Прошло несколько дней. В доме началась подготовка к концерту. Дед усиленно занимался с Александром Ефимовичем. Я водила Ниночку по Москве. А тетя Липа и мама готовились к приему гостей, приглашенных к нам после концерта. Дед позвал своих самых близких друзей, чтобы познакомить всех с Ниночкой.
– Ася, я так волнуюсь! – призналась она во время одной из наших прогулок.
– Из-за концерта?
– Из-за концерта тоже, но больше из-за этого приема!
Мне стало смешно – веселые посиделки у нас за столом никак нельзя было назвать приемом.
– Не волнуйся, Ниночка, это не прием, это просто гости!
– Я что-то не поняла?
– Да! Придут близкие люди, сразу сядут за стол, будут пить, есть, рассказывать веселые истории, спорить о политике, только и всего.
– Сразу за стол? – удивилась Ниночка.
– Ну да! И вообще, что ты волнуешься – если ты даже маме и Липочке понравилась, то про других и говорить не стоит!
– Значит, это победа? – улыбнулась Ниночка.
– Конечно! Нина, а где ты с дедом познакомилась?
– В театре! О, это очень смешная история, он тебе не рассказывал?
– Нет!
– Иду я однажды по коридору в театре, тороплюсь, сворачиваю за угол и налетаю на какого-то человека, – вернее, он на меня налетает и сбивает с ног, он ведь такой огромный! Я упала, ушиблась. Он, конечно, поднимает меня, просит прощения по-французски, а потом начинает ругаться по-русски: «Вот окаянная баба, на ногах стоять не может, а туда же, в балет! Черт бы побрал этих француженок, мелкие, и не заметишь!» Я его, конечно, сразу узнала, и такой меня смех разобрал. Послушала я еще его брань, а потом говорю по-русски: «Мсье Потоцкий, нельзя ли полегче?» Он на меня глаза вытаращил, – счастливо засмеялась Ниночка, – рот открыл, да так и остался стоять, а я повернулась на каблуках и ушла. Но он скоро нашел меня и пригласил на свой концерт. И знаешь, Ася, он пел, все время глядя на меня. Поначалу даже неловко было, люди обращали на меня внимание, а потом я такой счастливой себя почувствовала… Вот так мы и познакомились.
– Здорово! А ты поняла, почему он ругался?
– Конечно! Потому что чувствовал себя виноватым.
– Да, он всегда ругается, когда виноват!
Концерт был назначен на субботу. С утра в доме царила благоговейная тишина, все ходили на цыпочках, в дедушкиной комнате телефон был отключен, тетя Липа оглядывала со всех сторон дедушкин фрак, нет ли где не дай бог какой-нибудь пылинки или ворсинки. Включать телевизор запрещалось категорически, и я решила пойти с Лордом на сквер. Наверное, там Митя гуляет с Джонни. Из-за прогулок с Ниночкой я уже несколько дней не видела ни Митю, ни Костю.
Во дворе мне встретился Феликс.
– Асенька, добрый день!
– Добрый день!
– Асенька, я хочу сказать, что ваши подозрения были необоснованны! Аня ни в чем не виновата! Еще раз спасибо за заботу! Увидимся на концерте! – бросил он и вошел в подъезд.
Я застыла на месте, а потом повернула в другую сторону и пошла к Мотьке.
Мотька как раз собиралась в магазин.
– Что-то стряслось? – спросила она.
– Ничего особенного, но мне Феликс только что сказал, что эта Шуркова ни в чем не виновата!
– Так я и поверила!
– Знаешь, я ее не видела, но мне тоже почему-то кажется, что он ошибается.
– Ага! Это женская интуиция!
– Что же делать? Он ведь не хочет, чтоб мы этим занимались, считает ее невиновной, и, значит… ему грозит опасность?!
– То-то и оно! Я думаю, надо плюнуть на все его запреты, какое он имеет право что-то нам запрещать, в конце-то концов! Аська, давай сбегаем сейчас в магазин, а потом смотаемся по-быстрому на Ломоносовский.
– Зачем?
– Я хочу, чтобы ты тоже на нее посмотрела, своими глазами. А вдруг я ошибаюсь!
– Что ж, мы к ней просто в квартиру явимся?
– Нет! Мы позвоним по телефону и скажем, что у нее что-то с машиной. Она сразу выскочит, вот ты и поглядишь.
– А может, лучше сказать, что ее внизу Николай Еременко дожидается? – засмеялась я.
– Зря смеешься, совсем даже неплохой вариант!
– Ты сдурела, Мотька.
– Ни капельки! Пошли скорей! Или нет, давай я в магазин, а ты отведи домой Лорда и жди меня внизу.
Я отвела Лорда и, никому ничего не говоря, спустилась вниз. Минут через десять примчалась запыхавшаяся Мотька.
– Моть, а может, стоит ребят позвать?
– Да ну их, тяжелая артиллерия! И времени у нас мало – все-таки на концерт идем, надо будет красоту навести!
– Между прочим, Феликс тоже будет на концерте!
– Один?
– А я почем знаю?
– Ох, нигде от него покоя нет! – простонала Матильда.
Мы доехали до «Университета».
– Тут близко, рядом с кино «Прогресс».
Действительно, через пять минут мы были уже на месте.
– Куда теперь? – спросила я.
– Вон ее машина, синяя!
– Ну, подо что будешь вызывать дамочку?
– Сейчас скумекаем! Вообще-то чем глупее, тем лучше. Я просто пойду к ней и скажу, что через пять минут ее внизу будет ждать Николай Еременко. Разве она устоит?
– Устоять, может, и не устоит, но скажет: передай ему, чтобы поднимался сюда! И что ты будешь делать?
– Тогда лучше пойди ты! Какая наша цель? Чтобы ты ее увидела. Значит, это то, что нужно!
– Я с такой глупостью к ней не пойду!
– И не надо! – вдруг совершенно спокойно сказала Мотька и подмигнула мне. – Пойдем вместе!
– И что?
– Еще не знаю, по вдохновению!
– Ох, Мотька, влипнем мы с твоим вдохновением!
– Влипнем – вылипнем! Не беда!
– Ладно, идем! – заразилась я Матильдиным азартом.
Мы поднялись на четвертый этаж. Одна из четырех дверей на площадке была похожа на военное укрепление.
– Тут?
– Сама, что ль, не видишь? – шепнула Мотька и нажала на кнопку звонка.
– Кто там? – раздалось через некоторое время.
– Извините, а Леля дома?
– Какая Леля?
– Иванова!
– Ивановы тут уже полгода не живут!
У меня глаза на лоб полезли.
– Ой, тетенька, а вы не знаете случайно их телефон или адрес? Мы из Коломны приехали…
– Одну минутку! – Женщина открыла дверь и смерила нас оценивающим взглядом. Она была, наверное, очень красивая, но сейчас лицо ее покрывал толстый слой желтоватого крема. – Заходите, не стойте на лестнице! Я сейчас найду их телефон.
– Ой, спасибо вам большое, какая вы добрая, даже в квартиру пустили, – заверещала Мотька, так и шаря глазами вокруг. Женщина оставила нас в прихожей, а сама ушла в комнату, не закрыв за собой дверь. И вдруг я увидела, что в комнате, на серванте, стоит в рамке большая фотография Феликса. Я пихнула Мотьку локтем и глазами указала на фотографию. Но тут женщина вышла с запиской в руках.
– Вот, девчонки, вам их телефон! Хотите, позвоните отсюда!
– Нет, спасибо… – начала было я, но Мотька меня перебила:
– Правда, можно позвонить?
– Конечно! Звони!
Мотька подошла к телефону, висевшему на стене в прихожей, и набрала номер. С ума она спятила, что ли?
– Никто не отвечает! Видно, их дома нет. Спасибо вам большое, мы потом позвоним! Даже и не думали, что они переедут!
– Вот так вышло! Ладно, до свидания!
– До свидания, и спасибо вам большое!
Она закрыла за нами дверь, мы ринулись вниз по лестнице и, спустившись на первый этаж, дали волю смеху.
– Мотька! Откуда ты узнала про Лелю Иванову?
– Ниоткуда. По наитию!
– Иди ты!
– Честное слово! Я на такой успех и не рассчитывала! Спросила Лелю, а Лелями и Елен называют, и Ольг, и Ларис. Наш сосед, например, жену Лелей зовет, а она вовсе Капитолина.
– А фамилия! Это ж надо какое совпадение! Она квартиру у Ивановых купила!
Отсмеявшись, Мотька спросила:
– Ну и как она тебе?
– Да что там под кремом разглядишь? А вот что мне совсем не понравилось, так это портрет Феликса.
– Какой портрет?
– Да я же тебе показывала – у нее в комнате, на серванте, его портрет стоит. В рамке.
– Кроме шуток?
– Какие шутки, Мотька! Неужели ты не заметила?
– Нет, не успела! Ну и что теперь со всем этим делать? Аська, давай позвоним мальчишкам, может, они что-нибудь придумают!
– Они нас только на смех поднимут! Подумаешь, какая-то баба держит у себя его портрет.
– Я, между прочим, тоже не отказалась бы! – заявила Мотька.
– А мне как-то от этого тревожно! Мне почему-то кажется – она этот портрет у себя держит, чтобы не забывать о мести.
– Слушай, у меня идея! Ты не знаешь, Николай Николаевич будет сегодня на концерте?
– Николай Николаевич? Не знаю, а что?
– Можно было бы с ним поговорить в неофициальной обстановке, посоветоваться, он хороший мужик! Неужели ж он не придет на концерт после того, как Игорь Васильич его прослушал, посоветовал в консерваторию поступать?
– А если он занят, если билета не достал?
– Да он же мент, пройдет как-нибудь и без билета.
– Он, кажется, не из таких… Но вообще идея неплохая, у него в этой истории глаз совсем свежий будет, а у нас, наверное, как говорил Шарапов, он уже замылился! Нам всюду какие-то жуткие убийцы мерещатся.
– Не просто убийцы, а убийцы Феликса!
– Вот именно, – засмеялась я.
Глава XIX
ЕСЛИ БЫ НЕ МЕФИСТОФЕЛЬ…
Почему-то всякий раз в Большом зале консерватории мне нестерпимо хочется, чтобы концертант (но не дедушка, конечно) споткнулся о порог при выходе на сцену. Прекрасно понимаю, что это гнусное желание, но ничего не могу с собой поделать.
На концерт мы приехали всей семьей, оставив в квартире только Лорда, Мефистофеля и двоюродную сестру тети Липы – Лизавету. Это очень веселая молодая женщина, которой предстоит сегодня накрыть на стол и по Липочкиному звонку поставить в духовку жаркое. При виде Лизаветы дедушка всегда поет:
Ах ты, Лиза, Лизавета,
Я люблю тебя за это,
Вот за самое за это,
Что ты Лиза, Лизавета!
А Лизавета неизменно начинает хихикать в кулак и отвечает:
– Ой, да ну вас!
Тетя Липа, нарядная, взволнованная, сидит вместе с мамой и папой в ложе. С ними же сидит и Ниночка, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, а мы с Мотькой гордо восседаем во втором ряду партера, слева от прохода.
Я ужасно люблю дедушкины концерты. Он сейчас редко поет в Москве, а публика его любит, ждет, волнуется. Все его поклонницы уже знают, что он женится на парижанке, они смотрят на ложу, шушукаются, шуршат букетами… Многих я знаю в лицо и уверена, что они готовы вцепиться в волосы любому, кто попробует хоть что-то дурное сказать об их кумире.
В первом отделении дедушка поет арии из опер, а во втором – песни Шуберта и романсы Даргомыжского и Римского-Корсакова.
И вот они с Александром Ефимовичем выходят на сцену. Дедушка – во фраке, а Александр Ефимович – в смокинге, такие торжественные, красивые!
Первый номер у дедушки всегда чуть хуже остальных – сказывается волнение, но пока он поет эту первую вещь, он успокаивается, голос уже звучит свободно, и дальше все идет прекрасно. Плохих концертов я что-то не припомню.
К середине первого отделения публика уже наэлектризована, многие поклонницы не выдерживают и после каждого номера начинают подносить букеты. Дед всем им улыбается и старается как-то обыграть каждый букет, чтобы никому не было обидно. «Я же знаю, – говорит он, – они порой во всем себе отказывают, чтобы купить букет, так как же я могу просто швырнуть его на рояль, даже не взглянув?!» Приподнятая праздничная атмосфера концерта проникает в кровь, и я чувствую себя счастливой. С Мотькой происходит то же самое. Мы с нею изредка переглядываемся и восторженно улыбаемся. Глаза у Мотьки чуть пьяные. У меня, наверное, тоже. После очередного номера поклонницы ринулись к сцене с букетами, и вдруг Мотька толкает меня локтем. В третьем ряду партера, справа от прохода, сидит Феликс. Он, очевидно, только что появился, не могли же мы его не заметить. И сразу настроение падает, в сердце заползает тревога. Нет, нельзя, чтобы он испортил мне дедушкин концерт. С какой стати! Я беру себя в руки и пытаюсь выкинуть его из головы. И вот первое отделение кончается. Публика в восторге. Опять цветы, цветы… Теперь еще выносят корзины от администрации, от филармонии, красивые корзины, но обычные, и вдруг… трое служителей выносят и ставят на сцену даже не корзину, а целую лодку белой сирени.
– Аська, какая красота! – восторженно шепчет Мотька. – Ее к вам домой повезут?
– Не думаю, тут целый грузовик нужен!
Взгляд мой падает на Феликса, и я тут же понимаю, что эта корзина от него. Интересно, он ведь, кажется, не знаком с дедом? Или он его горячий поклонник?
В антракте дедушка никого к себе не пускает, даже Ниночку. Мы с Мотькой выходим в фойе. Феликс кивает нам, но мы, не сговариваясь, делаем вид, что не замечаем его, и гордо проходим мимо. А почему – и сами не знаем. На каждом шагу попадаются знакомые, а вот и Николай Николаевич. Без формы я его не сразу узнала.
– Ася! Матильда! Привет, девочки!
– Здрасьте, Николай Николаевич! Как ваши дела? Поете?
– Готовлюсь, все, как Игорь Васильич велел. Буду летом поступать. Он мне такую надежду дал! И веру.
– А любовь? – нахально спросила Мотька.
Николай Николаевич зарделся.
– Не до любви сейчас. Совсем зашился. Ну, а у вас что? Опять кого-нибудь ловите?
Мы переглянулись.
– Значит, я правильно понял? Ну и кто теперь попал в поле вашего зрения?
– Мы все хотели к вам прийти, Николай Николаевич, посоветоваться, да неудобно было.
– Это почему?
– Мы пока ни в чем не уверены.
– Опять бандиты?
– Хуже!
– Тогда уж прошу, приходите завтра ко мне в отделение, хотя нет, завтра – воскресенье… А сейчас ведь мы не успеем все обсудить… До понедельника дело терпит?
– Наверное.
– Ну и отлично. Жду вас в понедельник в десять часов. Хотя вы же учитесь… Но не беда. Я дам вам повестки, покажете их в школе, и дело с концом. А если спросят, скажете – давали показания. Договорились?
– Да!
Мы с облегчением вздохнули. Теперь осталось только дожить до понедельника и можно будет все наши жуткие тайны вывалить милому капитану Шадрину. Он все поймет и скажет, что нам делать.
Концерт имел грандиозный успех. Деду пришлось на «бис» спеть еще почти целое отделение. И вот в зале уже потушили свет, а самые стойкие поклонницы еще продолжают аплодировать. Мы с Матильдой бежим к дедушке за кулисы. Там уже уйма народу. Ниночка, гордая, сияющая, стоит рядом с дедом, и он знакомит ее со всеми, кто подходит поздравить его. Я сразу вижу, что сам он тоже доволен концертом. Вдруг появляется Феликс. Женщины тихонько ахают. Он подходит к маме, целует ей руку, и она подводит его к дедушке. Я не слышу, о чем они говорят, но вижу, что и Ниночка смотрит на него с восхищением. Наконец чужие расходятся, а все, кто остался, сейчас поедут к нам. Феликс предлагает свою машину, а дедушка радушно приглашает его поужинать с нами. Нигде от него спасу нет!
Мы гурьбой спускаемся по лестнице и выходим через служебный подъезд – все, кроме деда. Александр Ефимович подгоняет свою машину поближе к подъезду и открывает дверцу. Дед мигом садится, и они уезжают, а с ними Ниночка, тетя Липа и Валя, жена Александра Ефимовича. Остальные приглашенные под папиным руководством рассаживаются по другим машинам, Феликс приглашает нас в свой «Мерседес».
– А вы проверили: бомбы там нет? – спрашиваю его я так, чтобы родители не слышали.
– Нет, – смеется он, – Федор тут все время караулил!
Наконец мы садимся и едем. В такой компании поездка на «Мерседесе» не доставляет нам с Мотькой ни малейшего удовольствия.
Дома все уже готово к приему гостей. Дед успел переодеться. Он еще возбужден после концерта, весел и доволен. Ниночка от него не отходит.
И вот, кажется, все уже собрались. Гости пьют, едят, поздравляют деда с удачным концертом и очаровательной избранницей, дед провозглашает тосты за своих друзей, словом – все как всегда. Вдруг ко мне подходит тетя Липа:
– Аська, выйди на минутку!
Я выбираюсь из-за стола и выхожу в коридор.
– Аська, что-то я нигде Мефистофеля не вижу! Боюсь, как бы не убежал, тут все приходили, двери настежь, он мог выскочить! Поищи его, может, он куда забился, столько народу в доме!
Тут за мной прибежала Мотька.
– Что такое?
– Да Тофик куда-то делся, тетя Липа волнуется, давай поищем!
Мы с Мотькой заглянули под все кровати, во все углы. Мефистофеля нигде не было. Неужели убежал? Мы выскочили на лестницу.
– Кис-кис! Тофик! Кис-кис!
– Давай поднимемся на последний этаж, – предлагает Мотька, – и пойдем вниз пешком. Может, он где-то сидит!
– Давай!
Мы поднялись на лифте на девятый этаж и стали спускаться по лестнице. Дошли опять до нашего этажа, Тофика не было.
– Может, Лорда взять с собой? Он его так любит!
– Идея!
Я взяла Лорда и сказала ему:
– Лорд, ищи Тофика! Ищи!
Лорд посмотрел на меня умными глазами, заскулил и рванул вниз. На пятом этаже, возле дверей квартиры Феликса, лежала куча упаковочной бумаги, а на ней преспокойно сидел и умывался Мефистофель.
– Вот дурной! – воскликнула Мотька и уже хотела схватить его, как вдруг я заметила, что к замку из этой кучи тянется тонюсенькая проволочка.
– Мотька! Стой! Осторожно! – прохрипела я.
– Что? – Мотька отдернула руки, а Тофик как ни в чем не бывало спрыгнул с кучи и подбежал к Лорду, которого я с трудом оттаскивала подальше от двери. – Что случилось? Аська, в чем дело?
– Тихо! Я не знаю, но, по-моему, там бомба!
– Где?
– Видишь, проволочка к замку тянется, – прошептала я.
– Ой, правда! Аська, что же делать? – запаниковала Мотька.
– Быстро отведи животных домой и возвращайся!
– А ты?
– А я постою тут, чтобы никто случайно не сунулся.
– Позвать его?
– Пока не надо. Беги быстрей!
Мотька схватила Мефистофеля, вырвала у меня Лордов поводок и буквально через минуту вернулась.
– Что дальше?
– Стой тут, а я вниз, к охранникам!
Я побежала, дожидаться лифта не было времени. Охранники в будке резались в карты.
– Ребята! Помогите! – сдавленно крикнула я.
– Что случилось?
– У квартиры Ключевского, кажется, бомба!
– Да ты что?!
– Я не знаю, но там куча мусора, а из нее проволочка к замку тянется!
– Кирюхин, оставайся тут и гляди в оба! Если что – значит, мы с тобой проморгали! Пошли скорей!
На пятом этаже стояла бледная как смерть Матильда.
– Интересно, откуда эта куча! – удивился охранник. – Когда рабочие уходили, ее не было! Ну-ка, что тут? Да, дела! Похоже, и вправду бомба! Интересно, а где хозяин? В квартире? Я вроде видел, как он входил.
– Он у нас, на шестом. Позвать?
– Погоди! Подумать надо! Тут вообще-то не хозяин нужен, а сапер! Хотя нет, зовите! У него радиотелефон! Быстро!
Я мигом взлетела на один этаж и ворвалась в квартиру. Все по-прежнему сидели за столом. «Нельзя их пугать», – пронеслось у меня в голове. Я взяла себя в руки и вошла в столовую. К счастью, Феликс сидел близко.
– Феликс Михайлович, вас там спрашивают! – тихо сказала я.
Феликс повернулся ко мне и, кажется, по моему лицу все понял. Он побледнел и решительно поднялся из-за стола.
– Феликс, куда же вы? – проворковала одна из дам.
– Извините, я скоро вернусь! – Он обворожительно улыбнулся даме и вышел. Я за ним.
– Возьмите радиотелефон! – успела я крикнуть.
– Хозяин, – виновато проговорил охранник, – вот какое дело! Может, эвакуировать народ?
– Сейчас нельзя, такой шум поднимется, что только хуже будет! Пока к замку не притронешься, она не рванет! Я в этом кое-что понимаю!
Он позвонил кому-то.
– Андрей, ты?.. Да, я! Ты мне нужен. С ребятами… Похоже, контактная!.. Да, в жилом. У моей новой квартиры!.. Эвакуировать людей?.. Не стоит?.. А не опасно?.. Охрану?.. Да, выставил и сам стою!.. Отлично, жду!.. А ну-ка, девочки, быстро домой! И никому ни слова!
– Нет, – вдруг заявила Мотька, – я лично никуда не уйду!
– Почему? – удивился Феликс.
– Потому что, пока я тут, мне не так страшно.
– Ты, конечно, пока можешь постоять, но через четверть часа приедет группа саперов, и уж они-то сразу тебя прогонят! – в сердцах сказал Феликс.
– А ну, брысь отсюда! – пришел на помощь хозяину охранник.
– Что? – задохнулась от возмущения Мотька. – Мы второй раз вас от бомбы спасаем, а вы так… А вы, – повернулась она к охраннику с видом оскорбленной королевы, – вы вообще помалкивайте, вы пропустили сюда убийцу, а теперь… возникаете, – в голосе Мотьки уже были слезы, но она справилась с собой.
– Ты чего, дуреха, обижаешься, это что, игрушки? А я, конечно, знаю, что виноват, только ума не приложу, как он просочился!
– Скажите, – вдруг осенило меня, – сюда такой парень не заходил: невысокий, хромой, в бордовой куртке и черной вязаной шапке?
– Хромой, говоришь? Был такой! Только одет по-другому. Да! Он же к вам шел! Принес корзину цветов, сказал – Потоцкому! Большая такая корзина!
Так! Может, и у нас в квартире тоже бомба?
– А какие цветы? Вы видели, какие цветы?
– Да, кажись, лилии… Погоди, они же вот в эту бумагу были завернуты. Ну да, точно! Эта самая бумага! Поди тут угадай! Целый вечер цветы носят, разве в каждую корзину влезешь!
И тут из лифта вышли четыре здоровенных парня в камуфляже.
– Феля, привет! Ну, показывайте свою «дуру»! А это что за барышни? Вот уж им тут делать нечего. Попрошу удалиться! И быстро!
– Подожди, Андрюша, тут, кажется, дело еще сложнее. Ася, беги домой и погляди, есть там корзина с лилиями, и если есть, то где стоит. Но только не трогай!
Через две секунды я уже была в квартире; к счастью, нас еще никто не хватился. Действительно, в передней среди прочих корзин была и корзина с лилиями. Я пригляделась к ней, но ничего подозрительного не заметила, о чем и поспешила доложить Феликсу.
– Я сейчас за ней поднимусь, – сказал он.
– Может, лучше я? – предложил Андрюша.
– Нет, я сам! Зачем пугать хороших людей!
Минуты через две появился Феликс, неся на вытянутых руках корзину лилий. Сам он был бледен, как эти лилии.
– Юлик! Займись! – распорядился Андрюша. – Но вы, девчата, уйдите от греха подальше. В присутствии женщин нельзя минами заниматься – плохая примета. Так что дуйте отсюда!
– Феликс Михайлович, а вы нам не верили, хотя все яснее ясного! – гордо и горестно произнесла Мотька. – У нее ваш портрет стоит!
– Что? – остолбенел Феликс. – У кого? Какой портрет?
– Феликс, браток, не до портретов сейчас, давай делом займемся! Прощайте, девчата. Пока!
Мы поднялись на свой этаж, но в квартиру не входили: слушали, что происходит внизу.
Там командовал Андрюша.
– Юлик, иди во двор, поковыряйся в цветочках, хотя, на мой взгляд, это пустышка. А вот тут… Феликс, отойди, а вы, ребятишки, перекройте лифт и лестницу.
Мы услышали, как шуршит бумага.
– Ага! Вот и она, голубушка!
– Ой, как страшно! – прошептала Мотька.
Да, это было очень страшно, ведь одно неверное движение…
Не знаю, сколько времени прошло, когда вновь раздался голос Андрюши:
– Ну, вот и все! Любитель делал! Видать, ты, Феля, какому-нибудь психу дорожку перешел. А охрану свою гони поганой метлой. Дармоеды! Ладно, мы сейчас разбегаемся, чтобы не пугать народ, эту «дуру» с собой заберем, а ты, браток, если знаешь автора, советую поскорее с ним разобраться. И скажи спасибо девчонкам!
Мы мигом юркнули в квартиру. Навстречу нам попалась мама.
– Девочки, куда вы подевались?
– Подышать выходили.
– А где Феликс?
– Скоро придет, его там вызвали…
– А мы уже чай пить собираемся. Вы не хотите?
– Хотим, хотим! Сейчас придем!
Мы вошли в мою комнату и рухнули на кровать как подкошенные.
– Ну, как тебе все это нравится? – спросила я немного погодя.
– Кошмар! Если он и теперь не поверит, что это ее рук дело… Ведь ясно все – хромой парень принес корзину…
– Да, как говорится, не может быть двух мнений.
– А ты понимаешь, что теперь уничтожены все улики! Обезвредили бомбу какие-то его дружки, а милиции тут уже нечего делать.
– Думаешь, он в милицию не обратится?
– Похоже на то.
– А мне так не кажется. В прошлый раз он ведь вызвал милицию, но там дело было на улице, а тут в доме, время терять было нельзя, а милиция могла долго провозиться, и не обязательно у них был бы сапер…
– Хорошо еще у него дружки такие есть.
– Хорошо, что у нас котенок такой! Если бы не Мефистофель…
Да, наш общий любимец Мефистофель, Тофик, спас не только Феликса. Сердце мое наполнилось теплом, совсем как тогда, два месяца назад, когда я нашла его в подвале, куда меня впихнул и запер бандит Шапка. Я тогда сразу решила: если выйду оттуда живой, возьму котенка себе. Жалко, нельзя всем рассказать про его подвиг.
Глава XX
ОНА ВАС ЛЮБИТ!
Феликс появился через полчаса, но поговорить с ним никакой возможности не было. Мы вернулись к гостям, сели пить чай с тортом, все были очень веселы, и никто не подозревал, какой опасности мы избежали. Вдруг я поймала на себе взгляд деда, очень встревоженный взгляд.
Я постаралась беспечно улыбнуться ему, но, кажется, у меня ничего путного не вышло. Дед сделал мне знак выйти из-за стола и тоже поднялся.
– Ребенок, что случилось? – спросил дед шепотом, когда мы с ним вышли из столовой.
И тут выдержка мне изменила. Я прижалась к деду и дала волю слезам.
– Ну что, моя маленькая, что такое? Да перестань ты плакать, ну, пойдем к тебе, и ты все скажешь своему старому деду. Ему же все можно сказать, он свою девочку не выдаст…
От его ласковых слов, нежного голоса я совсем размякла. Дед завел меня в мою комнату, закрыл дверь, потом достал из кармана носовой платок.
– Вытри нос, ребенок! Вот так! И глазки тоже! Кажется, моя девочка влюбилась? Да и немудрено, такой красавец!
– Дед, ты ничего не понял!
– Нет, я, видимо, просто не все понял, но направление мысли верное! С ним что-то случилось, да?
Больше я терпеть не могла и, всхлипывая и сморкаясь, выложила деду все, начиная с первой бомбы.
– Так! Кажется, вы в таких случаях говорите: ни фига себе заявочки! Да, не самое удачное соседство, прямо скажем! Но все равно, вы с Мотькой большие молодцы! А я, между прочим, заметил, что и несравненная Матильда тоже весьма неравнодушна к этому молодому человеку! Однако это все лирика, а тут надо принимать какие-то меры, а то мы, чего доброго, все взлетим на воздух! Он хотя бы заявил в милицию?
– Не знаю! – всхлипнула я.
– Так я, черт возьми, сейчас это выясню!
– Дед, не надо! – испугалась я. – Мы в понедельник пойдем к Николаю Николаевичу и сами все ему расскажем, но неофициально.
– Глупости! Детские игры! – уже гремел дед. – А впрочем, бог его ведает, может, и вправду лучше без милиции обойтись. Я, честно говоря, уже плохо ориентируюсь в здешней жизни. Но поговорить с этим красавчиком я обязан.
И дед вышел из комнаты. Через минуту он вернулся вместе с Феликсом. У того был бледный, измученный вид.
– Аська, не в службу, а в дружбу, выйди, дай нам поговорить, так сказать, по-мужски, – попросил дед.
Я нехотя вышла из комнаты, но, закрыв за собой дверь, все же оставила щелочку и, разумеется, никуда не ушла.
– Молодой человек, – начал дед, – поймите меня правильно! Внучка только что в слезах рассказала мне всю историю с вашими бомбами! Вы тут еще не живете, а мы все едва не взлетели на воздух! Меня, признаюсь, такое соседство весьма тревожит. И я безмерно удивлен тем, что вы не хотите обратиться в милицию!
– Игорь Васильевич, побойтесь бога! Я и в прошлый раз немедленно вызвал милицию, и сегодня – тоже, но, посудите сами, первым делом надо было обезвредить бомбу, и я, естественно, вызвал своих друзей еще по Афгану…
– Вы были в Афганистане? – быстро спросил дед.
– Увы! Так вот, я понимал, что они с этим справятся быстро и тихо, а милиция подняла бы на ноги весь дом, и еще неизвестно, сколько времени это заняло бы. Ведь в отделениях милиции вряд ли дежурят саперы такого класса!
– Да, вы, безусловно, правы, я об этом не подумал.
– Ася, вероятно, вам уже сказала, что они подозревают главного менеджера моего банка. Мне очень не хотелось бы в это верить, однако против нее есть улики, прежде всего эта злосчастная машина, на которой ездит главный подозреваемый. Мне так трудно в это поверить… Мы с нею давно друг друга знаем, вместе учились в Финансовом институте, вместе начинали…
– По-видимому, у нее есть к вам какие-то… претензии… как бы это сказать… личного характера.
– Нет! Между нами никогда ничего не было!
– В том-то все и дело!
– Вы думаете?
– Почти уверен! Есть женщины, не прощающие невнимания к себе. Можете мне поверить!
Феликс горько рассмеялся.
– Вас тоже пытались взорвать?
– Взорвать? Нет! Время было иное. Но зарезать одна дама меня хотела. Вот, видите, на руке шрам? Это я перехватил у нее нож!
Чего только иной раз не узнаешь! Дед никогда мне про это не говорил.
– И что вы сделали с этой дамой? Вы ведь не сдали ее в милицию?
– Разумеется, нет!
– Вот видите! Мне тоже очень тяжело это сделать, но я понимаю, что с такими людьми шутки плохи. Похоже, она одержима желанием уничтожить меня, и если ее не остановить, то могут пострадать и другие, совсем посторонние люди. Сразу оговорюсь – если это она! Бывают ведь и ошибки. Все кажется вполне очевидным, а потом оказывается, что обвинили ни в чем не повинного человека. Тут надо разобраться! Я на днях, после разговора с девочками, пытался ее прощупать, но она вела себя как ни в чем не бывало. А актриса она неважная, я хорошо ее знаю.
– А скажите-ка мне, молодой человек, случись что-то с вами, кто занял бы ваше место? Эта дама?
– Нет, мой заместитель.
– А если допустить, что и он тоже пострадает?
– Тогда, конечно, она…
– А с вашим заместителем еще ничего такого не случалось?
– Да, на него недавно напали в подъезде какие-то бандиты, и только чудо его спасло. Сосед, каратист, как раз вышел на лестницу. Но ведь такое случается сплошь и рядом.
– А нападавших не задержали?
– Куда там! Прогнали и слава богу!
– Простите, молодой человек, но это не может быть что-то более серьезное, нежели дамские страсти?
– Вы имеете в виду мафию?
– Да.
– Не думаю.
– А почему, простите?
– Мне не хотелось бы сейчас вдаваться в подробности, но, будь это мафия, я уже давно был бы покойником. По-моему, это, так сказать, частная инициатива. А вот чья – это вопрос.
– Короче говоря, как вы намереваетесь обезопасить себя и людей, вас окружающих? Соседей, к примеру?
– Игорь Васильевич, дорогой, – с мукой в голосе произнес Феликс, – не думайте, я все сообщил майору, который ведет дело о первом покушении, даже назвал предположительный номер машины хромого парня. Пусть они сами выйдут на Шуркову, поймите: назови я ее, мне неизбежно пришлось бы упоминать о девочках, а зачем им это? Пусть милиция разберется. И еще я сменю охрану в подъезде. Посажу тут своих ребят, афганцев. Это надежнее. Надеюсь, в ближайшие дни или даже часы все выяснится. А я до конца дней буду благодарен вашей внучке и ее подружке. Они уже дважды спасли меня! И если я смогу что-то для них сделать…
– Ну, ладно, ладно! Пошли к гостям. Время позднее, они скоро начнут расходиться, а хозяин куда-то пропал.
Я отскочила от двери.
– Игорь Васильевич, одну минутку!
– Да?
– Вы сегодня так пели!
– Кажется, действительно недурно! Пошли!
Мотька осталась у меня ночевать, как всегда в подобных случаях. Но я настолько вымоталась за этот день и вечер, что у меня даже не было сил пересказать ей разговор дедушки с Феликсом. Зато утром мы проснулись раньше всех в доме, и я во всех подробностях передала ей эту беседу.
– Он еще сомневается! – возмутилась Мотька. – А вообще, подруга, я от него устала, сил больше нет! Ну его к бесу! Давай лучше про концерт поговорим! Какой Игорь Васильич счастливый! Так петь! Если хочешь знать, я за одного Игоря Васильича десять Феликсов отдам! Я вчера смотрела на того и на другого – разве их сравнишь! Красивый он, Феликс, даже очень, но Игорь Васильич лучше!
– Ну ты скажешь! – засмеялась я. – Дед, конечно, красивый, но…
– Это потому, что он твой дед! Понимаешь, какая кому радость от красоты Феликса? Одни неприятности!
– Мотька, ты настоящая «сыриха»!
– Ну и пусть! Меня не убудет! Игорь Васильич – Артист с большой буквы, а этот – просто денежный мешок!
– Знаешь, что сказала бы Марфуша на эти твои речи? «Дети, мне это напоминает басню Эзопа «Лиса и виноград».
Ох, как разозлилась Мотька! Видно, я попала в самую точку! Еще минута, и мы бы с нею поссорились, но, к счастью, дверь распахнулась, и в комнату на бешеной скорости ворвался Мефистофель, а за ним чинно вошел Лорд с таким скорбным выражением морды, что я тут же вскочила и начала одеваться. Обычно в этот час бедный пес уже давно выгулян и покормлен. Тофик забрался к Мотьке на руки и громко запел. Всю ее злость как рукой сняло!
– Погоди, Аська, я с тобой!
Внизу дежурили незнакомые парни. Неужто Феликс уже успел сменить охрану?
Мы вышли во двор.
– Аська, пошли, проводишь меня!
– С какой стати? Твоя мама ведь уехала, пойдем к нам завтракать, столько всего вкусного осталось…
Но тут к нам подбежала Лялька Дубова, которой после истории с ложным доносом Макс Гольдберг дал кличку «Ля-ля-фу», по аналогии с модной песенкой «Ля-ля-фа».
– Аська, это правда, что твой дед на иностранке женился?
– А тебе какое дело?
– Да ладно тебе, скажи: жалко, что ли?
– Нет, не жалко. Правда! Женился! На иностранке! И что дальше?
– А говорят, она в окошко корзину цветов выкинула?
– Что? – оторопела я.
– А вон, погляди сама! Это не ваши цветы?
Действительно, возле мусорных контейнеров валялась давешняя корзина с лилиями. При виде поломанных, замерзших цветов щемило сердце.
– Ну ты и дура! – сказала Мотька.
– Ты зато умная! Прихлебательница!
Мотька схватила Ляльку за воротник, встряхнула ее и вместе с ней повалилась на снег. Не знаю, чем бы дело кончилось, но к ним подскочил Лорд и так залаял, что Лялька взвыла, наподдала с перепугу Мотьке и бросилась бежать!
– Попадись мне еще! – крикнула вдогонку Мотька. – Вот погань! Дай руку, а то она мне локтем в живот заехала, больно!
Я помогла Мотьке подняться, стряхнула с нее снег.
– Мотя, что случилось? – спросила вышедшая из дому мама. Ей пора было в театр. – Деточка, ты ушиблась? Нет? Ну и хорошо! Идите скорее завтракать, там столько вкусного осталось!
– Не пойду! Спасибо! Но не пойду!
– Почему? Мотя, что случилось!
– Мама, да тут эта задница, Лялька, назвала ее прихлебательницей!
Мотька вдруг расплакалась.
– Матильда! Не смей реветь! – прикрикнула на нее мама. – Тебе в жизни еще много всякой дряни встретится, так что, из-за всех реветь?! Сию минуту прекрати! Чтобы жить нормально, надо уметь никому не завидовать и не обижаться по мелочам! Впрочем, ты и так совсем не завистлива, а если еще запомнишь то, чему меня научил твой обожаемый Игорь Васильевич, будешь, как говорится, кума королю: обидчивость – признак глупости.
Мотька подняла на маму полные слез синие глаза и улыбнулась.
– Тетя Тата…
– Вот и умница! Все, девочки, я побежала, а то опоздаю! Воспитание мимоходом – самое действенное, я уверена! Привет!
И мама убежала.
– Ладно, кончай реветь, пошли к нам!
– Пошли! – шмыгнула носом Мотька.
Дома только еще собирались завтракать. Когда все наконец уселись за стол, папа вдруг сказал:
– Аська, а ведь ты была права!
– Права? В чем?
– Помнишь, ты говорила, что у нас ворует ребенок?
– Да, а ты уверял, что у вас ребенка нет и быть не может.
– Выяснилось, что наша уборщица приводила с собой своего семилетнего пацана, как оказалось, весьма вороватого! Хорошо, что мы с тобой ничего не предприняли! А то черт знает что могло бы получиться!
– Да уж!
– Асютка, – обратилась ко мне тетя Липа, – ты вот любишь в сыщиков играть, да и Матильда тоже, так скажите мне, куда могла деваться большая корзина цветов?
– Какая корзина?
– Да вот стояла в передней, кроме прочих, корзина с белыми лилиями. Уж так она мне понравилась, а сегодня гляжу – нет ее! Все другие на месте, а этой нет!
Все растерянно переглянулись.
– Липа, а вы ничего не перепутали? – осторожно спросил папа.
– Перепутала? А чего тут можно перепутать? Была корзина, и нет корзины! Я очень белые лилии люблю…
– Липа, ты намекаешь, что мои гости корзину цветов стибрили? – засмеялся дедушка.
– Не знаю, не знаю…
– А может, Тата взяла в театр? – предположил папа.
– Зачем? – удивилась тетя Липа. – И как она ее понесет?
– Я слыхала, что в России часто воруют, – сказала Ниночка, – но это странная кража…
– Зато изысканная! – веселился дед, прекрасно знавший, в чем дело. – Подумайте, вор проник в квартиру, и его так пленили белые лилии, что он махнул рукой на другие ценности и уволок корзину к себе в логово! И там, вдыхая сладостный аромат лилий, он постепенно перевоспитывается! Ниночка, замечательный сюжет для балета, ты не находишь? Это можно так красиво поставить! Роскошный одноактный балет! Лилию будет изображать девица в белой тунике. А назвать такой балет надо… Впрочем, давайте объявим конкурс на лучшее название.
– «Гибель лилии»! – предложил папа.
– Плагиат! «Гибель розы» уже есть!
– «Вор и лилия», – сказала тетя Липа.
– Нет, слишком прямолинейно!
– Просто «Белая лилия», – включилась Ниночка.
– Слишком сопливо! Аська! Мотька! А вы чего сидите? У вас головы молодые, давайте думайте! – шумел дед.
– «Украденная белолилия», – в духе любимого Северянина предложила я.
– Уже лучше, – одобрил меня дед, – хотя слишком по-декадентски.
– «Лилейные грезы»! – воскликнула Мотька.
И в этот момент в дверь позвонили. Я пошла открывать.
– Кто там?
– Асенька, открой, это я, Феликс!
Я распахнула дверь. На пороге стоял Феликс с таким усталым, измученным лицом, что у меня сжалось сердце.
– Еще что-то случилось? – спросила я.
– Слава богу, нет, – улыбнулся он, – просто я не спал ни минуты. Ася, все выяснилось! Можно мне войти?
– Да, конечно, раздевайтесь!
– Я хотел бы поговорить с тобой и Игорем Васильевичем, это возможно?
В переднюю выглянула Ниночка.
– А, Феликс! Заходите, заходите! Выпейте с нами кофе!
– Благодарю вас, не откажусь!
Феликс вошел в столовую, поздоровался со всеми и сел.
– Игорь Васильевич! Мне надо с вами поговорить!
– Поговорим, непременно поговорим, но сперва выпейте кофе и что-нибудь съешьте, на вас нет лица!
Тетя Липа налила Феликсу кофе в большую чашку и пододвинула сливки.
– Спасибо, я черный пью!
– Липа, положи ему пирога! – потребовал дед.
Феликс выпил кофе, поел и с мольбой взглянул на дедушку.
Тот сразу все понял.
– Так, а теперь, дорогие мои, мы с Феликсом ненадолго уединимся!
Мы с Мотькой возмущенно переглянулись. Но дед, проходя мимо, нагнулся, словно бы поцеловать меня, и шепнул:
– Через пять минут жду вас у себя!
Он же гениальный конспиратор, мой дед!
Действительно, мы вскоре вылезли из-за стола и незаметно проскользнули в его комнату.
– А вот и они! – воскликнул дед. – Можете начинать свой рассказ!
Феликс, чуть помедлив, заговорил:
– Игорь Васильевич, девочки, я доставил вам столько беспокойства, что не считаю возможным держать вас в неведении. Благодаря вам, девочки, все выяснилось очень просто. Милиция по номеру машины, естественно, вышла на Аню. Та сразу сообщила, что дала доверенность на свои старые «Жигули» двоюродной сестре.
– Сестре? – удивилась Мотька.
– Да! А парень в бордовой куртке – муж этой самой двоюродной сестры. Эта сладкая парочка разработала план уничтожения меня и моего заместителя для того, чтобы во главе банка встала Аня, ни сном ни духом не подозревавшая обо всей этой истории.
– А зачем им это? – спросила я.
– Они считали, что, когда Аня возглавит банк, они смогут с помощью шантажа полностью подчинить ее себе. Мол, мы тебя вознесли преступным путем, теперь поди отмойся, докажи, что ты не замешана, а потому изволь плясать под нашу дудку.
– Они что, признались?
– Да! Эта баба, кузина Ани, все рассказала со злости… Дело в том, что ее муженек, как выяснилось, уже почувствовал опасность и очень не хотел вчера приносить сюда эту бомбу, но жена настояла. Тогда он сделал это, а потом смылся, прихватив все семейные денежки, не такие уж малые…
– Значит, он еще на свободе? – встревоженно спросил дед.
– Да, но уже далеко. Он еще вчера вечером улетел в Южную Африку. Словом – замечательное сочетание жадности, подлости и глупости! А бедная Аня тут совершенно ни при чем.
– Вы уверены?
– Да! Она слишком умная женщина. И если бы она взялась за это дело, меня бы уже на свете не было! К тому же она…
– Она вас любит! – выпалила Мотька.
– Как выяснилось, да… Но что бы там ни было, я дважды обязан вам жизнью! Благодарности, сообразной этому, просто не существует, но я решил вот что: у вас скоро каникулы, подумайте, поговорите с родителями, посоветуйтесь и скажите мне, куда, в какую страну вы хотели бы поехать на две недели. Я полагаю, если недельку вы в школе пропустите, ничего страшного не будет…
Мы с Мотькой восторженно переглянулись. Вот это предложение!
– Из-за концерта?
– Из-за концерта тоже, но больше из-за этого приема!
Мне стало смешно – веселые посиделки у нас за столом никак нельзя было назвать приемом.
– Не волнуйся, Ниночка, это не прием, это просто гости!
– Я что-то не поняла?
– Да! Придут близкие люди, сразу сядут за стол, будут пить, есть, рассказывать веселые истории, спорить о политике, только и всего.
– Сразу за стол? – удивилась Ниночка.
– Ну да! И вообще, что ты волнуешься – если ты даже маме и Липочке понравилась, то про других и говорить не стоит!
– Значит, это победа? – улыбнулась Ниночка.
– Конечно! Нина, а где ты с дедом познакомилась?
– В театре! О, это очень смешная история, он тебе не рассказывал?
– Нет!
– Иду я однажды по коридору в театре, тороплюсь, сворачиваю за угол и налетаю на какого-то человека, – вернее, он на меня налетает и сбивает с ног, он ведь такой огромный! Я упала, ушиблась. Он, конечно, поднимает меня, просит прощения по-французски, а потом начинает ругаться по-русски: «Вот окаянная баба, на ногах стоять не может, а туда же, в балет! Черт бы побрал этих француженок, мелкие, и не заметишь!» Я его, конечно, сразу узнала, и такой меня смех разобрал. Послушала я еще его брань, а потом говорю по-русски: «Мсье Потоцкий, нельзя ли полегче?» Он на меня глаза вытаращил, – счастливо засмеялась Ниночка, – рот открыл, да так и остался стоять, а я повернулась на каблуках и ушла. Но он скоро нашел меня и пригласил на свой концерт. И знаешь, Ася, он пел, все время глядя на меня. Поначалу даже неловко было, люди обращали на меня внимание, а потом я такой счастливой себя почувствовала… Вот так мы и познакомились.
– Здорово! А ты поняла, почему он ругался?
– Конечно! Потому что чувствовал себя виноватым.
– Да, он всегда ругается, когда виноват!
Концерт был назначен на субботу. С утра в доме царила благоговейная тишина, все ходили на цыпочках, в дедушкиной комнате телефон был отключен, тетя Липа оглядывала со всех сторон дедушкин фрак, нет ли где не дай бог какой-нибудь пылинки или ворсинки. Включать телевизор запрещалось категорически, и я решила пойти с Лордом на сквер. Наверное, там Митя гуляет с Джонни. Из-за прогулок с Ниночкой я уже несколько дней не видела ни Митю, ни Костю.
Во дворе мне встретился Феликс.
– Асенька, добрый день!
– Добрый день!
– Асенька, я хочу сказать, что ваши подозрения были необоснованны! Аня ни в чем не виновата! Еще раз спасибо за заботу! Увидимся на концерте! – бросил он и вошел в подъезд.
Я застыла на месте, а потом повернула в другую сторону и пошла к Мотьке.
Мотька как раз собиралась в магазин.
– Что-то стряслось? – спросила она.
– Ничего особенного, но мне Феликс только что сказал, что эта Шуркова ни в чем не виновата!
– Так я и поверила!
– Знаешь, я ее не видела, но мне тоже почему-то кажется, что он ошибается.
– Ага! Это женская интуиция!
– Что же делать? Он ведь не хочет, чтоб мы этим занимались, считает ее невиновной, и, значит… ему грозит опасность?!
– То-то и оно! Я думаю, надо плюнуть на все его запреты, какое он имеет право что-то нам запрещать, в конце-то концов! Аська, давай сбегаем сейчас в магазин, а потом смотаемся по-быстрому на Ломоносовский.
– Зачем?
– Я хочу, чтобы ты тоже на нее посмотрела, своими глазами. А вдруг я ошибаюсь!
– Что ж, мы к ней просто в квартиру явимся?
– Нет! Мы позвоним по телефону и скажем, что у нее что-то с машиной. Она сразу выскочит, вот ты и поглядишь.
– А может, лучше сказать, что ее внизу Николай Еременко дожидается? – засмеялась я.
– Зря смеешься, совсем даже неплохой вариант!
– Ты сдурела, Мотька.
– Ни капельки! Пошли скорей! Или нет, давай я в магазин, а ты отведи домой Лорда и жди меня внизу.
Я отвела Лорда и, никому ничего не говоря, спустилась вниз. Минут через десять примчалась запыхавшаяся Мотька.
– Моть, а может, стоит ребят позвать?
– Да ну их, тяжелая артиллерия! И времени у нас мало – все-таки на концерт идем, надо будет красоту навести!
– Между прочим, Феликс тоже будет на концерте!
– Один?
– А я почем знаю?
– Ох, нигде от него покоя нет! – простонала Матильда.
Мы доехали до «Университета».
– Тут близко, рядом с кино «Прогресс».
Действительно, через пять минут мы были уже на месте.
– Куда теперь? – спросила я.
– Вон ее машина, синяя!
– Ну, подо что будешь вызывать дамочку?
– Сейчас скумекаем! Вообще-то чем глупее, тем лучше. Я просто пойду к ней и скажу, что через пять минут ее внизу будет ждать Николай Еременко. Разве она устоит?
– Устоять, может, и не устоит, но скажет: передай ему, чтобы поднимался сюда! И что ты будешь делать?
– Тогда лучше пойди ты! Какая наша цель? Чтобы ты ее увидела. Значит, это то, что нужно!
– Я с такой глупостью к ней не пойду!
– И не надо! – вдруг совершенно спокойно сказала Мотька и подмигнула мне. – Пойдем вместе!
– И что?
– Еще не знаю, по вдохновению!
– Ох, Мотька, влипнем мы с твоим вдохновением!
– Влипнем – вылипнем! Не беда!
– Ладно, идем! – заразилась я Матильдиным азартом.
Мы поднялись на четвертый этаж. Одна из четырех дверей на площадке была похожа на военное укрепление.
– Тут?
– Сама, что ль, не видишь? – шепнула Мотька и нажала на кнопку звонка.
– Кто там? – раздалось через некоторое время.
– Извините, а Леля дома?
– Какая Леля?
– Иванова!
– Ивановы тут уже полгода не живут!
У меня глаза на лоб полезли.
– Ой, тетенька, а вы не знаете случайно их телефон или адрес? Мы из Коломны приехали…
– Одну минутку! – Женщина открыла дверь и смерила нас оценивающим взглядом. Она была, наверное, очень красивая, но сейчас лицо ее покрывал толстый слой желтоватого крема. – Заходите, не стойте на лестнице! Я сейчас найду их телефон.
– Ой, спасибо вам большое, какая вы добрая, даже в квартиру пустили, – заверещала Мотька, так и шаря глазами вокруг. Женщина оставила нас в прихожей, а сама ушла в комнату, не закрыв за собой дверь. И вдруг я увидела, что в комнате, на серванте, стоит в рамке большая фотография Феликса. Я пихнула Мотьку локтем и глазами указала на фотографию. Но тут женщина вышла с запиской в руках.
– Вот, девчонки, вам их телефон! Хотите, позвоните отсюда!
– Нет, спасибо… – начала было я, но Мотька меня перебила:
– Правда, можно позвонить?
– Конечно! Звони!
Мотька подошла к телефону, висевшему на стене в прихожей, и набрала номер. С ума она спятила, что ли?
– Никто не отвечает! Видно, их дома нет. Спасибо вам большое, мы потом позвоним! Даже и не думали, что они переедут!
– Вот так вышло! Ладно, до свидания!
– До свидания, и спасибо вам большое!
Она закрыла за нами дверь, мы ринулись вниз по лестнице и, спустившись на первый этаж, дали волю смеху.
– Мотька! Откуда ты узнала про Лелю Иванову?
– Ниоткуда. По наитию!
– Иди ты!
– Честное слово! Я на такой успех и не рассчитывала! Спросила Лелю, а Лелями и Елен называют, и Ольг, и Ларис. Наш сосед, например, жену Лелей зовет, а она вовсе Капитолина.
– А фамилия! Это ж надо какое совпадение! Она квартиру у Ивановых купила!
Отсмеявшись, Мотька спросила:
– Ну и как она тебе?
– Да что там под кремом разглядишь? А вот что мне совсем не понравилось, так это портрет Феликса.
– Какой портрет?
– Да я же тебе показывала – у нее в комнате, на серванте, его портрет стоит. В рамке.
– Кроме шуток?
– Какие шутки, Мотька! Неужели ты не заметила?
– Нет, не успела! Ну и что теперь со всем этим делать? Аська, давай позвоним мальчишкам, может, они что-нибудь придумают!
– Они нас только на смех поднимут! Подумаешь, какая-то баба держит у себя его портрет.
– Я, между прочим, тоже не отказалась бы! – заявила Мотька.
– А мне как-то от этого тревожно! Мне почему-то кажется – она этот портрет у себя держит, чтобы не забывать о мести.
– Слушай, у меня идея! Ты не знаешь, Николай Николаевич будет сегодня на концерте?
– Николай Николаевич? Не знаю, а что?
– Можно было бы с ним поговорить в неофициальной обстановке, посоветоваться, он хороший мужик! Неужели ж он не придет на концерт после того, как Игорь Васильич его прослушал, посоветовал в консерваторию поступать?
– А если он занят, если билета не достал?
– Да он же мент, пройдет как-нибудь и без билета.
– Он, кажется, не из таких… Но вообще идея неплохая, у него в этой истории глаз совсем свежий будет, а у нас, наверное, как говорил Шарапов, он уже замылился! Нам всюду какие-то жуткие убийцы мерещатся.
– Не просто убийцы, а убийцы Феликса!
– Вот именно, – засмеялась я.
Глава XIX
ЕСЛИ БЫ НЕ МЕФИСТОФЕЛЬ…
Почему-то всякий раз в Большом зале консерватории мне нестерпимо хочется, чтобы концертант (но не дедушка, конечно) споткнулся о порог при выходе на сцену. Прекрасно понимаю, что это гнусное желание, но ничего не могу с собой поделать.
На концерт мы приехали всей семьей, оставив в квартире только Лорда, Мефистофеля и двоюродную сестру тети Липы – Лизавету. Это очень веселая молодая женщина, которой предстоит сегодня накрыть на стол и по Липочкиному звонку поставить в духовку жаркое. При виде Лизаветы дедушка всегда поет:
Ах ты, Лиза, Лизавета,
Я люблю тебя за это,
Вот за самое за это,
Что ты Лиза, Лизавета!
А Лизавета неизменно начинает хихикать в кулак и отвечает:
– Ой, да ну вас!
Тетя Липа, нарядная, взволнованная, сидит вместе с мамой и папой в ложе. С ними же сидит и Ниночка, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, а мы с Мотькой гордо восседаем во втором ряду партера, слева от прохода.
Я ужасно люблю дедушкины концерты. Он сейчас редко поет в Москве, а публика его любит, ждет, волнуется. Все его поклонницы уже знают, что он женится на парижанке, они смотрят на ложу, шушукаются, шуршат букетами… Многих я знаю в лицо и уверена, что они готовы вцепиться в волосы любому, кто попробует хоть что-то дурное сказать об их кумире.
В первом отделении дедушка поет арии из опер, а во втором – песни Шуберта и романсы Даргомыжского и Римского-Корсакова.
И вот они с Александром Ефимовичем выходят на сцену. Дедушка – во фраке, а Александр Ефимович – в смокинге, такие торжественные, красивые!
Первый номер у дедушки всегда чуть хуже остальных – сказывается волнение, но пока он поет эту первую вещь, он успокаивается, голос уже звучит свободно, и дальше все идет прекрасно. Плохих концертов я что-то не припомню.
К середине первого отделения публика уже наэлектризована, многие поклонницы не выдерживают и после каждого номера начинают подносить букеты. Дед всем им улыбается и старается как-то обыграть каждый букет, чтобы никому не было обидно. «Я же знаю, – говорит он, – они порой во всем себе отказывают, чтобы купить букет, так как же я могу просто швырнуть его на рояль, даже не взглянув?!» Приподнятая праздничная атмосфера концерта проникает в кровь, и я чувствую себя счастливой. С Мотькой происходит то же самое. Мы с нею изредка переглядываемся и восторженно улыбаемся. Глаза у Мотьки чуть пьяные. У меня, наверное, тоже. После очередного номера поклонницы ринулись к сцене с букетами, и вдруг Мотька толкает меня локтем. В третьем ряду партера, справа от прохода, сидит Феликс. Он, очевидно, только что появился, не могли же мы его не заметить. И сразу настроение падает, в сердце заползает тревога. Нет, нельзя, чтобы он испортил мне дедушкин концерт. С какой стати! Я беру себя в руки и пытаюсь выкинуть его из головы. И вот первое отделение кончается. Публика в восторге. Опять цветы, цветы… Теперь еще выносят корзины от администрации, от филармонии, красивые корзины, но обычные, и вдруг… трое служителей выносят и ставят на сцену даже не корзину, а целую лодку белой сирени.
– Аська, какая красота! – восторженно шепчет Мотька. – Ее к вам домой повезут?
– Не думаю, тут целый грузовик нужен!
Взгляд мой падает на Феликса, и я тут же понимаю, что эта корзина от него. Интересно, он ведь, кажется, не знаком с дедом? Или он его горячий поклонник?
В антракте дедушка никого к себе не пускает, даже Ниночку. Мы с Мотькой выходим в фойе. Феликс кивает нам, но мы, не сговариваясь, делаем вид, что не замечаем его, и гордо проходим мимо. А почему – и сами не знаем. На каждом шагу попадаются знакомые, а вот и Николай Николаевич. Без формы я его не сразу узнала.
– Ася! Матильда! Привет, девочки!
– Здрасьте, Николай Николаевич! Как ваши дела? Поете?
– Готовлюсь, все, как Игорь Васильич велел. Буду летом поступать. Он мне такую надежду дал! И веру.
– А любовь? – нахально спросила Мотька.
Николай Николаевич зарделся.
– Не до любви сейчас. Совсем зашился. Ну, а у вас что? Опять кого-нибудь ловите?
Мы переглянулись.
– Значит, я правильно понял? Ну и кто теперь попал в поле вашего зрения?
– Мы все хотели к вам прийти, Николай Николаевич, посоветоваться, да неудобно было.
– Это почему?
– Мы пока ни в чем не уверены.
– Опять бандиты?
– Хуже!
– Тогда уж прошу, приходите завтра ко мне в отделение, хотя нет, завтра – воскресенье… А сейчас ведь мы не успеем все обсудить… До понедельника дело терпит?
– Наверное.
– Ну и отлично. Жду вас в понедельник в десять часов. Хотя вы же учитесь… Но не беда. Я дам вам повестки, покажете их в школе, и дело с концом. А если спросят, скажете – давали показания. Договорились?
– Да!
Мы с облегчением вздохнули. Теперь осталось только дожить до понедельника и можно будет все наши жуткие тайны вывалить милому капитану Шадрину. Он все поймет и скажет, что нам делать.
Концерт имел грандиозный успех. Деду пришлось на «бис» спеть еще почти целое отделение. И вот в зале уже потушили свет, а самые стойкие поклонницы еще продолжают аплодировать. Мы с Матильдой бежим к дедушке за кулисы. Там уже уйма народу. Ниночка, гордая, сияющая, стоит рядом с дедом, и он знакомит ее со всеми, кто подходит поздравить его. Я сразу вижу, что сам он тоже доволен концертом. Вдруг появляется Феликс. Женщины тихонько ахают. Он подходит к маме, целует ей руку, и она подводит его к дедушке. Я не слышу, о чем они говорят, но вижу, что и Ниночка смотрит на него с восхищением. Наконец чужие расходятся, а все, кто остался, сейчас поедут к нам. Феликс предлагает свою машину, а дедушка радушно приглашает его поужинать с нами. Нигде от него спасу нет!
Мы гурьбой спускаемся по лестнице и выходим через служебный подъезд – все, кроме деда. Александр Ефимович подгоняет свою машину поближе к подъезду и открывает дверцу. Дед мигом садится, и они уезжают, а с ними Ниночка, тетя Липа и Валя, жена Александра Ефимовича. Остальные приглашенные под папиным руководством рассаживаются по другим машинам, Феликс приглашает нас в свой «Мерседес».
– А вы проверили: бомбы там нет? – спрашиваю его я так, чтобы родители не слышали.
– Нет, – смеется он, – Федор тут все время караулил!
Наконец мы садимся и едем. В такой компании поездка на «Мерседесе» не доставляет нам с Мотькой ни малейшего удовольствия.
Дома все уже готово к приему гостей. Дед успел переодеться. Он еще возбужден после концерта, весел и доволен. Ниночка от него не отходит.
И вот, кажется, все уже собрались. Гости пьют, едят, поздравляют деда с удачным концертом и очаровательной избранницей, дед провозглашает тосты за своих друзей, словом – все как всегда. Вдруг ко мне подходит тетя Липа:
– Аська, выйди на минутку!
Я выбираюсь из-за стола и выхожу в коридор.
– Аська, что-то я нигде Мефистофеля не вижу! Боюсь, как бы не убежал, тут все приходили, двери настежь, он мог выскочить! Поищи его, может, он куда забился, столько народу в доме!
Тут за мной прибежала Мотька.
– Что такое?
– Да Тофик куда-то делся, тетя Липа волнуется, давай поищем!
Мы с Мотькой заглянули под все кровати, во все углы. Мефистофеля нигде не было. Неужели убежал? Мы выскочили на лестницу.
– Кис-кис! Тофик! Кис-кис!
– Давай поднимемся на последний этаж, – предлагает Мотька, – и пойдем вниз пешком. Может, он где-то сидит!
– Давай!
Мы поднялись на лифте на девятый этаж и стали спускаться по лестнице. Дошли опять до нашего этажа, Тофика не было.
– Может, Лорда взять с собой? Он его так любит!
– Идея!
Я взяла Лорда и сказала ему:
– Лорд, ищи Тофика! Ищи!
Лорд посмотрел на меня умными глазами, заскулил и рванул вниз. На пятом этаже, возле дверей квартиры Феликса, лежала куча упаковочной бумаги, а на ней преспокойно сидел и умывался Мефистофель.
– Вот дурной! – воскликнула Мотька и уже хотела схватить его, как вдруг я заметила, что к замку из этой кучи тянется тонюсенькая проволочка.
– Мотька! Стой! Осторожно! – прохрипела я.
– Что? – Мотька отдернула руки, а Тофик как ни в чем не бывало спрыгнул с кучи и подбежал к Лорду, которого я с трудом оттаскивала подальше от двери. – Что случилось? Аська, в чем дело?
– Тихо! Я не знаю, но, по-моему, там бомба!
– Где?
– Видишь, проволочка к замку тянется, – прошептала я.
– Ой, правда! Аська, что же делать? – запаниковала Мотька.
– Быстро отведи животных домой и возвращайся!
– А ты?
– А я постою тут, чтобы никто случайно не сунулся.
– Позвать его?
– Пока не надо. Беги быстрей!
Мотька схватила Мефистофеля, вырвала у меня Лордов поводок и буквально через минуту вернулась.
– Что дальше?
– Стой тут, а я вниз, к охранникам!
Я побежала, дожидаться лифта не было времени. Охранники в будке резались в карты.
– Ребята! Помогите! – сдавленно крикнула я.
– Что случилось?
– У квартиры Ключевского, кажется, бомба!
– Да ты что?!
– Я не знаю, но там куча мусора, а из нее проволочка к замку тянется!
– Кирюхин, оставайся тут и гляди в оба! Если что – значит, мы с тобой проморгали! Пошли скорей!
На пятом этаже стояла бледная как смерть Матильда.
– Интересно, откуда эта куча! – удивился охранник. – Когда рабочие уходили, ее не было! Ну-ка, что тут? Да, дела! Похоже, и вправду бомба! Интересно, а где хозяин? В квартире? Я вроде видел, как он входил.
– Он у нас, на шестом. Позвать?
– Погоди! Подумать надо! Тут вообще-то не хозяин нужен, а сапер! Хотя нет, зовите! У него радиотелефон! Быстро!
Я мигом взлетела на один этаж и ворвалась в квартиру. Все по-прежнему сидели за столом. «Нельзя их пугать», – пронеслось у меня в голове. Я взяла себя в руки и вошла в столовую. К счастью, Феликс сидел близко.
– Феликс Михайлович, вас там спрашивают! – тихо сказала я.
Феликс повернулся ко мне и, кажется, по моему лицу все понял. Он побледнел и решительно поднялся из-за стола.
– Феликс, куда же вы? – проворковала одна из дам.
– Извините, я скоро вернусь! – Он обворожительно улыбнулся даме и вышел. Я за ним.
– Возьмите радиотелефон! – успела я крикнуть.
– Хозяин, – виновато проговорил охранник, – вот какое дело! Может, эвакуировать народ?
– Сейчас нельзя, такой шум поднимется, что только хуже будет! Пока к замку не притронешься, она не рванет! Я в этом кое-что понимаю!
Он позвонил кому-то.
– Андрей, ты?.. Да, я! Ты мне нужен. С ребятами… Похоже, контактная!.. Да, в жилом. У моей новой квартиры!.. Эвакуировать людей?.. Не стоит?.. А не опасно?.. Охрану?.. Да, выставил и сам стою!.. Отлично, жду!.. А ну-ка, девочки, быстро домой! И никому ни слова!
– Нет, – вдруг заявила Мотька, – я лично никуда не уйду!
– Почему? – удивился Феликс.
– Потому что, пока я тут, мне не так страшно.
– Ты, конечно, пока можешь постоять, но через четверть часа приедет группа саперов, и уж они-то сразу тебя прогонят! – в сердцах сказал Феликс.
– А ну, брысь отсюда! – пришел на помощь хозяину охранник.
– Что? – задохнулась от возмущения Мотька. – Мы второй раз вас от бомбы спасаем, а вы так… А вы, – повернулась она к охраннику с видом оскорбленной королевы, – вы вообще помалкивайте, вы пропустили сюда убийцу, а теперь… возникаете, – в голосе Мотьки уже были слезы, но она справилась с собой.
– Ты чего, дуреха, обижаешься, это что, игрушки? А я, конечно, знаю, что виноват, только ума не приложу, как он просочился!
– Скажите, – вдруг осенило меня, – сюда такой парень не заходил: невысокий, хромой, в бордовой куртке и черной вязаной шапке?
– Хромой, говоришь? Был такой! Только одет по-другому. Да! Он же к вам шел! Принес корзину цветов, сказал – Потоцкому! Большая такая корзина!
Так! Может, и у нас в квартире тоже бомба?
– А какие цветы? Вы видели, какие цветы?
– Да, кажись, лилии… Погоди, они же вот в эту бумагу были завернуты. Ну да, точно! Эта самая бумага! Поди тут угадай! Целый вечер цветы носят, разве в каждую корзину влезешь!
И тут из лифта вышли четыре здоровенных парня в камуфляже.
– Феля, привет! Ну, показывайте свою «дуру»! А это что за барышни? Вот уж им тут делать нечего. Попрошу удалиться! И быстро!
– Подожди, Андрюша, тут, кажется, дело еще сложнее. Ася, беги домой и погляди, есть там корзина с лилиями, и если есть, то где стоит. Но только не трогай!
Через две секунды я уже была в квартире; к счастью, нас еще никто не хватился. Действительно, в передней среди прочих корзин была и корзина с лилиями. Я пригляделась к ней, но ничего подозрительного не заметила, о чем и поспешила доложить Феликсу.
– Я сейчас за ней поднимусь, – сказал он.
– Может, лучше я? – предложил Андрюша.
– Нет, я сам! Зачем пугать хороших людей!
Минуты через две появился Феликс, неся на вытянутых руках корзину лилий. Сам он был бледен, как эти лилии.
– Юлик! Займись! – распорядился Андрюша. – Но вы, девчата, уйдите от греха подальше. В присутствии женщин нельзя минами заниматься – плохая примета. Так что дуйте отсюда!
– Феликс Михайлович, а вы нам не верили, хотя все яснее ясного! – гордо и горестно произнесла Мотька. – У нее ваш портрет стоит!
– Что? – остолбенел Феликс. – У кого? Какой портрет?
– Феликс, браток, не до портретов сейчас, давай делом займемся! Прощайте, девчата. Пока!
Мы поднялись на свой этаж, но в квартиру не входили: слушали, что происходит внизу.
Там командовал Андрюша.
– Юлик, иди во двор, поковыряйся в цветочках, хотя, на мой взгляд, это пустышка. А вот тут… Феликс, отойди, а вы, ребятишки, перекройте лифт и лестницу.
Мы услышали, как шуршит бумага.
– Ага! Вот и она, голубушка!
– Ой, как страшно! – прошептала Мотька.
Да, это было очень страшно, ведь одно неверное движение…
Не знаю, сколько времени прошло, когда вновь раздался голос Андрюши:
– Ну, вот и все! Любитель делал! Видать, ты, Феля, какому-нибудь психу дорожку перешел. А охрану свою гони поганой метлой. Дармоеды! Ладно, мы сейчас разбегаемся, чтобы не пугать народ, эту «дуру» с собой заберем, а ты, браток, если знаешь автора, советую поскорее с ним разобраться. И скажи спасибо девчонкам!
Мы мигом юркнули в квартиру. Навстречу нам попалась мама.
– Девочки, куда вы подевались?
– Подышать выходили.
– А где Феликс?
– Скоро придет, его там вызвали…
– А мы уже чай пить собираемся. Вы не хотите?
– Хотим, хотим! Сейчас придем!
Мы вошли в мою комнату и рухнули на кровать как подкошенные.
– Ну, как тебе все это нравится? – спросила я немного погодя.
– Кошмар! Если он и теперь не поверит, что это ее рук дело… Ведь ясно все – хромой парень принес корзину…
– Да, как говорится, не может быть двух мнений.
– А ты понимаешь, что теперь уничтожены все улики! Обезвредили бомбу какие-то его дружки, а милиции тут уже нечего делать.
– Думаешь, он в милицию не обратится?
– Похоже на то.
– А мне так не кажется. В прошлый раз он ведь вызвал милицию, но там дело было на улице, а тут в доме, время терять было нельзя, а милиция могла долго провозиться, и не обязательно у них был бы сапер…
– Хорошо еще у него дружки такие есть.
– Хорошо, что у нас котенок такой! Если бы не Мефистофель…
Да, наш общий любимец Мефистофель, Тофик, спас не только Феликса. Сердце мое наполнилось теплом, совсем как тогда, два месяца назад, когда я нашла его в подвале, куда меня впихнул и запер бандит Шапка. Я тогда сразу решила: если выйду оттуда живой, возьму котенка себе. Жалко, нельзя всем рассказать про его подвиг.
Глава XX
ОНА ВАС ЛЮБИТ!
Феликс появился через полчаса, но поговорить с ним никакой возможности не было. Мы вернулись к гостям, сели пить чай с тортом, все были очень веселы, и никто не подозревал, какой опасности мы избежали. Вдруг я поймала на себе взгляд деда, очень встревоженный взгляд.
Я постаралась беспечно улыбнуться ему, но, кажется, у меня ничего путного не вышло. Дед сделал мне знак выйти из-за стола и тоже поднялся.
– Ребенок, что случилось? – спросил дед шепотом, когда мы с ним вышли из столовой.
И тут выдержка мне изменила. Я прижалась к деду и дала волю слезам.
– Ну что, моя маленькая, что такое? Да перестань ты плакать, ну, пойдем к тебе, и ты все скажешь своему старому деду. Ему же все можно сказать, он свою девочку не выдаст…
От его ласковых слов, нежного голоса я совсем размякла. Дед завел меня в мою комнату, закрыл дверь, потом достал из кармана носовой платок.
– Вытри нос, ребенок! Вот так! И глазки тоже! Кажется, моя девочка влюбилась? Да и немудрено, такой красавец!
– Дед, ты ничего не понял!
– Нет, я, видимо, просто не все понял, но направление мысли верное! С ним что-то случилось, да?
Больше я терпеть не могла и, всхлипывая и сморкаясь, выложила деду все, начиная с первой бомбы.
– Так! Кажется, вы в таких случаях говорите: ни фига себе заявочки! Да, не самое удачное соседство, прямо скажем! Но все равно, вы с Мотькой большие молодцы! А я, между прочим, заметил, что и несравненная Матильда тоже весьма неравнодушна к этому молодому человеку! Однако это все лирика, а тут надо принимать какие-то меры, а то мы, чего доброго, все взлетим на воздух! Он хотя бы заявил в милицию?
– Не знаю! – всхлипнула я.
– Так я, черт возьми, сейчас это выясню!
– Дед, не надо! – испугалась я. – Мы в понедельник пойдем к Николаю Николаевичу и сами все ему расскажем, но неофициально.
– Глупости! Детские игры! – уже гремел дед. – А впрочем, бог его ведает, может, и вправду лучше без милиции обойтись. Я, честно говоря, уже плохо ориентируюсь в здешней жизни. Но поговорить с этим красавчиком я обязан.
И дед вышел из комнаты. Через минуту он вернулся вместе с Феликсом. У того был бледный, измученный вид.
– Аська, не в службу, а в дружбу, выйди, дай нам поговорить, так сказать, по-мужски, – попросил дед.
Я нехотя вышла из комнаты, но, закрыв за собой дверь, все же оставила щелочку и, разумеется, никуда не ушла.
– Молодой человек, – начал дед, – поймите меня правильно! Внучка только что в слезах рассказала мне всю историю с вашими бомбами! Вы тут еще не живете, а мы все едва не взлетели на воздух! Меня, признаюсь, такое соседство весьма тревожит. И я безмерно удивлен тем, что вы не хотите обратиться в милицию!
– Игорь Васильевич, побойтесь бога! Я и в прошлый раз немедленно вызвал милицию, и сегодня – тоже, но, посудите сами, первым делом надо было обезвредить бомбу, и я, естественно, вызвал своих друзей еще по Афгану…
– Вы были в Афганистане? – быстро спросил дед.
– Увы! Так вот, я понимал, что они с этим справятся быстро и тихо, а милиция подняла бы на ноги весь дом, и еще неизвестно, сколько времени это заняло бы. Ведь в отделениях милиции вряд ли дежурят саперы такого класса!
– Да, вы, безусловно, правы, я об этом не подумал.
– Ася, вероятно, вам уже сказала, что они подозревают главного менеджера моего банка. Мне очень не хотелось бы в это верить, однако против нее есть улики, прежде всего эта злосчастная машина, на которой ездит главный подозреваемый. Мне так трудно в это поверить… Мы с нею давно друг друга знаем, вместе учились в Финансовом институте, вместе начинали…
– По-видимому, у нее есть к вам какие-то… претензии… как бы это сказать… личного характера.
– Нет! Между нами никогда ничего не было!
– В том-то все и дело!
– Вы думаете?
– Почти уверен! Есть женщины, не прощающие невнимания к себе. Можете мне поверить!
Феликс горько рассмеялся.
– Вас тоже пытались взорвать?
– Взорвать? Нет! Время было иное. Но зарезать одна дама меня хотела. Вот, видите, на руке шрам? Это я перехватил у нее нож!
Чего только иной раз не узнаешь! Дед никогда мне про это не говорил.
– И что вы сделали с этой дамой? Вы ведь не сдали ее в милицию?
– Разумеется, нет!
– Вот видите! Мне тоже очень тяжело это сделать, но я понимаю, что с такими людьми шутки плохи. Похоже, она одержима желанием уничтожить меня, и если ее не остановить, то могут пострадать и другие, совсем посторонние люди. Сразу оговорюсь – если это она! Бывают ведь и ошибки. Все кажется вполне очевидным, а потом оказывается, что обвинили ни в чем не повинного человека. Тут надо разобраться! Я на днях, после разговора с девочками, пытался ее прощупать, но она вела себя как ни в чем не бывало. А актриса она неважная, я хорошо ее знаю.
– А скажите-ка мне, молодой человек, случись что-то с вами, кто занял бы ваше место? Эта дама?
– Нет, мой заместитель.
– А если допустить, что и он тоже пострадает?
– Тогда, конечно, она…
– А с вашим заместителем еще ничего такого не случалось?
– Да, на него недавно напали в подъезде какие-то бандиты, и только чудо его спасло. Сосед, каратист, как раз вышел на лестницу. Но ведь такое случается сплошь и рядом.
– А нападавших не задержали?
– Куда там! Прогнали и слава богу!
– Простите, молодой человек, но это не может быть что-то более серьезное, нежели дамские страсти?
– Вы имеете в виду мафию?
– Да.
– Не думаю.
– А почему, простите?
– Мне не хотелось бы сейчас вдаваться в подробности, но, будь это мафия, я уже давно был бы покойником. По-моему, это, так сказать, частная инициатива. А вот чья – это вопрос.
– Короче говоря, как вы намереваетесь обезопасить себя и людей, вас окружающих? Соседей, к примеру?
– Игорь Васильевич, дорогой, – с мукой в голосе произнес Феликс, – не думайте, я все сообщил майору, который ведет дело о первом покушении, даже назвал предположительный номер машины хромого парня. Пусть они сами выйдут на Шуркову, поймите: назови я ее, мне неизбежно пришлось бы упоминать о девочках, а зачем им это? Пусть милиция разберется. И еще я сменю охрану в подъезде. Посажу тут своих ребят, афганцев. Это надежнее. Надеюсь, в ближайшие дни или даже часы все выяснится. А я до конца дней буду благодарен вашей внучке и ее подружке. Они уже дважды спасли меня! И если я смогу что-то для них сделать…
– Ну, ладно, ладно! Пошли к гостям. Время позднее, они скоро начнут расходиться, а хозяин куда-то пропал.
Я отскочила от двери.
– Игорь Васильевич, одну минутку!
– Да?
– Вы сегодня так пели!
– Кажется, действительно недурно! Пошли!
Мотька осталась у меня ночевать, как всегда в подобных случаях. Но я настолько вымоталась за этот день и вечер, что у меня даже не было сил пересказать ей разговор дедушки с Феликсом. Зато утром мы проснулись раньше всех в доме, и я во всех подробностях передала ей эту беседу.
– Он еще сомневается! – возмутилась Мотька. – А вообще, подруга, я от него устала, сил больше нет! Ну его к бесу! Давай лучше про концерт поговорим! Какой Игорь Васильич счастливый! Так петь! Если хочешь знать, я за одного Игоря Васильича десять Феликсов отдам! Я вчера смотрела на того и на другого – разве их сравнишь! Красивый он, Феликс, даже очень, но Игорь Васильич лучше!
– Ну ты скажешь! – засмеялась я. – Дед, конечно, красивый, но…
– Это потому, что он твой дед! Понимаешь, какая кому радость от красоты Феликса? Одни неприятности!
– Мотька, ты настоящая «сыриха»!
– Ну и пусть! Меня не убудет! Игорь Васильич – Артист с большой буквы, а этот – просто денежный мешок!
– Знаешь, что сказала бы Марфуша на эти твои речи? «Дети, мне это напоминает басню Эзопа «Лиса и виноград».
Ох, как разозлилась Мотька! Видно, я попала в самую точку! Еще минута, и мы бы с нею поссорились, но, к счастью, дверь распахнулась, и в комнату на бешеной скорости ворвался Мефистофель, а за ним чинно вошел Лорд с таким скорбным выражением морды, что я тут же вскочила и начала одеваться. Обычно в этот час бедный пес уже давно выгулян и покормлен. Тофик забрался к Мотьке на руки и громко запел. Всю ее злость как рукой сняло!
– Погоди, Аська, я с тобой!
Внизу дежурили незнакомые парни. Неужто Феликс уже успел сменить охрану?
Мы вышли во двор.
– Аська, пошли, проводишь меня!
– С какой стати? Твоя мама ведь уехала, пойдем к нам завтракать, столько всего вкусного осталось…
Но тут к нам подбежала Лялька Дубова, которой после истории с ложным доносом Макс Гольдберг дал кличку «Ля-ля-фу», по аналогии с модной песенкой «Ля-ля-фа».
– Аська, это правда, что твой дед на иностранке женился?
– А тебе какое дело?
– Да ладно тебе, скажи: жалко, что ли?
– Нет, не жалко. Правда! Женился! На иностранке! И что дальше?
– А говорят, она в окошко корзину цветов выкинула?
– Что? – оторопела я.
– А вон, погляди сама! Это не ваши цветы?
Действительно, возле мусорных контейнеров валялась давешняя корзина с лилиями. При виде поломанных, замерзших цветов щемило сердце.
– Ну ты и дура! – сказала Мотька.
– Ты зато умная! Прихлебательница!
Мотька схватила Ляльку за воротник, встряхнула ее и вместе с ней повалилась на снег. Не знаю, чем бы дело кончилось, но к ним подскочил Лорд и так залаял, что Лялька взвыла, наподдала с перепугу Мотьке и бросилась бежать!
– Попадись мне еще! – крикнула вдогонку Мотька. – Вот погань! Дай руку, а то она мне локтем в живот заехала, больно!
Я помогла Мотьке подняться, стряхнула с нее снег.
– Мотя, что случилось? – спросила вышедшая из дому мама. Ей пора было в театр. – Деточка, ты ушиблась? Нет? Ну и хорошо! Идите скорее завтракать, там столько вкусного осталось!
– Не пойду! Спасибо! Но не пойду!
– Почему? Мотя, что случилось!
– Мама, да тут эта задница, Лялька, назвала ее прихлебательницей!
Мотька вдруг расплакалась.
– Матильда! Не смей реветь! – прикрикнула на нее мама. – Тебе в жизни еще много всякой дряни встретится, так что, из-за всех реветь?! Сию минуту прекрати! Чтобы жить нормально, надо уметь никому не завидовать и не обижаться по мелочам! Впрочем, ты и так совсем не завистлива, а если еще запомнишь то, чему меня научил твой обожаемый Игорь Васильевич, будешь, как говорится, кума королю: обидчивость – признак глупости.
Мотька подняла на маму полные слез синие глаза и улыбнулась.
– Тетя Тата…
– Вот и умница! Все, девочки, я побежала, а то опоздаю! Воспитание мимоходом – самое действенное, я уверена! Привет!
И мама убежала.
– Ладно, кончай реветь, пошли к нам!
– Пошли! – шмыгнула носом Мотька.
Дома только еще собирались завтракать. Когда все наконец уселись за стол, папа вдруг сказал:
– Аська, а ведь ты была права!
– Права? В чем?
– Помнишь, ты говорила, что у нас ворует ребенок?
– Да, а ты уверял, что у вас ребенка нет и быть не может.
– Выяснилось, что наша уборщица приводила с собой своего семилетнего пацана, как оказалось, весьма вороватого! Хорошо, что мы с тобой ничего не предприняли! А то черт знает что могло бы получиться!
– Да уж!
– Асютка, – обратилась ко мне тетя Липа, – ты вот любишь в сыщиков играть, да и Матильда тоже, так скажите мне, куда могла деваться большая корзина цветов?
– Какая корзина?
– Да вот стояла в передней, кроме прочих, корзина с белыми лилиями. Уж так она мне понравилась, а сегодня гляжу – нет ее! Все другие на месте, а этой нет!
Все растерянно переглянулись.
– Липа, а вы ничего не перепутали? – осторожно спросил папа.
– Перепутала? А чего тут можно перепутать? Была корзина, и нет корзины! Я очень белые лилии люблю…
– Липа, ты намекаешь, что мои гости корзину цветов стибрили? – засмеялся дедушка.
– Не знаю, не знаю…
– А может, Тата взяла в театр? – предположил папа.
– Зачем? – удивилась тетя Липа. – И как она ее понесет?
– Я слыхала, что в России часто воруют, – сказала Ниночка, – но это странная кража…
– Зато изысканная! – веселился дед, прекрасно знавший, в чем дело. – Подумайте, вор проник в квартиру, и его так пленили белые лилии, что он махнул рукой на другие ценности и уволок корзину к себе в логово! И там, вдыхая сладостный аромат лилий, он постепенно перевоспитывается! Ниночка, замечательный сюжет для балета, ты не находишь? Это можно так красиво поставить! Роскошный одноактный балет! Лилию будет изображать девица в белой тунике. А назвать такой балет надо… Впрочем, давайте объявим конкурс на лучшее название.
– «Гибель лилии»! – предложил папа.
– Плагиат! «Гибель розы» уже есть!
– «Вор и лилия», – сказала тетя Липа.
– Нет, слишком прямолинейно!
– Просто «Белая лилия», – включилась Ниночка.
– Слишком сопливо! Аська! Мотька! А вы чего сидите? У вас головы молодые, давайте думайте! – шумел дед.
– «Украденная белолилия», – в духе любимого Северянина предложила я.
– Уже лучше, – одобрил меня дед, – хотя слишком по-декадентски.
– «Лилейные грезы»! – воскликнула Мотька.
И в этот момент в дверь позвонили. Я пошла открывать.
– Кто там?
– Асенька, открой, это я, Феликс!
Я распахнула дверь. На пороге стоял Феликс с таким усталым, измученным лицом, что у меня сжалось сердце.
– Еще что-то случилось? – спросила я.
– Слава богу, нет, – улыбнулся он, – просто я не спал ни минуты. Ася, все выяснилось! Можно мне войти?
– Да, конечно, раздевайтесь!
– Я хотел бы поговорить с тобой и Игорем Васильевичем, это возможно?
В переднюю выглянула Ниночка.
– А, Феликс! Заходите, заходите! Выпейте с нами кофе!
– Благодарю вас, не откажусь!
Феликс вошел в столовую, поздоровался со всеми и сел.
– Игорь Васильевич! Мне надо с вами поговорить!
– Поговорим, непременно поговорим, но сперва выпейте кофе и что-нибудь съешьте, на вас нет лица!
Тетя Липа налила Феликсу кофе в большую чашку и пододвинула сливки.
– Спасибо, я черный пью!
– Липа, положи ему пирога! – потребовал дед.
Феликс выпил кофе, поел и с мольбой взглянул на дедушку.
Тот сразу все понял.
– Так, а теперь, дорогие мои, мы с Феликсом ненадолго уединимся!
Мы с Мотькой возмущенно переглянулись. Но дед, проходя мимо, нагнулся, словно бы поцеловать меня, и шепнул:
– Через пять минут жду вас у себя!
Он же гениальный конспиратор, мой дед!
Действительно, мы вскоре вылезли из-за стола и незаметно проскользнули в его комнату.
– А вот и они! – воскликнул дед. – Можете начинать свой рассказ!
Феликс, чуть помедлив, заговорил:
– Игорь Васильевич, девочки, я доставил вам столько беспокойства, что не считаю возможным держать вас в неведении. Благодаря вам, девочки, все выяснилось очень просто. Милиция по номеру машины, естественно, вышла на Аню. Та сразу сообщила, что дала доверенность на свои старые «Жигули» двоюродной сестре.
– Сестре? – удивилась Мотька.
– Да! А парень в бордовой куртке – муж этой самой двоюродной сестры. Эта сладкая парочка разработала план уничтожения меня и моего заместителя для того, чтобы во главе банка встала Аня, ни сном ни духом не подозревавшая обо всей этой истории.
– А зачем им это? – спросила я.
– Они считали, что, когда Аня возглавит банк, они смогут с помощью шантажа полностью подчинить ее себе. Мол, мы тебя вознесли преступным путем, теперь поди отмойся, докажи, что ты не замешана, а потому изволь плясать под нашу дудку.
– Они что, признались?
– Да! Эта баба, кузина Ани, все рассказала со злости… Дело в том, что ее муженек, как выяснилось, уже почувствовал опасность и очень не хотел вчера приносить сюда эту бомбу, но жена настояла. Тогда он сделал это, а потом смылся, прихватив все семейные денежки, не такие уж малые…
– Значит, он еще на свободе? – встревоженно спросил дед.
– Да, но уже далеко. Он еще вчера вечером улетел в Южную Африку. Словом – замечательное сочетание жадности, подлости и глупости! А бедная Аня тут совершенно ни при чем.
– Вы уверены?
– Да! Она слишком умная женщина. И если бы она взялась за это дело, меня бы уже на свете не было! К тому же она…
– Она вас любит! – выпалила Мотька.
– Как выяснилось, да… Но что бы там ни было, я дважды обязан вам жизнью! Благодарности, сообразной этому, просто не существует, но я решил вот что: у вас скоро каникулы, подумайте, поговорите с родителями, посоветуйтесь и скажите мне, куда, в какую страну вы хотели бы поехать на две недели. Я полагаю, если недельку вы в школе пропустите, ничего страшного не будет…
Мы с Мотькой восторженно переглянулись. Вот это предложение!
Обсуждения Опасное соседство 5