9
Этот театр уже другой, - более крупный; скажем, областного или даже краевого уровня. На его замечательной сцене шла генеральная репетиция, которую только что бесцеремонно прервала ведущая молодая актриса, исполнительница роли Женщины в пьесе «Может быть, и талант…»
Этот театр уже другой, - более крупный; скажем, областного или даже краевого уровня. На его замечательной сцене шла генеральная репетиция, которую только что бесцеремонно прервала ведущая молодая актриса, исполнительница роли Женщины в пьесе «Может быть, и талант…»
Из-за кулисы высунулась голова помощника режиссера Гали. Актриса с еле сдерживаемым раздражением проговорила:
– В чем дело, Галя, кто у вас должен стоять у запертой двери?..
Галя замялась.
– Ну?.. – повысила актриса голос.
– Георгий Александрович.
– Какой еще Георгий Александрович?
Актёр, исполнявший роль Мики, усмехнулся:
– Да, Жорка это…
– Какой, к лешему, Жорка? Товарищи, я не понимаю, – артистка со знанием дела стала добавлять в голос истерические нотки, – это театр или что?!
– Успокойся. Его взял главный, – этим артист сразу заблокировал её и не дал раскрутить скандал. – Он только из училища, способный парень. А ты до сегодняшнего дня была на больничном, потому его и не видела.
Очень жалко было расставаться артистке с уже охватившим её праведным гневом, но делать было нечего, и она, передёрнув плечами, процедила Гале:
– Ну, так пригласите, пожалуйста, этого способного парня на сцену.
Бедной Гале ничего не оставалось, как только сказать правду:
– Его нет в театре.
Артистку тут же будто подбросило над сценой:
– Как это - нет в театре?! Что тут у вас происходит? Артиста нет в театре, а вы начинаете генеральную репетицию!
Гале надоел этот ор, и она ответила довольно жёстко:
– Он был к началу, а сейчас куда-то исчез. И пальто тоже нет. Я уже минут десять кричу по радио и весь театр оббегала.
Но ведущая молодая актриса уже оседлала свой любимый веник, и с удовольствием понеслась по ухабам театральных демагогий.
– Ну, все правильно! Вот так мы и решаем проблему молодежи в театре. Вот вам - творческая молодежь! Берём, неизвестно, кого, а потом играй с ними! Если они еще удосужатся зайти на сцену!..
У окна с колен поднялся актёр, исполнявший роль Алексея, он же – режиссёр этого спектакля. Он вышел на середину сцены и зло произнёс:
– Ладно, тихо вы… Я сам сыграю… Все по местам… Галя ведите прогон дальше.
Галя, идя в кулисы, тоже не преминула вставить свой комментарий:
– Дальше уж вести некуда, – и подала из-за кулис реплику: – Мика говорит: «Кто-то – должен».
Актёр, печально пережидавший эту сцену в сторонке у портала, вернулся в декорацию каморки и снова заиграл Мику:
– Ну… кто-то, конечно, должен…
Алексей тоже опустился в мизансцену на коленях и, точно бросая заклинания в темное окно каморки, начал:
«Ночь, неизменный шулер
Образы сдаст, как тени,
Лягут на стол вечности
Черви, тузы, кресты…
Память пьяная свалится,
Обмякшая и бессильная…
Это вино неизвестное
Бьет тишиной наповал…
Поступь его мшистая
Шума сотрет грани,
Маятником дыханья
Пульса собьет счет…
Тонкий предел рвется,
Звука бы… звука… звука!..
Это твое спасенье, нищий, -
Шагни за дверь»!
Алексей повернул голову назад и вопросительно посмотрел на Помещика.
Тот вдруг всхлипнул, и глаза его заслезились:
– Нет… не могу!.. Не могу, Алексей, милый, не могу! Говори ты за меня… – и он отвернулся…
Алексей, играя «за помещика», спросил у темноты за окном:
– “Егор! За что ты так обидел меня?..”
Глухая тишина была ему ответом. Тогда Алексей с надеждой глянул на Егоровну, но та, поджав губы, продолжала молчать…
Артистка всё-таки не выдержала, чтоб не съязвить:
– А за Егора кто будет играть, тоже ты? Тихо сам с собою?..
– Детка, вы не заткнётесь? – в ход пошла тяжёлая артиллерия: просьба исходила уже от старшего поколения – от актрисы, игравшей Егоровну.
Но «молодую, ведущую» не так то просто было смутить, она и тут огрызнулась:
– Пожалуйста. Мне вообще наплевать…
И в этот момент зазвучал голос Егора…
В спектакле, о котором мы ведём речь, текст Егора записали на магнитофон тем самым Мужским голосом, красивым и низким. Но, вообще-то, по изначальному замыслу автора пьесы «Может быть, и талант…» голос Егора должен был бы звучать из Алексея!
Но где теперь найдёшь артиста, владеющего чревовещанием!..
А посему, удовлетворимся тем, что было в том спектакле: на авансцене с широко открытыми глазами стоял на коленях Алексей, а выразительный голос «Ефимова» звучал «по радио»:
– “А бог знает, за что, - знать бес попутал меня! Сам не знаю, кто меня на все это наталкивает! ”
Зато помещик теперь живо подхватил реплику. Он пристроился рядом с Алексеем и, напряжённо глядя в окно, сам вступил в диалог со скрипачом:
– “Егор! Воротись ко мне, ты будешь первым из моих музыкантов. Я положу тебе не в пример другим жалованье…”
– “Нет, сударь, не жилец я у вас! Дьявол ко мне навязался. Я у вас дом зажгу, если останусь; на меня находит, и такая тоска подчас, что лучше бы мне на свет не родиться! Теперь я и за себя отвечать не могу; уж вы, лучше, сударь, оставьте меня. Это все с тех пор, как тот дьявол побратался со мною. ”
– “Кто?”
– “А вот, что издох, как собака, от которой свет отступился, итальянец…”
– “Это он тебя, Егорушка, играть выучил? Разве он был мастер на скрипке? ”
– “Нет, он сам мало знал, а учил хорошо. Я сам выучился: он только показывал… Оставьте меня, в другой раз говорю. Я что-нибудь над собой сделаю…”
– “Ступай. Ты человек вольный… Сыграй только мне, ради бога то, что ты французу играл! ”
– “Ну, быть так! Дал я зарок никогда перед вами не играть, именно перед вами, а теперь сердце мое разрешилось. Но только в первый и последний раз, и больше вам никогда и нигде не услышать меня…”
С кровати донёсся громкий шепот Женщины:
– Смотрите!..
Посреди каморки на полу лежала невесть откуда взявшаяся скрипка.
Все замерли.
Женщина сползла с топчана и, не отводя глаз от скрипки, на цыпочках прошла к столу. Взяла ещё один листок с текстом и стала читать, взглядывая то на инструмент, то на Алексея:
«В пустом беззвучном мире
Три пары глаз и скрипка на полу…
Старик с мольбою смотрит…
Прищурившись, Егоровна глядит…
И, медленно ступая, ты…
Подходишь к скрипке».
Алексей неподвижен.
Женщина опустила на стол листок:
– Иди, мой хороший… иди, мой дорогой… иди… Кто ж знал-то, господи, что ты еще и на скрипке! Иди!
Алексей заговорил не сразу, его собственный голос вернулся к нему от Егора странным, даже чужим:
«Первое касание струны.
Твоей струны. Неведомой тебе.
Ты опускаешь руки. Ты ведом
По всем кругам, спиралям и ухабам.
Ты погрузился в сумрачную тень,
Но ты своей же тени отраженье.
Каким ты будешь после?
Никаким.
Наполовину полным и пустым».
– Всё…
И он отвернулся от окна.
Со стороны улицы послышался колокольный звон.
Мика заглянул в листок на столе:
– Да нет, не всё. Тут ещё кое-что:
«Ты повернулся, но перед тобой
Стоял Ефимов…»
Алексей перебил Мику и отрицательно покачал головой:
– Нет, Мика, не надо. Это всё.
Но Мика в кои-то веки ослушался друга и, всё-таки, дочитал:
«…со скрипкой и во фраке».
Женщина замахала рукой, показывая всем на окно, и вскрикнула:
– Кто это?! – она кинулась к подоконнику, вгляделась сквозь стёкла в темноту и прошептала: - О!.. Как они похожи!..
Всё на сцене провалилось в черноту, из которой на зрителей обрушилась Музыка…
– В чем дело, Галя, кто у вас должен стоять у запертой двери?..
Галя замялась.
– Ну?.. – повысила актриса голос.
– Георгий Александрович.
– Какой еще Георгий Александрович?
Актёр, исполнявший роль Мики, усмехнулся:
– Да, Жорка это…
– Какой, к лешему, Жорка? Товарищи, я не понимаю, – артистка со знанием дела стала добавлять в голос истерические нотки, – это театр или что?!
– Успокойся. Его взял главный, – этим артист сразу заблокировал её и не дал раскрутить скандал. – Он только из училища, способный парень. А ты до сегодняшнего дня была на больничном, потому его и не видела.
Очень жалко было расставаться артистке с уже охватившим её праведным гневом, но делать было нечего, и она, передёрнув плечами, процедила Гале:
– Ну, так пригласите, пожалуйста, этого способного парня на сцену.
Бедной Гале ничего не оставалось, как только сказать правду:
– Его нет в театре.
Артистку тут же будто подбросило над сценой:
– Как это - нет в театре?! Что тут у вас происходит? Артиста нет в театре, а вы начинаете генеральную репетицию!
Гале надоел этот ор, и она ответила довольно жёстко:
– Он был к началу, а сейчас куда-то исчез. И пальто тоже нет. Я уже минут десять кричу по радио и весь театр оббегала.
Но ведущая молодая актриса уже оседлала свой любимый веник, и с удовольствием понеслась по ухабам театральных демагогий.
– Ну, все правильно! Вот так мы и решаем проблему молодежи в театре. Вот вам - творческая молодежь! Берём, неизвестно, кого, а потом играй с ними! Если они еще удосужатся зайти на сцену!..
У окна с колен поднялся актёр, исполнявший роль Алексея, он же – режиссёр этого спектакля. Он вышел на середину сцены и зло произнёс:
– Ладно, тихо вы… Я сам сыграю… Все по местам… Галя ведите прогон дальше.
Галя, идя в кулисы, тоже не преминула вставить свой комментарий:
– Дальше уж вести некуда, – и подала из-за кулис реплику: – Мика говорит: «Кто-то – должен».
Актёр, печально пережидавший эту сцену в сторонке у портала, вернулся в декорацию каморки и снова заиграл Мику:
– Ну… кто-то, конечно, должен…
Алексей тоже опустился в мизансцену на коленях и, точно бросая заклинания в темное окно каморки, начал:
«Ночь, неизменный шулер
Образы сдаст, как тени,
Лягут на стол вечности
Черви, тузы, кресты…
Память пьяная свалится,
Обмякшая и бессильная…
Это вино неизвестное
Бьет тишиной наповал…
Поступь его мшистая
Шума сотрет грани,
Маятником дыханья
Пульса собьет счет…
Тонкий предел рвется,
Звука бы… звука… звука!..
Это твое спасенье, нищий, -
Шагни за дверь»!
Алексей повернул голову назад и вопросительно посмотрел на Помещика.
Тот вдруг всхлипнул, и глаза его заслезились:
– Нет… не могу!.. Не могу, Алексей, милый, не могу! Говори ты за меня… – и он отвернулся…
Алексей, играя «за помещика», спросил у темноты за окном:
– “Егор! За что ты так обидел меня?..”
Глухая тишина была ему ответом. Тогда Алексей с надеждой глянул на Егоровну, но та, поджав губы, продолжала молчать…
Артистка всё-таки не выдержала, чтоб не съязвить:
– А за Егора кто будет играть, тоже ты? Тихо сам с собою?..
– Детка, вы не заткнётесь? – в ход пошла тяжёлая артиллерия: просьба исходила уже от старшего поколения – от актрисы, игравшей Егоровну.
Но «молодую, ведущую» не так то просто было смутить, она и тут огрызнулась:
– Пожалуйста. Мне вообще наплевать…
И в этот момент зазвучал голос Егора…
В спектакле, о котором мы ведём речь, текст Егора записали на магнитофон тем самым Мужским голосом, красивым и низким. Но, вообще-то, по изначальному замыслу автора пьесы «Может быть, и талант…» голос Егора должен был бы звучать из Алексея!
Но где теперь найдёшь артиста, владеющего чревовещанием!..
А посему, удовлетворимся тем, что было в том спектакле: на авансцене с широко открытыми глазами стоял на коленях Алексей, а выразительный голос «Ефимова» звучал «по радио»:
– “А бог знает, за что, - знать бес попутал меня! Сам не знаю, кто меня на все это наталкивает! ”
Зато помещик теперь живо подхватил реплику. Он пристроился рядом с Алексеем и, напряжённо глядя в окно, сам вступил в диалог со скрипачом:
– “Егор! Воротись ко мне, ты будешь первым из моих музыкантов. Я положу тебе не в пример другим жалованье…”
– “Нет, сударь, не жилец я у вас! Дьявол ко мне навязался. Я у вас дом зажгу, если останусь; на меня находит, и такая тоска подчас, что лучше бы мне на свет не родиться! Теперь я и за себя отвечать не могу; уж вы, лучше, сударь, оставьте меня. Это все с тех пор, как тот дьявол побратался со мною. ”
– “Кто?”
– “А вот, что издох, как собака, от которой свет отступился, итальянец…”
– “Это он тебя, Егорушка, играть выучил? Разве он был мастер на скрипке? ”
– “Нет, он сам мало знал, а учил хорошо. Я сам выучился: он только показывал… Оставьте меня, в другой раз говорю. Я что-нибудь над собой сделаю…”
– “Ступай. Ты человек вольный… Сыграй только мне, ради бога то, что ты французу играл! ”
– “Ну, быть так! Дал я зарок никогда перед вами не играть, именно перед вами, а теперь сердце мое разрешилось. Но только в первый и последний раз, и больше вам никогда и нигде не услышать меня…”
С кровати донёсся громкий шепот Женщины:
– Смотрите!..
Посреди каморки на полу лежала невесть откуда взявшаяся скрипка.
Все замерли.
Женщина сползла с топчана и, не отводя глаз от скрипки, на цыпочках прошла к столу. Взяла ещё один листок с текстом и стала читать, взглядывая то на инструмент, то на Алексея:
«В пустом беззвучном мире
Три пары глаз и скрипка на полу…
Старик с мольбою смотрит…
Прищурившись, Егоровна глядит…
И, медленно ступая, ты…
Подходишь к скрипке».
Алексей неподвижен.
Женщина опустила на стол листок:
– Иди, мой хороший… иди, мой дорогой… иди… Кто ж знал-то, господи, что ты еще и на скрипке! Иди!
Алексей заговорил не сразу, его собственный голос вернулся к нему от Егора странным, даже чужим:
«Первое касание струны.
Твоей струны. Неведомой тебе.
Ты опускаешь руки. Ты ведом
По всем кругам, спиралям и ухабам.
Ты погрузился в сумрачную тень,
Но ты своей же тени отраженье.
Каким ты будешь после?
Никаким.
Наполовину полным и пустым».
– Всё…
И он отвернулся от окна.
Со стороны улицы послышался колокольный звон.
Мика заглянул в листок на столе:
– Да нет, не всё. Тут ещё кое-что:
«Ты повернулся, но перед тобой
Стоял Ефимов…»
Алексей перебил Мику и отрицательно покачал головой:
– Нет, Мика, не надо. Это всё.
Но Мика в кои-то веки ослушался друга и, всё-таки, дочитал:
«…со скрипкой и во фраке».
Женщина замахала рукой, показывая всем на окно, и вскрикнула:
– Кто это?! – она кинулась к подоконнику, вгляделась сквозь стёкла в темноту и прошептала: - О!.. Как они похожи!..
Всё на сцене провалилось в черноту, из которой на зрителей обрушилась Музыка…
Обсуждения Нежная кожа кулис