Одной

Не первый день в воздухе разлито что-то неосязаемое, но манящее, дурманящее одной мыслью о себе, предвкушение аромата первых цветов, неторопливого движения года к своему жаркому апогею, будоражащее смутными воспоминаниями о прошлом, о дивных садах Жозефины, виденных в сладком сне или в одной из жизней (кто знает?), при этом неизменно устремлённое в будущее.

Скоро на смену преимущественно сумрачным будням, тягостным ещё и оттого, что вместо положенного по всем неписанным сезонным законам...

12.
Свет нового дня набирал силу. Внутри разбитой церкви оказалось сумеречно, алтарь зиял множеством пробоин, подсвеченных обширным провалом купола и начисто снесенным верхним правым углом.

Прошлое великолепие настенной живописи проступало со стен зрелищем духовной нищеты поколения, в добровольном плену у гордыни и мамоны, позабывшего Бога.

Она стояла на груде каменного мусора, не доверяя глазам.

- Ай да бабушка Ойли с ее реальностью! А Слип показал картинку будущего и сказал «не...

Буду потихоньку стирать тебя из своей жизни... Без лишних слез и улыбок. Ждать. Ждать, когда все пройдет. А ведь пройдет когда-нибудь... Я знаю. И не больно вовсе...будет. Не больно. Не больно.

Заполнять пустоту чужими мыслями, чужими людьми... И новыми знакомствами. Глупыми знакомствами. Бессмысленными.

Хранить воспоминания и самые лучшие моменты... Хранить в памяти. И никому не рассказывать. Держать при себе. Не рассказывать.

Столько личного... А что толку от этого личного? Какой...

Сизый свет люминесцентных ламп свивался узкими колечками и, пачкаясь о грязные стены, осыпался на линолеум мертвой шелухой. «В некоторых местах концентрация боли настолько высока, - думала Яна, - что воздух кажется жалящим и злым, точно рой голодных пчел.»

Девочку положили в больницу насильно. Как Яна ни умоляла, как ни плакала... от ее слез отгораживались осторожным «все будет хорошо» и спокойно готовились совершить над ней еще большее надругательство, чем то, которому она подверглась...

Кэтрин не бежала, она летела, не чувствуя своего тела, не ощущая довольно таки грязного, бугристого, осеннего тротуара под ногами, не чувствуя сырого, преддождевого ветра. Еще немного и, казалось, она закружится в безумном танце. Но удивленные, осуждающие взгляды редких, встречных прохожих, удерживали ее от окончательно безумного поведения. Если воздушные поцелуи вперемешку с показыванием языка и подпрыгиванием ни есть окончательно безумное поведение. Все казалось ей не реальным и замечательным...

Мне хотелось бы сказать, что все, что я пишу, не является плодом больного ума, или обуреваемого фантазиями, или потребностью прославиться и пр., ибо уже нашлись те, кто назвал этот труд, едва-едва появляющийся на свет, бредом не достойным внимания. Не по своей воле я, будучи еще живой, отдаю на суд и размышления непростую историю моей жизни достаточно сокровенную, без утайки, что по-человечески очень не просто, ибо на то Воля Бога показать на примере конкретной судьбы среднего человека и уровня...

Я плыл из Гамбурга в Лондон. Нас было двое пассажиров: я да маленькая обезьяна, самка из породы уистити, которую один гамбургский купец отправлял в подарок своему английскому компаньону.

Она была привязана тонкой цепочкой к одной из скамеек на палубе и металась и пищала жалобно, по-птичьи.

Всякий раз, когда я проходил мимо, она протягивала мне свою черную холодную ручку и взглядывала на меня своими грустными, почти человеческими глазенками. Я брал ее руку, и она переставала пищать и...

Бакунин попал в офис газеты «Нью-Йорк Трибюн», которая позиционирует себя как первая массовая рабочая газета. В редакционной присутствовала некая Этель, американская суфражистка, активно вступившая в разговор. Дискуссия с основателем и главным редактором «Трибюн» Хорэсом Грили (Гораций Грили) и феминистской дамой быстро остудили пыл анархиста.

Грили создал себе ореол деревенского паренька, который появился в Нью-Йорке с несколькими долларами в кармане (у Грили их было $25, столько же, сколько...

Две небольших ветки так и просидели всю зиму в пластиковом горшочке - ни туда, ни сюда. Но вот, к концу марта, стали пробиваться сразу шесть новых отростков, значит прижилась! А в памяти снова и снова всплывает удивительная история, предшествующая появлению этого цветка в моём доме...

В Симферополе наше купе заполнилось сразу. Как водится, все перезнакомились, ехали дружно, весело. А перед Волгоградом меня начала одолевать смутная тревога, какое-то необъяснимое волнение: "Мне обязательно надо...

Уже было далеко за полночь, когда Анатолий осторожно вышел во двор. Луну скрыли облака, было тихо, свет в доме не горел. Анатолий подкрался к двери и через мгновение очутился внутри дома.

В полумраке он медленно двигался в сторону комнаты Маришки. Из соседней комнаты доносился храп Архипа. Когда какая-нибудь половица скрипела, то Анатолий застывал, и продолжал движение только несколько минут спустя. От волнения у него вспотела спина. Наконец, он пробрался в комнату.

Маришка лежала на...