Настольная Лампа

В одной из квартир старого дома молодого города живет красивая лампа. Еще ее называют светильником, а если еще быть точнее, светильником в стиле ретро. Ламп, похожих на нее, множество, но таких, как эта, больше нет. Эта особенная. Во-первых, она очень любознательная, а во-вторых, много думает и все хорошо чувствует.

Трудно сказать, каким образом в ней зародились эти, сугубо человеческие, качества, но есть предположение, что в данном случае не обошлось без влияния ее странной хозяйки, которая почти каждый вечер сидит рядом с Лампой и то что-то думает, то что-то пишет. Вполне возможно, что эта версия ошибочна, но суть не в этом.

Главное в том, что эта Лампа светит, греет и... думает!

В отличие от хозяйки она может думать о чем угодно и сколько угодно. Ее никто не обяжет думать о том, о чем ей думать неинтересно или о том, что кажется пустяковым. У нее нет по этому поводу никаких планов, предположений на завтра, послезавтра или на полугодие вперед. Ей никто не скажет: «Чтобы к завтрашнему дню вы уже то-то и то-то придумали и доложили". Эту Лампу никто не станет подгонять, а тем более упрекать за то, что она, видите ли, поздно подумала или не подумала об этом или о том вообще.

Захочет наша Лампа думать о машинах, снующих за стеклянной дверью, будет слушать их и думать о них. Какие они? Куда спешат? Почему одни едут бесшумно, а другие заглушают все и вся в округе, гудят как ненормальные? Она мало знает об основной массе машин, но зато те, которые гудят громко и продолжительно, вызывают в ней двойственное чувство тревоги и уважения одновременно. Ведь она знает: они едут спасать человека!

Но сейчас думать о машинах ей не хотелось, и она решила подумать немного о себе. Вот она заглянула в зеркальные створки, которые позволяют ей часто любоваться своей красотой, и подумала:

- Странно! Почему люди любят лето? Что в нем особенного и почему его все всегда так ждут?

Лампа задумалась, очевидно, пытаясь сравнить разницу в достоинствах зимы и лета. Кстати, сама она очень любила именно зиму. Ведь именно зимой ей уделяли куда больше внимания, чем летом, а осознавать свою степень необходимости, оказывается, присуще не только людям, но и лампам. А Лампа продолжала размышлять:

- Ну что хорошего в лете? В том, что в воздухе постоянно клубятся пух, пыль, вьются мошки и мухи? И то, и другое портит мою внешность. Ко мне постоянно пристают всевозможные мошки, которые мне совсем неинтересны. Летом чаще приходиться купаться, а это удовольствие вовсе небезопасное. Именно в этот момент я рискую разбиться. А вот зимой...

И Лампа мечтательно замигала. Она еще немного подумала о насекомых, которые прохаживались по ее поверхности, оставляя в память о себе черные точки, и решила подумать о чем-нибудь более существенном. Она напряглась и замерцала еще интенсивнее.

То, о чем она думала сейчас, давно не давало ей покоя:

- Кто она? Каковы ее роль и место в этой сложной и удивительной жизни? И что изменится, если однажды ее не станет?.. Предположим, перегорит или разобьется? Не станет и все. Ну и что? Станет от этого темнее? Нет. Найдется другая, которая возможно будет и светить, и греть еще лучше... А меня не будет и никто обо мне не вспомнит.

Лампа заглянула в зеркало и увидела возле себя множество мошек, перевернутых вверх лапками.

- Это я их сожгла. Зачем? Ну, кто их просил прилетать ко мне? Чтобы потом вот так нелепо погибнуть? Мне от них плохо, но от меня им еще хуже... Будь у них чувство меры, может быть, и не сгорели бы. А главное, им бы тоже было хорошо. Они бы дольше жили, а меня бы реже купали. Хотя, я не могу сказать, что мне не нравится купаться, ведь после наступает ощущение свежести и новизны, хотя и рискованное это дело.

От всех этих мыслей Лампе почему-то стало грустно, и она мысленно стала повторять:

- Жи-ла, бы-ла, све-ти-ла.
Она накалилась до предела, но так и не смогла представить себя в состоянии "была".

Но мысль ее почему-то перескочила внезапно с данной темы на другую. Ее смутила одна небольшая деталь:

- А почему "была", а не "был"? Может быть я не Лампа, а все же Светильник? Странно. Думала, думала и додумалась. Ерунда получается какая-то.

Она начала вспоминать свои паспортные данные, но так и не вспомнила ничего конкретного. Так, какие-то цифры, размазанные печати, подписи... Но кто она? Где родилась? И даже, к своему стыду, абсолютно не помнила, ни творца, кто ее задумал, ни создателя или создателей. Совсем чуточку, она вспомнила ту, которая ее бережно упаковывала. И то, только руки с нежными пальчиками, которые излучали божественный аромат.

Тогда она еще раз посмотрела в зеркало, чтобы определить, кто она, то есть, он, а может быть вообще оно, и совсем запуталась.

В это время пальцы хозяйки повернули ее колесико, которое служило одновременно и выключателем, и регулятором света, и Лампа погрузилась в темноту. Это произошло так внезапно, что Лампа тут же потеряла основную мысль, и к ней пришла другая:

- А почему выключатель, а не включатель? Смешно. Вы-клю-ча-тель. Вклю-ча-тель.

В это время теплые пальцы хозяйки вновь тронули колесико, и Лампа поняла, что та снова спешит придумать что-то важное, такое важное, что даже не может спокойно заснуть. Последнего наша мудрая красавица ну никак не могла постичь, а поэтому в который раз упрекнула ту, которая что-то быстро записывала в толстую тетрадь:

- Зачем же так спешить? Ведь если думаешь о чем-то, то и постигаешь это что-то. Оно нам само рассказывает все, что знает о себе. А если все это узнаешь, то уже не забудешь. Так зачем спешить записывать? Ведь в это время может прийти на ум что-то еще более важное, а ум будет занят письмом, не давая этому важному о себе заявить.

Понаблюдав некоторое время за пальцами, которые очень быстро сновали по бумаге, Лампа вновь вернулась к вопросу выяснения собственного пола. Ей долго ничего ценного не приходило на ум, и за это время она умудрилась немного вздремнуть. В комнате было тихо, но тишина эта уже нарушалась шумом первых машин нового дня. Еще чуть-чуть, и тишину сменят уличный шум и гам.

Вдруг в памяти маленького стеклянного философа всплыли движущиеся картинки, которые она видела в ящике напротив! Эти картинки были о ее, возможно, пра-пра-бабушке. Лампа отчетливо вспомнила, как человек в пенсне, с бородкой, всматриваясь в какие-то бумаги, громко сказал: "Дорогая! Пожалуйста, принеси мне лампу, уже совсем ничего не видно!" И на пороге комнаты появилась женщина с Лампой, точь-в-точь похожей на нее.

- Точно, точно! Человек не сказал "светильник", он сказал "лампу"!

Теперь она поняла главное: что бы там не написали в паспорте, она Лампа! Ведь недаром в ней столько красоты и грации, женственности! Она пристально присмотрелась к собственному отражению в зеркале и заморгала от счастья. Стоило переживать и ломать голову из-за таких пустяков, когда и так всем должно быть видно, что она, прежде всего, Лампа! А значит она!

Вместе с Лампой в большом зеркале отражался огромный мир, но она знала, что на самом деле гораздо больше мир там, за пределами зеркала и того пространства, которое она была способна высветить.

В этот миг Лампа еще не знала, что через некоторое время, накалясь до предела, она будет думать над словом "ретро".