Обращение к Богу

«Верую, ибо абсурдно» - что ещё может вызвать это изречение, как не смех? И это отнюдь не скептическая усмешка, вовсе это не осмеяние знаменитого апологета! Этот смех – выражение глубинного удовлетворения, тихой радости; смех от переживания того неизречённого, что есть в этой краткой формуле. Вот она – свобода, здесь можно её постичь, настоящую. И вовсе не на баррикадах являет она себя, не в громогласных выступлениях, призывах к восстанию душ, внезапно почуявших острую необходимость...

Часто люди шутят над собой, смеются, иногда ерничают. Это они так стесняются. Дети же, познавая, мир нежно и удивленно улыбаются.

И ребенок, обернувшись к маме - говорит:
- Мама!
Смоти – бабочка етить!
В этот момент происходит настоящее чудо. Умная мама присядет и разделит эту радость ребенка. Разделенный восторг познания наполнит до краев их обоих. Познание мира, как и любое творчество, является истинным источником тонкой, душевной энергии. Познание и свободное созидание- один...

Предположим, есть человек. Самый простой человек. Ничем не примечательна судьба его, ничем, в общем-то, не омрачена она. Быть может, оттого и не примечательна. Ведь не те ли удары, которые случается нам перенести от судьбы, чаще всего подвигают нас к открытиям? И не являются ли эти самые «открытия» вскрытиями наших глубоких ран? Я говорю, конечно, прежде всего об открытиях философского плана, ведь философия есть изначально не что иное, как диалог ищущей души с самой собой – и у кого ж ещё ей...

В конце времени будет только два класса людей: те, которые однажды сказали богу "Да будет Твоя воля!", и те, которым скажет Бог: "Да будет по Вашей воле!"

Когда у человека есть Высший уровень, который рядом с ним - он, устремляясь к нему, даже находясь рядом с ним, растет и достигает великого! Так, для человека это Бог.

Чудесный эксперимент в божественном замысле: люди открывают новые и новые границы в науке и технике, но при этом не продвигаются столь сильно в вопросах совершенно жизненных, в вопросах духовного понимания, что означало бы истинный прогресс.

Так Бог улыбается, наблюдая, за поражающим воображение развитием чудес техники, те же сердца, ищущие тех же ответов и той же правды, что и много тысяч лет назад.

Ночь. Какая пронзительная стоит тишина. Засыпала, когда дождь начал свою игру на подоконнике моего окна. Умолкая, предоставила возможность его монологу. Нитям жизни соединять небесное и земное...

Он рассказывал о том, что пишет в этот момент Бог женщине по имени Дорога, потому что им сейчас по пути.

В этом путешествии они дополняют друг друга, становясь Единым Божественным действием. Дождь - это поток информации от тебя - до меня...

Больно жить... Пусть свет лечит, врачует раны...

Жил был один человек. Утром он отправлялся на работу, вечером возвращался домой, а ночью спал, впрочем, как и все люди. И в одну из ночей приснился ему сон...

Снится ему, что идет он по пустыне. Идти очень тяжело – ноги вязнут в песке, солнце жарит немилосердно, а вокруг – безжизненное пространство.

Но все же иногда, когда пройдены многие километры пути, на горизонте вспыхивает маленькая зеленая точка, которая, постепенно приближаясь, постепенно превращается в оазис. Здесь и вода...

Однажды, прекрасным летним днем, на залитом солнцем небе появилась туча, и хлынул дождь. Отражая солнечные лучи, тысячи и миллионы капелек радостно исполняли свой воздушный танец и неслись в неизвестность.

И вот одна из них вдруг осознала себя каплей. Она осмотрелась и увидела вокруг себя такие же капельки дождя, несущихся в направлении земли.

Было красиво и весело – им улыбалось само солнце, переливаясь миллионами цветов и бликов.

Капелька не помнила, как возникла, как и все остальные...

***
По-настоящему свой ценящему труд
нужна не слава, а труда его признание.

***
Как порождение единства всяческое множество опять же,

рано или поздно, возвращается к нему.

***
Чем человек же, в этом мире нету Бога
осязаемее, ближе и дороже для него.

***
Всё в жизни, своему не отвечающее сроку,
в неё входит «через силу».

***
Игра беспечная, слепая человека с собственною мыслью,

может статься, лишь она-то
на него и навлекает возмущение стихий.