Навсегда в твоих мечтах

-Привет!- высунулся Кир.
-Да-да. Проходите,- Тася мысленно выдохнула и возблагодарила Бога за то, что существуют такие понятия, как командировки у родителей.

-Да мы ненадолго вообще-то…- как-то странно отозвался Саша.

-У меня всё равно никого дома нет. Так что…- Тася щёлкнула выключателем. Лам-почка загорелась, осветив присутствующих. У девушки появилось резкое желание вы-ключить свет и погрузиться в полумрак, разрушаемый лишь светом из подъезда. Ви-димо она побледнела.

-Ты не волнуйся. Дай хоть умыться…- смущённо сказал Кир, прикрывая рукой след от ножа на щеке.

-Да-да… Сейчас. Раздевайтесь. И дверь закройте,- она машинально, точно по инерции отправилась искать вату, йод и перекись водорода. Парни в это время стяги-вали с ног холодные заснеженные кутки, ударились об пол три пары тяжёлых «казаков». На висевшее в прихожей зеркало полетели брызги от растаявшего снега, который стряхнул с отросших немного волос Кир.

-Тась! А куда проходить-то?- крикнул Саша.
-В ванну. Она рядом с кухней,- точно эхом отозвалась она из дальней комнаты.

-В ванну, так в ванну…- пожал плечами Саша и махнул рукой спутникам, чтоб следовали за ним.

-Ну что? Разобрались?- в дверном проёме ванны нарисовалась Тася, отразившись в висевшем там зеркале, встроенном в шкафчик.

-Да… Хотя было сложно! Квартира у тебя такая запутанная!- отшутился Кир, пы-таясь разрядить сложившуюся ситуацию.

-Сначала мы пришли на кухню. Потом забрели в унитаз! Затем какая-то спальня, после неё балкон…- начал воодушевлённо загибать замёрзшие пальцы Лен, молчавший до этого момента.

-Бывает,- призрачно улыбнулась девушка, не отошедшая от шока,- я на кухне по-ка посижу. Потом по очереди лечить вас буду,- сказала она и скрылась за поворотом косяка, закрыв за собой дверь.

Полчаса они отогревали замёрзшие руки под струёй горячей воды. Полчаса отмывали с кожи успевшую засохнуть кровь. Полчаса отирали явные следы красной жидкости на одежде. Полчаса готовились рассказать в менее шокирующей форме то, что с ними случилось. Полчаса Тася ломала себе пальцы, томясь в ожидании. Полчаса. Полчаса… Два раза по пятнадцать минут…

Наконец, дверь ванной комнаты распахнулась. Кир, Саша, Лен вышли друг за другом и повернули на кухню, точно приговоренные к расстрелу узники. В таком же порядки они заняли места вокруг стола, где ждала их Тася.

-Ну? Кто первый на процедуры по обработке боевых травм?- так светло и тепло улыбнулась Тася, что вновь воцарившееся молчание исчезло, увлекая за собой нелов-кое напряжение.

-Раз уж я ближе всех, то я самый смелый!- вызвался Кир и сел напротив Таси. Она молча оглядела его лицо, задержалась взглядом на раненой щеке, которую пересекал след холодной стали.

-Профессионально резанули,- оценила она,- но, кажется, не глубоко. Тебе, Кир, как всегда везёт!- она смочила ватку в перекиси водорода и приступила к обработке по-ражённого участка кожи. Все снова молчали. Лишь Лён немного сопел простуженным сломанным носом.

-Ау! Больно!- наконец зашипел Кир, у которого стало щипать щёку.

-Ну, ну потерпи! Я же не виновата, что вы любите встревать во всяческие пере-делки. Как вы в этот раз оказались на поле боя?

-Да всё случайно как-то вышло. Идём мы с репетиции…

-А где гитары? Почему я не знаю, что у нас репетиция?!- набросилась на Сашку Тася.

-Да, нет.… Не у нас репетиция-то! У Сира да у этого.… Как его там? Ну, у которого тебе тогда кеды понравились!- Попытался вспомнить её собеседник.

-Короче, я поняла. Что дальше-то было?- нетерпеливо перебила его девушка.

-Так вот.… Идём это мы, никого не трогаем. А тут эти придурки из-за угла высо-вывают свои морды гнусные!

-Какие такие морды гнусные?- Тася в недоумении оторвалась от смазывания щеки Кира йодом.

-Ну, что ты как маленькая?!- засмеялись все трое изувеченные.

-Очень смешно! Заявились избитые, напугали меня, я им тут понимаешь ли мед. процедуры устраиваю, а они.… А они надо мной издеваются! Совсем обнаглели!- теат-рально обиделась она и швырнула ватку в мусорное ведро,- И не стыдно?

-Не-а! Нам не бывает ни стыдно, ни холодно! Только больно иногда.… Когда ты обижаешься,- ответил за всех Кир.

-Извинения ещё не приняты, но отправлены на рассмотрение,- сменила гнев на милость Тася и оторвала от общего куска новую ватку.

-Всё? Я свободен?- заёрзал на стуле Кир.
-Свободен, свободен. Как фантик над мусорным ведром в свободном полёте. Сле-дующий!- со строгим, наполовину смеющимся, видом, отчеканила она.

-Что прикажете, доктор?- на стул сел Сашка.
-Чтоб пациент не дёргался. Что с вами дальше-то было? Я, кстати, так и не поняла, кто вам там из-за угла морды гнусные показывал…- ответила она.

-Да, придурки эти! Предводитель у них чёрт этот волосатый!- с досадой отозвался Лен.

-Сирин что ли?- дошло до Таси.
-Именно! У меня давно счёты с этим козлом, да только руки не доходят. Но сего-дня и ему от меня досталось,- с жаром выговорил Кир.

-Так значит это он тебя так,- Тася кивнула в сторону шрама.

-Ага. Подлюга перо с собой таскает. Боится… Видно много у него… «доброжелате-лей»- Кир коснулся пальцем шрама,- А! Болит, зараза…

-Ладно, с этим разобрались. Но как вы с ними в драку влезли? Их явно не три че-ловека было.

-Так ведь они к нам подкатывают: «Типа, кореша, закурить не найдётся?» А мы ему, типа какие мы ему кореша, к чёрту! Что-то они там ещё гнали нам про моральные устои и чувство толерантности…

-Ну, ты это уже загнул: Сирин таких слов в жизни не слышал,- усмехнулась Тася.

-А ты откуда знаешь?- хитро сощурился Кир.
-Да, было дело. Познакомили нас как-то кто-то,- она отвела глаза в сторону и чуть прикусила губу.

-Э! Сдаётся мне всё это не просто так! Сдавайся! А то пытать будем!- серьёзно-смешливым тоном провозгласил Сашка.

-Да, подруга знакомила.… Пообщались вечерок-другой.… Но изучив весь его сло-варный запас и эстетический уровень я внезапно исчезла из его ничтожной жизни,- лаконично высказалась девушка.

-Предположим, что мы тебе поверили. Но только предположим…- устало вздохнул Лен, почёсывая старую царапину на руке.

-Понятно всё с вами. А сколько их хоть было-то?- выдохнула Тася.

-Да, мы, собственно, и не считали.… Ну, человек пять было точно…- пожал плеча-ми Кир.

-Тебе, Сашка, как всегда повезло: рассечённая бровь и разбитая губа не так страшно. Заживёт. Вот у тебя, Кир, считай, на всю жизнь воспоминание…- задумчиво сказала девушка.

-Зато я буду всегда помнить этот вечер, как ты мне замазывала его йодом.

-Как всегда смеёшься! Ты не исправим, активист чёртов!- засмеялась Тася.

-Чё, я типа тоже свободен?- осведомился Саша, вставая со стула.

-Свободен… Лен, садись, твоя очередь лечиться,- с этими словами она выбросила ещё одну ватку.

-Моя так моя. Вам виднее, доктор,- он улыбнулся.
-Да, как всегда, в общем!- ответила она улыбкой.
-Кости, надеюсь, целы?- спросила она.
-Да вроде, да. Не страшно. И не так попадало,- ответил за всех Лен.

-Слава Богу!- выдохнула Тася.
-Ты как всегда суеверна,- немного грустно сказал Сашка.

-Нет, я не суеверна. Я просто такая.
-Странная,- уточнил Кир.
-Именно,- согласилась она, вытирая ваткой кровоподтёк под левым серым глазом Лена.

-И смешная ты всё-таки, Таська. Ей Богу, смешная,- покачал головой Кир.

-С чего это ты взял?
-Другая бы побежала скорую вызывать…
-Или водку на стол поставила,- подхватил Сашка, который в большинстве случаев думал о том, где бы ему напиться и забыться.

-Или в обморок грохнулась!- добавил Лен.
-Да, ладно вам,- Тася смущённо потупилась.
-А нас сама лечить взялась! Героиня! Знаешь, на войне были медсёстры. Так вот ты в нашей войне такая же,- засмеялся Кир.

-Да-да, как всегда я крайняя,- девушка устало вздохнула,- всё. Больше видимых следов ваших битв не видно. Можете с чистой душой валить отсюда.

-Как всегда гостеприимна,- улыбнулся Лен.
-Знаю. Всё, валите. Я тоже спать хочу,- она встала и собрала со стола рулон ваты, йод и перекись водорода.

Парни посидели на кухне минуты две после её ухода. Молчали и думали о чём-то своём. Кир думал, что легко отделался и провёл вечер в хорошей компании: с друзьями и с девушкой, о которой мечтали многие, а она была одна, а он с ней так просто и лег-ко общался. Он думал и о том, что она не первая и не последняя в его беспорядочной жизни, но всё же, он её точно запомнит на полжизни.

Сашка вспоминал какие-то путаные моменты пережитой драки, пытался соединить всё в одно целое, но общий образ как-то незаметно ускользал и заканчивался на теплой кухне старой подруги.

А Лен… Лен думал, что этот вечер запомнит навсегда. Он был уверен, что никогда не забудет то, как она ласково смотрела ему в глаза, как мягко обрабатывала «боевые раны», как грустно и встревожено остановила на нём свет своих зелёных глаз… Он не хотел думать о ней, но её упрямый образ никак не хотел выйти из головы. Сам он вряд ли сознавался в том, что всё это не просто так, но какое-то странное чувство всплыва-ло в нём при мысли об этой непонятной девушке-одиночке.

Парни ушли, спустя пять мину. Тася пришла на кухню, где они только что сидели, села за стол и, обхватив голову руками, погрузилась в свои мысли. Если читателю пришла в голову мысль о том, что она думала о парнях, что только что покинули её одинокую обитель, то мысль эта неверна. Пусть неверна, но недалека от истины: она думала об одном парне. Нет, не о Лене. И даже не о Кире, который ей когда-то симпа-тизировал. Она думала о нём… Сирин. Странный человек… Но ведь и она не лучше. Знакома мельком… Нет, знакома она с ним была слишком хорошо. Все звали его Си-рин потому, что фамилия была Сиринцев. Она же звала его Сирин потому, что Сирин была любимой птицей из мифологии. Тёмная птица печали – так иногда она думала о нём: все думали, что он последний дебил, которому наплевать на всё, что он неуч и хам…Но с ней он становился другим.

История не стоила и выеденного яйца. Их случайно познакомила подруга. Они гуля-ли весной по городу. Навстречу попался Сирин: в чёрной кожанке нараспашку, с чёр-ными, разлетающимися на ветру волосами, в чёрных джинсах с мощной цепью на бо-ку. Тася окинула его с ног до головы. Он проделал с ней то же самое. Случайно встре-тились глазами и тут же их отдёрнули в разные стороны. Подруга посмотрела на них и чему-то заржала. Ситуацию спас Сирин, спросив у той, может, она их всё же познако-мит. Подруга замолчала и сухо познакомила. Так и разошлись…

Где-то через неделю подруга сообщила, что Тася понравилась одному человеку. Че-ловеком оказался Сирин. Тася пожала плечами, вспомнив его странный взгляд. Потом как-то стало получаться, что они стали сталкиваться в метро, на улице, в магазинах, на чужих репетициях… Стали чаще разговаривать: он оказался недалёким, но достаточно интересным человеком, он научил её снова смеяться над глупостями… Так прошёл месяц. Тася не хотела себе признаваться в том, что он ей всё же нравится. Не был он её идеалом. Но когда его не было, Тася начинала снова впадать в свой одинокий транс. При её появлении обстановка в компании, где они гуляли, странным образом изменялась: парни начинали странно переглядываться с Сирином, девчонки как-то отставали от него, хотя по жизни на него все вешались. Они всё чаще оставались в полном одиночестве, один на один со своими мыслями. Однажды всё же случилось то, чем должна была закончиться кульминация их начала: завязался случайный разговор о тонких материях. Тонкие материи свелись к высшим чувствам, высшими чувствами оказались любовью и одиночеством… Он как-то между делом сказал:

-Слышал, что ты всё время одна. Неужели у тебя нет парня?! Неужели ты не любила.

-Мои чувства имеют мало значения в жизни окружающих людей. А вешаться на первого встречного я не собираюсь.

-А я для тебя не первый встречный?- Сирин ожидающе посмотрел ей в глаза.

-Зачем ты спрашиваешь?- Тася не хотела терять самообладание, хотя понимала, что это невозможно.

-Потому что я хочу быть с тобой,- Сирин сказал это так твёрдо и уверенно, но всё же так мягко и внушительно, что Тася поняла, что от её согласия или несогласия мало то зависит – он своего добьётся. Она молчала.

-Ты молчишь. Почему?
-Молчание – знак согласия,- она опустила глаза: что толку сопротивляться. Одино-чество съедает изнутри, медленно разлагая душу, превращая её в жалкий клочок из-мятой бумаги, выкинутый на окраину мира и сознания. Остаётся лишь злоба, разоча-рование и боль. Она не хотела, чтоб всё это продолжалось.

Он подошёл к ней совсем близко, так, что она едва не отступила назад, и погладил по волосам. Они оба молчали.

Так всё и началось. И всё было бы хорошо… Он дарил ей цветы. Редко, правда. Зато с душой. Они часто молчали. Наверное, он по-своему её любил. Она даже не знала, любит ли его. Просто они встречались. Верне сказать, они просто встречались, не требуя друг от друга ничего, кроме честности. Она не требовала вечно звонить ей, не пресекала встречи с друзьями, не ставила ему границ на общение с другими девушками... Она сказала ему как-то: «Когда я тебе надоем – просто скажи. Сразу. Я буду тебе благодарна. Только не лги мне». Он не ревновал её к каждому встречному, он не нервничал, если она не отвечает на звонки. Он не сильно переживал, когда они не виделись неделю и больше.… Просто знал, что она не стала бы лгать, изменять. Ей это просто не нужно. Но как-то между ними точно лысый кот пробежал: он стал ревнив, она молчала о том, что он не лучше. Он твердил, что она уделяет ему мало внимания, что она к нему равнодушна, что ей наплевать на их отношения. Она молчала. Так же молча, она уходила, бросив на прощание грустный взгляд с укором. Он сходил с ума, вспоминая цвет её глаз, и при следующей встрече говорил, что она неверна ему, что она холодная и равнодушная. Причём исключительно к нему. Она снова молчала. Снова смотрела ему в глаза и печальными глазами прощалась. Снова уходила, сказав, что они, наверное, устали друг от друга, раз устраивают друг другу сцены. Он обижался. Она чувствовала себя виноватой. Они так и не могли понять, что случилось.

Одна шла она весенним вечером. Вспоминала всё, что было с ними за эти два меся-ца… Что же случилось? Ведь было всё равно. «Надо это прекратить»,- это единственное, что пришло ей в голову. Навстречу шёл он. Она чуть не прошла мимо, погружённая в свои мысли, если бы он её не затормозил.

-Привет.
-Привет.
-Уже даже не замечаешь?
-Прости, думала о своём.
-О каком таком, своём? У тебя что, новый поклонник?

-Ну, что ты такое говоришь? Пожалуйста…- она хотела сказать, чтоб он не начи-нал всё заново, хотела сказать, что наверное любит его…

-Что «пожалуйста»? Говорю, что думаю. А вот ты никогда не говорила, о чём дума-ешь. А думаешь ты всё чаще и чаще,- он лёгким движением руки откинул налетевшую ей на глаза прядь.

-Знаешь… Думаю, нам надо расстаться… Я так больше не могу. Понимаешь?- она подняла на него глаза. Он молча смотрел на неё. Он как-то странно чуть побледнел, но сохранял пока спокойствие.

-Ну, ну, скажи хоть слово!- она в панике искала в его карие глазах ответ на свои бесконечные вопросы.

-Я знал, что однажды ты это скажешь,- ответил он тихо.

-Прости…- она прошептала так тихо, что думала он не услышит.

-Ты ни при чём. Наверное, я сам виноват.
-Нет! Не в тебе дело. Просто… Я устала от наших бесконечных ссор и недове-рия…Какого-то патологического недопонимания…- она отвернулась в сторону, старясь скрыть от него то, что в глазах стоят слёзы. Нет, она не думала, что ей чего-то жаль. Просто было как-то обидно за себя, за него, за то, что всё так получилось. Было немно-го жаль его. Было страшно от его взгляда, точно это она его вечно ревновала, устраи-вала сцены. В конце концов она не терпела посягательств на свою свободу.

Он смотрел на её профиль. Что она хочет скрыть? Ненависть? Досаду? Обиду? Раз-очарование? Или… Нет, она не такой человек, которому бывает жаль. За время их пребывания вместе она никогда ни о чём не жалела, никому не сочувствовала. Она всегда оставалась такой доступной, но такой бесконечно далёкой, что понять, как та-кое может совмещать эта странная девушка, было так сложно, что большинство про-сто решало не замечать эту необъяснимую раздвоенность. Но что-то в ней так непре-одолимо тянуло магнитом в этот омут непонятностей и странностей, что остановиться на половине пути было бы просто нелепо. Что же в ней было таким завораживающим? Её вечный холод и настороженность? Её сдержанная, невысказанная нежность? Но чего она так боится? Странная. Не понимаю.

-Ну, раз ты этого так хочешь… Давай расстанемся,- он машинально отвернулся.

-Ты не понимаешь! Я этого не хочу. Я просто не могу больше так!- она тогда так резко обернулась, что её волосы взвились от этого поворота, подхваченные налетев-шим в тот момент ветром. Он ещё ошарашено обернулся…

-Знаешь… Ты всегда будешь в моих мыслях. В моих мечтах… как самое лучшее, что было в этой грёбаной жизни. Скажи спасибо своей странности,- он чуть улыбнулся и откинул прядь развевающихся волос.

-Я знаю,- она опустила голову. Это она осознавала всегда: все, кто с ней общался тесно, а потом расставался, говорили, что её невозможно забыть.

-Знаешь? Как ты можешь это знать?- он даже усмехнулся, в ожидании, что она всё же поднимет глаза.

-Я много всего знаю. И то, что я навсегда в твоих мечтах…- она всё же посмотрела. Зачем? Эх, знать бы! Можно было бы столько изменить! И зачем он ждал этого? Зачем ревновал? К чему всё это привело? Всё растворилось в её глазах, разбавленных слеза-ми. Только сейчас он заметил, какие у неё грустные глаза. Что они всегда такие… Он выдохнул. Теперь у него нет на неё прав. Теперь они чужие люди. Точка.

-Прощай,- он провёл рукой по её щеке. Последний раз.

-Прощаю,- улыбнулась она.

Так и разошлись. Каждый принял своё: она вернулась в одиночество. Он в разгул и пьянство. Оба тонули в собственных крайностях. Так уж были устроены. Он, чтобы забыться. Она, чтобы восстановиться. Теперь он стал хулиганом, хотя и раньше не был пай-мальчиком. Она стала той, кем была теперь: загадкой, притягивающей любопытных. О ней по-прежнему мало кто чего знал. Он был тем же странным человеком, который непонятно, чего хотел в жизни.

Теперь он сидел и пил в каком-то дворе в полном одиночестве, вспоминая её глаза, вспоминая свою ненависть к тем, кто мог с ней общаться так же легко, как когда-то он. Думал, что там, среди тех, кого сегодня он бил, наверняка был её новый ухажёр... Теперь она сидела на кухне одна, обхватив голову руками и думая над тем, что это была любовь, которую они благополучно не заметили.