Осторожно синяя болезнь

Девушка бежала по дороге. Звали ее Матильда, Мати – коротко. Было ей… кажется, шестнадцать, но в этом не была уверена и она сама.

Сегодня у Мати был особенный день, день, который ей никогда не забудется… Мир был прекрасен, блистал тысячей огней и красок, манил всеми цветами радуги…

Но Мати ничего этого не видела, она бежала по привычному маршруту к побережью, ориентируясь на годами заучиваемый план местности и слух.

Глаза ее не были предназначены для того, для чего нужны они обычным...

Тамару всегда тянуло к лошадям. Мама её только вздыхала: "Но ведь от них так дурно пахнет! И они такие большие! Как ты можешь находиться на конюшне?!"

Однажды в город, где жила Тамара, приехал бродячий цирк. Пятилетней девочке посчастливилось попасть на выступление.

И - несомненно! - больше всего ей понравились лошади. Холёные, красивые и сильные животные двигались очень грациозно и стремительно. Они кружились по арене, вставали на дыбы, скакали дружным галопом - три вороные и две белые...

-Пей, пей, кормилец, - ласково и чуть ворчливо проговорил Степан Григорьевич, подливая в ведро свежей воды. - Ай, Цыган, ай, красавец!

Утолив жажду, жеребец поднял голову и шумно вздохнул, громко шлёпая мокрыми горячими губами. Молодой, сильный, здоровый конь благодарно посмотрел на хозяина и получил кусок любимого белого сахара. С хрустом разгрызая угощение, он замер на секунду - за оградой, где-то в начале улицы, раздалось знакомое ржание. Цыган ответил на этот зов, по которому сразу узнал...

Ирочка была сумасшедшей. Она и сама не помнила, как и когда сошла с ума. Когда-то, довольно давно, Ирочка была умненькая, молоденькая и хорошенькая и вместе с родителями жила в старинном красивом доме неподалеку от университета. Училась она на мехмате, где ее отец профессорствовал, и редкий однокурсник не был влюблен в нее. Личико у Ирочки было простенькое, французское, но прелестно освещалось карими выпуклыми глазками и яркими безукоризненными зубами, и фигурка была хороша, тоненькая, идеальной...

"Чёрная девятка"(ЧАСТЬ 1)
Скрежет колёс,пыль дорог вновь тебя уносит.Ты мчишься по улицам города,поглащающего тебя ночь за ночью...

Твои любимые кеды давят на педаль.Выжимаешь 100...120...140...пора бы сбавить скорость!

Но твоя чёрная девятка ещё никогода тебя не подводила.Удивительно,как в твоём стиле вождения,твоей машине,упакованной да предела,отражается твой характер,твой темперамент!

...Ты поселил в меня страсть с первого визга колёс,с первого пылающего взгляда...Горячо...Остынь...

Она боготворила военных.
Кольчуга, китель, камзол – не имело значения. Главное, чтобы мужчина носил обруч. Название камней и их размер были ей безразличны. Будь то алмаз (случалось и такое) или аметист, впервые перешагнувший ее порог, - собственно, именно с этого и начиналась карьера моряка – она принимала каждого.

Что происходило за свежевыбеленными стенами и задернутыми занавесками, никто не знал. То есть, знали, конечно, - ясно, что там твориться, чтобы ты, мерзавка, и на шаг к этому...

За кошмарную гордыню боги прокляли меня самой изощренной из своих мстей – неуемной, пронзительной, хаотической нежностью, вытекающей через кончики пальцев.

В тридцать лет не умирают от инфаркта, Голгофа не положена до тридцати трех, но откуда вот это ощущение что каждый миг, каждый день, каждый глоток воздуха – как последний, как будто еще немного и не хватит больше сил на следующий вдох, на следующий удар сердца, на то чтобы жить эту жизнь дальше такой, так как будто боишься не взять...

Николай Толстиков
ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ
рассказ
Староверов Сан Саныч, отставной преподаватель педучилища и закоренелый холостяк, сохранил себя. За семьдесят, но не огруз фигурой, не скрючился спиной, был по-прежнему легок на ногу, морщинки лишь мелкой сеточкой собирались возле его глаз. Всегда подтянутый, в строгом костюме, застегнутом на все пуговицы, при черной узкой селедке галстука и в белой шляпе он неторопливо вышагивал по улочке родного городка. Встретив старого знакомого, Староверов окидывал...

X.
Храм верноподданных Иисуса…православная церковь, она твердо вре-залась в мою память еще со времён босоногого детства, когда Лелька Ната-ша, родная сестра отца, женщина смиренная и глубоко набожная, тайком от атеистических родителей совершила над единственной племянницей бого-угодный обряд крещения. Я навсегда запомнила скучно туманную атмосферу незнакомого помещения, унылую мелодию «огромадной бандуры» (таким мне показался в детские годы величественный орган) и печальные лица странных...

Я смотрел на неё, так, как будто видел её впервые, она была просто совершенна! И не важно как она выглядела, я просто любил её, любил до потери пульса!

Я смотрел в её синие глаза и тонул, так, как утонул при первой встрече, в этих бездонных глазах цвета индиго.

Смотрел и не верил! Мои губы шептали «Я хочу знать ЕЁ!».

И тут её глаза потемнели и стали чернее ночи, губы из пухлых и мягких, превратились в тонкую ниточку, скулы напряглись, и она сухо спросила «Ты точно хочешь знать?». Я...