Не теша себя надеждой найти ответы на вопросы к Творцу, уже поздно ночью Олег вернулся в мир иллюзий. Зачем? Может быть, чтобы отвлечься от не радостных впечатлений Рождества. А может, чтобы найти аргументы для своего выбора.
Он и сам не знал, зачем он отправился в мировой тур по бесконечным контактам узников паутины.
Любопытно, зачем Рождество принесло ему встречу с прошлым? Сопереживая горю незнакомого отца, Олег невольно коснулся своей старой раны. Реанимация! Та самая, которая забрала его молодость, беззаботность, оптимизм и жизнерадостность вместе с ней. Боль давно уже минула, стертая временем десятилетий и событиями прожитой после жизни. Зачем кому-то понадобилось его привести в этот день к этому алтарю, на которое уже возложено столько жертв за эти годы?
Нет ответа на эти вопросы, да они уже и не нужны ему теперь. Олегу внезапно захотелось избавиться от щемящей боли в старой ране в эту светлую ночь Рождества. Захотелось отвлечься тем, чтобы углубиться в чужие заботы и проблемы, которыми обеспокоены жители виртуального мира в ночь, когда происходят чудеса, когда прилетают ангелы.
Привычно мигнул монитор, отправляя Олега в путешествие вслед за вифлиемскими пастухами и их стадами в бескрайние поля Интернета. Путешествие на этот раз получилось коротким из-за вопросов, которые занимали головы творений творца в волшебную ночь. Их было очень много, но Олегу хватило нескольких, чтобы пропало его желание далее путешествовать этой ночью.
Монитор радостно сообщил, что связь с миром утрачена, и грязь полемики по актуальным темам одиноких неудовлетворенных душ стала покидать Олега. Но вопрос, что не давал место сну и мучал его разум, так и не находил для себя нужного ответа.
Мир полон условностей, которыми люди окружили себя, веруя в то, что они окружают свои души и сердца той защитной оболочкой, которая избавит их от боли. Стараясь жить по законам условностей, люди не избежали боли для своих душ, а лишь скомкали и ужали их пространство до сморщенного увядшего плода, который уже утратил свою свежесть и сок, но все еще пытается хранить признаки наследия дерева, даровавшего ему цель для жизни.
Души, как плоды, изо всех сил стараются всем вокруг доказать, что они все те же, что были до увядания. Однако, всякий прохожий носком ботинка может в любой миг брезгливо убрать их с дороги, очищая себе путь, боясь поскользнуться от соприкосновения с ними.
Олег, как плоды на пути путника, чувствовал, что внутри него все сморщилось и стало увядать, грозя превратить его, как личность, в скользкую массу внутри сморщенной кожуры увядающего тела. Как-то, ему в один миг, даже захотелось все это прекратить, не дожидаясь того ботинка, которому суждено наступить на сгнивший плод. С той поры ему стало казаться, что уже глупо ждать момента, когда кто-то, испачкавшись и оступившись на дороге, начнет слать проклятия плоду и тому дереву, что выбросило его на дорогу.
Вот тогда Олег, собрав остатки соков своей души, решил вопреки условностям, не лежать более на накатанной тропе, а закатиться в густую траву, чтобы там набравшись новых сил вдали от палящего зноя людской молвы, изменить свою жизнь. Ему внезапно захотелось возродиться, но уже в новом виде – в таком, где его сознание уже не будут сжимать постулаты, как обручи сжимают клепки-дощечки в бочке вокруг днища. Ему захотелось разорвать обручи, опереться на днище и распрямиться, чтобы пропустить внутрь себя свет и тепло других душ, не страшась их боли и недугов.
И как только, Олег был готов, внутрь его ринулись потоки света. Не все они несли тепло, многие были столь же холодны, как и его душа, остывшая без света солнца. Но были такие, что выжигали жаром своим плесень даже в самых темных ее углах.
А потом наступил момент, когда свет одной из этих душ ослепил его настолько, что его душа, распрямившись в тугую сферу под теплом нахлынувшего света, засияла ей в ответ, преломив в своих внутренних гранях все проникнувшие лучики, соединив и умножив их до мощного ослепительного потока, способного своим силой оживить все вокруг.
Свет был настолько ярок, что стал слепить души, родные и близкие до того Олегу, заставляя их отступать в тень, стыдливо прикрывая глаза, и освобождать ему дорогу. Тогда и появился на свет вопрос, на который Олег тщетно силился отыскать ответ – где отныне быть всем тем душам, которые он знал уж столько лет?
Как осветить им дорогу? Как их уберечь от увядания и гнили в холоде тени? Как не дать им погибнуть на пути, по которому движутся постоянно чьи-то ботинки? А может их уберечь, отдав им весь свой свет и забыв о тепле той чудодейственной души, что возродила его и спасла от увядания его душу?
Любопытно, зачем Рождество принесло ему встречу с прошлым? Сопереживая горю незнакомого отца, Олег невольно коснулся своей старой раны. Реанимация! Та самая, которая забрала его молодость, беззаботность, оптимизм и жизнерадостность вместе с ней. Боль давно уже минула, стертая временем десятилетий и событиями прожитой после жизни. Зачем кому-то понадобилось его привести в этот день к этому алтарю, на которое уже возложено столько жертв за эти годы?
Нет ответа на эти вопросы, да они уже и не нужны ему теперь. Олегу внезапно захотелось избавиться от щемящей боли в старой ране в эту светлую ночь Рождества. Захотелось отвлечься тем, чтобы углубиться в чужие заботы и проблемы, которыми обеспокоены жители виртуального мира в ночь, когда происходят чудеса, когда прилетают ангелы.
Привычно мигнул монитор, отправляя Олега в путешествие вслед за вифлиемскими пастухами и их стадами в бескрайние поля Интернета. Путешествие на этот раз получилось коротким из-за вопросов, которые занимали головы творений творца в волшебную ночь. Их было очень много, но Олегу хватило нескольких, чтобы пропало его желание далее путешествовать этой ночью.
Монитор радостно сообщил, что связь с миром утрачена, и грязь полемики по актуальным темам одиноких неудовлетворенных душ стала покидать Олега. Но вопрос, что не давал место сну и мучал его разум, так и не находил для себя нужного ответа.
Мир полон условностей, которыми люди окружили себя, веруя в то, что они окружают свои души и сердца той защитной оболочкой, которая избавит их от боли. Стараясь жить по законам условностей, люди не избежали боли для своих душ, а лишь скомкали и ужали их пространство до сморщенного увядшего плода, который уже утратил свою свежесть и сок, но все еще пытается хранить признаки наследия дерева, даровавшего ему цель для жизни.
Души, как плоды, изо всех сил стараются всем вокруг доказать, что они все те же, что были до увядания. Однако, всякий прохожий носком ботинка может в любой миг брезгливо убрать их с дороги, очищая себе путь, боясь поскользнуться от соприкосновения с ними.
Олег, как плоды на пути путника, чувствовал, что внутри него все сморщилось и стало увядать, грозя превратить его, как личность, в скользкую массу внутри сморщенной кожуры увядающего тела. Как-то, ему в один миг, даже захотелось все это прекратить, не дожидаясь того ботинка, которому суждено наступить на сгнивший плод. С той поры ему стало казаться, что уже глупо ждать момента, когда кто-то, испачкавшись и оступившись на дороге, начнет слать проклятия плоду и тому дереву, что выбросило его на дорогу.
Вот тогда Олег, собрав остатки соков своей души, решил вопреки условностям, не лежать более на накатанной тропе, а закатиться в густую траву, чтобы там набравшись новых сил вдали от палящего зноя людской молвы, изменить свою жизнь. Ему внезапно захотелось возродиться, но уже в новом виде – в таком, где его сознание уже не будут сжимать постулаты, как обручи сжимают клепки-дощечки в бочке вокруг днища. Ему захотелось разорвать обручи, опереться на днище и распрямиться, чтобы пропустить внутрь себя свет и тепло других душ, не страшась их боли и недугов.
И как только, Олег был готов, внутрь его ринулись потоки света. Не все они несли тепло, многие были столь же холодны, как и его душа, остывшая без света солнца. Но были такие, что выжигали жаром своим плесень даже в самых темных ее углах.
А потом наступил момент, когда свет одной из этих душ ослепил его настолько, что его душа, распрямившись в тугую сферу под теплом нахлынувшего света, засияла ей в ответ, преломив в своих внутренних гранях все проникнувшие лучики, соединив и умножив их до мощного ослепительного потока, способного своим силой оживить все вокруг.
Свет был настолько ярок, что стал слепить души, родные и близкие до того Олегу, заставляя их отступать в тень, стыдливо прикрывая глаза, и освобождать ему дорогу. Тогда и появился на свет вопрос, на который Олег тщетно силился отыскать ответ – где отныне быть всем тем душам, которые он знал уж столько лет?
Как осветить им дорогу? Как их уберечь от увядания и гнили в холоде тени? Как не дать им погибнуть на пути, по которому движутся постоянно чьи-то ботинки? А может их уберечь, отдав им весь свой свет и забыв о тепле той чудодейственной души, что возродила его и спасла от увядания его душу?
Обсуждения Одиночество в толпе. Глава 8