Новое звание

Эти слова были сказаны много тысяч лет назад и относились к строительству великого города Вавилона. Вавилон находился на когда-то плодородных равнинах Сеннаара в Месопотамии. Это был огромный город, в котором люди строили необычную башню, предназначенную для религиозных целей. Но Вавилон и его башня бросали дерзкий вызов Богу. Согласно Библии религиозным амбициям вавилонян пришел конец, когда Бог вмешался и смешал язык

строителей. Бог «рассеял их … оттуда по всей земле».

21 век. Люди...

Ник Сон
"Спасите наши души"

"Уже утро…. Чертов понедельник.… Я разобью этот будильник.… Да когда же он замолчит.… Нет, надо вставать – пора. Пора", думал, просыпаясь, Сергей.

Сергей Петрович Стариков - уже немолодой, высокий, слегка полноватый, лысеющий, но все еще привлекательный, инженер-наладчик небольшой процветающей фирмы. Жизнь его протекала довольно спокойно и размеренно. Имел он однокомнатную квартиру в "хрущевке", заработанную им после развода с женой. Жене и сыну он оставил...

— Привет, Старик!
— Привет, только я уже не Старик!
— Да? А кто же ты сейчас?
— А я теперь Новый русский.
— Так ты еврей что ли?

— Нет, вообще-то русский, только Новый, и все у меня новое....

— А где это можно купить?
— Да ты что, это же не продается.
— Все — новое, и не продается?
— Это берется. Врубаешься?
— И где же ты все это взял?
— Этого я тебе сказать не могу?
— Почему не можешь?
— Там еще можно взять?
— Зачем тебе так много одному?
— Пригодится по жизни!
— Ну, тогда...

- Никогда, не забуду тебя.- Лида смотрела в окно. Его уже не было видно, удалялась платформа, и поезд набирал скорость. Лида уезжала из своего города навсегда. Так она думала тогда.

Теперь она опять здесь, прошло десять лет. И она не узнавала даже вокзал своего города. Все вокруг изменилось, кроме Лиды, она осталась прежней. Выпускницей средней школы влюбленной в своего Сашку. Она и правда так считала. Неважно, сколько прошло времени с тех пор, главное она жила тем, что когда-нибудь, они...

Мое Рождество – это стеклянный шарик, внутри которого либо домик, либо фигурка ангела, либо еще что-то... Его встряхнешь, и он оживает: кружатся снежинки, и, кажется, весь мирок внутри него становится настоящим. И становится хорошо. И улыбаешься. Внутри моего шарика – Русалочка. Когда-то давным-давно купленный в каком-то магазинчике Копенгагена стеклянный шарик...

- Каждая русалочка должна побывать наверху! – категорично продолжал Большой Королевский Краб.

Да, именно так – Большой...

Сын академика-историка из Ленинграда, Андрей Радонежский уехал в Сибирь, чтобы учиться в Академгородке. Средой его общения стали жившие в двухэтажных коттеджах среди сосен академические дети, в воспитание которых входили - Клуб фехтования «Д,Артаньян» и изучение французского языка.

В Андрее была странность – его облик словно не соответствовал его личности. Нельзя было основы физиогномики применить к его характеру, черты его лица были непроницаемы, словно характер им был создан самостоятельно...

"…- доколе не порвалась серебряная цепочка,
и не разорвалась золотая повязка,
и не разбился кувшин у источника…"
Екклесиаст, 12: 6

Глава первая,
рассказывающая о том, какими затейливыми бывают майские дожди

История эта, если читатель сочтет все случившееся историей, началась в конце теплого весеннего дня. Ничего в тот день не предвещало беды, разве что слишком радостным, слишком синим казалось небо, а солнце светило неправ-доподобно ярко.

Было еще совсем светло, но вечер уже...

Лена опустила сумку прямо в мокрую траву, выгнула уставшую спину, потянулась, вздохнула. Потом достала из кармана куртки измятый листок бумаги.

- Ну вот, поздравляю, нашли, - обернулась она к подруге.

- Точно? – Натаха взяла листок и поднесла поближе к глазам.

Небрежно начертанное среди бледных клеток название улицы совпадало с надписью на доме.

- Надо же. И каких только улиц в этом городе нет. Так, а дом? – Натаха снова заглянула в листок, - О! И дом как раз тот, что надо...

Морозно в степи. В перелесках будто деревья греют, а на юру – совсем пропасть. Возницы наглухо укутаны в бараньи лохматые тулупы. Седоки на пяти санях жмутся друг к дружке, зарываются в сено, прикрываясь сверху дерюжками. На последних – четверо.

- Лопатин, озяб? – ткнулся к нему в самое лицо закоченевший Бондарев.

- Замёрз… аж до самых кишок! – прохрипел уныло Лопатин. – Приедем-то скоро али нет?

- Кто его знает, спросить надо приятеля-то. Эй, друг, - ткнул он в рыжую овчинную тушу...

На сыпучем взгорке внутри подковы села сумерничают две фигуры. Вечерняя синь сворачивается, густеет, запекается чернотой, и трудно отличить, кто из двух девушка, а кто - плечистый парень. За первой звездой вызрела вторая, третья, и потянуло сыростью. Девушка недовольно поводит плечами, словно отгоняет озноб:

- Слышь, Дань, похолодало. Тебе тоже небось зябко?
Он снял с себя пиджак и надел на нее. Она была очень смешная в этом одеянии, из рукавов виднелись только кончики пальцев, она высоко...