Новое устройство

Этого утра, когда робот-кардинал наконец будет избран папой, ждали все. Сомнений в исходе выборов не оставалось. Конклав очень долго колебался между яростными сторонниками кардинала Асквиги из Милана и кардинала Карциофо из Генуи, и вот теперь дело, похоже, сдвинулось — нашли компромиссное решение.

Все фракции согласились избрать робота. Сегодня утром я прочел в “Оссерваторе Романо”, что даже ватиканский компьютер привлекли к обсуждению и он убедительно рекомендовал именно его кандидатуру...

Был первый день вербовки на этой планете, и у снятого мной в аренду бюро очередь растянулась на сот-ни футов. Я видел, слышал и обонял ее, идя сюда из отеля.

Трое моих людей, Очинлек, Стеббинс и Ладлоу, шли впереди, прикрывая меня, как щитом.

Вглядываясь в просветы между ними, я оценивал улов. Экзоты были представлены всех размеров и форм, всех цветов и структур, и каждый мечтал о контакте с Корриганом. В Галактике полным-полно диковинных созданий, но ед-ва ли найдется хоть один вид...

— Но почему не Моцарта? — спросил Хоугланд, с сомнением качнув головой. — Почему не Шуберта, например? В конце концов, если вы хотели воскресить великого музыканта, могли бы перенести сюда Бикса Бейдербека.

— Бейдербек — это джаз, — ответил я. — А меня джаз не интересует. Джаз вообще сейчас никого не ин-тересует, кроме тебя.

— Ты хочешь сказать, что в 2008 году людей все еще интересует Перголези?

— Он интересует меня.

— Моцарт произвел бы на публику большее впечатление. Рано или...

Планета вымерла около миллиона лет назад. Таково было первое впечатление, когда наш корабль сел на ее иссохшую, бурую поверхность, и мы не обманулись. Когда-то здесь была цивилизация, но с тех пор, как по-следнее существо в этом мире распростилось с жизнью, Земля успела 106 раз обернуться вокруг Солнца.

— Мертвая планета! — с досадой воскликнул полковник Мэттерн. — От нее проку не жди. Можно спо-койно собирать пожитки и двигать дальше.

Настроению Мэттерна удивляться не приходилось. Ведь...

Жил-был царь-государь, у которого все подданные были при деле. Работали на совесть и на радость всем. Кто шил-кроил, кто печку топил, кто воду носил, а кто дрова рубил. Один Иванушка-дурачок на печи лежал, в дуду дудел и в царских работах участия не принимал.

Прослышал про Иванушку царь. Опечалился и велел привести его на царский двор.

– Экий ты, Иванушка, лежебока. Все на печке лежишь да сам для себя в дуду дудишь. Давай я тебя поставлю в царскую охрану. Как увидишь непорядок какой, так...

Я долго летал по безмолвным пещерам. Очень долго. Пещеры сменялись пещерами. За ними шли снова пещеры. И снова и снова. Влетая в туннель, я попадал в другую пещеру. Казалось, что нет выхода отсюда. Нет и не было. НИКОГДА. Но я продолжал лететь.

Я поднимался к потолку, кружил меж молчаливыми сталактитами, проносился вдоль стен, опускался к самому полу, блуждал в сталагмитовых дебрях, чтоб проявиться в новой пещере. И так бессчётное число раз. Мелькание стен, потолков, туннелей, колодцев...

«И в кого он такой удался?» – думала мать. Повитуха Варвара, принимавшая роды сказала матери:

– Да ты не переживай, через годок волосы почернеют.

Варвара была мудрой женщиной. Она приняла роды не у одной сотни женщин и могла заглянуть в судьбу любого принятого ею ребенка. Старая повитуха видела судьбу новорожденного младенца в правой верхней четверти окна дома, где родился ребенок. По привычке взглянув, она ничего не увидела. Прочла молитву, опять посмотрела. Стекло чистое… Варвара бледная...

В одном небольшом Городке жил один незначительный человечек. У него, также как и у бóльшей части населения этого города, имени не было, был только номер – 365-21150-м.

Однажды пошёл № 365-21150-м в гости к № 132-20805-м. Посидел, попил чая, угостился пирогом, который испекла № 184-17419-ж, жена хозяина, и стало ему грустно – что-то жизнь вокруг скучноватая – хочется чего-то поинтересней, но непонятно чего, да и совершенно не ясно, на самом ли деле хочется. Так он погрустил, погрустил, да и...

Он встал, подошёл к окну, и подозвал Думчика к себе.

– Погляди на небо, что ты видишь? –
Думчик начал внимательно разглядывать видимую часть небосвода, и, увлёкшись, забыл обо всём на свете, в том числе и о вопросе Мудрого. Звёзды излучали некую маняще понятную тайну, которая подобно гигантской огненной сфере никак не вмещалась в ограниченные масштабы человеческого ума; но что-то внутреннее, в трепетно-торжественном восторге устремлялось навстречу этому беззвучно мощному аккорду небесного...

Тёмные аллеи медленно погружались в сон. Их деревья томно покачивали кронами, предчувствуя скорый выход на аллейную сцену прекрасной актрисы, чьё имя веками бу-доражило мысли поэтов и мастеров пера. Осени. Деревья ждали, что скоро в сумасшед-шем вальсе закружатся их жильцы листья, под звук оркестра ветров…

Они ждали, что со-всем скоро последние птицы взмахнут крыльями и покинут их до весны. Они ждали оди-ночества…

По тёмным аллеям бесшумно кралась Осень, лишь изредка нарушая тишину шеле...