Скрипку, однажды, принес Отец!.. И слова его были такими, — ко мне, старшему сыну его:
— Мать твоя пела хорошо! Солистка хора, эт,.. баптистского, была. Уровня, може и областного… И ты обладаешь, значит, музыкальными способностями! Должен, то есть. На скрипке учиться. Пригодится в жизни. Вспоминаю — читал: Паганини малого отец драл же как!.. В сарай запирал на весь день, со скрипкой. А получился кто?
_ Месяц держал я скрипку ту, у плеча… И слух, особо музыкальный свой, — тяжкими скрипами смычка …мучил. Недолго: отец в очередной раз "уехал в командировку" (мама так говорила нам, детям). И скрипку ту, отцову, спрятал я за шкаф — в пыль самую! Навсегда.
_ Дом "на планах" был построен, в основе "деревянно- каменной", в 1951 году. Жить было можно!.. Дом тот, в плане своем, имел коридор общий не по оси, но с краю… Ну, как у вагона железнодрожного: еще и три комнаты, с купе размером, сбоку значит (наверное, так и воплотилась давняя мечта отцова: в классном купейном вагоне куда ни есть, но далеко уехать). С торца была еще и прихожая, немного прижатая — на тамбур вагона товарного похожая весьма. Вот и весь дом. Одноэтажный, само. Но под крышей ржаво железной! ДОМ был. …окрашена Крыша та была потом в цвет зеленый, — после чистки многотрудной, и моей, от ржавчины прочной. Почему и отец мой любил цвет Зеленый?.. А леса гор кавказских манили наверно душу его уже и тогда — в года те,.. послевоенные. На участке земли, помню, два абрикосовых Дерева росли. И три яблони. …и малина была вдоль забора соседнего "плана", сверху который был. И яма глубокая, для воды дождевой, — у самой калитки.
_ МЫ. Семейно и переехали — покинули, наконец-то Двор Товарный дома №7 в 1951 году! И дружно-то как: всей Семьей! Было нас, детей, …четверо уже (младшая сестренка родилась последней позже, через год. А и темна-то была как, собой: "цыганкой" звали мы ее!.. Наверно, в деда вся, — он ведь был, вроде, бессарабский Цыган).
_…почему именно Яма та, у калитки, и вспомнилась? А просто: уронил я в нее, как-то, головку-распылитель опрыскивателя садового! Мама и в крик:
— Отец убьет же тебя! Ищи - и - и, хоть до утра…
_ Три дня ногами и руками перебирал я все содержимое той Ямы …дождевой. Не нашел. Распылитель. …а Гусеница через неделю уже ползла по ветвям яблоневым! Отец, из очередной "командироваки" вернувшись, неведомо и почему не выпорол меня, впервые. Равнодушно как-то выслушал мамин рассказ про …три дня "распылительные".
_ ОТЕЦ?.. Моим ли он был, покрепче родственно?! Не помню совсем. Мы были у него семья уже и вторая. От первой жены, казачки кубанской, два Сына пребывали в жизни другой: Михаил и Павел. (Отец. Он и нас бросил — семью из пятерых детей, — с года пятьдесят четвертого только МАМУ, одну совсем, и помнили. МЫ).
_ А брат Володя в 47-м году еще родился — первенец послевоенный!.. И все бы хорошо. НО. …порок Сердца у него обнаружился довольно скоро: и к пяти годам не поспевал за нами, пацанами дворовыми. Отанавливался. И лицом синел… Дышал неровно, ждал… Не знай и чего.
_ И к девяти годам брат мой младший Володя только пешком и ходил… Совсем он позабыв, что это такое "побежать". На двенадцатом году эдакой жизни увезли его в Москву!.. (В те года, советские, все операции на сердце бесплатными были). ОН. И умер на столе операционном. "…поздно привезли. Не справился с переменой кровообращения усталый уже организм его," — сказал хирург тот. ...маме нашей.
_ И длинная, долгая ожиданием,.. очередь за Водой — в памяти осталась навсегда: водопровода по улицам "плановым" не было еще. Так мы, "фермеры" загородные, человек по триста, стояли у Крана единственного, каждое утро: вода струйкой тонкой проистекала вниз, в канистры и ведра наши…
— Домик в горах я построю вам, дети! На берегу Ручья горного,.. — не раз говаривал эдак, Отец наш в те самые года, безводные. — Хорошо-то как там, в Лесу всегда свежем. ВОДА чистая, сладкая течет... А Родники лесные да и горные — еще слаще! А птицы поют как! Машин и трамваев нет. И пыли городской не видно совсем в Небесах… И толпы людей не ходят. ХОРОШО-то как. Свобода! Настоящая — в Горах, дети…
— Опять воздушные замки строишь! Евдоким. Им учиться вот надо! А и кормить чем в горах будешь? — произносила тут же мама. И плакала, затем… По коридору длинно-вагонному уходя в спальню родительскую.
_ …под стропилой одной, на чердаке душном, — на Солнце-то полуденном в тот момент крыша железная была! — нашел я как-то сверток бумаги старой. С трудом и разобрал отцов почерк:"…я тебя лублю" — по-русски, и ниже по-осетински, и по-грузински то же, как бы… И "рассказ" был спрятан под стропилой другой — чуть подальше: как нашел он, Отец, в горах дальних, пещеру потаенную… А во глубине — сокровища грузинской царицы Тамары! А потому и преследовал его Призрак страшный. Царицы той. …еле, мол, и ушел. Он домой опять, — к НАМ, детям.
_ Закаты вечерние остались в памяти моей: таких красивых, тонально и в расцвете всяком, не видел позже никогда и ни где… Небо над крышей дома нашего чистым тогда еще было, — ветер ежели восточным был… Казбек белорозовым виделся — вершиной (вечные снега были шапкой его)… А выше и к западу, — ЗАКАТ!.. Солнца. …по Небу сине-холодному — облака салатно-желтые, с оранжевым отливом, понизу где… А потом и багрово-красное что-то проявлялось над Горами Кавказа… И НЕБО земное, на прогляд мой детский и долгий, тяжестью ночной уже и наливалось…
Пальцы мои!..
_ Соломорезка вкусно эдак хрумкала ножами… Отец в лоток положил очередной сноп сухой, но и тяжелой Кукурузы. И мерно, спокойно крутил колесо с ручкой. Я же отгребал порубанную кукурузу… Но холмик сразу же и рос… Отец рассказывал про горы и леса кавказские, — опять и снова Домик образно "строил" НАМ, детям, в Горах!.. Я, небесно огромным тут же Воображением своим,.. тоже строил с отцом ДОМ тот в горах — у Ручья светлого…
_ Вот и загреб рукою правой — поглубше куда-то… Хруст костей живых!.. Внезапно и вдруг произошел. И — ЖАР во мне! …а крика не было. Из горла моего. Два пальца завернулись в сторону иную. …крови не видно. Расширенными очень глаза мои, наверно,.. были. ОТЕЦ, недоуменно:
— …а - а - а? Ты что сделал?! Стервец.
_ Как лихорадочно он, затем, сыпал в изломы пальцев моих молотый тысячелистник… Говорил:
— …поможет. Сын. Поможи - и - ит. Он, Тысячелистник раны заживляет.
_ МАМА:
— Скорую бы надо! Исходит кровью…
_ Твердый Стол спиною ощущаю. …говор. Слышу уже:
— …упустил опять! ТЫ. …сухожилие. Тяни ее, держи. Будем и зашивать.
_ Студенты-медики …упражнялись и дальше: вставили фитиль марлевый под швы — для "очищения путем живого отгноения"! А в справке забыли о том записать (на третий день-то марлевые фитили надо было удалить, и раны промыть)… Неделю я ходил с той "марлей" — боли страшные переживая... Сутками. А пальцы МОИ?! После удаления той марли, развернуло и дальше... В банке с теплым марганцем долго промывал…
* * *
_ ОТЕЦ наш. Евдоким Кириллович. …покинул семью свою в первый раз, когда сестренке младшей моей исполнился годик о роду. Нельзя было сказать определенно, чтобы так оно и называлось: "бросил многодетную семью". Нет, просто заболел он, Отец наш, — легкими…
— Плен фашистский! Во мне и остался, до конца дней моих. В оправдание какое говорил НАМ, детям его, Отец. После очередного возвращения "из командировки". Тут же и добавляя — в мою сторону:
— А и ты? Осуждаешь меня. Не познал душу мою ты, Сын. "…до пяти-то лет! Не видел меня. Вот и смотришь… Волчонок ты, как и есть лесной. Война-т и разлучила нас, — в самые твои что ни есть главные годы познания. Отца твоего," — наверное и думалась так ему.
"…а лечиться-то как было тяжко ему, даже и после больницы, в колготе такой — из пяти детей? А и жена, всегда "верующая напротив", едва ли добавляла здоровья?" — думалось душе Мефодия Евдокимовича. Уже и на горе Столовой. В нише, небесной скально…
_ …он. ОТЕЦ. И нашел себе другую женщину. Опять… "Ольгу-гречанку любит он теперь?!" — навзрыд шептала Мама, уже и не таясь в спаленке своей, одинокой. Ольга та отца и лечила… Травами. Год, неполный, продолжалось такое вот лечение… Потом, поздоровев как-то и что ли, он вернулся в семью нашу. Большую. К нам, то есть (аллименты громадные не захотел, очевидно, платить. Или совесть какая проявилась). Но вернулся.
_ Ненадолго: спустя два года иль более, — не помню теперь здесь вот, в среде странной этой, Мира Иного!.. — легкие у Отца моего опять стали болеть, до кашля надсадного. И это ж, в звуке таком, в доме-вагоне, на три комнатушки, — "три на четыре метра" каждая…
Короче: ОН …ушел. Опять и снова.